Текст книги "Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца (СИ)"

Автор книги: Ольга Вольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Единство душ сквозь боль и мрак...

Скреплён безумьем тайный брак,

И метку на плече Валгалла

Дедал оставил, чтобы знали

Об этом в клане Догари...

И это длилось до зари.

Вбирая семя всё до капли,

Безмерно витязь наш был счастлив,

Дрожа в объятиях супруга.

За разом раз любя друг друга,

Не думал ни один из воинов

О том, как после будет больно

Сойтись на поле брани вновь,

Когда твоя вскипает кровь,

В глазах от страсти меркнет свет...

Всего другого просто нет!..

Сном беспробудным спит Дедал.

Заря встаёт, и наш Валгалл,

Лишь первый луч скользнул в палатку,

Супруга спящего украдкой

Покинул, зная, что отец

Теперь не сможет под венец

Его вести на благо клана.

Обоих примет речка Дана,

Коль не признает он ребёнка -

Дитя любви. И пусть как волки

Потом грызутся меж собой!

Дедала собственной рукой

Убьёт он, а потом себя

И нерождённое дитя.

– Что... что это было? – Риан узнал эти строчки и с трудом верил собственным ушам. Как это возможно? Как эти стихи попали в официальное издание?

– Моя любимая баллада из этого сборника. Я, когда получил эту книгу в подарок на Новый Год, не сразу начал её читать, а, когда открыл, долго просто листал, пока одну картинку не увидел и не начал читать... Я её уже наизусть знаю, но перечитывать снова и снова всё не надоедает.

– А... про что она? Про два враждующих клана?

– Да. Вообще-то это современное переложение одного старого предания... Жаль, автор не указан. В общем, жили когда-то два враждующих клана, которые ещё и соседями были. Они постоянно воевали друг с другом на берегах разделяющей их реки. И однажды Владыка повелел, чтобы дети глав кланов сразились друг с другом и всё это прекратилось раз и навсегда. Но наследники были слишком малы, и было объявлено перемирие. Вот только клан Догари утаил, что от их лица на бой выйдет омега. Как я понял, его старшие братья уже были мертвы, и его начали учить боевому искусству. Валгалл настолько овладел наукой боя, что поверил в себя и решил вопреки воле отца выбрать себе мужа сам. Но так сложилось, что он встретился со своим противником задолго до боя. Они сразились, не зная, кто есть кто. Получилась ничья. И они полюбили друг друга. Но едва Валгалл увидел на сбруе коня соседский родовой герб, то понял, кто перед ним, и впал в отчаяние. Он не знал, как ему поступить, и пошёл за советом к Отшельнику. Отшельник дал ему пузырёк с ядом, чтобы отдалить бой и выиграть время для принятия решения. Валгалл решил погибнуть в бою от руки своего избранника, чтобы отец не смог выдать его за другого.

– Но бой всё же состоялся?

– Почти. К тому моменту, как они встретились на поле, у Валгалла вот-вот должна была начаться течка.

– Да ладно... Значит, бой отложили? – Притворяться, что не знаешь этих стихов, было очень непросто. Риан прекрасно знал балладу, написанную его дедом-омегой... Ещё один знак свыше?

– Нет. Валгалл вышел на бой, но к нему приставили оруженосца, который должен был убить Дедала, если он начнёт руки распускать. Началась дневная вспышка, Дедал сумел сдержаться и уйти. На следующий день всё повторилось, а ночью Валгалл пришёл к нему сам. На рассвете он признался отцу, но тот отказался признать этот брак. И Валгалл сделал то, что задумал, хотя Дедал предлагал бежать.

– Надо было тикать сразу, – проворчал Риан. – Я бы так и сделал.

– Да я бы тоже... – Гиллиан задумчиво потеребил уголки страниц. – Но ведь это старая легенда, да и нравы в те времена были другие.

– И всё равно – я бы сбежал.

– Ты всегда убегаешь? А как же понятие о долге? Для тебя оно – пустой звук?

Риан вздрогнул. Ненароком оброненная фраза резала хуже ножа!..

– Нет, не пустой звук. Для меня это слово очень много значит. Но если какой-то кретин не видит дальше собственного носа и при этом что-то требует от других, то его и кинуть не грех. Если эти кланы так хотели вцепиться друг другу в глотки, то пусть бы грызлись, а детей не впутывали.

