Текст книги "Тариф на любовь"

Автор книги: Ольга Сакредова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Прекрати! – Ася вырвалась из его рук и отошла подальше на всякий случай. – Я и сейчас занята квартирой, а ты мог бы помочь мне. В конце концов… – Ася запнулась и уже не столь уверенно закончила: – Это мужская работа.

Юлиан сжал губы в тонкую полоску.

– А тебе нужен плотник, а не мужчина, – саркастически сказал он. – Все время только и слышу: мебель, шкафы, полки… Я не нанимался.

Асин пыл вмиг пропал. Несколько месяцев назад, когда она долго просила Юлиана проверить электролампочку (та горела как ей вздумается – то да, то нет), Юлик попенял, что Асе нужен электрик. Теперь – плотник.

– Знаешь, Юлиан, – она медленно повернулась к нему, – нам нужно поговорить серьезно.

Он насторожился:

– Верховин уже успел насплетничать обо мне?

– Что за ерунда! – удивилась Ася. – Не знаю я никакого Верховина. Я совсем о другом.

– Как не знаешь? А Ванюша, сосед твой облитый?

– При чем тут он? – Ася начала раздражаться и злиться. – Он чужой человек и не имеет к нам никакого отношения.

– Хорошо, если так. – Но по голосу Юлиана было видно, что сомнения не проходили. – Я тоже хотел с тобой поговорить, Ася, серьезно. Но давай в другой раз. Я забежал к тебе на минуту.

– Но сегодня же суббота. Выходной…

Ася не чувствовала себя готовой к разговору. Она еще надеялась, что Юлиан поможет ей закончить интерьер и тем самым… Что? Завоюет ее любовь? Преобразит ее будущее? Заставит стать любящей женой?

Нет, нет и нет.

Внезапно Асю поразила мысль. Она еще в детстве задумывалась о детях. Особенно после стычек с матерью она мечтала, как будет воспитывать своих детей не сухими нравоучениями и правом родителя требовать и требовать, приказывать и повелевать, а добротой, пониманием, вниканием в детские проблемы и психологию. Она не думала о замужестве, супруг представлялся ей абстрактной, хотя и обязательной, частью семьи. Главными были дети.

Но не от Юлика.

Как-то у Аси случилась задержка. Она забыла обо всем и в панике бросилась к Вере за советом. Вера действительно помогла. На следующий день комната в общежитии превратилась в знахарскую лабораторию; в воздухе стоял стойкий букет ароматов различных трав для всевозможных процедур. Испуганная Ася беспрекословно выполняла все наставления подруги. Через три дня все разрешилось наилучшим образом, и Ася вздохнула с огромным облегчением. Жизнь вошла в обычное русло, лишь в Асино меню были включены предохранительные таблетки и несложные народные средства.

И вот теперь Ася задумалась, почему при огромном желании иметь детей она не только не обрадовалась, но и не подумала об ином решении этого вопроса. Ответ оказался на удивление прост.

Осталось только найти безобидные слова и корректно высказать все Юлиану.

Ася не заметила, как Юлик подошел к ней сзади, но ее как током ударило, когда его ладонь скользнула между ног под халатом.

– Прекрати! – Она яростно обернулась и оттолкнула Юлиана. – Для разговора и небольшой помощи у тебя нет времени. А для постели есть? Что, только этим определяется потребность в мужчине?

– Так, – подозрительно протянул Юлиан. – Похоже, здесь все-таки не обошлось без моего сокурсника. И что же он тебе наплел?

– Он-то как раз без слов собрал мебель! – в сердцах бросила Ася. – Его не надо было упрашивать и унижаться из-за такой ерунды. А тебе, как видно, наплевать на меня. Я нужна тебе только в постели. Мне нечем порадовать тебя, Юлик, у меня на уме только мебель, шкафы, полки, как ты говоришь. И еще я хочу с тобой поговорить и послушать тебя. Это важно для нас двоих – и только. Нечего сюда приплетать соседа. И любовью мы с тобой сегодня не будем заниматься.

– Хорошо, мы поговорим. – Юлиан был рассержен и не скрывал этого. – Но в другой раз, когда ты не будешь истеричкой. А сейчас мне пора. Я и так задержался, меня люди ждут.

