Текст книги "Ком 9 (СИ)"

Автор книги: Ольга Войлошникова

Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

24. ПОДВАЛЫ ЗАМКА ТОППЛЕР

С ЛЕНИВЫМ ЛЮБОПЫТСТВОМ

Снизу пахну́ло холодом. На удивление, совершенно сухим – ни запаха плесени, ни болотных испарений или чего-то подобного.

– Темно, – констатировал Хаген.

– Мелочи жизни! – возразил Серго, усаживаясь на край люка, свесив в темноту ноги, и запуская в сумрачную неизвестность несколько летучих шаров-светляков тёплого оранжевого цвета.

Ничего особенного или неожиданного внизу не обнаружилось. Каменная кладка уходящего вниз «колодца» с одной из сторон оказалась снабжена выступающими из стены массивными металлическими скобами-ступенями, а с другой зияла тёмным провалом разворачивающегося на восток коридора со сводчатым потолком. Серго счёл осмотр достаточным и мягко, по-звериному спрыгнул вниз, игнорируя ступени-скобы. Я следом. А что, медведь хуже волка, что ли? Зазнается ещё!

За нами (что удивительно, опередив всех других) начал довольно шустро спускаться Фридрих.

– Э! Нас ждите-ка! – тревожно подал голос сверху Сокол.

– Переживает, что без него все приключения разберём, – ухмыльнулся Серго и крикнул в ответ: – Начинаем движение по коридору! Площадка здесь тесная, все не уместимся.

Вообще-то коридор тоже был не сказать, чтоб широкий. Попарно идти получилось бы вряд ли. Спасибо, Фридрих хоть не застревал. Серго направил светляки на некотором удалении впереди, чтобы в условиях низкого потолка они не слепили нам глаза. Сзади тоже пробивались лучи. Петя, скорее всего, подсвечивал. Внезапно ровный пол сменился уходящей вниз лестницей – для разнообразия не вертикальной, а вполне обычной, во многих домах такие бывают, под удобный шаг, не требующий помощи перил. Я насчитал больше пятидесяти ступенек, потом Серго что-то спросил, и я сбился, но вскоре и спуск закончился.

– Что-то не похоже, что здесь вообще имелись винные хранилища, – с сомнением начал я.

– Но раз уж мы спустились, надо проверить весь подвал, так? – возразил Серго.

– Резонно. Но пока я не вижу ничего, кроме подозрительной чистоты.

– Следователь выгребайт всё, что только возможен, – пояснил слегка утомлённо дышащий Фридрих. – Там впереди, кажется, быть лаборатория. А про вино я ничего не слыхать.

– Ну, если тут и было вино, – усмехнулся я, – ни один следователь не пропустит такого куша. Считайте, что ничего уже нет.

Серго вдруг остановился так, что я едва не ткнулся носом ему в затылок.

– Что такой? – спросил Фридрих.

– Ч-ш-ш-ш! – зашипел Багратион и затряс задранным вверх пальцем.

Сокол вопросительно таращился из-за плеча Фридриха, но мне ему ответить было нечего. Я пожал плечами.

– Слышишь? – на грани восприятия выдохнул Серго, обернувшись ко мне.

Я призвал на помощь Зверя…

– И верно!

Откуда-то доносились еле различимые стеклянные позвякивания и смазанное бу-бу-бу голосов.

– А не может это сверху доноситься? С озера?

– Весьма маловероятно, – покачал головой Серго. – Слишком чистый звук. Не искажённый водой, не забитый тиной… Пошли!

Он рысью двинулся вперёд, выискивая явно уже не винный погреб.

– Смотри!

Впереди коридор заканчивался плоской и совершенно гладкой металлической дверью.

– Звуки точно оттуда, – ответил я на торжествующий взгляд Серго. – Только как мы туда проникнем? Постучимся?

– Так нам и открыли! – фыркнул Петя.

– Это есть очень просто! – заверил нас Фридрих. – Это был в донесений. Я читайт. За дверь должен быть лаборатория. Зайти легко. Справа и слева от дверь специальный камень. Надо наступайт.

Пришлось нам с Серго воспользоваться звериным чутьём. Действительно, здесь были камни, на которые многократно намеренно наступали и не просто так, а с силой.

