Текст книги "Республика Святой Софии"

Автор книги: Ольга Кузьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

2.2. Архиепископ Алексий и движение стригольников в Новгороде

Происхождение архиепископа Алексия неизвестно. Бесспорна лишь его связь с Деревяницким монастырем, в который он и вернулся в конце своей политической деятельности. Возможно, Алексий был родом из Плотницкого конца, на землях которого стоял этот монастырь. Весьма вероятно, что после возвращения Моисея на владычную кафедру Алексий пришел с ним из Деревяницкого монастыря и стал ключником Святой Софии. Следовательно, Алексий являлся доверенным лицом Моисея и разделял его взгляды.

Владычество Алексия началось со смуты в Новгороде. Жители Славенского конца, нарушив обычай, явились на вече в доспехах и силой сменили посадника, который был с Софийской стороны. Летописец не сообщает нам о причинах, заставивших славлян поступить против законов вече. В результате Софийская сторона поднялась против Славенского конца. «И съиха владыка Моисеи из манастыря и Олексеи, поимя с собою анхимандрита и игумены, благослови я, рек: „дети, не доспейте поганым похвалы, а святым церквам и месту сему пустоты; не съступитеся бится“. И прияша слово его, и разидошася; и взяша села Селивестрова на щит, а иных сел славеньскых много взяша; много же и невиноватых людии погибло тогда; и даша посадничьство Миките Матфеевичю, и тако смиришася…» [562]562
  НПЛ. С. 366.


[Закрыть]

В этом же 1359 г. жителями Людогощей улицы, находящейся на Софийской стороне, был поставлен памятный крест. На стволе креста была вырезана надпись: «Господи Иисусе Христе, помилуй <ны> и вся христьяны, на всяком месте молящася Тобе верою, чистым сердцем, и рабом Божиим помози, поставившим крест сий, людгощичам…» [563]563
  Цит. по: Куткова В. С. Людогощинский крест: проблемы подхода к изучению памятника, [ http://www.pravoslavie.ru/] (12.11.2006).


[Закрыть]В композиции креста главным является сюжет «Деисис». В православном представлении Деисис – это молитвенное предстояние святых во главе с Богородицей и архангелов за христиан на Страшном суде перед Вседержителем [564]564
  Там же.


[Закрыть]. Следовательно, крест этот можно рассматривать как покаяние победившей стороны за всех погибших невинных людей в ходе разграбления сел Славенского конца. Ведь им пришлось бы отвечать за эти убийства перед Богом на Страшном суде. Людогощенский крест – это вещественная молитва и одновременно знак гражданского примирения.

В произошедшем конфликте стоит обратить внимание на тот факт, что для усмирения гражданской смуты потребовалось вмешательство отошедшего от дел владыки Моисея – именно он выступил перед вооруженными новгородцами. Новоизбранный архиепископ Алексий и архимандрит Юрьева монастыря лишь сопровождали старого владыку. Летопись Авраамки прямо заявляет, что «приеха Моисей владыка из монастыря, и повеле Алексею и с архимандритом ити на вече и благословити народ» [565]565
  Летопись Авраамки. Стб. 87.


[Закрыть]. Вспомним, что Моисей ушел в Михайловский монастырь на Сковородке, построенный им на землях Славенского конца. Вероятно, на вече славляне предприняли попытку сохранить за собой власть в Новгороде и после ухода Моисея.

Избранный по жребию архиепископ Алексий, видимо, еще не пользовался большим авторитетом в городе. К тому же Алексий был простым монахом, то есть по церковной иерархии уступал своему окружению – попам и игуменам, не говоря уже об архимандрите. Алексий понимал, что ему необходимо срочно повысить свой авторитет. Однако поставление нареченного владыки задерживалось. Новгородцы отправили послов к митрополиту Алексию и, видимо, выяснили, что тот находится в плену в Киеве.

