Текст книги "На кладбище Невинных (СИ)"

Автор книги: Ольга Михайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3
«… Я, как только мне Клоди рассказала про этого Сатану-то, сразу и подумал, а не там ли это непотребство творится?»

На следующий день после полудня в Сан-Сюльпис принимали долгожданных гостей – титулярного епископа и отца ауксилиария. Отец Жоэль отвечал только за угощение и ночлег прибывших и искренне надеялся не попасться им на глаза. Однако появившийся вдруг в трапезной отец Эмерик торопливо велел ему идти в алтарь – его хотел видеть его преосвященство. Жоэль перепугался. Он не знал титулярного епископа Флорентина и не мог понять, откуда тот вообще знает его имя. Епископ ждал его у входа и, благословив, долго молчал, разглядывая лицо Жоэля.

– Аббат Шатонеф рассказал мне, он слышал от герцога Люксембургского, что вы исцеляете больных?

В глазах отца Жоэля потемнело. Он рухнул на колени и, пытаясь унять нервную дрожь пальцев, поспешно объяснил, что произошло простое недоразумение. Одного из дворцовых поставщиков скрутило, а после приступ прошёл. Так бывает. Он ни при чём. Ничего в медицине не понимает. Учился в Париже и в Неаполе, но на гуманитарном факультете, а не на медицинском! Никогда не дерзнул бы никого лечить. Господь посылает болезни для вразумления – кто посмел бы перечить Господу? Произошедшее – случайность!

– А Софи Матьё?

Аббат ничего не понял. Кто?

– Софи Матьё свидетельствует, что вы исцелили её внука Эмиля.

Господи! Провались болтливая баба! Трепеща, снова объяснил, что это просто чудо по вере, мальчонка был парализован после пожара, где сгорели родители, это случайность. Мальчик переволновался, и, видимо, нервное потрясение… Он верил, что встанет.

– Вы молились о его здравии?

У аббата голова пошла кругом. Он… отказывался… никто не ставил его… Но женщина кричала, просила… Он говорил ей, нужно молиться Господу. Просто жалко стало. Он молился, но это чистая случайность. Мальчик просто верил…

Епископ пожал плечами.

– Вы разве забыли, что Христос наставляет своих учеников – «ходя же, больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте»? Почто почитаете необязательным и недолжным то, к чему обязал вас Господь?

– Болезнь – это испытание веры или следствие греха. Как можно…

– В «Дидахии» сказано, что одному дан дар пророчества, другому дар апостольства, третьему дар целительства или дар изгнания бесов. Конечно, если пастырь узнал, что может своими молитвами исцелить, аще не подготовлен, может испугаться. Но это не личный выбор – надо спрашивать, есть ли на это воля Божья.

– Это для монахов высокой жизни… Дару надо соответствовать. – Жоэль помертвел, вспомнив все искушения целибата в последние годы, свои грешные и суетные мысли, все свои слабости и грехи. – Я никогда больше…

– Если благодать Божья идёт через руки и молитвы твои – перебил его епископ, – это дано во имя вящей славы Божьей. От избрания Божия уклоняться не смей, – резко обронил его преосвященство, благословил его и распорядился начинать службу.

После службы и обеда, обессиленный и жалкий, де Сен-Северен, пошатываясь, вышел за храмовую ограду.

Площадь была почти пуста. Несколько женщин всходило по ступеням церковного подъезда мимо нищих, бормочущих молитвы, потряхивающих грошами в чашках для сбора милостыни. Какой-то неизвестный Жоэлю прелат, держа под мышкой завёрнутую в чёрное сукно книгу, приветствовал дам. Бежали лошади, мелькали кареты, дети гонялись друг за другом, кучера болтали, собравшись перед экипажами.

Аббат глубоко вздохнул. Он был унижен неприятным для него разбирательством, и ласковые слова епископа ничуть не утишили его душевную скорбь. Жоэль решил пройтись пешком. Первый снег давно стаял, было сухо и морозно.

