Текст книги "Практика в преисподней (СИ)"

Автор книги: Ольга Райская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Теперь уже не причем. Нравишься ты ему. Очень, но против Кремера у него нет ни единого шанса. Это я как женщина вижу. Вы с магистром, когда смотрите друг на друга, между вами словно разряды электричества возникают.

– Наверное, – немного смущенно пожала плечами я. Врать и лукавить никогда не умела, хоть порой и мечтала научиться. – Юрка замечательный. Он мой друг. И, возможно, у нас с ним был бы шанс, но только в том случае, если бы Веста никогда не существовало. Он для меня, как для тебя Алексей – один во всем мире.

– Понимаю. – Едемская резко сменила тему. Об Апехтине говорить не хотела. Оно и правильно. Зачем расстраиваться, когда есть надежда, и не исчерпаны все возможности спасти молодого мага? – Я неплохо рисую, к утру попробую изобразить пещеру и фигурки.

– Было бы здорово. – Разговор явно подошел к концу. Мы исчерпали все темы, которые нас связывали.

– Ну… – робко попятилась к своей двери Тана. – Я тогда пойду, помогу брату. Увидимся утром.

– Увидимся, – ответила я и зашагала в наши с Жавуриной хоромы. Мне предстоял еще один не самый приятный разговор.

Юлка обнаружилась в гостиной. Она смотрела магические новости и что-то взбивала венчиком в большой пластмассовой миске. На экране молодая магиня брала интервью у одного из командиров мобильных магических отрядов. Речь шла об успешно проведенной операции. Мужчина рассказывал о боевых действиях и спасенных пленниках. Только после этого я обратила внимание на место, где проходил разговор.

За спинами магов, между металлическими столбами была натянута достаточно крупная, толстая сетка рабица, поверх которой в несколько рядов зафиксировали колючую проволоку. Господи, как концлагерь! Не хватает только лая собак и вышек, со стоящими на них, вооруженными до зубов часовыми. Только вот вместо заключенных внутри периметра бродили люди, в основном – мужчины, с абсолютно пустыми глазами. Они сидели, лежали, стояли или просто бесцельно слонялись, сталкиваясь друг с другом. И, кажется, никого из них это не волновало – просто расходились, как два биллиардных шара, отскочившие друг от друга при ударе.

– Это называется полное изъятие души, – мрачно констатировала факт Юлка и отчаянно заработала венчиком, словно виноватым оказалось тесто, а вовсе не гефы. – Мочить этих гадов надо, Ксю! Сюда бы огнеметы с напалмом! Они и у людей души изымали. Оставляли совсем крошку, чтобы человек рассудок не терял и создавал видимость привычной жизни, а у этих бедолаг все выкачали…

– Сволочи! – вздохнула я, усаживаясь рядом.

– Согласна. Смерть захватчикам! – Жавурина воинственно потрясла миской.

– Смерть, – без энтузиазма согласилась я и застыла.

Как раз за спинами командира и журналистки, ссутулившись и шаркая ногами, брел тот самый старичок-маг из моего второго астрального посещения храма. Значит, он купился на маскарад туррона и добровольно отдал душу. Дурак!

Словно подслушав мои мысли, Юлка выдохнула:

– Фиг им, а не моя душа! Пусть уж лучше Зар забирает ее с потрохами.

– Кстати, о Фонтее, – я замялась и откашлялась.

– А что о нем говорить? Я его не брошу, даже если ты против! – и Жавурина с вызовом на меня посмотрела.

– Я не против, Юлк. Прости меня. Пожалуйста! Просто стереотипы так давили! Он дед мой, я его приняла, а ты подруга, и ровесница, и вдруг…

– Зар любому юноше сто очков вперед даст! – воскликнула она. – Знаешь, какой он?

– Избавь меня от подробностей! – поспешно ответила я. Юлка надулась и замолчала. – То есть… Я не это хотела сказать. Ты по-прежнему можешь мне рассказывать все, только, умоляю, без интима. Он все же мой родственник.

– Можно подумать, кто-то тебе собирался рассказывать про «сколько раз и что ощутила», – буркнула Жавурина, а я почувствовала, как предательски вспыхнули щеки. – Просто хотела сказать, что Зар молод душой, энергичен, интересен и совершенно восхитителен! Поняла?

