Текст книги "Практика в преисподней (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Я не ищу себе оправданий, а лишь хочу предостеречь хотя бы сейчас, когда уже не связан магической клятвой.

Мир магов изменился давно. Он уже много веков не является таким, каким его пытаются представить. Те, кто гордо именует себя магами, тем самым возвышаясь над обычными людьми, оказались еще более подвержены человеческим порокам, чем те, которых когда-то они поклялись защищать и оберегать. Маги всего лишь люди, вдруг возомнившие себя богами. Именно на этой простой истине и играют иные, превращая нас в предателей. Гефы – так называли их древние, выискивают любые трещинки наших душ, чтобы вогнать в расщелину клин и превратить узкую полоску в бездну. И слабыми нас делают не только отвратительные стороны. Разумеется, в ход идут и они: зависть, жадность, злоба. Но в большей степени слабыми нас делают самые светлые чувства: дружба, преданность, любовь…

Да, любовь, мой мальчик. Именно она опаснее всего, потому что любящая душа беззащитна и доверчива.

Когда-то я встретил девушку, и моя жизнь разделилась на до и с ней. Я любил Анну. Нет, я люблю Анну, ибо мое чувство бесконечно, и оно не подвержено времени. С ней меня связывает все самое светлое, самое ценное: счастье, радость, твое рождение. А потом она забелела. Ты видел все и пытался помочь, но даже призрачная надежда таяла с каждым днем. И тогда пришел Кавецкий. Он предложил немыслимое, недопустимое для мага, преступное – отдать часть души, ради спасения жены. И знаешь, я бы отдал ее всю ради жизни Анны.

Как только я согласился, мне завязали глаза и, как слепого котенка, водили по бесчисленному количеству переходов. Дали выпить какого-то отвара и лишь затем сняли повязку. Храм и саму процедуру изъятия я почти не запомнил. Запомнил боль, разъедающую меня изнутри, и последовавшую за ней пустоту. Очередной провал памяти, и я очнулся у ворот нашего имения, сжимая в руке пузырек с заветным средством.

Но я не успел… Не успел! Я бежал к комнате Анны так быстро, словно за мной гналась магическая свора. Как только склонился над ее кроватью, любимая посмотрела на меня, и улыбка чуть тронула родные губы. «Встретимся в лучшем мире…» – прошептала она, а потом ее глаза закрылись навеки. Я почти физически ощущал, как душа Анны кружит надо мной, прощается, а потом исчезает, оставляя наедине с моим горем. Да, я все еще мог чувствовать теми остатками души, что так снисходительно оставили гефы.

Я даже не мог предъявить претензии, что меня обманули, потому что настойка, которую получил в обмен на часть своей души, действительно бы помогла твоей матери. Но случилось то, что случилось. Жена умерла, а я потерял возможность когда-либо с ней соединиться, потому что искалеченные души не поднимаются ввысь, а вынуждены вечно ползать под ногами у живущих. Я стал предателем, не получив ничего взамен.

Поначалу меня охватило отчаянье. Я замкнулся в себе, упиваясь своим горем, но потом вдруг понял, что нужно просто отыскать тот храм и попытаться вернуть души, в том числе и свою собственную.

Как безумный, я кинулся на поиски, перевернув гору древних свитков, обследовав все известные мне подпространства. С каждым днем жизнь все больше утекала из моего тела, потому что искалеченная душа больше не могла удержать ее. Но я не останавливался и продолжал поиски. Кавецкого с момента нашей роковой встречи я больше не видел. Он словно прятался от меня, избегая нашей встречи. Да и не было в ней никакого смысла, потому что Кшиштоф – не единственная магическая пешка на поле иных. Очень многие маги замешаны в предательстве человечества.

И я искал, и я нашел. Второй, и пожалуй, главной моей ошибкой стало то, что, не зная кому могу довериться, в Храм гефов направился один. Меня ждали, поэтому я так легко попал внутрь. А дальше последовало новое предложение: обменять отданную часть моей души на… сына! Я не мог так поступить и продолжал бороться с собой, с искушениями, под самыми страшными пытками.

