Текст книги "Охота на журавлей (СИ)"
Автор книги: Ольга Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)
Эпилог.
Часть 1
Рина задумчиво ковыряла мороженое ложечкой, наблюдая, как сын радостно прыгает, кувыркается, падает и еще кучей других способов пытается что-нибудь себе повредить. Слава богу, комната с шариками позволяла еще и не так выворачиваться, оставаясь живым и здоровым. А Рина была уже готова позволить парню что угодно, лишь бы он выплеснул свою сумасшедшую энергию, и вечером уже не смог разнести весь дом на кусочки.
– О, Родионова! Какими судьбами? – Арина чуть не подавилась ложечкой, которую прикусила, да и забыла вынуть изо рта, так сильно зависла. Но этот голос, который она надеялась больше не слышать никогда, мог заставить металл и откусить, и проглотить.
– Галя? Я-то, понятно, ребенка сюда привела. А вот ты здесь что делаешь? – Рыжая, как ни в чем ни бывало, бросилась обниматься и целоваться. Словно ничего плохого их никогда не разделяло.
– А мы вот, с Толиком, заранее маршруты прорабатываем. – Галина самодовольно показала на нечто, называвшееся Толиком… Ну, если не придираться, мужчина был хоть куда: опрятный, милый, в очках модной формы… Только вот, выглядел он лет на двадцать старше самой Галины, имел тщательно зализанную остатками волос лысину, пузико, солидно нависающее над ремнем, и портфель, туго чем-то набитый, явный ровесник самого хозяина… В общем, смахивал мужчина то ли на Галиного отца, то ли на престарелого дядюшку.
– Анатолий, – мужчина не растерялся, протянул Рине руку, хоть она особенно и не стремилась ни к знакомству, ни к общению с этой парой. – Муж Галеньки.
– Кхм, Арина, бывшая коллега, – Рина была крайне рада, что ложечку, все-таки, изо рта вынула. В этот раз могла бы точно ею подавиться.
– Ну, ты иди, Толь, иди, осматривайся. Ты же мне, все равно, не поверишь. Вот сам и убеждайся. – И Галя почти насильно вытолкала мужчину с территории маленького кафе.
– А что вы ищете-то, Галь? Здесь же детские развлечения, да родительские…
– Да капец! Ты не представляешь! Я таких зануд, как Толик, еще не встречала. Представляешь, выбирает места, где можно с ребенком отдыхать, а где нельзя. – Девушка старалась делать вид, что очень раздражена, но сама с трудом скрывала радость и удовольствие от того, что у нее есть такой вот Толик.
– А где ребенок-то, почему не с вами? – Арина пыталась делать вид, что понимает происходящее, но готова была признаться, что не понимает ничего.
– Ха. Чего это, не с нами? Со мной он, в животике! – Галка с гордостью ткнула в свой живот, абсолютно плоский, что было подчеркнуто облегающей до неприличия майкой.
– А… поздравляю… Срок маленький, да?
– Я сама еще точно не знаю. УЗИ не делали. К врачу послезавтра. Но Толька уже всю жизнь ребенку готова расписать до восемнадцатилетия.
– Не тяжело тебе, с таким планировщиком-то? Я бы, наверное, не смогла, с таким основательным подходом…
– Зато он любит меня! – Это звучало гордо. Почти как лозунг. – И я… его люблю. Очень. – Окончание фразы, как ни странно, было не менее искренним и уверенным.
Арина поверила даже не словам, а всему виду Галки, которая просто лучилась счастьем, довольством и любовью ко всему окружающему миру. Куда подевалась та наглая и злая девчонка, что вечно искала виноватых в своей нерадостной жизни? Как будто вместе с Толиком ей кто-то подарил волшебную пилюлю, способную излечить от гадкого характера.
– Ну, молодцы… Поздравляю! – Рина удивленно наблюдала, как Галя уверенно садится за ее столик, подзывает официанта, чтобы сделать заказ. Стоит ли говорить, что эту дамочку ничуть не стеснило, что за столик ее никто не приглашал?
– А ты здесь с кем? – Что в Гале не изменилось, так это ее вечное любопытство.
– С ребенком. Жду, пока напрыгается.
– А где твой?
– Да вон, рыжик в синей футболке, видела? Нырнул только что…
– Фьююють, – присвистнула Галина, – а разве он не должен постарше-то быть? Ты ж, вроде, давно родила-то? А это совсем малыш…
– Это младший. Витя. Старший в спортшколе сейчас, вот мы его дожидаемся.
