Текст книги "Практика в преисподней (СИ)"
Автор книги: Ольга Райская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Минутку, информация загружается…
– Ну, что там, Юр? – первой не выдержала Тана.
– Ничего не понимаю, – растерянно отозвался он. – Чертовщина какая-то.
– Не томи! – рыкнула Едемская, а я лишь нервно барабанила пальцами по спинке кровати.
– Если верить архиву, а ему нельзя не верить, потому что составлял его я, то Франу Кавецкую не выбрал ни один из артефактов хранилища!
– Что? – хором закричали мы с Таной.
– Нужно звать Фонтея. Причем, срочно! – решила я.
– Согласен! – больше Юрка со мной не спорил.
Фонтей появился достаточно быстро. Усталый, с залегшими под глазами тенями, небритый, в своем неизменном фиолетовом костюме, который сейчас не придавал ему шарма, а выглядел слегка неопрятным.
– Выглядишь паршиво, – тихо сказала я.
– Ну, ты тоже не королева на балу, – отозвался дед, и его глаза знакомо блеснули. Раз способен язвить, значит не настолько все печально. – Что там у нас неприятного? От твоих друзей не добьешься ничего внятного.
Ни Юрка, ни Тана с Элазаром уже не вернулись. Полагаю, старый хитрец хотел побеседовать с глазу на глаз и услал их с каким-нибудь поручением. Поэтому обстоятельно, описывая все мало-мальски важные детали, рассказала ему о кольце с рубином и Фране Кавецкой. Фонтей слушал внимательно, не перебил ни словом, ни жестом. И долго молчал, когда я уже закончила излагать.
– Нечто подобное я и подозревал, – наконец, изрек он. – Проблема в том, что Кавецкий, его дочь и еще несколько членов бывшего совета бесследно исчезли сразу после того заседания, на котором их проверяли. Ни одна магическая группа не смогла их обнаружить. Не исключено, что все пути ведут в храм, обнаруженный Марсием Кремером.
– А что ты думаешь на счет кольца?
– Теоретически, турроны, конечно, могли изготовить дубликат. Даже по магическому слепку, не имея перед глазами оригинала, могли. Проблема в другом, танталум – вещество капризное и для человека небезопасное. Лишь гефы могут пользоваться энергией душ в принудительном порядке, для людей же необходимо, чтобы эта самая энергия их приняла и захотела помочь.
– Именно поэтому устраивали отборы для магов, да?
– Совершенно верно, – кивнул Фонтей. – Но и позволять давно почившим магам садиться себе на шею совету не следовало. Кольца необходимо было приструнить и убедить служить во благо уже давно.
– Не у всех же столько сил, сколько у тебя, – пожала плечами.
– Ксения, силы можно объединять. Для этого существует весьма простенький ритуал, правда с одним, неприятным для магов, обязательным условием – необходимо слиться сознанием. А у каждой гниды из совета были свои скелеты в шкафу, которыми никто из них не пожелал делиться с ближним.
А я вдруг подумала, захотела бы я раскрыться перед кем-нибудь настолько, чтобы поделиться своими тайными мыслями? И пусть у меня не было там ничего преступного, но были мои мысли! Мои личные, интимные, пикантные мысли! Даже с Кремером я, наверное, не смогла бы этого сделать. Хотя… Только с ним и смогла бы, но при условии, что он бы поделился своими секретами.
– То есть, если турроны сделали для Франы подделку, чтобы увеличить ее силы, то из танталума, который изначально ее принял? – подытожила я слова Фонтея.
– Верно. Или… – он вздохнул.
– Или? – я разволновалась. Не знаю почему, но даже голос дрожал.
– Или Франа Кавецкая сама является турроном.
– Но это невозможно! – выдохнула я. Даже не потому, что турронам не попасть в университет, а потому, что они бесполы, а она… У нее волосы и грудь… И она невеста моего любимого мужчины!
– Я тоже так думал до недавнего времени. Все изменилось, Ксния. Мир изменился, люди, отношения. Даже гефы изменились, и лишь я остался прежним. Теперь ощущаю себя старой, никому ненужной развалиной, которая не успевает меняться вместе со всеми теми, кто ее окружает… – И снова вздох. Горький, тяжелый такой.
