Текст книги "Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца (СИ)"

Автор книги: Ольга Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Что, на трусы мои пялишься? – прозорливо заворчал Риан. – Ожидал другого? Так я это недоразумение с кружавчиками ни в жизнь не надену!

– Да нет... нормальные трусы... Просто я боялся, что ты будешь именно в этих, новомодных...

– Я тебе не шлюха, чтобы такими трусами сверкать! – огрызнулся Риан. – И ни один из моих знакомых их не носит. И не потому, что денег не хватает.

– Да я ничего такого и не имел в виду...

– Однако ты снова, того и гляди, на меня набросишься. Я же вижу и чую.

Гиллиан глубоко вдохнул, беря себя в руки. Ага, нормально – сам провоцирует, а потом обвиняет!

– Я уже пообещал, что не трону тебя без разрешения. И слова своего не нарушу.

– Ладно, пёс с тобой. Может, холодная водичка тебя остудит.

Риан разбежался и красивой "рыбкой" прыгнул в воду. Гиллиан торопливо разделся до конца и последовал за ним.

Вода помогла ему успокоиться, и альфа начал наблюдать, как рассекает по пруду Риан, то и дело переворачиваясь на спину и ныряя с головой. Он явно получал от этого удовольствие! Очень скоро купание превратилось в импровизированное соревнование, и Гиллиан понял, что Риан превосходный пловец, который почти не уступает ему самому. Альфа так залюбовался тем, как стройное загорелое тело мелькает в воде, параллельно предаваясь эротическим мечтам, что не заметил, как кто-то под водой схватил его за ногу и потянул вниз. Вынырнув и отфыркиваясь, Гиллиан услышал смех, и понял, что это рианова работа.

– Ты меня утопить хотел???

– Ну, давай, разозлись! – подзадоривал его Риан, кружа поблизости. – Покажи мне свою силу альфы!

– Не... дождёшься! – выдохнул Гиллиан. Ах ты, паршивец! – Я поклялся, что никогда не буду использовать её на вас намеренно.

– Чего это?

– Противно.

– Да неужели! А как же заявления про инстинкты и всё такое?

– Может, это и так, но я вполне справляюсь, раз до сих пор тебя не тронул.

– А так хочется?

– Ещё бы! Но я тебя не трону, пока ты сам этого не захочешь.

– Долго ждать придётся.

– Я подожду.

Наплескавшись до посиневших губ, Риан выбрался на берег и начал отжимать волосы. Гиллиан тоже вылез из воды и плюхнулся на травку, по-прежнему пялясь на стройную соблазнительную фигурку омежки.

– А ты не простудишься?

– Ничего, я здоровый. Максимум насморк схвачу.

– И всё же я бы посоветовал тебе так не экстремалить. Тебе же ещё детей рожать...

– До этого ещё дожить надо, – помрачнел Риан.

– В каком смысле? – нахмурился альфа.

– В таком, что некоторые омеги не доживают до времени, когда обычно рожают. – Риан отбросил с лица мокрые волосы и выпрямился, приняв самую презрительную позу. – Не слышал что ли, что твои сородичи с подростками иной раз вытворяют? А потом в сточной трубе или за городом очередной труп находят. Списывают на течку и инстинкты, хотя у половины убитых течки не было.

– Откуда знаешь? – похолодел Гиллиан, вспомнив Сириуса.

– У одного моего знакомого сына так нашли. Сказали, что тот потёк, попался кому-то, и его придушили ненароком. А он точно знал, что у парня течки не было. Видать, чей-то зад прикрывали. Кому есть дело до омежки-подростка из трущоб или рабочего квартала? Мы же достаточно плодовитые – ещё нарожаем...

В голосе Риана звенела обида, а Гиллиану стало не по себе. Неужели это правда?

– Я... не хотел тебя обидеть... прости...

– Простить? – Риан резко повернулся к нему. Мокрые волосы снова свесились на лицо, перекошенное злостью, а палец обвиняюще ткнулся в альфу. – Тебя пока прощать не за что, а вот всех остальных я бы на кусочки порезал, попадись они мне! Знаешь, скольких я бедняг видел, которых рвали и избивали – просто так, для собственного удовольствия?!! Чтобы лишний раз доказать себе, какие они всесильные! Вконец оборзели от безнаказанности! А хрен ли?!! Они же Высшие!!! Дети Адама, которым все по гроб жизни обязаны!!!

