Текст книги "Теодор и Бланш"

Автор книги: Ольга Митюгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8
ТЕОДОР И БЛАНШ

Они проспали весь день, всю ночь и проснулись лишь утром следующего дня.

Бланш лежала на траве, искоса глядя на Теодора сквозь жухлые травинки, и улыбалась.

– Я скучала по тебе, – просто призналась она.

– Зачем ты хотела уехать из королевства?

Бланш смешливо и смущенно фыркнула.

– Я… Я думала, что так легче забуду тебя.

– А ты хотела?

– Нет…

– Тогда зачем?

– За морем интересно, – сделав вид, что не поняла, заметила Бланочка. – Мне было любопытно.

– Ох, Бланш, твое любопытство тебя однажды погубит! – с грустной улыбкой покачал головой герцог. – Нельзя же вечно идти у него на поводу. Оно уже доставило тебе кучу проблем!

– Каких?

– Насколько я помню, один чрезмерно любопытный ребенок залез в мой кабинет – и нарвался на крупные неприятности. А потом, тоже из любопытства, нарушив все запреты – в парк. И последствия этой вылазки плачевно сказались не только на событиях того времени, но и через много лет. А сейчас одна чрезмерно любопытная девушка неизвестно зачем потащилась за море – и угодила в лапы к одному из тех баронов, что контролируют побережье, изредка занимаясь разбоем. Да, любопытство абсолютно безобидная черта!..

Бланш тихо засмеялась.

– Если я такая уж нехорошая, зачем милорд помчался меня выручать?..

– Потому что милорд совсем сошел с ума от любви к этой нехорошей девчонке, а сумасшедшие, как известно, здраво не рассуждают.

Она посерьезнела.

– Так ты все еще любишь меня? Правда?..

– Я буду любить тебя, пока жив.

– Как ты узнал, где я?

– Я видел сон.

– Сон?..

– Та ночь была полна странностей… Знаешь, во всем чувствовался почерк Маршбанкс!

– В самом деле! Когда меня везли, солдаты ворчали, что никогда еще дорога не была такой длинной. Несколько раз даже думали, что сбились с пути.

– Ну, Марш не в новинку фокусы со временем!

– Похоже, и с расстоянием тоже…

– Как-то она заявила мне: «С чего вы взяли, что, даже покинув ваш дом, я перестану вмешиваться в вашу жизнь?».

– Она начала с того, что заставила меня неверно понять твои слова…

– А потом свела нас вновь. Если бы не надежда на встречу с тобой, которую дала мне Марш, я не пережил бы этого года.

– Я ее не понимаю!

– Она прожила на свете много столетий, а мы – всего двадцать лет. Знаешь, я думаю, это было что-то вроде экзамена. Испытательный срок для меня.

– Я бы на твоем месте обиделась.

– На Марш?! – Тед присвистнул. – Себе дороже! Да и бессмысленно. Мы едем?

Бланш кивнула. Она даже не спросила, куда. Само собой разумелось, что они едут к Теодору.

Сидя перед ним на лошади, девушка положила голову ему на плечо.

– Я так устала… без тебя. Расскажи, как ты жил?

Теду нечего было скрывать. Закончив, юноша спросил ее о том же.

– Ничего хорошего, – вздохнув, ответила Бланочка. – О, Тед! Я всю жизнь всегда куда-то бежала, что-то искала и никогда не знала, что же именно. Мне кажется, когда я встретила тебя, то просто не поняла, что наконец-то я нашла! В Валитане мне было так чудесно, там я обрела душевный покой… Зачем я убежала? Наверное, я плохо разбираюсь в себе.

Теодору странно было слышать такое от Бланш.

– Ты просто очень любишь мир, – ответил он. – И тебе всегда интересно, что же за следующим поворотом. Ну неужели ты думала, что я запру тебя в четырех стенах?.. Глупышка… Я хочу, наоборот, показать тебе все на свете! Ты хочешь на море? Мы поедем за море! А потом в страны Востока, Юга… куда хочешь! У меня достаточно средств.