– Развалина ты моя, – усмехнулась я, лукаво посмотрев на Элазара. – Обняла бы, да царапины еще слишком чувствую. Знаешь, даже если мир тебя не принял с распростертыми объятьями, то в нем все равно есть человек, который полюбил тебя всем сердцем.
– Да? – Он удивленно приподнял брови. – И кто же этот смертник, если не секрет?
– Это я, старая ты моя развалина!
Фонтей улыбнулся, даже лицо как-то вмиг посвежело. И тут я вдруг вспомнила один момент – до своего уничтожения, белый эллин держал в руках атефакт. Исходя из того, что вся армия гефов полегла, чаша должна была остаться на полигоне.
– Дед, я кое-что видела в руках у вожака иных. Вы ничего не находили на полигоне?
– Ты о чаше? – спокойно спросил он, а я кивнула. – Нашли мы ее. Только это не та, что была в хранилище. Чаша эллинов не забирает души, а очищает их от темных мыслей, чувств и эмоций. Ведь ими питаются эллины, энергия душ им нужна лишь для размножения, но не для жизнедеятельности, как турронам или морранам. Но внешне артефакты почти идентичны, ты права.
– Жаль! Найдись артефакт, это решило бы многие проблемы.
– Боюсь, что тот артефакт берегут как зеницу ока. В условиях войны, чаша, извлекающая души, залог существования трех рас гефов. Ты больше не видела ее во снах?
– Я так уставала в последнее время, что и снов-то почти не видела, – виновато ему улыбнулась.
В дверь стукнули и тут же вошли. Юлка, держа в руках прикрытую тарелку, из которой очень аппетитно пахло блинчиками, застыла на пороге. Фонтей весь подобрался, и от его расслабленности не осталось и следа. Он старательно отводил от Жавуриной взгляд, а она поступала точно так же. Что-то здесь нечисто. Так могут себя вести или глупцы (коими никто из них не являлся), или влюбленные. А вот это уже было похоже на правду.
– Я, кажется не вовремя. Зайду к тебя позже, Ксю, – отмерла Юлка.
– Зачем же позже, Юлия, – поднялся Фонтей, надевая на лицо непроницаемую маску. – Я уже ухожу. Присаживайтесь!
Он любезно пододвинул ей стул, но Жавурина проигнорировала его жест.
– До встречи, – холодно попрощался Элазар и покинул палату.
Юлка выдохнула и уселась на стул, который ранее ей настойчиво предлагали. Теплую тарелку она водрузила на мои колени и велела:
– Ешь! С творогом, как ты любишь. Знаю я, как в этих больницах кормят, хоть в магических, хоть в человеческих.
Блинчики у нее всегда получались превосходные. Тонкие, ажурные, во рту таяли! Всегда была большая вероятность переесть, потому что остановиться вовремя просто не хватало сил. После целительских протертостей мне они показались амброзией – нектаром богов. Первый проскользнул незаметно, а вот уже размахивая вторым, я почти приказала ей:
– Рассказывай!
– О чем? – бесцветно откликнулась Жавурина.
– Что такого совершил Элазар, что ты на него так смертельно обиделась?
– Что? – удивленно спросила она. – На него? Да я на себя зла до чертиков! Места себе не нахожу! Кремер пострадал, ты чуть не погибла и все из-за того, что одна глупая девица мечтала о романтике, вместо того, чтобы думать о деле!
Ой… Такой тирады я не ожидала, поэтому так и застыла с не донесенным до рта блином.
– Что? – снова спросила она. – Рассказать про свой позор?
И я отчаянно закивала, потому что сказать сейчас, определенно, ничего не могла.
– Ну, слушай. Надо же выговориться. Надоело все в себе держать.
Она подскочила и нервно заходила по палате, я же куснула блин и чуть не подавилась, когда Юлка начала говорить.
– Мне нравится твой дед, Соколова. Сильно. Нет… Не так. Я влюбилась, Ксю! Втырилась, залипла, как малолетка! Мне башню снесло! Я спокойно есть не могла, спать, дышать с тех пор, как он появился. Хмм… Ну не прям сразу, как увидела. Все же то недоразумение в сиреневых рюшах у меня больше смех вызывало, а не влюбленность, но потом все изменилось. Все! Помнишь, что я тебе сказала, когда мы только познакомились?