– Я не считаю себя Высшим... – начал оправдываться Гиллиан.

– Да неужели?! – Верхняя губа Риана вздёрнулась, по-альфьи приоткрывая зубы без клыков. – Это ваши омеги в холе и неге растут и купаются в роскоши после замужества, а такие, как мы, вынуждены изворачиваться самыми немыслимыми способами, чтобы хоть как-то устроиться, выжить, найти себе приличных мужей и спокойно растить детей! Чтобы они не знали, что такое холод и голод! Росли в семье и заботе, а не мыкались по детдомам и интернатам! Мне повезло – меня отец растил и воспитывал, даже в школу не отпустил – учил сам – но не всем так везёт.

– Ты... не ходил в школу? – оторопел Гиллиан.

– Ни одного дня. И я не жалею. Всякий раз, как я прохожу мимо очередной смешанной школы и вижу, что творится во дворах, у меня кровь вскипает в жилах. Ты в закрытой школе учился? – Гиллиан растерянно кивнул. – Жаль, полжизни потерял. Сходи как-нибудь, посмотри, а потом уже мне советы давай.

Риан торопливо подобрал свои вещи и быстрым чеканным шагом двинулся прочь от пруда. Гиллиан, поняв, что задел парня за живое, вскочил, схватил своё шмотьё, едва не забыв про книгу, и помчался за омегой.

– Риан... подожди... Прости...

Автоматически Гиллиан коснулся руки Риана, и тот тут же отдёрнулся, зашипев не хуже змеи:

– Назад! Не смей меня трогать!

– Прости. Что бы я не сказал и не сделал – прости. Только не уходи. Пожалуйста... Неужели всё настолько плохо?

– А ты не в курсе? – Риан презрительно смерил его долгим взглядом. – Ну конечно, какое тебе дело до простых смертных. Ты же из числа небожителей, у которых с рождения есть всё, что только может выдумать человеческая фантазия...

– Мне есть дело. Когда я учился в школе, то дружил с омегами, которые там работали. Я бегал к ним пить чай по вечерам, обменивался книгами... Можешь смеяться, но я даже читал омежьи романы, которые они мне давали! Да, авторы не разбирались в каких-то вещах и допускали откровенные ошибки, но читать эти книги порой было гораздо интереснее и приятнее, чем то, что нам рекомендовали старшие отцы и наставники. А что касается омег моего круга... Они, конечно, просто куклы пустоголовые, неспособные жить самостоятельно, но я знал одного омежку, который был другим. И если бы он не умер в тринадцать лет, то я бы женился на нём, когда мы вырастем.

– Умер? – Риан нахмурился, резко перестав злиться. – От чего?

– Ты, наверно, не поверишь... – Гиллиан навалился плечом на ближайшее дерево. – От... беременности. Его похитили какие-то бандиты перед самой течкой, поиздевались, потом просто выбросили. Сириус смог добраться до моей школы...

– Погоди-ка! – замотал головой Риан, выставив перед собой руки. – Беременность? В тринадцать лет? Как такое возможно? Активное вызревание яйцеклеток у омег начинается только в четырнадцать... плюс-минус...

– Врачи, которые обследовали Сириуса, тоже не смогли это объяснить. – Гиллиан запустил трясущиеся пальцы в свои влажные после купания волосы. – Сделать аборт было невозможно – Сириус бы просто не пережил ни дозу препарата ни операцию. Он был очень слаб здоровьем... а тут течка, насилие, а потом и беременность... Сириус умер бы в любом случае. И я был с ним постоянно. Во время медосмотров, когда врачи вынесли вердикт... и когда Сириус умер. Я тогда наплевал на школу и отцам нашим сказал, что до самой своей смерти Сириус будет жить в моей комнате. Я заботился о нём до последней минуты.

– Когда... он умер? – Риан смотрел и слушал с крайне потрясённым видом.

– В канун Нового Года. – Гиллиан оперся о дерево спиной и крепко стиснул свои вещи в руках. – Он был уже на четвёртой луне. Умер утром.

Рука Риана медленно поднялась и коснулась его плеча.

– Ты... любил его?