– Нет… Если только потом? Я хочу жить в Валитане. В конце концов, мы оба родились там…

– Значит, мы будем жить в Валитане.

В ее глазах сверкнула лукавая искорка.

– И вы, милорд, опять прикажете не соваться туда, куда не угодно вам?

– Только в том случае, миледи, если иначе вам будет грозить опасность.

– А поскольку я любопытна и независима, я, конечно, не послушаюсь…

– И, конечно, опять влипнешь…

– А ты, разумеется, опять меня спасешь…

– Ну разумеется! И устрою большой нагоняй!..

– А я скажу, что больше не буду!

– Так я и поверю!

Молодые люди, не выдержав, расхохотались.

К обеду Тед, смастерив небольшой силок, поймал зайца и, перекусив с Бланш, поставил новый – для ужина.

Вечером на лесной поляне, над рокочущим костром, герцог жарил, нанизав на свою шпагу, двух крупных куропаток. Бланш молча наблюдала за ним, сидя на земле и кутаясь в плащ. Да, она любила Теодора! Уже давно, конечно же. И только убежав, она поняла, что это так. А вернуться? Что мешало ей вернуться? Да воспоминание! О том, что Теодор улыбался той знатной девице на площади. Воспоминание, перешедшее в уверенность, что герцог давно забыл ее, дочку простой посудомойки.

«Я идиотка! – думала Бланш, глядя сейчас на Теда. – Самая настоящая дура. Мне нужно было вернуться хотя бы для того, чтобы проверить, действительно ли все так, как мне кажется. А не терзать себя и его!»

– Уже готово, – улыбнулся милорд, снимая одну из куропаток со шпаги и насаживая ее на кинжал. – Бери!

Девушка осторожно взяла еду из его рук. Задумчиво ела, откусывая нежное мясо, глядя в огонь…

– Теодор, а разве бывают лошади с рогами? – смущенно спросила она, показывая на изумрудную рукоятку. По правде сказать, этот вопрос мучил ее с тех самых пор, как она впервые увидела кинжал герцога – то есть с детства.

– Это единорог, – ответил Тед, бросая в костер обглоданные косточки своей куропатки. – Не лошадь. Ты бы поняла, если бы фигурка изображала зверя полностью. У него хвост, как у осла. А размером это создание, как говорят легенды, действительно с коня.

– А они… злые? И где водятся?

Тед улыбнулся.

– Единорогов не существует. Есть только легенда…

Бланш сразу оживилась.

– Какая?

– В ней говорится, что существует только один такой зверь. Один-единственный. Белый единорог… Очень пугливое животное, которое никого не подпускает к себе. Увидеть его – большая удача. Но говорят также, что он может подойти и сам – к девушке, которая невинна, чиста сердцем и никогда не имела дурных помыслов. Только ее не побоится белый единорог. И подарит ей счастье на всю жизнь…

– Только к девушке?

– Только к девушке.

– Так чего ж ты говоришь, что это легенда? Как ты можешь знать? Ты же не девушка. И если он только один… то естественно, что его мало кто видел! А он не умер?

– Это волшебный зверь. Ох, какой же ты ребенок, Бланш! Единорог – сказка!

– Ну и смейся! Только он – правда… Но я вовсе не хочу ссориться с тобой из-за этого. Тем более что у тебя такая вкусная куропатка…

Девушка кинула в рот последний кусочек и проглотила.

– Да и я не хочу ссориться с тобой, Бланш, – смеясь, ответил молодой человек. – Ради бога, считай всю историю правдой!

– Тед, я не понимаю, как ты можешь не верить в чудеса после всего, что с нами происходило! Кстати, большей частью – именно с тобой.

Юноша пожал плечами.

– Я верю в магию, вампиров и колдуний. Во все, связанное с ними… Потому что я с этим сталкивался. Но единорога я не встречал.

– Ты же не можешь. Ты – мужчина.

Юноша немного смущенно улыбнулся.

