Текст книги "Ком 9 (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
28. СНОВА БЕРЛИН
ДУЭЛЬ В ЯБЛОНЕВОМ ЦВЕТУ
Лететь было не сказать, чтоб особо долго и естественным образом все мои мысли заняла предстоящая дуэль. Вот за чаем эти мысли потихоньку наружу и попёрли:
– Занятная какая штука, братцы, получается. Не знаю как, но все места, предназначенные для дуэлей, которые я имел честь посетить, всегда какие-то обезличенные. Просто ровный песок, аккуратные камни бордюра. Иногда скамейки для желающих поглазеть. Одинаково всё.
– Это потому, что дуэлировал ты в основном на территории Российской империи, – поправил меня Петя.
– А вот инков возьмём! – тут же оживился Сокол. – У них вообще не так. Там, понимаешь, местный колорит! Площадки дуэльные исключительно при храмах, каждая расписана и разукрашена – куда там ярмаркам и театрам! И вместо медика обязательно жрец должен присутствовать.
– А почему жрец? – удивился Хаген. – Или жрец – он же лекарь?
– Да два раза! – фыркнул великий князюшко. – У них каждая смерть на дуэли автоматически прописывается как жертва богу. Так сказать, дуэлянт посредством своего противника самоубился во славу. Ну или хотя бы покалечился.
– Ядрён колупайка, – поражённо выпучил глаза Фридрих. – В Германия гораздо разумней! У нас есть всё чётко, контроль, присутствовайт медицина и полиция!
– Это мы помним, – усмехнулся Иван, – «орднунг унд дисциплин»!
– Я-я! – подтвердил Фридрих, а удивились в свою очередь мы с Серго, спросив едва не хором:
– А зачем полиция?
– В Германии очень высок уровень смертности на дуэлях, – очень серьёзно пояснил Петя. – Полицейские нужны, чтобы подтвердить факт чёткого исполнения всех дуэльных правил, во избежание претензий со стороны родственников.
Хаген подтвердил сказанное суровым кивком.
– Да-а, – протянул я, – если так сравнивать, то все наши дуэльные площадки скорее для удобства устроены, чем для контроля. Надо если, дуэль можно было и в любом удобном для того месте провести – хоть на спортивном стадионе, хоть вообще на пустыре. Главное, чтоб свидетели и медик присутствовали, если дело до травм и смертоубийств дойдёт. Почему-то я думал, что у всех примерно также.
– Нет, брат, – закивал Иван, – в германских палестинах свои чётко расписанные правила. Тут у них, можно сказать, свой определённый пафос присутствует. Этакий жёсткий стиль. В частном порядке что-то провернуть – ни-ни. И никакой тебе театральщины. Всё и везде на государственном уровне организовано. Увидишь. Такие безлико-одинаковые площадочки. Естественно, под надзором.
– То есть там постоянно кто-то дежурит?
– А как же! Мало ли, горячие немецкие парни отношения на празднике посреди гуляний захотят выяснить. А тут как тут – дежурный постовой. Он и медика срочно вызовет по телефонной связи. И всё – все условия соблюдены, пожалте бриться.
Да уж, действительно, чётко и строем, квадратно-гнездовым способом…
* * *
На стадионе этого самого Карла Великого я никогда не был, но наши немцы вели нас уверенно.
– Прошу следовайт за мной, господа! – церемонно пригласил нас Фридрих. – На этот стадион есть четыре площадка, немного отличающийся по размер. Для всеобщий удобство они есть обозначайтся разный цвет: красный, жёлтый, голубой и белый. Таковой являйстся и каждый название. По цвет.
– А с площадкой-то мы не определились, – заметил Иван.
– Да какая разница, – пожал плечами я, – поди, рядом все, не промахнёмся.
– Найн, не промахнёмся! – деловито повторил Фридрих. – Все четыре есть близко. Совмещайтся в один из угол.
– Надо полагать, раз Коршун ничего не сказал, они сами какую-нибудь выберут, – довольно меланхолично высказался Серго.
– А какую-нибудь каверзу магическую они нам не устроят? – с внезапным подозрением насторожился Петя.