Дело в том, что еще в начале 1358 г. митрополит решил «явочным порядком» утвердиться в Киеве, который находился в это время под влиянием Литвы. Алексий действительно именовался митрополитом Киевским и всея Руси, хотя с 1354 г. престол русских митрополитов был официально перенесен во Владимир. По этому поводу Константинопольский патриарх даже составил особую грамоту, в которой писал, что поскольку «по смутам и тревогам настоящего времени» Киев подвергся «бедственному состоянию», и «священноначальственные предстоятели России» не имеют здесь «надлежащего и подобающего им содержания», то поэтому они «переселились в святейшую ее епископию Владимирскую, которая в состоянии доставить им место для пребывания и удовлетворение всем нуждам. Таким образом переселились в нее святейший митрополит Русский кир Феогност и прежде него другие два, считаясь епископами, как и следовало, Киевскими и этим оказывая Киеву предпочтение, потому что там, как выше сказано, был издревле престол митрополии, а имея местопребывание и проживая во Владимире, равно как и управляя всеми делами и получая средства для жизни из Владимира» [566]566
  Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 3. Т. 4. Прил. 8.


[Закрыть].

Митрополит Алексий был вправе претендовать на Киев как на часть своей митрополии. Однако к моменту появления Алексея в Киеве там уже был свой иерарх – ставленник великого князя Ольгерда митрополит Роман. Соперник Алексия также был утвержден в Константинополе, причем, по свидетельству автора Жития митрополита Алексия, за крупную взятку. Сам патриарх Филофей оправдывал поставление Романа в своей грамоте: «Так как правящий Литовскою страною князь худо был расположен к святейшему митрополиту Киевскому и всей Руси кир Алексию и готов был лучше страдать или убежать, нежели иметь такого митрополита и подчинять ему духовно свою область и страну, а желал, чтобы самая страна его была возведена в митрополию и была управляема и заведываема чрез собственного митрополита по удостоению священного и великого Собора, то Собор, опасаясь, чтобы не случилось чего-либо необычайного и чтобы этот многочисленный народ не причинил духовной опасности и вреда для всего великого тела святой Церкви, поставил избранного там и признанного достойным посвящения митрополитом той страны по желанию народа, по тамошним нуждам и по намерению правящего князя» [567]567
  Там же. Прил. 9.


[Закрыть].

По приказу Ольгерда приехавший в Киев митрополит Алексей был схвачен и около двух лет провел в темнице. Поэтому новгородский владыка для своего повышения в церковной иерархии отправился к тверскому епископу Федору, который сделал его дьяконом, а затем попом.

В 1360 г. на Русь возвратился митрополит Алексий, бежавший из литовского плена. Новгородский архиепископ сразу же отправился к нему во Владимир: «Поиха Олексеи на поставление владычества в Володимир, позван послы от митрополита; а с ним бояре новгородчкыи: Олександр посадник, Юрьи Еванов» [568]568
  НПЛ. С. 366.


[Закрыть]. В это время великим князем Владимирским стал Дмитрий Константинович Суздальский. При нем «поставлен бысть Алексии, архиепископ Новуграду, июля 12, митрополитом Алексием, и приеха владыка в Новград» [569]569
  НКЛ. С. 132.


[Закрыть]. Следом за ним великий князь Дмитрий Константинович прислал в Новгород своих послов и наместников, «и посадиша наместьникы княжии у себе новгородци, и суд им даша, домолвяся с князем» [570]570
  НПЛ. С. 367.


[Закрыть]. Новгород принял великого князя Дмитрия Константиновича.

Сразу же после возвращения из Владимира владыка Алексий поехал в Псков: «Бысть мор силен в Плескове, и прислаша послове плесковици к владыце с молбою и челобитьем, чтобы, ехавши, благословил бы еси нас, своих детей, и владыка, ехав, благослови их и город Пьсков с кресты обходи, и литургии три совръши, прииха в Новъград, а плесковицам оттоле нача лучши бывати милость божиа, и преста мор» [571]571
  Там же.


[Закрыть]. Эта поездка укрепила позиции новгородского архиепископа в Пскове. В дальнейшем псковичи присылали к Алексию своих послов для решения церковных дел, а сам владыка в свой очередной подъезд в 1373 г. благополучно ездил в Псков.

