Текст книги "Охота на журавлей (СИ)"
Автор книги: Ольга Николаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Иру не раз подмывало как-нибудь наказать дрянную девчонку, посмевшую позариться на ее мужа. Вот просто взять и выгнать с работы. Да так, чтобы слезами умылась, на коленях ползала, вымаливая прощение. А Ира бы издевалась над ней и, конечно же, ни за что не простила бы.
А порой, чем дальше, тем чаще, безудержно тянуло к Сергею. Звонить ему, звать обратно домой, а потом обнимать, целовать, холить и лелеять. Делать все, чтобы он даже не задумался больше, что где-то без Иры может быть хорошо. Днем еще как-то держалась: на работе – подчиненные, дома – сын, всегда на виду, всегда обязательно быть в форме, делать вид, что все у нее отлично. И никакие изменения в личной жизни совершенно не могут повлиять на ее настроение. В общем, прикидывалась, что невелика эта потеря – Сергей. Подумаешь, «баба с возу – кобыле легче», как говорится. Ей с Димой, действительно, очень даже неплохо жилось. Сын, слава богу, умничка, старался не напоминать о том, что в их маленькой семье пропал один немаловажный член. Как будто и не было в их жизни никакого Сергея. Привиделось, не более того.
А по ночам становилось очень плохо. Больно. Страшно. Одиноко. Обидно до слез. Выть хотелось, да нельзя – услышит сын. Приходилось кусать подушку, с силой жмурить глаза и стискивать зубы. Так сильно, что даже челюсти болели. Она пыталась пить снотворное, алкоголь, читать книги – не помогало ничего. Стоило закрыть дверь в спальню: нападала ее новая самая страшная подруга – бессонница. Спасало от нее только одно: придумывание самых изощренных и страшных способов казни. Да. В мечтах она представляла себе всевозможные истории, как расправится с Ариной, даже незаконные. В мечтах же все возможно… А если подойти с умом и очень сильно постараться, то какие-то методы получится и в жизнь перенести. Другое направление мечтаний: это после расправы, учиненной над соперницей, представлять, как Сергей возвращается, просит прощения, старается убедить Иру, что он больше никогда налево даже не подумает, не то, чтобы пойти… А она еще будет сомневаться и думать, стоит ли его прощать. Иногда, если в мечтах получалось достоверно помириться, Ира умудрялась под утро заснуть. Но чаще не получалось…
Самое противное, что ни с кем на работе нельзя было поделиться: они свои отношения с Сергеем были обязаны в тайне держать. И сейчас Ира была этому рада, как никогда: не пережила бы, если бы весь коллектив начал над ней насмехаться. Но и поговорить хотелось. Хоть с кем-нибудь. А не было никого. Раньше единственным другом, соратником и собеседником был Сережа. А теперь его не стало в ее жизни. И Ира, впервые, кажется, поняла, что такое – быть одинокой.
Она с трудом сдерживалась на работе, чтобы не сорваться на Родионовой, не наорать на нее, не устроить выволочку при всем честном народе… Но этого нельзя было делать, ни в коем случае. Причин для сдержанности хватало: просто не хотела показывать, как ей хреново, как она переживает уход Сергей, и позориться нельзя было перед подчиненными (наверняка, кто-нибудь уже догадывался об их с заместителем отношениях), а самое главное: девчонка должна была расслабиться и поверить, что ей ничего не грозит. Сейчас она вела себя на работе как хорошо дрессированная собачка: ни слова лишнего, ни шагу в сторону, все задачи выполнены, все дела поделаны. Аж противно было. Что бы раньше-то так не работалось?
Беда пришла, откуда не ждали. Для всех беда. Но для Иры, в общем-то, дело переживаемое. А вот Арину теперь можно было бы и потопить.
Ира долго думала, с какой бы стороны зайти, так, чтобы одним выстрелом убить как можно зайцев… Пару дней, наверное, потратила на то, чтобы стратегию разработать, подготовить почву и разыграть по очереди все карты.
Но нервы сдали, когда опять увидела, как Сергей помогает своей новой даме сердца выйти из автомобиля. Ира только зубы покрепче сжала и выкурила лишнюю сигарету. Она, вообще, в последнее время очень много курила и почти не ела. И от кофе уже тошнило.
