Текст книги "Темный стражник (СИ)"

Автор книги: Ольга Смирнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

   Не глядя по сторонам, ведьмочка на всех парах устремилась к единственному спасению – окну. Надо только повернуть ручку, встать на подоконник и шагнуть вперед – к нему, светлому будущему, к безбрежному счастью, подальше от несправедливости и жестокости жизни...

   – А ну стояааать! – громкость была такая, что у Миры зазвенело в ушах. – Стоять, корова убогая! Я кому сказал!! Я тя, чучело, зачем спасал? Ты мне всю отчетность испортишь, корова нетерпеливая! Да иду, иду, вот не надо опять сначала начинать... Минутку!!! Дуру свою только в разум приведу... прости Истина, ну и работка... вот дождетесь, брошу все и пойду улицы мести... или апельсины на рынке продавать...

   Нога девушки замерла в шаге от подоконника. Этого хватило, чтобы Тим добрался до Миры и схватил за руку.

   – Дура! – в сердцах выругался он, проявляя полную солидарность с ангелом. Хотя слов рыжего он, конечно, не слышал. Как там говорится, один живой сказал, что ты лошадь, дай ему в нюх; два – задумайся и посмотри на всякий случай, нет ли у тебя хвоста; три – закупай сено на зиму и арендуй стойло. – Ты зачем вернулась?! У тебя после проклятия крыша поехала? Умереть все равно хочется, а не знаешь, как?.. Так, а ты куда собрался? Ну-ка, стой.

   И, ничтоже сумняшеся, ее милый, добрый и справедливый парень, не отпуская Миру, врезал влезающему на подоконник доктору по коленям, отчего тот забавно дернулся всем телом и рухнул на пол, где Тим добил его одним четким ударом по темечку.

   – Чтоб не дергался, а то опять прыгать надумает, бегай за ним, – пояснил еще не до конца пришедшей в себя Мире.

   – Что... что это было? – пролепетала несостоявшаяся самоубийца, судорожно вцепляясь в Тима. – Что? Кто? Почему... и т-ты... а я... кто... ты? Как...

   – А вот почему, мне и самому хотелось бы знать... – мрачно проговорил Тим, оглядывая лежащие на койках мумии.

   ***

   Они сидели дома и изучали личное дело Мариссы Новиковой. Точнее, изучал бумаги Тим, а Мира сидела в кресле и пыталась переварить все то, что узнала о рядовом Брайте за последние два часа. Переваривалось плохо, никак не устаканивалось, лезло наружу, как дрожжевое тесто, заботливо накрытое полотенчиком, из тесной кастрюльки.

   – А что ты хотела? – ещё ранее спросил Тим, искренне удивленный реакцией Миры на случившееся. – Я родился в семье колдунов и демонов, у меня в родственниках ведьмы и Истина еще знает кто, как я могу быть просто человеком? Ну чтоб совсем-совсем человеком... так не бывает. Если коротко, то это бабуля моя постаралась... когда мама еще меня носила, стало понятно, что колдуном будущему мне не быть и других особых способностей не заиметь. Причуда генетики. Вот бабушка и договорилась. Как и чего ей это стоило – Истина знает, но был проведен ритуал, в результате которого я обрел... стражника. Защитника, если хочешь. Возрожденную душу моего предка – основателя рода – но вроде как и свою собственную. Сущность, которая, конечно, не всемогуща, но весьма и весьма... хммм... полезна, хотя порядком агрессивна и своевольна. И так тесно все переплетено внутри, что не отличить порой, где он, а где я. Это вкратце.

   – Но ты говорил...

   – Я помню прекрасно, что говорил. Я не врал. В какой-то степени я – абсолютно нормальный человек. Во мне нет магии, я не колдун и высот Риччи вряд ли когда-нибудь достигну. Это все правда.

   – Ты просто умолчал об одной маленькой детали... – кипятилась Мира по дороге домой. Ей хотелось схватить лгуна за плечи и хорошенько тряхнуть. – Ты... хуже чем колдун!

   – Почему сразу хуже? Если ты с подобным никогда не сталкивалась, это не значит, что это плохо. Неизвестно, непонятно – да, но не плохо. Я обычный человек по всем своим параметрам.