Господи, что это за напасть-то? Какое избрание Божье? Какой из него врачеватель? Ещё бесов изгонять заставят! Жоэль был подлинно огорчён и опечален. Из-за двух нелепых случаев – целителем прослыть! Только собратьев смешить. А некоторые ещё и позавидуют, не хватало в церковной ограде врагов нажить, Господи! За что? В церкви клир скорее простит грех сугубый, чем подобную претензию на святость! Но разве он на что-то притязал? Воистину искушение диавольское.

Вот она, притча о талантах! «Каждому – что мог понести…» Разве он может это понести? Расстроенный отец Жоэль медленно брёл в спускающихся сумерках и сам не заметил, как вдруг из ворот тёмного дома вышел высокий человек, держа за узду лошадь. Аббат едва не налетел на него и тут удивлённо сощурился. Он определённо где-то видел этого человека, но не мог вспомнить, где. Не прихожанин ли Сен-Сюльпис? Но высокий мужчина, тоже подозрительно поглядев на аббата, вспомнил его куда быстрее.

– Отец Жоэль де Сен-Северен? Я Филибер Риго, сержант, я видел вас в полиции.

Тут аббат тоже вспомнил полицейского. Ну, конечно, тот ещё был в мертвецкой с флаконом нюхательной соли, боялся, что графине станет дурно. Он ещё расхохотался, когда Жоэлю пришлось ловить Монамура. Аббат раскланялся и со вздохом заметил, что рад встрече и лишь сожалеет, что свёл их столь скорбный случай.

– Ничего не прояснилось?

– Увы. Мы знаем по опыту, что подобные мерзавцы обычно погорают на четвертой, иногда – на пятой жертве. Кто-то что-то заметит, донесёт, чьи-то показания наведут на след, найдутся свидетели, сам негодяй обнаглеет и попадётся. Но на этот раз – и зверства-то безумные, и мерзости творит подлец запредельные – и ничего. Начальник полиции вне себя, все в истерике, жена жалуется, что видит меня три раза в неделю, а что делать прикажете, дежурим круглосуточно у кладбища – и хоть бы мышь заметили! Да и толку-то в этих обходах, если оцепить не можем, а для оцепления откуда столько людей взять? – Риго с досадой пожал плечами. – Немыслимое что-то. Собаки след не берут! Рокамболь сдох после того, как плащ девицы понюхал. Воистину, Сатана!

Аббат удивился. Он не знал этого обстоятельства. Но почему же… почему уцелел Монамур? Не потому ли, что был отловлен им раньше – в десятке шагов от плаща? Чёрт, мешок де Шатегонтье. Не эта ли отрава? Ведь он – знаток ядов. На минуту задумавшись и припомнив здравый совет старой графини, отец Жоэль осторожно проронил:

– Не хотелось бы навести на ложный след, но…  – аббат решил ничего не говорить о д'Авранже, ибо тот никогда не подтвердил бы его слов, но Леру сообщил ему свои подозрения вовсе не для того, чтобы скрывать их от полиции. – Не так давно я навестил одного старого человека, он когда-то преподавал у нас в колледже, теперь живёт у таможни Вожирар. Так вот, Леру говорил…

– Леру? Не Антуан ли, Господи?

– О, вы знаете его?

– Если это учитель фехтования, то знаю, брал у него частные уроки. Он ещё жив?

– Да, повернул уже на девятый десяток. Так вот, он не очень-то здоров, но глаза держит открытыми. Он говорил мне о petite maison, которые некоторые весьма состоятельные люди понастроили у таможни в последние годы. Мне думается, что все может происходить где-то в подобной местечке. Он наблюдал за загородным домом герцога де Конти…

– Petite maison? У таможни Вожирар? – всколыхнулся полицейский. – Чёрт возьми, а я-то, дурак, хулил Господа. Вас послало Небо, отец Жоэль! Оттуда ведь рукой подать де кладбища Невинных. Знаю я эти бастионы знати за оградами в полтора туаза. Но, чёрт, к ним же не подступишься… А мы не могли бы навестить Леру?