Ну что ему ответить? Что внимание к Асе не как к любовнице вряд ли можно назвать истерикой? Что она толкует об одном, а он даже не слышит ее и продолжает гнуть свою линию?

– Стоило тогда приезжать? – печально спросила она.

– Сегодня не стоило! – огрызнулся Юлик. – Я зайду, когда ты придешь в себя.

Минут десять Ася бесцельно ходила по квартире, давая остыть эмоциям. Как ни странно, поведение Юлиана не удивило ее. Собственно, в этом и состоял Асин план: она в состоянии и сама забить гвозди в стену и повесить не слишком тяжелые полки, нет, ей нужно было еще раз убедиться, что забота Юлика не распространяется дальше слов и секса. Ох как он обиделся, что в нем заподозрили способности плотника, а еще раньше и электрика. Как же! Он считает, что неотразим только в своих мужских достоинствах, все остальное ниже уровня его развития. Интересно, и почему Ася не разделяет его точку зрения? Мало того, ей безразличны его эротические способности и противна любовь «на минутку». Уверившись во мнении, что с Юлианом надо откровенно поговорить и расстаться, Ася вернулась к работе.

Каково же было ее разочарование, что и здесь, в примитивном забивании гвоздей, она потерпела полное фиаско. Она то ругалась, то уговаривала, молоток то мягко постукивал, то сыпал искрами, а упрямые гвозди то гнулись, то отскакивали, словно мячик, и непробиваемая стена лишь сыпала пыль на пол. После упорного боя Ася признала поражение. Наградив дырку в стене испепеляющим взглядом, она поставила полки на пол одну на другую, подумав, что в будущем прикупит еще и сложит из них стеллаж. Пока же они портили интерьер и настроение Аси. Понурая, она возвратила одолженный инструмент хозяину.

– Ну как? – поинтересовался Иван. Он вышел на площадку, так как Ася категорически отказалась войти в квартиру. – Можно записаться в библиотеку?

– В районную, – хмуро ответила она.

– Жаль. Я думал, что смогу обменять молоток на интересную книгу.

– Только на пистолет. Мои стены молотонепробиваемые.

– Неужели не получилось? – В голосе Ивана звучало искреннее участие, а в глубине глаз плясали чертики. – А разве Юлик…

– До свидания, – холодно прервала его Ася и пошла к лифту.

Иван рванулся вслед.

– Настенька, ну прости меня! Я не хотел обидеть тебя. Давай я посмотрю, что можно сделать.

– Я сама справлюсь.

Ком подкатил к горлу Аси, и глаза увлажнились. Иван окликнул ее и схватил за руку, разворачивая к себе лицом. Она резко дернула руку на себя.

– Настя, ну что ты такая! – Иван обошел ее и заглянул в глаза. – Ну вот. А плакать-то зачем? Что я сказал обидного?

Она подняла глаза к потолку, борясь с минутной слабостью.

– Ничего. Просто у меня ничего не получается, это и бесит.

Иван завел ее в кабину лифта и нажал кнопку пятого этажа. Ася снова вырвала руку из его пальцев и хотела возразить, но Иван опередил ее.

– Послушай, недотрога, ты все сделаешь сама и сама справишься. Я только посмотрю и скажу, что не так. Ты же не строитель, так зачем нервничать и расстраиваться? И уж совсем не понятно, зачем отказываться от помощи?

Увидев дырку в стене и горку погнутых гвоздей, Иван едва сдержался от смеха. Только женщина может решиться вбивать гвозди в бетон и при этом сокрушаться о своем неумении. Юлик тоже хорош: черт с тобой, если боишься запачкать руки, но посоветовать, как надо делать, мог же.

– Настя, у тебя есть долото?

– Нет. У меня ничего нет, – обиженно ответила она.

Иван отвернулся, чтобы она не видела его улыбки.

Второй день он не мог избавиться от ощущения Настиного тела в своих объятиях. Мягкое, нежное, оно преследовало его в памяти рук; плечо, куда уткнулась она лицом, зудело воспоминаниями; живот сводило судорогой при мысли о ее прижавшихся бедрах. И то, что совсем недавно удивляло и радовало, теперь доставляло боль не утоленного желания. Он хотел ее. Хотел страстно, эгоистично, жадно…

И стали неуместными разговоры о добром соседстве. Настя нужна была ему как женщина, в его доме, в его постели.