– Да. Сириус был моим близким другом, а я – его. Больше таких друзей среди ровесников и других ребят моего круга у меня не было.

– Мне... так жаль... Я не знал...

– Откуда тебе было знать? И в нашем кругу иногда попадаются хорошие люди. Вот только кроме Сириуса я больше никого не встречал.

Ладонь Риана скользнула вниз по руке и сжала трясущиеся пальцы. Гиллиан, очнувшись от нелёгких мыслей, недоумённо опустил глаза. Пальцы омеги сжались чуть сильнее.

– Прости... я не думал... что такое бывает где-то ещё, кроме омежьих романов.

– Оказывается... бывает.

Риан мягко улыбнулся... и прижался лбом к его плечу.

– Теперь буду знать.

Чувствуя его так близко, Гиллиан несмело протянул свою руку к лицу омежки, осторожно убрав с лица подсыхающие волосы. Риан не отстранился, а только чуть повёл головой, и ладонь Гиллиана опустилась ниже, ласково проведя по щеке.

– Ты... позволил мне... дотронуться?

– Заслужил.

ГИЛЛИАН

Когда они разошлись – Риан снова спешил домой, чтобы не пропустить новое задание от отца – Гиллиан долго сидел на скамейке в парке, переводя в голове всё то, о чём они разговаривали сегодня.

Выслушав подробную историю Сириуса, Риан задал несколько кратких вопросов, и больше они эту тему не поднимали. Помолчав под деревом, они снова вернулись к пруду и полезли купаться. Потом, обсыхая на травке, долго рассказывали друг другу о жизни, которую наблюдали вокруг себя. Гиллиан вскоре заметил, что Риан откровенно недоговаривает, но не стал выпытывать, боясь спугнуть то хрупкое чувство доверия, которое возникло у Риана к нему. Молодой альфа с ужасом слушал о том, что творится за стенами шикарных особняков, богатых кварталов и закрытых школ. То, что он видел сам, было лишь малой частью, причём не самой худшей. Риан говорил то тихо и невыразительно, то горячо и эмоционально, поливал негодяев отборной бранью... Омежка то и дело приваливался к его плечу, опуская на него свою лохматую голову, брал за руку, задумчиво поглаживая ладонь... и от этого внутри всё обмирало. Гиллиан снова и снова напоминал себе, что Риана нельзя принуждать, иначе он просто исчезнет... и Риан не отстранялся. Он даже начал по-другому улыбаться – тепло и искренне, без издёвки.

Когда они разошлись – Риан вновь очень уклончиво пообещал придти, если не будет срочного поручения – Гиллиан подумал и отправился в трущобы. А именно – в самый глухой столичный район, чтобы собственными глазами увидеть то, о чём сегодня рассказывал Риан. И увидел гораздо больше того, что хотел. Первым делом он напоролся на стайку шпаны, потрясающую выкидными ножами, однако хватило предостерегающего рыка, чтобы юнцы отступили и бросились наутёк. Потом он наткнулся на компанию выпивох-омег, которые долго смотрели на него, а потом предложили выпить какой-то бурды. Они уже были в полувменяемом состоянии и пахло от них отвратительно. А ведь десятка полтора лет назад они были, наверно, очень даже ничего... Потом был какой-то притон, драка, закончившаяся полной победой Гиллиана. Рубашка – дорогая, брендовая – была безнадёжно испорчена, и Гиллиан без колебаний её выбросил. Брюк, заляпанных какой-то дрянью, тоже было не жалко, но не разгуливать же здесь без штанов. Купив у какого-то парня тёмно-серый мешковатый балахон с капюшоном, Гиллиан напялил его на себя и пошёл дальше. И в этих гиблых местах ему то и дело мерещился дивный аромат Риана.

Он бродил по лабиринту грязных улиц до поздней ночи и вернулся домой в полном замешательстве. Силас, который обеспокоенно слонялся по гостиной, со слезами бросился ему навстречу.

– Великие предки... Гиллиан! Ты где был?

– Гулял. Ничего, пап, я в порядке, только помыться бы надо... – Гиллиан осторожно обнял омегу, чтобы не замарать трущобной грязью.

– Почему так поздно? Где твоя рубашка?

– Всё в порядке. Поесть найдётся чего-нибудь? А то я жрать хочу...