   Тим на вопросы отвечал машинально, было видно, что мыслями он где-то далеко витает. Обратно они шли не спеша, причем снижала скорость именно ведьмочка – ей страсть как хотелось выяснить все до конца. Тим же рвался вперед – дел было по горло, но Мира железной хваткой вцепилась в его локоть и успешно провисела на нём всю дорогу.

   – Ага... – Мира смотрела себе под ноги, старательно обходя выбоины на асфальте, – только что ты это убедительно доказал. Что это было, Тимми? Что это? – и голосок жалобный такой стал, умоляющий.

   – Я же объяснил. Мое... хммм... второе "Я", что ли, до сих пор не определился с названием, – парень чуть смутился и стал очень похож на себя прежнего. – Душа предка-демона, живущая во мне...

   – Тьма...

   – Не совсем... тень, я бы сказал. Сущность, которой подвластно многое, мы с ней периодически боремся за доминирование, но я пока веду в счете.

   – Боретесь за доминирование? – прищурившись, переспросила Мира. – Это как понимать? Что я могу проснуться, а рядом будешь не ты, а... сущность эта? Твой тысячелетний пра-пра...дедушка? Вот уж новости!

   – Мой... стражник иногда пытается захватить власть, но это естественный процесс, ведь он – демон. Априори доминантная сущность. Если дать ему волю, он подчинит меня и начнет веселиться. Не представляешь, сколько идей у него на этот счет. Никогда не думал, что снести здание можно столькими способами.

   – Он с тобой еще и разговаривает? Шизофренией попахивает, не находишь?

   – А ты с рыжим своим общаешься – это вполне нормально со стороны выглядит, так, что ли? – усмехнулся Тим.

   – Но я его вижу!

   – И что с того? Другие-то нет. А я своего стражника слышу. Точнее, нет. Чувствую. Ощущаю его желания, мысли. Его присутствие.

   – А как ты понимаешь, что эти желания именно его, а не твои?

   Тим призадумался и ответил после продолжительной паузы:

   – Знаешь, иногда бывает очень сложно отделить то, что хочет он, от того, что хочу я. Особенно, когда волнуюсь, переживаю, в общем, нахожусь во власти сильных эмоций. Тогда все сливается в один сплошной поток и главное – вовремя перехватить управление, так сказать. Не дать стражнику навязать свою волю. А обычные мысли... просто понятно, кому они принадлежат. Мы разные...

   – И все-таки мы вместе, – уныло продолжила Мира. – Сплошная лирика. И сколько это будет продолжаться?

   – Точно не знаю, но все скоро должно завершиться. Понимаешь, я с этим жил с младенчества – тогда бабуля следила за тем, чтобы стражник не обрел власть надо мной, пока я не научился справляться сам. И где-то лет с десяти мы со стражником пытаемся найти общий язык. В итоге, из нас должно получиться одно целое. Но что выйдет на деле – большой вопрос.

   – Вся жизнь, как говорится, борьба, – констатировала ошеломленная этим ворохом информации Мира, – до обеда с голодом, после обеда – со сном.

   – ...Стражник, по сути, тоже я, только... немного темнее. Это сила, с которой приходится считаться, которая способна противостоять магии колдунов и ведьм. Риччи одно время порывался исследованиями на эту тему заняться, но... скажем так, – Тим улыбнулся воспоминаниям, – мой стражник убедительно доказал ему всю вредность подобных прожектов.

   Из всего вышесказанного ведьмочка уяснила для себя только одно – Тим, который с первого взгляда казался безобиднее хомяка, может быть оч-чень опасен. Мда, не быть ей гадалкой или прорицательницей, даже с учетом того, что эти шарлатаны ошибаются как минимум в пятидесяти процентах предсказаний. Вот никак не быть. Миранда ошиблась бы во всех ста.

   Решив на время оставить эту тему, Мира переключилась на следующую:

   – Что тебе сказал тот мужик? Имя назвать успел, кажется?

   – Нелька, ведьма, не знаешь такую?

   – Кто? – у Миры от удивления глаза на лоб полезли, а челюсть сама собой отвалилась. – Ктоооо?