Полным ненависти взглядом она проводила воркующую парочку до входа в развлекательный центр, дождалась, пока за ними двери закроются, и только после этого решилась выйти из своей машины.
До кабинета своего долетела за какие-то пять минут, несмотря на каблуки и узкую длинную юбку. Ей, кажется, сейчас ничего не могло помешать. Люди отскакивали, словно мячики, лишь издали увидев выражение лица директрисы.
– Сергей. Зайди ко мне. Срочно! – Нервы, все-таки, сдали. И вся стратегия посыпалась, как карточный домик.
– А как же утренний обход помещений, Ирина Петровна? Я же сегодня один, Марина в отпуске… – Бодрый и уверенный голос раздался в трубке. Словно между ними ничего и не было. Ни раньше… ни сейчас.
– Я. Сказала. Ко мне в кабинет! Что непонятного в этой фразе? – Ей хотелось сорваться на крик, но каких-то остатках воли еще держалась.
– Хорошо. Сейчас зайду.
Минуты ожидания тянулись, будто в замедленной съемке. Все губы уже были искусаны, а в ладонях остались следы от врезавшихся с силой острых ногтей. Ира пыталась отвлечься, включив рабочий компьютер, начала загружать почту, но видела, что все это – без толку. Глаза ничего не разбирали, а мозг не воспринимал.
– Что-то случилось, Ирина Петровна? – Сергей до отвращения хорошо выглядел, улыбался, несмотря на раннее утро, был гладко выбрит… Самое гадкое – глаза сияли. Так, как никогда не сияли с ней. – Вы так рано приехали? Неожиданно.
– Да. Полюбоваться на то, как ты тискаешь свою… эту…
– Ир. Не надо. – Голос его, на первый взгляд, мог показаться ровным и спокойным. Но Ира-то слишком хорошо его знала, чтобы не понять: угрожает.
– Шлюху твою. И не надо мне тут указывать, что надо и не надо! – Нервы сдали. Ира перешла на визг. Самой было противно от себя – такой, но не было сил сдерживаться. – Пока что я здесь главная, и я решаю, кто чего заслужил!
– Ты за этим меня вызвала? Просто проораться захотелось? Больше не на кого стало? – Сережа, наконец, решил сесть. На стул, стоявший дальше всего от Иры. То ли из опасения, то ли показывал, как ему неприятно рядом находиться. – Так и на меня теперь тоже нельзя. Все, Ира. Баста. Прекращай истерику.
– Сейчас ты ее у меня начнешь. Вместе со своей шалашовкой!
– Я сказал тебе – не смей так ее называть! Она не заслужила такого отношения!
– При живом муже с чужим жить – что еще надо, чтобы было заслуженно?!
– Так. Или ты мне сейчас скажешь, по какому поводу звала, или я пошел работать. Дела не ждут, пока ты мне тут будешь свою желчь выплескивать. – Он, действительно, встал. И даже к двери шагнул.
– Пусть твоя… – через силу она удержала уже готовое вылететь ругательство, – Родионова пишет заявление по собственному.
– С какого это перепугу? Превышение полномочий, тебе не кажется? Ты кого-нибудь другого испугай, но я-то в курсе, на что ты имеешь право, а за что можешь и сама отхватить. – Сергей снова присел на стул. Глянул устало. – Может, прекратишь, Ирин? Ну, зачем эти козни строить? Мы же взрослые люди с тобой, зачем пачкать все, что пережили?
– Или ее уволят по статье, за растрату, или она сама уйдет. И, поверь, я все сделаю, чтобы статья в трудовой у нее появилась!
– Не посмеешь! У нас коллективная ответственность. Сама знаешь, юристы не пропустят. И отдел кадров не станет связываться.
– Ха. Документы уже на подписании. Меня попросили поговорить по-хорошему, чтобы она тихо ушла. Если не захочет – приказ будет издан, прямо сегодня. И, как ты понимаешь, больше она работу в этом городе не найдет. И нигде не найдет. Если только уборщицей.
– Что ты хочешь выиграть от этого, Ир? Я точно знаю, что должна быть и твоя выгода. Но какая точно – пока еще не понял.