– Найн! Невозможен! – снова заверил нас Фридрих. – Впрочем, если они заточе…вайт хитрить, я есть приготовляйт им сюрприз, – и он с заговорщицким видом похлопал себя по нагрудному карману, в котором хранилась каменная луковка.
Да уж, такой сюрприз, что вся Германия обалдеет. Если узнает.
– Фридрих, – я догнал бодро несущегося впереди принца, – слушай-ка. Если ты впрямь захочешь к родителям вернуться, я рогаток против ставить не буду. И даже о дитяте твоём позабочусь. – Принц резко остановился покраснел и начал хватать ртом воздух. – Да погоди ты, рыбу не изображай, – притормозил его я. – Потому что, если ты не хочешь остаться, а хочешь вернуться со мной… с нами, – я кивком обозначил нашу компанию, – то фамильным камушком лучше бы не свети, а. Да и даром новым. А то ведь не выпустят нас. Вот ты бы выпустил?
Фридрих нахмурился, изучая носки своих сапог. Признался:
– Найн. Я бы постарайтся задержать.
– Вот и думай.
– Но… как же быть?
– А так, – предложил Петя. – Я на правах секунданта спрошу. А ты увидишь, правду они говорят или нет.
Принц посветлел лицом:
– О, я-я! Это сгодится!
– Ну вот и славно! – резюмировал Сокол. – Пошли, время уже впритык.
У площадок ждали. Справа, рядом со специально отведённой для него будочкой, суровым колом торчал полицейский. В двух шагах от него – пара медиков в белоснежных халатах и с красными крестами на белых шапочках – чтоб уж ни у кого не возникало сомнений. Шестеро дуэлянтов циркулировали у входа на белую площадку.
К слову, площадки действительно оказались цветными – не только по названию или, скажем, краске огораживающих их заборчиков, но по оттенку песка, которым каждая из них была усыпана.
Сокол посмотрел на ровные прямоугольники арен и неожиданно громко хихикнул.
– Ты чэго? – хмуро спросил его Багратион, у которого снова обострился акцент. Волнуется.
– Арена белая. – Непонятно пояснил Иван.
– И? Чэго смешного? Колись, вмэсте поржём.
– Илюха Высший белый. Продолжать?
– А-а-а, понял. Да-а, забавно. – Серго, улыбаясь, оглядел столпившихся у белой дуэльной арены немцев. – Смэртнички, даже как-то жалко этих идиотов стало.
– А вот не надо их жалеть! Не надо! – ввернул Витгенштейн. – Не мы им на больную мозоль наступали, правильно? Сами в медведя палкой тыкали, сами пусть отбиваются, ибо…
– Нехрен! – хором закончили мы присказку Харитонова.
И, знаете, настроение как-то поднялось. Да. Приподнялось. Думается устроим мы дойчам сюрпрайз…
Мы подошли к белой арене. Со стороны моих супротивников выдвинулся лощёный тип. Вот, знаете, есть такие, гладенькие, словно их кошка вылизала… И одновременно неприятный такой, так и подмывает в табло с локтя зарядить… Но пока нельзя, это ж Европа, не поймут-с. Да и полицейский вон как таращится. Не иначе, получил распоряжение за «дикими варварами» особо бдить.
Прилизанный начал что-то по-немецки частить, я повернулся за пояснениями. Прежде всего к Хагену, конечно, он как переводчик Фридриха здорово пока обставляет.
– Сей господин выступает в качестве секунданта всех шестерых господ, последовательно собирающихся вступить с вами в поединок. Они уже провели между собой жеребьёвку, пока нас ждали, но если вы пожелаете, повторят её снова, – бесстрастно оттарабанил фон Ярроу.
– Да плевать мне, в каком порядке они помереть желают, – отмахнулся я. – Чё там по условиям?
– Он утверждает, что поскольку вы отдали выбор оружия и условий поединка на откуп своим противникам, они скопом выбрали использование холодного оружия. При этом они настаивают на исключении магических приёмов и магических свойств включая смену облика.
Серго и Петя разом заговорили: Петя по-немецки, а Серго по-русски (поскольку я в немецком слаб, я его одного и слушал):
– Нэт пагадитэ! Это нэ по кодэксу! Смэна облика – это нэ магия, а свойство! Нэатъемлэмая часть натуры!