   Она даже остановилась и нетерпеливо задергала Тима за рукав:

   – Как-как ты сказал? Нелька? В самом деле Нелька?

   – Вижу, знакомая твоя. У нас на повестке дня к ней визит стоит. В самое ближайшее время.

   – Видеть ее не желаю... – Мира зашлась истерическим смехом. – Уж такая знакомая – врагу не пожелаешь...

   И на этой волне выложила Тиму все как было – несвоевременное возвращение с Шабаша, домашнее порно, на которое наткнулась, и далее по списку. Парень покачал головой:

   – Ну вы, ребята, даете! Одно слово – ведьма.

   – Я тоже ведьма! – Мире стало обидно – логично, не правда ли? – за своих названных сестер.

   – Ты – другое дело.

   – Почему другое? Очень даже не другое.

   – Не спорь со мной. Адрес ее знаешь?

   – Телефон знаю. И фамилию. Подойдет?

   Тим кивнул:

   – Дойдем до дома, перепишу.

   Но и на этом Мира не успокоилась.

   – Тииим, а что это там было, а?

   – Что было где?

   – Там, в палате. Черное, страшное... из-за чего я чуть в окно не сиганула.

   – Не напоминай! – Тим судорожно выдохнул. – До сих пор перед глазами стоит эта сцена – ты с отрешенным видом шагаешь к окну, я понимаю, что хлипкое стекло тебе не преграда, но догнать не успеваю... слава Истине, ты остановилась. Могу я узнать почему? Обычно дуновение черного ветра подобно удару кувалды по темечку – сражает, извини за каламбур, насмерть. Человек полностью выпадает из реальности, движимый лишь одним желанием – сдохнуть как можно скорее.

   Мира кивнула, гоня прочь жуткие воспоминания:

   – Это рыжий мой постарался. Так заорал мне на ухо, что наваждение разом прошло. Как не оглохла?

   – Ангел-хранитель твой? – догадался Тим. – Тебе очень повезло, что он у тебя есть.

   – Ага, повезло, – согласилась Мира, – как утопленнице.

   Видно было, что парень счел ее неблагодарной, но спорить не стал. Вместо этого пустился в объяснения:

   – Черный ветер – обыкновенное колдовство, ритуала вызова не требуется. Заклинания вполне достаточно и не нужно иметь огромный магический резерв, доступно даже студентам. Ветер высасывает из человека жизнь, либо – при мимолетном касании, как в твоем случае – провоцирует на самоубийство. Воздействие очень кратковременно, но столь сильно, что человек успевает покончить с собой прежде, чем приходит в себя. Ветер с трудом подается контролю в свободном состоянии, то есть обычно имеет огромные погрешности в расчете траектории, тем и страшен – всегда есть случайные жертвы.

   – Еще вопрос.

   – Давай уж, – обреченно вздохнул Тим. – Колоться, так по полной.

   – Когда Рич к нам приходил, помнишь? Все потемнело и... случилось что-то. Это ты был? Как сейчас?

   Тим вдруг остановился, взял лицо Миры в свои ладони и проникновенно сказал:

   – Я, может, и не герой. Иногда трушу, иногда теряюсь. Факт. Но оскорблять мою девушку в моем же присутствии не позволю никому. Еще вопросы?

   Мира на некоторое время замолчала, а потом открыла рот, отчего Тим возвел глаза к небу, но выслушал – ведьмочка интересовалась больницей. Фасадом и внутренним содержимым – как одно с другим соотносится.

   – Миранда, не буду врать, что знаю из достоверных источников, но говорят, что в свое время – очень-очень давно, еще до Первой имперской войны, но в ее преддверии, придворный колдун тогдашнего правителя империи Ион путешествовал по стране инкогнито и не только лично выявлял слабые места в обороне нашего государства, но и принимал активное участие в строительстве страшно секретных объектов – военных баз, лабораторий и тому подобных зданий. Не кирпичи, разумеется, клал и не канализацию тянул, а накладывал маскировочные заклинания, чтобы в случае войны, которая уже была не отдаленной перспективой, а вполне реально маячила на горизонте, они не подверглись уничтожению в первую очередь. Одно из сохранившихся зданий ты имела счастье лицезреть воочию совсем недавно.

