Текст книги "Дикая орхидея прерий (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 34

Во втором помещении, которое было следующим за губернаторским особняком, скромно так притулилось, было немного получше. Та же грязь и паутина, разбитый прилавок и стеллажи, выбитое окно в подсобке. Варвары какие-то резвились, что ли? Судя по всему, здесь и ранее был маленький магазинчик. Тоже все решаемо починить прилавок стеллажи, вставить окно, убрать грязь. Что меня порадовало так это наличие холодной комнаты и большого подвала с запасным выходом в губернаторском саду. Поскольку садовник мне ничего не говорил, надёжно. замаскирован выход. Ладно, берём, но цену сейчас будем выбивать. Это мелкий клерк, он ничего не знает, с ним нет смысла говорить. А вот с начальником...

И начался у нас с начальником департамента обмен мнениями то есть, я орала, мама стучала зонтиком по столу, бледный начальник (опознал мамулю по зонтику) вяло пытался отговориться. Выяснилось, что оценку проводил не независимый оценщик, а свой, департаментский, что запрещено в таких случаях.

Откуда я все это знаю? Частично выпросила у Джеральда, но большей частью узнала от Эухенио. Оказывается, он одно время подрабатывал в Вашингтоне оценщиком инженерных сетей в продаваемых домах и многое узнал. Поэтому и нет личной печати оценщика. А свой подневольный, ему сказали какую сумму поставить, он и поставил. И неизвестно, какая сумма будет стоять в итоговой ведомости. В общем, воруют, как могут. Мы уже вошли в раж и вот-вот дожали бы ворюгу-имущественника, но опять вмешался губернатор:

– Иду по коридору и слышу до боли родные голоса! А то вы нас навещает, не забываете...

– А, как иначе? сдувая со лба вспотевший локон. Когда воруют у тебя и уже не по мелочи.

Начальник департамента предпочел упасть в обморок, но губернатор, вылив на бренную тушку графин воды, своей личной могучей дланью приподнял обморочного, сейчас больше подходящего на мокрую крысу, и повлек его куда-то вглубь здания. Надеюсь, в местный МВД. Заместитель начальника департамента охотно продал нам недвижимость в два раза ниже заявленной цены. И даже подсказал, что и как можно выбить из казначейства. Видно, у мужика свои тёрки с коллегами. Свои документы девчонки мне дали, как и деньги, и я все оформила на них сразу, даже немного осталось. Это им ещё хотя бы немного тканей закупить. Мама тоже сразу оформила имущественное право на себя и папу. Я же, в качестве подарка в обоих случаях, решила оплатить ремонт помещений.

Вечером Джеральд опять веселил наших домашних рассказом о нашем налете на департамент имущества. Хихикнул, что его чиновники долго ещё будут шарахаться от одного вида любой женщины с зонтиком. Но вечером, в спальне, посерьезнев, сказал:

– Ты была права, воруют, да ещё как! Что делать, не знаю...

– А ты показательно арестуй человек пять, изыми имущество и отдай под суд. Остальные пока побоятся. При малейшем намеке увольняй к чертям!

Рано или поздно, наберёшь нормальных сотрудников.

Супруг хмыкнул:

– Ну ты и зверюга, дорогая жена! А с виду вся такая нежная, слабая, чисто орхидея.

Я в ответ ухмыльнулась:

– Ага, орхидея. Только дикая.

Так и потянулось наше время. Неожиданно навалилось столько дел и забот, что какие-то небольшие проблемы, типа администрации губернатора уже казались мелочью. Нужно было помочь девчонкам-швеям с ремонтом, поискать, где подешевле можно купить ткани и кружево, но хорошего качества. Мы ещё купили для них ростовой манекен. Мелкий портняжный инструмент девушки привезли с собой. Так же оборудовали им комнатку с кухней на втором этаже. Матрацы, одеяла, подушки, постельное взяли из нашего фургона, оттуда же Дебора набрала кухонной утвари и посуды. Теперь дело за клиентами. На ближайшем же приеме я изображала из себя недалекую болтушку и якобы проговорилась, что привезла с собой столичных портних чтобы обшивали меня. Антр муа (между нами фр.) местные швеи намного отстают от столичных. И к девчонкам пошли по большому секрету местные дамы.