Я придержал его за локоть:
– Остынь!
– Как астынь⁈ – кипел Серго. – Бэсчэстно! Это как пытаться атабрать у отмэнного фэхтовальщика его навыки, чтоб уравнять…
– Ну и что? – спросил я, и Серго сразу перестал орать, недоумённо на меня уставившись. – Они, поди, уже доклад об огромном медведе из Ротенбурга над Таубером получили, вот и трясутся меленько. Будут сейчас три часа препираться, ещё и юристов назовут. Очень мне охота тут торчать! Ты разве не видишь? Они же…
Багратион обернулся в сторону столпившихся дуэлянтов и улыбнулся своей высшей сияющей улыбкой, с удовлетворением отметив, как дойчи нервно запереминались:
– Ссутся, когда страшно, да?
Судя по скривившимся мордам, они его поняли. Ну или поняли общий посыл реплики.
– Уймитесь, князь Багратион, – подчёркнуто спокойно произнёс Сокол.
– Иван, это почему ты меня так навеличил? – взъерошился Серго.
– А чтоб наши противники всё-таки осознали немножко, с кем они тут дуэлится изволят. А то, по-моему, у них спесь германская глаза затмила!
– А чего сам не представишься?
– Чуть позже. Для пущего устрашения. Таки племянники императора российского не каждый день секундантами состоят.
– Вах! Медом по маслу сказал, да! – повеселел Багратион, и я наконец получил возможность обратиться к Хагену, тоже взяв официальный тон:
– Барон фон Ярроу, узнайте, что они выбрали в качестве оружия. А то, может быть, они на двуручниках церемониальных соизволят. А у меня такого и нет.
– Любое одноручное, – после короткого разговора ответил Хаген. И добавил: – Не длиннее метра клинок.
– Отлично! – А секунданту моя радость по поводу оружия явно не понравилась. Он настороженно переглядывался на мой с Хагеном разговор. Это я язык дойчей через пень колоду… А он, кажись, немного понимает.
После муторных уточнений сошлись на честной стали, без магии и без смены облика. Что и требовалось доказать. Всё равно вышло долго – чисто воду в ступе толкли! Потом они ещё это всё в специальный формуляр записали. Вот же души канцелярские!
Как договаривались, Петя спросил про арену и возможную её магическую обработку. Получили ответ, которым Фридрих остался удовлетворён, но всё равно нервничал. Занервничаешь тут, когда твоя судьба решается! Снова подошёл ко мне:
– Илья Алексеевич, прошу прощение, что ещё раз спрашивайт, – Фридрих смотрел до крайности тревожно, – на ваша сабля точно никакой магический конструкт не есть?
– Мне известных – нет. Тем более, её уже не раз перед дуэлями проверяли именно на магию.
– Это есть очень хорошо! Я хотейт сказать вас, что я знайт первый дуэлянт. Он есть очень хороший фехтовальщик. Призёр…
– Фридрих, да мне без разницы, – успокаивающе перебил я его. – Я же тоже не вчера родился. – Улыбнулся. И даже зубы синим не сверкнули.
Смотрю – а ихний секундант что-то остальным бормочет. Не иначе, натурально, переводит остальным. И не я один это заметил, потому как когда строгий полицейский подошёл к нам и сурово вопросил, можем ли мы начинать, Серго успел ответить вперёд всех, что по русским правилам дуэлянт должен на всякий случай сделать распоряжение об имуществе. Витгенштейн удивился, но перевёл. И тот секундант дойчам тоже забормотал.
Дойчи даже оживились. Видать, решили, что я помирать собрался. А полисмен понимающе поднял брови и сделал приглашающий жест: можете начинать.
– Илья Алексеич, – начал с надрывом в голосе Серго (и куда только акцент подевался?), – ежли тебя эти злобные германцы порешат, кому доверишь «Пулю» домой вести?
– Фридриху Вильгельмовичу доверю. Он в вашей беспутой компании самый ответственный, – усмехнулся я. Дуэлянтов аж перекосило, а Серго продолжил ломать комедию:
– А часы? Часы с кукушкой редкой полосатой породы кому оставишь?
Полицейский стоял с торжественным лицом, а дуэлянты, похоже, начали подозревать, что над ними глумятся.