– Мне приятно это слышать от тебя. Ну что ж, возможно, ты его и встретишь однажды!

Бланш потупилась и, красная, как пион, покачала головой.

– Я… У меня есть дурные помыслы.

– Какие же это? – смешливо фыркнул Теодор.

Она медленно встала и подошла к нему вплотную.

Вокруг сторожко дремал осенний ночной лес, неистово рокотал костер – и земля, очищенная от дерна, так нагрелась, что ее тепло чувствовалось даже через обувь. А может, это просто самой девушке было жарко от внутреннего огня?..

Глаза в глаза!

– Теодор, мы все время делаем вид, что между нами не осталось никаких вопросов. Знаешь, я скажу тебе, что все это время я чувствовала себя виноватой перед тобой. Да! Я оттолкнула тебя, я убежала, словно воровка – хотя однажды, за месяц до ухода Маршбанкс, пообещала, что никогда не брошу тебя.

– О, Бланш…

– Не перебивай! – взволнованно вскрикнула девушка, хватая его за руки. – Я поступила глупо, я обидела тебя – тебя! – того, кто лучше всех на свете ко мне относился…

– Но я не обиделся, Бланш!

– Но, Тед, ты страдал… – просто ответила она. – Я предала тебя, поступив так. И, что хуже всего, я предала себя. Я лишила счастья нас обоих… Тогда я только начинала понимать… понимать, что… ну да, что я люблю тебя, но…

– Бланш! – Тед не мог сдержать радости. Глаза его засияли.

– О, Тед, я прошу тебя! Но я убежала, надеясь, что мои чувства исчезнут… Зачем я так сделала? Почему оскорбила тебя сомнениями в прочности твоих чувств? Ах, с какой стороны ни зайди, я поступила жестоко по отношению к нам обоим, жестоко и глупо. Я ударила тебя, когда ты меня поцеловал – и жалела об этом, жалела, потому что во время поцелуя мне было хорошо, мне хотелось ответить… Я испугалась своей любви к тебе, я хотела показать, что я не такая, как твои прежние подруги – и потому дала тебе пощечину. И потому же убежала… Но, наверное, я ничем от них не отличаюсь, ведь я ничего не могу с собой поделать! Я люблю тебя, Тед.

«И хочу, чтобы ты меня поцеловал», – мысленно добавила она, не решившись сказать вслух.

«Нет, я никогда не жалел, что прикоснулся к твоим губам, – про себя отвечал юноша. – Потому что такого блаженства я не испытывал никогда в жизни – и это воспоминание утешало меня в минуты печали».

Он стоял бледный, растерянный, широко раскрытыми глазами глядя в ее глаза, и боялся произнести хоть слово. Ее очи начали заволакивать слезы.

– Что же ты молчишь?.. – еле смогла прошептать она.

– Я… Я боюсь что-нибудь сделать не так. И… и оттолкнуть тебя. Потому что ты правда другая…

Бланш улыбнулась сквозь слезы.

– Ну, поцелуй же меня… – она хотела сказать это так, словно поддразнивала, но получилось как-то смущенно и просительно. Не выдержав, девушка потупилась.

Никогда еще Тед не чувствовал себя настолько растерянным и неловким, как сейчас, неуклюже переминаясь с ноги на ногу перед любимой девушкой. Он казался неопытным мальчишкой, а вовсе не сердцеедом, на счету которого было немало любовных побед.

– Теодор…

Юноша решительно отбросил все колебания. Он обнял Бланш – ее гибкое тело, плотно прильнувшее к нему, губы нашли ее губы – и теплая волна счастья, как оглушительный морской прилив, захлестнула их обоих, закружила – и унесла в океан блаженства и страсти. Все страхи, все сомнения, вся робость – все рассеялось, как дым. Объятья Теодора становились все властнее, увереннее, поцелуи – неистовей. Щеки Бланш пылали от возбуждения, от ощущения его крепких рук на ее теле: одной на спине, второй на затылке – и его сильных пальцев, запутавшихся в ее волосах… Эти руки удерживали ее так близко-близко, что девушка чувствовала все его тело даже через одежду – и знала, что он так же чувствует ее.