Но однажды, когда в очередной раз ничего от меня не добившись, турроны бросили меня в крошечную подземную камеру, где невозможно было даже выпрямиться в полный рост, пришла она – Анна. Жена протягивала ко мне руки и звала, звала… А я тянулся к ней всем сердцем, всеми остатками души, и лишь долг перед тобой удерживал меня в этом мире. Я сказал ей, что не предам тебя, как уже предал наши чувства. «Он молод и силен, Марсий. Вест справится со всем, что выпадет на его долю, а ты нужен мне», – тихо, словно прошелестев, сказала Анна и исчезла.

Через несколько часов я предал и тебя, сын мой. Я дал магическую клятву соеденить тебя с Франой Кавецкой, не разглашать того, что от меня потребовали и не открывать местоположения Храма. Зачем бесполым гефам потребовалось бракосочетание магов? Ответа на этот вопрос я не знаю. Теперь лишь тебе дано это выяснить.

Письмо я пишу сразу по возвращению домой. Как только ты принесешь магическую клятву, согласившись вступить в брак, моя душа вновь станет целой. Мой жизненный путь окончен, как и окончена моя магическая клятва. От твоей клятвы, прости, освободить не смогу, потому что сейчас все еще связан клятвой, а потом перестану существовать в том состоянии, в котором мог сделать это. Но в одном из свитков Элазара я прочел следующее: «Не бывает обстоятельств, которые выше нас, бывают лишь моменты, когда мы проявляем недостаточно усердия». И знаешь, сын, я проявил недостаточно усердия. Теперь вся надежда на тебя. Я верю в тебя, ты справишься и найдешь выход.

Карту я начертил еще до того, как отправился в Храм. Оставляю ее тебе в надежде, что ты распорядишься ею во благо. Не доверяй никому, будь осторожен и знай, что, несмотря ни что, я все же любил тебя.

Прощай, сын.

Марсий Кремер.

Что ж, надежды не оправдались, но ситуация несколько прояснилась. Сильвестр еще раз проверил тайник, а потом, спрятав послание с того света во внутренний карман куртки, покинул родовой склеп Кремеров.

Болезнь началась давно, покрывая гнойниками внутренности магического сообщества, и лишь сейчас прорвалась наружу уродливой и страшной войной.

* * *

Фонтей Элазар уже час внимательно изучал наследие моего куратора, а мы сидели на диване и изо всех сил пытались не отсвечивать. Ладно-ладно! Это я старалась не отсвечивать. Даже дышать старалась через раз, а вот Сильвестр вольготно развалился на своей половине и спокойно пил кофе.

А самое обидное в создавшейся ситуации было то, что меня никто не торопился посвящать в тайны письма Кремера-старшего. Между прочим, я лицо совсем не постороннее! И вообще, это я узнала, что у них из-под носа чашу сперли! Обидно, знаете ли. Ты им тайны на тарелочке, а они?

– Первый храм гефов, – задумчиво почесал подбородок дед. – Не думал я, что он все еще существует. Его еще при извержении Везувия накрыло. Значит, не до конца…

– Я отправлюсь туда, – Сильвестр отставил чашку и весь подобрался.

– Письмо-то читал? – на физиономии Элазара появилась фирменная ухмылочка.

– Читал.

– Плохо читал! Схватили твоего отца, как только он до храма добрался. Значит, там уже поработали падшие маги. Марсий тебе дельный совет дал – осторожность и еще раз осторожность!

– А если проверить Кавецкого?

– Ты его лично сегодня утром проверял. Да и не похож он на идиота. Наверняка, сразу после совета залег на дно, – ответил Фонтей.

Все же его вечные подколки меня лично бесят! Нельзя прямо сказать, что ты задумал? Обязательно надо глумиться? А Элазар точно что-то задумал, я его успела изучить хорошо. А Сильвестра было жаль, он-то к чародею со всем уважением.

– Дед, хорош волну гнать. Выкладывай! – буркнула я и встала с дивана, чтобы отойти к окну. Не могу я так близко к Кремеру сидеть, волноваться начинаю, и, как следствие – плохо соображать.

– Нет у меня пока никаких соображений. Не-е-ет! – неужели я ошиблась? Нет, уголки губ Элазара дернулись вверх. Темнит, зараза магическая! И я, вперив в Фонтея взгляд, демонстративно сложила на груди руки.