Аббат подумал, что это, в принципе, лучшая возможность развеяться после тяжёлого дня. Он предложил дойти до его дома и заложить карету, а Риго выступил со встречным предложением – взять лошадь для него из полицейских конюшен. Жоэль не любил ездить на незнакомых лошадях, но согласился – это было проще. Ему предложили руанскую лошадь, выносливую и спокойную, и через двадцать минут они уже подъезжали к таможне.

Леру встретил их восторженно, радуясь любой возможности скрасить одиночество, был счастлив видеть и Риго, о котором сообщил аббату, что это лучший фехтовальщик в полиции, похвалился, что с того дня, как у него побывал Жоэль, руки его стали подниматься, он даже уверенно держит перо! Не мог ли он причастить его? Сам он в храм уже не выберется по гололёду-то… Что с ним?

Старик не понял, почему его любимец вдруг побледнел и нервно отёр лоб рукой. Да что же это, а? Не хватало ещё тут исцелений! Аббат торопливо обещал непременно посетить его со святыми дарами, и перевёл разговор на petite maison герцога де Конти. Возобновились ли там кутежи? А они и не прекращались, уведомил его старик, он, правда, давно не лазил на чердак, но дня четыре назад туда проехало не то две, не то три кареты…

Риго, на тратя слов, попросил провести его на мансарду. Сейчас, когда последняя листва уже давно облетела, половина дома, видимая из-за ограды, была как на ладони. Окна не освещены, створки дверей закрыты.

– Там сейчас только сторож, вон в той каморке у ворот, где свет. На несколько часов иногда приезжает какой-то лысый толстячок, то ли лакей, то ли дворецкий. У него есть ключи. Есть ли они у сторожа – не знаю, – сообщил Риго Леру.

Сержант закусил губу и долго изучал через подзорную трубу загородный домик его светлости.

– Однако… Как же попасть внутрь-то?

– В твои годы, Филибер, мне бы эта стена…

– Да не во двор, а в дом. Судя по размерам, там помещение большое. Есть ли задняя дверь? Как выманить сторожа? В окна не влезть, решётки, через дымоход, разве что… Или уж через крышу…

– А что вы там хотите найти? В доме-то? – спросил аббат, приникая глазом к отверстию подзорной трубы, и невольно изумился. – Что за архитектор это строил? Бред какой-то, – пробормотал он.

– Бог весть, но чует сердце, что-то там будет. Мы ведь с ног сбились, весь Ле-Аль обшарили, а про эти-то милые домишки не подумали. Лесок, один от другого в полумиле, стены высоки и крепки – тишина и покой, а за стенами может чёрт знает что твориться – никто и услышит.

– А я что говорил, – подхватил старик Леру, радуясь, что его наблюдения пригодились. – Я, как только мне Клоди рассказала про этого Сатану-то, сразу и подумал, а не там ли это непотребство творится?

Между тем голова сержанта работала, как часовой механизм. Он хладнокровно обдумывал, сколько нужно человек на то, чтобы отвлечь сторожа, прокрасться внутрь и осмотреть дом. Времени терять было нельзя, причём, по двум причинам: во-первых, убийства учащались, а, во-вторых, лейтенант лютовал, капитан ярился, и Риго прекрасно понимал, что это – следствие гнева куда более высокопоставленных людей.

Он оставил аббата и старика Леру за ужином, а сам торопливо поскакал обратно. Через час, когда уже совсем смеркалось, случилось нечто странное, – возле ограды домика герцога де Конти задымилась и вспыхнула копна сена рядом с поленницей. Послышался крик, потом служанка Леру выскочила к ограде, наблюдая, как сторож торопливо пытается залить огонь водой. Клоди даже по-соседски попыталась помочь, предложив начерпать воды из их колодца, но сторож только шикнул на неё, во весь голос костеря мерзких клошаров, которые творят пакости людям.

