Текст книги "Дикая орхидея прерий (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

– Вот ты где! – в столовую, на ходу застегивая запонки в манжетах рубашки, по-утреннему свежий, вошел Джеральд. А я проснулся, а тебя нет! Так и подумал, что ты уже по хозяйственным делам убежала. А где все?

– Мама с папой сейчас подойдут, а эти два бандитствующих элемента были лично мной отловлены в саду, грязные, как свиньи, сейчас отправлены на внеплановую помывку и переодевание под руководством Мариэллы. Но я попросила миссис Смит, чтобы на бирже нашли нам гувернера, иначе мы не выдержим без такого.

Непринужденно целуя меня щеку, он ласково сказал:

– Ты умница! И уже обо всем позаботилась! Да, миссис Смит, надо ли собирать всю прислугу, чтобы представить им мою супругу, леди Елену, или вы сами доведете до их сведения?

Я поддержала мужа, ну вот хотелось мне насолить и чопорной экономке, и болтливым девчонкам. Ведь могла экономка оборвать сплетниц, но промолчала. Вот теперь пусть выкручивается, как знает. И я еще добавила напоследок:

– И чтобы не было кривотолков, миссис Смит, женаты мы уже пять лет.

На удивлённо приподнятую бровь Джеральда одними губами шепнула: "Потом все скажу!". Да уж, скажу, пусть готовится! Привез жену и детей, а тут почти готовая невеста имеется! Но тут пришли мои родители, я им радостно улыбнулась, Джер поцеловал ручку Анне, Фреду просто подал руку. Вновь распахнулись двери в столовую и сюда вошли, подталкиваемые в спины, мои детки. Помытые, причёсанные, в чистых костюмчиках, по-моему, они сами испытывали к себе глубокое отвращение. Тем не менее, они в унисон произнесли:

– Bonjour, papa! Bonjour, maman! Bonjour, grandmaman, grsndpapa!

Не прошли напрасно мои уроки французского! Мои сыновья хорошо знают, где надо следовать этикету, а где носиться дикарями с Хосе, их другом. Не зря они уговаривали меня взять с собой и Хосе. Ну да, пугать до полусмерти всех карманных шавок и их хозяек в парках Вашингтона. Боюсь, как бы они какой-нибудь леди не подпалили подол сзади. На это они способны, не зря же я им пересказывала "Вождя краснокожих" О'Генри.

Но и за столом они вели себя безупречно, даже не толкались локтями, что уж совсем на них не похоже. Материнское сердце было не на месте – двойняшки явно где-то натворили по-крупному. И оно, это крупное, не замедлило сбыться. Завтрак уже подходил к концу, когда резко распахнулись двери и на пороге показалась совершенно белая от страха Мариэлла. Она шевелила губами, пытаясь что-то сказать, но не могла. И тогда она начала плакать и трястись, как припадочная. Все замерли на своих местах, я перевела взгляд на сыновей, они явно пытались сползти под стол и вообще сделаться незаметными. Тааак... значит, это их рук дело! Джер подал стакан воды горничной, она стучала зубами расплескивая воду, но смогла выдавить из себя:

– Там...там... в детской... чемодан... он разговаривает! Не по-нашему! И подпрыгивает!

Кое– что я все-таки поняла и, бросив салфетку на стол, побежала наверх. Джеральд, с его длинными ногами, опередил меня, замыкал нашу процессию дед, мальчишки путались под ногами и выли на два голоса от страха. Правильно воют – в гневе я страшна! Бабуля осталась внизу, успокаивать горничную.

Картина, представшая нашим глазам в детской комнате, могла впечатлить любого с тонкой душевной организацией и не очень тонкой. Большой чемодан с игрушками, который укладывали сами близнецы и таскали везде вдвоем, заставляя умиляться бабушку – какие помощники растут! Почему-то подпрыгивал и пел на испанском гимн Мексики. Я бессильно привалилась к косяку двери, не в силах сделать шаг. Супруг оказался решительнее. Он быстро подошёл к скачущему чемодану, остановил его, открыл замки. Игрушек там не было. Ни одной. Зато был вполне живой, только грязноватый мальчик Хосе!!! Господи, нас же всех арестуют за похищение ребенка! Я села на пол прямо там, где стояла. Джер вытащил прячущихся за спиной деда сыновей за уши:

– Вот это что такое? Я вас спрашиваю: как вам это в голову пришло? Вы посмотрите, до чего мать довели!

