Текст книги "Ком 9 (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
06. НУ СКАЖИТЕ ХОТЬ СЛОВО…
– Вам не кажется, господа, – спросил нас Петя где-то через недельку после того, как торжества отгремели, а молодые укатили в свадебное путешествие, – что свадьба Михаила и Есении здорово всколыхнула наше спокойное, привычное к размеренной жизни дворянское общество.
Заметьте, что характерно – наше общество. Вроде как обжились они тут все, пообвыклись.
Мы сидели за вечерним чаем. День был будний, поэтому из гостей – никого, кроме Багратионов и фон Ярроу, которые тоже пришли поболтать.
– Оживишься тут, – усмехнулся Иван. – То всё привычные лица были, а то – глянь! – замелькали князья, графья да бароны!
– И что ни день, всё новые, – засмеялся Багратион. – Многие отважные господа, – это «отважные» прозвучало очень иронично, – наслушавшись рассказов о феерическом Дашковском мальчишнике, остались, польстившись на суровую сибирскую экзотику.
– Так княжеская рыбалка-то у всех на слуху! – вступил в разговор батя. – Я тут с Толей Александровичем разговаривал, он грит: выкатные дома в считанные дни нарасхват сделались! Очередь до самого конца марта расписана.
Да уж, свадьба огненного князя оказалась камешком, неожиданно стронувшем за собой лавину.
– Я тут почитал, – весело продолжил Петя, – наиболее отчаянные представители столичных гостиных рисуют даже отправиться посмотреть бурятские потехи молодецкие. В докладных записках упоминаются отоги* наших славных знакомцев, Цырена и Дагбажалсана. Насколько я понял, там неожиданно начал разворачиватся совершенно новый для нашей глубинки вид туризма.
*Примерный перевод – родовое место поселения
– Не поспивались бы там все повально, – сурово нахмурилась маман. – Слабые они на это народ.
– Да уж слабый! – возразил батя. – Они ещё и посоревноваться могут.
– А дерутся потом как? – не отступалась маманя. – Как бы ваше развлечение, мальчишки, боком не вылезло.
– Ну, волнуешься так, – развёл руками батя, – отправь им каких-нибудь пользительных сборов.
– И отправлю! – расхорохорилась маменька. – И не просто отправлю, сама отвезу! И поговорю там, пусть только попробуют не пить. А чтоб из-за моего сына две деревни… – она заторопилась на кухню, ворча.
– Неужели отправит? – спросил Петя.
– Будь уверен, – усмехнулся в усы батя. – И сама слетает, и поговорит, а если недоходчиво покажется, то шкуру свою накинет и ещё раз поговорит.
– Да-а-а, – протянул Серго, – с Евдокией Максимовной лучше не спорить…
Но Бог бы с ними, с теми туристами.
Как вы понимаете, многие из гостей (имеющие намерения) остались, надеясь на волшебное разрешение их проблем.
Подкатывать ко мне начали ещё на самой свадьбе, но там у меня был железный щит-ответ: в присутствии государя распоряжением Третьего отделения любая хаотическая магия запрещена. Этот аргумент останавливал всех и сразу. Но вот после…
Опасаясь новой осады нашего дома в Карлуке, в первый же четверг я потащился в Дворянское собрание. А остальные, мерзавцы, хотели остаться! И у них был великолепный повод никуда не ездить – Владетельная княгиня Гуриели явилась наконец повидать своих дорогих дочерей.
– Я не понял, Сокол ясный, ты что – меня одного на растерзание отправляешь? – спросил я Ивана.
– Ну не могу же я оставить тёщу в первый же день! – выразительно выпучил глаза он. – А Хаген?
– Хаген бодр и всегда готов поддержать сюзерена, но, к сожалению, это не ему хотели засвидетельствовать почтение все те большие шишки, что приезжали поцеловать наши ворота.
– Н-да, незадача. Слу-у-ушай! А возьми Серго! Он вас обоих прикроет!
Так, с благословения великого князюшки, мы отправились в собрание втроём – Я, Серго и Хаген (для усиления).
Признаться, я был в некотором раздражении. Ещё и все помощники по хозяйству бросились в заполошности метаться – гляди-ка! Владетельная княгиня прикатила! Уж после великого князя и тётушки его, императрицы, могли бы и пообвыкнуться маленько – ан нет!