   – Но... как же так? Неужели заклинание не истончилось? Ведь прошло уже... много лет!

   К своему стыду Миранда забыла, а может, и вовсе не знала, когда произошла Первая имперская война, поэтому пришлось выкручиваться. Тим иронично хмыкнул, но заострять внимание на этом факте не стал, ответил на вопрос:

   – Не знаю, не специалист. Папа вроде говорил, что оно хитрым образом закольцовано и питает само себя. Или что-то в этом роде. Многие бились над разгадкой, но никто не выяснил наверняка. А того колдуна имперского в живых нет уже давно и спросить, соответственно не у кого.

   – Делааа... – задумчиво протянула Миранда и с вопросами решила на некоторое время закончить. Тим облегченно выдохнул и зашагал куда бодрее.

   ***

   Мира вынырнула из омута воспоминаний и слямзила еще один пирожок с малиной – Матрена Патрикеевна прислала с оказией. Добравшись до дому, ребята обнаружили на кухонном столе огромное блюдо с дымящейся, горячей выпечкой, отчего у обоих слюнки потекли. К блюду прилагалась записка с наставлением: "Чтоб все скушали. Проверю. Бабуля".

   Мира, забыв обо всем на свете, в том числе и о недавних происшествиях, пробежала ставить чайник, а Тим устремился в спальню – переодеваться. Встретились они уже на кухне через двадцать минут, оба успели принять душ и освежиться, а также понять, что зверски проголодались. Так что бабушкиному наказу последовали без колебаний и с удовольствием.

   Жуя пирожок, Мира размышляла о Тиме и о том, как все-таки обманчиво первое впечатление, а парень до того углубился в изучение личного дела Мариссы Новиковой, что не сразу понял, что где-то в глубине квартиры запиликал его телефон. Ведьмочка отреагировала первой:

   – Звонят.

   – Открой, – не отрываясь от бумаг, велел Тим.

   – Я тебе что, дворецкий? Сам открывай. А звонит телефон. – Мира блаженно закрыла глаза, откинулась на спинку стула, и медленно, с наслаждением катала на языке вкуснейшее малиновое варенье. Рецепт, что ли, спросить?

   – Телефон? Какой телефон? Ааа... черт... я сейчас.

   Вернулся через пять минут, жутко недовольный.

   – С работы вызывают. Срочное что-то. Минут через двадцать надо выходить.

   – Но... – Мира совершенно не желала куда-либо отпускать Тима. Ей хотелось его для себя, целиком и полностью, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и чтобы никто им не мешал – ни работа, ни родственники, ни ее извечные беды, уже порядком набившие оскомину. – Это обязательно? У нас же отпуск!

   – У нас, – не преминул обратить внимание на оговорку Миры Тим. – У нас, дорогая, самый что ни на есть отпуск! И он продолжится через пару часов. Я ненадолго.

   Ведьмочка тяжело вздохнула – ей совсем не улыбалось сидеть дома в одиночестве и дожидаться его.

   – Без тебя никак не разобраться? – буркнула, понимая, что отпустить все равно придется. – Ты такой ценный и незаменимый кадр, оказывается?

   – Можно сказать и так, – рассмеялся Тим, – видимо, многоуважаемый сержант Клаус опять отчет потерял, он это проделывает регулярно, несколько раз в неделю.

   – А ты их ищешь, что ли? Может, ему собаку-ищейку завести для этих целей? Клаус твой часом не обнаглел?

   – Миранда, больше этим заниматься просто некому. И, кроме того, я совершенно не уверен, что дело именно в этом. Просто предположил. Не скучай...– прошептал, целуя надутые губки.

   ***

   Рядовой Брайт свернул портал, из которого вышел секунду назад, как раз вовремя – дверь распахнулась, и на пороге возник сержант Клаус. Вид у напарника был до комичного растрепанный – мундир вместе с рубашкой расстегнуты, пара верхних пуговиц выдраны с корнем, будто патрульный с горя рвал на себе одежду, взгляд безумный, лицо потное и красное.