– А в кого он такой яркий у вас? Вроде бы, муж у тебя был темненький… Да и ты на рыжую не похожа…
– Понятия не имею. Искали среди всей родни – никого похожего. Наверное, какой-то очень далекий предок проявился. Они с Димкой – как две капли воды, два рыжих-бесстыжих братишки. И все. Ни со мной, ни с Мишей – ничего общего. – Арина легко повела плечами. Она уже привыкла к таким вопросам, привыкла на них отвечать.
– Хм… Дети от соседа? – Галка сначала засмеялась своей нелепой шутке, потом опомнилась, осеклась. – Ой, прости… Я ничего не имела в виду…
– Да мне не важно, Галь, что ты хотела сказать. Мне, – она выделила голосом, – не важно. А вот тебе, все же, советовала бы научиться думать. Сначала думать, а потом говорить. Поверь, ты стала бы намного симпатичнее для многих людей. А так, глядишь, и напросишься когда-нибудь, на такое, что очень долго икать будешь. От страха и огорчения.
– Ой, ладно. Ну, прости. Я ж, правда, без всякой задней мысли ляпнула…
– Не прощу. Только, боюсь, для тебя от этого не изменится ничего.
– Неа. Ты ж знаешь, я ведь не со зла. Просто язык как помело. Но зато не держу за душой ничего плохого. – Галя словно и не заметила, каким холодом ее бывшая коллега обдавала. Тараторила дальше, как ни в чем не бывало.
– Допустим.
– Ой, а ты представляешь?! Этот, с которым ты мутила-то тогда, помнишь? Он же, представляешь, любовник нашей грымзы был! Я тебя-то зря тогда ревновала, планы строила на него, а он-то лизоблюд и подкаблучник оказался! – Глаза Галины горели таким же светом, как в былые времена, когда она рассказывала самую последнюю и горячую сплетню.
– Мне не интересно, Галь. И вообще, уже пора идти…
– Да подожди ты! Дай, договорю, и сама пойду уже. А то ведь мой, глядишь, полезет с линейкой и циркулем все тут мерить. – Она схватила Арину за плечо, чуть ли не силой усаживая на место, которое та уже собиралась покинуть. – Они же спалились с ней, когда он вернулся со своих северов, представляешь? Ходили в обнимку по соседнему супермаркету, продуктами закупались, в одну корзинку-то…
– Дай угадаю, кто их спалил?
– Не только я. Многие видели. А потом они и на работе стесняться перестали. Не так, чтобы демонстративно, но многим понятно стало, что у них отношения не только рабочие.
– Ну, что ж, я рада. У людей семья и отношения. Что еще тут скажешь? – Арине было сложно подобрать слова, чтобы правильно отреагировать. И молчать не получалось: Галя выжидательно смотрела, явно хотела что-то в ответ услышать.
– Нет, ты представляешь, смелый-то какой? От нашей шефини под ее носом с тобой гулять? Это ж… я ж… прямо не знаю…
– Галь. Я думаю, тебе пора идти к мужу. Иначе мне тоже придется что-нибудь вспомнить. Не очень приятное, но обязательно, когда он сюда подойдет.
– Фу, какая ты, Родионова! Раньше подобрее как-то была…
– Какая есть. Прости. Вот моя подруга идет. Мне бы хотелось пообщаться с нею наедине. – В отдалении, действительно, Таня показалась. – До свидания, Галя. И счастья тебе в семейной жизни.
Рыжая фыркнула обиженно, подхватила сумочку и ушла, возмущенно цокая каблуками. Арина провожала ее взглядом, думая, что жизнь Галку, таки, наказала. Иначе, как назвать ее пылкую любовь с пожилым и занудным мужчиной?
– Кто это был? – Таня присела на то же место, где и Галя сидела. Официант только успел убрать чашку с недопитым чаем.
– Неважно. Не видела сто лет, и еще столько же не вспоминать бы…
– Ладно. Забыли. Ну, так что? Мишке уже сказала? – Таня, как обычно, начинала с места в карьер.
– Нет.
– А в чем проблема-то?
– Не знаю, с чего начать…
– Вот ты дура-то, Родионова. Временами кажется, что поумнела. Но это только кажется…
Эпилог. Часть 2
– Ну, ты ж понимаешь, Миша и так один работает очень долго, наверняка, уже устал тянуть на себе все… Я вот мечтала, что выйду на работу, и нам обоим полегче станет.