Я судорожно сглотнула едва прожеванный блин и вопросительно взглянула на Юлку. Чего только не говорила! Пойди-пойми, что она сейчас имеет в виду.
– Я сказала, что муж мне не нужен, а сюда я пришла за ожившей сказкой. Так вот Фонтей стал ее воплощением. Чем больше я понимала, что рядом с таким мужчиной всегда будут происходить самые удивительные вещи, тем больше меня к нему тянуло. Ты знаешь, Ксю, я очень наблюдательная. И казалось, что Элазар тоже имеет на меня виды. Пусть не любовь им движет, а чисто мужской интерес, но он был! Я же видела, как Фонтей смотрел на мою грудь, как провожал меня взглядом. Ведь мне не показалось, нет?
Она очень внимательно посмотрела на меня. И какой, интересно, ответ ждала? Я убрала остатки блина в тарелку. Все равно сейчас не смогу проглотить и кусочка.
– Вот и я думаю – не показалось! А когда он мне кольцо подарил, я лишь для вида удивилась. Знала же из твоих рассказов, что он действия своих учеников не одобряет. Мне хотелось верить, что его кольцо – это символ чувств, которые он ко мне испытывает. И я сняла его с пальца, чтобы хранить ближе к сердцу. А потом оказалось… Оказалось… – и Юлка всхлипнула.
Нет, ребята! Плачущая Жавурина – это, я вам скажу, перебор. Моя психика не железная и еще после эллинов не восстановилась.
– И что оказалось-то? Что? – спросила я. Сейчас главное – не дать ей зациклиться на своем мнимом горе. Тем более и горя-то никакого нет. Так, одна ерунда надуманная.
– Оказалось, что никаких чувств у него нет, а кольцо – вовсе не символ его любви, а обычный защитный маячок, чтобы нас контролировать. Знай я об этом раньше, ни за что не повела бы себя, как полная идиотка, и не подвела бы всех нас! Никогда себе не прощу, что пошла на поводу у своих чувств! Вот теперь можешь…
– Могу что? – не поняла я.
– Можешь начинать меня ненавидеть!
От удивления я могла только глупо таращиться на нее, а вовсе не ненавидеть. Хотя, признаться по правде, обозвать ее очень хотелось. И «идиотка» не самое грубое, что пришло мне на ум в ту минуту. Но стоит ли пинать упавшего? Тем более она сама расстроилась не меньше.
– Жавурина… – тихо сказала я.
– Что? – вскинулась Юлка и с вызовом на меня посмотрела.
– Ну, ты и дура, Жавурина! – сообщила ей непреложную истину.
– Поясни!
– А тебе не приходило в голову, что Фонтей просто совместил полезное с приятным. Он же не знал, что ты закопаешь глубоко в сиськах то, что все нормальные люди носят на пальце. Но я его не оправдываю, а, как раз, наоборот. Достал со своими проверками и недоговорками! Учти, вину с тебя не снимаю, но дед виноват не меньше, а может быть и больше. С чувствами нужно разбираться в свободное время, а на работе заниматься делом и только им. Теперь скажи, какая муха тебя укусила? Зачем ты вернула ему кольцо?
– Как зачем, Ксюшенька? Как зачем? – захлопала своими бездонными глазищами Юлка. – Оно ведь не символ чувств… И вовсе не мне… Или… Или мне?
– Тебе, Жавурина! Тебе! Иначе он вполне мог бы отдать кольцо мне или Сильвестру, а получила его ты.
– Я такая дура! – простая истина дошла до Жавуриной, и она плюхнулась своей объемной пятой точкой прямо на мою кровать, заставив меня дернуться. Плечи прострелило, и я глухо застонала. – Прости-прости, Ксюшенька! На, поешь блинчики и сразу все пройдет!
Она подскочила с кровати, а мне на колени вновь водрузила тарелку. Не то, чтобы я была против десерта, но аппетит как-то пропал.
– И прекращай изводить Элазара! Он уже не молод, чтобы так переживать! – строго посмотрела на вмиг присмиревшую Юлку.
– Думаешь, он так из-за меня переживает? Я думала из-за войны, артефактов этих… А ушла, чтобы на глаза не попадаться и лишний раз не раздражать.
