Текст книги "Ком 9 (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
26. ВЕРБУЕМ ПРОФЕССОРА
К ВОПРОСУ ОБ ОБОРОТНЯХ
Так-та-а-ак, похоже, у Фридриха взыграло ретиво́е. И, насколько мне его удалось за прошедшие месяцы узнать, собой он, скорее всего, поступился бы. Придушил бы гордыню и пошёл, как прежде, дисциплинированно исполнять высочайшие приказы, несмотря даже на желание папаши-кайзера уязвить сынка всякими «низкими» работами, показать, что без монаршего семейства он – ничто, мордой, так сказать, по навозу повозюкать… А вот демонстративную брезгливость, высказанную кайзером по отношению к любимой женщине и будущему ребёнку опального сына, германский принц никому не намерен был прощать. Что в настоящий момент было нам весьма на руку, как бы меркантильно это ни звучало.
– В таком случае… – Иван по привычке вскочил и прошёлся по небольшой комнате туда-сюда. Сидящие на кровати, мимо которых он забе́гал, следили за ним, синхронно поворачивая головы, словно три кошки. – В таком случае, брат мой Фридрих, вы можете предложить этому сумасшедшему профессору своё покровительство. Совершенно очевидно, что он полностью поглощён своими пробирками и ретортами, а значит, не в курсе вашей временной опалы. Намекните ему на переезд в новую, совершенно секретную лабораторию, прикрытие от кайзерского гнева и лучшие условия труда. – Сокол крутанулся на пятках, разворачиваясь ко мне: – Что скажешь, Илья Алексеевич, сможем мы организовать нашему новому другу профессору Кнопфелю закрытую лабораторию в глухой железногорской тайге?
– Мы-то сможем…
– А как же есть озеро? – в тон мне вскинулся Фридрих. – Отсутствие озеро? Ведь всё дело в водоросля?
– Спокойно, господа! – успокаивающе поднял ладонь Сокол. – Есть у меня на примете одна примечательная специалистка… Да, собственно, все вы её знаете либо наслышаны. Сестрица Катерина. В некотором роде, она должна быть благодарна нашему Коршуну за обещание крепкого и исполненного любви брака с принцем Египта Джедефом Семнадцатым.
– Это который по прозвищу Бегемот? – живо припомнил Серго.
– И он же Крокодил, – прибавил Петя.
– Только я не понял, – спросил я, – а при чём тут Катерина? Она в благодарность за нечаянно ляпнутое слово опишет наши труды праведные для потомков?
– Да не-е-ет! – отмахнулся Сокол. – Путь к литературе ей накрепко заказан. Но я планирую припрячь её по другой стезе. По её основной способности. Собственно, почему родня Джедефа с таким восторгом ждёт свадьбы с русской принцессой – она ж мощная природница. У них планы на оживление хотя бы части пустыни. А я так себе думаю, что не грех сестрёнке перед отъездом и на благо родины поработать.
– Но этойт водоросля – эндемик, – растерянно пролепетал Фридрих. – Не приживайтся нигде, только здесь.
– Эх, братец, – усмехнулся Иван, – для экономии времени и сохранения ваших нервов я не буду рассказывать о некоторых экспериментах, которые изволила проводить моя изобретательная сестрёнка. Так что будь уверен, она и озерцо подходящее преобразует, и водорослю твою туда подселит в два щелчка. Главное потом – купол климатического контроля над ним обеспечить. Ну да это не такая проблема, сделаем. В первую голову, без излишнего афиширования образцы набрать. Сколько там эти мелкие зелёные штучки вне озера живут? Этот высоколобый деятель должен точно знать. Если хотя бы сутки – успеем! – Иван азартно потёр руки. – Фридрих, дело за тобой! Ты должен сделать этому типу предложение, от которого он не сможет отказаться.
– Помощники мы забирайт с собой? – деловито уточнил принц.
– Обязательно! Нам же не нужно, чтобы они тут растрепали на каждом углу историю Кнопфеля и нашего к нему явления.
– Хорошо. Я переговорийт!