– Этим всё и кончилось... – Гиллиан вздохнул и только тогда взглянул на своего омегу, который покраснел и невольно прикрылся, чтобы альфа не увидел слегка окрепший член. Улыбнулся и похлопал по покрывалу. – Не бойся, иди сюда. Пока просто полежим рядом, а там – как получится... У нас вся ночь впереди. Я тебя не тороплю.

Риан невольно поёжился. Адам, как он сдерживается? Ведь хочет же... и очень сильно хочет... Запах в комнате уже пропитал почти всё... или ему это только кажется?

Риан неспеша приблизился и так же медленно забрался на постель, не смея взглянуть на своего альфу.

– Не бойся. – Гиллиан протянул руку и легко провёл кончиками пальцев по его обнажённому плечу. По телу тут же поползли мурашки. Ноздри альфы подёргивались, вдыхая запах омеги... – Я тебя никогда не обижу, ты же знаешь. Силас всегда говорил, что страхи – это от незнания.

– Я... я знаю... но мне всё равно как-то... не по себе...

– Просто ложись рядом. Так ты быстрее привыкнешь к моему присутствию. Если ты вдруг испугаешься, то тебе будет слишком больно. А я не хочу, чтобы тебе было больно.

Риан молча кивнул и торопливо забрался под покрывало, прижавшись к горячему телу своего альфы. Предки, как же он возбуждён... и всё же сдерживается...

– Гиллиан...

– Что, милый?

– Прочти мне эту балладу целиком. Ты так красиво умеешь читать...

– Тогда лучше будет устроиться поудобнее. – Гиллиан сел, подложил под спину подушку и откинулся на неё. – Придвинься ближе, а я тебе потом картинку покажу, из-за которой я начал читать.

– Покажи сейчас!

– Э, нет, так будет неинтересно. Послушай лучше всё по порядку, а потом уже посмотришь.

Риан с тихим ворчанием пристроился рядом.

– И не вздумай начать приставать раньше времени.

– Не буду, не бойся, – тихо рассмеялся альфа. – Я, конечно, альфа, но я не дикий зверь, ведомый исключительно инстинктами. Я же всё-таки человек...

– Ладно, читай, человек. Я тебя очень внимательно слушаю.

Гиллиан, довольно улыбаясь, дождался, когда омега перестанет ёрзать, перелистнул несколько страниц и начал читать с самого начала:

В седые мира времена

Была баллада сложена

О воине доблестном Дедале

И юном витязе Валгалле.

Подобно древним менестрелям,

Споём грядущим поколеньям,

Как две враждующих семьи

Своих детей не сберегли.

Дедал из клана Савари,

Валгалл из клана Догари -

Рождённым, чтобы вместе быть,

Пришлось друг друга погубить...

Слушая низкий звучный голос своего альфы, Риан полностью расслабился и погрузился в вихрь образов... И Гиллиан оказался прав – когда Риан вовремя увидел картинку, то замер, разглядывая стоящих по колено в воде героев, держащихся за руки, и две рати, на противоположных берегах злосчастной реки. Неизвестный художник создал прекрасную иллюстрацию... Хотя почему неизвестный? Приглядевшись, Риан узнал характерную особенность письма Лориена Райли, который не брезговал гравюрами. В типографии только наложили скупой набор цветов... а в омеге-воине Риан узнал собственного родителя, который как-то позировал Лориену по его просьбе ещё в университете, после получения диплома. Значит, это он добился... или кто-то ещё из друзей семьи... Решив пойти путём революции, Рейган оборвал все старые связи и очень страдал о невозможности видеться с некогда очень близкими и дорогими людьми, но подставлять их под удар он не посмел.

...В жестокий век придя в наш мир,

Они любили, но не пир

Весёлой свадьбы свёл их вместе,

А бой кровавый жуткой мести -

Гордыня кланов их сгубила.

И не смогла любви их сила

Преодолеть сию преграду.

Им миг единый стал отрадой -

Одна лишь ночь любви безумной.

Родить дитя Валгалл мог юный

На радость мужу и отцам,

Остановив кровавый бал,

Но не свершилось. Речка Дана

Взяла детей обоих кланов.