Надо же! Столько имел женщин, что потерял всякое чувство к слабому полу, столько лет стремился к одиночеству и вдруг возжелал чужую пассию. И не просто чужую, а пассию Юлика. Даже в самом фантастичном воображении Иван не представлял, что им снова придется столкнуться из-за женщины.

Правда, в той давней истории столкновения не было, все ограничилось неприличными оскорблениями и решением о платной любви, хоть и не Юлик повлиял на него. Но все это в прошлом. Сейчас же перед ним стояла Настенька, огорченная своей неудачей, и притягивала к себе робкой неуверенностью и упрямой неприкасаемостью.

– Я сейчас вернусь. – Иван бодро улыбнулся Асе и пошел к выходу.

Через несколько минут он принес инструменты, цементный замес. Вместе они замуровали деревянные колышки в стене, вбили гвозди и повесили полки. Ваня дурашливо дразнил Настю, а она по-глупому злилась и ругала его. Кончилось тем, что Ася стукнула Ивана по спине тяжелым словарем и ужаснулась разнузданности своего поступка, а Иван громко рассмеялся ей в лицо.

Возвратясь домой, Ваня уже знал, как следует поступить. Нечестный ход, но так будет лучше для Насти и ему даст если не зеленый, то, во всяком случае, желтый свет для завоевания. О Юлике он заботился меньше всего; тот не гнушался никакими способами, да и с Настей вел себя бесчестно. Тем необходимее вывести его на чистую воду. Настеньку жалко. Это будет удар для нее, и не известно, как она себя поведет. Было бы хорошо, если бы она выплакалась на его плече, доверила ему свои горести и успокоилась. Такой вариант сблизил бы их. Но Иван, насколько успел узнать Настю, сомневался в таком исходе. Скорее она замкнется в себе, как улитка в раковине, и ему придется долго и упорно пробиваться к ней. Ну что ж, трудная победа дороже ценится…

Ася отпила чай и отодвинула чашку. Остыл. Книги поставлены на полки, коробки выброшены, комната наконец приобрела жилой вид, а ей не давали покоя мысли об Иване. Полдня, проведенные с ним, еще раз утвердили ее во мнении расстаться с Юлианом. Скрепя сердце она позволила Ивану помочь ей, и как весело прошли эти часы. Ася забыла о прошлых обидах, о существовании Юлика. Забылась настолько, что начала «драться». А он смеялся. От его смеха у нее ноги подкосились. Предложи он в тот момент больше, чем помощь, она бы согласилась. Согласилась на все. А он просто попрощался и ушел.

Внезапно Ася подумала, что надежда снова быть вместе с Иваном отвратила ее от Юлика, но она быстро отмела эту мысль. И вовсе это не надежда, а опасение. Ей отлично известна цена этих часов любви. Потому и позволила себе слабость, что знала: ничего не случится. Если бы Иван намекнул на что-нибудь двусмысленное, уж она бы поставила его на место. И вообще, рвать связь с одним мужчиной ради другого подло и не в ее правилах. Так было однажды, а если учитывать первое знакомство с Иваном – дважды. После той ночи она четыре года не могла думать о близких отношениях без содрогания. Вот и теперь, расставшись с Юликом, она сперва осмыслит, когда и какие именно чувства приняла за любовь, и впредь станет более разборчива.

Смешно! В двадцать восемь (почти!) лет нормальные женщины забывают о разборчивости и выходят замуж за первого, кто предложит, а она рассчитывает все сделать наоборот. Но жить как все: погрязнуть в хозяйстве, терпеть измены мужа, его плохое настроение, самой сожалеть о несбывшемся – это не для нее. В семье должны быть доверие, радость друг от друга и, конечно, должна царить любовь, чтобы и дети были долгожданными и любимыми, чтобы им доставались не крохи брачной морали, а безраздельная любовь родителей. А иначе и начинать не стоит. И самый лучший способ осмыслить и почувствовать себя свободной от обязательств перед Юликом – отвлечься от всех мыслей, забыть на время о мужчинах, думать о чем-то нейтральном. Например, о работе. Три недели отпуска уже прошли, завтра она выйдет на работу, чтобы сделать отчет, и потом догуляет оставшиеся дни.