   – Что? – спросил Тим. – Что случилось?

   – Отчеты... – выдохнул сержант и шагнул внутрь, не дожидаясь приглашения. Впрочем, он никогда не отличался вежливостью. – Эти, мать их, отчеты меня в могилу сведут! Что ты там понаписал? Какие, к чертям, ведомости? Где визуальные приложения? И почему я должен разбираться в твоем дерьме?! Мне что, заняться больше нечем? И почему я должен ждать тебя целых полчаса?! – Сержант Клаус пыхтел и кипятился, как чайник. – У меня своих дел по горло! Ты хоть можешь себе представить, сколько раз за последние сутки мне приходилось выезжать на вызов? Такое ощущение, что все с катушек съехали именно сегодня! Чего пялишься? Ну чего ты пялишься?

   Тим молча, с полным безразличием выслушал напарника – в конце концов, у него отпуск, а значит, он не обязан делать вид лихой и придурковатый, затем спросил:

   – Что не так с отчетами? Я в отпуске, вообще-то.

   – Да плевать я хотел на твой отпуск! А с отчетами все не так! Не по форме, доказательная база не приложена, я с чем к комиссару пойду?

   Тим притворился, будто очень озадачился этим вопросом, а потом предложил – так, будто эта идея только что пришла ему в голову:

   – Может быть, я схожу, объясню все сам?

   Толстый похлопал глазами и сдулся, как воздушный шарик, который прокололи иголкой.

   – Вот сразу бы так, а то отговариваешься мне тут отпусками какими-то. Мы родине служим, у нас отпусков не бывает! Папки на моем столе. И да, там дело дооформить надо, закрываем. Демон скопытился или еще кто-то. Займись, а то мне некогда.

   – Закрываем? – деланно удивился Тим. – Так скоро? Приговор в исполнение привели раньше времени?

   Сержант Клаус неприятно покосился на рядового Брайта:

   – И все-то ты помнишь, парень. Прямо феномен какой-то. Скопытился, говорю, самостоятельно, без нашей помощи. Сдохла твоя обвиняемая, вот и делу конец. Ко всеобщему удовольствию.

   – Как... сдохла? – переспросил Тим. – Когда сдохла?

   – Да вот... – толстый бросил взгляд на наручные часы, – уж двадцать минут как. А это что-то меняет? Какая тебе к чертям разница? Ты ее лично благословить хотел перед казнью?

   Парень хоть и ожидал чего-то подобного, но все одно – скорая гибель проклятой оказалась шоком. Не потому, что преступницу было жаль, а от осознания – в сотый раз – как близко Мира была к смерти, и только чудом умудрилась ее избежать. Когда сразу же после проведения ритуала он поднял эту тему – ее души, отданной богу Смерти и Лжи, она отделалась невнятным бормотанием – мол, все в порядке, душа на месте и изъятию не подлежит. Как, что и почему, а также другие подробности девушка попросту замолчала, сказав, что долго объяснять, и она как-нибудь потом, когда в настроении будет. Тим расспросы прекратил, но при первом же удобном случае собирался их возобновить.

   Ведьмочка вскользь упомянула, что все это напрямую связано с ее ангелом-хранителем. А раз так, то сделано все было по уму и переживать не стоит. Но и выяснить, что к чему, тоже не повредит.

   – Сдохла и сдохла, тебе какая разница? Плакать никто не будет. Протокол оформи, да к комиссару. Он ждет.

   И довольный собой и жизнью в целом, сержант Клаус скрылся за дверью, насвистывая фривольный мотивчик себе под нос.

   ***

   "Глаза – голубые.

   Волосы – каштановые.

   Рост – 178 см.

   Вес – 65 кг.

   Семейное положение – замужем.

   Дети – дочь, семи лет, ведьма.

   Муж – Ридьярд Новиков, колдун, городская лаборатория, специалист по маскировочным заклинаниям.

   Дата проверки – 25 января 1*** года. Поговорить с ребенком не удалось".