Кровь гулко стучала в висках, перед глазами то темнело, то начинали сиять миллиарды лучистых звезд, ноги подкашивались. Всем существом ее овладевал неистовый жар – и она отвечала на поцелуи с удвоенным пылом – так, как мечтала весь этот нескончаемый год. А когда юноша начал целовать ей шею и плечи, приспустив платье – тогда Бланш, крепче обхватив любимого, сама мягко утянула его вниз, на землю – а Теодору больше не требовалось никаких пояснений…

Как вихрь, как сон, как сказочная мечта – для обоих это вечное чудо любви было открытием. Не стало ни Теодора, ни Бланш – просто соединились две половинки едино мыслящего, едино чувствующего, цельного организма, разорвать единение которых значило принести смерть… В эти мгновения накрепко, как в горниле, сплавились в одно целое их души.

А после, лежа в объятьях друг друга на плаще Бланш и укрытые запасным, из ее вещей, они слушали гул костра, тишину леса, чуткое фырканье лошади… Смотрели на звезды и на искры огня… Пока не уснули.

Девушка проснулась первой, когда Тед еще спал. Над землей плыл тяжелый осенний туман, костер почти потух. Она встала. Ежась, залезла в отсыревшее платье и подбросила веток в огонь. Пламя, словно нехотя, вновь начало разгораться, зато повалил удушливый дым. Бланш закашлялась и поспешно юркнула обратно под плащ к Теодору. Тут было много уютнее, можно было прижаться к его теплому телу, наматывать на пальцы его локоны… И любоваться.

Ах, как он красив! Его мягкие, такого сказочного цвета, пряди…

Бланш, задумчиво улыбаясь, перебирала их.

Как стремительно, само собой, все получилось… Да, не видать ей теперь белого единорога! Ну ничего, обойдется фигуркой на рукояти кинжала. У нее есть Теодор! Сколько женщин у него было?.. А достался он ей!

«Правда?.. – вдруг некстати раздался в ее голове голос здравого смысла. – А сколько его любовниц задавали себе тот же вопрос и давали тот же ответ? И вылетали с грохотом из его жизни! Тед получал, что хотел, и…

Но нет, у нас все иначе!

А кто знает? Может, он действительно думал, что любит меня, а теперь осознает, что ошибался. Наверное… Только ему будет стыдно сказать мне. Значит, я должна сама его от себя избавить. Встать и уйти!

А если я все просто выдумала?.. Нет, я не смогу уйти вот так… снова сбежать, как воровка! Я останусь и поговорю с ним».

Когда Теодор проснулся, Бланш, уже полностью одетая, сидела рядом и глядела на него. Лицо ее было серьезным, суровым и очень решительным.

Не успел молодой человек открыть глаза и улыбнуться ей, как Бланчефлер сухо и деловито отрезала:

– Полагаю, я должна уйти, милорд.

Сердце у милорда захолонуло.

– С «добрым» утром… – пробормотал он.

Щеки Бланш вспыхнули.

– Я не намерена шутить!

Он мрачно усмехнулся, протягивая руку за одеждой.

– Да уж какие тут шутки…

Она заметила, что руки его дрожат.

Вдруг Теодор резко поднял голову и посмотрел ей в глаза. В его – стояли слезы, которым он каким-то немыслимым усилием воли не давал покатиться по щекам. А еще там был океан растерянности.

– Я не понимаю! – заговорил он. – Почему, Бланш?.. Ну почему? Я что-то сделал не так? О, Бланш, скажи, что именно, а не исчезай… так сразу… После всего… После целого года ожидания… после твоих слов любви… Неужели для тебя это все ничего не значило? Этой ночью я был счастлив как никогда. И теперь, если ты уйдешь…

– Не договаривай! – вскрикнула девушка, приникнув к его груди. – Прости меня. Прости. Все это глупость, последнее сомнение! Я люблю тебя. Я сегодня отдалась тебе полностью, без остатка, не только телом, но и душой. Я знаю, что ты хотел сказать: если один из нас уйдет, второму даже не нужно будет накладывать на себя руки. Он просто угаснет. Как догоревшая свеча… Если бы я ушла, со мной так бы и было.