– И что? Собираешься что-то изменить, ничего с ним не обсудив?
– Упаси боже, Тань! Даже мысли такой не было!
– Мысли о чем? Чтобы не обсуждать или чтобы менять?
– Я буду рожать, в любом случае! Как, вообще, можно было себе другое представить? Ты посмотри на моих рыжулек… Это же счастье такое… – Арина нашла сына глазами, в который уже раз понимая, что не может им налюбоваться. И Витей, и Димой любовалась бесконечно, даже несмотря на то, что парни добавили седых волос и ей, и мужу. Злилась на них, ругалась иногда, но каждый день благодарила небеса за то, что в ее жизни есть эти три мужчины – два маленьких и один взрослый.
– Счастье, конечно. Разве я спорю? – Таня, как обычно, невозмутимо повела плечами. – Мое счастье от бабушки скоро вернется, и закончится моя спокойная жизнь, будто и не начиналась.
– Ну, тогда зачем ты, вообще, об этом говоришь?
– А зачем ты тогда мозги пудришь себе и Михаилу? Думаешь, он иначе считает? Ты, как будто, святая вся такая из себя, а он – изверг?
– Нет. Ты прекрасно знаешь, что этот этап мы давно уже прошли. – Арина не лукавила. Ей, конечно, пришлось много сил потратить, чтобы изжить дурную привычку: приписывать Мише все возможные грехи, а про свои настоящие недостатки забывать или умалять их значение.
– А может, у тебя рецидив намечается? Знаешь, некоторые болячки, они такие – стоит расслабиться, и вот , пожалуйста, снова вылезли… Судя по твоей медлительности, ты снова начинаешь что-то за Мишку додумывать, от того и боишься.
Рина вздохнула. Потом еще раз. Долго крутила салфетку в руках, превратив ее в лохмотья, не поднимая глаз.
– Тань, вот только ты умеешь так качественно тыкать носом в собственную лужу. Аж противно становится иногда…
Подруга хмыкнула:
– От меня противно или от себя? Если не нравится то, что я говорю, так ради бога: можешь просто не ставить в курс того, что у вас творится.
– От себя, Танюш, конечно. Я ведь понимаю, что начинаю повторять ошибки. Думала, уже поставила точку на этих своих самокопаниях, а вот, поди ж ты… Горбатого, наверное, могила исправит…
Было время, когда Арина спокойно в зеркало не могла на себя смотреть: так противно было видеть лицо махровой эгоистки. Не сразу, конечно, дошла до нее вся глубина и размах сделанных ошибок. Может быть, постоянное ощущение своей вины перед Мишей заставило Рину смотреть иначе на мужа и на себя, может, материнство, которое вынудило поменять многие взгляды на мир, а возможно, и Таня помогла. Подруга долго терпела и слушала, как Арина рассуждает о своих семейных отношениях, а потом не выдержала. Не стесняясь в выражениях, попросила Родионову, чтобы та прекратила строить из себя обиженную жертву. Это было ошеломительно. Суровая правда оглушила, сбила все ориентиры, по которым Рина раньше жила. От того и больно так было, что понимала: правда. И то, что в их ситуации Миша пострадал больше, хотя бы потому, что он был предан, и сам же на себя взял все усилия, чтобы помириться. И обижала его Арина не меньше, но, отчего-то, прощения просить приходилось ему. О том, что в своем стремлении построить карьеру, она почти не уделяла мужу внимания, а его заботу принимала как должное, лучше было и не вспоминать.
Пришлось ломать себя. Во многом. Часто забываясь и возвращаясь к старым привычкам: молчать, придумывать обиды, дуться, ждать, что муж догадается сам обо всем и исправится, так же самостоятельно. Одергивала себя, как только запущенный в голове маховик мыслей доводил ее до идеи с разводом. Понимала, что перегнула палку опять, заставляла себя смотреть на ситуацию иначе. Долгие и частые тренировки помогли.