С лавкой родителей было проще, я их не отпустила жить отдельно, мы столько в месте пережили, что как это расстаться? Но ремонтом занялись вплотную. Пока я ругалась со строителями (во всех мирах они одинаковы!!), папа ездил по закупкам. Ещё я никак не могла понять, почему эта комната называется холодной. Ведь ни льда, ни фреона здесь не было. Рассказала о своем недоумении за обедом. Эухенио попросил посмотреть эту комнату. Я и забыла, что он инженер у нас. Он осмотрел комнату, показал мне тонкие трубы, во множестве идущие вдоль стен за стеллажами. Потом чем-то пощелкал, под полом что-то зашумело и в трубах забулькало.

Для тех, кто особо альтернативно одаренный, то есть, для меня, пояснил:

– Здесь скважина, насос самотечный, он гонит ледяную воду из скважины по трубам. Нагревшаяся вода уходит в другую скважину. Вот и все.

Для меня понятнее электричество и фреон или хладон. Но все равно, рано или поздно, но все заканчивается, закончился и этот ремонт. Теперь отец занят закупками и подвозом товара. Мама все это размещала наиболее выигрышно. Я сразу сказала, что не надо брать свежее мясо, нерентабельно, портится быстро. Лучше у мясников, чьи лавки дальше, понемногу покупать колбас и мясных изделий. А у молочника по утрам можно брать молочку различную и тоже понемногу. Дебора может на нашей кухне варить сгущёнку и плавленый сыр, я ее научила ещё в столице. Разная бакалея – мука, крупы, сахар, чай, кофе, специи, понемногу овощей и фруктов, масло оливковое. А ещё мы поставили знаменитый примус Деборы, пару столиков у окна, купили красивый чайничек и кофейник, чашки с блюдцами. Кто желает может выпить чайок с печеньем или свежей сдобой.

В общем, все расписали, где, что и кого берём. Утром отец ехал на большой рынок, где покупал по более низким ценам овощи, фрукты, специи, масло. Муку и крупы, сахар закупали реже, не чаще одного раза в месяц. На обратном пути заезжал к мяснику, брал колбасы. Выпивал с ним чашечку кофе, болтал о местных новостях. Потом вставал сам к прилавку, приехав домой и разгрузив товар. До этого стояли обычно мама или я. Но я всегда была в образе дочки мелкого лавочника, в простом платьице, с повседневной прической, без макияжа. И никто из покупателей не заподозрил во мне губернаторскую жену. Домой мы ходили через задний двор, в калитку в заборе. Потайным ходом пока ни разу не пользовались, хотя, как я подозреваю, проговоримся о нем мальчишки бы житья не дали, лезли бы в него изо всех сил.

После открытия магазинчика (мы, не мудрствуя лукаво, так его и назвали: «Магазин у дома») с неделю было тихо, только любопытные заглядывали. А потом потихоньку-полегоньку пошли покупатели. Утром забегали замотанные мамки, которым некогда было с детьми идти в дальние лавки, днём заглядывали интеллигентные пожилые дамы выпить с подругой чашку кофе с чем-нибудь вкусненьким, поболтать с приветливыми продавцами, поделиться последними новостями, то есть, сплетнями. Вечером заходили в основном холостяки, идущие с работы купить себе хлеба, что-то из мяса, молока, кофе. Днем частенько забегала детвора покупали себе лакричные леденцы.

Заслуженно пользовалась спросом наша сгущенка и плавленый сыр. Молочник разными путями пытался узнать рецепт, но мы стойко держали оборону. Так что у папы все шло нормально, чему и он, и мама были рада.

А в качестве жены губернатора я пыталась помочь ему сблизить французское общество и американцев. Поверьте, это было очень непростое дело, американцы – те ещё снобы, хотя и жаловались на французов. Хотя, по-моему, все дело в банальной зависти. Ведь за каждым французом, богат он или беден, тянется целый шлейф старых аристократов. Когда как американцы этим похвастаться не могут, за исключением Северо-Востока, там близость Британии даёт о себе знать. Я упорно ходила по всем балам и приемам, таская за собой приятельниц из французов или американцев, в зависимости от того, кто даёт прием или бал. В разговоре с дамами из американского общества часто вставляла французские слова и сделав большие глаза, говорила, что в Вашингтоне сейчас так принято. Кстати, это правда. Американки, родившиеся уже здесь, были более терпимы к другим нациям французам, испанцам, их тоже было много в штате, сказывалась близость Мексики. А вот американки первого-второго поколения, прибывшие сюда с переселенцами, были настроены более отрицательно. Они кривили губы, осуждая мои столичные туалеты, когда видели меня на прогулке в парке верхом на Бандите в дамском седле (чуть шею себе не свернула, пока научилась в нем сидеть хотя бы. А уж бедный конь как был изумлен!). По их консервативному мнению, замужняя дама с таким положением, мать семейства (особо их интересовало наличие в семье мальчика-испанца, пришлось отговориться племянником-сиротой) не должна вот так развлекаться, а день-деньской бегать по дому, занимаясь домом и детьми.