– Мы не хотели! Оно как-то само! -заревели в полный голос мальчишки.

– Ага, само... – слабо хмыкнула я и дырки в чемодане прокрутились, тоже само!

– Мы у деда коловорот взяли, – сознались эти мерзавцы, – и перинку ему постелили. И кормили, и гулять выводили, когда никто не видел!

–А вы представляете, в каком сейчас ужасе его родители? Что они думают?

–А мы им письмо написали! Все равно мачеха не любит Хосе, заставляет нянчиться с двумя мелкими и лупит почем зря!

Ну да, отец Хосе недолго был в трауре, вновь женился. Тогда Хесус, дед, и привез его на факторию, мальчишка был зашуганный, вот только отошёл, стал нормальным пятилетним пацаном, разве что худеньким очень. А в последние дни перед отъездом приходил он к нам очень редко. Я отдала ему много костюмчиков Томми, он немного худее Тимми, но мальчик по-прежнему ходил в старой одежде, которую я отдавала ранее.

Джеральд был в гневе:

– Две недели никаких прогулок! И карманных денег! Это же надо такое придумать! А ребенка надо накормить.

– Ребенка вначале надо промыть и переодеть,–  устало сказала я.– Папа наш суров, конечно, но я бы еще и ремня добавила, чтобы неделю почесывали пятую точку.

Дед вышел из комнаты, перегнулся через перила, крикнул:

– Поднимайтесь сюда! Покажем вам наше привидение из чемодана! Не бойтесь, оно совсем не опасно!

Я обратилась к Джеральду:

–Как ты думаешь, можно ли отправить телеграфное письмо (телеграмму) хотя в Роуздейл, что Хосе у нас? Они там, наверное, с ума сходят!!

– И ничего не сходят!–  неожиданно звонко сказал мальчишка. Мачеха так и сказала: «Чтоб ты сдох, выродок! Моим детям тогда больше достанется!». Она там заправляет лавкой и салуном, а папе некогда, он товар со складов возит по ранчо, шахтам и лесорубам. Тетя Лена, а кто такой "выродок"?

– Эээ... Вот подрастешь, я тогда тебе и объясню!

– Ура!! Я буду с вами, пока не подрасту!

Да уж, язык мой, враг мой! Ладно, хоть письмо им напишу, надеюсь, оно успеет дойти до того времени, как мы поедем в Луизиану, все равно через эту же станцию. Захотят пусть приезжают, забирают мальчика, не захотят – не выбросим же его на улицу, прокормим как-нибудь.

За всем этим приключением с "привидением в чемодане" я чуть не забыла о главном. Но вспомнила и не дала тихо смыться из дома дорогому супругу. Повелительно махнула рукой в сторону кабинета и пошла сама, позади меня с тяжёлыми вздохами плелся Джеральд. Войдя в кабинет, я резко набрала разгон от ласковой кисы до разъяренной львицы:

– Скажи, пожалуйста, когда ты собирался рассказать мне про Фило? Или мне узнавать все пикантные подробности, подслушивая разговоры прислуги? Как ты намерен выйти из этой ситуации? Нас ведь уже не скроешь, да и я не согласна, и понимаешь, что мне ничего не стоит забрать своих и уехать так, что ты нас не найдешь ?

Джеральд поднял руки в примиряющем жесте:

– Лена, ты не волнуйся! Не было у меня с Фило ничего такого, что намекало бы на помолвку хотя бы. Да, оказывал знаки внимания, катал ее на своей коляске в парке на прогулке, танцевал на балах приличные один-два танца и все. Ах, да, дарил цветы, но не конфеты и никаких личных подарков. Все вокруг, конечно, ждали объявления о помолвке, но я никак не мог решиться. Всемилостивый меня уберёг от этого шага! Да и Фило начали тяготить наши отношения, она не раз намекала на мое происхождение из бедной американской семьи. Сама она из аристократов первой волны переселенцев, вот они и кичатся этим. Хотя, не все. Ведь ты же аристократка тоже, и не отпирайся, это видно, и по матери твоей было заметно. Но, однако, вы совсем другие.