Вышли мы с Серго на крыльцо:
– Давай-ка, выгоняй машину из гаража, а я ворота открою, – предложил я.
– А Хаген где?
– У его дома подберём.
– Добро́!
Вышел я из калитки – а там около нашей «лентовязки» офицерик топчется. Увидел меня, руками завозил – то ли за спину спрятать, то ли в карманы…
И этот туда же! Ленточку припёр!
Я хмуро отворял воротины.
Позади откашлялись:
– Простите…
Я обернулся:
– Слушаю вас.
– Мне… Извините, мы не представлены, но я узнал вас, ваша светлость…
Раздражение моё увеличивалось. Ещё и кузнец Гриша с любопытством глазел на нашу сценку, и это меня нервировало.
– Да не тяните уже кота за всякое, поручик! Мне тут что, стоять, слушать, как вы мямлите?
Тот выпрямился весь, даже, кажется, каблуками прищёлкнул:
– Никак нет, ваша светлость! Однако ж, дерзновенно имею просьбу. Раз уж вы самолично вышли, так не изволите ли поспособствовать, так сказать, во благословении сочетания меня удачным браком…
Тут я, признаюсь, сорвался. Послал его по-простому, пропустил Серго, выезжающего на машине, сел и дверцу захлопнул.
– Глянь-ка, там меж ёлками, кажись, ещё кто-то прячется, – сказал Багратион.
– Вот и поехали скорей.
Настроение у меня было – сами уже представляете. Я вообще-то планировал всё на Сокола свалить и за его широкой спиной спрятаться. А Багратионом уже так здорово не прикроешься. Всё же, он не великий князь, его и подвинуть можно.
Пришлось ехать и полтора часа терпеть принятые в свете пафосные разговоры, к которым я совершенно не привык, вежливо улыбаться, делать вид, что не понимаю намёков, отказываться от десятков приглашений на ужины.
Нет, сперва (стоило нам явиться) нас по заведённой традиции громко объявили – и тут зал буквально забурлил. Стало буквально видно, как со всех сторон к нашей маленькой группе устремились потоки жаждущих пообщаться. И началось щебетание! Про Сокола едва кто вспомнил, а Хагена с Серго беспрерывно пытались оттереть от меня в сторону.
Не выдержал я, когда ко мне подвели познакомиться очередную матрону, а та на голубом глазу выдала:
– Ах, герцог! Как я боялась предпринимать вояж в эту дикую Сибирь! Мне казалось, сто́ит нам заехать за Уральские горы – и всё! Вся цивилизация окончательно иссякнет, останется только один немощёный тракт да вдоль него почерневшие избы – и лес, лес до самого Китая!
– Весьма занимательная перспектива, – поражённо кивнул я, представив этакую картину, и спросил её мужа: – А что, в женских гимназиях отменили разве уроки географии?
Тот только глаза закатил и пальцами этак шевельнул, дескать: не обращайте внимания.
Вот тут я вдруг устал. Так и сказал:
– Простите, дамы и господа, что-то я дурно себя чувствую.
Со всех сторон мне бросились предлагать разнообразные нюхательные соли, но Хаген и Серго бодро подхватили меня под руки и устремились к выходу, раздвигая толпу, словно ледокол. Затолкали меня в машину и без лишних слов помчались домой.
Серго каждую минуту тревожно поглядывал в зеркало заднего вида и спрашивал:
– Ну ты как? – а Хаген просто смотрел на меня тревожно и сурово.
Минут через десять я слегка проморгался и сел прямее:
– Да вроде ничего.
– И что это было? – спросил Хаген.
– Не знаю. Перепсиховал, может?
– Я думал, ты их сейчас кусать начнёшь, – с облегчением засмеялся Серго. – Как они на тебя кинулись! Как куры на кормушку!
– Ужас, – я поёжился. – Нет. Больше я туда – ни ногой!
Не знаю, натурально, что это со мной было, но приехал я домой и сразу спать ушёл. Вот как вырубили меня. И проспал часов десять – чисто как дрова.