– Все просто. Она уходит отсюда и из наших жизней. Ты возвращаешься домой. Ко мне. Я готова простить тебе эту ошибку.
Сергей расхохотался. Издевательски. Глядя ей прямо в глаза.
– Не выйдет. Ничего у тебя не выйдет, Ира. И лучше оставь нас в покое, если не хочешь проблем. – и добавил многозначительно, – во всех смыслах проблем.
– Я раздавлю эту девчонку, как мошку. И ты все равно вернешься ко мне! – старалась держаться, но вышло истерически.
– Она беременна, Ир. Она ждет ребенка. – Сергей смотрел ей в глаза, понимая, что ничего добавлять не нужно. А Ирину будто ударили под дых.
Это, действительно, слишком многое меняло. Эта дрянь обошла Иру сразу, не напрягаясь: дала Сергею то, чего Ирина дать не могла.
Глава 11. Ирина– И что, ты прямо так уверен, что от тебя? Не забывай, она замужем, и с тобой встречалась, еще с ним живя… – Да, она тоже била по больному месту. Но в борьбе за самое дорогое все средства имеют право на жизнь. И Ирина их использовала, не стесняясь.
– Ну, зачем ты так? Вечно умеешь все обгадить, даже не успев разобраться до конца… – Сергей поморщился, почти брезгливо. – Хотя бы раз в жизни признай, что что-то пошло не так, как тебе хотелось бы, Ир. Прими ситуацию и прекрати лезть в нашу жизнь.
Мужчина был на удивление спокоен и уверен в себе. Даже подозрения в отцовстве его, казалось, не затронули, нисколько. А ведь Ирина знала его, как облупленного, и прекрасно знала, на что именно давить.
– И что, ради вот этого ребенка, который еще не известно, твой ли… Ради этого ты бросишь все удобства и блага, которые были со мной?
– А то ты не знаешь, Ир, что это для меня важно. И понимаешь, что такого блага у меня с тобой никогда не будет. У тебя есть сын. Я тоже имею на это право.
– Что мешает тебе воспитывать моего Димку? Чем он тебя не устраивает?
– Не смеши. – Сергей смотрел на нее с какой-то странной смесью сожаления, грусти и усталости. – Твой сын – это твой сын. Ко мне он никакого отношения не имеет. Как бы я о нем ни заботился и ни любил.
– Сережа, а ты уверен, что готов, вообще, к такой ответственности? Одно дело – воспитывать уже готового ребенка, который из пеленок вырос, разговаривает, понимает, что ты от него хочешь и может объяснить, что хочет сам. А новорожденный… Ты сможешь осилить такую романтику? Эта девчонка, Родионова, она же сама еще – ребенок. Ты двоих-то потянешь?
Сергей потер лицо, оперся о стол локтями, голову спрятал в ладонях. Долго молчал. Ира в душе ликовала: все-таки, зародила в него сомнение. Значит, еще есть шансы. Лицом же, естественно, старалась ничего не показать. В конце концов, она и так слишком долго его уговаривала. Теперь его очередь подумать и решить, что лучшее в его жизни – Ира.
– Ирин, я всю жизнь тебя очень уважал за напор и настойчивость. За то, что ты можешь добиться всего, чего в жизни пожелаешь. Но теперь, кажется, готов ненавидеть за эти же качества. Как тебе еще объяснить, что моя жизнь и мои проблемы тебя не касаются больше?
Ира молчала, ошеломленная таким отпором. Не ожидала. И больше не могла подобрать аргументы, чтобы ему ответить достойно.
– Давай, договоримся окончательно: мы с тобой больше не вместе, и это уже не изменится. Я с другой женщиной, наши отношения – только наши. И ты, пожалуйста, больше не касайся Арины. Дай ей спокойно доработать до декретного отпуска, а потом забудь и не вспоминай.
– Сереж… – позвала его, а зачем – и сама не знала, слов было не подобрать.
– Ирина Петровна, давайте уже, перейдем на официальный уровень отношений. Сергей Александрович я для вас, и никак иначе.
– Ты понимаешь, что я не дам вам работать спокойно? Ни ей, ни тебе?
– А это будет уже на твоей совести. Если не можешь принять свое поражение достойно, если начнешь строить подлянки – не обижайся, что я тебе отвечу тем же.