– Не было серебряной ложки во рту и соболиных пеленок, буркнула я. Кстати, ходят слухи, что Фило тайно с кем-то обручилась, стоило тебе уехать. Какой-то промышленник то ли из Денвера, то ли из Детройта. Как много интересного можно узнать, подслушивая разговоры горничных! А не поэтому ли тебя устали из Вашингтона, что ты мешал счастливым влюбленным обручит мы?

–Не знаю, – пожал широкими плечами Джер, может, и так. Но я все равно им благодарен, ведь теперь у меня есть ты, дети и вообще, полная семья.

Мы вышли из кабинета и прошли в холл, там слышался какой-то шум. В холле обнаружился мажордом, напыщенная личность, мистер Айрон Смит, супруг миссис Смит. Пред его носом потрясал бумагами молодой мексиканец? испанец? в общем, испаноговорящий товарищ. Но сейчас он бегло говорил на хорошем английском. В чистом и целом костюме, но слишком худоват. Джеральд решил вмешаться:

–Айро, что здесь происходит?

Дворецкий сделал ещё одну попытку вытолкать гражданина из дверей и пропыхтел:

– Ничего такого, господин сенатор, молодой человек ошибся адресом!

На что парень горячо возразил:

– И ничего не ошибся! На бирже мне дали ваш адрес, сказали, что вам требуется гувернер для двух мальчиков с проживанием. Я согласен.

И такое отчаянье было в его взгляде, что я не выдержала и, удержав за руку дернувшегося было супруга, мягко спросила его на французском, как его зовут. К моему удивлению, он ответил на нем же, что его зовут Эухенио Санчес. Про испанский и спрашивать смысла нет, это его родной язык, английский мы уже слышали. Видя нашу задумчивость, парень торопливо добавил:

– Могу и на немецком, но медленнее. Немного итальянского.

– Простите, а какое у вас образование?

– Университет Пенсильвании.

Я едва удержалась от того, чтобы по-плебейски присвистнуть. Даже в мое время это был очень престижный университет, а уж сейчас... Да нам просто сказочно повезло! Парень с таким образованием, знаниями языков, и согласен жить у нас, даже не спросив о жалованье видно, у него это был последний шанс. Национализм на Севере явный. Хотя, может, и не согласится на наших бандитов. И я сразу сказала:

– Видите ли, сеньор Эухенио, вы нам всем подходите, вопрос подойдем ли мы вам? Мы только вчера вечером приехали, и оказалось, что мальчиков у нас не двое, а трое. Наши сорванцы украли своего друга, им показалось, что с ребенком плохо обращается мачеха. И они притащили его в большом чемодане из-под игрушек. Теперь они наказаны, кроме Хосе конечно, сидят в своей комнате. Для них это худшее наказание, которое можно придумать. Питание у вас будет вместе с нами, насчёт жалованья я узнаю среднее по городу, такое же будет и у вас.

Глава 26

– Так что, сеньор Эухенио, если мы вам подходим, то вы можете ехать за своими вещами и заселяться.

– Не надо никуда ехать, все мои вещи со мной.

И он показал на стопку книг, перевязанную бечёвкой, и небольшой узелок с одеждой. И впрямь, видимо, мы были для парня последней надеждой.

И он залихватски, с мальчишечьей гордостью добавил:

– Ночи сейчас теплые, последние две я ночевал под мостом. Квартирная хозяйка выгнала меня из комнаты. Нет денег – нет жилья. Вот, пальто забрала.

Я бы не сказала, что вчера ночь была теплой, дождь весь день шел. Господи, да парнишка, небось голодный, а я тут болтологии развожу.

Так появился у нас сеньор Эухенио Санчес, весёлый и простодушный испанец, но тем не менее, оказавшийся знающим и строгим педагогом. Он умел обучать мальчишек даже во время прогулки. Мои обормоты, рассчитывавшие, что они и из него будут веревки вить, как из бабки с дедом, жестоко ошиблись. Веревки не получились, и они прибегали к нам с отцом жаловаться. Отец прочел им нотацию о пользе учения, я по-простому, по-сермяжному, пообещала им ремня из отцовских штанов. Или отнять купленные для них пони (для всех троих, между прочим). Согласились на ремень. И теперь после обеда каждый день под наблюдением, мальчишки осваивали искусство верховой езды, хвалясь друг перед другом статьями своих буцефалов. Только Хосе не хвастался, но в его глазах горел такой восторг, что было ясно все без слов. У мальчика впервые в жизни было что-то свое, купленное только для него. И, в отличие от моих, учился он старательно, молча, без всяких жалоб. Да и кто раньше мог заниматься с ребенком? Неграмотная бабка или полуграмотный дед? Мачехе он и вовсе был не нужен. Кстати, письмо я написала и отправила, но, когда получу ответ и получу ли история умалчивает.