В это время в Орде началась «великая замятня» – борьба ханов-чингизидов за власть. Смутой воспользовался митрополит Алексий, который фактически возглавил боярское правительство Московского княжества при малолетнем князе Дмитрии Ивановиче. В 1362 г. митрополит добился ярлыка на великое княжение для Дмитрия Московского. Отношения Новгорода с новым великим князем осложнились в 1366 г., когда новгородские ушкуйники прошлись по Волге до Нижнего Новгорода, грабя купцов. «И за то великий князь Дмитрии Иванович разгневася и разверже мир с Новымгородом» [572]572
  СПЛ. Стб. 437.


[Закрыть]. Новгородцы отправили к великому князю посольство, оправдались и «докончали» мир. Дмитрий Иванович прислал в Новгород своих наместников. Молодому московскому князю была необходима поддержка богатого и могущественного Новгорода в борьбе за великий стол. Однако митрополит Алексий, укреплявший не только власть московского князя, но и свою собственную, не пожелал мириться со льготами новгородской церкви, пожалованными патриархом владыке Моисею.

Новгородский архиепископ Алексий вслед за Моисеем стал носить полиставрий. Митрополит потребовал от новгородского владыки снять кресчатые ризы, но его приказы были проигнорированы. Тогда митрополит пожаловался патриарху, и в 1370 г. патриарх Филофей прислал в Новгород грамоту, в которой подробно объяснял, почему новгородский архиепископ должен сложить кресты с фелони: «Ты знаешь, что бывший прежде тебя епископ Новгородский принял от Божественного, священного и великого Собора честь носить на фелони своей четыре креста; но такое право Божественный Собор предоставил ему одному, с тем, чтобы он один, которому оно даровано, им пользовался, а не всякий епископ Новгородский. Между тем мерность наша узнала, что ты, поступив против положения и канонического обычая, принял то, на что не имел никакого права, и носишь на фелони своей четыре креста» [573]573
  РИБ. Т. 6. С. 115–116.


[Закрыть].

В своем письме патриарх обвинял архиепископа Новгородского не только в незаконном присвоении кресчатых риз, «но и в том, что не оказываешь надлежащего почтения, повиновения и благопокорения к преосвященному митрополиту Киевскому и всея Руси, ни к сыну моему, благороднейшему князю всея Руси киру Дмитрию, но противишься и противоречишь им» [574]574
  Там же. Приложение № 19. Стб. 116–118.


[Закрыть].

Патриарх предписывал Алексею «снять с фелони своей кресты без всяких отговорок. Ибо как ты сам по себе дерзнул на такой поступок? Далее приказываю, чтобы ты имел к святейшему митрополиту Киевскому и всея Руси и к благороднейшему великому князю должное почтение, послушание и благопокорность… Если же… ты не исполнишь того, что тебе приказывает наша мерность, то я намерен писать к митрополиту твоему, дабы он удалил тебя и снял с тебя архиерейство. Итак, что для тебя кажется лучшим, то и избирай. Благодать Божия да пребудет с тобою».

Патриарх написал и митрополиту Алексию, сообщив, что по его просьбе «послано также и к епископу Новгородскому по предмету, тебе известному, и о прочем, как сам узнаешь» [575]575
  Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Кн. 3. Т. 4. Прил. 11.


[Закрыть]. Следовательно, митрополит действительно жаловался на самоуправство новгородской церкви Константинопольскому патриарху.

Интересно, что в своем послании новгородскому архиепископу патриарх в равной степени оценивал как греховные и противоречия митрополиту и противоречия великому князю. Власть митрополита Алексия явно простиралась далее церковных дел, и это учитывалось в Константинополе.

Превратив митрополичью кафедру в некий политический штаб московского великого княжения, митрополит Алексий и в церковной деятельности откровенно проводил промосковскую линию. Он круто расправлялся с епископами, осмелившимися поддержать своих князей в ущерб интересам Москвы. Так, в 1365 г. митрополит преследовал суздальского епископа Алексея, в 1367 г. вызвал в Москву и подверг суровому взысканию тверского владыку Василия, сочувствовавшего антимосковским настроениям. Стремясь прикрыть от посторонних глаз далеко не христианские причины своего прихода к «мирской» власти, митрополит создал легенду о том, что князь Иван Иванович перед смертью якобы просил его стать опекуном малолетнего Дмитрия, регентом и главой правительства. В действительности этого быть не могло. В момент кончины Ивана митрополит находился в плену у князя Ольгерда и никто не мог сказать, когда он выйдет оттуда, да и выйдет ли вообще. Легенду о своем призвании митрополит усиленно распространял, стремясь объяснить и оправдать свое превращение в главу московского боярского правительства.