– Бланш, ты так сведешь меня в могилу, – вымученно улыбнулся Теодор, прижимая к себе любимую. – До этой ночи жить без тебя было очень тяжело. Очень тяжело – но возможно! Надеясь, что однажды ты вернешься ко мне… Когда я вновь увидел тебя, вновь смог прикоснуться к тебе…

– Я знаю. Подобное не передать словами, Тед.

– Когда ты сказала, что любишь меня… Словно сон. Так хорошо, что нереально. Такое бывает лишь в грезах. И мне захотелось видеть этот сон вечно… Я и сейчас не до конца верю, что все – наяву…

– Наяву, Тед.

– А после этой ночи… когда мы были наконец вместе… когда я ощутил всю тебя и был в тебе… мне кажется, в тебе осталась большая часть моей души. Такого не было никогда! После… после тех моих подружек, даже если прежде я и испытывал какое-то восхищение, на котором и держалось мое желание… после у меня оставалось чувство какой-то тупой опустошенности, гадливости. Глядя на них, я испытывал отвращение до тошноты! Может быть, где-то в самых далеких, потаенных уголках души я презирал себя за то, что спал с ними! Прости меня, что я говорю это тебе, Бланш, но мне кажется, теперь между нами не должно оставаться запретных тем. Обманывать любимого человека – то же, что обманывать себя. Я ощущаю тебя, как свою часть…

– А я и не обижаюсь, дорогой. Говори. Ты прав, у нас не должно быть тайн друг от друга.

– И невольно презрение к себе переносилось на них. Словно жуткий замкнутый круг, в котором я бесконечно бродил целых два года! Девчонок было много, Бланш. И много дуэлей… Много грязи! Подлость – она всегда притягивает к себе кровь. Сама понимаешь: братья и отцы тех девочек не были склонны терпеть мои выходки, и многих вовсе не останавливало то, что я – их сеньор. Но, ко всему прочему, я еще и лучший фехтовальщик королевства, – Тед криво улыбнулся. – Сама видишь, к чему я катился.

– А потом появилась Марш.

– Да.

– Пожалуй, я рада, что она появилась!

– Знаешь, теперь я тоже рад… Бланш, благодаря вам обеим я научился любить! – севшим голосом сказал герцог. – И понял цену любви. Эта ночь окончательно открыла мне глаза! Я понял, какое блаженство быть с любимым человеком, насколько хочется повторять и длить эту близость еще и еще… и насколько грязными были те мои поступки. Когда ты сказала, что уйдешь… Будто небо раскололось над моей головой. И только сейчас я понял, что ведь это… зеркальное отражение тех бесчисленных рассветов в моей спальне, когда я заявлял, что все кончено. Только сейчас я понимаю, насколько был жесток!.. Они ведь любили меня, как я люблю тебя, Бланш… И сейчас меня мучает совесть…

Тогда я запрещал им называть меня по имени, требовал обращаться лишь по титулу, возводя как бы незримую стену… А этим утром… ты сама сказала «милорд»!.. Мне стало жутко… Я… Я не смогу жить без тебя, Бланш. И я хочу всегда оставаться для тебя просто Теодором!

– Ты всегда будешь для меня моим любимым Тедом! – ответила девушка, с блестящими от слез глазами обнимая его. – И ты воистину дорого заплатил за свои поступки, чтобы теперь чувствовать себя виноватым. Дважды за одно и то же не наказывают!

Тед крепко поцеловал ее в губы, потом упруго поднялся, подхватил свое сокровище на руки, закружил и посадил на коня. Сам легко взвился в седло, и они поехали дальше.

– Как твои пальцы? – немного погодя спросила девушка.