Клошары тут были ни при чём. Двое людей Риго осторожно подпалили копну, давая возможность начальнику, забросив на стену «когти», перелезть через неё и, очутившись во дворе с другой стороны от входа, оглядеться. Задняя дверь была заперта, но Риго, много лет ловивший воров и взломщиков, в совершенстве изучил их приёмы. Дверь он открыл в минуту. Потайной фонарь осветил сначала своды узкого коридора, потом ступени лестницы, уходящие вверх, далее открылся каминный зал, дверь из которого вела в будуар.

Всё было чисто убрано, богато и со вкусом обставлено.

Сержант осторожно спустился вниз, обнаружил под лестницей окованную железом дверь, которая вела в подвал, массивный замок с трудом поддался, но помещение разочаровало Риго: оно было загромождено остатками старой кареты, садовым инструментом, всякой рухлядью. Полицейский был огорчён. Столь много обещавшее место не подтвердило возлагаемых на него надежд.

Тут Риго остановился. Сержант был неглуп, и сейчас неожиданно подумал, что упустил что-то. Что-то ещё там, у Леру, насторожило его… Ну, конечно, ведь этот красавчик-аббат сказал! «Что за архитектор это строил?» А почему? Верно! Пропорции идиотские, вот что! Окна расположены в сажени от земли, а сверху добрых три сажени до крыши – и без окон? Риго поспешно вернулся в каминный зал. Наверх не вело никакой лестницы. Он нигде не нашёл выхода на верхний этаж, но теперь глаза Филибера Риго горели. Он длинным полицейским носом чуял удачу: если выход спрятан – значит, в том была нужда.

Риго нашёл дверь в самом неожиданном месте – причём, просто потому, что почуял сквозняк. Она была за отодвигавшейся огромной картиной, изображавшей идиллическую пастораль с прелестными пастушками. Миновав винтообразную лестницу и переступив порог, Риго вздрогнул: настолько странной была открывшаяся комната, свет в которую едва проникал через люнет, расположенный в нескольких дюймах от крыши. По стенам на полках стояли замшелые книжные тома, на столе под люнетом – громоздились колбы и какие-то алхимические сооружения, рядом лежал удивительный человеческий череп, мрачно уставившийся в темноту провалами глазниц, весь оправленный жёлтым металлом – от макушки до челюсти. На одной из стен была коллекция дорогого оружия, темнели чёрные дула пистолетов, посередине комнаты стоял странный низкий стол, над которым свисала закопчённая люстра на десяток свечей. Вокруг стола стояли стулья, на особом возвышении чернело кресло. Камин был громадным, внутри была прикреплена массивная цепь, в самом очаге установлена решётка.

Риго задумался. Что и говорить, помещение было надёжно ограждено от нежелательных визитёров. Ну и что это давало? Допустим, всё происходило здесь. Как это доказать? Да только заручившись верными свидетелями, которые пронаблюдали бы всё от начала и до конца. От всего другого люди уровня де Конти отвертятся.

Ну, и как это осуществить? Спрятаться в комнате было негде. За пыльными фолиантами, скрадывавшими все звуки, белели стены. Сержант с надеждой обратил взор на потолок, закопчённые стропила которого терялись во тьме. Он схватил потайной фонарь и по боковой лестнице пробрался на крышу. Здесь стоял противный ядовитый запах голубиного помета, к тому же несколько птиц жили в перекрытиях, и сейчас, при его приближении, испуганно шарахнулись. Риго снова вздохнул. Да, спрятаться здесь можно было и двоим, и даже троим, но помилуйте… Если они не ошиблись в своих предположениях, и всё происходило именно здесь – как очутиться тут именно тогда, когда мерзавец привезёт сюда новую жертву? Это может произойти в любой день – как на этой неделе, так и на следующей! Не жить же здесь – сторож наверняка хоть раз в день да обходит весь дом.

Риго осторожно ножом расширил щели в перекрытиях. Теперь, лёжа на крыше, можно было видеть всю комнату внизу. Спустившись вниз, осторожно убрал мусор и грязь, просыпавшиеся сверху, когда он делал отверстия в потолке. Снизу щели не светились, ибо просветы закрывались крышей, а при горящей люстре они и вовсе исчезнут, подумал Риго.