Итак, дальнейшая непокорность новгородского архиепископа митрополиту привела бы к «розмирью» с Москвой, что было невыгодно Новгороду. Владыка Алексий вынужден был подчиниться воле патриарха. Мир с великим князем Московским продолжался длительное время, новгородцы даже выступили совместно с Дмитрием Ивановичем против Твери в 1375 г. Однако, пока Дмитрий Московский вместе с новгородской ратью стоял под Тверью, новгородские же ушкуйники взяли с боя Кострому, а затем пограбили Нижний Новгород. Кары со стороны Москвы не последовало, возможно, потому что вся дружина ушкуйников, совершавших этот поход, погибла в устье Волги. К тому же официально действия ушкуйников не были одобрены властями Новгорода.

В этом же 1375 г. новгородские летописи упоминают о казни стригольников в Новгороде: «Тогда стригольников побиша, дьякона Микиту, дьякона Карпу, третее человека его, и свергоша их с мосту» [576]576
  НЧЛ. С. 305.


[Закрыть]. Софийская первая летопись уточняет причины казни: «Побиша стриголников еретиков диакона Микиту и Карпа простца, и третьего человека с ними, свергоша их с мосту, развратников святыя веры…» [577]577
  СПЛ. Стб. 449.


[Закрыть]

В Лицевом летописном своде Ивана Грозного есть миниатюра, иллюстрирующая процесс казни. Подпись гласит: «Того же лета новгородцы ввергаше в воду в Волхов стриголников еретиков, глаголюще: писано есть в евангелии, аще кто соблазнит единого от малых сих, лучши есть ему да обвесится камень жерновныи на выи его и потоплен буди в море» [578]578
  Рыбаков Б. А. Стригольники. Русские гуманисты XIV столетия. С. 4–5.


[Закрыть]. Однако это уже комментарий летописца XVI в., а не очевидцев событий. Основываясь на данных комментариях, невозможно достоверно реконструировать отношение новгородцев к стригольникам и причины казни последних.

Первым из историков подробно рассмотрел тему стригольничества Макарий (Булгаков). Он считал, что раскол (а не ересь) стригольников был «плодом своего времени и произведением русской почвы». Причинами его стали злоупотребления в церковной иерархии: поборы, вымогательства, обременительные пошлины, греховный образ жизни священников. В Новгороде и Пскове «некоторые из этих недостатков, может быть, чувствовались даже более, нежели где-либо: оттого раскол стригольников там и привился» [579]579
  Макарий (Булгаков). История русской церкви. Т. 4. Кн. 1. С. 162.


[Закрыть]. Автор допускал, что первоначально поводом к возмущению стал частный конфликт Карпа и Никиты с духовными властями. Но их протест нашел «сочувствие в народе», своих последователей в Новгороде и Пскове. Эти обстоятельства определили длительное (в течение 50 лет) существование раскола, несмотря на все меры по его устранению [580]580
  Там же. С. 148–162.


[Закрыть].

Е. Е. Голубинский считал стригольников не сектой, а церковным кружком взгляды стригольников не получили широкой поддержки народных масс. Представители этого кружка критиковали положение в современной им церкви с точки зрения своего идеала священства. Поэтому суть движения стригольников Е. Е. Голубинский видел «в крайнем выражении проповедей ревнителей чистоты православия». Действия стригольников были небесполезны, поскольку они «пробудили в умах людей идеал священства» [581]581
  Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 2. С. 396–408.


[Закрыть].

В современной историографии нет единого мнения об истоках ереси стригольников и о происхождении самого названия движения. Наиболее популярны несколько гипотез: 1) указание на профессию основателя секты Карпа («художеством стригольника» – цирюльника или стригаля сукон); 2) указание на лишение его сана диакона (расстрижение); 3) свидетельство первоначальной принадлежности еретиков к низшему клиру; 4) особый обряд приема в секту (постриг); 5) гебраизм, указывающий на тайный характер секты и ее связь с иудаизмом.