– А то! – спешно согласилась с ней. – Я об этом и без тебя давно знаю. Рада за вас! Очень! Но у меня просто язык не повернется называть тебя «бабушкой»!

Ой… Меня смерили настолько негодующим взглядом, что даже как-то не по себе стало.

– Вот и дальше пусть не поворачивается! – выплюнула Юлка. – А если вдруг шевельнется, чтобы такое произнести, пусть прилипнет к небу, иначе я сама его туда прилеплю! «Бабушка»! Хмм…

– Ладно-ладно! Мир! – закричала я, поднимая руки.

– То-то же! Сейчас отбивных в кляре нажарю, и будем ужинать, – уже вполне лояльно ответила она.

– Боюсь, не получится. Планирую ночевать в другом месте, – посмотрели на меня строго. Пришлось спешно добавить: – Но готова взять ужин сухим пайком!

– Ладно, будет тебе сухой паек, – ответила Жавурина, поднявшись с дивана. – Иди, собирайся, раба любви!

– От рабы слышу! – съязвила я, поспешно сбегая в свою комнату.

Душ принимала по-спартански быстро. Тяжело вздохнула, посмотрев на несвежий комплект моего лучшего белья, который я так и не успела показать Весту. Минуту раздумывала, не вычистить ли его магией, но все же отбросила эту идею и натянула привычный спортивный комплект. Главное в конфете, не обертка, и даже не сладость, и вовсе не начинка, а суть. Как ее не изготавливай, как не заворачивай, она все равно останется конфетой. Вот и у меня будет точно такой же принцип: главное, что мы любим друг друга, а остальное обязательно приложится, если очень постараемся.

Джинсы, футболка, толстовка, куртка… Потянулась за любимой бейсболкой, которую предпочитала носить козырьком назад, и запрыгнула в кроссы. В карманах уместились зажигалка, отвертка, мобильник и перочинный нож, подаренный отцом еще в школе. Не бог весть какое оружие, а против гефов и вовсе, как зубочистка, но с ним все же спокойнее.

А через секунду случилось дежавю. Я опять кралась по коридору, отчаянно молясь, чтобы меня не застукали. И снова вожделенные три шага до двери, и голос…

– Далеко собралась? – Юлка стояла в дверях кухни и держала тарелку с ароматными, хорошо прожаренными кусочками мяса.

– Юлк, ну, не удобно мне к мужчине со своей едой…

– Мужчина, если он, конечно, настоящий мужчина, всегда рад доброй, хорошо приготовленной отбивной. Так что бери и не выделывайся. Вам с Вестом обязательно хорошо поесть нужно. Завтра силы пригодятся.

С тяжким вздохом поплелась за тарелкой.

– Доброй ноченьки, дорогая, – ехидно пропела Жавурина. Ну, точно! Фонтей разносчик опасного вируса! Вон как Юлка быстро его замашки перенимает.  Но я в долгу не осталась! Нет!

– И тебе доброй, пожар чресел моего деда!

Рассмеялись обе. И, пока подруга не надумала на меня обидеться, я поспешила к выходу.

– Ты дурно воспитана, но, на правах старшей родственницы, я займусь этим досадным упущением сразу, как только закончится инопланетный дурдом! – прилетело мне в спину. Пусть помечтает, чего уж там!

И, мурлыкая песенку, я направилась к лифту.

* * *

Дверь в апартаменты Кремеров оказалась чуть приоткрыта, но ради приличия я все же стукнула пару раз.

– Заходи! – откуда-то из глубины раздался голос Веста. – Располагайся! Я сейчас!

Легко сказать «заходи»! Темно же, практически ничего не видно. Только в конце коридора виден неясный свет, на который я, собственно, и направилась, прижимая к себе тарелку с отбивными.

Подсвеченным помещением оказалась спальня. Несколько сотен тусклых магических шаров висели в воздухе и испускали слабый, голубоватый, зыбкий свет, отчего интерьер казался фантастическим. Огромная кровать, застеленная чем-то пушистым и мягким, была завалена лепестками цветов, а на декоративном столике дымились чашки, наполняя пространство ароматом свежесваренного кофе, стояли сахарница, молочник и большое блюдо с пирожными.