Как-то там справляется одна Лида, без нее, начальницы и помощницы? Вот у Аси был помощник, хоть и не тот, па которого она рассчитывала. Интересно получается: он берет деньги за любовь и обижается, когда предлагают за что-нибудь другое. Не чувствует себя профессиональным мебельщиком? И самонадеянно считает себя непревзойденным любовником. Попалась бы ему фригидная особа, как бы он с ней рассчитывался? Можно только пожалеть, что она… Господи, о чем она думает?! Какое кощунство и неимоверная глупость! Собиралась думать о работе – и нате вам.

Заснула Ася поздно и с трудом. На что бы она ни настраивалась, мысли неизменно возвращались к Ивану. Снова и снова она проклинала то злосчастное утро и не скоро призналась себе в том, что из-за него утрачена память ласки. Помнит, что было волшебно, помнит, что ощущала чувство полета, но эти приятные подробности сменились поспешными, бесчувственными действиями Юлиана.

И впервые за пять лет Ася ощутила огромную потребность в любви для двоих, такой, чтобы она стала объектом внимания и наслаждения, а не спортивным азартом – кто быстрее кончит.

Проснулась Ася не выспавшаяся, но настроенная решительно. Все продумано, осталось только довести это до адресатов. С Юлианом покончено. Девчонки из общежития – сама забота – напросились приготовить яства для новоселья Ивана. Пусть так. Но после – никакого общения; «здрасьте – до свидания» – и достаточно. Только работа.

Работа и свобода!

Глава 4

В пятницу Вера позвонила на работу – договориться о встрече. Иван заранее купил все, что нужно для угощения, о чем поставил Асю в известность. Главное блюдо требовало уйму времени, и Ася попросила подругу переночевать у нее. Но первоочередной причиной все же был разговор девушек. Хотя Ася заранее знала, что Вера обрадуется ее решению и поддержит, ей надо было выговориться. Юлиан не появлялся, и Асю переполняли объяснения, причины и выводы… Вряд ли Вера подскажет нужные слова, слишком острый у нее язычок, но она умеет слушать – вот что было главным для Аси.

Они договорились о встрече и вместе пришли к Асе домой. Иван окликнул девушек с балкона, поздоровался и пригласил к себе. Ася по привычке хотела отказать, но Вера опередила ее, договорившись нанести визит через полчаса.

Подруги освежились в душе, снимая усталость дня теплой водой, поужинали. Ася хотела сразу все выложить Вере, но передумала: десяти-пятнадцати минут ей не хватит, а прерываться не хотелось. Она расскажет, когда Вера вернется от Ивана. Однако Вера настояла, чтобы Ася пошла с ней.

– Стыдно до сих пор не увидеть, как живут твои соседи, – попеняла она. – И я одна не донесу все продукты.

Последний довод был разумным. Ася не хотела, что бы к ней приходил Иван: не придется выжидать его ухода для откровенной беседы с Верой, да и вообще следует ограничить его визиты.

Иван проводил девушек в комнату и предложил кофе.

– Лучше хоромы свои покажи, – сказала Вера. – Кофе мы у Аси выпьем.

– Смотрите. – Иван широким жестом обвел комнату. – Настя лишена любопытства, так я перед тобой хоть похвастаю.

– Правда?

Удивленная Вера обернулась к подруге. Она не знала другого человека, который обожал смотреть обновки так, как Ася, и после долго фантазировал на тему: «Если бы у меня было такое…» Из «такого» Ася вряд ли приобрела и десятую часть, но мечтать и воображать ей никто не мешал, даже Вера на время оставляла свой сарказм.

И вдруг Ваня говорит, что Ася нелюбопытная. Удивительно, да и только!