Принц принял максимально суровый и величественный вид и направился вниз, монументально печатая шаг. Семейный стиль германских кайзеров, не хухры-мухры.
– Кто-нибудь пояснит мне, – озадаченно начал я, – а почему кайзеру не пришла в голову та же идея, что и нам – переквалифицировать лабораторию под оборотней?
– У-у-у! – усмехнулся Серго. – Не думай, что он глупее нас! Возможно именно потому и взъярился, что подумал.
– Вот сейчас совсем всё понятно стало!
– В Европе практически нет оборотней, – пояснил Петя. – И «практически» в данном случае – это поправка на статистическую погрешность. Слишком активно тут с ними боролись в период Темновековья. Так активно, что вычистили под ноль. Соответственно, в американских анклавах, заселённых из Европы, та же ситуация. В Южной Америке картина сходная, но по другой причине. Почему-то их магическая школа к зооморфам нетерпима, сохранились только морские, которые способны были уйти от преследования на глубину.
– А-а-а! Помню-помню акулу.
– Во-о-от. В Африке пятнами. Кое-где, правда, даже правящие династии из оборотней, как в том же Египте. Так что в основном оборотнические кланы сохранились у нас в России да на остальной территории Азии. Получается, профессор этот кому угодно помог, только не Германской империи.
– Надо ж ты, кто бы знал…
Иван посмотрелся в тускловатое зеркало, прикреплённое сбоку от кровати, приосанился и вздёрнул подбородок:
– Господа, думаю, нам пора. Торжественный выход!
КТО НЕ С НАМИ, ТОТ ДУРАК
Мы потянулись за ним к лестнице, тоже по инерции заглядывая в это зеркало, оправляя мундиры, а кто и прогоняя волну очищения – секундное же заклинание, а какое полезное! Спустились вниз блестящим обществом, не в пример тем взъерошенным бойцам, которые валялись в лаборатории и гонялись по подземным коридорам.
– Господа! – приветствовал нас Фридрих. – Я обрисовайт для герр Кнопфель возможный перспектива… – тут лицо Фридриха сделалось задумчивым, он вытащил из нагрудного кармана каменную луковку, покатал её в пальцах и произнёс другим, каким-то задумчивым голосом: – А теперь, профессор, я желайт знать: насколько искренне вы соглашайтся на наше предложений?
– Да вы даже не представляете, ваше высочество, как я устал от этого неустройства, непризнанности и вечной необходимости скрываться! – возопил Кнопфель (судя по вытянувшемуся лицу, сам себе изумляясь). – Получить полноценную лабораторию! Получить признание, финансирование! Кстати о финансировании: на какой объём фондов я могу рассчитывать.
– На весьма солидный, уверяю вас, – кивнул Иван. – и помощников у вас будет полный штат, а не два этих амбала. Впрочем, и их мы тоже заберём.
– А для чего же вам требовайтся такой объём финансы? – мягко спросил Фридрих.
Если кто-то из нас до этого и подозревал профессора в намерении нажиться на будущей лаборатории, то сейчас все наши сомнения испарились, как роса на солнце. Герр Кнопфель зачастил наименованиями вожделенной аппаратуры и оборудования – сперва по-русски, далее всё более сбиваясь на немецкий и приходя во всё большую ажитацию.
– Но я опасаюсь, что мои запросы слишком велики, – уныло сдулся он под конец. – Это слишком шикарно даже для имперской лаборатории. Такое могут себе позволить разве что ведущие мировые институты, да и то единицы…
– Не переживайте, профессор! – бодро утешил его Сокол. – У нас обширные планы на побочный эффект от ваших экспериментов.
– А-а-а… все эти дамочки, жаждущие стройности… – с гораздо меньшим энтузиазмом откликнулся тот.
– И напрасно вы киснете! Я лично считаю, что местные дельцы совершили коренную ошибку.
– И какую же? – с вялым интересом спросил Кнопфель.
– Они установили непомерные цены, разом превратив процедуру в элитную и одновременно крайне сузив круг потребителей.
