Текст книги "Святочный сон (СИ)"

Автор книги: Ольга Тартынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Да полно! Не сама ли Соня разрубила сей Гордиев узел? Да, пусть по воле Сашеньки, но своими руками она разрушила собственное счастье. Что ж теперь сетовать да звать его обратно?

Девочки устали стоять. Они зевали, переминались с ноги на ногу, но тетушка ничего не видела, занятая своими мыслями. А когда возвращались домой, она все оглядывалась, озиралась по сторонам, словно потеряла кого-то.

К обеду пожаловала Марья Власьевна. Нынче подавали ее любимый шампиньонный пирог. Почтенная дама воздала ему должное с отменным аппетитом. Поглядывая на печальную Соню, Марья Власьевна завела разговор о предстоящем концерте итальянской знаменитости.

– Сказывают, страшна, как черт, но голос изрядный. Ангажирован лучший зал, у Апраксиных. Кресла раскуплены, вся Москва будет там.

Соня едва ли слушала даму, занятая своими мыслями, и очнулась лишь тогда, когда та назвала имя князя.

– Горский-то, сказывают, возвращается в Петербург. А его приятель-кавалергард от нас лучшую невесту увозит, Кити Ланскую, – донеслось до бедной девицы.

Эта новость произвела действие на всех, присутствующих за столом, исключая девочек. Соня вздрогнула и тотчас опустила глаза, силясь скрыть набегающие слезы. Владимир удивленно поднял брови, но ничего не сказал, задумался. Сашенька с тревогой смотрела на Соню, а при известии о Коншине невольно пожала плечами и усмехнулась. Вот и достойный финал старого романа: совершенное равнодушие Сашеньки к прежнему возлюбленному и его выгодная женитьба на молоденькой богачке. Верно, Соню ожидал тот же удел -разочарование. Стало быть, и жалеть не о чем. Пусть едет князь и более не смущает кузину обманными надеждами.

Владимир скоро поднялся и удалился в кабинет курить сигарку. Дамы перешли в маленькую гостиную пить кофе. Соня тотчас взялась за шитье и не подавала голоса, покуда Марья Власьевна не спросила в лоб:

– Что-то ты, матушка, ровно рыба мороженая? Про концерт-то я твержу не ради пустой болтовни. Поедешь ли? Билеты мне Митенька Волынцев обещал прислать. А?

– Охота вам, Марья Власьевна, время на меня тратить, – пробормотала Соня, не поднимая глаз.

– Обещалась выдать тебя замуж, стало быть, выдам! – возвысила голос Аргамакова.

– Куда уж мне замуж, – с горечью возразила бедная девица. – Оставьте, Марья Власьевна. Не гожусь я для замужества.

Аргамакова вопреки ожиданиями не вспылила, не разразилась грозой. Она внимательно посмотрела на Соню и мирно спросила:

– Али случилось что? Признайся, матушка, влюблена, чай? Уж не в проказника ли князя? – Не дождавшись ответа от потупленной Сони, она продолжила: – Брось, Сонюшка. Сказывала тебе, не про нас такой жених. Пусть его в Петербурге себе жертву ищет.

Едва она умолкла, как в гостиную вдруг просунулась Даша с круглыми испуганными глазами.

– Там князь Горский прибыли-с! Просят Владимира Александровича принять его! – сообщила горничная.

– Как? Что? – ахнули дамы, а Соня побледнела, как смерть.

Сашенька вскочила с места и поспешила к мужу, которому уже доложили о визите князя. "Только бы не дуэль!" – отчего-то мелькнуло в ее голове. Войдя в кабинет, Сашенька вопросительно взглянула на мужа. Владимир был спокоен. Он улыбнулся супруге:

– Душа моя, у нас с князем, верно, будет важный разговор.

– Да, мой милый. Я после зайду.