Но как выследить негодяя? Нужны наинадёжнейшие свидетели, ведь эта аристократия – неприкосновенна, ни пыток, ни грубостей к ней не применишь. Впрочем, эти вопросы можно было обдумать и вне этих опасных стен. Риго спустился на первый этаж и через щель портьеры увидел, как сторож, почти залив пламя, снова несётся к колодцу за водой. Пора было ретироваться. Сержант, тщательно закрыв все двери, осторожно вышел через заднюю дверь, запер замок и снова перебрался через стену. Двое исполнительных подчинённых ждали его позади таможни. Он отпустил их и, задумавшись, направился к Антуану Леру.

Рассказав старику и аббату об увиденном, поделился и трудностями. Как же быть-то? Аббат понимал сложность задачи и тоже погрузился в размышления, Леру же проблемы здесь не видел.

– Каждый раз, когда здесь собираются гости, днём приезжает какой-то человек, лысый живчик с двумя корзинами. По-моему, с провизией. Проще выследить его. Если он приедет днём, и сторож начнёт дрова в дом носить и мести двор, а он всегда метёт к приезду хозяина, значит, вечером они и соберутся.

Риго почесал лоб. Это было уже кое-что.

– Но как проникнуть на крышу в доме, полном людей?

– Этот толстяк, что провизию привозит, всегда уезжает сразу, а сторож, как двор в порядок приведёт и натаскает дров, в своей каморке начинает чего-то стряпать, потому как дым из трубы валит. Вот в это-то время туда пролезть и нужно. Нельзя забывать, что всё может быть и ошибкой, может, просто кутёж обыкновенный, господа веселятся.

– Может быть.

Но сам Риго носом чуял удачу.

Глава 4
«Найдите в свете человека, которого боится ваша душа – и вы набредёте на Сатану…»

Следующие два дня были для Сен-Северена и Филибера Риго временем напряжённым и судорожным. Аббат посвятил полицейского в обнаруженные им странности, происходящие с девицами, показал письмо мадемуазель де Монфор-Ламори и отвёз его побеседовать с мадемуазель де Кантильен. Он опасался, что полицейский поднимет их со Стефани на смех, но тот, выслушав всё, только ещё больше помрачнел. Он ничуть не усомнился в словах мадемуазель, – то, что в деле была какая-то чертовщина, Риго давно понял и сам.

Один Рокамболь чего стоил.

Всё это время в доме Леру находились двое полицейских, имевших приказание не спускать глаз с загородного домика и тут же сообщить ему о малейших движениях за оградой. Сам Риго почти не сомневался, что через несколько дней что-то произойдёт. Но что? Он одобрил тактику Сен-Северена, разместившего мадемуазель в доме друга, но если Стефани де Кантильен была в безопасности, это лишь означало, что опасности подвергалась другая девица.

Но кто? Аббат, с которым он поделился этими размышлениями, задумался. Жоэль не понимал, что руководит Сатаной и его присными в их зловещем выборе, но все девицы страшно напуганы. Держатся вместе. Родители не спускают с них глаз. Робер де Шерубен отвёз сестру в Лион к бабке. Мсье Бенуа де Шаван перевёз Лауру в дом де Кастаньяка, поселил в одной спальне с мадемуазель де Кантильен и не спускает с обеих глаз, второй этаж, на окнах решётки, на двери поставлен наружный засов, который Беньямин закладывает в пазы лично и утверждает, что пока не поймают Сатану, он никуда их не выпустит. Поэтому, вполне возможно, Сатана на этот раз вынужден будет отложить своё адское пиршество.

Риго не разделял его оптимизма. Сказывалось несколько искажённое профессией мышление: мсье Филибер обычно имел дело с наиболее омерзительными сторонами человеческого духа и полагал, что тот, кого молва и свет окрестили Сатаной, не затруднится возникшими обстоятельствами. По его приказанию за герцогом де Конти было установлено негласное наблюдение. О своих подозрениях в адрес Реми де Шатегонтье аббат ничего не сказал полицейскому – смущало полное отсутствие мотивации. Не было ни одной зацепки или улики, кроме уверенности де Сен-Северена, что это он задумал и осуществил все эти преступления.