И до сих пор стоят курганы

На берегах проклятой Даны,

Храня легенду о Дедале

И юном преданном Валгалле.

Когда прозвучали последние слова, Риан с отчаянно бьющимся сердцем обернулся и решительно потянулся за поцелуем. Сил бороться с собой уже просто не осталось. Простыня под задницей начала намокать от смазки... Если будет больно, то уж лучше просто немножко потерпеть.

Книга была отброшена в сторону. Сильные руки альфы обвили хрупкое тело, прижимая к себе. Риан дрожал всё сильнее...

– Тише, любимый мой... не суетись... Всё хорошо... всё будет хорошо...

– Я хочу тебя...

– Да, я тоже, но сейчас лучше не торопиться. – Гиллиан мягко опрокинул своего омегу на спину. – Мои друзья-омеги мне рассказывали, как у них было в первый раз... Тебе надо успокоиться и расслабиться. Потом, если ты захочешь повторить, будет легче.

Гиллиан начал неторопливо целовать его, легко поглаживая лицо, шею, плечи... Вот ладони скользнули по бешено вздымающейся груди, задевая напрягшиеся сосочки...

– Успокойся, всё хорошо.

– Как... ты сдерживаешься?

– Я люблю тебя. Просто доверься мне... Нет-нет, не надо ничего делать. – Гиллиан остановил порывающегося отвечать Риана. – Не сейчас. Сначала я, а потом уже всё остальное. Ты боишься, ты взволнован... Доверься мне и моему опыту.

– Чтобы ты потом вспоминал бесчувственное бревно? – От нахлынувшей обиды у омежки выступили на глазах слёзы.

– У нас вся ночь впереди, – напомнил Гиллиан. – Ты должен сначала узнать, как это – чувствовать в себе альфу. Потом, когда ты осмыслишь свой первый опыт и осознаешь, что всё не так страшно, то тогда делай всё, что хочешь. Пусть кретины думают, что с багажом течек за плечами омеги становятся настоящими шлюшками, которые просто ломаются и цену себе набивают, но я-то знаю, что это не так. Одно дело, когда гормоны и подхлёстываемые ими инстинкты вынуждают что-то делать, и совсем другое – в обычные дни, когда сознание и разум чисты от этого безумия. И я прочитал достаточно омежьих романов, чтобы понять, что скрывается за фантазиями очередного автора. Я не жду, что ты в один миг превратишься в страстного любовника – это невозможно, когда совершенно нет опыта. И тебе не надо сейчас из кожи вон лезть, чтобы что-то мне доказать и показать. Не нужно. Ты уже много мне сказал, когда попросил у меня эту ночь. Когда пришёл сюда со мной. Когда лёг рядом со мной. И сейчас этого более чем достаточно.

По щекам омеги всё же покатились слёзы.

– Почему?.. Почему ты не такой, как все?

– Потому что я люблю тебя. Просто люблю.

Риан порывисто обхватил его шею руками и уткнулся в плечо.

– Я... я тоже... люблю тебя... люблю...

Гиллиан гладил его по волосам, утешал и подбадривал. Он не спешил, и от этого его хотелось ещё больше. И Риан поплыл, обволакиваемый дивным солнечным ароматом.

Он тихонько постанывал, когда Гиллиан скользил губами по его груди и животу. Он чуть-чуть выгибался, когда умелые руки безошибочно находили места, прикосновения к которым доставляли особенное удовольствие. Он покорно согнул ноги в коленях и раздвинул их пошире, позволяя прикоснуться к себе в самом укромном месте. Гиллиан не давил, не заставлял, давая в любой момент отстраниться и собраться с духом. Его альфа был уже возбуждён сверх всякой меры – его запах застилал все прочие вокруг, а плоть, на которой ясно был различим набухающий узел, стояла колом, то и дело задевая бедро омеги... и всё равно сдерживался. Он тяжело и прерывисто дышал и всё равно сдерживался. Риан уже весь извёлся, и Гиллиан понял это.

– Ты готов?

– Да-да, сделай это поскорее...

Вот пальцы прикоснулись к заметно расслабившемуся, немилосердно зудящему отверстию, но не начали проникать внутрь, а просто погладили, вырвав из груди возбуждённого омежки очередной нетерпеливый стон.