   Эти сведения были указаны на первом листе в личном деле Мариссы Новиковой, папка была до обидного тощей. Мира не без трепета в душе перевернула страницу и погрузилась в чтение. С некоторым удивлением открыла для себя тот факт, что ее мама, оказывается, тоже была когда-то молоденькой, неопытной ведьмочкой, но при этом – оторвой, каких поискать. Первое свое поручение – прокрасться на кухню одного из кабаков города и подсыпать в еду слабительный отвар – выполнила с блеском и даже фантазией. В том смысле, что в еду отправилось не только слабительное, но и веселящее зелье. В итоге посетители, равно как и хозяева кабака, надолго запомнили этот вечер.

   Дальше карьера Мариссы пошла на взлет – энтузиазма и желания творить пакости у неё было хоть отбавляй. Она бралась за самые гадкие поручения, не сдавалась ни при каких обстоятельствах и однажды, выполняя очередное задание, встретила Ридьярда Новикова, своего будущего мужа. В деле ничего об обстоятельствах их встречи не говорилось, и Миру снедало жуткое любопытство. Сухие факты – при выполнении такого-то поручения умудрилась выйти замуж, что являлось вопиющим отклонением от первоначального плана и вызвало в Управлении большой переполох и шквал недовольства и критики. Но видимо, Мариссу такие мелочи не смущали, она продолжала держать достойную планку и после замужества, но за экстремальные задания уже не бралась. Затем беременность, роды, и она окончательно отошла от дел, посвятив себя дочери. Управление, конечно, наблюдало за семьей, надеясь ценный кадр когда-нибудь вернуть, приходило с проверками, но Марисса в своем решении была тверда и непоколебима. Так и жили они тихо-мирно до того, как... погибли.

   Мира зло вытерла слезы с глаз и стала искать любые упоминания о родственниках своей матери – живых или мертвых. Как и предполагалось, в живых никого нет, а о мертвых ведьмы не позаботились упомянуть. И то правда – зачем? Единственное, что привлекло внимание Миры – один из отчетов о посещении дома Мариссы. Ведьма, приходившая с инспекцией, отметила, что дома, кроме мужа-колдуна, находился еще один неустановленный колдун, который, предположительно, приходился близким родственником Ридьярду. То есть, если верить записям и считать, что инспекторша не ошиблась, у ее отца был жив кто-то из родных? Причем о Мире он должен был знать, потому как на время того визита девочке исполнилось четыре годика. Так почему он не заявил права как опекун? Почему не занялся делами Ридьярда после его гибели? Тоже погиб? Был убит? Или просто не был оповещен? Впрочем, ведьма-инспекторша могла и ошибаться... кто знает, кем бы неизвестный посетитель на самом деле, откуда мог явиться и с какой целью...

   – Фу-ты, ну-ты, сырость развела здесь, убогая! Ты чего ревешь?

   Она ревет? – Мира и не заметила, как редкие слезинки, пролитые над коротким, сухим изложением жизни ее матери превратились в форменный водопад. Да это так...

   – Чего надо? – спросила неприветливо, хлюпая носом без всякого стеснения, подняв на рыжего красные зареванные глаза. – Не звала, кажется.

   – Кажется, не кажется, может у меня время свободное образовалось... – пропел ангел.

   – Смотрю, ты весь из себя такой незанятой. Могу помочь с трудоустройством. Трупы убирать с проезжей части не пробовал? Или побыть осеменатором животных в научных целях в лаборатории? Могу замолвить словечко. Там, говорят, новые электрические стимуляторы завезли, опробуешь. А хочешь – по старинке, вручную, если силенок хватит. Слуууушай, а вот еще идея – городскую канализацию чистить будешь?!

   – Смешно. Ха-ха. Ты сегодня просто искришь остроумием, таким же, правда, убогим, как и ты сама. И вообще, сбавь звук, у меня голова болит.

   – Настучали по тыкве? – с надеждой спросила ведьмочка. – Кто? Я ему лично медаль на грудь повешу.

   – Фу, какая ты... черствая. Я, между прочим, за тебя пострадал. Только кто это оценит? Кто? Одни тычки и затрещины, пинки моральные и оскорбления.

   – Тааак... не поняла, при чем здесь я и твоя голова?