– А разве он широк? – удивлённо спросил Фридрих. – Я думайт, средний класс не так подвержен…
– Хо-хо, братец, ещё как! Ты забываешь, что дело не только в красоте, но и в здоровье. Если показано похудание, а человек мучается, не может поддерживать диету – ну нет у него силы воли! – а тут мы ему предложим за умеренную мзду дозированное восстановление здоровых кондиций, так к нам не только пойдут, к нам толпами побегут!
– Неужели не только женщины? – недоверчиво спросил Кнопфель.
– А отчего же нет? Главное – правильно предложить! – распаляясь, воскликнул Сокол. – Если любому человеку – болгарин, женщина – неважно!..
– Прошу прощения, – профессор аж приподнялся, – вы полагаете, что эти эликсиры смогут купить все?.. Даже румыны?
– А какая разница? – пожал плечами Петя. – Мы не склонны к предрассудкам. С вами же вот общаемся. А вы нас два часа назад убить хотели.
– Действительно… – Кнопфель сел, потрясённо таращась в стену.
– Предлагаю ассистентов не опрашивать, – заявил вдруг Хаген, – напоминаю, господа: у нас ещё дуэль. В Берлине! А туда лететь надо, и стоило бы хоть немного поспать. Вернуть всех троих в лабораторию и… – тут он продолжил менее уверенно, – желательно запереть с обеих сторон, чтобы быть уверенными в сохранении тайны отбытия до нашего возвращения.
Задумчивый Фридрих, сосредоточенно разглядывающий каменную луковку, вдруг встал, подошел к стене и приложил к ней руку. И не просто так приложил, а с намерением.
– Я не пон… – начал Сокол и тут же восхищённо выдохнул: – Ух ты!
Из-под руки выдвинулась (или вытекла?) из стены каменная полочка.
– Потерянный родовой дар вернулся? – шёпотом, словно боясь спугнуть, пробормотал Петя.
Фридрих посмотрел на свою слегка светящуюся тёплым жёлтым светом ладонь и кивнул:
– Можно идти. Я смочь запечатывайт проход.
Лаборантов выволокли из комнат и потащили обратно – вниз по лестнице, по коридорам, до лаборатории. Остальные гордо слезли сами и дошли своими ногами. Последним шёл Фридрих. Что-то он делал такое, что стенки коридора словно шли рябью, и на них вспучивался сперва небольшой такой каменный валик. По мере продвижения он тёк вслед за нами и ставился толще.
– Чтобы в одном месте сразу много не брать? – уточнил я.
– Точно так, – кивнул он. – Я опасайтся, если взять сразу много, не выдержайт кладка или свод. Помаленьку везде. Хватийт, чтобы перекрывайт выход.
– Разумно.
Если смотреть, как разрастаются текучие каменные валики, бегущие нам вслед, и коридор за нашими спинами постепенно смыкается на манер глотки огромного животного, становилось не по себе.
– Господа, – Кнопфель тревожно озирался, – вы действительно хотите оставить нас здесь?
– Да, – твёрдо оставил Сокол. – У вас будут сутки, чтобы собрать всё необходимое. Инвентарь, лабораторные журналы, что там ещё…
– Но замуровать⁈
– Ни за что не поверю, что у вас отсутствуют приличная система вентиляции и запас еды недели на две. – Иван помолчал, и только каблуки стучали по каменному полу: – Так?
– Так, но… Сам факт…
– Тем меньше у вас будет возникать глупых идей пробить себе выход на поверхность или, хуже того, взорвать. Сидите тихонечко и ждите. Мы явимся максимум через двое суток.
Профессор только горько вздохнул. А что ему ещё оставалось?
27. И НА ПОСОШОК
ЗАКРУГЛЯЕМСЯ В РОТЕНБУРГЕ-ОБ-ДЕР-ТАУБЕР
Двери, ведущие из лаборатории на сторону замка Топплер, замуровали похожим же образом. Фридрих действовал с максимальной сосредоточенностью и был не лишён торжественности.
Мы наблюдали со стороны, отступив из пустого лабораторного зала в коридор и негромко переговариваясь.
– А ведь выходит, у него теперь три магических дара против папкиного одного, – прикинул я.