– Жавурина! Бестолочь ты моя любимая! По-настоящему заставляют переживать и нервничать только люди, которые нам небезразличны, все остальное условно. Даже апокалипсис. А Фонтею сейчас эмоции нужны, положительные.
– И, что ты предлагаешь?
– Для начала вам нужно поговорить и все выяснить.
– У-у-у-у… – скривилась Юлка. – Не могу я. Лучше вас с Кремером дождусь. На призывном пункте хоть и скучно, зато спокойно.
– Меня завтра выписывают, так что – не отвертишься! – зло сообщила я и вгрызлась в блин. Не пропадать же добру. Даже если его и пекла дурочка.
Глава 12
Умеет Жавурина вынуть всю душу, не хуже турронов с их артефактом. В результате, наша беседа продолжалась еще полчаса, и я выдохнула с облегчением, когда Юлка, доев свой последний блин, ушла. Поскольку больше из посетителей мой покой никто не потревожил, закрыла глаза и провалилась в сон.
Давненько мне ничего не снилось. Видимо, астральное тело уставало точно так же, как и физическое, и никуда не хотело улетать. Но не в этот раз.
Я парила в знакомой пещере. В разломах потрескивала жидкая лава, кругом сновали турроны, а их красный предводитель снова глумился над очередными жертвами. Да, жизнь не стоит на месте.
– Что делать с обездушенными магами, Повелитель? – спросил его мелкий геф.
– Гоните впереди войска. Пусть сработают в качестве щита. Люди не станут убивать своих.
– О, как вы мудры, Сильнейший! – туррон низко поклонился и, пятясь, отполз от красного демона.
– Приссступай! – приказал Главный.
«Ступай… Ступай…» – издевательски пропело за ним эхо.
Теперь на площадке стояли три т образных столба, и на каждом был распят человек. Три мага, три души. Похоже, их мучили уже давно. Тела пребывали в ужасном состоянии, но жизнь еще теплилась в них.
У подножья сновали низшие турроны, готовые выполнить любой приказ своего Повелителя. Сейчас они приволокли огромную бадью с водой и, зачерпывая из нее большим ковшом, окатывали пленников, в тщетной попытке вернуть им сознание.
– Больше лей! – приказал красный.
«Лей… Лей…» – дразнилось эхо.
Двое магов на крайних столбах были совсем плохи. Возможно, сознание к ним и вернулось, но сил поднять голову не хватало. Справа безжизненно висел совсем юный маг. Его темные волосы свисали грязными сосульками, закрывая лицо. Но, несмотря на это, было в нем что-то неуловимо знакомое. И не только в нем. На крайнем правом столбе томился, судя по дряблому телу и седой бороде, весьма пожилой маг. А вот в центре… Боже!
В момент моего узнавания маг пришел в себя. Он поднял голову и с ненавистью посмотрел на красного гефа.
– Филипп… – Повелитель выдохнул в лицо пленному его имя. – Отдай душу добровольно, и мы отпустим твоего мальчишку.
– Да, пошел ты! Тварь лживая! – просипел бывший верховный маг.
– Подумай! – продолжал искушать его красный. – Всего лишь душа в обмен на жизнь дорогого тебе человека. Или нам привести сюда рыжее человеческое чудо?
– Вам не добраться до Эвы, – улыбнулся Федорицкий-старший. Что с ним сделал плен! Гигант словно высох и уменьшился в размерах, но глаза его горели ненавистью. – И души вам моей не видать!
– Не добраться до Эвы? А это мы сейчас и посмотрим! Эй! Приведите Эвелину Седневу! – пророкотал голос главного туррона.
Сценарий повторился. Арка вспыхнула, и один из гефов притащил упирающуюся рыжулю. Поддельная Эва стенала и просила любимого Филиппа отдать им все, но… Федорицкий смотрел на лже-Седневу пустым взглядом, а потом и вовсе улыбнулся.
– Лишь тот, кто однажды потерял любовь, может оценить этот дар. Тот, кто видел душу в глазах любимой, не спутает ее ни с кем. Не знаю, как вы создаете двойников, но этому монстру не сравниться с моей Эвой! – на удивление четко и ясно произнес Филипп Федорицкий.