– Дед!

– Что? – он невинно похлопал глазами. Ну, Иннокентий Смоктуновский, не меньше! – Идти в Храм надо, а вот одному туда соваться не стоит.

Ясненько-понятненько все с ним! Вот же сваха доисторическая! Ни одна война не исправит поганого чародейского характера! Сводня в фиолетовом – вот он кто! Заметив мое негодование, дед все же снизошел до некоторых объяснений, хотя, полагаю, что многие свои мысли все же утаил.

– То есть, предлагаешь собрать экспедицию? – спросила я, продолжая буровить деда взглядом. Кремер скривился, и я была с ним, в общем-то, солидарна.

– Такие места не терпят толчеи, а вот напарник, способный во время протянуть руку помощи, очень бы пригодился, – Фонтей задумчиво крутил в руке фигурку туррона. – Нам бы зрячего найти, только где? Выродились нынче маги.

– С этим проблема. Последний истинный зрячий умер еще до рождения моего деда, – просветил бывший куратор.

– Дар редкий даже для чародеев. Н думал, что получится воплотить его на Земле, но, видимо, чего только в генах не намешали. Можно попробовать создать экземплярчик, – глаза Фонтея загорелись предвкушением.

Ну, уж нет! Хватит нам создавалок! С этими бы разобраться.

– Вы мне ничего рассказать не хотите? – вот в этот раз я не шутила и уже ничего не домысливала. Я хотела получить всю информацию, которой располагали мои мужчины. Да, черт побери! Мои мужчины! И дед мой, и Кремер, как бы он не гнал от себя эту мысль.

– Ксения, – осторожно окликнул меня бывший лорд куратор, но смотрела я на деда.

– Хорошо, – вздохнул Фонтей. – Что ты хочешь знать?

– Все, что знаешь ты. Все, что знает об том Сильвестр! Я хочу знать о гефах, наследстве Кремера, войне и древнем храме все! Для чего? А я скажу! Скажу! Чтобы сделать свои собственные выводы из полученной информации, потому что ваши очень часто оказывают ошибочными.

Кремер вздрогнул, когда я впервые назвала его по имени. Привыкай! Потому что отказываться я от тебя не намерена! И прятать голову в песок, как это делаешь ты, я тоже не буду!

Элазар ухмыльнулся, вопросительно взглянул на Веста и, видимо, получив молчаливое согласие, протянул мне письмо. Читала я долго, вникая в каждую строчку, несколько раз пробегая глазами каждое предложение, смахивая злые слезы. Что за человек такой этот Марсий? Жена к нему, видите ли, пришла! Да хоть три жены! Но как можно предать родного сына? Хотя, ведь мы говорим о Марсии. Он смог оставить, фактически бросить старшего, который родился от нелюбимой женщины, но ведь был его плотью и кровью! Практически не общался с внуком, позволив тому вырасти напыщенным снобом, а в довершении всего подставил ребенка от любимой женщины. Бог ему судья. О мертвых не говорят плохо, а вот Сильвестру я ужасно сочувствовала. Более того, ясно поняла, что не отдам его никакой Кавецкой, огражу от всего плохого, если надо – закрою собой и никогда-никогда не предам!

– Ты… плачешь? – его тихий голос вывел из транса, в который ввели меня мысли. Я даже не заметила, как он подошел ко мне, встав почти вплотную.

– Нет, просто что-то в глаз попало, – соврала я, передавая ему письмо.

Да, что же он стоит так близко? И дышит… И смотрит… И я не могу оторвать от него глаз. Как в замедленной съемке, его рука поднялась и дотронулась до моей щеки. Слезы он мне вытирает, что ли? Еще чего не хватало!

– Назови меня по имени, – вдруг попросил он.

– Сильвестр… Вест… – прошептала я.

– Еще! – потребовал лорд бывший куратор.

– Вест. Вест! Вест!!! – и с каждым словом словно рушился барьер, который мы сами воздвигли между нами.

– Ох, ладно. Война и какие-то гефы подождут, раз такое дело, – ядовито хмыкнули на заднем плане. Но кто слушал Элазара? В конце концов, именно этого момента добивался старый пройдоха. Получите и распишитесь! – Я чуть позже зайду. У вас пять минут! Слышали?