– Я о них забыл! – рассмеялся Теодор. – Они вовсе не причиняют мне беспокойства и выглядят так, словно с ними ничего не произошло.

– В самом деле… Странно, – озадаченно нахмурилась Бланш.

– Нисколько, если рассматривать все последние события в целом. Кстати, я мчался тебе на помощь несколько часов, а сейчас мы едем вот уж который день, а все не добрались до границ Валитана.

– А мы не сбились с дороги?

– Нет, готов поклясться.

– А когда мы вернемся… что тогда?

– Прости, не понял.

– Я буду жить за кухней… или…

– Или! – Тед крепко прижал любимую к себе, бросив поводья. – Усвойте одну простую вещь, миледи Бланчефлер де Валитан: герцогини не живут за кухней.

– Да? – лукаво покосилась девушка. – А герцоги не спят на чердаках?..

Тед смешливо фыркнул.

– Они спят только с герцогинями!

– Или с любовницами?..

– Миледи, не провоцируйте меня… – опасно мурлыкнул Теодор, нежно куснув Бланш за ушко.

– На что? – невинно распахнула глаза Бланчефлер.

– Ну, ведь пока вы не жена, вы – любовница. И, поскольку вы только что намекнули…

– Тед!.. – с притворным возмущением воскликнула она. – Значит, вы будете мне изменять?!

– Нет, и вы об этом прекрасно знаете.

– И милорд твердо решил жениться?

– Да.

– На мне?

– Да.

– Хм… Тедди… – елейно пропела девушка. – Как-то раз вы заявили, что дети выводят вас из внутреннего равновесия… и потому-то вы выгнали меня…

– Не поэтому… – мягко, почти вкрадчиво ответил Теодор.

– А почему же?..

– Потому что я не привык, чтобы нарушались мои приказы, а также чтобы влезали в мою личную жизнь: играми в моем кабинете, подглядыванием за моими свиданиями и вмешательством в домашние сцены. Я не переношу подобного и сейчас – хотя к тебе теперь это уже не относится. Тогда, конечно же, я отреагировал чересчур бурно. Все-таки ты была ребенком… Хотя иногда мне кажется, ты до сих пор им в чем-то осталась!

– Тогда ты был не прав!

– Бесспорно.

– Так вот, помнится, тогда ты заявил, что хочешь выгнать Марш потому, что боишься, вдруг она забеременела. А дети действуют тебе на нервы. А если забеременею я?..

Юноша улыбнулся.

– Сегодня ночью я сделаю все для этого… если ты не против.

– О… – Бланш покраснела и потупилась. – Вообще-то нет… Я не против… но, мне кажется, все-таки еще рановато.

– Я ответил на твой вопрос?

– Вполне… – растерянно пробормотала она.

– Теперь уже дети не выводят меня из себя, Бланчефлер. Наоборот. За этот нескончаемый год, глядя на играющих детей, я часто ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы это были наши с тобой…

Следующую ночь молодые люди провели у речного плеса – и провели, почти не смыкая глаз. Утро, казалось, еще больше распалило их взаимную жажду, и лишь к полудню они наконец тронулись в путь. А как неудержимо тянуло остаться, как далеки были сумерки!.. Оказанного друг другу ночью внимания явно было мало! И ради исправления такого положения вещей влюбленные несколько раз останавливались – ну и, разумеется, требовалось найти что-нибудь из еды. Таким образом, если учесть, что все последующие дни и ночи Тед и Бланш проводили примерно одинаково, темп их путешествия нельзя назвать стремительным. Да молодые люди никуда и не спешили! Они просто любили друг друга и наслаждались этим.

Однако все на свете кончается, и однажды на рассвете они пересекли границу Валитана, а еще через три дня подъезжали к своему замку.

– Когда мы назначим свадьбу, сударыня? – спросил Тед.

– Дня через три. И никакой помолвки!

– Хм… – юноша так поразился, что не нашел, что сказать.