Глава 35

Как обычно, беда приходит, когда не думаешь о ней и меньше всего ждёшь. Прошел почти год губернаторства Джеральда. Понемногу выправлялись дела в штате. Не сказать, что все хорошо и быстро, буквально по полшага, по шагу. И то, только порадуешься, что тут что-то изменилось в лучшую сторону, как тут же все летело к чертям. Казалось бы, вычистил губернатор свое казначейство, всё было нормально. Так нет, его внутренняя разведка донесла Джеральду, что связались они с компанией, занятой строительством железной дороги. И вот там уже воруют по– крупному. Сделать он ничего не может, потому что это акционерное общество и такие вопросы решаются в Вашингтоне. Вечером я сидела в кресле возле трюмо, щедро обмазываясь новым кремом, который мне прислали девушки-косметологи из столицы. Они тоже теперь подумывают перебираться на юг. Джеральд лежал на кровати, заложив руки за голову, молчал. Потом сказал:

– Думал, сам справлюсь. Не выходит, придется звать на помощь своих парней из моего отряда Надо Гранта Данмора найти. Наш графеныш отличный аналитик. Хотя собственного брата проглядел.

– Ты думаешь, откликнуться твои бывшие сослуживцы? Оно им надо? с любопытством спросила я.

– Убежден, уверенно ответил мне супруг. Как только получат мой клич, так в чем есть, в том и поедут. Даже если в пижаме и домашних туфлях. Выйдут с Совета директоров, отправив семье записку и уедут...

– Тебя так беспокоит это строительство?

– Не только. Есть ещё проблемы. Но они тоже решаются в столице.

После того разговора я стала все чаще замечать, что Джеральд чем-то встревожен, может сидеть молча, уставившись в стену. Когда я его уже принялась допрашивать, сознался, что его очень беспокоит отсутствие в штате вооруженных формирований. А ополчение это так, никчемушное образование. Выпить виски в баре и поорать патриотические песни самое большее, на что они годны, нужны серьезные подразделения. Я покивала головой – понятно, вроде наших внутренних войск. Набросала на листке, что помнила о так их войсках, и отдала губернатору. Тот удивился:

– И откуда ты это знаешь?

– Да так, просто мысли вслух... Есть повод для беспокойства?

– Не знаю, как сказать... Мексика и Испания сидят тихо, да и вся Европа в целом. Персы засветились, это да. Им земли плодородные нужны, выход к морю, а то живут в рамках... Нордлинги... ну, они всегда суетятся, каждое лето. Но обычно ниже Вашингтона не заходят, их раньше даже останавливают.

Помучавшись ещё немного, Джеральд решил ехать в Вашингтон – выбивать разрешение на минитменов и разбирательство с акционерной компанией. Звал меня с собой, но его тревога и меня зацепила, и отказалась оставлять семью одних. Джеральд решил ехать верхом на моем Бандите, сказав, что он более выносливый конь и привычный к дальним походам, нежели те, что предложили ему в губернаторской конюшне. За этот неполный год железная дорога приблизилась к нам на три станции. Ещё немного и строительство зайдет на территорию штата. Я смотрела карты стройки в кабинете Джеральда. Дорога должна пройти по правому берегу.

Рано утром, проводив мужа с небольшой охраной в дальний путь я переоделась в образ дочки лавочника и пошла в магазинчик. Честно отработала три часа, пока отец ездил по закупкам. А я приняла молочную продукцию у молочника, Симона принесла сгущёнку и сыр, что варили вчера, Дебора – поднос с выпечкой и печеньем. Помещение наполнилось запахом ванили и корицы. Себе заварила чашку чая с мятой, все-таки я нервничала. Выслушала пару дежурных комплиментов от первых покупателей, спешащих на работу и заскочивших за коробочкой сыра, свежей булочкой и куском колбасы на обед или завтрак. Сдав вахту папе, пошла домой, переоделась в жену губернатора, позавтракала, прогулялись по пару, выслушала новости и поехала к девушкам-швеям. У них тоже все было нормально, но Мэри сказала, что чувствуется какое-то напряжение в воздухе.