– Как ты с-с-с-смееш-ш-ш-шь! – прошипела поддельная Эвелина и, подскочив к магу, полоснула острыми когтями по впалому животу. Царапины тут же набухли кровью. Но бывший верховный лишь рассмеялся в ответ.
– Заприте их с сыном в камере! Еды не давать! Воды ровно столько, чтобы душа не покинула тело! Продолжим через несколько дней, – произнес красный, а его прихвостни спешно стали снимать Филиппа и юного мага, который смутно показался мне знаком. Как же, отлично знаком! Только видела я его в лучшие времена. Кирилл так и не пришел в себя.
Федорицких унесли, а на столбе тонко и хрипло застонал пожилой маг.
– Изменись! – приказал Повелитель Эвелине.
– Здесь все труднее поддерживать человеческий образ, – прохрипел туррон.
– Женский человеческий образ. Ты наша удача и надежда! – красный вожак внимательно наблюдал, как образ рыжули подернулся дымкой, и уже спустя несколько секунд рядом с ним стояла сухонькая старушка в фетровой шляпке и просторном кашемировом кардигане.
– Петруша, голубочек мой ненаглядный! – скрипучим голосом позвала поддельная пожилая леди.
– Клара… – простонал распятый маг, и я узнала его. Это был тот самый старичок из совета, которого Кремер проверял одного из первых. – Клара, милая! Беги отсюда…
Дальше я уже не слышала, меня подхватило, закружило, понесло и последнее, что я успела заметить – хищную улыбку лже-Клары и перстень с очень знакомым рубином на ее изуродованном подагрой пальце.
Очнулась в испарине. Тонкая рубашка неприятно липла к телу, а сердце так отчаянно стучало в груди, словно я в хорошем темпе пробежала несколько километров. Федорицкие живы и находятся в Хаме. Кроме них, там еще есть пленники. А тех, кто уже добровольно расстался с душой, турроны планировали использовать, как пушечное мясо. Сколько еще загадок скрывает это место? А перед глазами так и стояло кольцо из танталума со зловещим красным ромбом. И странный геф, меняющий внешность. Все его маски женские. Одна из них – Франа Кавецкая. Или это не маска, а настоящий облик выбивающегося за нормы туррона?
Нестерпимо захотелось увидеть Веста. Всего на секундочку взглянуть в его глаза, прикоснуться. Пусть даже к спящему. Хотя, рассказать о моем последнем астральном путешествии тоже хотелось неимоверно. Попробовала пошевелиться. Странно, но после Храма, боль в плечах как будто стала заметно меньше. И сил ощутимо прибавилось. Опустив ноги с кровати, попробовала встать. Получилось, хотя приходилось придерживаться за стены.
А вот надеть тапочки не вышло. Стоило немного наклониться, и головокружение усиливалось настолько, что я запросто могла упасть. Рисковать не стала и отправилась в коридор в чем была. Главное, дойти, увидеть и вернуться.
Продвигалась медленно, но уверенно. На холодные полы не обращала внимания. Плечи саднило, но не критично. Поэтому я радовалась, словно малыш, получивший конфету, когда за следующей дверью услышала знакомые голоса. Что-то в этом разговоре заставило меня остановиться и прислушаться.
– Нет! Мое слово – «нет»! – решительно и зло говорил Кремер. – Что еще вам не ясно?
– Послушай, я понимаю твою позицию и ценю твое мнение, но сейчас необходимо это сделать, – возразил ему Фонтей.
– Я люблю Ксению, и когда это произойдет между нами, то главной причиной будут чувства, которые мы испытываем друг к другу, а не магическая необходимость!
– Кто мешает вам, как ты говоришь, «сделать это» по двум главным причинам? – в голосе деда вновь сквозило ехидство, но говорил он как-то тихо и устало.
– Я не намерен поступать так с любимой женщиной! – стоял на своем Сильвестр.
– Как ты думаешь, почему женщины, у которых никогда не было плотской связи с мужчинами, не допускались в ряды охотников, даже если их магический потенциал был чрезвычайно велик? Не знаешь? А я тебе скажу! Неинициированный дар чародея нестабилен. Он в любой момент может скакнуть в любую сторону. И хорошо, если в большую. Но он может на какое-то время пропасть совсем, как случилось с Ксенией в разгар боя. Из-за этой ее слабости вы оказались уязвимы перед лицом врага, а ведь были… У девчонок были все шансы сделать этих крылатых уродов! Внучка только стала ощущать свою мощь. В идеале, ей хорошо бы родить. Тогда дар примет свою оптимальную константу, и никакое эмоциональное потрясение его не поколеблет. Но, заметь, я на подобное, даже не намекаю. Я прошу тебя лишь заняться с ней сексом. Простым обычным сексом, каким занимаются миллионы. Можно даже без последствий и обязательств! – закончил Фонтей.