Сокол задумчиво покивал и сказал совсем тихо:
– А ведь это означает, что теперь именно он – наследник. По их древнему праву. У старших братьев-то только стальная броня, больше ничего нет.
– Больше того вам скажу, – добавил Петя. – По германским старинным законам Фридрих теперь имеет права вызвать папашу на магический поединок и доказать своё превосходство в бою. Не до смерти, конечно.
– То есть, смысл поединка – не убить, а победить? – Серго, кажется, даже немного удивился.
– В их случае – именно так. Это, как видишь, по опыту Вильгельма Правдоруба стало ясно.
– А-а, так там тоже спор из-за главенства был?
– Очень похоже.
– Погодите, – не понял я, – а как же история с этим дядькой, которого сперва не убили, а просто вред причинили? Что за поединок такой – без вреда, пусть даже и не до смерти?
– Вот поэтому со времён Первого Вильгельма никто этим правом ни разу и не воспользовался, – поучительно поднял брови Петя. – Не думаю, что Фридрих рискнёт. Во всяком случае, пока не освоит оба пробившихся дара как следует. А там уж могут быть варианты.
– Да ему тогда и первый дар надо осваивать, – невесело усмехнулся Иван. – Он же у него совсем никудышный был, на отметке, близкой к нулю, даже визуально не фиксировался, только в следовых значениях через приборы… – великий князюшко повернулся к изумлённому Петру и наставительно сказал: – Да, я тоже читал доклады из той зелёной папки. Не такой уж я дуболом, – и добавил задумчиво, переводя взгляд на колдующего с камнем Фридриха: – Проверять надо. Шанс прикидывать…
Закончив с замуровыванием, мы вернулись в замок Топплер, который по своим размерам был едва ли больше профессорского домика, а скорее даже и поменьше.
– Ну что, на улицу? – нетерпеливо спросил Серго.
– Может хоть на второй этаж посмотрим? – предложил Петя. – Оценим обстановку, пока мы здесь?
Гуськом поднялись мы по узкой поскрипывающей лестнице и оказались в комнате очень по-своему примечательной.
С одной стороны, похоже, что бывший хозяин переживал насчёт невеликости своего замка и стремился обустроить всё максимально «по-герцогски». А с другой – ме́ста-то почти нет, хоть ты тресни. Весь второй этаж вместе со стенами в нашу малую гостиную в Карлукском доме влезет. Поэтому впечатление получалось смешанное. Как будто кто-то не мог выбрать – спальню ему тут обустроить, гостиную или кабинет – и в итоге втиснул всё вместе. Комната была полна дорогой и довольно вычурной мебели, наставленной вдоль стен так плотно, что и пространства между предметами не оставалось. Мы сбились посредине комнаты на крохотном пятачке.
Всё свободное пространство стен было занято картинами, в том числе – большим и нарядным портретом мужчины в военном мундире, с муаровой лентой через плечо, с парой крупных немецких орденов, в которых я особо не разбираюсь и почему-то в парике по моде двухсотлетней давности и со шпагой.
– Это, надо полагать, бывший владелец? – спросил Петя, указывая на портрет.
Хаген, не строя зыбких предположений, подошёл ближе и прочитал подпись:
– Именно он и есть.
– Да уж, не повезло герцогу, – пробормотал Серго, оглядываясь. – Худоват-с оказался. Был бы дороден, как ранее Фридрих, глядишь, выжил бы.
– Не исключено, что ему за совершённые художества в таком случае отрубили бы голову, – возразил Сокол. – Вильгельм Десятый известен крутым норовом и быстрыми решениями. Извини, Фридрих, если тебя это задевает.
– Нет, всё так и есть, – ответил принц, хотя и нахмурился.
– А хорошо, что окна остались закрыты, – немного неуклюже увёл разговор в сторону от неприятной темы Хаген.
– Окна? – удивился Серго.
– Да. Ни птицы не забрались, ни белки. А то случалось мне пару раз навещать заброшенные дома – что там творилось, Боже упаси! А тут как было, так и осталось. Воздух, разве что, застоялся.