Проснулся – более-менее. Слышу, в малой гостиной разговаривают. Серафима, Лиза и ещё голоса. В порядок себя привёл, вышел – о! Точно – Лизавета приехала, да не одна – привезла с собой портниху, Марту позвали и сидят вчетвером, модные журналы разглядывают.
– Та-а-ак, братец! – Лизавета, завидев меня, тут же подскочила и заторопилась обниматься. – Дай-ка, гляну на тебя внимательно.
Внимательно – это, надо полагать, по-целительски. Я ж говорил, что она после первой поездки в Кайеркан в даре сильно подросла? Ну вот.
Чувствовал я себя под её докторским взглядом, как бумажная купюра, на которой водяные знаки выискивают.
– Нда-а-а, – протянула она, – не нравится мне это. Скажи-ка мамане, чтобы чай пятый номер тебе заварила.
– Что ещё за номер? – подозрительно скривился я. – Опять противный какой-нибудь?
– Я вот тебе дам, «противный»! Сказано – пей и не ерепенься!
– И, Илюш, – Серафима рассеянно протянула мне ручку для поцелуя, – помнишь тот сирийский шёлк, розовый с завитушками? Принеси, мил-сердешный друг…
Ага. Когда жена на былинный лад сбивается, ей лучше не перечить. Это значит – вся в мыслях. И чего-то там такое грандиозное соображает. Лучше сразу сходить и шёлк искомый принести. Ноги не отвалятся.
Да и вообще, чего мне, жене шёлка жалко? Тут у нас, скорее, наоборот…
Это ж в столицах нынче моды пошли дурные. На кажный выезд новые платья шить. А под новый наряд нужно что? Правильно, подходящие украшения. Какие громадные деньги тратятся впустую совершенно! Ум за разум заходит.
Мы, как можно догадаться, вовсе не бедствуем, но когда я в шутку спросил Серафиму, не собирается ли и она теперь столь строгих стандартов придерживаться, она бровки так строго сдвинула и говорит:
– Это было бы некрасиво. Иркутск не так богат. Как я буду выглядеть перед знакомыми, которые не могут себе этого позволить? Как выскочка?
И не поспоришь тут.
Поэтому у Иркутских дам в ходу были разные мелкие красивые штучки, чтобы, как говорили мои сестрицы, «освежить образ» – палантины, шали, кружевные или расшитые сумочки, которые дамы сами могли и рукодельничать. Рюшечки новые пришить. Ремешочки там… Чем ещё барышни украшаются? В общем, всякими штучками, которые для мужчин сливаются в одно «красиво».
А если мода совсем менялась, не гнушались и перешить под новый фасон.
А вот сегодня, кажется, предстояло что-то серьёзное…
Так вот.
Дошёл я до маман, сказал про сбор номер пять. И что-то так она на меня тревожно посмотрела, не понравилось мне. Нашёл отрез розовый с завитушками. Несу. Иду, никого не трогаю.
Смотрю, в кабинете, спиной к двери приоткрытой, сидит Витгенштейн и трясётся. Я испугался – к нему. Думал, снова приступ! Контузия вернулась!
– Петя! Петя, мать твою! Что случилось?
А он…
А он ржёт! Я аж отрез уронил.
* * *
Вы когда-нибудь видели, чтоб Его Сиятельство князь Пётр Витгенштейн, который – на минуточку! – помогал своим аналитическим умом папане своему…
*да и вообще, по-моему, помогал со всякими бумажками как минимум двум конторам (но об этом тс-с-с)…
Так вот, этот самый князь беспардонным образом ржал. Ржал, стуча кулаком по опять же каким-то бумажкам, отложив в сторону свое артефактное пенсне… Ржал, аж подхрюкивая, со слезами на глазах, всхлипами и ойканьями.
– Петя, ты чего, ау⁈
– О! Вот он! Свадебный Ворон. Нет! Свадебный Коршун… Нет! Свадебный Посылатель!.. – и опять, скотина, ржёт! И от смеха аж икает!
– Напугал ты меня до полусмерти, мерзавец!
А Петечка только головой крутит и бумаги мне двигает:
– На, читай! – вроде как силов у него уже не осталось. И хихикает с присвистом. Как есть гад!