Эухенио и подсказал обучать мальчика музыке:

– У него слух идеальный и голос просто ангельский. Но я тут не могу помочь, у меня на ушах медведь джигу сплясал. Да и двойняшки обделены музыкальным талантом, они чистые технари со временем получатся.

Мы с мамой по утрам, после завтрака, пока все приличные леди совершали променад по аллеям городских парков, объезжали все ближайшие лавки готового платья. Вначале одевали мальчиков, потом очередь дошла и до себя. Конечно, для леди ходить по таким лавкам было моветон, приличным считалось иметь свою модистку, но нам уже было не до того, время поджимало.

Даже мамуля, то ли смирившись, то ли проникшись духом столичного города, уже не плевалась при виде модного белья и надевала его. Я купила по несколько платьев для каждой из нас насыщенных, но не кричащих цветов. В одном из таких магазинчиков я увидела на прилавке кучку визиток. На них было написано: "Подстрижем, уложим волосы, приведем в порядок руки и лицо. С выездом на дом и без. Цены умеренные" и адрес. Видя, что я заинтересовалась, молоденькая девчушка– продавец обрадовано затараторила:

– Сходите, леди, не пожалеете! Девочки все сами организовали, мы с одного приюта, но вы не бойтесь, нас хорошо учили! А важные леди к ним боятся ходить, ведь у девочек нет имени! Все предпочитают иметь своих модисток и куаферов. А ведь мы не хуже. И, что, нам теперь всю жизнь только работниц с окраинных фабрик и обслуживать?

О Господи, бедная девочка так переживает за своих подружек! Но и у нее мы купили по вполне модному нынче платью – маме досталось бирюзовое, оно село на нее, как влитое, и для меня ярко– голубое. Пастельные тона я отмела сразу, мы замужние дамы. А глаз у девчонки меткий, подобрала все, как надо. По ее же совету мы там же купили летние шляпки, кружевные зонтики вместо сломанного моего в дороге (дорогой дедушка уселся на него, спицы сказали: "Крак!" и приказали долго жить) и по паре кружевных перчаток. Подсказала девочка и где купить туфельки и сумочки. И пошли мы с мамулей смотреть на этот салон-парикмахерскую. Я, если честно, побаивалась соваться к столичным мастерицам. Что поделать, провинция! Я и в своем мире не была столичной штучкой, а уж тут тем более.

Встретили нас настороженно. Комнатка была маленькой, едва помещалась вешалка для одежды посетительниц, само кресло мастера и крохотный столик маникюрши. Девчонки сбились в стайку и пытались понять, что нужно в их несчастном салоне двоим расфуфыренным леди? На купчих вроде непохожи, на работниц фабрик тем более. Как бы то ни было, но стены ощутимо давили, и я решилась:

– Девушки, у вас написано, что вы выезжаете на дом? Не могли бы вы сегодня приехать к нам домой после обеда? Пролетку за вами я пришлю. Нам нужен полный объем ваших услуг. Задаток сейчас получите.

Девушки радостно загомонили, получив задаток, тут же отправили одну из них куда-то. Я было подумала, что в чайную, за вкусняшками, но самая старшая пояснила:

– Дороти побежала налог скорее оплатить, а то и отсюда нас выкинут. А мы приедем, не волнуйтесь! Вот сейчас соберём инструмент и материалы и готовы!

– Пообедайте вначале, работы много!–  предупредила я.

И мы двинулись домой. Пока мы с Анной обедали, нам подготовили комнату – занесли кресла, кушетку, столики и затащили большой трельяж.