Остроумную версию стригольничества как языческого в своей основе явления предложил А. И. Алексеев. Исследователь полагает, что «стригами» могли именоваться в народе ведуны – от одного из названий болезней-лихорадок – «стриги». Соответственно, последователи колдунов и те, кто в них верил, могли именоваться стригольниками. По этой версии казнь стригольников является «сугубо языческой и находит свое объяснение в страшных бедствиях – проливных дождях, заливавших поля новгородцев. Известно, что в 1374–1376 гг. новгородскую землю постиг страшный неурожай, причиной которого были ливневые дожди, погубившие посевы» [582]582
  Алексеев А. И. Ересь стригольников: вольнодумцы или колдуны? (этимологический аспект) // Исследования по русской истории. Сборник статей к 65—летию профессора И. Я. Фроянова. СПб. – Ижевск, 2001. С. 184–195.


[Закрыть].

Обвинение стригольников в неурожаях двух последних лет вполне укладывается в рамки мировоззрения средневековых новгородцев. Однако в Новгороде в то время существовал иной вид казни для колдунов, навредивших чем-то горожанам, – сожжение. Стригольников же сбросили с моста в Волхов – по традиции, такому наказанию подвергались люди, совершившие преступления против общества. Следовательно, стригольников в Новгороде рассматривали в первую очередь не как колдунов, а как антиобщественный элемент.

Наиболее обоснованной представляется гипотеза М. В. Печникова, который предположил, что «стригольники» – производное слово от «стрегущие», то есть стерегущие, хранящие церковные каноны (именно такую самохарактеристику стригольников приводит в своем послании патриарх Нил) [583]583
  Печников М. В. Новгородско-псковское движение стригольников XIV–XV веков: Автореф. дис. канд. истор. наук. М., 2001.


[Закрыть].

Изучение основных источников по теме стригольничества (послание патриарха Нила в Новгород 1382 г., «Списание на стриголникы» епископа Пермского Стефана, датируемое 1386 г., а также четыре послания митрополита Фотия в Псков 1416–1427 гг.) подтверждает гипотезу М. В. Печникова. В этих источниках содержится попытка церковных иерархов вкратце изложить основные положения доктрины сектантов и опровергнуть их, что позволяет составить достоверное представление о стригольнических взглядах. Они действительно считали свою общину универсальной церковью последних времен, а себя – единственными «правоверными», «истинными христианами».

Начало борьбы официальной церкви в Новгороде со стригольничеством относится ко времени вторичного владычества Моисея. В «Повести о Моисее» Пахомия Логофета сказано, что Моисей «подвизався подвигом противу стригольников и благочестие утвердив» [584]584
  Памятники старинной русской литературы, издаваемые Графом Григорием Кушелевым-Безбородко. Выпуск четвертый: Повести религиознаго содержания, древние поучения и послания, извлеченные из рукописей Николаем Костомаровым. СПб., 1862. С. 11.


[Закрыть]. В «Слове похвальном Моисею» также упоминается, что владыка «обличил злокозненных ересь стригольников» [585]585
  Там же. С. 14.


[Закрыть].

Стефан Пермский в своем сочинении назвал основателем секты некоего дьякона Карпа, отлученного от церкви. Следовательно, стригольничество возникло при жизни Карпа, то есть не раньше середины XIV в., учитывая, что Карп был казнен в 1375 г. Вероятнее всего, раскол в новгородской церкви произошел в период с 1353 по 1359 г., когда стараниями архиепископа Моисея дьякон Карп был лишен сана и вместе со своими последователями отлучен от церкви. Возможно, появление рассматриваемого движения было связано с эпидемией чумы, охватившей в 1352–1353 гг. всю Русь. По мнению стригольников, погрязшая в грехах церковь уже не могла защитить свою паству от «черной смерти», а возможно, само пришествие чумы они восприняли как наказание за неправедное житье священнослужителей. Отделение от церковной иерархии, создание своей истинной церкви перед близким Страшным судом – в этом стригольники видели путь к спасению.