Как дела у доктора Энтони, я и так знала. Он приезжал пару дней назад... Мы помогли ему открыть врачебный кабинет при лечебнице в небольшом курортном городке, жаловался на скуку.

– Представляете, верх моего умения вылечил насморк! А где будущая двойня у любимой пациентки? Где резаные раны? Откуда пулю доставать? Вот, прописываю питие вод из минерального источника, обёртывания грязями и морские купания!

 Ну, это он так, хандрит один, без нас. Но со временем и я почувствовала неладное. На всякий случай проверила и просушила погреб в магазине.

После этого осторожно, вечером и утром, сносили матрацы и постельное принадлежности в подсобку из нашего фургона для путешествий. Туда же пошла посуда. Кое-какие продукты длительного хранения. Мы даже сварили несколько банок тушёнки. В доме губернатора прятали в подвалы и на чердак все мало-мальски ценное. Мы даже пошли на хитрость мужчины под руководством Эухенио установили фальшивые стены на чердаке и в подвале. Отец отметил, что у него стали намного больше брать продуктов для хранения. Уже почти никто не заходил выпить кофе, покупали продукты и уходили. Разобрали даже то, что плохо пользовалось спросом. Отец, приехав с рынка, обеспокоенно сказал, что цены на рынке взлетели, хорошо, что он сделал запас для семьи.

И вот проснувшись одним совсем не радостным утром, мы узнали, что на наш штат от портов Мексиканского залива (в этом мире он выходит в Тихий океан, поскольку Атлантического и Африки, как таковых, нет,) на нас надвигается орда нордлингов. Об этом нам сообщил доктор Энтони, прискакавший на взмыленном коне. Выпив с жадностью на кухне чуть не ковш воды, он нам все нам рассказал. Ему удалось стащить коня в лечебнице, прихватить врачебный саквояж и вот он здесь. Отметил, что действуют нордлинги организованно, грабят и жгут, как будто по списку. Вот он, армагеддец! Джеральд с войском точно не успеет, надо спасаться самим. Собрала всю прислугу, спросила, есть ли у кого семьи. Если есть, отпустила их, наказав прятаться, у кого никого нет, могут остаться с нами. Надь ещё швей моих забрать. Отправила за ними отца. И заберут пусть все ткани и что там ещё...

Лошадей из нашей конюшни раздала тем, кто пошел к семьям. Потом соберём назад. Магазин мы сегодня не открывали, позавтракали тем, что успели приготовить поварихи... И потянулись цепочкой в наш сарайчик. А я в приличном платье все-таки выехала в город верхом. В парке были люди, но совсем мало. Меня окликнула одна из девушек-американок, с которой я была в хороших отношениях.

– Леди Елена! Позвольте вам кое-что сказать. Я знаю, что ваш муж сейчас отсутствует, а у вас дети. Уезжайте срочно из города, вот все бросайте, берите детей и уезжайте! Хотя вы и американка, но многие не любят вас из-за ваших отношений с французами. Ой, маменька едет! Это все, что я могу вам сказать.

И она умчалась от меня на своей лошади. А я двинулась домой, вся в раздумьях. Некая система во всем этом явно есть. Доктор говорил, что в их городке грабят и жгут дома и угоняют в плен как будто по списку, в основном французов. Зачем они им нужны? Как рабы, они не стоят и ломаного гроша – тяжёлый ручной труд и холодный климат на севере убьют их раньше, чем через год. А нашим женщинам и вовсе не пережить даже одну зиму... И предупреждение Рослинн тоже укладывается в одну копилку с тем, что сказал доктор. И нордлинги никогда не совались так далеко на юг опасные шторма, далёкие расстояния, случись что, можно и не уйти с добычей. Значит, что-то или кто-то их очень поманил. То есть, кому-то очень выгодно освободить штат именно от французов.