– Нажимаем?

– Давай!

– Постойте! – резковато остановил нас Сокол. – Фридрих, присядь или опустись на колено, чтобы, если что, я смог сработать по тем, кто там шарится без дозволения.

– О! Я-я, это разумно, – согласился принц и с усилием опустился на одно колено. Ох, назначу ему физкультуру! Дайте только домой вернуться.

– Жмём? – спросил Серго.

– Давай на счёт три. Раз, два, три!

Мы с силой наступили на открывающие камушки. Дверь неожиданно легко распахнулась внутрь большой комнаты… в которой никого не было.

– Можно отпускайт камень и заходить, – сказал Фридрих, с пыхтением поднимаясь.

Внутри было сухо, всё также холодно и совершенно пусто. Ну если не считать обширных лабораторных столов, стоящих посередине в два ряда, а также нескольких шкафов с распахнутыми створками, прикреплённых вдоль стен. Всё остальное пространство стен и потолка было закрыто металлическими пластинами, отполированными почти до зеркального блеска – такими же, как те, из которых была выполнена дверь. Летучие фонарики начали в них отражаться, и в комнате сделалось заметно светлее.

– Оборудование, надо полагать, вывезли после того несчастного случая с гренадёрами? – высказался вошедший вслед за Фридрихом Сокол.

– Точно так, – кивнул Фридрих. – Переместить в Академия. Для опыты. И животных туда перевозийт.

– А здесь были животные?

– Я. Какой-то из этот панель – тоже дверь. Должен быть камни, наступайт, дверь открывайт. Я читать отчёт: между шкаф. Где-то здесь? – он подошёл к одной из стен.

Вскоре мы нашли эти камни и открыли вход в зверинец. В пустой, понятное дело. Сохранились только неудобные для перевоза громоздкие клетки из толстых прутьев, снабжённые внутри массивными цепями.

– Однако! – Багратион прикинул вес одной из «цепочек». – Такая, пожалуй, и оборотня смогла бы удержать. – Он покинул клетку, неуютно поводя плечами. – И тем не менее, это не решает вопроса звуков, которые мы слышали. А мы же их слышали?

– Определённо! – подтвердил я.

– Слушайте, а может, бравые немецкие полицейские не всё нашли? – предложил версию Петя.

– Действительно, вдруг остались ещё помещения, в которые никто не смог попасть? – оживился Иван. – Дружище Фридрих, а как попали в этот зверинец?

– Допрашивайт лаборанты, который ещё оставайтся живой. Они показывайт.

– Ага. А с поисковыми собаками не пробовали? – уточнил Витгенштейн.

– Найн. Тут всюду быть этот мерзкий, – Фридрих потёр пальцами, подыскивая слово, – мелкий капелька в воздух. Животный нельзя. Становийтся агрессивный, кусайт офицер.

Сокол загоревшимися глазами посмотрел на нас с Серго:

– Понюхайте, братцы, а?

Мы вышли в лабораторию. Серго всё время прислушивался, но звуков больше, как назло, не было. Зато чуйка свидетельствовала о целых пяти камнях, подвергавшихся в прошлые времена усиленному нажатию. Не знаю, способны ли были бы обычные собаки взять след по прошествии… скольки лет?

– Фридрих, а сколько лет назад это было?

– Одиннадцать. Как раз дедушка умирайт, и отец становийтся кайзер.

Вот! После одиннадцати лет! Собачки бы сейчас вряд ли что-то унюхали. А оборотни – за милый мой, пожалуйста. Да и не вполне это был запах. Скорее, следовая эманация. Но меня радовал сам факт обнаружения «открывашек». Глядишь, нароем что-нибудь ценное. В моих подвалах – моё ведь, правильно? Употребим на пользу Отечества. Может быть, склад секретных ингредиентов?

С этими мыслями я принялся расставлять участников экспедиции по местам.

Пять точек – вовсе не значит, что речь идёт о звезде. У немцев мысли были в другую сторону заточены. Похоже, камни были размещены в соответствии с рабочими местами. Во всяком случае, если встать за первым, пятым и седьмым столом справа, то достаточно было чуть подвинуть ногу вперёд – и камень оказывался как раз под каблуком. Возможно, раньше сотрудники лаборатории сидели на стульях (да наверняка сидели!) и им было даже удобнее. Тут изготовились Хаген, Серго и я.