Начал читать. Пачка донесений от Отдельного корпуса жандармов. Ага. Посвящены все разным мелким происшествиям касающихся наших Сиятельств – ну и ко мне тоже. Оно и понятно. Охрана она такая. Должна быть многоуровневой. Как там полковник говорил, аж три тыщи народу? Сейчас-то, скорее всего, и поболе. И вообще, я не удивлюсь, ежели половина населения Карлука заключило негласный договор на нашу охрану. А что? В последней диверсионной французской атаке казачки неслабо помогли. Сейчас если ещё правильно всё организовать, так деревня вообще в крепость превратится. А в охране императорской организовывать умеют – моё почтение.
Так вот. Читаю. Читаю. И ничего особого не вижу. Допустим, сказал кто-то в деревенском магазине, что на Дальнем видели чужаков нездешних. Так это понятно. Там самые рыбные места. Туда со всех окрестных деревень казачки катаются. Порыбачить. Ну и от жён подальше, не без этого.
– И чего? – я недоумённо посмотрел на Витгенштейна.
Петя протяжно, со стоном выдохнул, потёр лицо и нацепил своё пенсне:
– Да ты не туда смотришь! Дальше листай!
– Листаю, листаю…
И тут я дошёл до главного.
'Доношу до вашего сведения, что поручик Н. после конфликта (распечатка конфликта см. лист пятнадцать.) с объектом охраны К. отбыл в указанном направлении и познакомился с мещанкой Е… Далее они имели беседу, (см. лист восемь), и провели прогулку до…(вымарано) Было установлено наружное наблюдение.
Е. чрезвычайно восторженно отзывалась о Н. в женском кружке в чайном домике у госпожи К. (вымарано). Поручик Н. вечером того же дня в питейном заведении на ул. Большая высказывался следующим образом:
– Да, конечно, никто и не спорит, господа. На прямую просьбу поспособствовать удачной женитьбе был, простите, послан в жопу. Это прямое оскорбление, и в обычном случае я сейчас же просил вас стать моими секундантами. Но!
– Какое может быть «но»? Поручик, вас оскорбили! Прилюдно оскорбили! – слова корнета В. (характеристика прилагается. См. лист три, пункты А и Ж)
– Согласен. Хотя «но» всё-таки есть!
– Расскажите, не томите нас уже!
– Где у человека находится, простите ещё раз, искомая «жопа»? Сзади, господа! Я развернулся на сто восемьдесят градусов и пошёл. Пребывая, сознаюсь, в смешанных чувствах. И буквально через двадцать метров! Двадцать! Я встретил ЕЁ! И если я не упущу свой шанс… А я – не намерен упускать! Она… Она…
– Да вы никак влюбились, поручик? Быть же такого не может! Вы?
– Да. Я не совершенно не стесняюсь сказать – я влюблён! Так что, господа, если Илья Алексеевич пошлёт вас куда-нибудь – советую идти! Прямо сразу! И не задумываться! Я теперь не знаю вот, как отблагодарить. Ведь правильно вы сказали поручик – оскорбление… А с другой стороны – счастие. Выпьем за Илью Алексеевича, господа!..'
– Ну как тебе? – хихикал Витгенштейн.
– Однако… – Меня внезапно обуяла злость. – Мне теперь что, вообще ни с кем не говорить⁈ Молчать постоянно прикажете⁈
– Стоп! Стоп! – примиряюще поднял ладони Пётр. – Вот этот листочек прочитай.
И протягивает мне ещё один документик.
А там черным по белому указано, что «…спонтанные выплески замечены только в том случае, если исследуемые объекты (С. и К.) испытывают сильные эмоции. Во всех случаях активатором служит вербальный контакт…»
– Понял? Если ты в сердцах кого пошлёшь…
– Петя, – я навис над столом. – А хочешь, я тебя пошлю? Вот сильно я сейчас в сердцах пребываю…
– Не надо, Илья, – Витгенштейн внезапно стал предельно серьёзен. – И у меня, и у Серго, конечно, за время общения с тобой выработалось определённое сопротивление. Но – не надо. На сегодняшний момент, уж не знаю почему, все твои, – он неопределённо покачал ладонью, – желания сбывались только в сторону, э-э-э, матримониальных планов. А я, как ты помнишь, счастливо женат. Твоими усилиями, кстати. И менять ничего не хочу
– Да-а, дела. Это теперь за норовом следить придётся. Чтоб чего не ляпнуть. А я вообще часто вслух думаю.