Слышали, конечно. В прошлый раз у меня была минута личного счастья, а сейчас целых пять. Прогресс, однако.

– Ксения… – почти простонал Кремер, а я не в силах сдерживаться сама потянулась к нему.

Не могу без него, без его тепла, без колючего взгляда. Он нужен мне весь, со всеми магическими тараканами. Дайте, а с остальным разберусь! И я отчаянно приникла к его губам, а Вест ответил и подхватил, прижимая к себе. Обхватила его ногами и целовала, целовала…

Не было такой силы, чтобы разъединить нас. Всего пять минут. Это так много и так мало, но как же бьется сердце, как тянется и плачет душа. Нет, совсем не от горя. Она плачет от счастья, потому что я чувствую отклик. Да, я потеряла частичку себя. Давно потеряла, безвозвратно. Но место не осталось пустым, его заполнила частичка души Веста. И пусть Кавецкие катятся к своим турронам! Кремер мой! А мы, Фонтеи, своего не отдаем… Или отдаем? Нет, не отдаем! Лично я не отдам никому!

И снова губы, прикосновение, одно дыхание на двоих и отчаянная надежда на лучшее, что теплой волной разливается внутри, рождая уверенность, решимость.

– Я никому тебя не отдам, – шепчу ему.

– Я никогда не откажусь от тебя, – слышу в ответ, и мне этого достаточно, потому что я стану бороться за этого мужчину, кто бы не стоял на моем пути. Даже… Даже если это окажется он сам.

– Ксения… – хрипло выдохнул Вест, еще теснее прижимая мою щеку к гладкой коже его куртки. А под ней так отчаянно бьется сердце. Его сердце, и бьется оно для меня.

– Что происходит, когда нарушается магическая клятва? – все же озвучила мучавший меня вопрос.

– Маг просто перестает существовать. Совсем. Не только тело, но и душа. Он словно растворяется в пространстве, распадается на атомы, чтобы никогда уже не собраться воедино. Мне жаль, что…

– Не смей! Элазар считает, что любую клятву можно обойти. Значит, мы станем искать пути отхода, а пока… Пока нужно попасть в храм.

– Ты туда не пойдешь! – серьезно так сказал, а я… я улыбалась.

– Пойду, – просто ответила бывшему лорду куратору. – Потому что теперь куда ты, туда и я. Хоть гони!

– Ты! Туда! Не пойдешь! – ишь ты, прямо цедит каждое слово. Испугалась ли я? Не дождется.

– Вест… Вест, – дотронулась пальцами до его колючей щеки, удовлетворенно жмурясь, услышав его рваный выдох. – Давай решим это чуть позже. Пожалуйста. У нас пять минут.

– Нет, Ксения.

– Нет?

– У нас вся жизнь, только нужно немного постараться.

– Вижу, вы поладили, – конечно, Фонтей хоть и предупреждал, но появился совсем неожиданно. Просто возник в кресле, положив ногу на ногу, в своем любимом темно-фиолетовом костюме. А в руках трость с ручкой в виде головы Перси. – Я рад. Отметим?

На столике появилась пузатая бутылка с чем-то коньяком и большой графин чего-то ярко-желтого. Себе Элозар медленно налил янтарную жидкость, а в два бокала плеснул другого напитка.

– Детям сок, – сообщил старый интриган и лукаво нам подмигнул. – Ну, за вас!

Глава 6

Сок мы, конечно, выпили. Более того, где-то в глубине души я даже была благодарна Элазару за то, что он заставил нс сделать эти шаги друг другу на встречу. Но наши пять минут закончились, а проблемы остались. Разве может существовать любовь в мире, который почти мертв? Бытие которого условно и висит на волоске? Нет, сначала нужно спасти все то, что мне дорого с детства и уж потом разбираться со своими чувствами. Впрочем, если Кавецкие действительно окажутся камнем преткновения, то полезное вполне можно совместить с чертовски приятным.

– Можешь считать, что ты добился своего, – сказала деду. – Я отправлюсь в храм с Вестом.

– Нет! – категорично заявил Кремер.

– Нет! – вторил ему Фонтей. Что-то моя интуиция стала давать сбои. Разве не добивался он того, чтобы мы отправились в храм вместе?