– Что-о-о? Сексом? – взревел Кремер и тут же застонал.
– Тебе еще никто не разрешал вставать, – заметил Элазар. – Не нравится слово «секс»? Тогда просто трахни ее, совокупись, соверши половой акт. Выбери приемлемый для себя вариант названия.
А я прислонилась спиной к прохладной стене коридора и впитывала каждое слово. Так вот почему эллины меня почуяли – дар пропал в самый неподходящий момент. Тогда, когда я очень испугалась за Веста, не увидев его на привычном месте. И все, что нужно сделать, для того, чтобы больше не попасть в подобную ситуацию, всего лишь лишиться девственности, занявшись любовью с тем, кого я желаю с того самого момента, как увидела. Смешно. А Вест, как всегда, слишком порядочен и выдумывает какие-то совершенно ненужные препоны.
– Я не унижу любимую женщину подобными отношениями! – процедил Кремер.
– Я тебя умоляю! – хохотнул Фонтей. – Миллионы нормальных мужиков так унижают своих любимых по нескольку раз за ночь, в разных позах и с разной амплитудой проникновения. И, заметь, на утро ни женщина, ни мужчина не чувствуют себя униженными. Уставшими – да, униженными – нет.
– Магистр, вы сейчас специально переиначиваете все сказанное мной? С какой целью?
– Хочу, чтобы ты понял, что от одного полового акта зависят многие жизни. Возможно, судьба всей планеты зависит от него! – как-то слишком пафосно произнес дед. Я еле сдержала, рвущийся наружу смешок. – А ты слишком порядочен, мой мальчик. Поверь, не всегда это к месту. Иногда жизнь требует решительности. И не только жизнь! Женщине нужен герой, завоеватель и покоритель, а не слюнтяй, который не может вдохновиться даже на обычную дефлорацию.
– Я не стану заниматься с Ксенией сексом! – выдохнул Кремер. – Я люблю ее. Понимаете?
– Отчего же не понять? Понимаю! Тогда, займись с ней любовью! Туррон тебя побери! – заорал Фонтей так, что я отлипла от стены и схватилась за ручку двери. – Просто займись с ней любовью! Хотя бы ради ее жизни! Ты же хочешь, чтобы она выжила?
Закончить свою тираду дед не сумел, ибо в дверях появилась всклокоченная я.
– З-здрасти… – мило и вежливо поприветствовала своих мужчин. – О чем, собственно, речь?
– Как там у вас говорят? – усмехнулся Элазар. – На ловца и зверь бежит. И как много ты успела услышать?
– Достаточно, чтобы проникнуться важностью момента, – хмуро, но с достоинством изрекла я. Плечо уже нещадно тянуло. Едва доковыляв до кровати Кремера, буквально рухнула рядом, и тут же почувствовала его руки, прижимающие меня к телу.
– Что скажешь по существу? – ехидно полюбопытствовал дед. А вот это ты зря!
Несмотря на вновь обостряющуюся боль, нашла в себе силы лучезарно улыбнуться древнему чародею. Правда, теперь его с натяжкой можно было так назвать. Выглядел он весьма импозантно и представительно, как мужчина в полном расцвете сил. Не зря Юлка на него запала!
– По существу? – как бы задумавшись, переспросила я. – По существу, ты очень бодро размышляешь на темы любви и секса для человека, который предпочитает отойти в сторону, а не решать личные проблемы. А вот решать чужие тебе удается на славу, да?
– Ох, и язва ты, Ксения… – не то восхитился, не то обиделся Фонтей.
– Зато не бегу от личного. Предпочитаю бороться за то, что мне дорого. Всеми доступными средствами.
– Что ты предлагаешь? – прищурился он.