– Ты бы с матушкой своей поговорил, а? Может, какие травки пить?
– Да подходил уже. Сказала, подумает, составит мне рецептик. Щас шёлк отнесу и пойду скажу мамане, что сына-то у неё ещё и магически ущербный. Опасный для окружающих…
– Ой, не преувеличивай, а? – Петя поправил пенсне и вернулся к своим бумажкам.
07. ДЕРЖАТЬ УДАР
КОНСИЛИУМ
В тот же день на ужин к нам были приглашены Миша с Есенией (теперь уже оба Дашковы) – по-простому, без долгих реверансов, телефонным звонком. За те месяцы, что князюшки жили у нас, они до того привыкли к простецкой нашей атмосфере, что уже не удивлялись таким вещам, а теперь и Мишка втягивался.
Но когда после ужина, пока общество было занято обсуждением малозначащих новостей, маман легонько ткнула меня в бок и сказала:
– Пойдём-ка, Ильюша, в малую гостиную, мне с тобой поговорить надо, – а выйдя туда, я увидел чинно восседающих на диване Лизавету с Есенией, сразу стало ясно, что срочный дружеский визит – дело вовсе не случайное.
– Консилиум, – констатировал я. – Небось, и Айко где-то рядом?
– А ты как хотел, братец? – строго сказала Лиза. – Видел бы ты себя с утра, не удивлялся бы. Представляю, каким тебя вчера привезли!
– Ха! Видели бы вы толпу этих баб! – воскликнул я. – Они же бросились на меня, аки волки алкающие!
– Ну вот мы и нашли предполагаемую первопричину, – негромко сказала молчащая до того Есения. – Илья, сядь-ка ближе и дай мне руку, пожалуйста.
Она несколько минут посидела, сосредоточенно прикрыв глаза, а потом спросила:
– Госпожа Айко, что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, – сердито ответила та, проявляясь, – что меня совершенно напрасно оставили вчера дома. Хаген вовсе не маг, а у Серго другая специализация. Они не уловили признаков маноистощения, пока те не приняли явственную форму.
– Маноистощение? – меня аж перекосило слегка.
Маман только губы сурово поджала.
– Из хороших новостей, – тоном суровой докторицы продолжила Айко, – Илья Алексеевич поразительно быстро восстанавливается. Смею предположить, не последнюю роль в этом процессе сыграла перенасыщенность эфирного поля энергетическими эманациями, которые бесконтрольно источает великий князь Иван.
– Маноистощение⁈ – повторил я, глядя на них по очереди. – Разве не надо быть менталистом, чтобы проделать такое с магом? Или я чего-то не понимаю?
– Надо, – согласилась Есения. – Если бы воздействующий на тебя был один. Насколько я поняла из описания ситуации, к тебе разом бросился чуть ли не целый зал. Заметь, все эти люди, которые, как ты выразился, побежали к тебе, как голодные волки – все они маги. Да, у них иные специализации. Но что есть специализация, как не наша доминирующая способность? Пара сотен магов. Все они страстно желали получить от тебя некое действие, в их понимании связанное с энергетическим воздействием на их будущее. И вся эта толпа сработала, можно сказать, в едином порыве.
– По-простому говоря, – маман была не менее сурова, – если двести маломощных огневиков на одну кучку дров свою энергию направят…
– То костёр полыхнёт, как порох, – согласно кивнула Есения.
– И что делать? – обалдело спросил я. – Вот этот чай номер пять?..
– Чай номер пять просто помогает быстрее восстанавливаться, – покачала головой Лиза.
– Да, чай не выход, хотя и подспорье в этой ситуации… – Есения побарабанила по столу ноготочками. – Насколько я могу себе представить дальнейшее развитие событий, Илья, тебе придётся выдерживать подобные ментальные атаки раз за разом. Если только ты не сбежишь куда-то в глушь и не поселишься в тайной заимке.