Я решил на правах нового владельца распорядиться:
– Проблему спёртого воздуха мы решим, – я распахнул ближайшее ко мне окно, сразу запахло тёплым весенним днём, в комнату проникли беспечные звуки курортной жизни, – а вот кому доверить присмотр за этим местом, пока оно окончательно не пришло в упадок?
– А почему ты к родне Хагена не обратишься? – удивился Серго. – Мы как раз к ним поедем, можно будет переговорить, э?
– А действительно! – поддержал его Петя, и все мы уставились на Хагена.
– Может быть, кого-то из пожилых? – спросил я. – С детьми здесь не сильно разбежишься.
– Я предложу, – кивнул Хаген. – Но ничего заранее обещать не могу.
– Ну а теперь пошли на улицу, – Серго потирал руки, притопывал, оборачивался туда-сюда и порывался выглянуть в окно – в общем, всеми способами демонстрировал, что пора отсюда спешным порядком выгребаться, – на Илюху посмотрим!
Ах, вот он чего ёрзает. Зверя моего глянуть хочет. И сравниться, не иначе.
– Пошли, всё равно тут смотреть больше не на что.
НОВАЯ ШКУРА
Я последним закрыл дверь, выйдя из замка и приложил руку к магическому замку. Всё, теперь никто не войдёт.
– Ну давай! Шкуру накинь! – Сейчас по всему виду Серго можно было бы заподозрить принадлежность к конкретному оборотническому виду. Очень уж сильно пробивалось в нём щенячье нетерпение, только что не подпрыгивал и не повизгивал.
– А вдруг подо мной этот древний мостик рухнет? – резонно возразил я. – Сдаётся мне, дополнительное купание в этой водичке может доконать наших товарищей. Да и моста жалко.
– А пойдёмте вон туда, – показал на берег Петя. – Яблони цветут, опять же. Фридрих хотел, пусть любуется.
Цветущий уголок по европейским меркам, как объяснил нам Хаген, был довольно крупным садом. Что на это сказать? Поговорка на этот счёт есть – про тех, кто слаще морковки ничего в жизни не едал. Может, они тут и считали, что это крупный сад. Так это потому, что сравнивать им не с чем. Или не хочется сравнивать – ежли громко кричать, что вот это вот у нас самое наилучшее, глядишь, кто-то и поверит, а?
Ладно, философия это всё. А мы шли по дорожкам, стараясь удалиться от глаз праздношатающейся публики.
– А вот! – жизнерадостно ткнул Серго в сторону кругленького пятачка, похожего на танцплощадку. – И эстрадка от лишних глаз загораживает. Давай!
Честно говоря, мне и самому уже хотелось себя проверить.
Накинул шкуру…
Нет, хорошо, что друзья мои подальше догадались отступить.
Зверь, пару секунд онемевше осознававший новую реальность, торжествующе взревел:
Мы самые!!! Мы самые большие! Ар-р-р-р!
Да тут уж не «большие», а «гигантские» в пору говорить. Я точно был крупнее слона. И ещё я был крупнее Серго. А все мои друзья сейчас казались мне такими крошечными, словно…
Мою мысль перебил истошный визг, донёсшийся с той стороны, откуда мы только что пришли. Вот же принесла нелёгкая двух любопытных дамочек! Может, они увидели компанию офицеров и потанцевать рассчитывали?
– Да не бойтесь! — крикнул я им вслед. И совершенно зря. Голос у меня теперь преобразился и сделался зело страшен, как Харитонов бы сказал.
На мой рёв с боковых дорожек, как чёртики из игрушки-шутихи, выскочили ещё несколько человек, заголосили по-всякому, даже кто-то заклинаниями кидаться вздумал. Мелкими, правда. Такие и раньше мне даже шкуру бы не замарали, не говоря уж о том, чтоб попортить. По парку расходился вал паники. Люди бежали, опрокидывая расставленные скамейки и лотки торговцев. Резко взвизгнув, замолчала шарманка. Что-то хлопнуло и задымилось.
– Илюха! Ты чего остолбенел! – ткнул меня кулаком в лапу Сокол. – Давай живее, превращайся обратно – и ходу, ходу!