– Понимаю, такая стремительность у многих вызовет вопросы, – потупилась девушка. – И поэтому, Теодор… Знаешь, я хочу, чтобы все было честь по чести. Я хочу сохранить свое доброе имя. Это значит, что ночевать мы будем врозь!

– О, Бланш, – Теодор вздохнул. – При таком условии я готов жениться на тебе сегодня и сейчас!.. Но ты права: свадьба герцога – это все-таки свадьба герцога, и она не должна быть плохо подготовленной. Давай дней через пять?..

– Тебе видней, ты лучше знаешь, как готовиться к праздникам.

Они подъехали по главной аллее парка к широким мраморным ступеням лестницы, ведущей к огромным дверям парадного входа – с этой стороны замок более походил на дворец, – и, под изумленными взглядами стражников, милорд подхватил спрыгнувшую с седла просто одетую девушку – в грубом коричневом плаще. А потом, нежно улыбаясь ей, повел по лестнице к дверям, и его спутница сияющими глазами глядела на герцога, слушая то, что он тихо говорил ей.

Вся челядь пребывала в недоумении. Слухи и сплетни висели в воздухе, как тонкая паутинка. Одна лишь Маргерит, похоже, что-то знала, но явно не собиралась делиться своими сведениями. По ее распоряжению их «гостье» приготовили самую лучшую спальню, к которой примыкал ряд роскошнейших комнат, тоже отданных в полное распоряжение этой загадочной особе. Герцог приставил к ней целый штат прислуги, да еще и обязал вести себя с госпожой самым почтительнейшим образом. И уж совсем как гром среди ясного неба – приказ готовиться к свадьбе!

В тот же вечер служанки выкупали Бланш в розовой воде, накинули ей на плечи пеньюар из тончайшего шелка, распустили по плечам ее пышные волосы, слегка подвив их, чтобы те падали волнами, а потом вплели в них жемчуга и каменья.

Наутро к ней пожаловали портные, снявшие с девушки мерку, потом – золотых дел мастер, измеривший объем ее головы, и, когда наконец все ушли, а Бланш, одетой в легкое утреннее платье, сообщили, что милорд ждет ее завтракать на террасе, она с радостью и облегчением побежала к Теду.

Огромную беломраморную террасу щедро заливало солнце – и накрытый накрахмаленной скатертью столик для двоих, и мягкие кресла, и цветы в больших напольных вазах – яркие осенние цветы.

И этот чистый осенний свет мягко ложился на шитый серебром шелк белого камзола Теодора, на тонкие кружева его воротника – и на золотисто-рыжие локоны.

На столе уже ждал кофейный сервиз и теплые круассаны.

– Милорд, вы так щедры!.. – шутливо похвалила любимого Бланочка и тут же вознаградила за щедрость – поцелуем.

В щеку.

– Садитесь, Бланш, – просто пригласил Тед, разливая по чашкам темный напиток. – Ну вспомните манеры, которым я учил вас! Вы же без пяти минут герцогиня.

– Без пяти минут! – рассмеялась она, подняв вверх палец. И, сев напротив милорда, посерьезнела. – Тед, зачем портные, я понимаю. Но вот зачем золотых дел мастеру потребовалось измерить мою голову?..

Теодор тоже невольно рассмеялся.

– Для короны, Бланш.

– Для короны? – ее глаза широко распахнулись. Тед весело улыбался.

– Ну да, для герцогской короны, которую вы должны надевать на официальных выходах.

– Я никогда не видела тебя в короне, Тед, – изумленно сказала она, осторожно пригубив горячий кофе. Его светлость пожал плечами.

– Еще увидишь. Тебе не холодно в таком легком платьице? Я думал, ты накинешь что-нибудь сверху, потеплее.

Бланш отмахнулась.

– Терраса залита солнцем, а прохладу я привыкла переносить. Да ведь и ты… – девушка понизила голос. – Ты и она – старые знакомые. А вообще, погода для поздней осени последние дни стоит слишком уж замечательная! Лишь бы к свадьбе не испортилась.