– Тебе оставлю, дорогой! Повернёшь их лицом к стене и получишь часы с дятлом! А свистульку в виде кукиша передайте тому из дойчей, кто меня побить сумеет.
Фридрих неожиданно заржал, впервые самостоятельно поняв шутку на русском языке. Даже без перевода! Это у него, верно, от ажитации. На фоне остальных наших, изо всех сил изображающих постные лица, смотрелось зверски.
– Ладно, братцы, с Богом! – сказал я и вошёл за дуэльную черту, направляясь к означенному немецким кодексом исходному месту.
Первый противник оказался здоровенным детиной, надо сказать. И тяжелый прусский офицерский палаш в его руке смотрелся маленьким ножиком. Ну так и я не малыш. И в плечах, и в росте. И если он хотел меня испугать статями, то кто ж ему доктор? Ему бы с Федей-сьешь-медведя помериться. Сразу бы всё понял.
Гос-споди, да что же мне в голову-то лезет.
Распорядитель уронил платок, долженствующий дать нам начало к поединку, и я пошёл на дойча, раскручивая кисть, разминая её…
Вот убейте меня, не могу внятно описать сам поединок. Ежели со стороны смотреть – всё же понятно, вот один нанёс удар в руку, второй принял парад и в свою очередь атаковал корпус… А изнутри поединка – только несколько стёртых картинок.
Вот он резким ударом сбивает мне клинок, видимо в расчете повредить кисть, а я, крутанув саблю, чуть цепляю его в локоть. Несильно, так – царапина. Да его это и не останавливает. Дойч пёр паровозом и «крестил» меня палашом, щедро вкладывая в удары силу. А я только успевал чуть подправлять его удары, не давая ему попасть по мне или со всей его дури – по клинку сабли. Спасибо бате и полковнику Харитонову за науку! Против немецкой школы работы тяжёлым палашом – только так.
По итогу дойч увлёкся. Излишне. Пока он теснил меня, а я отступал по кругу, он, кажись, окончательно уверился в том, что он давит, а я гнусь – и забыл, что в такую игру играют вдвоём. На очередном богатырском замахе я не стал отступать, а наоборот – шагнул к нему вплотную и треснул его гардой прямо в зубы. Аж хрустнуло. Я перехватил левой руку с палашом и насадил дойча колющим в живот.
– Майн Готт! – прохрипел дойч, а я выдернул саблю и с оттягом рубанул его по плечу.
Красиво получилось. На землю мой первый противник падал двумя кусками. Тушка и отдельно плечо с рукой.
Я повернулся к оставшимся дуэлянтам и стряхнул капли крови с клинка:
– Вы хотели победить медведя в Берлине? Серьёзно? Да тут же сам город против вас! Или вам растолковать, как переводится название вашей столицы⁈ – глянул на распорядителя: – Виктория⁈ Или башку ему отрубить?
Что меня поразило, немцы продолжали действовать чётко по протоколу. Полицейский обернулся к распорядителю, потребовал подтвердить поражение упавшего участника, и только когда тот подтвердил, одна из медичек, ожидающих на краю площадки, кинула заклинание, останавливающее кровь. И – внимание! – только после подписания документа о моей первой победе обе дамы-целительницы рысью бросились к побеждённому и начали что-то вокруг него хлопотать.
Старшая подошла к полисмену и бесстрастно отрапортовала:
– Вероятность сохранения жизни около двадцати пяти процентов. Очень большая кровопотеря. Прошу разрешения воспользоваться каретой, – это всё мне от нечего делать Петя переводил, пока я подошёл к краю, где стояли наши.
– Эк у них всё муторно устроено! Пока бумажки не будет, шагу ступить нельзя, – оценил немецкий орднунг я. – Фридрих, дорогой, а давай в целях экономии времени следующих сразу двоих приглашай, а?
Поймал встревоженный взгляд Сокола. Подмигнул. Н-е-е, не думай, князюшко, это не головокружение от успехов! Они щас выйдут, а на песке лужа кровавая от их друга осталась. Тело-то уберут, а кровь впитаться не успеет. Каково им будет? Осторожничать будут. А нам того и надо. Ещё деда, когда меня мальцом гонял, такое наставление давал: «Ежели с двумя схватиться довелось, помни про правило шашек. Выстави противников в линию, чтоб один другому мешался. И тогда, ежели оне не спаяны, не умеют сообща двигаться, будет тебе не два, а один противник. А там и карты в руки!»