Но полицейский почувствовал и не проговариваемое.

– Стало быть, вы полагаете, отец Жоэль, что убийц несколько?

– Вспомните плащ мадемуазель де Прессиньи. Он вымазан в трёх местах.

– Мы заметили.

– Но вы сами думаете, что я ошибаюсь?

Риго пожал плечами и помрачнел.

– Возможно, он привлёк кого-то. Но если опыт не лжёт мне… Всё задумано одним человеком, поверьте. Исчадьем ада, подлинным дьяволом. Но это один мозг, страшней которого мне ещё не встречалось. И едва ли он таскает трупы. Это дело подручных. Кто это? Изувер, насильник, убийца, выродок, кощунник и людоед. Но… он больше всего этого. И он ничего не делает. Он просто развлекается. Найдите в свете человека, которого боится ваша душа – и вы набредёте на Сатану.

Аббат похолодел. Он верил опыту Риго, но тогда… тогда это совсем не Реми! Шатегонтье был скорее жалок аббату. Ничуть не пугал его и де Конти, несмотря на сообщённое Леру. Толстый потаскун, сукин сын и отравитель, но больших мозгов там никогда не было. И д'Авранж… и вправду… жалкий дурачок.

Да, Риго прав. Это пешки.

Тринадцатого декабря, за одиннадцать дней до окончания поста Адвента, утром, аббат со святыми дарами направился к старику Леру, опасаясь, что вскоре рождественские службы будут отнимать у него почти всё время, и он не выберется к учителю. Именно в этот час Риго получил извещение, что в загородный домик его сиятельства доставлены корзины с провизией. Сержант торопливо подхватил мешок, в коем заранее были заготовлены каравай хлеба, кусок сыра и пистолет. Еда была нужна на тот случай, если сразу выбраться с крыши не удастся, а пистолет – на тот крайне неприятный, но всё же прогнозируемый случай, если засада будет обнаружена. Себе в помощь он выбрал Дидье Корвиля, невысокого, малоприметного, но весьма расторопного человека, обладавшего к тому же прекрасной памятью на слова и лица.

Леру не на шутку волновался. Взволновался и аббат, услышав, что Риго с товарищем собирается укрыться в доме в засаде. Тут Риго неожиданно пришла в голову мысль, что, как ни хороша память Дидье, он не видел людей света, в то время как де Сен-Северен знает всех. Аббат не показался ему трусом, проявив присутствие духа в мертвецкой – в тех обстоятельствах, что перегибали многих. Он предложил отцу Жоэлю пойти с ними. Сен-Северен задумался. Он не ощущал страха, коего вообще никогда не ощущал, но странная дрожь сотрясала его, внутренний трепет, содрогание его собственной души пугали.

Но он, пересилив свое минутное малодушие, согласился.

Риго хотел взять с собой аббата и ещё по одной причине – он знал, что тот имеет большие связи в свете и несомненно аристократическое происхождение. Свидетельство такого человека на весах правосудия тянуло… ох, немало, а сан священника безмерно добавил бы достоверности его показаниям.

Втроём они легко перелезли через стену, уже привычным для Риго путём миновали гостиный зал, через ход за картиной проникли в тёмный зал наверху, а оттуда – попали на крышу. Через полчаса, когда они размели голубиный помет, отдышались и обустроились в своём убежище, Риго через щели между стеной и черепицей крыши углядел, как сторож, отперев парадную входную дверь, пронёс по выметенной дорожке в дом дымящуюся кастрюлю. Затем тот совершил ещё несколько вояжей, занося бутылки с вином, и несколько раз бегая в маленькую оранжерею за спаржей и шпинатом. Риго смотрел на эти приготовления с неудовольствием и разочарованием. Неужто речь идёт о банальной пирушке, обычном застолье, кутеже с распутными девками – и только?