– Тише-тише... сейчас...

Риан прильнул к своему альфе, чувствуя, как тот мягко и ненавязчиво скользит по краешку, как размягчившиеся стеночки сами пропускают внутрь первый палец, уже испачканный в смазке... и плотно его обхватили.

– Тише, солнце моё... Всё хорошо...

Палец начал неторопливо двигаться взад-вперёд, попутно разминая и расслабляя. Риан прикрыл глаза, пропуская в себя второй палец. Густой запах Гиллиана расслаблял и отвлекал от непривычных ощущений... Альфа растягивал его неспешно и бережно. Когда над ухом жарко прошелестел вопрос, Риан уже был согласен на всё.

– Как ты хочешь – на спине или на животе?

– Как... ты хочешь...

– Тогда переворачивайся.

Риан резво перевернулся на живот, а Гиллиан подложил подушки, приподнимая его задницу повыше.

– Всё будет хорошо, обещаю.

– Я... знаю.

И вот к пульсирующему анусу прикоснулась горячая головка. Риан затаил дыхание и зажмурился, старательно вспоминая заботливые бережные пальцы. Римус и другие рассказывали, что альфы обычно входят резко... но Гиллиан и теперь не торопился. Он входил плавно, разминая проход так же, как делал это пальцами. Чувствительная кожица натягивалась, мышцы податливо расходились под этим напором... и было почти не больно... разве что совсем немного... Гиллиан то и дело останавливался, давая привыкнуть, но нетерпение омежки уже было слишком велико, и он подался навстречу, тихо ахнув.

– Зачем?..

– Я... уже не могу ждать... прости...

Гиллиан обнял его, стараясь не раздавить своим весом, и ласково поцеловал в шею рядом с ухом, замерев.

– Тебе очень больно?

– Ничего... терпимо. Ты очень хорошо меня расслабил. – Риан прогнулся и потёрся щекой о его скулу.

– Подожди чуть-чуть. Тебе надо привыкнуть и приспособиться...

– Да, я знаю...

Когда боль стихла, Риан кивнул, и альфа начал осторожно двигаться, не забывая ласкать своего омегу. Ощущения были непривычными, одуряющими, приводили в замешательство, заставляя непроизвольно сжиматься... и Гиллиан стонал, замирая. Он дрожал от едва сдерживаемой похоти, глухо рычал, но всё же терпел, не желая причинять боль. Вот Риан снова расслабился, и толчки возобновились. Член альфы то и дело задевал какую-то точку внутри, и от этого просто сносило крышу. Риан неосознанно начал подаваться навстречу, желая больше и больше. Он вскрикивал и стонал, вцепившись в простыню, чувствуя, как одна рука альфы придерживает его, вторая скользит вдоль спины... Голову кружило всё больше, в глазах темнело... Терпеть это было уже невозможно, как и нарастающее во всём теле напряжение, отдалённо знакомое по течкам, но это было гораздо сильнее...

Риан закричал, буквально взрываясь и сжимая в себе Гиллиана, который с глухим рыком начал вбиваться в него всё сильнее и быстрее. Узел на члене альфы набух так, что казался непомерно огромным... Надрывно вскрикнув в последний раз, Риан почувствовал, как эта шишка проникла в него полностью, мышечное колечко плотно обхватило разбухший узел, и внутрь начала выплёскиваться тёплая сперма. Её было удивительно много... И омега на миг потерял сознание.

Тихая усталость заполняла целиком, и даже натруженное с непривычки отверстие не причиняло особых беспокойств. Риан лежал на спине, чувствуя, как пальцы Гиллиана мягко поглаживают его лицо. Запах альфы пригас, и омега полной грудью вдыхал посвежевший ночной воздух.

– Как ты? – прошелестел над ухом родной голос.

– Не знаю... ещё не понял... А... ты... как?

– За меня не переживай. – Тихий смех. – Мы своё всегда получим. Ничего не болит?

– Нет. Всё хорошо... вот только...

– Что?

– Я... так ничего и не сделал...

– Успеешь. – Гиллиан неторопливо поцеловал своего омегу, и Риан повернул голову, перехватывая его губы. – Вся ночь впереди. Отдыхай. Потом, если захочешь, мы повторим...