Мои следующие дуэлянты совместно биться не умели. И когда я срубил одному кисть, второй рванулся вперёд, и рубануть его в бедро оказалось вообще лёгким делом. И вот стою я над двумя стонущими телами… Вроде как до смерти собирались, а чего-то рука не поднимается.
– Заберите! И это, Фридрих, давай следующих всех втроечка, а то я упарился уже.
Принц залязгал на своём, обращаясь к дуэлянтам.
И внезапно один из секундантов шагнул прямо на песок арены и на чистейшем русском – значит, точно знаете и умеете, падлы! – обратился ко мне.
– Ваша светлость, оставшиеся дуэлянты желают принести Вам нижайшие извинения. Удовлетворитесь ли Вы этим?
И вот эти «Вы» у него звучали прям с выделенной большой буквы. Сильно испугались, видимо. Я нашёл взглядом Сокола. Тот посмотрел на Петра и коротко кивнул мне. Высокий полити́к, мать его.
– Извинения оформите сейчас же письменно. И холодное оружие, с которым пришли, отдайте моим секундантам. За сим – свободны!
Интересно что из этой дуэли Иван с Петром вытащат? По-любому, какие-то преференции вылезут. Хоть бы за то, что я пятерых по доброй воле не убил… Или шестерых? Первому неизвестно ещё как попрёт.
Да-а, дипломаты многое из этого выжать могут. Оно, может даже, и не прям материальное, а так – на уровне отношений. Может, меньше Фридриха тыркать будут, коль его сюзерен любого может на пласты пустить.
Фридрих тем временем грозным монаршим шагом (и откуда монументальность в отощавшем теле?) подошёл к оформляющим извинительные бумаги последним дуэлянтам и довольно неприязненно начал что-то спрашивать. Те вскочили, что-то замямлили в ответ. Состояние душевное у них сейчас, должно быть, словно лошадь копытом в лоб лягнула. Принц напоследок кивнул, развернулся, подошёл ко мне хмуро.
– О чём хоть спрашивал? – поинтересовался я негромко.
– Кто их посылайт, – скупо ответил Фридрих. – Не отец. Мать.
Да уж, веселья не добавляет.
– Да и забей.
– Забей?
– Ну. Вот так руку подними, – я изобразил ученика на уроке, – давай-давай.
– Так? – Фридрих старательно поднял руку.
– Ага. А теперь резко вниз и говори: «Да и хер с ним!»
Мы повторили упражнение на двоих.
– Полегчало? – спросил я.
Фридрих прислушался к себе и с удивлением протянул:
– Действительно…
– Во! Ты «Ромео и Джульетту» читал? – он хлопал на меня глазами. – Ну Шекспир? Монтеки, Капулетти?
– А-а! Я-я! Читайт!
– Вот! Тоже их любовь родичам не нравилась. И что потом с ними стало? Померли оба. А вы живы! Есть повод радоваться!
– Считаю, за это надо выпить, – сказал подваливший с другой стороны Сокол.
– А ты чего такой довольный? – удивился я.
– Я там как свидетель на всяких документах расписывался, – скромно похвастался великий князюшко, – полным титулом, – и прыснул, не удержавшись: Видели бы вы их рожи! Пошли, пока пивные не закрылись. И колбасок хочу. Жареных!
– Но сперва он мне должен забег! – требовательно сказал Серго.
– Какой забег? – не понял Сокол.
– По кругу. Тут как раз рядом стадион, – Серго был непреклонен: – У меня отросла нога. Я требую реванша!
– Вот ты душнила! – восхитился Иван и покосился на невозмутимого Хагена. – Ладно, это недолго.
И мы вышли с площадок на большой, пустой сейчас овал стадиона, обрамлённый такими же пустыми трибунами.
– Прошу, господа! – весело пригласил Витгенштейн, и мы дружно накинули шкуры.
– А всё же я больше, – сказал я покровительственно.
– Зато я ловчее, – не отстал Серго. – Считай, Петя!