Ася скромно озиралась по сторонам – все, что она позволила себе. Вера же подробно изучала мебель и все, что было на виду. Компьютер вызвал у нее вопросы о профессии Ивана, не без насмешки она заметила, что коллекционирование хрусталя не мужское занятие. Но спальня затмила все. Вера, утратив способность говорить, смотрела на белоснежное чудо. Спохватилась и ринулась в комнату, где оставила Асю.

– Идем, – строго сказала она, схватила подругу за руку и потащила за собой. Поставила у двери и восхищенно произнесла: – Ты видела такое?!

Если Ася и видела, то только в зарубежном кино из жизни высшей аристократии. Размерами спальня вряд ли походила на графскую, но роскошная кровать с зеркальным изголовьем, тумбочка около нее, в углу шкаф и рядом с дверью трюмо создавали впечатление сказочного островка. И все белое, на фоне светлых с золотом обоев.

Ася молчала, зачарованная зимней рапсодией дерева и зеркал, сильно сжимала кулачки, чтобы не дотронуться до этого дива, и убеждала себя в нереальности картины, ибо то, что она знала об Иване, волшебную сказку превращало в соблазны ада.

– Никак королеву ищешь в любовницы? – рассмеялась Вера.

Она вальяжно расхаживала по комнате, крутилась перед зеркалом, демонстрируя диссонанс черного в лиловых и розовых тюльпанах платья на фоне облачной белизны спальни.

– Я согласен и на принцессу, – улыбнулся польщенный Иван.

Он гордился собой, видя реакцию гостей, и без труда представил Настю в этом снежном уединении. Такими же удивленно-растерянными глазами она будет смотреть на него, а он обласкает каждую клеточку ее тела, уложит в кровать, и они будут наслаждаться любовью…

– Ха-ха-ха! – прервала его фантазии Вера. – Тут я тебя и нашла, Ваня.

– В чем?

– Да ни одна принцесса не согласится стать любовницей. Только женой. Ну, ты, Иванушка…

– Дурак. – На этот раз Ваня не обиделся и хитро подморгнул Вере.

– Правильно мыслишь, но можно и поласковей, – смягчилась Вера. – Видишь, какая я добрая?

– Укротить тебя некому, – подтрунил Иван.

– Некому, – притворно-грустно вздохнула Вера. – Ох, некому, Ваня. Может, ты решишься?

– Вера, – подала голос Ася, – мы здесь по делу.

– Вот так. – Девушка гордо выпрямилась. – Пока ты собирался, нашлись другие. И это лучшая подруга! Никакой жизни… Впрочем, мы не королевы и не принцессы. Идем, Ася.

Вера поинтересовалась, есть ли у Вани большое блюдо под поросенка. Он открыл буфет, пригласив ее самой выбрать то, что нужно. Она охнула от столового сервиза на двенадцать персон – мечты любой женщины и хозяйки. В общежитии подобная роскошь непозволительна, а Иван будто не замечал ценности имущества. Верная себе, Вера тут же выложила, что думает о холостяке, имеющем изумительную посуду, о которой можно только мечтать, и, как добрая фея, загадочно выставила на обозрение одну тарелку.

– Ась, ты глянь! – весело окликнула Вера. – Ваня и вправду согласен на принцессу. Уже и горошины припас, да не простые.

На дне тарелки лежали скрепленные между собой золотые серьги с жемчужинами. Металлические дуги сверкнули тоненькими лучиками, но камни вбирали в себя свет ламп, будто истосковались по солнцу и теплу.

Иван почувствовал, как его окатывает жаркая волна стыда и ярости. Из-за переезда, ремонта, хлопот, связанных с новой квартирой, он совсем выпустил из виду эти сережки. Для него они были особенные, и Иван никогда и никому их не показывал. В них заключались стыд и позор его прошлого, поражение и начало новой жизни. Слишком сокровенное вытащила на свет Вера, и, будь она одна, Иван мог бы справиться с эмоциями, выкрутиться, отшутиться, не привлекая к этому внимания. Но рядом стояла Настя и во все глаза смотрела на скромное женское украшение. Ей Иван не мог лгать, а объяснить происхождение серег – земля пусть разверзнется прежде, чем он расскажет об этом.

Вера с хитрецой взглянула на Ивана, багрового, как свекла, и хотела уже высказать очередную колкость, но он опередил ее.

