Текст книги "Ком 9 (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
08. НА ЛЮДЕЙ ПОСМОТРЕТЬ…
ВОТ ВАМ И ТЕАТР
Это был не спектакль в привычном понимании, а какой-то набор фрагментов, отдельных песен, танцев и сценок. Всё это перемежалось объявлениями, напомнившими мне наши с Соколом давнишние посиделки в новосибирском театре варьете. Казалось, что от расточаемых конферансье определений скоро мёд начнёт со сцены капать – «потрясающая», «великолепная», «несравненная», «восхитительная» – выступающие расхваливались одна больше другой, только имена у них были не настолько пошлые, как в варьете. Не Коко, скажем, а Клеопатра. Ну и другие всякие, режущие русское ухо – Габриэлла, Ариадна, Джозефина, Дафна… Выступления, однако, держались в рамках приличий до тех пор… до тех пор, пока в самом конце первого отделения не вышла та упомянутая Иваном Элиния Больте.
Это была нарочито белокурая девушка с очень ярко нарисованными губами и декольте на самой грани допустимого. По залу пошёл шепоток и нервный шелест вееров.
Элиния улыбнулась, демонстрируя отличные зубы, и влажно заморгала ресницами:
– Дамы и господа! – говорила она со странным акцентом, заставлявшим заподозрить, что сей акцент ей-таки не родной, а привит ради сценического амплуа. – Я хочу исполнить эту песню во славу героев Дальневосточной кампании! – тут она повела белоснежной (натурально, словно мраморной – вестимо, набелённой) рукой в сторону наших левых лож и принялась исполнять какую-то картавую песню на неизвестном мне языке, дыша так, что декольте могло и не справиться со своей основной несущей функцией.
Я лениво размышлял: если эти весьма приличных размеров титьки всё же вывалятся из платья, будут они целиком такие же белые, как руки? Или нижняя часть, скрытая покуда тканью, окажется ненабелённой и розовой? Я даже готов был поспорить сам с собой на эту тему, но тут Дашков сказал:
– Весьма странный выбор песни в честь героев японской войны.
– О чём поёт хоть? – полюбопытствовал я. – Хотелось бы в общих чертах понять…
Я в гимназии в основном аглицкий учил и немного дойч.
– О том, как французы уходят воевать с англами, и девушка провожает своего возлюбленного.
– Действительно, странноват выбор, – согласился я.
Линия-Элиния тем временем допела, сорвав бурные аплодисменты зала, и был объявлен антракт.
Значительная часть публики устремилась в буфет. Нас, вышедших в сводчатые коридоры театра, встретили служители и повели куда-то в другую сторону. Оказалось, что Иван (опять же, на своих великокняжеских правах) заказал отдельное помещение, в которое пригласили все наши четыре ложи – а там накрытый стол, шампанское для дам, коньячок для мужчин, на многоэтажных блюдах – пирожные, крошечные булочки-корзинки с красной икрой и прочая такая вот мелочь, похожая на красоту на маленьких шпажках. Как их? Конопушки?
Примечательно, что шампанское нам вынес сам руководитель столичной труппы, поинтересовался у Ивана негромко, с сомнением косясь на наших дам:
– Не желаете ли ангажировать кого-то из актрис для общения?
– Не сто́ит, любезный, – спровадил его Иван и самолично принялся разливать напитки по бокалам и рюмкам.
Тамара Александровна (это маман Марии и Софии) как истинная светская дама задала тон беседе:
– Могу смело сказать, что отзыв мой о сем пристанище муз исключительно положительный. Достойный театр, я даже не ожидала встретить такой уровень в провинции. И первое отделение прошло весьма успешно. Сразу видно, что запасной состав старается до последней капли использовать выпавшую им возможность показать себя, – княгиня отломила ложечкой кусочек пирожного и изящно отправила его в рот, покивала. – Как вам понравилась ария «Бедный конь» в исполнении девицы Артемьевой?
Занятно, что мамаша Гуриели успела отметить для себя в программке настоящие фамилии исполнительниц вместо их сценических прозвищ.
– У госпожи Артемьевой сильное и хорошо обработанное контральто, – мило улыбаясь, ответила Серафима.
– Тембр голоса весьма приятный, – согласилась Катерина.