– Поясни мне, что ты имел в виду, когда говорил о том, что Вест не должен соваться туда один? – игры закончились.

– Ксения, я имел в виду то, что храм просто опутан древней и современной магией. Не зря мы заговорили о зрячем. Без подобного дара проникнуть внутрь незамеченными будет весьма затруднительно, – пояснил мне дед. – Неужели ты подумала, что я даже в самых страшных мыслях смогу отпустить тебя в такое рискованное путешествие?

– А другие, значит, могут? Те отцы и матери, чьи дети возвращаются с пустым взглядом? Знаешь, дед, я тебя, конечно, люблю, но сейчас ты в корне не прав! – Элазар нервно поерзал, но не возразил, и тогда я обернулась к Кремеру. – А тебя я одного туда, вообще, не отпущу, понял? Если с тобой что-нибудь случится, то я все равно жить не смогу, так уж лучше там… Вместе…

И вся выдержка моя кончилась. Вот просто лопнула, как мыльный пузырь. Я всхлипнула и уставилась в окно. Уж лучше смотреть на небо сплошь затянутое свинцовыми тучами, чем на их виноватые физиономии. Мужчины! Решают они! А меня спросить не надо? Ксюшенька немая, тупая и незрячая?

«Незрячая… Незрячая…» – эхом пронеслось в голове.

Перед глазами ясно встала картина: столовая, прыщавый проклятийник, насылающий на Глеба темную колдовство и мы с Юлкой, вцепившиеся в нашего домработника. А ведь тогда Едемский утверждал, что увидеть подобную магию невозможно. Но я видела! И, кажется, Юлка тоже. А Глеба это даже не удивило. Странно!

– Ксения… – ладонь Кремера легла на плечо, отвлекая меня от мыслей. – Прости, но ты нас тоже должна понять, мы очень за тебя волнуемся.

– А я волнуюсь за вас! Это же естественно. Нам нужно все хорошо продумать и подключить того, кто сможет помочь и кому мы могли бы доверять, – выдохнула и облокотилась спиной на широкую грудь Веста. Его рука тут же казалась на моем животе, прижимая еще теснее.

– Вряд ли мы можем хоть кому-то довериться сейчас, малышка, – хрипло выдохнул он куда-то мне в макушку. – Даже ментальные проверки не дают никакого результата.

– Я уверена, что могу доверять вам, и Юлке с Юркой, и Глебу, и даже старому Ахею, а это уже немало! – возразила я, разворачиваясь в руках Кремера.

– Немало, – не стал спорить он и улыбнулся. Как же улыбка преображает его лицо! Оно словно наполняется сиянием, делая его самым красивым мужчиной на Земле.

– А ты, что думаешь? – спросила у Фонтея, который странно помалкивал, качая ногой и внимательно следя за бликами на начищенных туфлях.

– А я думаю, дитя. Просто думаю, – еще более подозрительно изрек дед. – Вы оба пока не готовы для похода в храм, а я не смогу составить вам компанию, как бы не стремился, потому что первородную кровь охотника любой геф чувствует на уровне врожденных инстинктов.

– Но, тогда и Ксюхе нечего там делать! В ней ведь течет вша кровь! – напомнил ему Вест. Ничего у тебя не выйдет, дорогой! Можешь даже не пытаться! Видимо, именно решимость и увидел в глазах Элазар, когда внимательно посмотрел на меня.

– Она рождена на этой планете. Следовательно, поставить блок, усложняющий для иных ее обнаружение, не составит труда, – Фонтей вздохнул. – И потом, за ней лучше присматривать, находясь рядом, а не отвлекаться на ее партизанские вылазки. Ксения все равно последует за тобой, уж я-то знаю. Сам бы так поступил.

Кремер хмыкнул и его сильнее обнял меня.

– В этом, определенно, есть логика, – согласился он.

А у меня ни на секунду из головы не выходил Глеб. За последнее время, я уже как-то привыкла прислушиваться к себе, и сейчас что-то мне подсказывало о важности того события. «Видеть… Зрячие…» – хмм!