   – А при том, что пить меньше надо в следующий раз, – выдал ангел загадочную фразу. – Эти наблюдатели те еще алкаши, их фиг перепьешь. Но зато польза какая. А то кто тебя от Рича спас? Вот и пришлось практически собой пожертвовать... Но, собственно, я не за этим вернулся. – С этими словами ангел проткнул бесплотным пальцем дело ведьмы Мариссы Новиковой насквозь. – Изучила? Молодец, купи себе пирожок. Только ерундой ты занимаешься, скажу по секрету.

   – Как это ерундой? – изумилась Мира. – Мы же вместе ее...

   – Взяли на время, помню. А рожу твою во время падения со стеллажей и вовсе никогда не забуду. До сих пор в кошмарах вижу... бррр... только без толку читать.

   – Но... ты же... мы же... как же...

   – Заело? – участливо спросил ангел. – По спинке не постучать? Я могу.

   – Хам! – бросила Мира по привычке, даже без злобы, решив отставить сантименты и перейти к сути. Даже в малых дозах ее рыжий был невыносим. – Чего надо?

   – Вопрос: ты на могиле родителей когда была в последний раз? Воот. То-то же, сволота неблагодарная, и нечего такие глаза делать. Неблагодарная и есть. Кто за могилой ухаживать должен? И какая ты после этого любящая дочь? Название одно, ей-богу. Но это лирическое отступление. Вопрос же остается.

   Мира такому повороту разговора не удивилась, критику выслушала, а потом емко выразила свое отношение к данному вопросу:

   – Пшел вон. Не твоего ума дело.

   – Не-бла-го-дар-ная, – по слогам, чтобы лучше доходило, выпалил ангел. – Ты бы, коровушка, взяла своего дружка милого под белы рученьки, да сходила, проведала родителей своих безвременно усопших... а ну как сегодня ночью... часикам к двенадцати. Глядишь, и дело личное без надобности окажется.

   Мира насторожилась, как гончая, взявшая след.

   – Яснее говори.

   Рыжий показал язык и довольно рассмеялся.

   – А фигу тебе. Не заслужила. Нет в тебе любви и уважения, вот когда зажжется искренность – тогда и помогу. А пока, коровушка, дерзай сама.

   – Как это нет любви? Как это нет уважения? – поразилась Мира. – Я вот Тима... уважаю. Себя люблю... как это нет?

   – А родителей почему забыла? Почему времени не находишь долг святой исполнить и навестить могилку? Почему каждый раз придумываешь причины глупые?

   Мира открыла было рот, чтобы махом отмести от себя подобные подозрения, но ангел поднял вверх палец и сурово нахмурил брови. В руке его появилась бумажка:

   – Для верности – зачитаю. И только попробуй перебить! Кассу пожалуюсь, он тебя до смерти застыдит своими лекциями про Истинные жизненные ценности. Так... что тут у нас? Пять лет назад тебе было семнадцать – сознательный возраст, будущая выпускница. "Не пойду, чего там делать? Цветы? Да зачем им цветы? И вообще, мне некогда, я на танцы иду" – выдержка из разговора с некоей земной девой, Иридой, фамилию неразборчиво написали, гады. Далее. Год спустя, восемнадцать лет, прекрасный, значимый возраст, ты со мной согласна? "Ой, надо, надо, обязательно схожу, это очень важно. Они ведь так рано умерли, я их почти не помню, и так давно не была на могилке их". Давно... хммм... да почитай, никогда. Продолжу. "Я так по ним тоскую", – эту фразу ангел выделил интонацией, вдобавок округлив глаза и выразительно подняв брови. – "Очень хочу сходить на кладбище, надо цветов купить". – Мира сидела, уставившись в пол. Она не помнила, чтобы говорила все это, но звучало очень похоже на ее тогдашние размышления. – Девятнадцать лет. Что мы имеем?

   – Хватит! – не выдержала ведьмочка. – Я поняла! Я все поняла, нечего делать из меня чудовище. Я всего лишь... не убила же...

   – Да было бы чего делать, ты и сама с этим успешно справляешься,– без малейшего намека на иронию произнес рыжий, и от его непривычной серьезности у Миры похолодело на сердце.