– К-как ты сказал? "Жрать"? – Удивлению Силаса не было предела. – Где ты этого нахватался?!

– Неважно... Пап, я устал. Давай завтра утром об этом поговорим?

– А ты виделся с Рианом?

– Да, он с утра меня ждал в парке. Мы отлично провели время... – Гиллиан улыбнулся, вспомнив улыбку Риана при виде цветка – растерянную и такую... милую... Как они купались, потом долго сидели в кафе... – И он разрешил до себя дотронуться. И, знаешь... кажется, он начал мне доверять.

– Вот и хорошо, – одобрил Силас. – Ладно, иди и помойся, а то от тебя какими-то трущобами пахнет. И балахон этот выбросить надо...

– Нет, не выбрасывай. Отстирай, насколько получится – я его себе оставлю. Очень удобная вещь.

– Гиллиан, милый, если твой отец его увидит...

– Выкручусь. Правда, классная шмотка!

– "Классная шмотка"? – Силас нахмурился. – Ты где таких слов набрался? От своего Риана?

– Да. Просто ничего не могу с собой сделать – он так здорово этими словами жонглирует! И так гораздо веселее.

Силас только головой покачал.

– Может, и веселее, но твоему отцу знать о пополнении твоего словаря этими словами знать не стоит. Всё, иди мыться, а я ужин разогрею.

– Балахон не выбрасывай!

– Иди уже.

РИАН

Риан уходил из парка, скрипя зубами. Второй день только добавил мучений – Гиллиан потряс его снова, рассказав о своём умершем друге-омеге. Вспышка злости моментально сошла на нет и забылась, будто её и не было. И Риан, видя искреннюю скорбь, сам прикоснулся. Просто не мог не прикоснуться... и это принесло нечеловеческое облегчение. Лежать рядом с Гиллианом на травке после купания, вдыхая его чистый солнечный аромат, теребя и поглаживая его руку, было замечательно. Кто бы мог подумать, что он настолько склонен к романтике? Сначала цветок этот... потом это... Такого Риан от самого себя совершенно не ожидал. И снова подумалось, что этому альфе... можно сдаться. Даже стоит сдаться.

Расставаться с Гиллианом дико не хотелось, но и быть рядом Риан не мог. На плечи по-прежнему давил приказ. Поэтому он и ушёл снова пораньше, хотя Гиллиан просил погулять ещё. Но в этот раз Риан не ушёл в свою комнатушку в ночлежке, а затаился напротив парковых ворот. Он заметил, что его рассказы взволновали Гиллиана, и хотелось узнать, что он будет делать после всего услышанного. Увиденное потом превзошло все ожидания – Гиллиан ушёл в трущобы. Он же погибнет там!.. И Риан последовал за своим Истинным.

Следуя за своим альфой, Риан несколько раз едва не выдал себя. Только упорные тренировки, основанные на исследованиях отца, позволили ему укрыться от нюха Гиллиана и смешаться с разношёрстной публикой трущоб. Сколько раз омежка порывался броситься Гиллиану на помощь... и убеждался, что тот вполне способен постоять за себя. Гиллиан был силён, и привыкшие к выживанию местные быстро это понимали. Первыми испытали на себе эту силу гопники с ножами, затем – завсегдатаи притона на углу. Наблюдая за дракой, Риан зажимал себе рот, чтобы не выдать себя нечаянным криком. Гиллиан был великолепен! Казалось невероятным, что парень из богатого квартала способен драться на равных с такой публикой... На своих что ли тренировался? И где? В той драке Гиллиан отделался испорченной рубашкой, которой просто обтёрся, после чего рубашка попала в мусорный бак. Дождавшись, когда Гиллиан, подтягивая брюки, которым тоже досталось в драке, скроется за углом, Риан вытащил изгвазданную, местами пропоротую ножами рубашку, вдохнул смесь запахов, исходящих от неё, и уловил солнечный аромат, окрашенный налётом гари – признаком ярости. Рубашку он унёс собой.