Вскоре привезли и девчонок. Увидев, куда они попали, они и вовсе оробели. Но я, как могла, их успокоила, сказав, что все это мишура и они ничем не хуже, чем мы. И началось. Стрижка, я думала подстричь только кончики, выгоревшие на солнце, но меня подстригли так, что волос стало больше и они вились по спине мягким светлым золотом. Мамину седину покрасили благородным серебром, подстригли и уложили. И все это с ногами в тазике с горячей водой. Потом подровняли брови, поочередно наносили то маски, то скраб. И в это же время маникюрша трудилась над нашими ручками. Ну, хоть не стыдно подавать ручку будет! Через неделю Джеральда пригласили на какой-то званый вечер, и он был твердо намерен пойти со мной.

Смеялся, что его и пригласили, чтобы увидеть, наконец, его деревенскую жену. Ладно, не впервой общество разочаровывать. К концу всех процедур устали так, как будто весь день пробегали с подносами в салуне в выходной день. Рассчиталась я со старшей, Бетси, по совести, но маникюрша вздыхала:

–Эх, ещё бы хоть разок вашим ручкам уход сделать!

То же самое говорила и косметолог. И тут ввалилась моя орава. Я сразу обратилась к девушкам – реально ли привести этих обормотов в божеский вид? Те кивнули, стрижка и маникюр. Томми в ужасе попятился:

– Мама, ты же не серьезно? Да нас же засмеют!

Ясно, где-то уже нашли друзей, таких же как сами, беспутных.

Когда к ужину мы с Анной выплыли этакими лебедушками – причесанными, с неброским маникюром, ухоженным лицом, ручками, в новых платьях – папуля даже растерялся и слегка оробел при виде супружницы. Выпучил глаза и на всякий случай икнул. Верно поняв мой хищный взгляд в сторону папеньки, Джер только хмыкнул в салфетку. Сам он выглядел весьма достойно. Он, хотя и от Техаса, но сенатор же, а не ковбой с ранчо. Мальчишки хором простонали: " Ой, блин!" и сделали попытку незаметно сползти под стол, но были остановлены строгим взглядом Джеральда в их сторону и укоризненным в мою. А я что? Откуда они взяли про этот блин – мне неведомо!

А вот вечером, в спальной, пришлось мне устраивать показ мод, в том числе и дефиле в нижнем белье, которое быстро почему-то пришло в негодность. Ну, а дальше, дальше пока что секрет для ребят! Под грифом 18+. Но могу сказать – дорвались. Впрочем, похоже, показ мод был и у мамы, поскольку она таинственно улыбалась, а наши мужчины выглядели несколько... гхм... помято. Мой супруг выглядел так, будто всю ночь работал на ранчо, причем ковбойской лошадью, а папуля будто кот, сожравший кувшин сливок единолично и теперь мечтавший прилечь в тихом уголке. Зато мне была выдана чековая книжка со словами: "Купите себе, девочки, что-нибудь новенькое". Я так поняла, что это взамен погибшего белья. Нет, надо брать дело в свои руки, ибо, если это будет повторяться чаще, чем раз в неделю, мы разоримся только на моих трусиках.

Девочки из салона пришли ещё во время завтрака, я велела миссис Смит накормить девчонок и пусть приступают к работе, пока объекты не сбежали. Хотя сегодня Фред особо и не возражал. Миссис Смит сделала каменное лицо, хотя вчера, когда она увидела нас преображенных, оно у нее было просто железобетонным. Ей до смерти хотелось обсудить это с кем-нибудь, но помня, с какой скоростью я увольняю сплетниц, не рисковала. Мы с мамой решили вначале прокатиться по парку и только потом заглянуть в несколько магазинчиков. Заранее рассчитались с мастерицами, договорившись, что они будут приходить раз в три дня, делать укладки, ухаживать за лицом и руками. Когда мы уходили, папа был уже подстрижен по-человечески, а не тупым ножом у бабушки Хосе, сидел возле маникюрши с ногами в тазике с горячей водой. На лице было блаженство, и он явно намеревался вздремнуть на процедурах. Томми в полубессознательном состоянии сеньор Эухенио загружал в кресло на стрижку. Пожелав всем успеха и удачи, мы удалились.

Глава 27

Ландо было выделено в наше полное распоряжение, поскольку Джеральд пересел на своего коня, папа Фред предпочитал пешком или в пролетке.

Кроме облагораживания своего облика, папуля целыми днями пропадал в библиотеке Сената, куда Джеральд сделал ему пропуск. Мы с маменькой недоумевали – ранее никогда Фред не был замечен в пристрастии к печатному слову. Наконец мама не выдержала и спросила:

– Ты туда спать, что ли, ходишь в тишине, старый пень?