– Ты так голоден? – невольно улыбнулся Риан, запуская свои пальцы в его волосы и теребя затылок.

– А сколько я сдерживался? Забыл?

– Нет, не забыл. Собираешься отыграться за дни вынужденного воздержания?

– Ну... я бы не назвал это воздержанием. Расслаблялся, когда принимал душ... когда просыпался утром... – Гиллиан привлёк его к себе.

– Ты думал обо мне?

– Только о тебе.

– Я тоже... часто думал о тебе. Иной раз даже спать не мог. Ни разу со мной не случалось ничего подобного.

– Со мной тоже. Как ты думаешь... твой отец сильно рассердится, когда узнает о нас?

– Не знаю. – Риан вспомнил, что скоро придётся уйти навсегда, сглотнул. – В принципе, он готов принять мой выбор, но он всё-таки беспокоится за меня...

– А твой папа?

Риан глубоко вдохнул, не зная, как ответить. Сказать, что отец и папа – это один и тот же омега? Да кто в это поверит?!

Гиллиан растолковал паузу по-своему.

– Он... умер?

– Нет... папа жив... просто... я не хочу говорить об этом.

– А мой папа умер, когда я родился. Сейчас я называю папой Силаса... Я рассказывал ему о тебе, показывал фотографию... По-моему, он всё-таки ревнует больше, чем надо.

– Не осуждай его, ведь он желает тебе только добра.

– Я знаю.

Риан снова задумался о Силасе и увиденных документах. Отец рассказывал об одной из теорий по поводу импринтинга... Кто-то предположил, что эта одержимость вызывается вирусом или бактерией, носителями которых являются некоторые омеги, а альфы, подверженные этой "болезни", отчего-то очень уязвимы перед ними, и заражение влияет на мозг, вызывая, собственно, эту одержимость и препятствуя нормальным сексуальным отношениям с другими омегами. Что-то вроде наркотической зависимости. Вроде бы логично... но только если отбросить один нюанс – омеги точно так же бывают одержимы конкретным альфой. Притяжение может быть взаимным, вот только исследовать аналогичную реакцию омег и не думают. Слишком уж эта теория притянута за уши. Ведь отчего-то поражённые импринтингом альфы перестают реагировать на других омег даже в течку, а это не может быть случайностью – Природа не терпит беспорядка. Теория отца куда логичнее и объясняет все нестыковки... кроме конкретной, о которой он сейчас думает. Если Силас является родителем Гиллиана, то тогда его постоянное присутствие в доме становится легко объяснимым. Если Влада поразил импринтинг, то почему он не женился на Силасе официально, как Аарон на Маке? Что помешало ему сказать сыну, что на самом деле его растит родной папа? Неужели только неписанный обычай, предписывающий блюсти "чистоту" крови? А как быть с документами на покойного мужа Влада и могилой на привилегированном кладбище? Вопросов слишком много, а спросить некого. Только самого Влада, а он точно отвечать не станет. Если имел и имеет место импринтинг, то, скорее всего, и Гиллиана проверяли на наличие возможного заражения... особенно после истории с Сириусом. Влад опасается повторения? Нет, надо будет всё же разобраться с этой тёмной историей, а пока...

Риан развернулся и привстал, глядя на своего альфу и любуясь им. Хотелось как-то отблагодарить его за всё, выразиться, доставить ему подлинное удовольствие... Омега склонился и начал торопливо целовать его.

– Что?.. Куда ты так спешишь?..

– Я хочу ещё.

– Да подожди же ты... куда так торопиться?..

– Я хочу и точка. – Риан решительно отбросил покрывало в сторону и обхватил ладонью начавший снова крепнуть член альфы. Гораздо крупнее, чем у омеги, как и яйца. И узел под кожей у самого основания отчётливо прощупывается. И эта штука была в нём? Такая большая? Да как она влезла-то?.. но как же было хорошо, когда боль ушла... Да, непривычно было... но хочется ещё!

Гиллиан сперва растерялся, когда Риан, поколебавшись, обнажил головку и коснулся её языком. Смазка прекрасно очистила то, что шуровало в омежьем заду, да и в душе Риан не только пот смывал, благо в подобных гостиницах было предусмотрено всё.