Гиллиан, купив у какого-то типа мешковатый балахон с капюшоном не торгуясь, оделся и продолжил гулять по самому гиблому месту в столице. Он с болью смотрел на наркоманов, проституток и грязных детей, жмущихся к стенам... и о чём-то думал. Риан, тихой тенью следуя за ним, понял, что никогда не сможет выполнить полученный приказ. Просто не сможет. Как теперь объясняться с командованием? Отец поймёт... он не может не понять... но вот остальные... Что, если они подошлют кого-то другого? Риан понимал, что если приказ на смерть Гиллиана всё же будет выполнен, то он собственными руками убьёт того, кто всё же выполнит этот приказ, после чего даже отец не сможет его выгородить перед своими. Убийство своих, если они не были предателями в худшем смысле этого слова, в подполье никогда не прощали.

Проводив Гиллиана до дома, Риан вернулся в ночлежку, где свернулся клубком на койке, прижимая к груди грязную рубашку своего альфы, ещё хранящую его запах. На подушке алел уже изрядно потрёпанный подаренный цветок. Хотелось плакать, биться в истерике... но это было бесполезной тратой сил и времени. Нужно было принимать решение и выполнять его. Только под утро омега забылся тревожным сном, и снился ему Гиллиан – прекрасный и яростный.

Проснувшись, Риан не пошёл на новую встречу. Смотреть в глаза Гиллиану было бы слишком тяжело... Этот день Риан потратил на то, чтобы отстирать и зашить рубашку, которая заметно растеряла лоск, но не перестала быть менее ценной для омеги. Глядя на своё сокровище, Риан принял решение. Он вернётся в штаб с повинной, и пусть делают с ним, что хотят. Но перед этим... Духа по-прежнему не хватало, а времени оставалось мало. Риан подсчитал. Крайний срок наступал через полторы недели. Потом начинались вступительные экзамены. Значит, надо набраться смелости, попросить у Гиллиана даже не случку – ночь любви, провести с ним эту ночь и тихо исчезнуть из его жизни. Может, сам Гиллиан и согласился бы уйти с ним, но что он, выросший в совершенно других условиях, будет делать в подполье? Его же не примут – хватит одной только фамилии... и его отец так всё не оставит. Да и как можно такого чистого и неиспорченного человека окунать в грязь, в которой они все варятся, с головой?

ГИЛЛИАН

На следующий день Риан не появился. Гиллиан прождал его всю первую половину дня, пока не вспомнил про торжественный приём в доме отца. Очередные смотрины. Боги, опять вокруг будут крутиться эти пустоголовые омежки, напрашиваясь на случку... Их было жалко, но даже жалость не могла перебить отвращения. Гиллиан сидел в парке под их с Рианом деревом до последней минуты, после чего со вздохом поднялся и вернулся домой, воткнув в трещинку коры очередной цветок.

– Гиллиан, скоро начнут прибывать гости, а ты даже готовиться не начал! – налетел на него Силас. – Давай, быстро в душ, бриться и одеваться... Что-то не так? – Омега заметил, что его подопечный чем-то огорчён. – С Рианом поссорился?

– Нет, папа. Он просто не пришёл. Наверно, появилась какая-то работа... он говорил об этом вчера...

– Ну, ничего, позже появится. Давай, быстро в душ... и сними ты этот балахон скорее! Ты что, весь день в нём ходил?

– Хотел показать Риану... Я быстро.

Стоя перед распахнутым шкафом в одном полотенце, Гиллиан поморщился. Для него была куплена самая дорогая и изысканная одежда, но прежде Гиллиан не обращал на неё особого внимания. Просто один из атрибутов его круга... но сейчас он смотрел на эту роскошь совсем по-другому. Дорогие вещи известных торговых марок и сшитые на заказ... А ведь потраченные на них деньги могли бы помочь кому-то. И зачем носить это каждый день? Почему нельзя было купить ему что-нибудь простое и подешевле? Гиллиан покосился на свой балахон, и ему дико захотелось спуститься к гостям в нём, позлив отца и шокировав потенциальных женихов. Балахон, купленный с рук в трущобах, нравился ему всё больше и больше.

– Гиллиан, дорогой, ты уже оделся? – Силас вбежал в комнату молодого альфы и всплеснул руками. – Ну, что ты стоишь и выбираешь, как омега?! Как будто это первый твой приём!

– Я... не хочу идти в этом.

– Почему?

– Это... слишком дорого. Я только сейчас понял, что мне это не нравится.

– Но тебе всё это очень идёт... и так положено, ты же знаешь. Одежда является признаком...