– Кишка у тебя тонковата, Сережа. Не надо меня пугать.
– А вот после таких слов, можешь даже и не надеяться, что я тебя буду уважать… – Он встал из-за стола, нарочито медленно и спокойно задвинул стул и двинулся к двери. Если бы Ира не знала его, как облупленного, возможно, смогла бы поверить, что мужчина не волнуется. Но она, как раз, очень четко видела, насколько тяжело ему дается это деланное спокойствие. Видела и, по привычке, за него переживать начала. Только через несколько секунд себя одернула. – Я пошел на обход, Ирина Петровна. Работа сама себя не сделает. А мне не хотелось бы вам потом объяснять причины своей неисполнительности.
Глава 12. ИринаЕсли Сергей думал, что убедил Иру в чем-то, он очень сильно ошибался. Не в ее характере было мириться и сдаваться перед вызовом, чего бы он ни касался.
Да, ребенок был аргументом, который Ирина ничем крыть не могла, и понимала, что против такого козыря придется очень сильно побороться. Сережа давно хотел общего малыша, и просил об этом ее последние несколько лет совместной жизни. А Ира кормила его завтраками, обещала, что вот-вот, сейчас, только жизнь устаканится… И находила каждый раз причины, по которым нужно отложить этот решительный шаг. Он верил, но, похоже, с каждым разом все больше и больше сомневался, что Ира вообще собирается когда-нибудь рожать. А она не могла. Физически. Здоровье после первых, очень тяжелых родов, больше не позволяло когда-нибудь иметь детей. Даже теоретически не могло это когда-нибудь снова с ней случиться. Может быть, по этой причине, ее любовь к Сергею была такой болезненной и неизлечимой: все, что было в душе нерастраченного, она выливала на мужчину. На сына, естественно, в первую очередь. Но Димка рос, и его любить становилось все сложнее: парень отстранялся постепенно, не позволяя душить себя в объятиях и заботе. И оставался только Сережа. За которого она цеплялась, все сильнее, с каждым днем. И, по этой же причине, так и не призналась, что совместных детей у них никогда не будет.
Но ведь это совсем не означало, что Ирина сдастся в своей борьбе какой-то залетевшей малолетке.
Первое, что она сделала – это поменяла графики работы. Не поленилась, перекроила всем сменам, всем руководящим должностям. Извернулась так, что теперь Аринины смены больше никогда не совпадали с Сергеем. А выходные зама всегда приходились на рабочие дни Родионовой. Смены администраторов стали длиннее, начинались и завершались позднее. Так, чтобы выйдя в ночь, Арина могла вернуться домой только утром. Как раз к тому времени, когда Сергей должен был прибыть на работу. Да, Ира знала, что такие нововведения могут вызвать бунт на корабле (читай – развлекательном центре). Да, люди роптали, грозились пожаловаться в трудовую комиссию, прокуратуру, еще куда-то… Ира только разводила руками и качала головой, ссылаясь на приказ из головной конторы. Всем особо недовольным напоминала, где лежит образец заявления на увольнение. Как и следовало ожидать, ни одного заявления никто не написал. Родионова, подписывая свой новый график, состоявший сплошь из ночных смен, побледнела, стиснула зубы и промолчала.
Это тоже не было каким-то сюрпризом: не из того теста девчонка, чтобы сопротивляться и спорить со старшими. Ирина была уверена, что и с Сергеем-то эта пигалица связалась не по своей инициативе, а лишь поддалась напору и хватке мужчины. Значит, надо было добиться того, чтобы Сережа ослабил и хватку, и напор.
Неожиданным было появление бывшего мужа в ее кабинете. Уже на следующий день после устроенного Ирой «мини-переворота». Она не думала, что парень будет уж так активно заступаться за свою зазнобу. Не заслужила та стольких усилий.
– Ты на хрена это творишь, а? – Сергей даже поздороваться не удосужился. Распахнул дверь и с ходу начал наезды.
– Мы, вроде бы, договорились на «вы» и по имени-отчеству? Что же вы, Сергей Александрович, свои же требования не выполняете? – Ира выдерживала максимально спокойный и сдержанный тон. А внутри у нее все пело от радости и удовольствия: он, оказывается, все так же легко и просто велся на провокацию
– Вот тебе справка о том, что Арине положен легкий труд. И меняй все графики обратно. – Он швырнул Ирине на стол какую-то серую бумажку со штампом. Ира такие справки просто ненавидела, потому что они создавали массу проблем всему коллективу сразу.