– На старт! Внимание! Марш!!!
И мы понеслись.
Мы лучшие! – вопил мой внутренний Зверь, потому что мы реально обгоняли Серго. Не так чтобы очень, но корпуса на полтора. – Да-а-а!
Не успел завершиться круг, как Багратион рявкнул мне в спину:
– Ещё парочку!
– Да пожалста!
На втором круге я его ещё обгонял, а вот на третьем, в самом конце, Волчок выложился и пришёл со мной нос в нос. Может даже, чуть-чуть впереди.
– Ф-фух! – я повалился на траву, не оборачиваясь. – Всё же, не предназначен белый медведь для стрессовых забегов.
– Ещё пара кругов, и я бы тебя точно обошёл, – сказал валяющийся рядом Серго.
– Не исключено, – согласился я. – Ну что, за колбасками?
И мы пошли пить пиво.
29. НА ВСЕХ ПАРАХ
ПОРА И ЧЕСТЬ ЗНАТЬ
Хорошо, что Петя наш Витгенштейн в земельной магии немного обучен был. А то ведь от гаревой дорожки одна японская дорога осталась – то-яма-то-канава, особливо на поворотах – вот уж где нас заносило! Такие следы от когтищ – моё почтение. Подровнял он, как смог. Я уж думал, что местные смотрители опять начнут к нам цепляться и составления протоколов требовать, но те на сей раз оказались неожиданно индифферентными. Когда мы мимо шли, поход в пивную обсуждая, они из своей будки даже не вылезли. И, по-моему, вовсе наоборот, ставенку деревянную на окошке задвинули и дверку изнутри закрыли на крючок. Очень, видимо, сильное на них впечатление наш забег произвёл.
Однако, когда мы удалились из зоны их слышимости, Хаген сказал:
– Господа, у меня есть сильнейшее подозрение, что спустя короткое время охрана стадиона придёт в себя и вызовет подкрепление. Нас непременно начнут разыскивать.
– То есть, наши действия будут расценены как… Как что? – прикинул Петя.
– Как нарушений общественный порядок, я полагайт, – высказался Фридрих.
– Да ещё и возбухать будут, что дорожки помяли, – поддакнул Серго.
– А не кажется ли вам, господа, что пива и в Линце можно попить? – неожиданно рассудительно предложил Иван. – Как думаешь, а, Хаген? Есть в Линце приличные пивные?
– Яволь, ваше высочество! – просиял тот. – Смею предположить, что знаю пару отличных мест, где пиво куда лучше берлинского!
– В таком случае, господа, прибавим шагу! – бодро скомандовал наш великий князюшко и устремился вперёд, увлекая нас своим примером. Хотя меня не оставляло смутное подозрение, что в Линц он торопится исключительно из тех соображений, что в Берлине всё самое интересное закончилось, а осталась одна нудятина и унылые полицейские протоколы…
Выскочив из прилегающего к стадиону парка, мы повернули не налево, как изначально предполагалось, а направо и бодрой рысью устремились по довольно тихой улице, вертя во все стороны головами в поисках наёмного экипажа.
Далеко позади раздались дружные трели полицейских свистков.
– А ведь действительно прислали полицейских по наши души, шельмы! – сердито проворчал Сокол. И тут мы едва не хором воскликнули:
– Экипаж! – потому что из бокового проулка действительно вынырнул пустой экипаж. Позёвывающий возница на вечернюю смену, небось, собрался.
Малый сперва было испугался нашего количества, но потом, похоже, отметил для себя тощие стати большей части присутствующих, да и монета, отблёскивающая золотым портретом кайзера, сделала своё дело – до воздушного порта домчал он нас без лишних вопросов. Там мы загрузились на борт «Пули», ожидающей нас в полной готовности – и, как говорится, «земля, прощай!»
– Гляньте, а вон и полицейские за нами прикатили! – фыркнул Серго, указывая в иллюминатор на суетящиеся внизу крошечные фигурки с блестящими штырьками на лакированных касках.
– Ну пусть попробуют погоняться за нами, коли у них встала такая нужда, – усмехнулся я и кивнул выглянувшему в пассажирский салон помощнику капитана: – Ускоряемся, покуда нам с земли какие-нибудь сигналы передавать не начали. У нас срочные дела в Линце. Разрешено использовать усиленный магический контур.