– Да мне нас...ать, признаком чего она является! – не выдержал Гиллиан, с грохотом захлопывая дверцу шкафа. – Я в этом не пойду. И пусть отец говорит, что хочет, потом. Пойду в своём балахоне. Только рукава поддёрнуть и надо... Риан же ходит в самом дешёвом шмотье и совершенно не парится по этому поводу. И оно ему очень идёт.

– Гиллиан... – Силас в ужасе прикрыл рот ладонью. – Как ты говоришь? Если твой отец услышит... или гости... Так говорят только... Чему ты только учишься у этого мальчишки?!

– Можно подумать, что другие этих слов не знают! – огрызнулся альфа, натягивая свой балахон прямо на голый торс и поддёргивая широкие рукава. – Это только на светских раутах они все вежливые до поносу, а стоит только выбраться в какой-нибудь кабак, как вся их деликатность прямо из ушей льётся! От этого лицемерия уже блевать тянет!

– Гиллиан... благовоспитанному юноше не пристало так говорить... Это слишком грубо...

– Зато очень точно. Прости, пап, но я сделаю по-своему, не обижайся. И пусть думают, что хотят. Мне это уже надоело.

Гиллиан торопливо натянул трусы, те же брюки, в которых слонялся по трущобам, с удовольствием отметив, что пара пятен не отстиралась, а сами брюки заметно поистрепались. Вытащил из обувного ящика пару спортивной обуви, надел, подтянул шнурки, оглядел себя и остался доволен. Причёсываться толком не стал – провёл по волосам расчёской три-четыре раза, растрепал и повернулся к Силасу.

– Ну, на кого я похож?

– Силас ошеломлённо оглядел его... и вдруг улыбнулся.

– На мальчишку из рабочего квартала, собравшегося на танцы.

– Тебе нравится?

– Да, очень. Так ты больше похож на обычного мальчика, не испорченного большими деньгами... и таким ты мне нравишься больше.

– А как ты думаешь... Риану я таким понравлюсь? – Гиллиана удивила такая резкая перемена.

– Думаю, что так ему будет проще с тобой общаться. Он же, как я понял, из не самой зажиточной семьи... Только твоему отцу это не понравится.

– Ну и пусть не нравится.

Внизу уже начали собираться гости. В гомоне голосов Гиллиан разобрал немало знакомых, расправил капюшон своего балахона и быстро сбежал вниз по лестнице. Первым, кто его заметил, был Кёрли, сын самого дорогого адвоката в столице. Этот омежка обожал экстравагантные наряды, балансирующие на гране приличия, и постоянно щеголял в дизайнерских украшениях. Вот и сегодня в его ушах сверкали крупные бриллианты, на полуобнажённой груди покоился кулон с сапфиром, обрамлённом теми же бриллиантами, а пальцы буквально унизаны золотыми кольцами. Естественный запах Кёрли откровенно забивали эксклюзивные духи, и смесь получилась поистине убойная.

– Гиллиан, прелесть моя, ты что сегодня на себя напялил? – жеманно всплеснул омега руками. – Разве ты забыл, что сегодня приём?

– Не твоего куриного ума дело. – Гиллиан даже не взглянул на него – прошёл мимо.

Кёрли так и замер с разинутым ртом, подведённым розовой помадой.

– Что?..

– Что слышал. Или ты оглох?

Гиллиан чувствовал, как ему становится всё легче и легче. Никакого лицемерия, фальши и вынужденного подчинения правилам высшего круга. Он цапнул с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским и в несколько глотков осушил его, после чего поморщился.

– Предки, ну и дрянь! И это марочное? По-моему, поставщика подло надули. – Гиллиан отшвырнул пустой бокал, который тут же разбился о стену, поманил к себе другого официанта, поднос которого уже опустел, дружески приобнял его за плечи и шепнул на ухо: – Слушай, не в службу, а в дружбу... Сгоняй на кухню и попроси сделать мне кружку кофе покрепче, а то, чую, засну от этой скучищи, а мне этого сейчас делать нельзя.

На него уже смотрели все, но парню было всё равно.

– Ко-кофе? – растерянно пролепетал омега, прижимая к груди свой поднос.