В правом ряду управляющими были места три и шесть, их заняли Иван и Петя.

Фридриху определили почётную обязанность досчитать до трёх, для синхронности.

– Ну что ж, – коротко вздохнул великий князюшко, – надеюсь, потолок не упадёт нам на головы. Если что, я постараюсь прикрыть куполом всех. Надеюсь, выплывем. Фридрих, начинай!

– Айнц! Цвай! Драй! – торжественно отсчитал Фридрих и изумлённо закричал, неаристократично тыча пальцем мне за спину: – О майн Готт! Дас ист погибший профессор Кнопфель!

ВОТ ЭТО АХТУНГ

В полсекунды я обернулся на сто восемьдесят градусов. Чуть не в самом углу комнаты распахнулись металлические створки, за которыми ярко сияли светильники лабораторных ламп и сумрачный германский гений (болезненно худой, седой, с обширной проплешиной на макушке), сдвинув на лоб огромные очки, рассматривал что-то исходящее переливающимся паром в пузатой реторте.

– Задержайт! – неожиданно рявкнул Фридрих, и ближе всего оказавшийся к двери Серго на чистых рефлексах (а может быть, на азарте от того, что наконец-то – вот оно, приключение!) кинулся вперёд. Я – за ним. Не оставлять же друга в сложной ситуации! Позади тяжело грохотали шаги Фридриха. Мелькнула мысль – честное слово, словно носорог по пятам летит.

А Кнопфель, высоко взвизгнув, испуганным зайцем кинулся бежать, ловко петляя между лабораторными столами. На вопли профессора из боковых дверей соседней комнатушки выскочили двое громил, которым больше подошла бы роль санитаров в дурдоме для буйных, чем научных ассистентов. Оба бросились нам наперерез, но в лабораторию уже вваливались Иван, Петя и Хаген.

И тут профессор толкнул вполне обыкновенного вида деревянную дверцу и, почти скрывшись за ней, изо всех сил метнул свою склянку о каменный пол. Прямо нам под ноги.

Больше всего из разлетевшегося зеленоватым облаком содержимого реторты досталось нам с Серго. Охнул, оседая мешком на пол, Фридрих. Помощники профессора разом шарахнулись от облака и вылетели на Сокола, который вопил:

– Илюха! Профессора! Профессора держи!

Но первым делом я кинулся к принцу, которому третьему по счёту досталось этой гадости.

– Вас ист дас? – растерянно спросил он, глядя, как мундир на нём начинает обвисать складками.

Я, выдирая из кармана лечилку, сорвал зубами колпачок, сунул ему:

– Пей! Пей, морда твоя кайзерская!

Не вытащим принца, война ж будет, как пить дать!

Фридрих глотнул целительный настой, беспорядочно и суетливо заелозил руками:

– Илья Алексеич! Дас ист важно! Задержайт!

– Да уж, задержайт! – я оттаскивал его от зелёной лужи, сердито ворча: – Не орал бы ты, зашли бы тихо, глядишь, и задержали бы уже.

– Илюха, на! – сунул мне под руку распечатанный бутылёк Серго, лихорадочно блестя глазами.

– А сам?

– Уже!

– Пошли!

Я развернулся к маленькой дверце, чувствуя, как плывёт вокруг пространство. Хрен я кого сейчас догоню.

Я возьму на себя! – рыкнул Зверь. – Дай мне! Смотри! Я расту!

Я отдал Зверю управление телом – мгновенно полегчало. Или лечилка это? Или всё вместе? Мысли неслись галопом. И я понёсся тоже, гаркнув на бегу:

– Серго, на волка скидывай!

– Я уж понял! – крикнул он в ответ с каким-то бешеным азартом.

Что там было сзади, я не видел. Вроде, звенело и грохотало. Мы мчались по длинным коридорам за торжествующе визжащим типом в изляпанном химическими пятнами сюртуке.

Перекинемся?

Нет! Нельзя сейчас!

Я подивился – почему «нет»? Быстрее было бы. Но спорить со Зверем не стал. Ничего, человеком я тоже молодец. Даром, что ли, меня Харитонов как сидорову козу на тренировках гоняет?