– В таком случае, господа, прошу временно пристегнуть страховочные ремни! – сверкнул белозубой улыбкой помощник капитана. – Нас ожидает резкий рывок.
С этими словами он нажал служебную кнопку внутренней связи и передал:
– Требуется быстрый старт.
– А если я поставлю личный щит? – с некоторой досадой на неудобство поинтересовался Петя.
– Вас может выбросить рывком, а вашим щитом травмировать другого пассажира, – менторским тоном возразил помощник капитана. – Требования воздушной торговой гильдии первого класса, к которой относится борт, соблюдаются всеми неукоснительно. Даже императорами, уверяю вас.
Тоже нововведение ведь это. Не было раньше на дирижаблях никаких страховок. Да и не нужны они были, по существу – не те скоростя ранее развивались, плавно всё, неспешно. А теперь военные курьеры – ту же «Пулю» взять – под четыреста километров в час делать могут. Вот и позаимствовали полезное с шагоходов. Ремень в точь как на пилотском кресле.
– Давай скорее, – толкнул Витгенштейна в бок Сокол, – пока за нами впрямь шлюпка не вылетела.
Помощник капитана убедился, что все пристегнулись, занял отведённое ему кресло (тоже быстро пристегнувшись) и нажал кнопку в подлокотнике:
– Все готовы! – что-то услышал в ответ и кивнул нам: – Приятного полёта, господа!
Дирижабль рванул вперёд.
– Однако! – просипел Серго, притянутый к креслу ремнём.
Картинка внизу стремительно начала удаляться.
– Как ощущения? – спросил помощник капитана.
– Я в последний раз переживал такие, когда в нас на полном ходу «Кайзер» врезался, – честно сказал Хаген. – Тряхнуло нас тогда изрядно.
– Если честно, насчёт кайзера не понял, – признался помощник капитана.
– Сверхтяжёлый германский шагоход, – пояснил я. – Уникальная модель. Вот, господин принц изволил нас высочайше протаранить.
– Я немного не справляйтся с управление, – слегка сконфузился Фридрих.
– Удивительно, – покрутил головой помощник.
Нагрузка выровнялась и перестала ощущаться как излишняя. Дирижабль вышел на необходимый ровный ход. Под потолком мигнула лампочка, и помощник капитана объявил, подкрепляя личным примером:
– Господа! Можно отстегнуть ремни безопасности. За некоторое время до прибытия понадобится пристегнуться на период посадки, о чём я сообщу вам заранее. Напоминаю: кнопка вызова стюарда в правом подлокотнике каждого кресла. В любой момент вам будут предоставлены чай, кофе, прохладительные напитки и винная карта, а также любые закуски из меню.
Это он, верно, по привычке уже, чтобы автоматизм не терять. Третий раз уж объявляет.
От обедов мы отказались, решив не перебивать аппетит, пить тоже особо не стали – иначе на кого похожи будем перед Хагеновской роднёй? Ну так, махнули по маленькой за успех дуэли, да на этом и всё. Летели весело. На удивление, больше обсуждали не дуэль, а наш с Серго забег, а кроме того – возможные перспективы обратного превращения.
– Только я не пойму, зачем вам это? – с видом исследователя спросил Витгенштейн.
Мы с Багратионом переглянулись.
– Да куда ж такая громадина? – искренне воздел руки горе́я. – Нет, понятно, что я при моих новых кондициях, пожалуй, даже со средним шагоходом рискну один на один выйти. И когтищи – ты видел? – метровые, кабы не больше. Толстенные, не враз обломишь! А только как представлю бой в узких пространствах…
– Фу ты, пень горелый! – Серго аж передёрнулся. – Только я про длинного квадратного волка забыл, а ты снова!
– Ну и вот. И медведь такой же получится. Длинный и квадратный, как тот коридор. Если, конечно, не разворотит его своей тушей. Я не разворочу, в смысле. А когтями как?
– А почему вы сразу сосредоточились на полном образе? – удивился Петя. – Ну ладно, ты…
– Это почему это «ладно, я»? – я даже слегка обиделся. – Это что за ущемление по медвежьему признаку?