Честно признаться, вся эта романтическая атмосфера скорее вызывала дополнительное волнение и нервный смех, ничем не способствовала расслаблению и настрою на… На что там любовники настраиваются в подобном кошмаре?

– Прости, завтра поход и вина нам нельзя. Так что шампанское выпьем в следующий раз, – виновато произнес Кремер, появившись за моей спиной.

Обнаженный торс, босые ноги и широкие спортивные брюки – единственная одежда, прикрывающая наготу Веста. И я, экипированная по полной программе. Пожалуй, только варежек не хватало и шапки-ушанки из той самой мускусной крысы, название которой так и не смогла угадать моя бывшая коллега. Хорошая мы парочка, ничего не скажешь!

– Я мясо принесла, – кивнула на тарелку в своих руках. – Юлка жарила, так что съедобно и относительно безопасно.

Конечно, говорила все это лишь затем, чтобы сгладить то неудобство, которое испытывала сейчас.

– Мясо – это замечательно, – тихо ответил Кремер и отобрал посуду, водрузив ее на стол. – Боишься?

– Кого? – нахмурилась я и осеклась. Вот же глупышка! Кого! Нашла о чем спросить!

Но Кремер подошел ближе, почти вплотную, и улыбнулся.

– Боишься, трусиха. Тысячу эллинов не испугалась, а открыться передо мной боишься.

– А ты? Ты не боишься открыться? – получилось хрипло.

Мужчина мечты покачал головой.

– Нет, Ксения, не боюсь и никогда не боялся с тех самых пор, как увидел тебя. Пытался убить в себе чувства, не потому, что боялся последствий клятвы. Ради тебя я готов вынести все. Скорее, опасался напугать тебя, оттолкнуть, увидеть в твоих глазах неприязнь…

– Глупый, – улыбнулась ему. – Достаточно было просто позвать, и я пошла бы за тобой, не смотря ни на что.

– Девочка моя… – и столько нежности было в этих словах, что тело непроизвольно покрылось мурашками, а потом жесткие губы накрыли мои, и я пропала, растворилась в любимом мужчине, стала неотъемлемой его частью, подарив себя всю, без остатка и сожалений. Поцелуй закончился, но Кремер не спешил отпускать меня, все также притягивая к себе. – Дрожишь… Ксения… Моя Ксюша… То, что между нами сегодня произойдет, случится не потому, что нужно инициировать твой дар, а потому, что для меня нет женщины желаннее и роднее. Ты единственная, самая лучшая, любимая моя.

– Что? – его слова звучали как музыка, находя отклик в моем сердце, но главный смысл все же ускользал.

– Люблю тебя! – вымученно выдохнул в губы Вест и, подхватив на руки, снова поцеловал, растворяя меня в ощущениях, присваивая, делая зависимой.

Ну и что. Я хочу принадлежать ему, хочу зависеть, нуждаться, любить… Хочу обладать им так же, как он обладает мной. Вест…

Кажется, его имя я уже простонала вслух, когда воздух коснулся моей обнаженной кожи. И когда только успела сбросить бесконечные слои одежды? Но сейчас покровы были не важны, сейчас хотелось чувствовать любимого каждой клеточкой тела, всем сердцем, вверяя ему часть своей души и получая такую же часть его души взамен.

Страстные ласки, горячие поцелуи, полное сумасшествие, легкая боль, а потом бесконечное движение, пока магические фейерверки не взорвались под закрытыми веками, а хриплые стоны не слились в один пронзительный крик. Горячее дыхание Веста все еще опаляло кожу, заставляя эйфорию растекаться по венам сладкой патокой.

– Ты совершенна, – прошептал он, касаясь губами лба, скул, подбородка. Я чувствовала, но открыть глаза не могла, лишь улыбалась в ответ. – Ты создана для меня… Ты идеальна… Моя Ксения!

– Скажи мне еще… Еще… – промурлыкала я, обхватывая его ногами.

– Самая лучшая…

– Еще…

– Самая желанная…

– Еще…

– Единственная… Любимая моя…

– Я люблю тебя, маг! – выдохнула я, удобно устраиваясь на груди Кремера. Все же день выдался нелегким, а что нас ожидало впереди, не знал никто.

– Спи, мое сероглазое беспокойство. Спи.