– Нет... не надо... я же опять...

– Вот и отлично. Я не хочу тратить эту ночь зря. Хочу получить всё и сразу.

– Всё и сразу? – Альфа с глухим ворчанием схватил омегу в охапку и повалил на спину. Его дивный солнечный аромат снова начал густеть. – Ну, тогда не жалуйся!

Риан в ответ только рассмеялся и потянулся к нему.

Если хотел напугать, то зря стараешься! Я не из пугливых...

Они долго страстно целовались, сидя на постели, то и дело опрокидывая друг друга на спину, шутливо борясь и изучая. Омега всё больше входил во вкус, пробуя всё, что в голову взбредёт... и похоже, что Гиллиану это нравилось не меньше, чем ему самому. Когда Риан, расхулиганившись, сжал задницу своего альфы, тот протестующе рыкнул.

– Не вздумай! Всё равно у вас полного стояка не бывает.

– У Двуликих бывает.

– Ты про "ненормалов"? Что-то ты не похож на него!

– Да, я не из их числа... и всё-таки...

– Я сказал – нет!..

Даже спустив себя с цепи, Гиллиан не перестал быть бережным и заботливым. Пережив и осознав свой первый опыт, Риан окончательно расстался со своими страхами и отдался сжигающему его желанию. Во второй раз он принял в себя альфу без опасений, активно подаваясь навстречу, прижимаясь всем телом, вцепившись в его плечи и царапая спину, когда очередная волна удовольствия накрывала с головой. Омега совершенно не сдерживался, снова и снова удивляя своего любовника необузданностью и эмоциональностью. Второй взрыв был куда сильнее первого, но Риан уже не потерял сознания, отчётливо ощутив, как они сцепились на краткий миг. Небольшая передышка – и снова всё смёл ураган страсти и дикого желания. На этот раз Риан был сверху... В свою первую и последнюю ночь со своим Истинным он не жалел сил, стремясь запомнить каждый её миг. Чтобы как-то пережить вечную разлуку.

Уходить не хотелось. Риан оттягивал, как мог, всё больше замечая, как светает за окном. Он вновь разрывался пополам между чувствами и долгом. Он не замечал того, как всё ещё тупо пульсирует растраханная членом альфы задница, не единожды повязанная узлом, как простыня, пропитанная смазкой, потом и спермой вперемешку с жалкими каплями мёртвого омежьего семени, медленно подсыхает... Он лежал на боку, глядя на своего крепко спящего альфу, и едва сдерживался, чтобы не заплакать. Уходить не хотелось. Хотелось остаться. Навсегда. И если бы не отец и долг перед боевыми товарищами, Риан бы остался.

Придя утром в парк, он уже настраивался на ночь. Он решился, почему и повёл Гиллиана на Большие Танцы, чтобы добрать решимости. Чтобы в танце показать себя. Видеть, как Гиллиан восхищённо смотрит на него, было настоящим блаженством... Когда альфа, закруженный в танце и очарованный тамошней атмосферой, расслабился, Риан попросил у него ночь. И увидел недоверчивую радость в голубых глазах своего Истинного.

Пережив первый заход, а потом и второй, на третьем Риан окончательно понял, что особо ничего уметь и не надо. Те приёмы, про которые он узнал от уличных шлюх, были рассчитаны исключительно на клиентов, которым нужно только быстрое удовольствие. Которым плевать на самих омег. А когда рядом с тобой такой, как Гиллиан, не нужны никакие приёмы. Просто доверься тому, кто опытнее, позволь ему вести, пока не освоишься, а потом уже вмешивайся и делай так, как хочешь. И он сделал, как хотел, когда в третий раз повалил Гиллиана на спину, оседлал его, а потом сам неторопливо опустился на его член и начал покачиваться, привставая и опускаясь. Ему безумно нравилось видеть, как Гиллиан потрясённо смотрит на него, как в его глазах всё сильнее разгорается огонь страсти. Альфы всегда занимали верхнюю позицию, лишний раз подчёркивая своё превосходство... а тут альфа снизу... и не возражает, а только старается помочь, придерживая и двигаясь навстречу. Ночь определённо удалась... вот только повторить уже не получится. Хотя и хотелось. И не раз и не два.