– Предлагаю тебе пойти пока погулять, – без обиняков заявила я, в упор глядя на деда. – Мне есть, что сказать вам обоим, но сначала я должна поговорить с Вестом. Не возражаешь?
С минуту Фонтей испепелял ее взглядом. Отчего-то злым и раздраженным. Но потом привычная ухмылочка искривила его губы.
– Ну… – заявил он. – Пойду пока погуляю!
И так он выделил это «пока», что зарождающиеся сомнения отпали сами собой – обиделся и обязательно отомстит. Мужчины! Столько лет живет, а все туда же! Лучше бы с Жавуриной разобрался, чем на слова дуться. Не могла я о таком говорить в присутствии старшего родственника. Ну, не могла! Тема-то интимная! И так щеки полыхают, как подумаю об этом. А сейчас мне предстояла не в меру порядочного Кремера наставить на путь истинный и сподвигнуть совершить то, что, между прочем, у меня лично будет впервые.
Дверь за чародеем хлопнула, а на моем животе чуть сжались пальцы, перетаскивая и бережно усаживая между длинных сильных ног мага. Сильвестр глубоко вздохнул, а потом шумно выдохнул в макушку, щекотно шевеля дыханием мои волосы.
А я чувствовала его близость и все больше паниковала. Господи, и с чего начать этот идиотский разговор? Никогда не думала, что когда-нибудь стану предлагать мужчине себя. Но, с обостренной порядочностью Кремера, боюсь девственность останется при мне до самой пенсии. Или, что там выплачивают магам, когда они уходят на заслуженный отдых? Хотя, судя по Элазару, покой им только снится. Надо будет поднять вопрос о социальных гарантиях, когда вся эта заварушка с гефами окончится.
Теплые губы коснулись шеи, а толпа мурашек, словно только этого и ждала, чтобы прокатиться теплой волной и поставить на теле каждый волосок дыбом. Очередное касание и мой прерывистый вздох.
– Три дня без тебя, как вечность… – прошептал Вест. – Серая и безрадостная…
– Живой… – выдохнула я, опираясь спиной на широкую грудь, впитывая его тепло каждой своей частичкой. Под пижамой чувствовались тугие повязки. Я даже думать не хотела о том, сколько боли ему пришлось испытать.
– Думал, больше никогда тебя не увижу, – вдруг признался он. – Только об этом и думал.
– А я, как увидела, что ты упал… – я отчаянно замотала головой. – Не хочу вспоминать. Для меня тогда весь мир померк, словно кто-то лампочку выключил.
– Наверное, тогда у тебя и изменился уровень силы. Резко изменился. Настолько, что слетел маскирующий полог.
– Я всегда на тебя слишком остро реагирую, – не сдержала смешка.
– Знаю, еще когда измеряли силу магии заметил, стоило мне подойти к тебе, и показания словно сходили с ума.
– Это ужасно! – застонала я.
– Со мною происходит нечто подобное. Только не с даром, а с сердцем. Вот послушай! – Он взял ладонь и приложил ее к своей груди, фактически вынудив меня обернуться и взглянуть ему в глаза. – Чувствуешь?
Сердце билось ровно, но очень сильно. Даже сквозь ткань пижамы я ощущала его толчки.
– Чувствую… – прошептала, не в силах отвести взгляд от его зеленых глаз.
– Как же я скучал по тебе… – и его теплые пальцы прикоснулись к моей щеке, ласково погладили кожу, спустились к губам. – Ксения…
Медленно, нестерпимо медленно и неумолимо он склонялся ко мне. Поцелуй легкий, свежий, манящий, заставляющий душу трепетать и по щенячьи скулить от нежности, углублялся, превращаясь в жадный и ненасытный. Когда не хватает воздуха, когда одно дыхание на двоих, а оторваться от своего мужчины равносильно смерти.
– Ксения… – снова прошептал, с тяжелым вздохом оторвавшись от меня.
– А… – Господи, дай мне сил и помоги найти правильные слова! – Ты меня совсем не хочешь?
Я зажмурилась. Вот, сумасшедшая! Самые правильные слова нашла! Правильнее и не придумать.
– Что-о-о? – протянул Вест.