В дверях она столкнулась с Горским. Тот учтиво поклонился, давая ей дорогу. Зорким женским оком Сашенька усмотрела, что он изысканно и щеголевато одет, а его короткие волосы тщательно зачесаны на виски. Вернувшись в гостиную, где ее с нетерпением ждала Марья Власьевна, дама натолкнулась на вопрошающий, кричащий взгляд Сони.

– Что там? С чем явился кавалер? – спросила Аргамакова.

– Увы, мне не ведомо, – ответила Сашенька. – Надобно ждать.

Дамы вновь принялись за кофе, а Соня продолжала шить, только чаще кололась иглой и тихонько ахала. И не мудрено – руки ее тряслись, сердце ходило ходуном. Зачем явился Горский к Владимиру? Чтобы принести извинения перед отъездом в Петербург? Что еще? У Мартынова поручения князю, он собирается что-то послать в Петербург? Однако на это есть казенные курьеры. Что, что тогда? Соня теряла рассудок. Она с трудом удерживала себя, чтобы не броситься в кабинет Владимира и не просить... О чем? О том, чтобы не отпускал князя? А Юрий? Простил ли ее оскорбительное, холодное письмо? О, он должен ненавидеть ее! Натурально, что еще ему остается делать, как не возвращаться в Петербург? "Господи, как страшно!" Теперь Соне казалось, что жизнь ее висит на волоске. И вовсе она не простилась с Юрием, не забыла его, не выкинула из головы! Любовь по-прежнему живет в ней, страстная, безнадежная, отчаянная...

Соня вздрогнула и едва не лишилась чувств, когда в гостиную вошли Владимир и Горский. Мартынов предложил князю сесть, а сам приблизился к Соне. Он внимательно посмотрел ей в глаза и серьезно произнес:

– Соня, князь просит твоей руки.

8.

Молодая особа едва ли помнила, что происходило после. В ее сознании все было заслонено чудесными глазами Горского, которые смотрели на нее с надеждой.

– Князь настаивал, чтобы я теперь же объявил это тебе, в присутствии дам, – продолжил Владимир. – Ты вольна не отвечать тотчас, подумать. Не так ли, князь?

Юрий растерянно кивнул. Ему казалось, все ясно и так. Зачем думать? О чем? Не довольно ли терзаний и мук? Надобно тотчас положить им конец! Однако Соня молчит. Отчего она молчит? Она не хочет быть ему женой?

Владимир тем временем говорил:

– Князь Горский благородно отказывается от Сониной доли наследства в нашу пользу. Его сиятельство утверждает, что в приданом нет нужды, князь богат. После венчания Соня перейдет в дом князя.

– Голубчик, князюшка, дай я тебя расцелую! – торжественно изрекла Марья Власьевна, потрясенная происходящим не менее, чем Соня. Она и впрямь с чувством облобызала Горского.

Сашенька дивилась происходящему, в особенности упорному молчанию кузины. Отчего та не сияет от радости, ничуть не выражает восторга? Более того, на ее лице читается испуг. Нет, Сашенька не понимает Соню. Такая редкая удача выпала ей. Счастье само дается в руки! Можно ли сомневаться, чего-то пугаться?

Не дождавшись ответа, Владимир спросил кузину:

– Что скажешь князю, Соня?

Силясь не смотреть в молящие глаза Юрия, Софья Васильевна едва выговорила:

– Я подумаю.

Горский вскочил.

– Я не постигаю! Почему, Соня? – воскликнул он с тоской.

Тут вступила Марья Власьевна:

– Уж полно, матушка, блажить! Соглашайся да благодари за оказанную честь! А там – пирком да за свадебку!

Однако Соня подавленно молчала. Владимир пришел на помощь:

– Нет ничего дурного в том, что Соня обдумает столь неожиданное предложение. Не горячитесь, князь. Все уверены в благополучном исходе, но дайте же девице прийти в себя.

Соня благодарно улыбнулась кузену. Юрий почувствовал отчаяние. Он поспешил откланяться, чтобы не дать волю разыгравшемуся воображению. Едва за ним закрылась дверь, в гостиной поднялась подлинная буря. Марья Власьевна обрушила на Соню все свое негодование. И теперь Владимир спас бедняжку: он пригласил ее к себе в кабинет.