Риан тихо всхлипнул. Ну почему всё сложилось именно так? Почему Светлейший соединил его с сыном заклятого врага? Влад Барри числился в чёрном списке подполья одним их первых пунктов... и его сыну хотелось отдать всего себя без остатка. А как же восстание? Отец? Римус и Конрад? Его друзья и соратники? А миллионы других людей – ныне живущих и тех, кому ещё предстоит родиться? Ведь они тоже заслуживают найти своё счастье, подобное тому, что пережил Риан за последние дни! Забыть про всё это ради собственного эгоизма?

Взгляд омеги упал на небрежно отброшенную в сторону книгу, которую они, барахтаясь, едва не спихнули на пол. Рука сама потянулась к ней... и на смятое покрывало выпала фотография. На глаза снова начали наворачиваться слёзы. Риан раскрыл книгу сперва на выходных данных, потом на балладе о Дедале и Валгалле, начал читать... взглянул на своего альфу... и решительно встал. Убрал фотографию обратно в книгу, положил книгу на постель, направился в ванную, где торопливо вымылся, оделся, обулся... Просто уйти он не смог. Покрутив головой, Риан увидел под прикроватным столиком на полочке пачку гостиничных карточек для кратких записок и ручку. Торопливо начертал одно-единственное слово и положил записку на подушку, а рядом – начавшую подвядать розу. Поколебавшись, тихонько поцеловал спящего Гиллиана и отпрянул, услышав, как тот во сне пробормотал:

– Риан... любимый...

Омега зажал себе рот, чтобы не закричать. Он выскочил в коридор и стремглав помчался к лестнице, едва не скатился с неё, пробежал мимо очень удивлённого ночного портье, досиживающего смену, и вылетел на улицу. Утро пробирало свежестью и прохладой, от которых после тёплых объятий Гиллиана стало ужасно холодно. Обхватив себя за плечи, Риан забежал за угол и только тогда дал волю слезам.

ГИЛЛИАН

Он проснулся рано утром, когда нахальный солнечный лучик ударил прямо в глаза. Гиллиан потянулся... и вдруг почуял, что лежит в постели совсем один.

– Риан, милый, ты уже встал?

Но в гостиничном номере было тихо. Не шумела вода в ванной... Гиллиан оторвал голову от подушки, прислушался и принюхался уже вполне осознанно, огляделся по сторонам, продирая глаза, и увидел на соседней подушке розу и фирменную карточку, на которой было что-то написано. Гиллиан протянул руку, садясь, взглянул на написанное... и внутри всё оборвалось. На карточке стояло всего одно слово, написанное твёрдым уверенным почерком:

"ПРОЩАЙ"

Прощай? Что значит "прощай"??? Это что, шутка???

Альфа вскочил с постели и заметался по номеру, но Риана не было. Исчезли его одежда и обувь. Остался только запах в постели и ванной.

Гиллиан отказывался верить, что всё кончилось и его омега просто сбежал от него. Этого быть не может! Ведь им было так хорошо вместе! Ведь, засыпая, он твёрдо решил – как только они проснутся утром, он предложит Риану выйти за него замуж... И пёс с ними – с отцом, торгово-финансовым университетом и богатым наследством! Он добьётся встречи с отцом Риана, умолит выдать за него сына, устроится на работу, чтобы достойно содержать семью, может, даже поступит куда-нибудь учиться, чтобы получить достаточно востребованную профессию, подкопит денег, а потом, когда им с Рианом исполнится по восемнадцать, они тут же подадут заявление... И будут жить вместе долго и счастливо, растить детей, вместе преодолевать все житейские трудности, станут опорой друг другу... и Силас будет жить с ними, помогать воспитывать детей, став им ласковым и заботливым дедушкой... И что в итоге? "Прощай"... Почему???

Гиллиан торопливо натянул брюки и рванул к стойке портье, который уже собирался передавать пост сменщику.

– Вы что-то хотели? – испуганно втянул голову в плечи омега, увидев полуголого растрёпанного босого альфу.

– Я из пятнадцатого номера. Куда делся омега, который был со мной?

– О-омега?..