– Да не по медвежьему! – махнул рукой Петя. – А по тренированности навыка. Если ты вспомнишь, Серго до свадьбы постоянно приходилось свой звериный облик под жёстким контролем держать, ни в коем случае не допуская полной трансформации.
– Ах ты ж, ядрёна колупайка! – я едва себя в лоб не треснул. – Частичная! Конечно!
– Да и когти ты в Индии, вспомни, как регулировал! – добил меня Петя. – Надо – короткие, надо – длинные. А тут вдруг запереживал!
– Это всё от стресса, – заявил Серго. – Долго нам лететь ещё? Может, по антистрессу?
– А потом сверху пиво? – покривился Иван.
– И ничего страшного, – внезапно поразил меня Петя. Но ситуация тут же прояснилась: – У меня с собой антипохмелина целый чемодан! Евдокия Максимовна позаботилась.
Золотая у меня маманя, как ни погляди! И коньячок с дольками яблока и каким-то сильно дырявым немецким сыром очень хорошо зашёл.
* * *
Линц встретил нас… безлюдьем. Это для меня в Германии самое поразительное. И то, что вскакивают они тут ни свет ни заря – и сразу словно все на улицу бегут, пять утра, а город бурлит, будто и неспамши – и то, что в пять вечера выйдешь из дома – ан ровно вымерло всё, тишина-а-а, заведения сплошь позакрыты – ни лавки не работают, ни магазинчики, ни зоопарки какие-нибудь. Интересно (мелькнула в голове заблудшая мысль) а есть ли в Линце зоопарк? И если да – то есть ли в нём бегемот? Бегемот для общественного развлечения – первейшее дело. Тут же, заставив меня хихикнуть, мелькнула вторая шальная мысль: а ведь Катерина Кирилловна, великая княжна наша, писательница несложившаяся, будет теперь по мужу бегемотихой. Сам себя и одёрнул: пьян я, что ли, уже? Что за дурь⁈ Не сметь вслух такое ляпнуть!
– Чё ржём? Поделись, – как нарочно попросил Сокол.
– Да вот, про бегемотов думаю, – честно ответил я. – Забавные зверюги.
– Если в зоопарке, – хмыкнул он. – А в природе, брат, это такая тварь… Злобная и безжалостная, поверь мне.
– Зоопарк – это хорошо, – озираясь, перевёл разговор на более приземлённые темы Серго. – А вы уверены, что в этом городе есть живые?
– Это Германия, – усмехнулся Петя. – Здесь вечерами всегда так.
– Я так понял, что и пивные уже закрыты? – с подозрением спросил Хагена Сокол.
Лицо у Хагена сделалось какое-то странное.
– Если мы говорим о тех заведениях, в которые заходят солидные бюргеры, то – да. Они уже закрыты. Мы можем отправиться в дом моих родителей, отложив поход за пивом на завтра… – Повисла небольшая пауза. Все переваривали предложенную перспективу. – Или же мы можем отправиться в то заведение, о котором я думал изначально. Оно… немного другой репутации. Более буйной, так скажем. Посетители – в основном студенты местных учебных заведений, курсанты из среднетехнической шагоходной школы, техники воздушного порта. Но если мы там засядем, то к моим мы попадём разве что к утру.
Серго внезапно скроил насквозь фальшивую мину и протянул:
– Может быть, не стоит беспокоить своим явлением пожилых людей в столь… э-э-э… поздний час? Я имею в виду, раз у них привычка к такому строгому режиму, так они, может, и спят уже давно?
Фридрих с любопытством смотрел на нас, не собираясь ничего решать. Кажется, он входил во вкус быть наблюдателем за нашими слегка безумными приключениями. Сокол с Витгенштейном переглянулись между собой, потом все три весёлых князя вопросительно уставились на меня.
– Как считаете нужным, так и поступим! – открестился от выбора маршрута я.
Иван откашлялся:
– Что ж, не будем проявлять дурной тон и вваливаться в дом благородного семейства среди ночи… – Я покосился на светло-серое небо и подумал, что называть шесть часов вечера ночью – это всё же перебор. Но ничего не сказал. – Идёмте за пивом, господа! – торжественно объявил великий князь. – Показывайте, барон! Где тут ваше злачное место…