– Зрячие – это ведь те, кто видит магию, в любом ее проявлении? Я правильно поняла? – вопрос давно вертелся на языке, но кроме отрывочных сведений из вводного курса и краткого рассказа Едемского, я о подобных магах не знала ничего.

– Не только. Зрячие видят следы магического вмешательства и вполне способны распознать наложенные чары, – просветил дед.

– А я могу быть зрячей?

– Ты?!

– Ты?!! – два вопроса вырвались и полетели в меня одновременно, а два удивленно-негодующих взгляда сошлись в одной точке. И этой точкой стала я, чувствуя себя мишенью на стрельбищах.

– Я! А что тут такого? – и мне пришлось им все рассказать о том случае в столовой.

– Значит, там была Жавурина и племяш Ахея? – переспросил Кремер, а я деловито кивнула.

– Вообще-то, там еще много кто был, но само проклятье видели лишь мы втроем.

– Странно, – задумчиво произнес Элазар и щелкнул пальцами.

У витражного окна материализовалась большущая кадка с высоким пышным фикусом. На дворе война, а он развлекается! Цветочки решил разводить!

– А теперь смотри, Ксения! Внимательно смотри! – Фонтей простер к фикусу руку, и листья на растении на глазах стали желтеть и сворачиваться.

Губитель природы какой-то! Спрашивается, зачем создавал, если сразу разрушил?

– Видела? – не унимался чродей.

– Видела! Зачем убил хороший цветок?

Фонтей щелкнул пальцами, фикус вновь распустил свои листочки и зазеленел. Никак не привыкну к чудесам!

– Проклятье видела?

– Эм… Нет, видела только как погиб цветок, а потом ты его оживил.

– Значит, зрячая не ты, а кто-то из твоих друзей. Причем дар очень сильный, раз маг смог транслировать его двум стоящим рядом.

Это что же, получается? Моя Жавурина – сильный маг с редким радом? Не зря ее выбрало кольцо такого сильного мага! Хотя, теперь мне подобный выбор уже не казался бонусом. Нет никакой радости в том, чтобы таскать на пальце чью-то душу застывшую в камне. Бр-р-р! Глеба я в расчет не брала, ведь его магический потенциал был совсем крошечным, но, похоже, так считала только я.

Уже через несколько секунд в кабинет Кремера вошел молодой человек в форме посыльного, и Элазар его попросил:

– Вот что, парень, доставь-ка мне сюда по-быстрому Юлку Жавурину и…. Как там его фамилия? – дед вопросительно взглянул на Кремера, но тот лишь пожал плечами. Я, к своему стыду, тоже не знала фамилии Глеба. Вот так всегда, неприметными людьми мало кто интересуется. Но ведь он не просто человек, а еще наш с Юлкой друг! – А не важно! Уборщика Глеба знаешь?

– На третьем этаже в общежитии живет, – подсказала я, пожалуй, все, что знала.

Посыльный брезгливо сморщился, но все же кивнул Элазару.

– Так вот, доставь их обоих. Быстро! И чтобы ни одна душа! Понял?

Ох и жути дед на паренька нагнал. Молодой маг отчаянно закивал и попятился к двери.

– Я могу идти? – тихо спросил он.

– Ты можешь бежать. Причем, так быстро, как сможешь! Усек? – напутствовал его Фонтей, и посыльный поспешил удалиться.

Значит, чародей Глеба со счетов не сбросил, решил проверить и подругу, и нашего домработника. Что ж, нужно использовать все, что может помочь победить гефов.

– Теперь с вами… – Фонтей улыбнулся. Гадость задумал, нутром чувствовала, но проведение спасло.

Дверь распахнулась, и ввалился Едемский. Юрец был взволнован. Он то и дело поправлял челку, а его левый глаз нервно дергался.

– Великий магистр, позволите? – решился спросить у своего нынешнего идеала.

– Заходите, юноша. Заходите.

– Я привел отца и сестру, как вы просили. Могу я их пригласить?

– Разумеется. Зовите их, мой друг, – внимание Фонтея переключилось на гостей. Я тихонько выдохнула, снова устраиваясь на диванчике рядом с Кремером, а Юрка расплылся в запредельной улыбке от подобного к нему обращения со стороны кумира.