Перед закрытой дверью магазинчика стояла небольшая толпа и нервно переговаривалась. Я, не спешиваясь, остановилась послушать, о чём идёт разговор. Оказывается, некоторые из стоящих тут, уже успели побывать на рынке и либо впечатлились ценами, либо отсутствием продуктов, но решили купить в магазине "Фред и Анна". Отец до последнего держал прежние цены. Перекупщиков в толпе не было, в основном, это были хорошо знакомые нам покупатели, соседи. Проехала во двор губернаторского особняка, завела коня в конюшню, налила ему воды и насыпала овса. Даже если и стащат этого рысака, не жалка конь он так себе, но кормить его все равно надо. Через подземный ход вернулась в магазин, там опять переоделась в ситцевое платье.

Глава 36

Папа уже привез швей, и они разгрузили свой товар. Судя по всему, они вывезли из своего ателье все, что представляло собой хоть какую-то ценность. Сняли занавеси с окон, скатали матрацы, собрали всю посуду. Грабить там было нечего. Я беспокоилась об этих девочках, хотя они и американки, но могут и в плен угнать и просто изнасиловать, не спрашивая национальности. Лучше, если они будут с нами.

Мальчишки встретили меня с горящими от азарта глазами:

– Мама, смотри, что у дедушки было! И нам не сказал! Может, мы бы подкоп куда-то сделали и сокровища бы нашли! А лопата у деда есть? Мы рыть будем, нам только бы узнать, куда именно. А сеньор Санчес не говорит! А ты знаешь, мама?

– Хорошо, вот будете вы копать. А землю потом куда девать будете? Здесь она нас завалит, а на улицу так сразу все увидят. Об этом вы подумали.? И потом, крепко запомните мы не играем, мы прячемся! Придут злые варвары, найдут нас всех из-за вашего желания поиграть и убьют нас. Вы этого хотите?

Мальчишки испуганно замерли сусликами, глядя на меня вытаращенными глазами, а впечатлительный Хосе заплакал крупными как горох слезами. Ладно, пока вопрос с подарком улажен, но вскоре им станет скучно, надо сказать Эухенио, чтобы занял их чем-то.

Посоветовалась с папой – стоит ли открывать магазинчик. Могут ведь и разбить окна и залезть проверить. Отец задумался, потом решил, что немного продуктов он может продать. Я, исходя из опыта моего мира, посоветовала не продавать более трех фунтов в одни руки, так избежим перекупщиков. А быстро привести детей сразу никто не догадается. Это у нас могли одного ребенка сдавать в очереди напрокат... И пошло дело. Мама с прислугой быстро крутили кульки из крафтовой бумаги, я насыпала сыпучее в кульки и подавала отцу штучное. Он торговал. Разговоры и ворчание в толпе стихли, все видели, что продуктов на полках мало и мы честно пытаемся поделить продукты между всеми. Когда было продано практически все, оставалась только никому не нужная чепуха типа лаврового листа, гвоздики, кардамона, отец позвал пару покупателей в склады и показал пустые полки и помещения. Потом они подтвердили оставшимся, что спрятанного товара в складах нет. Народ, проворчав, разошелся.

Я закрыла шторы, папа вышел и повесил большой замок снаружи, потом задвинул засовы нас калитке, через которую возил товар. В сарайчике мерно вздыхала и пережёвывала скошенную во дворе траву лошадка-старушка, точно родственница нашей старенькой Дебби. На такую покуситься, если уж от полной безнадеги. Пользуясь опустевшим магазинчиком, мы с прислугой протёрли стеллажи и прилавки от пыли, вымыли пол. Ужин был приготовлен на все том же знаменитом примусе Деборы. Но я велела после еды сразу мыть посуду и закрывать кастрюли с едой одеялом, чтобы запах пищи не просачивался наверх. Вечером, уложив людей спать, мы с родителями сидели в торговом зале, у чуть отодвинутой шторы, не зажигая свет.

Вдруг послышался шум, как от морского прибоя, и по улице покатилась живая волна из странно одетых, как будто на съемках фильма про викингов, людей. Даже шлемы были аутентичный рогатые. Точно ребята живут не в свою эпоху.