А Миша, неожиданно почувствовавший заботу и внимание, словно преобразился. Ему, конечно, все так же было сложно обсуждать «какие-то женские заморочки, не существующие в реальности», но он старался, шел на диалог. Порой, достаточно было пары его слов, чтобы развеять все страхи и сомнения, мучившие Арину. Порой, они спорили так, что хрипеть начинали, расходились по разным комнатам, потом возвращались, уже с новыми аргументами. Но в итоге, всегда договаривались. Порой, Миша просто уступал Арине, предпочитая сохранить мир в доме, а не одержать моральную победу над женой, ведь от этой победы обоим было бы тошно…
В какой-то момент, Рина поняла, что Михаил в их семью вкладывает гораздо больше усилий, чем она сама. Наверное, этого ей раньше и не хватало для душевного покоя. Для того, чтобы понять: любит ее муж, ценит, готов ради нее на многое, а все ее сомнения – это просто глупые выдумки. Отпустило. Полегчало. И вдруг оказалось, что раньше она сама себе не позволяла расслабиться и просто наслаждаться жизнью с любимым мужчиной. Ждала подвоха постоянно, и от этого совершала ошибки. А как только страх быть отвергнутой исчез, пропала и половина претензий.
На все эти перемены, конечно же, ушло немало времени – несколько лет. Но зато второй сын был зачат и рожден уже совсем в другой атмосфере. Правда, им с Мишей очень хотелось дочку. И Виктор изначально был задуман как Виктория… Конечно же, это было ерундой, и на отношении к ребенку никак не сказалось, что он слегка не того пола. Но вот мечта о девочке так и застряла в душе у обоих родителей.
И вот, казалось бы, шанс эту мечту воплотить… Но Арина словно вернулась в свое прошлое, пятилетней давности: опять сомнения, страхи, обиды возвратились. Умом понимала, что глупо это все, но победить себя не могла никак. Все-таки, третий ребенок, когда ты в декретном отпуске, муж вкалывает за троих, да еще и жилье ипотечное, – это не самый легкий шаг…
– Арин, я тебе ничего советовать не буду. Бесполезное это занятие. Ты, главное, не тяни до последнего момента, когда уже в роддом придется ехать, а Мишка все так же будет не в курсе. Он, конечно, из дома-то вас не выгонит, за такой сюрприз, парень добрый… Но ты ж и сама себе можешь побег устроить, и не спорь. Только, пожалуйста, помни, что тогда ты только за свою дурную голову отвечала, а сейчас еще за несколько голов. За Михину, кстати, тоже. Он ведь и сбрендить может, если ты начнешь опять фокусы показывать.
– Спасибо, Тань. Сегодня же и скажу… Наверное… Очень постараюсь. Надо только момент подобрать подходящий.
Таня лишь молча играла бровями и поджимала губы. Это означало, что Аринино поведение весьма осуждает, но вслух об этом не скажет, из дружеской солидарности.
– О, кстати, Миша звонит… – Арина схватила трубку, торопясь прервать неприятную паузу. – Да, милый, привет! – это уже с мужем разговаривая.
– С Витей в кафе сидим, ждем, когда Дима напрыгается на тренировке. Ну, Витя тоже прыгает, конечно, а я вот сижу.
Ответ Таня не слышала, но, видимо, Миша чему-то сильно удивлялся. Интонации слегка доносились.
– Не одна, конечно… С Таней… Болтаем обо всем на свете… Ну, извини, не слышала с первого раза, тут шумно… Да, конечно, о важном…
Тане снова показалось, что Миша чем-то не сильно доволен, потому как Арина сделала долгую паузу, его выслушивая, и даже шутливо закатила глаза.
– Да, Миша! Об очень важном! Гораздо важнее, чем это несчастное ТО, о котором я забыла! Мы сидим и думаем, как тебе рассказать, что я беременна. А ты мне тут выговариваешь про какие-то автомобили…
Таня поперхнулась чаем, закашлялась, при этом стараясь не хрюкнуть от смеха. Все-таки, Аринка достигла потрясающих высот в развитии: вместо того, чтобы замкнуться в ответ на претензии мужа, она ему все сразу и выпалила. Получите-распишитесь, что называется.
– Ну, и что ты замолчал? Алло? Миш, ты там жив, ау? – Теперь уже подруга казалась обеспокоенной, но не будущим сложным разговором, а здоровьем мужа. – Жив? Ну, слава богу. Да, дома обсудим, конечно… Ну, ты ж хотел услышать, что у нас могут быть за важные секреты, вот и услышал. Теперь живи с этим. А я поеду за Димой. И машину чинить.
После такой беседы, часы, оставшиеся до вечера, стали казаться то бесконечными, тянулись бессовестно, то, наоборот, неслись вскачь, не позволяя подготовиться к встрече с мужем.