На что папуля, снисходительно глянув на супругу, изрёк:

– Изучаю все про Луизиану и Батон-Руж в частности. Раз уж я там намерен лавку открывать, должен же я знать рынки сбыта, покупательскую аудиторию, спрос...

– Эээмм... – только и смогла сказать я и захлопнула рот.

Джеральд ухахатывался, глядя на наши растерянные моськи. После этого он и преподнес нам с мамой гарнитуры, мне из бледных сапфиров, маме – из голубых топазов. Поскольку вскоре мы были намерены посетить столичный театр, через пару дней после приема, на который мой супруг получил приглашение на две персоны. Общество решило все-таки проверить слухи и посмотреть, с кем придет сенатор Уэндом. Я поинтересовалась у Анны, не обиделись ли они с Фредом, что они останутся дома, а я поеду на этот клятый прием, где мне придется держать осаду и покер-фейс. Мама замахала руками:

– Что ты, Леночка! Какие там обиды! Мы же понимаем, что тебе там не развлекаться придется, а отбиваться от этих змеюк столичных! Мы бы и в театр этот не пошли, да уж больно интересно, у нас на фактории никто в театрах не был.

Но в разговоре с отцом я все-таки привыкла, как и любая женщина, чтобы последнее слово было за мной. Поэтому, собравшись с мыслями, тоже изрекла:

– Только, отец, учти, что седла, сапожная вакса и керосин плохо будут сочетаться с овощами и колбасой! Это тебе не лавка на фактории!

На что отец возразил:

– Я уже все учел! Посмотрел на здешние магазинчики, не думаю, что там отличаются. Каждая лавка имеет свое направление, пока все купишь –  набегаешься, язык на плече. А надо небольшую, где есть почти все, так сказать, магазин у дома. Выскочил, быстро купил молоко или хлеб и снова дома.

Ну, в общем, да, мысль неплоха, здесь такого нет.

Вот сегодня мы с мамой при полном параде, только драгоценностей очень скромно по утреннему времени, катили в вышеупомянутом ландо по дорожкам парка, раскланивались с шапочными знакомыми.

Дамы и молоденькие девушки под присмотром строгих мам или мирно дремлющих престарелых родственниц катили по аллеям в открытых колясках, иногда останавливались и беззастенчиво стреляли глазками, пока якобы не видят маменьки, флиртуя с модными наездниками. Те, рисуясь, демонстрировали искусство вольтижировки и выездки... Хмы... да любой из наших ковбоев даст им сто очков вперед! Да они просто с моим Бандитом дела не имели!

Ну и такие глупости не прошли даром. Мы почти поравнялись с молодой женщиной, сзади которой шла няня с мальчиком лет трех-четырех. Рядом, на аллее, стояла открытая пролетка, где сидели несколько девушек и их мать. Возле них горячил коня молодой человек, небрежно удерживая его одной рукой. Я только покачала головой, чтобы так управлять конем, нужны стальные мышцы руки и ног. Внезапно порыв ветра вырвал из рук одной из девиц кружевной зонтик, и он полетел прямо в морду коню. Тот с испугу вошел в "свечку", всадник вылетел из седла на землю. А конь уже несся, не видя ничего. И прямо на няню с ребенком. Мать отбежала, а на няньку от страха напал ступор, она стояла, не шевелясь и закрыв глаза. Медлить было нельзя, конь уже поравнялся с нами. Бросив и зонт, и сумочку, я выскочила из ландо, невзирая на треск подола платья. И повисла всем своим весом на поводе. С другой стороны, уже висела мама. Протащив нас ещё метра два-три, конь остановился, дико поводя налитыми страхом глазами.

И тут мертвая тишина сменилась шумом. Визжали дамы и девицы, рыдала мать малыша, выхватив его у няни и лихорадочно целуя его, скакали к нам другие всадники. Выхватив у нас поводья, вываживали разгоряченного коня, а один из всадников быстро сдирал с себя камзол и протягивал его мне, жестом предлагая застегнуть его на талии. Я глянула на себя и внутренне ахнула: Мама моя! Длинная прореха шла почти от талии до подола, то– то платье так и трещало! И хорошо, что на мне не старозаветные панталоны, а то бы светила ещё ими. Торопливо застегнула презентованный камзол, спросила, куда потом прислать его. Мужчина, целуя мою ручку, поинтересовался именем прекрасной амазонки. Я не видела в этом большого секрета и представилась:

– Леди Уэндом-Картер, а это моя мама, леди Анна Картер.