Шум и крики нарастали, вот из соседнего особняка выбежала молодая девчонка и помчалась по улице. От догнавшего ее нордлинга отбивалась, визжа и расцарапывая ему лицо. В конце концов он саданул ее кулачищем по голове, она упала замертво. Пожар в этом особняке уже разгорался, девчонку взяли за руки, за ноги, хотели бросить в огонь, но выбежала простоволосая немолодая уже женщина, кинулась на грудь девчонки о чем-то быстро и горячо заговорила. Нордлинги ее выслушали, показали рукой на телегу с награбленным. Вторая женщина уложила туда девчонку и они покатили. Пожары уже пылали по всему городу то тут, то там. Не скажу, что я не боялась, мне было страшно и ещё как! Из калитки нашего особняка выбежал варвар, ведя в поводу того скакуна, на котором я ездила утром. Что-то крикнул остальным. Я поняла это так, что там никого нет и грабить нечего, вот, коня забыли, его они возьмут! Да и черт с ним, с конем, да и с норлингом тоже. Подвергали замок на двери магазинчика и ушли грабить, жечь и убивать дальше. В нашем районе горели ещё несколько особняков, кажется, там жили французы. И никто не вышел тушить пожар, не боятся, что сами сгорят. Наконец, отец отправил нас с матерью спать, а он ещё тут посидит, все равно ведь не уснет. Не знаю, как мама, но и я всю ночь не спала, просто боялась сомкнуть глаза Лежала тихонько рядом с детьми, судорожно прижимая к себе. С одной стороны, спали Хосе и Томми, со спины привалился о мне Тимми. Вряд ли свяжут семью губернатора и мелкого лавочника, мы Уэндомы, они – Картеры.

Так мы просидели трое суток. Дебора готовила пищу, соблюдая все меры предосторожности. В туалет, пардон за подробности, ходили по двое-трое, в наш уличный "скворечник". Особо трудно было выводить мальчишек, они так и норовили свинтить отсюда воевать с нордлингами. Выводили этих "вояк" аж трое взрослых – дед, Эухенио и наш садовник. И то даже тихий Хосе был пойман на попытке побега.

Отец эти трое суток практически не покидал свой наблюдательный пост у окна, даже еду, ворча на "старого пня", приносила ему туда мама. А я не выпускала оружие из рук. Кольт висел у меня на поясе, а с винчестером я не расставалась вплоть до туалета и ночью лежала, подсунув его себе под бок. Мало ли, вдруг и в бой вступить придется, и меньше шансов, что оружие может попасть в загребущие детские ручки. Они и так бесконечно ныли:

– Дай стрельнуть! Мы потихоньку!

 Интересно, как можно "стрельнуть тихонько" из винчестера без глушака? В конце концов Томми был пойман за попыткой вытащить у меня из кобуры кольт с поясного ремня, пока эти двое заговаривали мне зубы. Потом дед вбивал им через зад простую истину: "Спички детям не игрушка!".

Теперь они сражаются на деревянных палках (во время похода в туалет нашли где-то), воображая, что это мечи. Самураи, блин.

К исходу третьих суток папа позвал меня вполголоса к окну:

– Лена, смотри у варваров какая-то тусня началась. Бегают, орут, руками размахивают. Грузятся на телеги, вроде. Неужто уходят?

Почти всю ночь мы просидели у окна. Мало ли какую пакость устроят нордлинги на прощание? А мимо тянулась бесконечная вереница телег с награбленным добром, гнали скот, вели захваченных рабов... Трудно было узнать в этих измученных, оборванных, местами окровавленных, людях тех холерных аристократов, ещё недавно танцевавших на балах. Острой жалостью полоснуло по сердцу ведь многих я знала. Они уходили всю ночь. А утром в город ворвалось подразделение минитменов под предводительством губернатора. Они догоняли отставших варваров, безжалостно расстреливая захватчиков. Мимо окна магазинчика верхом на Бандите вихрем пролетел Джеральд. Было видно, что конь взмыленный. Муж спешился, заскочил в особняк через распахнутые двери, никого не увидел и бегом кинулся к магазину. Отец уже открывали ему дверь. Он залетел в зал, увидел меня бегущую ему навстречу с винтовкой в руках, выдохнул:

– Жива!

И все, сознание мое померкло. Как потом сказал доктор Энтони сердце не выдержали нагрузки. Очнулась я на коленях Джеральда, остро пахло чем-то вонючим, вроде нашатырем. Впрочем, это он и был, родимый. Со всех сторон на отце висели сыновья, моя мама тоже обнимала зятя. Кажется, все, мы пережили все мыслимые беды и наша семья стала только крепче...