И я действительно уснула, чтобы через какие-то мгновения оказаться в знакомом месте.

Глава 17

Все тот же зал, наполненный странными булькающими звуками и отголосками эха. Каменные своды, исчерченные древними забытыми рунами и красные ручейки лавы, кое-где пересекающие плиты пола. Где-то капала вода, но было нестерпимо жарко. Даже я, не имея тела, ощущаю это.

С центральной площадки убрали столбы. Теперь там стоял зловещего вида трон, отлитый из единого куска какого-то металла. В тусклом свете пещеры сложно разобрать точно. Но меня терзали смутные сомнения, что покрыт он танталумом. Сколько же человеческих душ могло уйти на него? Неимоверное количество! Острые пики, венчающие спинку, казались еще страшнее из-за наколотых на них черепов. Правда, при ближайшем осмотре останки оказались бутафорскими, выполненными из какой-то прочной пластмассы, зубы – фарфоровыми, а зубчатые швы – искусно нарисованными. Но скульптор постарался на славу, создавая этот ужас.

А на самом троне восседало уже знакомое мне красное чудовище. Сейчас турруон отдыхал. Его глаза были прикрыты, а торс расслаблен. Он мерно и глубоко дышал. Вполне могло создаться впечатление, что геф спит. Но слабый шелестящий звук, донесшийся от входа, заставил его подобраться.

На верхних ступенях, прямо около арки стояла Франа Кавецкая. Она и раньше мне казалась странной, но я не связывала свои интуитивные догадки с чем-то зловещим. Мало ли в нас, женщинах того, что не поддается никакой логике и объяснениям? Хотя, практически любую можно вывести на чистую воду. Но во время моего обучения у нее, Кавецкая была преподавателем, а по совместительству невестой того, кого я отчаянно пыталась выкинуть из головы. Кроме того, магиня всячески проявляла неприязнь, слово ощущала во мне соперницу. Впрочем, я тоже не стремилась к сближению.

Сейчас черты ее лица заострились, став более хищными. Огромные глаза из карих вдруг превратились в ярко желтые с крошечным, едва приметным зрачком. Радужка была настолько яркой, что создавалось впечатление, будто они подсвечены изнутри.

Двигалась Кавецкая плавно, словно пантера, вышедшая на охоту. Длинный плащ скрывал ее фигуру, женщина скользила по каменным ступеням легко и слишком быстро для человека.

– Ротрик! – промурлыкала она, бросаясь на колени перед троном. Она обвила руками ноги верховного туррона и преданно взглянула на него. Не только преданно…

Неужели? Могу ли я верить своим глазам? Если это так, значит, душа у рожденных от магов турронов все же имеется. Пусть неразвитая, уродливая, пребывающая первобытном состоянии. Они способны на чувства и выражают эмоции. Тогда возникает вопрос, почему же лишь в двух случаях гефам удалось получить потомство? Может быть, есть еще подобные им?

Я подлетела ближе и затаилась. Даже дышала через раз, боясь, что меня заметят.

Чудовище медленно открыло глаза.

– Зачем ты пришла, Франа? Я не звал тебя.

– Мы в последнее время так редко бываем вместе, дорогой, – томно прошептала Кавецкая и подалась вперед, приподнимаясь, чтобы поцеловать ужасного монстра.

Отвратительно! Меня чуть не передернуло от увиденного. Воистину – любовь зла! Променять моего Кремера на вот это? Бабы дуры, не потому что дуры, а потому что бабы.

Верховный туррон отклонился, и яркие, густо накрашенные алой помадой губы Кавецкой, мазнули лишь по щеке монстра, сливаясь с цветом его кожи. Удобно.

– Мы говорили на эту тему… доррррогая! – гневно рыкнул он. – Ты прекрасно знаешь, что не привлекаешь меня, как женщина!

Как женщина? И это говорит существо, у которого нет того самого, что определяет принадлежность к мужескому полу? Приведению давно почившей женщины я верила. Если говорит, что родился бесполым, значит, так и есть. Не могло же отрасти с течением жизни, правда? Хотя, с этими чудесами поверишь в любую чертовщину. Отсутствие важного органа делало его настойчивую попытку оттолкнуть женщину смешной. Кто еще на такое сокровище позарится? Пусть скажет спасибо, что хоть одна нашла его привлекательным.