– Да, омега. – Гиллиан едва сдерживался, чтобы не надавить на эту испуганную бестолочь. – Семнадцать лет, тёмные волосы, очень светлые глаза, клетчатая красная рубаха...

– Ах, этот! А-а он ушёл...

– Когда?

– Рано утром... только-только светать стало... Он ещё так торопился, что чуть не споткнулся на лестнице... А надо было задержать?.. Что с вами? Вам плохо?

Гиллиан тяжело навалился на столешницу, понимая, что сейчас рухнет – ноги попросту не держали. Риан убежал... бросил его... оставил одного... Ушёл навсегда.

Под нос кто-то сунул ему стакан с водой. Гиллиан поднял глаза и увидел портье и его сменщика, которые сочувственно склонились над ним.

– Мы... можем вам чем-нибудь помочь? – осторожно спросил второй омега, который почему-то хмурился. Гиллиан вдохнул его мятный аромат, понял, что у парня скоро будет течка... и вяло удивился тому, что на него это вообще не действует. Хотя раньше всегда пробирало.

– Нет. Вы ничем не можете мне помочь. Мой омега бросил меня. А ведь я хотел сделать ему предложение этим утром... Почему он ушёл? Разве я чем-то обидел его? Я же доказал, что люблю...

– Не знаю, – тихо покачал головой ночной портье. – Мне показалось, что ваш омега плакал...

Гиллиан отпихнул стакан с водой, который продолжал настойчиво совать ему мятный омега, кое-как встал и побрёл обратно в номер, где рухнул на кровать, жадно и с болью в груди вбирая остатки запаха Риана. Этот удивительный запах... Гиллиан не мог сказать, чем Риан пах, но в памяти отчего-то всплывал осенний день, когда он, маленький, и Силас гуляли в городском парке. Тогда был сильный ветер, который гонял по дорожкам жёлтые и красные листья... и пахло очень необычно, но Гиллиану этот запах отчего-то понравился. Запах осени и ветра. Этим самым осенним ветром и пах Риан.

– Риан... ветер ты мой буйный... почему ты ушёл?

Внутри всё больше расползалась пустота, словно бурная ночь и бегство Риана выжигали всё, что было. Это было похоже на смерть, забравшую Сириуса. Тогда Гиллиану было так же плохо и больно, но он уже не был тем мальчишкой, который горько плакал над умершим другом. Слёз не было, но была боль, которая росла и росла, пожирая всё – желание жить, чувства, эмоции... Он снова остался один...

Стоп! Ведь Риан показывал ему, где остановился до приезда отца! Может, он там?

Гиллиан подорвался снова, торопливо привёл себя в порядок, чтобы не привлекать лишнего внимания на улице, забрал книгу, сдал ключ и помчался по смутно памятному адресу. На входе в ночлежку его никто не остановил... Комнату Гиллиан тоже нашёл без труда, но в ней уже никого не было. Ни Риана, ни его вещей. Только остатки запаха. Мрачный дежурный с самой дешёвой папиросой в зубах, от которого ощутимо тянуло перегаром, сообщил, что постоялец явился рано утром, забрал своё барахло и сдал ключ. Нет, он ничего никому не оставлял. Нет, ничего про этого парня не знает. Въехал омега луну с лишним назад, приходил только переночевать, да и то по ночам тоже куда-то сваливал... Нет, никто к нему не приходил. А что, какие-то проблемы?

Гиллиан понял, что Риан не просто что-то недоговаривал. Он что-то скрывал. Причём настолько непростое, что решил порвать с ним прежде, чем дойдёт до чего-то по-настоящему серьёзного. Он же достаточно практичный, наученный тяжёлой жизнью паренёк... Фраза, оброненная во время их первого купания, всплыла в памяти сама собой. "До этого ещё дожить надо." Неужели Риан связан с опасным бизнесом и постоянно рискует жизнью? Ведь тогда, в трущобах, Гиллиан уловил его запах... Становилось понятно и его желание не ложиться под первого встречного – на дне с омегами не церемонятся. И знакомство со странным альфой стало для него полной неожиданностью. Оттого-то Риан и выдерживал дистанцию в первый день... и во второй... до его рассказа о Сириусе. А в третью встречу, когда они наконец поцеловались, Риан отпустил себя. Но что могло случиться, что он так неожиданно убежал?