– Бе-е-е-ер! Бе-е-е-ер! – вопили бегущие в разные стороны люди.
– Бежим за ними! – мгновенно сориентировался Серго и первым также завопил: – Бе-е-е-ер! Бе-е-е-ер!
Изо всех сил изображая панику, я удивлялся тому, что никто практически не собирается организовать сопротивление неведомой опасности. На нашу деревню вон французский спецназ напал – и то дядьки мгновенно отряд самообороны составили! Впрочем, наши всё же казаки, а здесь гуляли в основном бюргеры – лавочники всякие, портные-цирюльники… О! Полицейские свистки засвистели!
– Туда! – ткнул Серго в противоположную сторону.
Но и с той стороны тоже уже приближались трели.
– Стоп! – скомандовал Иван. – Стоим, ждём. Построились в круг вокруг Фридриха. Мы – его друзья и организовали охрану при первых сигналах тревоги. Но готовы оказать содействие органам охраны правопорядка.
Так мы всё и представили вылетевшим на нас из кустов полицейским, ошалевшим от горделивой речи Фридриха, обращённой к их отделению. Держась в рамках придуманной легенды, Фридрих ещё и возглавил наш отряд, отважно бросившись «в сторону опасности». Следом – наша славная команда. Добежали до танцплощадки, знатно истоптав свои же предыдущие следы, потом долго шарились вокруг, окончательно сделав картину нечитаемой. Получили устную благодарность от полицейского управления Ротенбург-об-дер-Таубера, ответно Фридрих благосклонно похвалил доблестных служителей за быстрое реагирование. Нас ещё и до воздушного порта на полицейских экипажах домчали.
Ввалились мы на борт «Пули» и принялись дико истерически ржать.
– Слушайте, а чего мы испугались-то? – спросил, отдуваясь, Петя. – Мы ж не съели никого. И даже не планировали.
– Всё равно, есть нарушений общественный порядок, – объяснил Фридрих.
– Действительно, – подтвердил Хаген. – Присутствие двух персон из монарших семей спасло бы нас от кутузки, но русскому послу в Берлине могли послать ноту недовольства.
– А так письмо благодарственное пошлют! – захохотал Сокол снова. – Вот дядюшка повеселится, его читая!
– И как ты, Серго, ловко сообразил, – похвалил я Багратиона.
– Не поверите, детский опыт всплыл, – усмехнулся тот. – Меня в тот год отправили на специальный подготовительный практикум для оборотней, в Заранск. А там у нас один мальчишка был, раньше других инициировался, причём по дороге в этот лагерь. Представьте ситуацию: нас любопытство распирает, его – хвастовство. А оборачиваться без инструктора было категорически запрещено.
– Когда запреты останавливали мальчишек? – хмыкнул Сокол.
– Именно! Удрали мы в парк, нашли заросли поглуше, он обернулся – а там, оказывается, традиционное городское место для парочек было. Как с трёх сторон завизжат! Мы чуть не оглохли. Летим, только пятки сверкают. Котька сразу назад перекинулся. Бежим, а сами орём: «Волки! Волки!» Откуда вылезло – сам не пойму. Народ побежал в панике, бабы визжат… В итоге городовые публику успокоили, а нас, ввиду отсутствия с нами взрослых и как бы опасности появления хищников, в околоток отвели и к нашему наставнику посыльного отправили.
– Пришёл?
– Пришёл, конечно. Посмотрел на нас, хмыкнул этак. Городовых поблагодарил за заботу, расписался в журнале и повёл нас в расположение. Я самый мелкий был. Тащусь позади, и вдруг до меня доходит, что у Котьки уши волчьей шерстью остались покрыты.
– Опа! – не удержался Петя.
– Ага. Потом нас распекли как следует и отправили вместо вечернего отдыха картошку чистить…
– И эти люди ругают меня за сваливающиеся на голову приключения! – возмущённо упёр руки в боки Сокол.
– А что? Я тут вообще ни при чём! Я только смотрел! – попытался отпереться Багратион.
– Ага! – не поверил великий князюшко. – Поди, тоже подначивал, как сегодня!
И все снова начали ржать.