– А так? – зло выпалила Кавецкая, и ее образ на глазах поплыл. Она стала меньше ростом, чуть изящнее. Отросли волосы, изменился голос. Уже через несколько мгновений перед троном стояла…

Да не может такого быть! Шутите? Перед троном из танталума стояла я! Я!!! Очуметь! Эмоции захлестнули. Это была такая дикая взрывная смесь, что хотелось завизжать изо всех сил и яростно затопать ногами. Не вышло лишь потому, что у астрального тела нет ни ног, ни рта. Но страх вперемешку с негодованием и злостью просто душил, не находя выхода. Это ж надо! Извращенцы инопланетные! Символа мужественности нет, а ему куртуазность подавай! Наряд Кавецкой смешил и раздражал одновременно. Белая блузка с несколькими расстегнутыми верхними пуговками, ремешок, черные лакированные туфельки без каблука, но с пряжкой, длинные светлые гольфы с помпонами и короткая плиссированная юбочка в красно-зеленую клетку. Причем, юбка была настолько короткой, что из-под нее выглядывали белые девчачьи трусики. И все бы ничего, но это непотребство сейчас было надето на моем двойнике, а верховный туррон, капая слюной, похотливо разглядывал возникшую перед ним интерпретацию школьницы. Просто ролевые игры какие-то!

– Иди сюда, моя девочка… – улыбаясь, почти шепотом произнес он, при этом поманив жертву порочной страсти пальцем. Фу! Три раза фу!

И я, та, что в срамной юбке, пошла к нему. Потопала, призывно виляя бедрами, еще больше симафоря хлопковым нижним бельем.

– Сядь ко мне на коленочки, Ксюшенька моя! – чудище сграбастало похожее на мое тело и пристроило его, собственно, куда и собиралось. А я.. Нет, не я, конечно, а та развратная школьница глупо хихикала и болтала ногами, пока туррон шептал ей какие-то непристойности.

Это что же получается? Я что ли его тайная страсть? Пожар его чресел?  Тьфу ты! За всеми этими событиями всякая ерунда лезет в голову.

– А теперь поцелуй папочку, моя скромная неженка! – пробасило чудовище.

Боже, да меня чуть не стошнило от самой перспективы подобного поцелуя, а Франа ничего, крепкая оказалась. Вон как своими губищами присосалась, словно пиявка.

Поцелуй долго не продлился. Туррон зарычал и сбросил Кавецкую с колен.

– Подделка! Жалкая подделка! Дышишь не так, пахнешь не так! Не смей больше превращаться в нее! – заорал он и подскочил с кресла. – Верни свой облик!

Школьница снова превратилась в бывшую невесту Сильвестра. Униженную, злую, полыхающую ненавистью. Полагаю, все эти чувства она испытывала ко мне, а никак не красному монстру. Стоп. Так вот, что значили все ее взгляды, действия, направленные против меня! Она ревновала, да. Тут я угадала. Но ревновала вовсе не Кремера, а верховного туррона. О-хо-хо! Кто бы мог подумать!

– Ты заставила меня развязать войну! – продолжало обвинять чудовище. – Ты! Из-за тебя маги перекрыли все выходы! Раньше я хотя бы мог незримо присутствовать рядом с ней, впитывать ее сладость, смотреть, а теперь? Сидим здесь как черви!

Я напряглась, вспоминая, не встречалась ли я в мирской своей жизни с огромным красным истуканом, с массивными рогами и пастью, полной острых, как бритва зубов? Память меня подводила, ибо ничего подобного не было. Слишком уж колоритную внешность имел геф.

Кавецкая поднялась на ноги, отряхнулась, а потом натянула на губы улыбку.

– Вам не хватает энергии душ, Повелитель? – лукаво спросила она.

– Ни одна душа не сравнится с… Впрочем, это не твое дело! Не желаю обсуждать ее ни с кем! Расскажи лучше, как дела в лаборатории.

– Что там может случиться? Там отец, – невесело ответила Франа. – Два эмбриона погибли, остальные пока живы и развиваются. Уверена, мы на пути к цели. Ротрик, скажи, а ты действительно назначишь его верховным магом?