– И фразировка в общем недурна, – поддержала её Наталья, которая одно время довольно серьёзно занималась пением.
Эти реплики произвели на владетельную княжну преблагоприятное впечатление и, судя по её лицу, Тамара Александровна сочла компанию карлукских казачек вполне подходящей для общения с её дочерьми.
– А как бравурно играла эта Джозефина… – Есения заглянула с свою программку, – госпожа Востросаблина! С похвальной энергичностью.
– Я бы даже сказала, с огнём, – усмехнулась Соня.
– Да и живые картины хорошо сошли, – добавила маман. – Уж и хлопали им изрядно.
– Ещё бы! – княгиня Гуриели покивала, словно отвлекаясь на какие-то тревожащие её мысли. – Вполне очевидно, что устроители сделали всё, чтобы этот первый выход был удачен. Я едва ли ошибусь, если замечу, что при таком энтузиастическом исполнении, какое было в этот раз, труппа может рассчитывать в будущем на весьма благосклонное внимание публики.
– Мама, тебя что-то тревожит? – прямолинейно спросила Мария.
Заданный в лоб вопрос слегка покоробил княгиню:
– Дорогая, как можно…
– Мама, я прошу тебя, давай без обиняков.
– У нас в компании принято говорить открыто, – поддержала сестру Соня. – Если ты видишь какую-то опасность, скажи, чтобы все были предупреждены.
Тамара Александровна слегка поморщилась, но отнекиваться не стала:
– Последняя девица… Эта Элиния Больте…
– Девица Перетолкина? – уточнила Есения, снова заглянув в свою программку.
– Да, она, – княгиня кивнула. – Меня не может не беспокоить её повышенное внимание, направленное в сторону моих зятьёв и их друзей. Я желаю счастливой семейной жизни всем вам, – княгиня прижала руку к сердцу. – И я должна предупредить вас: ходят настойчивые слухи, что эта девица обладает ментальным даром. Очень и очень слабеньким, но достаточным для того, чтобы производить на слушателей гораздо более сильное впечатление, нежели она достойна. Говорят, у неё есть даже личное дворянство. Амбиций много, минимальный дар, но со способностью на создание эмоционального фона эта актриска способна очаровать выбранный… объект. Я, правда, не сказала бы, что сегодня она вызвала у меня особое восхищение, но, быть может, её дар избирателен, и она воздействует только на мужчин?.. А почему вы улыбаетесь?
– Дело в том, мама, – понизила голос Маша, – что у Ильи есть козырь против этих уловок.
Княгиня с интересом обернулась ко мне, выгнув бровь:
– Не может быть! Илья, вы ещё и менталист⁈
– Не я, – улыбнулся я в ответ. – Айко. Вы ведь видели её в нашем доме. Её щита достаточно, чтобы прикрыть всю нашу компанию. Поэтому сегодня вы посмотрели именно настоящее выступление, а не усиленное магическим воздействием. Верно, Айко?
– Именно так, Илья Алексеевич! – прозвучал лисий голосок из пустоты. – А девочек я отправила прикрывать ложи на другой стороне сцены. Это было для них хорошей тренировкой.
Маман, слушавшая это очень внимательно, довольно кивнула:
– Вот и умницы! – и взяла со стола блюдо с пирожными: – Поешьте-ка, пока спокойно.
Владетельная княгиня с удивлением наблюдала, как с блюда сладости словно рукой смело. Впрочем, так оно и было. И не рукой, а шестью ловкими и быстрыми руками. Тамара Александровна вновь обратила взгляд ко мне, слегка прищурясь:
– У вас всегда пара тузов в рукаве, не так ли, Илья?
– К сожалению, не всегда, – развёл руками я. – Но когда есть, я не стесняюсь ими пользоваться.
Мы ещё выпили и угостились закусками, потом прозвенел звонок и все разошлись по ложам.
Второе отделение мало отличалось от первого. Номер сменялся номером, актрисы старались изо всех сил. Однако казалось, что зал начал встречать их холоднее. Всё же значительная часть зрителей была из местных, а у нас как-то не принято, чтобы девицы настолько откровенно себя предлагали.