– Ты ищешь блюдо, Вера, – глухо, с непонятной угрозой напомнил он.

Она скептически хмыкнула, повела плечами и поставила тарелку на место.

Иван лихорадочно припоминал, что еще может обнаружить находчивая Вера, но перед глазами маячили сережки с тусклым, чуть пожелтевшим жемчугом. Не в силах справиться с собой, он слегка оттолкнул девушку в сторону, достал из-под стопки тарелок большое блюдо и отдал ей в руки.

– Сойдет? – грубо спросил он.

Вера внимательно следила за Ваниным лицом. Неожиданно уголки ее губ дрогнули, медленно растянулись в улыбку.

– Ой, Вань, ты смутился? – не веря глазам, спросила Вера, сочувственно подняла брови и… расхохоталась.

Ее смех заполнял все углы комнаты и застревал в спирально закрученных подвесках люстры. Она, не устояв на корточках, приземлилась на мягкую точку, скрестив по-турецки ноги. Поднос лежал у нее на коленях, а Вера исходила смехом.

У Вани руки дрожали от нестерпимого желания задушить эту наглую девку. Как она смеет издеваться над ним в его же доме, в присутствии Насти?! Мало того, что она так бесцеремонно обнаружила его тайну, да еще смеется в лицо. Врезать бы ей разок, чтобы заткнулась, но что подумает Настя!

Иван постарался взять себя в руки. Громко хлопнув дверцей, он встал, не обращая внимания на Веру, осуждающе взглянул на Асю.

– Пойдем, возьмешь продукты.

– Что?

Ася не узнала свой голос, из горла вырывались каркающие звуки, и только теперь она поняла, что почти не дышала.

«Боже мой! Эти серьги!.. Мои серьги до сих пор у Ивана. – Увидев их, Ася перестала соображать, стояла, как парализованная, не в состоянии ни о чем думать, что-то чувствовать. – Мои серьги!.. Этого не может быть!»

– Настя! – строго окликнул ее с порога Иван.

Она перевела взгляд на Веру, утиравшую слезы и всхлипывающую от смеха. Ася не могла понять, почему ее подруга смеется, но та вела себя слишком вольно в чужой квартире, а потому Ася решила напомнить ей о приличиях.

– Вера, – с упреком позвала ее девушка.

– Да, да. – Вера неуклюже перекатилась на колени, поддерживая рукой дорогое блюдо и продолжая смеяться. – Господи, впервые вижу, чтобы взрослый мужчина так краснел!

– Вера, нам пора. – На фоне зычного смеха подруги голос Аси казался безжизненно-тихим.

– Да, – легко согласилась Вера, – пора, мой друг. Чего ты такая бледная? Переживаешь за соседа? Идем на кухню.

Иван со злостью бросал в сумку пакеты с продуктами, опустошая холодильник. Обращаясь к нему, Вера не изменила своему настроению:

– Ты представляешь, что бомбардируешь меня этими деликатесами? Да, Ваня? Напрасно. И чего ты вообще злишься? Я тебе сказала комплимент. Давай я помогу тебе, Ваня. Ася, где моя авоська? – Она набрала овощей, положила пару пакетов круп и победно посмотрела на Ивана. – Хочешь врезать мне?

Он ошалел от такого предложения и на секунду забыл о присутствии Аси.

– Еще как! – И понял бессмысленность своей злости. Недобро усмехнулся. – Но лучше шею вывернуть… да язык укоротить.

Вера уловила нотки мрачного юмора, но все равно оценила его.

– Ваня, но я же не допытываюсь причины, только высказала факт. У нас Ася любопытная…

– Не пытай судьбу, Вера, – обожжешься, – хмуро прервал ее Иван.

– Вера, идем. – Ася тронула подругу за плечо. – Ты слишком разговорилась.

Вера успокоила ее улыбкой, вручила полную авоську и снова повернулась к Ивану.

– Кстати, Ваня, твоя сумка нам не нужна. Можешь смело перекладывать все обратно в холодильник. Только не забудь, что это не моя шея, ладно? Пошли, Ася.