– А что так? Есть риск не выносить? Ты не боишься, что тебя просто за нос водят, Сереж? Тест вместе делали, или она там фломастером полоски нарисовала? Вас, неопытных, малолетки только так «папами» делают, а потом: «ой, не смогла!»
– Прекрати. Ты свой шанс профукала, Ира. Если бы у нас с тобой был ребенок, знаешь прекрасно, я бы никогда не посмотрел на сторону. – Сейчас в голосе у Сергея, кажется, даже какое-то сожаление проскочило… Или это просто Ире почудилось… – А теперь, пожалуйста, не ставь нам палки в колеса. Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем я думал ранее.
– А мне какая разница, что вы там будете думать обо мне с твоей девкой?
– Понятно. Ладно. Нормальный разговор у нас не выйдет. Значит, будем говорить иначе. Вот справка. Сегодня же график Арины должен быть изменен в соответствии с законодательством. Иначе, Ир, ты меня прекрасно знаешь, я сам напишу заявление в трудовую. А за притеснение беременных тебя никто по головке не погладит…
– Значит, будешь сам за нее по ночам впахивать! Вам, по-любому, вместе в одной постельке не спать!
– Да ради бога! – Сергей лишь ухмыльнулся криво. – Неужели, ты думаешь, что мне только постелька нужна от женщины? Столько лет отжила со мной, считая себя постельной грелкой? – неприятно вывернул оскорбление, да только Ире сейчас это было неважно. Главное, чего нужно было добиться – чтобы эти двое пересекались как можно реже. И мозг Ирины Петровны усиленно работал только в этом направлении.
– Я не себя, а тебя за грелку держала. – Знала, что этой фразой рушит все, что оставалось хорошего между ними. Но не смогла промолчать, не сказать гадость.
– Мда… Какая же ты злая, все-таки, Ира… Откуда в тебе это…
– Вот когда тебя бросит твоя пигалица, посмотрю на твою доброту.
– Ладно, Ирина Петровна, я понял, что нам больше не о чем разговаривать. Буду ждать объявление об изменении графиков работы. – И он вышел, не дожидаясь ответа, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ира понимала, что выходка с графиками – это мелочь, и погода от них сильно не поменяется. Да и проблемы с беременной подчиненной ей были совсем ни к чему. Поэтому она озадачила Марину – посадила ту вновь кромсать распорядок работы во всех подразделениях, с учетом справки, предоставленной Родионовой. Да, тем самым, у Арины появился еще один враг, но Ире нужны были единомышленники, поэтому враги у пигалицы в ближайшее время должны были только размножаться.
Сама же Ирина Петровна запросила личное дело девчонки у кадровички. Быстро нашла в нем нужные данные.
– Алло, Михаил. Здравствуйте, это вам звонят с работы вашей жены. Нет, ничего страшного. Но я бы хотела пообщаться с вами лично.
Глава 13. МихаилМише явно пошли на пользу несколько недель, проведенных без Арины. Это не он так считал, это его мама так говорила. Сам-то Михаил, кажется, каждый день был готов за вечность считать. А когда вспоминал, что уже прошел месяц его холостяцкого житья, то просто вздрагивал, как будто ушатом холодной воды облили.
Мама же, отчего-то, глядя на него, хитро улыбалась и твердила, что вот теперь она видит нормального мужчину, а не расслабленного ребенка.
– Вот только не пойму, сынок, почему тебе нужно было ждать пинка под задницу? Для живой жены, которая рядом, под боком была, нельзя было так постараться?
Это обидно и больно было слышать. Но спорить не имело смысла. Ведь мама, как обычно, была права. Только осознав, что жена ушла, причем не в пустоту, а к другому мужчине, Михаил вдруг понял, каким он был самовлюбленным придурком. Надо же, разговаривать не моглось и не хотелось… А другой, вот, и захотел, и смог. И многое другое, видимо, тоже умел, о чем Миша еще никогда и не слышал.