– А Серафима? А дети⁈ – фыркнул я. – Тоже со мной? Лесовиками становиться? Или я там, а они – тут, и видеться изредка, тайком? Не-е-ет, так не пойдёт.
– Можно ведь просто из дому не выходить… – осторожно предложила маман.
– Ну вот ещё! – я вскочил и забегал по комнате. – Затворником быть⁈ Ну решение так решение! Не хочу! И вообще, я в субботу с женой собрался в театр, как хотите!
– Ну Илья… Это же для твоей… – одновременно начали Лиза и маман.
– Секундочку! – остановила их Есения. – Есть метод, но он не очень быстрый. Учитывая все твои, Илья, магические навыки, заточенные в совершенно другом направлении.
– Ну? – я оперся о стол костяшками кулаков.
– Ой, сына, сядь, не нависай, – попросила маманя.
Сел.
– Существуют тренировки, позволяющие развить ментальное сопротивление. Но они рассчитаны на достаточно долгое время подготовки. В твоём случае – два-три года, при самых оптимистических прогнозах. Но как быть всё это время?..
– А артефактной защиты не существует? – спросила Лиза.
– Существуют образцы, но они все довольно громоздкие, – Есения развела руками. – Покрупнее стандартного бронекомплекта со шлемом будут – как в таком на люди выйдешь? Или вовсе стационарные, пластинчатая защита для помещений.
Они расстроенно замолчали.
– Можно, я скажу? – спросила Айко, которая не очень любила кого-либо перебивать.
Все на неё уставились, и я кивнул:
– Давай!
– Я знакома с методикой, о которой говорит госпожа Есения. Или с очень похожей. Я могу начать с Ильёй Алексеевичем тренировки. А пока я могу обеспечить ему ментальную защиту, о которой вы говорили. Для этого я просто должна быть неподалёку.
– Ха!!! – сказать, что я обрадовался – это ничего не сказать. – И молчишь! Завтра же с утра тренируемся. Сразу после завтрака. И на каждый выезд – сопровождаешь!
Маман с Лизаветой тоже страшно обрадовались.
– Но вот этот сбор, который вы говорите, что утром заваривали, всё же ещё недельку надо попить, – сказала Есения. – Мне нравится результат. Очень хороший.
– Всенепременно! – сразу же обещался я. Настроение у меня сделалось самое приподнятое – отличные перспективы передо мной открываются, по сравнению с затворничеством-то! Живём!
ТАК ИЛИ СЯК, А ДАМЫ ХОТЯТ ПРЕКРАСНОГО
Итак, жизнь в Иркутске не просто забурлила, здесь внезапно появился высший свет. И как следствие этого события, за высшим светом потянулись представители (а точнее, представительницы) полусвета, вечно пребывающие в надежде найти себе покровителя (или более достойного покровителя) и выйти на содержание пожирнее.
– И чего они сюда волокутся? – удивлялся Серго (все подобные разговоры, естественно, происходили в узком мужском кругу, чтобы не травмировать наших драгоценных жёнушек). – Я понимаю, сейчас здесь крутится толпа, но все эти господа – они же приехали лишь временно! Как только они получат желаемое, тут же смоются обратно в столицы.
– Не скажи, – возражал ему Петя. – Некоторые господа внезапно осознали размах неосвоенных сибирских просторов и разнообразие ресурсов, которые здесь буквально на земле валяются – только руку протяни. Из столиц-то им всё казалось, что здесь кроме медвежьих берлог и взять нечего, а немного поосмотревшись, они уже и засуетились. Достоверно знаю о нескольких наклёвывающихся торгово-промышленных союзах и полагаю, что сие только начало.
– Мне кажется, – усмехнулся Иван, – что в вопросе отрезвления некоторых голов значительную роль сыграл наш дорогой Душнила.
Хаген только бровью на это шевельнул. Хотя в обществе, случалось, отжигал. Вот буквально позавчера очередные свежеприбывшие европейские гости охали, как боялись они Сибири, а тут вовсе и не так страшно… – а Хаген возьми да достань из кармана книжечку и говорит:
– Удивительно, господа, что вы не даёте себе труда ознакомиться хотя бы с собственными классиками. Извольте послушать, что писал Антон Павлович об Иркутске более тридцати лет назад, – с невозмутимым видом раскрыл томик на закладке и зачитал: – «Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы. Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей с надписями о том, что нельзя останавливаться. Совсем Европа»[4]4
Из реальных записок Чехова.