Стиснув зубы, чтобы не сорваться на отборную брань, Иван закрыл дверь за девушками, быстро рассовал пакеты в холодильник и пошел в комнату. Достав из буфета серьги, он крутил их в пальцах и смотрел в темное окно.

Сколько раз он пытался вызвать в памяти образ той, что оставила эти украшения в уплату за постельные утехи, и ничего не получалось. Только ощущение стыдливо горящей кожи ее плеч, шеи, лица. Только контрастно-белые простыни и подушка. Только предчувствие опасности и неги… Предчувствие любви… Господи, когда это закончится?!

Сжав в кулаке драгоценности, он оглядел комнату в поисках укромного места. Он забудет о серьгах и их обладательнице. Он должен забыть о них. И Настя ему поможет. Как только он добьется ее расположения и доверия, она поможет ему забыть собственные грехи.

Пусть будет счастлива та девушка, волею случая попавшая к нему в постель, а он искупит свою вину с Настей.

Ася в полной мере поняла значение слова «мерзопакостно». Когда-то она прочитала его в одном из романов какого-то русского классика. Тогда оно показалось причудливой фантазией писателя, но в этот вечер она сполна оценила подобное состояние и настроение. Презренное и горькое слово преследовало ее оглушительным набатом.

Совсем недавно она сделала для себя открытие, что ее отношения с Юлианом весьма далеки от романтических, не говоря уже о любви. Не раз она собиралась объясниться с ним и разорвать наконец липкую паутину ложного приятия. И каждый раз ей что-то мешало. В последние дни Ася не видела Юлиана, и, несмотря на это, она все больше ощущала тяжесть на душе.

Но когда на новоселье Ивана он пришел со спутницей, а через несколько минут Ася узнала, что Юлик женат уже семь лет и спутница – его жена, она почувствовала себя не то что преданной, а облитой грязью. Она не знала, смеяться ей или плакать. С одной стороны, отпадает необходимость объяснять что-либо Юлику, но с другой…

Как он смел обнадеживать ее замужеством, имея жену и детей?! Теперь понятно, почему он никогда не приглашал ее домой. И причина была вовсе не в родителях, и все его отговорки о болезни матери, о напряженных отношениях родителей с сыном были дешевыми уловками, праздной ложью. А она-то выискивала слова, чтобы не обидеть его «душевную мягкость и чуткость», чтобы, не дай Бог, не задеть его мужское достоинство, отказываясь от любви.

Обида и боль сковали ее горло. Хорошо, что за столом все были увлечены разговором и каждый хотел вы сказать свое мнение, а не слушать других. Пока гости оживленно перекрикивали друг друга, Ася решала, чего же в ней больше – равнодушия, боли предательства или же облегчения от долгожданного конца романа. Но с какой стороны ни смотри, чувствовала она себя мерзопакостно.

Единственным желанием было уйти. Остаться одной. Занять делом зудящие руки и мысли и отключиться от мира на время, чтобы – в который раз! – попытаться начать жизнь заново.

Даже в этом ей было отказано. Вера и Люда, хоть их пригласил Иван, часто бросали в ее сторону взгляды. Им было весело, но Ася знала: уйди она, и подруги потянутся за ней, стоически пряча в себе нежелание прерывать веселье и, может быть, теряя потенциальных женихов. Тут Ася горько усмехнулась про себя. Что ж, по крайней мере девочки будут знать наверняка о семейном положении каждого присутствующего и не попадут впросак, как она. Господи, как это все мерзопакостно! Ваня украдкой наблюдал за Асей. Воспоминания вновь нахлынули на него. Сейчас он смотрел на свою бывшую жену равнодушно, даже с некоторой долей снисходительности. Но тогда, семь с половиной лет назад, он был оглушен предательством, его душила бессильная ярость и ощущение потерянности. Словно он оказался в вакуумной колбе, без опоры под ногами и довлеющими над ним невидимыми стенами.