Серго нёсся след в след за мной, за ним поспевал ещё кто-то третий, остальные остались в лаборатории, разбираясь с профессорскими ассистентами и ругаясь внезапно ослабевшими голосами. И я всё это слышал разом!

Химический псих резво летел впереди совершенно безумными прыжками. И, что неприятно, хотел я меж лопаток ему ледыхой засветить – не вышло! Похоже, весь тоннель сплошь антимагией изолирован. Я уж думал, уйдёт, гад! Кнопфель юркнул за угол, мы за ним – а коридор внезапно закончился уходящей вверх простейшей лестницей с палками-перекладинами. Химик прыгнул по ней, как кошка, хотел прихлопнуть откинутую наверху крышку – едва по кумполу мне не зарядил, крысёныш юркий!

Но я уже лез наружу.

А тут антимагической блокировки нету!

Точно! – радостно рявкнул Зверь – и я от души засадил учёному прыгуну в лоб ледяным кругляшом. Не убить, а так. Прыть поуменьшить.

Следом за мной на белый свет вылез Серго, за ним – страшно похудевший Хаген, словно его месяц в каких-нибудь застенках голодом морили.

– Ядрёна колупайка! – натурально, страшно же смотреть. – Ну-ка… – я зашарил по карманам, нашёл ещё лечилку: – На-ка пей!

– Я уже принял.

– Лишней не будет. В зеркало вон глянь на себя.

Хаген подошёл к шкафу с озеркаленной дверцей. Оглядел себя, высказался стоически:

– Действительно. Стоит выпить. А ещё есть? Иван и Пётр в ещё более худшем состоянии.

– Есть! – заверил я, и тогда только он принял лечилку.

Хрена се! В ещё более худшем! Тут и так краше в гроб кладут.

– Нам сравнительно повезло, – сурово отчитался Хаген, – мы остались на самом краю этой гадости. Но мелкая влажная взвесь осела и на нас. Как видите, достаточно небольшого количества, чтобы…

– Да уж, вижу! – проворчал я, сдёргивая с окна штору и полосуя её на лоскуты. – Вязать сможешь?

– Яволь!

– Действуй. Будет рыпаться – вон, пресс-папье его приложи.

– Я справлюсь.

А мы с Серго кинулись назад в лабораторию.

– Нет, ты глянь! – слабым голосом возмутился Сокол, завидев наши физиономии. – Хоть бы хны им! Румяные, словно молодильных яблок нажрались!

В двух шагах от него лежали оба лаборанта, обездвиженные, но живые. Тоже исхудавшие до шкелетного состояния. Стонали слабыми голосами. Чем он их, интересно, шарахнул?

– Ты, братишка, с яблоками Гесперид путаешь, – сказал Серго, помогая великому князю усесться поудобнее, опершись о какую-то лабораторную тумбу. – Если б мы молодильных наелись, лежали бы сейчас где-нибудь в коридорчике в виде двух младенцев.

Петя уже сидел, помаячил мне:

– В правом кармане достань флакончики. Слабость какая, ужас, аж руки не поднимаются…

Я вытянул целую батарею лечилок. Петя смотрел с сомнением:

– Как думаешь, если по третьей примем – ничего?

Я потёр подбородок, припоминая маманины наставления:

– Если контуры предметов не начали дрожать и картинка в целом не выглядит чрезмерно глянцевой, то можно ещё.

– Тогда давай! – с облегчением вздохнул Петя. – Хотелось бы иметь способность передвигаться самостоятельно.

Я открыл пузырёк и помог Петру выпить, не пролив. Потом споил один стонущему Фридриху.

– Повезло тебе, что много лишней массы было, – усмехнулся я, придерживая у его рта лечилку. Иначе скопытился бы тут.

– Что есть «скопытился»? – пытливо уточнил принц. – Умирайт?

– Именно. Помер бы, внезапно исхудамши. А всё почему?

– Я уже осознайт, – обескураженно вздохнул Фридрих. – Нельзя раньше время кричайт. О майн Готт!!!

Позади нас с грохотом заваливалась мебель. Я мигом развернулся, подавляя в себе привычку накинуть шкуру. И понял, что не зря. И что теперь не во всякой стрессовой ситуации смогу своим медвежьим свойством воспользоваться.