– Кшиштофа? Разумеется, дорогая, ведь гефы никогда не лгут, – монстр улыбнулся, обнажив внушительные клыки. – Они лишь иногда утаивают информацию или выдают желаемое, за действительное. Твой отец умен, Франа, но слаб, подвержен страстям и коварен, как все люди. Поэтому он станет верховным магом, но к тому моменту эта должность не будет значить ровным счетом ничего.

– А я? Я есть в твоих планах?

– Ты? Разумеется. Твое место всегда рядом, сестричка! – и над сводами пещеры загрохотал его раскатистый смех.

– Рядом… – процедила Кавецкая и скривилась, яростно полыхнув желтыми глазами, но туррон это не видел. Или сделал вид, что не заметил.

– Как ты думаешь, почему лишь мы стали относительно удачным экспериментом? С момента нашего рождения, больше не один геф не унаследовал силы магов, – вдруг спросил монстр.

– Откуда мне знать? Разве это не задача пленных ученых, работающих в лаборатории отца?

– Маги слишком технически подходят к решению данной проблемы. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверяюсь в том, что дело в ином.

– В чем же?

– В духовности. В единении матери и ребенка. Ведь те три магини, что носили первых гефов, не знали об экспериментах. Для каждой это был желанный плод, с которым делились силой, радостью, если хочешь – любовью!

– Любовью? – усмехнулась Франа. – Не смеши меня! Любовь – это фикция. Или даже хуже. Любовь – это болезнь, делающая людей слабыми, безвольными, доверчивыми и податливыми, как нагретый пчелиный воск!

– Не скажи, – покачало массивными рогами чудовище. – Безвольными людей делает вовсе не любовь, а исключительно личные черты характера. А то, что ты считаешь слабостью, я называю способностью на поступок.

– Хорош поступок – спустить свою душу в унитаз! Поступок – это выжить любой ценой, сохранив себя, не превратиться в пищу для более сильного вида. Вот, что такое поступок.

– С точки зрения гефа, ты, безусловно, права, сестра, но… – Ротрик задумался. В жутком образе появилась некая мечтательность.

– Но? – поторопила его Кавецкая.

– Если бы наши матери не любили нас, Франа, мы бы давно лежали там, где все другие эмбрионы – в мусорном контейнере! – он вдруг бросился вперед и сдавил горло женщины. – Ты хочешь жить?

– Да-а-а! – прохрипела она, пытаясь оторвать от себя красные лапы.

Верховный туррон отпустил. Даже отошел на пару шагов.

– Тогда следует помнить ту, что отдала жизнь и часть своей души, производя тебя на свет. Уверен, если магинь, которым твой отец внедряет оплодотворенные яйцеклетки, не ставить в известность об эксперименте, не тащить их в подземную лабораторию, а наблюдать в привычной для них среде, то на выходе мы получим гораздо больше удачных случаев. Турроны – прошлое, а мы с тобой – будущее, новая раса для нового, совершенного мира!

Кавецкая резко обернулась, намереваясь что-то ответить, но ее отвлек камень, упавший с потолка, прокатившийся по полу и плюхнувшийся в один из ручьев лавы.

– Здесь кто-то есть! Я чувствую! – тихо произнесла она, а я испугалась еще больше. Даже мое астральное тело задрожало. Неужели, заметили?

– Да! Здесь кто-то присутствует! – согласился с ней монстр и вскинул руку. – Там!

Если бы могла, выдохнула бы! Верховный туррон указывал не на меня, а куда-то под своды пещеры. Я проследила за направлением и изумилась. Там весело, переливаясь всеми цветами радуги, астральное тело, очень схожее по очертаниям с человеческим. Проблема в том, что астрально путешествовать могли лишь мы с дедом, а Элазару путь в храм был закрыт. Так кто сейчас находился здесь?

Франа вглядывалась в темноту, но, как и красное чудовище, ничего не видела. Я же наблюдала, как фигура проплыла ко мне, зависла на несколько мгновений, рассматривая, а потом проследовала к арке и растворилась.

– Вызывай турронов, берите артефакты и проверьте все! Не хватало еще, чтобы нас маги засекли, когда мы в двух шагах от победы! – буркнул монстр и уселся на трон.