Тут снова вышла Линия в пальте – ну запомнилось мне её имя так, что я сделаю! Фамилия ещё такая, на «Перепёлкину» похожа. А! Перетолкина! В новом платье, но тоже таком – сиськи навыворот.
Мне даже подумалось, что директор труппы не может не знать о её способностях и наверняка выпустил свою звезду, чтобы выправить настроение зала. Но Линия снова махнула рукой – на сей раз на наш балкон – и провозгласила:
– Дамы и господа! Эта песня посвящается нашим дорогим героям атаки на дворец Голконды! – и как давай заливаться, да с придыханием.
На сей раз пела по-русски, но лучше бы уж снова по-французски, честное слово, уж больно её этот акцент чужеродно звучал. И всё время на меня косяка давила. И когда в конце реверансы делала, я думал – оконфузится-таки. Но обошлось.
На этот раз аплодисменты были не только бурными, но и продолжительными, но я, зная о магической природе производимого впечатления, не мог спокойно воспринимать это пение. Мне пытались задурить голову! И пусть Айко железно держала надо мной (да и над всеми нами) защитный купол, положительных ощущений это не прибавляло. Это ведь не спонтанная жажда исполнения желания (которая, к примеру, была у толпы в дворянском собрании), это ментальная атака, хоть и очень слабенькая. Фу.
ПРИГЛАШЕНИЯ
На другой день за завтраком маман нас порадовала:
– На Ваню с Илюшей депеша пришла. Вызывают вас в Бидар на обследование, – а сама смотрит так тревожно. – Чё так далеко тащиться-то? Неужто поближе нельзя было обсмотреться?
Сокол подчёркнуто взбодрился:
– Вы не переживайте, Евдокия Максимовна. Это всё из-за оборудования. Это когда мы уезжали, там всё скромно было, а теперь – большой магонаучный центр. Лаборатория разрослась до масштабов института.
– А почему бы хоть не в Новосибирск? – вслед за маманей встревожилась Серафима. – У нас в университете тоже хорошие исследовательские лаборатории были?
– Надо полагать, всё дело в близости к самой Бидарской аномалии, – предположил я. – Для меня, быть может, это не столь существенно, а для Ивана – очень даже важно. А обследуют нас двоих, все специалисты там. Да и не так скучно нам будет по раздельности лететь. Вы давайте-ка панику не разводите! Мы за пару дней обернёмся. Не транспортником же потащимся – курьером, поди. День на дорогу да день на всякие просвечивания-измерения.
– А если задержат вас? – с передающимся беспокойством спросила Мария.
– Больно надо им на наши рожи глазеть! – фыркнул Иван. – Когда там у нас дата вылета?
Батя потянулся к комоду, на котором была сложена депеша и заглянул в бумагу:
– На понедельник.
– Вот и отлично! – обрадовался Серго. – Значит, сегодня вы идёте на открытие клуба с нами.
– Что за клуб? – удивились мы с Иваном хором.
– Новый мужской клуб «Берлога». Мне вчера передали приглашения на всех, да я запамятовал.
– Мужской, значит? – ревниво прищурилась Дарья.
– Ну а что? – Серго развёл руками. – Вы же собираетесь своими женскими кружка́ми, то моды вам, то сплетни – мы же ничего не говорим.
– И не было никаких сплетен! – хором возмутились наши дамы.
– Ну ладно-ладно! Не сплетни, – сразу исправился Серго, – обмен новостями. Но вы часами сидите в девчачьей компании, и никого это не возмущает. Вот и мы…
– А ты не спорь с ним, Даша, – едко поддержала подругу Сонечка. – мы вот захотим – и тоже свой клуб организуем. Правда, девочки?
И тут в столовую выплыла свежая и нежно благоухающая розой княгиня Гуриели.
– Доброго всем утра!
– Мама! – сразу спросила Соня. – А папа когда жив был, он ходил в мужские клубы?
– Конечно! – княгиня расположилась за столом и с благодарностью приняла чашку чая. – Даже в два. В московский офицерский, а в Петербурге, случись нам там бывать – в «Эверест», там собирались любители горных путешествий, а ваш папа, вы знаете, имел такое пристрастие.
– И ты была не против? – недоверчиво спросила Маша.