Нет, нет! Вот даже и не спрашивай! Глаза все равно не открою! Просто не смогу сейчас увидеть там… Ничего не смогу: ни удивления, ни сарказма, ни веселья…
Но Кремер поступил иначе. Он чуть приподнялся, прижался ко мне со спины и многозначительно потерся. А я почувствовала…
– Очень хочу. С ума схожу, – честно признался он. Нет, никакого сарказма. Звучало вполне серьезно, а ощущалось весьма убедительно.
– Тогда… Почему?..
– Почему послал магистра? – спросил Веест. – Потому что не его это дело! А только наше! Личное!
– Нет, почему ты от меня отказываешься? – я все же открыла глаза.
– Отказываюсь от тебя? Нет, маленькая… – И пальцы снова гладят, очерчивая контур моего лица, спускаются на шею. А в зеленых глазах загораются искры. – Никогда не откажусь от тебя, слышишь? Просто, хочу, чтобы в тот момент, когда это произойдет, между нами ничего не стояло. Кроме наших чувств, разумеется.
– Ты ведь сейчас о Фране Кавецкой?
– Ксения, я бы не хотел… – он попытался отстраниться, но я не дала ему это сделать.
– Напомни слова своей клятвы, Вест!
– Что? Зачем тебе? Ксень, я не хочу стать причиной лишней боли…
– «Клянусь жениться на магине из рода Кавецких»? Так ведь звучала твоя клятва? – не слушая Кремера, я продолжала гнуть свою линию.
– Так.
– А теперь ответь на вопрос: маги – это люди?
– Люди! – хмуро буркнул Сильвестр. – К чему ты клонишь?
– К тому, что в роду Кавецких нет магинь, и ты свободен от своей клятвы.
– А Франа?..
– А Франа… Франа есть, да, – притворно огорченно произнесла я. Даже состроила скорбную рожицу, а потом рассмеялась. – Вот только беда в том, что это существо не человек! И магиней быть никак не может! А значит, даже если Франа и имеет какое-то отношение к роду Кавецких, то твоей невестой, согласно магической клятве, никак не может являться.
– И кто она, по-твоему? – Вот глупый, вместо того, чтобы радоваться, снова хмурится.
– А об этом я расскажу, когда Фонтей прекратит нас подслушивать и присоединится! – почти прокричала я, а для Веста прошептала: – Уверена, что не ошиблась.
Его теплая улыбка стала мне ответом.
Дверь, естественно, отворилась, и вошел Элазар. Нахохленный, недовольный, но по-прежнему ехидный. Он примирительно поднял руки:
– Ладно-ладно! Не смотри на меня так! Уличила, поймала!
– Еще! – потребовала я.
– Признаю, справляться с личными проблемами, даже если они твои, у меня выходит паршиво, а у тебя на порядок лучше. Довольна? – он обреченно вздохнул.
– Очень, посияла я и на радостях поцеловала Кремера в щеку.
– Рассказывай! – приказал дед, усаживаясь на стул. Всем своим видом он показывал, что тема извинений исчерпана, и больше к ней возвращаться не стоит. А все, что только что здесь произошло, к нему не имеет никакого отношения!
Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось. А вот потом я во всех подробностях рассказала им о моем последнем астральном путешествии.
Глава 13
Рассказ получился сбивчивым, но никто не перебил до самого конца.
– А потом я заметила кольцо у твари на пальце и вернулась обратно. – Я гулко сглотнула, пытаясь промочить пересохшее горло, и мне тут же всучили стакан с чем-то очень напоминающим морс. – Надеюсь не яд для той, кто слишком много знает? – плоско пошутила, за что получила два угрюмых и совсем недобрых взгляда, поэтому не нашла ничего лучшего, как уткнуться в стакан. В принципе, они узнали все, что я намеревалась им сказать.
Маги молчали, я пила. И только мои глотки и дыхание, звук которого усиливался стеклянными стенками, разбавляли тишину.
– Да-а, дела-а-а… – наконец произнес Фонтей. – О таком мне, признаться, даже слышать не приходилось. Надо же, туррон, меняющий личину! Они, конечно, мастера маскировки, но тут речь идет о магическом вмешательстве и целенаправленном создании определенной человеческой копии. Однако…
– Наличие кольца на пальце не доказывает, что это существо Франа, – тихо сказал Кремер. Он обнял меня крепче, и я чувствовала, что нужна ему. Именно сейчас, как поддержка и опора.