   – Я – не чудовище, – сказала она, но ее голосу не доставало уверенности. – Я – это просто... я. Какая есть. Ведьма невеликой силы.

   Рыжий пожевал губу:

   – Я вот что тебе скажу, коровушка. Ведьмы – они стервы еще те, ни ума, ни чести. Ты – другая, и нечего мне возражать, уже я-то тебя насквозь вижу. Раз тебя совестью и даже неким, пускай и весьма скудным на мой взгляд, подобием мозгов наделила Истина – значит, есть и ответственность поступать истинно верно, даже если тебе неудобно, нет времени, возможности и так далее. Ну ты все лучше меня знаешь, чего я тут рассказываю...

   Мира внимательно слушала, сложив руки на колени. Не то чтобы она прониклась важностью момента, но что-то в душе отозвалось на эти слова. По чести говоря, вечный внутренний конфликт – между тем, что она должна делать как ведьма, и тем, что не лежит у нее сердце к большинству этих поступков, привел к тому, что Мира выбрала нейтральную позицию в отношении себя самой, так сказать, путь наименьшего сопротивления. Когда дело касалось других, у нее не возникало ни малейших сомнений в том, что правильно, а что нет, но себя она не понимала, а самое главное, не принимала. Она могла рваться в бой за Истину для прочих людей – если это напрямую не шло вразрез с ее личными интересами, но пренебрегала этим в отношении себя. И большую часть времени была занята, придумывая различные оправдания собственной слабости.

   Ангел продолжал:

   – Как говорится, делай то, что говорит тебе совесть, и будь, что будет. И жить сразу станет в разы легче, вот увидишь.

   Мира недоверчиво скривилась:

   – Тебе легко говорить, ты – ангел. Ты хороший изначально, и ни у кого в этом не возникает ни капли сомнения. А я – плохая. Мне положено по праву рождения – ты биографию мамы моей читал? – быть гадкой, бессердечной тварью, которая не гнушается ничем ради достижения собственной цели. Я обязана быть в восторге от возможности сделать гадость, я должна радоваться, когда другим плохо. И это было бы нормально. Нормально. А то, что я чувствую – это аномалия, сбой в системе.

   Рыжий скривился:

   – Какая ты все-таки зануда, а? Сбой, не сбой, нормальная – ненормальная! Сопли утри, а то до пола свисают, смотреть противно. Сидит, здоровая физически молодая девица и плачется по поводу собственной неустроенности. Ты мозги-то – или что там у тебя? – прочисть и поменьше думай о том, что правильно для тебя, а что нет. А то ишь, нюни развела... и кроме того, ты алруну укатала? Укатала. Невинную душу прокляла, это тебе в вашем управлении должны на год вперед засчитать. И совесть тебя не сильно мучила, не так ли?

   Мира подумала и поняла, что он прав. Она прокляла невинную душу – сознательно, не без сомнений, но все же. И где была ее доброта? Где было ее стремление защитить тех, кто слабее? Может, ей лишь казалось, что она – другая? Может, это все – глупости? А она – такая же ведьма как и остальные: злобная, дурная, стервозная. И кстати, насчёт ритуала...

   – Слушай, – не удержалась девушка, – а ты как это все провернул тогда? С первокурсницей? Разве вам позволяется чужим разумом завладевать и насильно душой наделять?

   Рыжий презрительно хмыкнул:

   – Не позволяется, и что? Упокаивать вампиров в Калерии тоже запрещено, раскрывать свое существование подопечным – тем более, да мало ли... и вообще, это такие мелочи по сравнению с тем, что было... подумаешь, потеснил эту дурочку из ее головы, но так там пусто было, заходи – не хочу.

   – А что за кинжал?

   – Раритет. Второй год после сотворения богами живых. Лично богом Истины выковывался, дабы статуэтки душой наделять. Я его позаимствовал на некоторое время. Внес небольшие коррективы, добавил для пущего эффекта кое-какие слова и опа! Рич у нас – единственный совестливый и одушевлённый колдун в империи. Каково, а? Его можно в цирке за деньги показывать.

   – И тебе за это ничего не будет? Я имею в виду то, что ты девушку подчинил своей воле и кинжал взял.