Неизвестно, какие именно меры предпринимал Моисей по пресечению движения стригольников. Возможно, неудача в этом деле послужила одной из причин, заставивших его второй раз уйти с владычной кафедры. Архиепископ Алексий проводил политику мирного возвращения стригольников в «лоно церкви». Вообще, в антистригольнических полемических сочинениях XIV в. не содержится призывов к жестким репрессиям по отношению к «инакомыслящим». И это не удивительно, ведь стригольники выступали не против православия, но против злоупотреблений священнослужителей и за сохранение церковных канонов. Жизнь церкви в XIV в. пришла в разительное противоречие с требованиями основного кодекса церковного права – Кормчей. В своем поучении против еретиков Стефан Пермский привел такие слова стригольников о современном им священстве: «Сии учители пьяницы суть, ядят и пьют с пьяницами и взимают от них злато и сребро и порты от живых и от мертвых» [586]586
  Источники по истории еретических движений XIV – начала XVI века. С. 233–240.


[Закрыть]. За такое поведение церковные каноны предусматривали отлучение от церкви, следовательно, стригольники были правы, утверждая, что грешные священники не должны совершать таинства и обряды.

Стригольники считали себя приверженцами древнего благочестия и церковных канонов. «Не достоит де, – приводит высказывание Карпа Стефан Пермский, – над мертвыми пети, ни поминати, ни службы творити, ни приноса за умершаго приносити к церкви, ни пиров творити, ни милостыни давати за душю умершаго» [587]587
  Там же.


[Закрыть]. Вероятно, Карп и его последователи придерживались исконного христианского учения, по которому воскрешение всех мертвых произойдет только в день Страшного суда. Только тогда все получат по делам своим – одни отправятся в рай, а другие в ад. С этой точки зрения обряды над мертвыми действительно теряли смысл.

Официальная церковь обвиняла стригольников в том, что, уклоняясь от церковных обрядов, они возрождают старые языческие ритуалы и представления. Источники, в частности, упоминают о поклонении стригольников земле, которой они приписывали способность прощать и отпускать грехи. Константинопольский патриарх, обличая стригольников, писал: «Еще же и сию ересь прилагаете, стригольницы, велите земли каятися человеку, а не к попу. Не слышите ли Господа глаголюща: исповедайте грехы своя, молитеся друг за друга, да исцелеете? Яко же бо болный человек объявить врачу вред свой, и врач приложит ему зелие, по достоянию вреда того, и исцелеет: такоже и духовному отцу исповедает грехы свое человек, и духовный отец от греха того престати повелит, и противу греха того вздаст ему епитимью понести; того деля ему Бог отдаст греха того. А кто исповедаестя к земли, то исповедание несть ему в исповедание: земля бо бездушная тварь есть, и не слышит и не умеет отвечати». Обожествление земли-матушки сохранилось на Руси с языческих времен до XIV в. и позднее, о чем сохранилось свидетельство в фольклоре:

 
Уж как каялся молодец, сырой земле:
Ты покай, покай, матушка сыра земля —
Есть на душе три тяжкие греха, три великие.
 

Следовательно, поклонение земле было естественным для души русского человека, гораздо более естественным, чем исповедь священнику. В этнографических записях есть запрет на битье земли палками: «Бьют саму Мать Пресвятую Богородицу». В исследуемый период земля воспринималась новгородцами как нечто живое и разумное – землю даже призывали в свидетели поземельных сделок. Так, при купле-продаже земельных участков «одерень», то есть в полную и вечную собственность, кусок дерна передавался из рук в руки от продавца покупателю, как знак перехода права владения от одного лица к другому.

Кроме земли стригольники обожествляли небо: «Тие стригольницы, отпадающей от бога и на небо взирающе беху, тамо отца собе наричают» [588]588
  Там же. С. 241.


[Закрыть]. То есть в учении стригольников сплетались воедино христианство и язычество. В «Слове святого Кирилла» (XIV в.) говорится: «А не нарицайте собе бога на земли, ни в реках, ни в студенцах, ни на воздусе, ни солнци». В список средневековых исповедальных вопросов входят и такие: «Не называл ли тварь божию за святыни: солнце, месяц, звезды, птицы, рыбы, звери, скоты, сада, древо, камение, источники, кладезя и озера?»