[Закрыть], – а на корке крупно обозначено: «А. П. Чехов. Дневниковые заметки».
Это выступление произвело изрядное впечатление на публику, и более в тот вечер никто не рискнул заводить разговоров о медведях и сибирской глуши (что, впрочем, не отменило подобных тем вовсе).
– Да и потом, – продолжил тему полусвета Иван, – не все ведь уедут. Многие интересные для этих дамочек мишени проживают в городе постоянно.
– Хоть генерал-губернатора возьми, – согласился я, – совсем не бедный дворянин, хоть и не титулованный. Или купец Второв – вот где деньги!
– Да я вам не про них толкую! – засмеялся Иван. – Я про нас! Дома́в Иркутске строим? Строим. Значит, основательно обживаемся. В столице чтобы к княжескому телу – да к примеру, твоему, Серго – пробиться, надо локтями ещё штук пятьдесят таких же дамочек растолкать. А тут конкуренция куда как пониже. Местные театры хороши, но эти-то едут со столичным пафосом. Есть шанс проскочить в дамки.
– А что сразу к моему? – хмуро воспринял вырисовывающуюся перспективу Серго.
– Да к какому угодно! К Петиному. К моему. А наипаче – к Коршуновскому!
– Это почему «наипаче»? – с неудовольствием спросил я.
– Да потому что посчитают: титул присвоен недавно, из казаков, в столицах не живал – не избалован! Значицца, клюнуть должен сто процентов.
– Обрыбятся, – буркнул я.
– Да понятно, что обрыбятся! – радостно согласился Иван. – Но попытаются, и, скорее всего, неоднократно. В субботу на премьеру идём? Вот там и состоится первый натиск. Приезжает труппа Санкт-Петербургского малого театра, второй состав. Там поёт и немножко танцует восходящая звезда, Эли́ния Больте́. Говорят, очаровывает залы, чисто древняя сирена[5]5
Естественно, не та, которая мощный тревожный звуковой сигнал, а существо из древней мифологии, заманивающее моряков своим пением.
[Закрыть]. Так что готовьтесь, господа. Бить будут по площадям.
– И чему ты радуешься-то, не пойму я?
– Радуюсь развлечению, друг мой! Это будет забавно.
Забавно ему!.. Впрочем, у меня есть Айко, которая любое магическое очарование способна свести к нулю.
Ладно. Посмотрим, что там за Линия в пальте…
* * *
Лучшие, по мнению устроителей, места в нашем Иркутском театре располагались по бокам зрительного зала – два ряда лож друг над другом, справа и слева. Они располагались так близко к сцене, что наполовину даже наползали за её края.
Я, честно говоря, больше по центру люблю сидеть, в партере или даже на балконе, но нынче наши дамы были в пышных платьях, так что вопрос с партером даже не рассматривался. Ложа, только ложа! Там можно рассесться сводобно, подолы свои нарядные разложить. К тому ж, владетельная княгиня Гуриели с нами, какие тут могут быть варианты?
Иван, не скупясь, заказал все четыре ложи, на правах великого князя подвинув всех остальных желающих. Зато матушка моя с батей и сестрицы с мужьями тоже смотрели представление из лож – напротив нас, справа от сцены. Сдаётся мне, что с таким подчёркнутым демонстрированием особ к себе приближённых Иван скоро прослывёт чудаком и оригиналом. Да и Бог с ним.
Мы сидели в левых ложах – Иван и Петя с жёнами и тёщей на первом «этаже», Серго с Дашей с ними же, а я, Хаген и Миша Дашков (тоже, понятное дело, с жёнами) – на втором. Я с некоторой досадой размышлял о том, что этот широкий Соколовский жест сразу даст залётным актрисулькам понимание, на кого обращать особое внимание. С другой стороны – да и хрен бы с ними. У нас вон какой собственный розарий, одна дама краше другой, а моя, понятное дело – лучше всех. Но червячок раздражения не умолкал.
И я ведь оказался прав!