– Да, кофе. Там в шкафу стоит кружка с синим котом. Пусть в ней принесут. И прихвати какую-нибудь булочку побольше, а то смотреть уже не могу на эти бутербродики. – Гиллиан презрительно ткнул пальцем на поднос с канапе. – На один укус, а я чего-нибудь посущественнее хочу. Давай, беги. Будут удивляться, скажи, что Гиллиан попросил.

– Слуш-шаюсь... – И официант, спотыкаясь, поспешил на кухню.

– Ты что творишь? – зашипел на Гиллиана двоюродный брат Грэм, до того вовсю флиртовавший с младшим сыном сенатора Догерли. Этого омегу по имени Сони Гиллиан тоже неплохо знал – во время каждых смотрин омежка откровенно заигрывал с ним, расчитывая привлечь внимание на весь вечер, а, возможно, и не только на это. Мимолётный секс в укромных уголках не был чем-то из ряда вон на подобных вечерах – набравшихся опыта в любовных утехах омежек охотнее брали замуж, что потом не мешало их мужьям гулять по борделям в свободное от семьи время и во время беременности супругов. Единственное, что было под запретом – случайные беременности, поэтому уже за три дня до начала течки молодых омег сажали под замок. Гиллиану стоило немалых сил прежде вежливо отбривать особо настойчивых кандидатов на его общество, но сейчас деликатничать уже было не нужно. – С каких пор ты панибратствуешь с прислугой? И в чём ты вышел к гостям?

– А что такое? – Гиллиан поправил сползший рукав. – Я же у себя дома. Разве я не могу ходить в том, в чём хочу, и разговаривать с тем, с кем хочу?

– Вообще-то у нас официальный приём. Или ты не заметил?

– А мне нас...ать, братец, кого мой отец сюда заманил, надеясь, что я из этого зоопарка себе кого-нибудь выберу. – Гиллиан засунул руки в карманы с самым нахальным видом. – Единственный, кто был достоин моего внимания, умер четыре года назад. Второго такого здесь нет и не будет, так что я намерен просто отстоять вахту, а потом завалиться спать.

По толпе гостей пробежал шепоток. Расфуфыренные омежки таращились на Гиллиана так, словно у него рога и хвост выросли. Вскоре появился официант, бережно нёсший попрошенную кружку с ароматным дымящимся кофе и пышную булочку с корицей. Гиллиан блаженно втянул этот аромат и принял кружку из рук омеги.

– Спасибо... Как тебя зовут?

– Кэнди, господин...

– Спасибо, Кэнди. – Гиллиан забрал булочку и торопливо чмокнул парня в щеку. Официант начал краснеть. – Возвращайся к работе. А если кто-то будет тебя или кого-нибудь ещё задирать – говори сразу.

– Д-да... господин... – Кэнди попятился, коснувшись щеки, развернулся и, стараясь ступать как можно твёрже, покинул зал.

– Это что было? – рыкнул на Гиллиана, невозмутимо начавшего смаковать свой кофе, Грэм.

– Просто сказал спасибо. – Гиллиан отхватил треть булки и активно заработал челюстями. – Нельзя что ли?

– Благодарить... омегу-официанта?

– А почему бы нет? Чем он хуже других? – Гиллиан отхлебнул из кружки ещё и плюхнулся в ближайшее кресло, забросив ноги на подлокотник, перед этим нагло согнав с него парочку омежек кратким "Брысь, шлюхи!".

– Это нанятая прислуга. Он делает работу, за которую ему платят. Тут нет места благодарности... тем более какой-то приблуде.

Гиллиан скрипнул зубами.

– Что ты сказал?

– Что нечего благодарить всяких приблуд...

Гиллиан поставил кружку на пол, торопливо запихнул в рот остатки булки и вскочил на ноги.

– Ты кого приблудой назвал?

– А разве это несправедливо?..

Гиллиан даже отвечать не стал – просто молча ударил. Грэм отлетел на несколько шагов и врезался в наследника торговой корпорации Обертона, и оба повалились на паркетный пол. Омеги с визгом расступились.

– За что??? – возмутились оба альфы.