Слава богу, Миша дождался, когда оба сорванца будут уложены, и только тогда уселся напротив Арины, напряженно глядя ей в глаза.
– Рассказывай.
– А что, собственно, теперь рассказывать? Ты уже и так все знаешь… – Действительно, всего-то и надо было несколько слов произнести, а она уже две недели маялась.
– Зачем тебе Танин совет был нужен? Просто сесть рядом и поговорить не могла?
– Миш… Тебе же и так сложно сейчас, один троих тащишь… И тут – вот, сюрприз… – Раньше Арина предоставила бы мужу право угадывать, в чем причина ее молчания. Но хоть эту привычку она в себе изжила.
– Ну, а если б ты мне сюрприз уже из роддома привезла, думаешь, мне бы легче стало? – Михаил усмехнулся, слегка устало, но по-доброму, с нежностью.
– Ну, я бы, наверное, сообщила тебе немного раньше… За пару недель до родов… – Рина подхватила игру. – Танька сказала почти то же самое, что и ты.
– Потому и терплю эту твою Таню, что хоть она тебе умные вещи говорит. Меня не слушаешь, так хоть ее…
– Тебя тоже слушаю, Миш. Правда. – Рина взяла руки мужа в свои. Погладила, провела нежно пальцами. – Но иногда…
– Иногда тебя заносит. Знаю. А в чем сейчас проблема, которую ты придумала? – Миша перехватил инициативу, теперь уже он подтащил Арину себе под бок, обнимал, целовал в лоб, в виски.
– А вдруг, ты не готов, не захочешь третьего ребенка? А я тебе буду его навязывать?
– Спишем эту ерунду на то, что ты уже начала глупеть из-за выброса гормонов. Но больше такого вслух не произноси. Я что, по-твоему, совсем отупел, и не понимал, что происходит, когда мы этого ребенка делали?
Арина в ответ лишь пожала плечами. Не скажешь же мужу, что именно в тупости и хотела его обвинить.
– А если опять мальчик, Миш? Ты не расстроишься?
– Расстроюсь. Но мы же не знаем, как повлиять на это?
– Не знаем.
– Ну, значит, это не та проблема, над которой надо париться.
– А ты меня еще точно любишь, Миш? Я же во время беременности страшная такая…
– Давай, как будто про страшность я ничего не слышал? И, конечно, люблю. И раньше, и сейчас, и потом любить буду.
– Я тебя тоже люблю. – Арина прижалась к мужу еще плотнее, словно пытаясь врасти в него. И не выдержала, задала еще один вопрос, годами мучивший. – А почему ты меня вечно синичкой называешь?
– Хм… Не обидишься?
– Не знаю. Смотря, что ответишь…
– Когда мы познакомились, ты такая смешная была: синее пальто, а берет желтый. Сочетание – «вырви глаз», что называется. Потому и выделил среди остальных девчонок в компании. Звал синичкой в шутку, потому что ассоциации были с этой птицей. Потом уже рассмотрел поближе. Понравилась очень сильно. Влюбился. А привычка звать тебя синичкой так и осталась.
– Капец.
– А почему ты спрашиваешь?
– Я-то думала, что ты меня воспринимаешь, как синицу в руках, а о журавле мечтаешь все время, о какой-нибудь недостижимой красотке…
– Вот ты фантазерка, Арин. Я за тобой всю жизнь гоняюсь, и никак не догоню, когда что-то себе насочиняешь. Так что, живи спокойно: ты и синица моя, и журавушка в небе. Пойдем спать, а то, чувствую, скоро покой нам будет только сниться.
И Арина вычеркнула из списка своих извечных проблем хотя бы этот вопрос про синичку. В том, что сама она уже точно не будет искать никаких журавлей, даже и сомнений не было. Да и вообще, глупое это дело – людей с птицами сравнивать, особенно, когда рядом с тобой такой вот отличный мужчина. Любящий тебя со всеми твоими ошибками, грехами и сомнениями. Желающий иметь с тобой детей и их воспитывать.
Кстати. Третий «рыжик» снова оказался парнем. На этом эксперименты Миша с Ариной закончили и больше не рисковали. Имя ребенку не выбирали, пока не родился, и все точно убедились, что это мальчик. И только тогда назвали его Михаилом. Слишком уж был на отца похож, пусть и рыженький.
Конец.