Соня трепетала. Настал момент для откровенной беседы с кузеном. Однако Владимир начал первым и огорошил Соню новым сообщением:

– Воля твоя, но князь мнит тебя беременной от него.

Растерянная девица удивленно смотрела на смущенного кузена.

– Как?

– Это нечаянная путаница, случайность. Я разумел, тебе надобно знать...

– Стало быть, я этой случайности обязана его предложением? – Соня готова была заплакать.

Владимир развел руками.

– Я не чаял от князя такой прыти. Верно, он тебя любит не шутя и ждал лишь повода.

– Но это обман... – горько молвила несчастная девица. – Ты обманом заставил Юрия сделать мне предложение? Это бесчестно

Владимир в раскаянии молчал.

– Я чувствовала неладное, – ломала руки Соня. – Его предложение после моего письма было неожиданно, необъяснимо.

Владимир достал из коробки сигарку и закурил. Он чувствовал себя неловко, отвратительно.

– Скажи, Соня, отчего ты сомневаешься? Тебе сделано предложение, чего боле? Ты не любишь князя?

Соня опустила голову.

– Ты мучаешь меня...

Владимир повеселел:

– А то откажи, и будем жить, как прежде! – он взял девицу за руку. – Ты мне нужна, Соня...

Молодая женщина испуганно взглянула на кузена и торопливо произнесла:

– Я подумаю.

Она поспешила уйти, чтобы не услышать новых признаний. Она заперлась у себя, не желая ни с кем говорить, не разобравшись в себе. Внезапное появление Горского, его неожиданное предложение сбивали с толку. Соня никак не могла поверить в свалившееся на нее счастье. Долгая жизнь в душевном одиночестве приучила ее к мысли, что так будет всегда. Страх, а не радость испытывала бедная девица. Предупреждение Владимира все поставило на свои места. Как благородный человек, князь сделал предложение забеременевшей от него Соне. Но ведь она вовсе не тяжела. Следует поставить в известность бедного Юрия и положить конец этой истории. Она откажет.

Соня задумчиво смотрела на образа. Она не может объяснить Владимиру, отчего не дала ответа тотчас. Обещала подумать. Ей и впрямь есть о чем подумать. Никому не могла доверить бедная девица происходившее в ее душе. Да и как сказать, что пылает страстью к Юрию, страстью неодолимой, грешной. Нет, не с такими помыслами идут под венец! И князь одержим этой страстью, как болезнью. Это сейчас видно по его бледному лицу, по замутненному взору. И то сказать, их свидания пролетали как единый миг в каком-то мороке. И такая тяга необоримая, жажда ненасытная, желание видеть поминутно, слышать, наслаждаться теплом любимого...

Соня смотрела на лик Спасителя, и решение пришло само. Скоро одевшись и ничего не сказав домашним, она поспешила к Успению Богородицы. В храме завершалась вечерняя служба. Соня опустила голову и прошла к своему постоянному месту. Служил старенький отец Василий. Пел хор ангельскими голосами, тепло и трепетно горели свечи. Сомнение и раздор отпускали измученную душу Сони. Церковь скоро опустела, а смущенная девица все стояла и молилась.

– С чем пришла, дочь моя? – услышала вдруг возле себя девица. Она словно вернулась издалека и непонимающе смотрела на отца Василия.

– Исповедуйте, батюшка, – попросила она.

– Что за беда? Идем, девица.

Он провел прихожанку в небольшой придел и указал на скамеечку:

– Садись да рассказывай.

Соня чувствовала, что ему, старому священнику, она может рассказать все. Отец Василий слушал молча, от времени до времени кивая

– Обвенчаете ли после всего, что я рассказала? – робко спросила Соня.