– А разве не за что??? – зарычал Гиллиан, наступая на них. Сгрёб за воротники дорогих рубашек с пиджаками и встряхнул. – Посмотрите на них! Посмотрите внимательнее! Эти мальчишки вместо того, чтобы прилежно учиться в школе, работают, чтобы поддержать своих родителей, которые в поте лица вкалывают на заводах и фабриках. А кто-то даже всё-таки успевает учиться, чтобы потом хоть чего-то добиться в жизни. И, по-вашему, их не стоит за это уважать? – Официанты остолбенели, слушая Гиллиана с потрясением с глазах. У кого-то даже затряслись губы. – Что можете понять вы??? Вы, которые всегда получали то, что хотели, на блюдечке с золотой каёмочкой??? Ты называешь их приблудами, Грэм... А что всё это время делал ты? Раскатывал на дорогом тарантасе, загорал на крутых пляжах, гулял по борделям, тратя направо и налево деньги, зарабатываемые твоим отцом, и плевать на всех хотел!!! Особенно на них. И за что? Только потому, что они – омеги и не могут позволить себе сходить в настоящую баню чаще одного раза в год. За то, что живут на окраинах в крохотных квартирках и забитых общагах, а не в шикарных особняках. Ты считаешь их неудачниками, а сам-то ты кто? Ты просто зажравшийся сноб, Грэм, нестоящий и мизинца любого из этих мальчишек!

– Да что с тобой? Ты сам на себя непохож...

– Нет, Грэм, я в полном порядке. Это раньше я был не в порядке. А сейчас мне очень хорошо. И я давно хотел сказать вам всем... – Гиллиан отпихнул кузена и Обертона от себя, выпрямился, обвёл собравшихся долгим тяжёлым взглядом, под которым все невольно пригнулись, ощутив на себе его силу, и медленно веско произнёс: – Как же я вас всех презираю. Хотите повеселиться? Ладно, веселитесь. Хлебайте эту кислятину вёдрами, лопайте деликатесную дрянь, трахайтесь по углам, перемывайте друг другу кости за спинами тех, кому вы никогда всего этого в глаза не скажете... но без меня. С меня хватит. Хотелось сказать это ещё с похорон Сириуса... но тогда мне просто не хватило смелости. А сейчас мне плевать. – Гиллиан заметил недоумение на лицах гостей и горько усмехнулся. – Забыли уже, кто это? Я так и знал.

Молодой альфа подобрал свою кружку и начал подниматься вверх по лестнице с чувством неимоверного облегчения. За его прямой спиной повисла гробовая тишина.

В своей комнате Гиллиан допил кофе и повалился на постель, не разуваясь. Настроение зашкаливало за отметку «отлично», чем громче было возмущение внизу. Что бы такого ещё сделать? Когда отец узнает, то придёт в ярость! Так ему и надо!

– Гиллиан, ты с ума сошёл, милый! – Силас ворвался в комнату и бросился к нему. – Ты что наделал? Ты хоть понимаешь, что тебе за это будет? Гости просто вне себя!..

– Понимаю, но мне ещё никогда не было так хорошо ни до Сириуса ни после него. Я сделал то, что давно хотел, но не решался. Жаль, не сообразил высказать всё каждому персонально... ну да ладно.

– Все буквально негодуют, а Грэм настучит твоему отцу...

Гиллиан с удивлением взглянул на названного родителя.

– Как ты сказал? Откуда ты это слово знаешь?

– Так я... вырос в рабочем квартале, – с запинкой ответил Силас. – А этому выражению уже много лет... Вырвалось нечаянно. В общем, Грэм сообщит твоему отцу, и он разозлится. Понятно, что ты ещё очень молод, а молодёжь часто делает глупости, но это было уже чересчур! Если бы ты набедокурил в городе...

Гиллиан сел и задумался.

– В городе? В каком смысле?

– Я не знаю... подрался бы...

– Гиллиан вспомнил вчерашнюю драку и соскочил с кровати.

– Отличная идея! Спасибо, пап. – Альфа крепко обнял Силаса и поцеловал. – Схожу в город, погуляю, раз здесь мне теперь делать нечего. Если отец будет спрашивать – ты ничего не знаешь, я просто проигнорировал твои увещевания и свинтил на всех парах.

Силас грустно улыбнулся.

– "Свинтил"... И что с тобой происходит, дорогой?

– Я прозрел, папа. Просто прозрел. Я не знаю, во что это выльется, но я ни о чём не жалею. Увидимся утром. И готовь стиральную машину. Уверен, что вернусь грязный, как свинья.