Я велела кучеру ехать прямо в лавку готового платья. Лорд Фрэнсис, так он нам представился, едва заметно поморщился, но я это заметила и громко сказала:

– Лучше срочно купить готовое платье, чем сверкать дырой в платье от модистки! Тем более что и в таких магазинчиках попадаются весьма приличные вещи. Да и здесь ни у кого я короны на голове не вижу!

Молодая женщина в коляске рядом с нами засмеялась:

– Что, Фрэнки, получил? Я сколько раз говорила тебе не будь таким снобом! Простите, леди, моего брата, его иной раз заносит.

Я кивнула этой леди, и мы покатили в нужный нам магазин. Сегодня опять за прилавком стояла Камилла. Увидев прореху на моем платье, охнула и встревожилась:

– Леди, с вами все в порядке? Чем я могу помочь вам?

Я успокоила девочку:

– Ками, успокойся, я цела! Помочь ты можешь, продав мне подходящее платье. А это, наверное, и ремонту не подлежит.

Камилла внимательно рассмотрела дыру, потом обрадовано произнесла:

– Это вы напрасно! Если здесь шов по дыре, а поверх вышивку, вот ветку яблони цветущей, да с камушками, шикарно получится. Я даже знаю, где такие камушки взять и мастерицу тоже знаю. Чуть подальше нас есть магазинчик с тканями и все для шитья. Там работает за прилавком Мэри, ещё одна наша подруга. Она отлично шьёт и вышивает. Из этого платья она вам шедевр сделает. Известным мастерицам не нужны соперницы, вот ее и не берут никуда. Обратитесь, не пожалеете. А платья я вам сейчас подберу, вчера новые поступили.

И в самом деле, она принесла несколько весьма приличных платьев. Выбрали одно мне, одно Анне. Ее платье, хотя и осталось целым, но изрядно запылилось и испачкалось. Переоделись мы прямо там, в магазине, и поехали по адресу, что посоветовала Ками. Мэри оказалась худенькой, большеглазой девушкой. Она вертела мое платье и так, и эдак, потом признала, что если и в самом деле здесь добавить вышивку, украсив ее мелкими камнями (стразиков ещё не было и придется пользоваться мелкими осколками от ювелиров), то платье будет оригинальным и второго такого не будет.

Я оплатила сразу камни, весь расходный материал и дала аванс за срочность. Мэри, помявшись, спросила, не буду ли я против, если ей будет помогать Камилла, они вместе снимают маленькую комнатку. Ками и сама талантливая швея и вышивальщица, это она постеснялась сказать. Да и хозяин запрещает, ведь ему надо продать готовые платья, а не швейные. Мне было все равно, лишь бы успели к сроку. Но в этом меня уверили.

И мы покатили домой, хватит волнений на сегодня. Мы уже пили чай со свежей выпечкой от Деборы в гостиной, когда с грохотом распахнулась дверь и в комнату с полубезумным видом ворвался мой супруг и затормошил меня:

– Жива, цела?

Я удивилась:

– А что со мною в магазинах могло случиться?

Хорошо, что перестал меня трясти, а то я была бы сегодня чемпионом по погубленным платьям, облив чаем себя и его. Джеральд плюхнулся в кресло и, устало прикрыв глаза, сказал:

– В Сенате сейчас только и разговоров о чуть не погибшей семье сенатора Трамена, о глупости лорда Фрэнсиса и о двух смелых женщинах, остановивших коня. Я, как только услышал о двух дамах, сразу понял, что без вас не обошлось. А одна ещё и платье все порвала.

Я абсолютно искренне удивилась:

– Где ты видишь порванное платье? Да я даже наверх не поднималась, можешь спросить у Хлои.

Джеральд пил мой чай и все равно с недоверием поглядывал на меня. Ну и правильно, я бы тоже сама себе не очень-то верила. А ещё я мрачно размышляла неужто придется ещё и по горящим избам шататься? Коня на скаку я уже остановила, осталась изба...