Через несколько секунд в кабинет вошел мужчина и уже знакомая мне из сна девушка. Отец Едемского производил впечатление. Высокий, статный, со слегка посеребренными висками. Смотрел прямо на Элазара и ни разу не отвел взгляд. Надо признать, и дед изучал мага с интересом.

А вот Тана, которую привел Юрка, очень отличалась от той Таны, которую мне довелось видеть в храме турронов. Не во внешности дело. Это была все та же красивая, стройная шатенка, но вот ее поведение, взгляд, опущенные плечи и какая-то безысходность во всем облике, резко отличали ее от той дерзкой, самоуверенной притворщицы.

– Позвольте представиться, я… – начл говорить Фонтей, но Едемский-старший его перебил.

– Нет необходимости. Вряд ли найдется хоть один маг, не знающий Эзура Элазара Фонтея. А уж результатами ваших трудов восхищаются и пользуются многие поколения магического сообщества, – произнес гость.

– Да, уж. Пользуются, – скептически усмехнулся чародей.

– Позвольте мне представиться. Едемский Григорий Демидович, ваш покорный слуга, – он кивнул деду. Да, похоже, в семье Юрки традиции крепки. Чувствуется даже по манере разговора его предка, по его поведению. – Я отец этого оболуса. А это моя дочь – Тана.

– Не стоит называть столь блистательного отрока оболтусом. Я нахожу, что ваш сын образован, любознателен и правильно расставляет жизненные приоритеты, уважаемый Григорий Демидович. Что, я вам скажу, весьма похвально для юноши его возраста. Присядем? – Элазар щелкнул пальцами, и около стола появились три стула с высокими спинками.

– Благодарю вас, – Едемский-старший сел первым, а потом кивнул детям, и те последовали его примеру. – Итак, речь пойдет о моей дочери Тане. Я верно понимаю?

– Не совсем. Скорее, речь пойдет о семье Апехтиных. Вы же их знаете, не так ли? – дед вопросительно взглянул на гостя, дождался кивка и только тогда продолжил: – Хорошо. Значит, вы мне все и расскажете. Подробно, не упуская никаких мелочей.

– О чем собственно, рассказывать? – озадачился Юркин отец. – Даже, право, не знаю. Апехтины наши соседи. Юрий с раннего детства был дружен с Алексеем Апехтиным. Их род хоть и древний, но за последние века практически утратил магию. И я не одобрял сближения Алексея с моими детьми. Особенно, с Таной. Вы ведь понимаете меня? – Григорий Демидович посмотрел на Элозара.

– Признаться, нет. Как может повлиять наличие магического дара на отношения между людьми? – сдержанно спросил дед. Чародей был серьезен. Даже опечален, но собеседник не понимал его состояния.

– Людьми? Магами! Разве не долг каждого мага приумножать дар в каждом последующем поколении? – разгорячился Едемский-старший.

– Оте-е-ец! – сдавленно простонал Юрка. Щеки его полыхали румянцем. Да, его положению не позавидуешь. Он-то, в отличие от родителя, знал, как Элазар относится к разделению общества на одаренных и неодаренных.

– Разве я не прав? – не вник предупреждению тот. – Апехтин просил руки Таны для своего Алексея. И я отказал ему и быстро нашел для дочери жениха из более перспективного рода.

– Ты отказал Вениамину Сергеевичу? Отказал? – воскликнула Тана Едемская. – Ты же сказал, что все было в точности до наоборот! Что это он был против нашего брака!

Фонтей закашлялся, пряча усмешку в ладонях. Перед нашими глазами раскрывались не самые приятные тайны Юркиной семьи.

– Не имеет значения, – возразил Григорий Демидович. – Я выбрал тебе приличную партию, и ты, как послушная дочь, согласилась с моим выбором.

– Я не соглашалась… – прошептала девушка. – Меня просто никто не спрашивал.

– Что ты хочешь этим сказать? – взгляд родителя стал колючим. Даже я поежилась, теснее прижавшись к Весту, и выдохнула с облегчением, когда его ладонь накрыла мою.

Ответить Тана не успела. Заговорил Фонтей, и он был крайне недоволен.