Главным же в учении стригольников была критика симонии – поставления в священнический сан за плату. Карп учил, что весь духовный чин, от священника до патриарха, «не по достоянию поставляеми», а потому не следует у них ни причащаться, ни каяться, ни принимать крещение. Согласно канонам, всякий, поставленный в священнический сан «на мзде», является отлученным от церкви вместе с поставившим его и находившимся с ним в церковном общении.

Официально симония была осуждена еще в 1274 г. на церковном соборе во Владимире, когда было постановлено, что за посвящение в духовный сан епископу можно брать только семигривенный, а все сверх этого провозгласили симонией. Запрет ни к чему не привел. Через сорок лет состоялся новый собор, посвященный симонии – в Переславле. Мнение большинства священнослужителей, собравшихся на собор, было выражено в «Правиле о обидящих церкви божия и священыя власти их». В нем, в частности, провозглашалось, что если «кто явиться неиствьствуя на святыя божия церкви… незаконно отымая селы и винограды», тех следует «огнемь сжещи, домы же их святым божьим церквам вдати…» Официального осуждения церковного стяжательства не произошло.

Участники собора, отстаивавшие противоположную точку зрения, направили некоего Акиндина, приближенного тверского князя Михаила Ярославича, в Константинополь для изучения церковного законодательства, относящегося к поставлению священнослужителей. Итогом его трудов явилось «Написание», в котором открыто было заявлено, что церковь на Руси вся поражена симонической ересью – «от старейших святитель наших и до меньших», от «первых и до последних».

Таким образом, идеологические корни движения стригольников следует искать в Твери. Заметим, что отличные от общепринятых взгляды церковнослужителей этого княжества доставляли немало беспокойства соседней новгородской епархии. Еще Василий Калика беспокоился о том, что в Твери случаются «распри» на церковные темы «по совету дьяволю». Возможно, что идеи тверских священнослужителей распространились в Новгороде и породили стригольничество.

Казнь на мосту новгородских стригольников не была санкционирована владыкой Алексием, тем более что сам вид казни был сугубо светский и в своей основе языческий. Сбрасывание с Великого моста в Волхов обычно совершалось по решению новгородского вече. Вероятно, проповеди Карпа и его сторонников слишком уж затронули интересы состоятельных горожан. Бояре Новгорода были заинтересованы в поставлении нужных им людей на должности попов и игуменов в городских церквях и монастырях. Кроме того, церковные земли по большей части являлись дарениями состоятельных новгородцев на помин души. Лишить монастыри и церкви этой земли означало, в представлении новгородцев, лишиться загробного покровительства святых и лишить своих умерших родственников возможности попасть в рай. Вспомним, что в ктиторских монастырях в то время монахи содержали себя за счет собственных вкладов. Отказаться от этого означало обречь себя на нищенское существование, на что монахи из бояр и состоятельных житьих людей, а также их родственники «в миру» пойти никак не могли.

Таким образом, казнь стригольников в 1375 г. была обоснована не только религиозными, но в большей степени экономическими и социальными причинами. Однако, по верному замечанию М. В. Печникова, «события на волховском мосту не были частью целенаправленных и согласованных репрессий церковных и светских властей Новгорода против стригольников» [589]589
  Печников М. В. Новгородско-Псковское движение стригольников… С. 11.


[Закрыть]. Владыка Алексий не мог не осознавать глубинную правоту стригольников, но и поддержать их он не мог. Это означало бы коренную перестройку всей церковной системы Новгородской епархии и всего новгородского общества. Вероятно, поэтому зимой того же года «съиде владыка Алексеи со владычества, по своей воли, на Деревяницу; и бысть Новгород в то время в скорби велице; гадав много, послаша к митрополиту Саву анхимандрита, Максима Онцифоровица с бояры, чтобы благословил сына своего владыку Алексея в дом святей Софеи, на свои ему святительскыи степень. И митрополит благослови сына своего владыку Алексея, а Саву анхимандрита и бояр отпусти с великою честью; и привезоша благословение митрополице владыце Алексею и всему Новуграду» [590]590
  НПЛ. С. 373.


[Закрыть].