– Против? О-о, нет! Мужчина должен время от времени проветриваться. Не сидеть же ему под юбкой! К тому же, я сама была участницей благотворительного собрания, а это была исключительно женская организация…
Тут наши дамы насели на Тамару Александровну с выспрашиванием подробностей, и я понял, что вскорости нас ожидает некая занимательная женская инициатива. А пока…
Пока мы собирались в мужской клуб.
* * *
Поскольку открытие было объявлено как торжественное, направились мы туда выряженные в парадную форму со всеми наградами. Я – так даже с золотой саблей. Серафима настояла. Хочу, говорит, чтоб ты у меня красивый был. И вообще, заслужил – носи!
И не поспоришь ведь.
Айко, естественно, отправилась с нами – она теперь всегда меня сопровождала незримо; мало ли где вдруг внезапная толпа просителей случится? Но, как это уже стало привычным, под невидимостью.
Помимо нашей компании, в Иркутске и его пригороде проживало достаточное количество заслуженных офицеров, высокопоставленных чиновников, состоятельных промышленников и купцов первой гильдии, которых в последние пару-тройку десятков лет также приглашали в подобные собрания – так что большой зал «Берлоги» был полон, и гости ещё прибывали.
Мы остановились на пороге, оглядываясь. Здесь было нарядно, примерно как в губернаторском особняке, украшенном к ежегодному Пасхальному балу.
– Однако, – вслух удивился я, – говорили, что будут только мужчины? Что у меня с глазами?
– Возможно, мы не в курсе новой мужской моды? – усмехнулся Хаген. – Давно у нас кавалеры носят платья?
– Вот вы оба душнилы! – довольно воскликнул Иван, потирая руки и поправляя свои чёрные очки. – Служительницы Мельпомены приглашены скрасить досуг общества. Это нормально.
– Господа-господа! – бросился к нам распорядитель. – Прошу! Для вас оставлен специальный столик.
Мы прошли к назначенному нам месту, раскланиваясь со знакомыми. Играла музыка, зал мерно гудел от мужских голосов, среди которых время от времени контрастом выделялись высокие женские.
– По крайней мере, все эти люди увлечены друг другом, – пробурчал я, усаживаясь, – и никто не стремится взять меня приступом.
– Ваша светлость, вы ворчите, как моя бабушка! – поморщился Иван.
– А чего бы мне и не ворчать? Я не пойму, чё мы сюда припёрлись и зачем вообще люди в клубы ходят.
– Смотря в какие, – ответил Петя. – Этот похож на среднее арифметическое всех, что мне встречались. Общение. Новости. Деловые встречи. Развлечения – разрешённые игры и легкодоступные женщины, ищущие себе покровителя.
– Или энтузиастки своей профессии, – усмехнулся Серго. – Вон, глядите, Джозефина вышла на рояле играть. В театре её выступление вызвало большое оживление.
А! Девица Востросаблина.
Не удивляюсь, что господа выказывают заинтересованность – сдерживающий фактор в лице жён отсутствует. Да и платье на Джозефине сегодня куда откровеннее. Уже не на грани, а, я бы сказал, слегка за гранью.
Пианистка принялась активно играть.
Рискует ведь потерять свои лоскуточки, ой, рискует… Впрочем, может быть, именно к этому она и стремится?
– Это было бы довольно скандально, – ответил Петя, и я понял, что снова говорю вслух.
А потому что не надо забывать маманины эликсиры пить!
– Сдаётся мне, господа, – Серго оценивающе выпятил подбородок, – устроители этого клуба хотят снискать эксцентричную славу, подобно «Мулен Руж».
Что ж, такого у нас в городе точно не было.
09. СЕБЯ ПОКАЗАТЬ…
ПРИЕХАЛИ НА ГОРЯЧЕЕ!
Джозефина сорвала шквал аплодисментов и ускакала за кулисы. А на её место выпорхнула Элиния Больте.
– Вот это кисейная барышня! – первым удивлённо сказал Серго.
И лучше определения придумать было нельзя. Прима выступала сегодня в платье в стиле мод наполеоновских времён – длинном, кисейно*-воздушном, с небольшим даже шлейфом и золотым пояском под грудью. Другое дело, что платья эти обычно одевались на нижний чехол какого-нибудь розового или голубого цвета, а у Линии-Элинии сей чехол отсутствовал как класс. Ситуацию немного сглаживали складочки, но в целом…
*Кисея – очень тонкая и практически прозрачная ткань.