Отец Василий молвил строго:

– Апостол Павел учит: "Во избежание блуда каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа". Жена для мужа – немощный сосуд, сонаследница благодатной жизни. Венчание освятит вашу любовь и очистит ее, утвердит тебя, дочь моя, в чистых помыслах. Будут два одна душа и одна плоть. Благословляю тебя.

Он трижды перекрестил Соню, и она ощутила, наконец, ясность духа и покой. Поблагодарив отца Василия и раздав нищим милостыню, молодая женщина покинула храм.

9.

Юрий вернулся домой, проводив Амалию в деревню. На прощание кузина театрально рыдала и цеплялась за него руками, не отпускала, норовя поцеловать. Горский едва не дрогнул, видя, как она горюет, отправляясь в добровольную ссылку. Однако следовало проявить твердость.

– Ты ведь не женишься на ней? – вопрошала Амалия, простирая к нему руки. – Возможно ли: старая дева без приданого! Это твой выбор? Нет, не могу поверить! Тебя принуждают, я знаю.

Князь молча подал кузине шубу и помог укутаться плотнее. Возле опустевшего дома Амалии толпилась дворня, беспечально наблюдая проводы барыни. Князь подсадил даму в теплый возок и напутствовал:

– Запомни же, как скоро прибудешь в свою Покровку, гони управляющего в шею и принимайся за хозяйство, коли не желаешь пойти по миру! И покуда не забудется история с шарлатаном, носа в Москву не показывай!

Амалия перестала всхлипывать и ломать руки. Она смотрела на кузена огромными, печальными глазами, не ведая, что поразительно похожа сейчас на свою несчастную мать. Такими глазами та смотрела на предавшую ее дочь: со скорбной любовью. Юрий не вынес пытки. Поспешно приложившись к руке Амалии, он захлопнул дверцу и крикнул:

– Гони!

Ему было жаль кузину. Она так молила отсрочить отъезд хотя бы на неделю. Однако медлить было нельзя: дороги вот-вот развезет, и путешествие грозило превратиться в суровое испытание. Горский прибегнул к строгости, и бедняжке пришлось подчиниться.

Скидывая шубу в передней, Юрий вздохнул. Еще один день следовало как-то прожить. Теперь еще утро, с визитами ехать рано. Счастливый Коншин спит, набираясь сил для свадебных хлопот. Лишь веселый Эзопка радостно кланялся, встречая господина. Велев ему следовать за собой, Юрий поднялся в кабинет. Тоскливо оглядевшись, он взялся растапливать камин. Эзопка помогал, изо всех сил дуя на дымящиеся угли.

"Отчего Соня не тотчас дала ответ? – думал князь. – Видно, она все еще любит Владимира. Амалия сказала что-то неприятное. Будто меня принуждают жениться. Отчего Соня не сказала сама о ребенке? Что если здесь и впрямь заговор?" Мимоходом брошенное слово отравило сознание молодого князя. Владимир принял предложение Юрия так, словно ждал его. И разговор о Сонином наследстве так умно повел, что князь волей неволей явил благородство и отказался от приданого. Однако Юрий готов был дать голову на отсечение, что Соня не причастна к интриге, коль скоро таковая есть.

Разгорячившись в добывании огня, Горский скинул сюртук и жилет, расстегнул тонкую белую сорочку. Эзопка полил ему воду из кувшина, чтобы смыть сажу с рук.

Князь готов был расплакаться, как дитя, от тоски по Соне. Что же он делает неверно? Отчего все его шаги ведут к пропасти? Как постичь ему любимую женщину? Как приблизиться к ней? Холодное письмо, ответ на предложение, сходный с отказом. Как понять замысел судьбы?

Юрий устало опустился в кресла у камина. Он потянулся к бутылке с вином, что стояла на ломберном столике. Эзопка вдруг отнял бутылку и прижал к себе.

– Не надо. Много-много!