Видимо, архиепископ Алексий после 1370 г. ни в чем «не противоречил» митрополиту, раз тот удовлетворил просьбу новгородцев. «И новгородци сташа вецем на Ярославли дворе и послаша с челобитьем ко владыце на Деревяницю с веца наместника князя великаго Ивана Прокшинича, посадника Юрья и тысячного Олисея и иных многых бояр и добрых муж; и владыка прия челобитье, възведоша владыку Алексея в дом святыя Софея, на свои архиепископьскыи степень, месяца марта в 9, на память святых мученик 40; и ради быша новгородци своему владыце» [591]591
  Там же. С. 373.


[Закрыть].

Логично предположить, что на вече было принято какое-то решение, связанное с причинами ухода архиепископа, возможно, решение это касалось стригольников. Вновь рядом с архиепископом оказываются бояре Мишиничи-Онцифоровичи. Один из влиятельнейших родов Новгорода, фактические владельцы нескольких церквей Неревского конца, ктиторы монастыря, именно они могли убедить вече принять какие-то меры против стригольников. По крайней мере, после казни руководителей движения нет упоминания о деятельности стригольников в Новгороде. Ересь перекинулась в Псков. В 1382 г. суздальский архиепископ Дионисий, по просьбе владыки Алексия, отправился для борьбы со стригольничеством именно в этот город: «Иде во Пьсков по повелению владыце Алексея, и поучая закону божию, а утвержая правовернии вере истиннии крестияньстеи, негли бы бог в последняя лета утвердил несмущено от злых человек, дияволом наущеным, правоверная вера» [592]592
  Там же. С. 379.


[Закрыть].

Летопись Авраамки уточняет, что цель миссии Дионисия была борьба с ересью, дабы «Бог укрепил бы от соблазн в последняя лета несмущенно от ересей» [593]593
  Летопись Авраамки. С. 119.


[Закрыть]. Сам Дионисий определил цели своей поездки так: «Пришедъшю же ми посланием всесвятаго патриарха вселеньскаго в богохранимый град Псков о исправлении отлучьшихся съборныя апостольскыя Христовы церкви и на утвержение священником и честным монастырем и всем христоименитым людем» [594]594
  РИБ. Т. 6. № 24. Стб. 205–206.


[Закрыть].

Рогожский летописец характеризует Дионисия как «мужа… хитра, премудра, разумна, промышлена же и расъсудна, изящена в Божественных писаниях, учителна и книгам сказателя…» [595]595
  Рогожский летописец // ПСРЛ. Т. XV. С. 105–106.


[Закрыть]Именно авторитет такого человека, да еще только что побывавшего в Константинополе у патриарха, мог использовать архиепископ Алексий для идеологической борьбы со стригольниками. Вероятно, из Пскова к владыке поступали запросы местных священнослужителей о появившейся ереси. Архиепископ не мог не прореагировать на вопросы своих подчиненных, однако Алексий предпочел лично не участвовать в борьбе со стригольниками.

Известно, что Дионисий во время своего пребывания в Пскове дал уставную грамоту Снетогорскому монастырю, в которой есть следующее положение: «Послушание и покорение иметь к игумену во всем: если кто начнет говорить вопреки игумену и воздвигать своры, таковой да будет заключен в темницу, пока не покается; а непокорливого монаха по первом, втором и третьем наказании изгонять вон из монастыря и не отдавать ему ничего, что было им внесено в монастырь» [596]596
  Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. Т. 4. С. 138.


[Закрыть]. Возможно, «непокорливые» монахи были стригольниками, отказавшимися от исповеди и причастия.

Кроме того, Дионисий дал некую грамоту Пскову, текст которой не сохранился. Видимо, суздальский архиепископ внес определенные изменения в псковское гражданское законодательство. Некоторые свидетельства о содержании грамоты Дионисия сохранились в послании митрополита Киприана в Псков 1395 г. [597]597
  РИБ. Т. 6. № 28. Стб. 233–236.


[Закрыть]. В ходе своего визита Дионисий сделал приписки к грамоте Александра Михайловича Тверского и на этой основе дал Пскову новую уставную грамоту – «по чему ходити, как ли судити, или кого как казнити, да въписал и проклятье, кто иметь не по тому ходити» [598]598
  Там же. Стб. 233.


[Закрыть]. Случай беспрецедентный, когда епископ другой епархии дает «устав» городу. По всей видимости, исправления в грамоте были сделаны в интересах новгородского владыки и официальной церкви.