– Ты только меня не растопчи, – откуда-то из-под стола сказал Сокол и начал с кряхтением подниматься, цепляясь за стул.

А над ним, буквально упираясь спиной в потолок, стоял Серго в своём волчьем обличье. Ох и страшен он сейчас был. Монструозен, можно сказать. Не считая того, что в росте против прежнего прибавил едва ли не вдвое. И растерянно хлопал на нас глазами.

Я подошёл, сунул Соколу откупоренную лечилку:

– Прими, твоё высочество. Чтоб идти хоть мог.

– Благодарствую, – Иван принял бутылочку трясущимися руками.

– Помочь?

– Сам!

– Ну сам так сам… – я ещё раз оценил стати Серго, запрокинув голову. – Я, пожалуй, повременю пока оборачиваться.

– Очень верное решение, – одобрил Сокол.

– А если где-нибудь в узком коридоре? – потрясённо пробормотал наш Волчок.

– Разом станешь очень большим, но очень длинным и худым волком, – обрадовал я его перспективой, – на манер гигантской анаконды. Только квадратной в сечении. Или прямоугольной. Тут как с коридором повезёт.

– Бр-р-р-р! – передёрнулся Серго и вернулся в человеческую форму. – А обратно это… того… нельзя?

– Хрен его знает, – честно ответил я. – Сейчас профессора растрясём, станет яснее. Пошли, братцы.

25. ВВИДУ ОТКРЫВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

ПОБЕСЕДУЕМ ДУШЕВНО

У Хагена всё было в полнейшем порядке. Пришедший в себя профессор сердито сверкал глазами. Точнее, одним яростно сверкал, а вторым, подбитым и заплывшим до состояния фиолетовой щёлочки, слегка поблёскивал. Хаген сидел напротив, поглаживая пресс-папье с совершенно невозмутимым видом.

– Молодцом! – похвалил я, выглянув из люка. – Сдери-ка вон ту штору тоже. Примитивный подъёмный механизм организуем, а то Петя с Иваном дошли, а смогут ли по такой лестнице взобраться – вопрос. Не хотелось бы их зазря с высоты валять, ставя натурные эксперименты.

– Мы тут, между прочим, всё слышим! – сердитым слабым голосом крикнул снизу Сокол.

– И что? Ты имеешь какие-то принципиальные возражения? Или у тебя сегодня настроение падать с лесенки вниз и головой об камушки биться?

На это великий князюшко не нашёл, что возразить, и только возмущённо фыркнул. Так что мы с Хагеном разодрали вторую штору на широкие крепкие полосы, связали их в длинную верёвку, на краю смастерили петлю и спустили получившуюся конструкцию вниз.

– Атлычно! – оценил Серго и усовестил бурчащего Ивана: – Не ерэпенься давай. Убьёшься ты – влэтит всэм нам.

В общем, Серго внизу надевал на пострадавших страховочный пояс, я поднимал – так и перетаскали всех по очереди. Учитывая случившееся со всеми чрезвычайное похудание, это было несложно даже в случае с лаборантами-бугаями.

Потом мы растащили связанных профессорских помощничков по разным комнатам, чтобы попозже допросить независимо друг от друга, уселись напротив Кнопфеля внушительным полукругом, и начали спектакль.

– Вы говорите по-русски? – спросил я.

– А если нет? – желчно ответил профессор.

– Если нет, – дипломатически пояснил Петя, – то всё будет происходить чуть дольше, чтобы кто-то из нас, владеющих немецким, переводил тем, кто его не понимает. Но ваш вопрос свидетельствует об избыточности этого этапа, не так ли?

– Допустим, – сердито огрызнулся Кнопфель. – Что вам надо? Кто вы вообще такие и по какому праву вторглись в мою лабораторию?

– Видите ли, изначально целью нашего визита было вступление нашего друга во владение жалованным замком и земельным наделом, – Петя аристократично повёл в мою сторону рукой. – И мы никак не ожидали встретить в подвалах замка кого бы то ни было. Особенно умершего одиннадцать лет назад учёного.

– Но сейчас мы находимся не в замке! – профессор высокомерно вздёрнул подбородок. – Этот дом не ваш!