– Долг каждого мага, как человека, обладающего даром, спасать тех людей, которые этим самым даром не обладают. Порой ценою своей жизни, а порой, даже ценою собственной души. Мне стыдно, что человек, воспитавший такого достойного сына, так узко мыслит, и так преступно эгоистично смотрит на мир, – произнес дед. – Сильвестр, я бы попросил тебя проверить Григория Едемского.

Кремер поднялся и жестом пригласил ошарашенного мага проследовать за ним.

– Что значит «поверить»? – напрягся маг.

– Видите ли,  некоторые из магов, чьи представления о личном предназначении сбились, подобно вашему, посчитали для себя не только отстраниться от неодаренных людей, но и заключить союз с гефами, – довел до его сведения Фонтей.

– Не понимаю…

– Вы их называете иными. Вот магистр Кремер и проверит целостность вашей души, а заодно, вы ему поведаете все, что знаете о подозрительных, на ваш взгляд, событиях в магическом сообществе. Теперь, надеюсь, вы меня поняли?

– Понял! – произнес Едемский,, поднимаясь со стула. Красивый все-таки мужчина, жаль, что общественное мнение так на него повлияло. – И, знаете, я с радостью пройду проверку. Ни в делах моих, ни в поступках, ни даже в мыслях нет ничего преступного. И я горю желанием доказать это.

– Вот и славно, – улыбнулся Фонтей. – А я пока поговорю с вашей дочерью.

Григорий Демидович кивнул и вышел вслед за Кремером.

– Ну, то же, юная леди. Теперь, когда вашего грозного отца рядом нет, может быть, вы прольете свет на всю эту историю? – спросил у девушки дед.

– Скажите… – взволнованно прошептала Тана. – Алексей… Он жив?

– А что, есть сомнения? – взгляд Элазара стал внимательным и цепким. Даже от меня не укрылось то, как побледнела девушка. Ее губы задрожали.

Фонтей материализовал стакан воды и протянул Юркиной сестре.

– Вот. Выпейте, Тана. И расскажите мне все, что знаете. Поверьте, от вашего рассказа зависит судьба вашего любимого. Я не ошибся? Вы ведь любите Алексея Апехтина?

Она приняла стакан и жадно отпила несколько глотков. А потом решительно вскинула голову.

– Да, я люблю Алешу. Всегда любила, сколько себя помню. Его невозможно не любить. Когда отец сказал мне, что Вениамин Сергеевич против нашего брака, я растерялась. Алекесея с тех пор не видела. Да и не было такой возможности. Меня фактически заперли дома и следили за каждым шагом, – начала рассказывать Тана.

– Чертовы маги! – не удержавшись, выдохнула я. Значит, их девицам случки по родословным тоже не по вкусу. Хоть это радует.

На меня укоризненно посмотрели дед и Юрка. А девушка снова сделала большой глоток из стакана и шумно выдохнула.

– Потом папа объявил, что нашел мне жениха и скоро состоится моя свадьба. Я устроила скандал, но сделала только хуже. Меня перестали выпускать из имения и приставили охрану, – продолжила она.

– И вы смирились с решением отца? – спросил ее Элазр.

– Нет, что вы! – Тана изо всех сил замотала головой. – Я бы никогда не отказалась от Алеши! Никогда! Слышите?

– Тогда я ничего не понимаю.

– У нас с ним была небольшая тайна. Еще с детства. В нашем саду растет дуб. Большой такой, толстый. Ему, наверное, не один век. С одной из сторон, почти у корней есть глубокая трещина. Ее почти незаметно, потому что над ней нависает сучок. Так вот, в этой трещине мы иногда оставляли друг другу послания и даже небольшие подарки. Начиналась все как игра, но мы часто этим пользовались. С тех пор, как меня заперли, не проходила ни дня, чтобы я не проверяла тайник. И никогда ничего не находила. Но однажды там появилось послание. Алеша писал, что обстоятельства против нашего счастья, но он никогда от меня не откажется. Писал, что жить без меня не может. А в доказательство оставил кольцо своей матери и просил верить ему и жать.

– И тогда вы решили усыпить бдительность отца?

– Да, я решила сделать вид, что смирилась и стала готовиться к ненавистной свадьбе, – подтвердила догадку деда девушка.

– Танка, прости меня! Я же не знал! – Юрка смотрел на сестру виноватыми глазами.