– Могла бы уж и голой выйти, не мелочиться, – сказал я. – Всё равно кроме пояска её ничто не прикрывает.
– Что ты, – усмехнулся Петя, – тогда нужно будет лицензию на дом терпимости покупать. А так – увеселительное мероприятие, только и всего. Сценический образ! А чем барышни в свободное от выступлений время занимаются…
– … дирекцию не волнует! – хором закончили Серго и Хаген.
Сокол только усмехнулся:
– Смотрите, она ещё и к нам за столик сядет. Забиваюсь на щелбан, что объектом атаки выберет Коршуна.
– Чего это меня? – недовольно проворчал я. – Вдруг тебя?
– Такое тоже может быть, но вероятность ниже раза в три.
– Напрасно они её без нижнего платья выпустили, – перебил наш спор Серго критическим замечанием. – Афедрон на три с минусом. Не кормят их совсем, что ли?
– Мода на худышек, – усмехнулся Петя. – Не слыхал?
– Слыхал не слыхал… А потом как? Об кости биться?
И такая натуральная обида в его голосе прозвучала, что мы невольно засмеялись. Хаген первым остановился и сказал:
– Господа, обратите внимание, как на неё реагируют другие посетители.
Можно было не оглядываться – в огромных настенных зеркалах отражался весь зал. Мужчины за столиками смотрели на сцену восторженно и даже, пожалуй, с вожделением.
– Бьёт ведь по площадям, – понял я.
– Именно, – согласился Петя. – Всё как тёщенька говорила. Эффект сирены. Хорошо, что с нами Айко.
– Спасибо, господа, – прошелестело из воздуха.
В это время Элиния начала кланяться, сорвав овацию, следом на сцену выскочил конферансье и объявил:
– Самый смелый дуэт этого сезона, господа!
Снова появилась Джозефина – на сей раз с саксофоном, и вторая девица, не помню как её звать.
– Ага. С контрабасом Дафна, – сказал Петя, заглядывающий в программку вечера – одну на всех.
Ах вот как эта скрипка-переросток называется! А то я постеснялся спросить. По музыке у нас в семье в основном Наталья, меня больше рубка, стрельба да боевые магические ухватки интересовали.
Дафна вышла в непрозрачном платье, смахивающем на золотой футляр. Но когда она села на высокую табуреточку, поставив свою бандуру перед собой, в платье обнаружились два разреза (до самой, считай, развилки), из которых показались две вполне презентабельных голых ноги. Ноги эти, обхватившие контрабас с двух сторон, вызвали у зрителей определённую ажитацию и перебили по эффекту даже приму Элинию, даром что без ментального эффекта.
– И что мы скажем, когда наши барышни начнут расспрашивать, что нам тут представляли? – потёр подбородок Серго.
В это время Джозефину и Дафну сменила Клеопатра в образе (как это ни удивительно) Клеопатры, с драматической постановкой «Смерть Клеопатры». Девица пела, в отчаянии падала на ложе, служанки подносили ей корзину со змеями (резиновыми, судя по всему), Клеопатра хватала одну и самоубивалась, прижав змею к груди, на которой предварительно как бы разрывала платье. Ярко выступила, ничего не скажешь. Публика хлопала. Впрочем, скудно ряженые служанки были тоже ничего такие.
– Ты как хочешь, – сказал Иван и потянулся за бутылкой, – а я так и скажу, как есть: меня царицей соблазняли, но не поддался я! И вообще, господа, давайте выпьем за наших прекрасных, несравненных жён.
И мы обратили наше внимание к столу и принялись больше ужинать, чем смотреть на сцену. Между делом обсуждали предстоящую нам поездку. Иван возлагал на очередное обследование большие надежды.
– Сил, братцы, более нет в четырёх стенах сидеть, понимаете?
– Понима-а-аем, – соглашались все.
– Ты, Ваня, можешь нам не верить, – проникновенно сообщим ему Серго, – но мы тоже очень хотим, чтобы ты наконец вышел на службу и прекратил… того…
– Чего «того»? – нахохлился Сокол.