– Но он и не ваш, судя по заколоченным досками окнам, – усмехнулся Сокол. – Господа, просветите меня: в Германии умершим разрешается владеть собственностью?

– Сдаётся мне, мы не о том толкуем, – скорбно покачал головой Серго. – То, что сей субъект инсценировал собственную смерть – дело одно, а вот то, что он совершил нападение на германского принца, едва не окончившееся смертью оного – преступление куда более серьёзное.

Кнопфель недоверчиво поёжился:

– Что вы городите? Какой принц⁈

– Плохи, плохи ваши дела, – продолжал нагнетать Серго, – тут только посочувствовать…

– Принц Фридрих Вильгельм Август Прусский, – представил Петя приосанившегося Фридриха, – к вашему счастью, не наследный, но вряд ли кайзер будет в восторге от самого́факта.

Профессор изобразил эффект надувного мяча, из которого внезапно выдернули пробку. Причём, как мяч в первые мгновения с неудержимым свистом испускает из себя воздух, с такой же неудержимостью вылетали из профессора панические слова:

– Погодите!.. Я не знал!.. Как такое возможно?.. Я и предполагать не мог!.. – и всё в таком духе неиссякаемым потоком.

Когда он в своих повторах пошёл на круг примерно шестой, Фридрих резко взмахнул рукой, пресекая этот словесный фонтан:

– Ну хватийт! Довольно! Сейчас мы требовайт от вас объясняйться: что вы делайт в подвал замок герцог Топплер⁈

Кнопфель осёкся и захлопал глазами:

– Э-э-э… ваше высочество, но это же очевидно – продолжал работу над своим изобретением в надежде улучшить результат…

– То есть, вы одиннадцать лет надеялись получить эликсир для создания супер-солдат? – уточнил Сокол.

– Именно так, – кивнул Кнопфель.

– Несмотря на то, что Кайзер недвусмысленно запретил подобные эксперименты?

Профессор пожевал губами:

– Я лелеял надежду, что результат перевесит… э-э-э…

– Ваше нарушение высочайшего запрета? – удивлённо уточнил Витгенштейн. – Зная характер кайзера, на вашем месте я бы так не обнадёживался.

Профессор зябко поёжился и настырно вскинул голову:

– И тем не менее! Я был близок, очень близок!

– На что есть близок? – сердито спросил Фридрих. – Превращайт люди в живой скелет?

– Ваше высочество, поверьте! Я почти, почти создал формулу вещества, пригодную для использования в военных условиях. Пусть не эликсир для кратного возрастания эффективности победоносной германской армии, но средство подкосить армию вражескую – я-я! – я был чрезвычайно близок! Я уверен, ещё немного, и мне удалось бы создать антидот, дабы предотвратить воздействие состава на наши войска. Тогда можно было бы принять эликсир на вооружение как эффективнейший подавитель боеспособности противника…

– И тут вам помешал прошлогодний договор? – усмехнулся Петя.

Профессор нахохлился:

– Да. Это было опрометчиво.

– Как же! Кайзер забыл посоветоваться с вами, – не разделил мнения непризнанного гения Сокол.

– А что за договор? – полюбопытствовал я, и Серго с Хагеном тоже кивнули. Да, не большие мы любители политических новостей.

– Клятвенный договор между главами почти трёх десятков крупнейших держав, – пояснил Сокол, – о полном отказе от разработок и обязательстве неприменения химического и биологического оружия.

– Ха! Не подходит по обеим статьям! – воскликнул Серго.

– Именно так, – с горечью ответил Кнопфель, – биологический исходник, химический метод извлечения.

– Послушайте, профессор, – меня вдруг заинтересовало, – а своих помощников вы подбирали исходя именно из практических соображений? Чтобы в случае чего они сразу не истощали до смерти?

– Я думал, это очевидно, – скупо ответил тот, размышляя о своём.

– И почему бы вам не углубиться в сферу красоты? – тоже с любопытством спросил Петя. – Что вам мешало? Или в область здоровья? Излишняя тучность – исток множества болезней. Вы могли бы быть полезны обществу.

– Ах, молодой челофек! – дёрнул связанными руками профессор. – Вы не понимаете! У меня была идея! И-де-я!