– Слушаюсь, Повелитель!..

Что происходило дальше, я уже не слышала. Мир завертелся и померк, чтобы через секунду заиграть новыми красками.

– Ксения, маленькая моя, очнись! – шептал родной и любимый голос. Знакомые руки гладили мои щеки, шею, плечи. – Уже рассвет, у нас мало времени.

– Вест! – выдохнула я, и теплые губы тут же накрыли мои, даря ласку, нежность и смысл жизни.

* * *

Утро наступило быстро и, на мой дилетантский взгляд, как-то внезапно. Я даже будильника не услышала, а проснулась от до зубовного скрежета бодрого окрика Кремера:

– Вставай, соня! Душ в твоем распоряжении. На сборы пятнадцать минут!

Опять пятнадцать! Сговорились они, что ли? При этом Вест выглядел замечательно, словно отдохнул, выспался и вообще провел незабываемую неделю на шикарном курорте. Мне же приходилось усилием воли выталкивать свое аморфное тело из уютной теплой кровати. Контрастный душ взбодрил, но настроения не добавил.

На завтрак настоятельно велел спуститься Фонтей. Не то, чтобы я не любила Юлкину кухню, тут дело обстояло как раз наоборот, а вот лишний раз выставлять себя неумехой перед Кремером не хотелось. Мне кулинария пока категорически не давалась. Но приказ есть приказ.

Через несколько минут я уже сидела на знакомой кухне и наблюдала, как Вест за обе щеки уписывает пышный омлет с сыром, заедая его домашними лепешками. Впрочем, завидный аппетит был и у Глеба. Только Элазар сидел молча и подозрительно смотрел на меня.

– Что? – тихо спросила я. Кремер сам настоял, чтобы о путешествии рассказывала при всех, но не думала, что это случится за столом.

– Я жду, Ксения! – строго произнес Фонтей. Похоже, дело обстоит весьма серьезно.

Рассказывала я подробно, слушали меня внимательно. Даже ни разу не перебили.

– А потом я вернулась.

Повисла тишина. Казалось, все заледенели, вмиг перестав жевать. Хотелось крикнуть «Отомри!» или увидеть хоть какую-нибудь реакцию на мои слова.

– Это все! – на всякий случай сказала я, почувствовав себя не в своей тарелке.

Первой, как ни странно, ожила Жавурина.

– Тебе чайку подлить? – заботливо спросила она. И столько неподдельного беспокойства в голосе, что я взглянула на нее очень подозрительно. Так разговаривают только с глупышками, ну или с неизлечимыми больными, а я себя ни к кому из этих категорий пока не причисляла.

– Юлк, в чем дело? – решила все же уточнить.

– Как в чем? Если бы я своего двойника увидела да еще в столь интимной ситуации… Ох, Ксюнь, ты столько пережила! Дева в объятьях безобразного мутанта! Жуть!

Боже! Верните мне подругу! Тут одно из двух: либо романов перечитала, либо так «пожар чресел» повлиял. Диагноз не ясен, но я искренне склонялась ко второму варианту, ибо характер у Жавуриной был нордически стойким.

– Чаю, конечно, подлить можешь, но, уверяю, все там не так страшно было, как ты себе нафантазировала, – осторожно ответила я, наблюдая, как наполняется моя чашка.

Вест лишь переместил руку на мое колено под столом и тихонько его сжал. И столько в этом простом жесте оказалось заботы, участия и немой поддержки, что я невольно улыбнулась. Подумаешь монстры со странными желаниями! Да мне с таким мужчиной ничего не страшно!

Глеб промолчал. Он, вообще, говорил мало, когда на столе появлялась еда, предпочитая не отвлекаться.

– Значит, говоришь, видела астральное тело? – тихо спросил Элазар.

– Да.

– Человеческий силуэт?

– Да. Довольно крупного мужчины, если быть точной.

– Любопытно, – Фонтей задумчиво потер подбородок. – И турроны засекли его и не заметили тебя?

– Все так, – кивнула я.

– Этого не может быть! – огорошил дед. – Этого просто не может быть!

– Что случилось-то? – не выдержала Жавурина, хотя этот вопрос волновал нас всех.

– В принципе, ничего такого, что помешает вашему походу в храм. Но я все же внесу кое-какие коррективы, – с радостной улыбкой известили нас.