– Дурковать от безделья, – усмехнулся Серго. – И не дуйся. Кто тебе скажет правду, как не старый друг?
– Господа! – внезапно выкрикнул конферансье. – Антракт! Принимайте горячее!!!
Сцена опустела, с балкона ненавязчиво заиграл оркестрик. Высокие двустворчатые двери в зал распахнулись, вкусно потянуло мясным, и оттуда пошагали офиц… Ан нет! Не официанты! Угощения катили на тележках выступавшие артистки, и каждая шагала к назначенному ей столу.
– Ах, хитрецы!.. – пробормотал Сокол. – Горячее подали!
Элиния остановилась около нашего стола и водрузила на стол блюдо с жареной бараниной, продемонстрировав завидную гибкость.
– Господа, вы позволите присоединиться? – проворковала она своим… как там девчонки говорили?.. контральтом, вроде?
И, главное, тут же села! Служитель подвинул ей стул между мной и Иваном, и дамочка пару секунд колебалась, озаряя всех сидящих за столом лучезарной улыбкой, а потом сделала внутренний выбор и обернулась ко мне, слегка подавшись ближе, выдав с нотками экзальтированности:
– Я так рада лично познакомиться с великим героем атаки на Голконду!
А я смотрел через её плечо на Сокола, который радостно расплылся в ожидании представления – аж рот приоткрыл, мерзавец!
– А я-то как рад! – ответил я, тоже подвигаясь ближе, проникновенно глядя девице в глаза и стремительно переходя на Звериные интонации. – Как хорошо, что за наш стол отправили именно вас – верно, господа? – обратился я к остальным. – Она магичка, пусть и слабенькая, но сойдёт. Видите ли, мамзель, расход энергии нужно подпитывать. Мне вас немного жаль, но нам нужнее, – я улыбнулся ей светящимися голубыми зубами.
Девица растерянно приоткрыла рот и перевела взгляд на Серго, который улыбнулся также «с подсветкой», да ещё и клыки показал. Элиния резко обернулась на Ивана, и тот снял свои чёрные очки, сразу засветив красными глазами, слегка извиняющимся жестом разводя руки в стороны, дескать – ну извините. Дамочка вперилась в Петра, и тот деликатно улыбнулся:
– Не смотрите на меня так пытливо. Я в этой компании самый безопасный, всего лишь помогаю по мере своих скромных сил Третьему отделению.
Актриса в ужасе уставилась на Хагена, и тут за его плечом на секунду проявилась Айко в своём боевом обличье.
Визг вышел короткий, но мощный – голос-то у девицы Перетолкиной тренированный. Она оборвала собственный звук и умчалась в ту же большую дверь, откуда все выходили с кушаньями.
– А Хаген страшнее всех! – довольно заржал Серго и потянулся к рёбрышкам, не обращая внимания на то, что со всех сторон на нас оглядывались. – Пахнет вкусно!
В этот момент к нашему столу подбежал встревоженный директор театральной труппы. Я подтянул его к себе голубым когтем за пуговицу и ласково сказал:
– Любезный, ещё раз подошлёшь ко мне бабу или ещё какую каверзу затеешь без дозволения, я тебя съем.
И улыбнулся. И отпустил его, лепечущего что-то.
Ты, конечно, пошутил.
Пошутил, само собой.
Но испугался он по-настоящему! – зверь хихикнул. – Смешно!
– А мне ведь опять придётся отчёт составлять! – покачал головой Петя.
– Да ладно тебе! – Хаген невозмутимо орудовал ножом и вилкой. – Сегодня мы хотя бы никого не съели.
И в общем смехе слышались тоненькие нотки Айко.
ХОТЬ КАКАЯ-ТО ПОЛЬЗА
Честно говоря, меня не оставляла некоторая досада от напрасно потраченного времени. После долгого отсутствия дома я лично от семейного быта ещё устать не успел и уж лучше бы эти три-четыре часа с ребятишками провозился. Да и изучающие жадные взгляды со всех сторон (несмотря на ментальную защиту Айко) постоянно чувствовались.