Такой же потерянной выглядела сейчас и Анастасия. Она сосредоточенно цедила легкое вино, золотистыми бликами играющее в гранях хрусталя, но Ваня мог голову дать на отсечение, что Настя не чувствует ни вкуса, ни запаха изысканного напитка. Ваня обвел взглядом собравшихся и вдруг с ужасающей ясностью представил себя на месте девушки. Тогда, давно, он бесновался в одиночестве или предавался пьяным разгулам. Насте приходилось держать себя в руках, сидеть с незнакомыми людьми и предателем за одним праздничным столом и скрывать обуревающую муку в себе, изображать довольного жизнью человека. Он медленно открывал для себя глубинную цельность ее натуры, огромную волю и стойкость, редкостную даже для мужчин, не то что для слабого пола. Волна уважения к девушке поднялась в нем, смешалась с восторгом, доводящим до страха. С удивлением и восхищением Ваня понял, что хочет называть ее с большой буквы.

– Анастасия… – трепетно прошептал он, растягивая имя, словно открывая для себя утраченную святыню.

Ася услышала его и посмотрела вопросительно, как ей казалось, на Ваню. Гамма чувств отразилась в ее глазах. Он не думал, что девушка услышит его, и то, что он увидел в ней, заставило его затаить дыхание. Смолкли голоса, исчезли лица, и он остался наедине с ее бездонными, полными затаенной страсти и потерянности зелеными глазами.

– …А по мне, попадись сильный мужчина – так и заплатила бы за его ласки, – врезался в сознание Ивана пронзительный женский голос. Он вмиг стряхнул оцепенение и вновь замер, но уже по другой причине.

– Фу! Какая пошлость! – отозвался Саша. – Ты просто защищаешь свою бывшую подругу. Но весьма не успешно.

– Мне не нужно ее защищать, – живо возразила Света, яркая блондинка с темно-карими глазами и черными бровями-ниточками. – Лучше признайся сам: обидно, что на тебя не обратили внимание.

– Ха! – Саша тщательно пытался скрыть, что его самолюбие было уязвлено. – Велика важность – находиться рядом с проституткой.

– Эта… как вы изволили выразиться, – распалилась не на шутку Света, – зарабатывает больше тебя в пять раз и знает об интиме во столько же раз больше.

– Я думаю! – язвительно встрял Юлиан.

– Думаешь! – в том же тоне ответила Лора, воспользовавшись паузой. Ее горящие нетерпением глаза выдавали муки в ожидании своего часа высказать мудрость любви. – Думаешь, как получить удовольствие, и абсолютно не думаешь, чтобы его доставить женщине.

– Вот с этим я совершенно согласна, – торжественно подтвердила жена Юлиана Леночка. Это была яркая красавица. Крупные безукоризненные черты лица кричали о своем совершенстве. Большие глаза, подведенные для пущей выразительности, затягивали омутом чистой голубизны; полные губы с помадой цвета алой вишни были в постоянном чувственном движении, словно жили собственной жизнью. Асе не нравились такие лица, хоть она и ругала себя, называя это завистью к жене своего любовника. Тем не менее она знала, что от такой красоты быстро устаешь, и еще знала, что подобные лица действуют на окружающих, как мед на мух. Вот и сейчас мужчины смотрели на Леночку с нескрываемым восторгом, а она восседала за столом, как королева на троне, надменно позволяя своим подданным раболепствовать перед ней.

Еще бы, ядовито подумала Ася, эта кукла проявила кладезь мудрости, открыто насмехаясь над собственным мужем.

– И я согласна со Светой, – царственно продолжала вещать Леночка. Она обвела взглядом всех за столом и остановилась на Ване. – Я бы тоже заплатила за то, чтобы быть по-настоящему любимой.

– Ленчик! – ужаснулся Юлиан.

И было отчего. Ася забыла о собственных чувствах, удивляясь подобной наглости. Лена же не отрывала глаз от Ивана.

– В этом нет надобности, – произнес сухим, каким-то чужим голосом Иван. – Ты сполна заплатила и теперь имеешь любя… хм… отличного мужа.

Он повторял ее слова, сказанные давным-давно, лишь однажды запнулся, помня о Насте и не желая усугублять ее боль. Ей и так сегодня досталось. Пользуясь правом хозяина, Иван встал из-за стола и сказал:

– Давайте танцевать.

– Ну нет! – возмутилась весело Света. – У нас такой замечательный спор. Вот возможность высказать все, что мы о вас, мужчинах, думаем. А ты, Вань, «танцевать»! Успеется.