– Идея-идея, – пробурчал под нос Серго, – иде я нахожуся…

– Та-а-ак, ладно! – я упёр руки в колени и оглядел своих спутников: – Господа, предлагаю вам подняться на второй этаж для приватной беседы.

– Я оставайтся здесь? – уточнил Фридрих.

– Отчего же? Мы все прибыли сюда одной компанией, я и приглашаю всех. К тому же… Впрочем, подробности будем наверху обсуждать, без лишних ушей.

НЕ ДЛЯ ЧУЖИХ УШЕЙ

На втором этаже обстановка выглядела довольно-таки по-спартански, напоминая скорее студенческую келью чем профессорское обиталище – кровать, стул возле рабочего стола, старое продавленное кресло.

– Похоже, герр Кнопфель нечасто посещал своё жилище, – хмыкнул Серго, занимая место в кресле.

На кровати в ряд уселись наши исхудавшие Иван, Петя, Хаген и Фридрих, мне оставили стул.

– Сфотографировать бы вас, – покачал я головой, – чисто узники замка Иф. Смотреть больно.

– Как я сам-то не догадался! – живо воскликнул Сокол и принялся рыться в карманах. – Ведь тут был…

– Артефактный брелок? – спросил я.

– Д-да-а-а-а… О! Нашёл! – Иван торжественно вытащил вещицу и активировал начало записи: – Господа надзиратели, думаю, вам тоже будет интересно, хотя я делаю это изображение для собственной коллекции. Итак, мы сидим в заколоченном доме якобы погибшего профессора Кнопфеля. Это Илья и Серго, им хоть бы что, засранцам, ещё и в размерах теперь здоровучи, как слоны.

– Больше! – подал голос Серго.

– Вот! Князь Багратион-Уральский изволит замечать, что ныне он больше слона. А его сиятельства Коршунова ещё не освидетельствовали, боимся, что дом развалит, нарушив нам таким образом всю конспирацию. А это мы… Илья Алексеич, возьми нас общим планом. – Пришлось способствовать, пока Сокол заливался соловьём: – Господа, сделайте умные лица! Ну что, каковы красавцы? Словно из английского лагеря для военнопленных! Засим завершаем запись, ибо нам предстоит приватный разговор! – он принял обратно брелок, спрятал его в карман и уставился на меня с видом примерного ученика.

Я набрал в грудь воздуха, собираясь с мыслями. Сбил меня этот брелок…

– Итак, господа, перед нами открываются две основных вероятных линии поведения. Внутри них возможны варианты, но их немного. – Все смотрели на меня выжидающе. – Вариант первый: мы выходим отсюда через этот дом и сообщаем кайзеру о продолжающихся под озером экспериментах. И вариант второй: мы ничего не сообщаем кайзеру, возвращаемся в замок Топплер и думаем, что делать дальше. В иных обстоятельствах я бы принял решение очень быстро. Но сейчас – простите меня, друзья и ты, Иван, в первую очередь, если вам мои действия покажутся нелогичными. Но я нутром чую, что интересы Фридриха в этой ситуации тоже должны быть учтены.

А он, хоть и отвергнутый отцом и родиной, всё же германский принц – этого я из соображений деликатности не произнёс, но оно и так всем было понятно.

Все дружно уставились на Фридриха. А тот смотрел на меня.

Да-да, вот эта вот комедия насчёт сеньора и вассала – это ведь всего лишь удобная ширма, которую нам позволили выставить, чтобы прикрыть шаги больших игроков – русского императора и германского кайзера. И я в этом политическом танце – сошка настолько маленькая, что даже пресловутая пуговичка от кальсон себя выше меня может считать. Я, конечно, успешно делаю вид, что всего этого не вижу. Играю, как дети, во «всамделишное» сюзеренство. Но если разговор пойдёт по-взрослому…

Всё ли это прочитал Фридрих в моих глазах – и вообще прочитал ли? Они ж всегда говорят, что русскую душу не постичь с европейской меркой. Но насупился он и задумался очень серьёзно. А когда поднял взгляд…

– Сдаётся мне, – со странной интонацией сказал Иван, – мой царственный брат решил сыграть в собственную игру…

– Да, – неожиданно по-русски и очень твёрдо ответил Фридрих. – Я решайт сыграть своя игра. Мы ничего не говорить кайзер.