– Вы как хотите, – сказал я друзьям, – а я больше сюда не потащусь. Что – меня дома так вкусно не накормят? На полуголых певичек любоваться – удовольствие сомнительного качества. В карты резаться я не особо люблю, к бильярду склонности не имею. Скучно мне тут. Ещё и таращатся все.
– Я, пожалуй, тоже воздержусь, – согласился Хаген.
– Что же мы будем делать, господа, когда наши дамы будут отсутствовать? – спросил Серго. – судя по тому, как они насели сегодня на Тамару Александровну, скоро Иркутск ждёт открытие женского клуба.
– Будем вести глубокомысленные беседы в тишине и умиротворении, – усмехнулся Иван. – Книжки читать. У Коршуна вот два шкафа книжек уже…
* * *
И всё же мы заявились сюда не зря. Через некоторое время к нашему столу подошёл купец Маркел Фёдорович Соболев, сам себе представитель ювелирного торгового дома «Соболев и сыновья». К моему удивлению, ювелирщик прослышал об обнаруженном на Коршуновском железнорудном месторождении залежей полудрагоценного камня серафинита – я и сам о том только на прошлой неделе услыхал, а, гляди ты, слухи уж растеклись!
– Чем же вас заинтересовали именно эти камни? – спросил я, предложив Соболеву присесть.
– Видите ли, ваша светлость, наш торговый дом специализируется на украшениях, которые являются также и накопителями. Работаем и с драгоценными камнями, и с белым нефритом, и с новейшими кристаллами, слыхали, может быть?
– Слыхал, как не слыхать! Пушка у меня ими на малом шагоходе усажена.
– Однако!
– Когда речь о вашем выживании идёт, знаете ли…
– Согласен, согласен. Так вот. Получил я описания образцов. Есть вероятность, ваша светлость, что структура камня будет способствовать накоплению магической энергии на уровне примерно половинном от белого нефрита.
– Не так много.
– Согласен. Но и цена серафинита не столь высока. А для небогатых дворян бижутерия с такими камнями была бы большим подспорьем. Но прежде нужны исследования.
– Вы хотите, чтобы я организовал экспертизу камней?
– Нет-нет! Это всё мы возьмём на свой счёт, экспертиза, сертификация – полный пакет. И в том случае, если предположения окажутся действительными, торговый дом подготовит для вас предложения по исключительному выкупу либо по совместному производству, на ваш выбор. Как вы на это смотрите, ваша светлость?
– Вполне положительно смотрю, Маркел Фёдорович. И зовите уж меня по имени-отчеству.
– В таком случае, по рукам, Илья Алексеевич?
– По рукам. Позвоните моему управляющему на руднике, он вам организует встречу, проживание. А я сопроводительную записку черкну. А то Владимир Николаевич у нас – человек серьёзный, просто так на территорию не пустит и никаких проб собирать не даст.
И тут нас в очередной раз отвлекли. К столу подошёл служащий в форме клуба и передал записку на серебряном подносике.
– Интересно-интересно, – сказал Сокол, разворачивая, – нам с тобой, Илья Алексеич.
Прочитал и аж поджпрыгнул:
– Япону мать твою итить!
– Что такое? – сразу спросили все.
– Ну мы, Илья, молодцы с тобой! Сколько времени⁈
– Без четверти одиннадцать, – чётко ответил Хаген, защёлкнул часы и спрятал их в карман.
– Да в чём дело? – не понял я.
– Отправление курьера когда?
– Когда? В понедельник!
– Ну. В час!
– А понедельник начнётся через час! – понял я. – Ах ты, ядрёна колупайка! А в час ночи, что ли?
– Видимо. Раз в депеше написано: в час, без «дня» – наверное, ночи. Хорошо, у нас женщины бдительные, ещё раз депешу перечитали. Прислали машину и вещи в дорогу.
– Да не прыгайте вы! – остановил нас Серго. – Тут до воздушного порта двадцать минут ехать. Ну, полчаса – это если вы совсем черепашиться изволите. Ещё час спокойно сидим.
– Ну и отлично, – сказал я и оборотился к Соболеву: – Идёмте, Маркел Фёдорович. Здесь, верно, есть кабинеты или хоть угол потише? Письмо обещанное управляющему напишу, чтобы вам двое суток не ждать. А то ещё есть риск, что нас в Бидаре дольше задержат…