Горский удивился и хотел было вспылить, но лишь махнул рукой. Пить вовсе не хотелось. Он смотрел на огонь, поправлял щипцами угли и неотступно думал о Соне. Эзопка спрятал бутылку на окне за драпировкой и затих на ковре возле господина. "Что же делать? – думал князь. – Ждать ответа, который и без того ясен? Или теперь же вернуться в Петербург, в родной полк?" Тягостное одиночество подступало неумолимо. Никогда еще Горский не чувствовал столь остро свое сиротство и ненужность.

– Соня, Соня, – бормотал он, – спаси меня. Я запутался, заблудился. Мне худо, Соня...

Неведомо, сколько времени князь просидел бы так, но в кабинет заглянул Дюваль и доложил по-французски:

– Госпожа Мартынова просит ее принять.

Горский удивился, но ответил:

– Проси.

Что привело госпожу Мартынову в его дом, князь не мог предположить. Разве что сообщить об отказе Сони. Да, верно, она подумала и решилась отказать...

Каково же было удивление князя, когда на пороге возникла сама Соня. Она вошла спокойная, неприступная.

– Соня, вы пришли... – только и вымолвил Юрий. Эзопка вскочил в радостном волнении.

Предупреждая всякие пылкие движения князя, Софья Васильевна присела на кушетке, у стены, подальше от молодого мужчины. Ему пришлось занять место за столом, чтобы видеть желанную гостью.

– Я должна сообщить вам, ваше сиятельство, что случай ввел вас в заблуждение.

"Вот оно!" – сердце князя больно отозвалось на слова любимой женщины.

– Случай, нелепость. Я вовсе не беременна. Теперь вы вольны отказаться от предложения, если сочтете его поспешным.

Выговорив эти слова, Соня замерла, опустив голову. Юрий молчал, переживая услышанное. Нет никакого принуждения! Лишь недоразумение, не более. Князю стало легче дышать. Соня тем временем теряла присутствие духа. Молчание Юрия она принимала как знак его согласия. Сейчас он принесет извинения, и ей придется уйти отсюда навсегда. Горский молчал, не находя слов.

– Что ж, – Соня поднялась с кушетки, – я считала своим долгом поставить вас в известность. Верно, моей мнимой беременности я обязана вашим предложением? Теперь все разъяснилось, и мне не следует более задерживаться здесь, это неприлично...

Силясь сдержать подступившие к горлу слезы, молодая женщина проследовала до двери.

– Соня! – услышала она за спиной и остановилась, взявшись за ручку двери.

Она почувствовала ласковое прикосновение рук к ее плечам и обернулась. Юрий стоял близко, так близко, что Соня едва не ткнулась носом в его обнаженную грудь. Она подняла глаза и увидела, что князь улыбается тепло и нежно. Он осторожно обнял девицу за плечи и привлек к себе. Целуя ее в висок, Горский прошептал:

– Я люблю тебя, Соня. Видит Бог, я не мыслю жизни без тебя. Выходи за меня, Соня.

Молодая женщина уже не скрывала слез. Она виновато улыбнулась и спрятала лицо на горячей груди князя. Ему казалось, что за окном уже благоухает весна и заливаются трелями соловьи. Пронзительное, трепетное, вовсе незнакомое ему чувство овладело всем существом молодого мужчины. Он держал в объятьях чужую жизнь и знал: так будет всегда. Это его Соня, его любовь, его счастье...

Соня почувствовала, что кто-то дергает ее за рукав. Насилу оторвавшись от любимого, она увидела рядом Эзопку. Негритенок протягивал ей бутылку вина, вынутую из-за драпировки, и лукаво улыбался...

Спустя месяц, на Масленицу, Марья Власьевна объезжала с визитами московские дома, где только и разговоров было, что о недавней свадьбе блестящего петербургского князя и немолодой московской девицы, родственницы Мартыновых. Поведав о подробностях венчания и своей роли посаженой матери, Марья Власьевна обычно завершала повествование словами:

– Сказывала, выдам замуж за два месяца, и – выдала! – и при этом она непременно ударяла кулаком по столу: верно, для пущей убедительности.