Надо сказать, что пристальная слежка за герцогом де Конти абсолютно ничего не дала: донесения содержали сведения о фантастическом аппетите его светлости, его любви к женщинам и обильным возлияниям. Всё это Риго мог бы сказать о герцоге и сам, не утомляя людей слежкой, лишь при одном беглом взгляде на заплывшую жиром физиономию Габриэля де Конти.

Риго вздохнул. Мысль о том, что они ошиблись, была болезнена для его самолюбия. Столько усилий и трудов, чтобы полюбоваться обычной попойкой с потаскухами? Хуже того, если и шлюх-то не будет и собравшиеся гости целомудренно перекинутся в бириби или фараон! Между тем внизу в столовой слышались позвякивание тарелок и звон бокалов, потеплела и нагрелась каминная труба, было слышно, как сторож передвигает кресла.

Гости появились около одиннадцати. Их тени мелькали в свете ночного фонаря, поднятого сторожем, точно взмахи вороньих крыльев. Риго сразу узнал толстяка герцога, рядом с ним был и другой толстяк, дородный и дебелый, но укутанный в тёплый зимний плащ. С ними прибыли ещё трое – все как на подбор тощие, тоже в длинных плащах по самые щиколотки. Филибер Риго с досадой заметил, что никаких женщин с приехавшими мужчинами нет, а значит, всё оказалось ошибочным. Можно было осторожно выбраться из дома, но рисковать не хотелось. Поутру они уберутся – потом уйдут и они.

Герцог был уже в доме, его гости вошли следом. Было слышно, что они проследовали в каминный зал, снова послышался шум отодвигаемых стульев, звон тарелок, негромкий разговор, но слов Риго не разбирал. Через полчаса мерное жужжание разговора, тёплая труба и позднее время начали клонить в сон и Риго, и Корвиля. Только аббат бодрствовал, но, сколько не прислушивался, слов тоже разобрать не мог. Не мог и по голосам определить говорящих – звуки странно искажались.

Но тут все трое вздрогнули. Со двора донёсся шум открывающихся ворот, и во двор въехала ещё одна карета, чьи очертания терялись в ночи. Герцог вышел встречать новых гостей, коими оказались две фигуры в тёмных плащах, быстро прошедшие внутрь. На несколько минут стало совсем тихо, но вот сначала потянуло сквозняком, потом в комнату с люнетом вошли люди, после чего дуть перестало. Риго шепнул Корвилю и аббату, чтобы те, упаси Бог, не уснули.

Это предостережение оказалось напрасным. Филибер Риго не знал тогда, что после этой ночи ни он, ни Корвиль не смогут уснуть несколько ночей.

Герцог де Конти неторопливо опустив люстру, зажёг свечи и поднял светильник под потолок. Теперь, облитые желтоватыми бликами в кругу света стояли шестеро мужчин. Они не снимали шляп, полями закрывавшими их лица, но непохоже было, что это – мера предосторожности, скорее, подумал Риго, часть какого-то странного ритуала. Уж не масоны ли это, мелькнуло в голове полицейского. Не попали ли они на церемонию какого-то посвящения, о которых ему доводилось слышать? Аббат тоже пытался в неожиданном ракурсе и искажённом освещении понять, кто эти люди, но силуэты двоились и троились в неверном свете и он не узнавал никого, кроме самого хозяина.

Ещё больше ритуальности добавили двое, вынув из комода огромную льняную скатерть и расстелив её на низком столе. Чёрт, они не наелись внизу, что ли? Один из мужчин занял место в кресле, стоящем на возвышении, и не принимал никакого участия в церемонии.

Тут, однако, все недоумения Риго закончились.

Из тени вдруг показалась фигура, с плеч которой двое других сняли плащ и шляпу. Риго закусил губу от напряжения. Он был готов поклясться, что знает, где-то видел представшую перед мужчинами девицу. Словно услышав его, Корвиль тихо шепнул, что это мадемуазель Мадлен де Жувеналь – он трижды видел её на похоронах. Риго знал память своего подчинённого: этим сведениям можно было полностью доверять, Дидье никогда не ошибался. Аббат же в ужасе закусил костяшки пальцев.

Господи, как же он не подумал!