– Какие? – нахмурился Кремер.

– Постольку поскольку сейчас все турроны рыскают по округе в поисках возмутителя спокойствия, вам необходим отвлекающий фактор. Им стану я. Открыв портал недалеко от места вашей точки перехода, отвлеку гефов на себя. Вы же стартуете, скажем, через полчаса после моего ухода. Возражения есть?

Определенная логика в словах Элазара была, поэтому возражений не оказалось. Но старый пройдоха так и не ответил на наш вопрос, а значит, опять что-то задумал.

– Дед… – тихонько позвала я, когда мы уже вышли из общежития под затянутое серыми тучами небо и направились к учебному полигону.

– Ксения, на магию охотника сбегутся все гефы, что охраняют храм, ты сама понимаешь. Я просто расчищу вам дорогу, позволив открыть портал намного ближе к переходу! – и опять он сказал правильные и мудрые вещи, но умолчал о сути произошедшего в пещере. А ведь я чувствовала, что у Фонтея есть определенные догадки. Что ж, дело его.

– Сверимся с картой, – предложил Кремер, тут же материализовав ее в воздухе.

Яркая светящаяся схема мерцала. Любой участок можно было приблизить и детально рассмотреть. Вот это да! Яндекс нервно курит в сторонке, по сравнению с технологиями магов!

– Я высажусь вот здесь, – Элазар указал место. – Вы, спустя полчаса, откроете портал в эту точку. Это позволит вам не тащиться через горы, обходя ловушки, а всего за несколько часов по равнине добраться до храма.

– Согласен, – кивнул Сильвестр, и карта погасла.

– Ну, ребятушки, надеюсь, свидимся! – усмехнулся чародей. – Юлия, бальзам для осколков моего сердца, кольцо не забыла?

Жавурина небрежным жестом явила нам и Элазару лапу дракона на своем пальце и… всхлипнула. Фонтей тут же оказался рядом.

– Ну-ну, птичка моя сладкоголосая, не надо, – проворковал он, обнимая пышногрудую красавицу. Несмотря на то, что жест был благородный, Фонтей себе не изменил. Он, умильно жмурясь, все же заглянул пару раз в вырез достаточно скромной Юлкиной футболки, которая в районе ее пышной груди все равно натянулась слишком откровенно. При этом хитрец весьма целомудренно целовал девушку в висок и обнимал исключительно за талию, притягивая к себе. – Уверяю тебя, мой румяный беляшик, ты даже соскучиться не успеешь, как мы уже снова будем вместе.

Стало неудобно, словно я подглядываю за чем-то крайне интимным. Заодно поймала себя на мысли, что уже думаю о Жавуриной, как о моей бабке, и сам факт этого больше не смущает. Пусть себе милуются, лишь бы не у меня на глазах. Хотя, их пара смотрелась очень гармонично, а сейчас даже трогательно и мило.

– Магистр! – прервал влюбленных Кремер. Они бы и сами прервались. Я видела, как гневно блеснули голубые глаза Юлки при слове «беляшик». Мне бы тоже комплимент показался сомнительным, но ведь у каждого свой вкус.

– Да-да! – отозвался Элазар, кинув еще один долгий и жадный взгляд в Жавуринское декольте. – Как там говорится у классиков? Долгие проводы – лишние слезы? Не будем грустить! Лучше поскорее вернемся. Желаю всем нам удачи!

С этими словами он открыл портал и исчез в энергетическом окне.

– Беляшик… – взбешенно прошипела Юлка. – Вот же… прохиндей!

– Итак, у нас до отправления полчаса, – улыбнулся Сильвестр. – Время пошло. А настрой у вас, Юлия, правильный. Магистр выбрал верную тактику, чтобы поднять ваш боевой дух.

Хмм… Теперь и ленивый это понял. Глеб откровенно загоготал, а мне же захотелось уподобиться подруге. Даже слова в голове вертелись те же самые: «Вот, прохиндей!»

Глава 18

Портал открыли, когда с неба начал накрапывать мелкий и весьма неприятный дождик. В ушах привычно зазвенело. Расстояние, которое мы преодолевали, оказалось значительным, даже учитывая территориальные ограничения альтернативной реальности.