Вообще-то, он до последнего надеялся, что Рина ушла тогда к маме. Ну, с кем не бывает, в конце концов? Все пары, рано или поздно, ссорятся. Иногда кто-то из супругов даже бросается громкими фразами и уходят из дома. Он в тот день подождал до вечера, чтобы дать Рине выспаться, отдохнуть и одуматься. А потом поехал забирать ее из отчего дома. И весьма удивил своим визитом Любовь Павловну.
– Миша? А почему ты один? Арина не предупреждала, что ты приедешь… – Миша слушал и физически ощущал, как сердце с каждым ударом проваливается куда-то глубже, ниже, сначала подпрыгнуло до горла, ухнуло там, пережимая воздух, а потом затрепыхалось в районе живота, колен, пяток… Он даже за косяк схватился, когда понял, что дышать нечем, и ноги держать перестали. – Да ты проходи, что встал-то в коридоре? – Теща, хоть и нехотя, но пропустила парня в квартиру.
Потом был неприятный рассказ о произошедшей некрасивой ссоре, странное выражение на лице Любови Павловны(сложно было понять, радуется она тому, что Арина ушла из дома, осуждает ли дочь, или над Мишей злорадствует, а может, все ее эмоции были кардинально противоположными, или она вовсе еще не определилась), выразительная игра бровями…
– Так вот что она имела в виду, говоря, чтобы я не волновалась… – Будто бы под нос себе прошептала, но очень разборчиво и понятно для Миши. – В общем, езжай домой, Михаил. Здесь ты Арину не найдешь. И ждать тоже бесполезно. Она сюда идти не собирается, в ближайшее время.
– А где же она, в таком случае? Где искать-то?
– А вот куда послал, там и ищи. Я тебе не помощник в этом деле, Михаил. И ты это прекрасно знаешь. Терпела тебя ровно потому, что Арина того хотела. Старалась дочку не расстраивать. А теперь у меня такого повода нет. – Она развела руками, мол, не обессудь, дорогой, но мы с тобой уже почти не родственники.
– Любовь Павловна, вы так спокойны? Уверены, что с вашей дочерью все в порядке?! Как можно-то?
– Милый мой… – Теща уже шла в сторону входной двери, начала открывать замки, всем видом намекая, что Мише пора идти… – У меня дочь, хоть и с чудинкой, конечно, однако же, не совсем и дура. Уж если решила тебя бросить, то явно новый мужик будет лучше тебя.
Как обухом по голове стукнула.
– Так что же, вы думаете, она вот так… Сразу к другому пошла? – Нет, он помнил, конечно, все гадости, что сказала та блондинка в клубе. Но они до сих пор никак не могли наложиться на светлый образ его Арины.
– Ну, а чего тянуть-то? Ты ее отправил туда, откуда не возвращаются. Думать надо головой, Миша. Даже когда скандалы скандалишь, над каждым словом надо думать. А если не умеешь, то не стоит и начинать. Потом остынешь, пожалеешь о каждом слове, а поздно: кого надо, ты уже больно ударил.
– Господи… Мне что же, вообще теперь рот не открывать?
– Открывать. Может быть, даже и почаще. Глядишь, натренируешься, с кем другим и получится что-то хорошее. А не так, как с моей Аринкой.
Это было гадко. Обидно. Зато честно. Хуже всего, что обе женщины старшего поколения будто бы сговорились, обвиняя Мишу в одном и том же. В том, что он и сам себе не мог простить.
Первое, что он сделал на следующий день – пошел на собеседование в торговую фирму. Не йогурты продавать, а стройматериалы (как-никак, инженерное образование должно было хоть в чем-то пригодиться), страшно было до ужаса, некомфортно, Михаил себя чувствовал первоклашкой на экзамене для пятого курса физмата, однако… его, почему-то, приняли. С первого раза. Правда, с испытательным сроком в три месяца.
Отчего-то, даже эта маленькая победа вселяла ему надежду, что все устаканится, и Арина вернется. О том, чтобы отпустить ее с музыкой и почестями, как предлагала мать, или с проклятьями и страшной пьянкой, как советовали друзья, даже мысли не возникало. Она была одна в его жизни – первая и единственная жена, и менять это Миша не собирался. Оставалось только придумать, как ее обратно вернуть.