Тед невольно фыркнул, чуть не подавившись кофе.

– Не испортится. Готов поспорить.

Бланш удивленно посмотрела на него и уже хотела что-то спросить, но потом в ее глазах блеснуло понимание, и она закусила губы.

– Ты разослал приглашения? – осведомилась девушка.

– Еще вчера.

– Мне боязно… – вдруг тихо призналась она, потупившись.

Тед протянул руку через стол и нежно сжал пальцы любимой.

– Брось, ты со всем справишься! И, в конце концов, я же рядом.

Оставшиеся дни промелькнули в страшной суете. Бланш приходилось буквально на ходу привыкать к роли хозяйки огромного замка, и, если бы не помощь жениха и экономки, она вряд ли бы справилась. Но, придя в себя от первого шока, вызванного неожиданным погружением в жизнь высокородной аристократки, Бланчефлер чувствовала себя все уверенней и уверенней, а те уроки, что в свое время давал ей Тед, усиленные магией Маршбанкс, помогли девушке вести себя соответственно своему новому положению. Так что к приезду гостей Бланш уже держалась безупречно.

Теодор не мог не восхищаться ею, она – не выказывать ему восторженной благодарности. Таким образом, все свое свободное время молодые люди проводили вместе, разговаривая на самые разные темы или просто молча держась за руки и влюбленно глядя друг на друга. Конечно, им очень хотелось нарушить обещание не ночевать вместе до свадьбы, но уговор есть уговор! Они крепились, хотя Теодору все труднее давалось воздержание, и Бланш понимала это по неистовству тех поцелуев, которыми осыпал ее лицо де Валитан, по жадной силе его объятий, но герцог ни разу не позволил себе ни единого нескромного прикосновения, ни единого нескромного слова. Ни разу… до ночи перед свадьбой.

Когда все приехавшие накануне гости мирно уснули в своих комнатах, хозяин замка тихо и незаметно проскользнул в апартаменты своей невесты и, воспользовавшись своим ключом, открыл дверь в ее спальню.

Девушка сидела в легком пеньюаре перед мерцающим в свете свечи зеркалом, расчесывая волосы. Услышав щелчок закрывшейся двери, она обернулась и увидела Теда – в одной шелковой рубашке и штанах. Она улыбнулась и протянула к нему руки, вставая навстречу.

– Что вам здесь надо? – шутливо спросила Бланчефлер.

Когда-то именно этот вопрос задал заколдованный хозяин замка ввалившейся на чердак новенькой служанке…

Теодор улыбнулся в ответ и взял в ладони теплые пальцы любимой.

– Только пожелать вам спокойной ночи, – вернул он ей ее тогдашнее объяснение.

Бланочка смешливо фыркнула от напоминания: она тоже прекрасно помнила их первый разговор… И продолжила игру.

– Спокойной ночи! Ну, что-то еще?..

– Разве такой красивой женщине пристало спать одной, да еще накануне свадьбы? – мурлыкнул он, прижимая ее к себе и медленно проводя рукой по спине своей нареченной, ночная накидка которой вовсе не мешала ни чувствовать тело своей хозяйки, ни видеть ее красоту.

Бланш игриво высвободилась.

– Ах, поверьте, не по своей воле я вынуждена скучать по ночам! Но уже много лет существует глупый обычай… Ну, до завтра, сударь?

– Не хочу быть назойливым… но разве вы хотите, чтобы я ушел?

Девушка уже с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос – и не перебудить служанок. Вместо этого она, зажав ладонями рот, невинно глянула на юношу.

– Что вы имеете в виду? – выдавила она сквозь сдержанный смех.

Глаза Теодора тоже смеялись.

Улыбаясь, он опустился перед Бланш на колени – и медленно провел ладонями по ее ногам вверх, поднимая пеньюар. Его теплые руки легли ей на бедра, на мгновение юноша прижался лбом к ее животу, а потом, запрокинув голову, со сногсшибательной смесью страсти и мальчишеского задора прошептал:

– Мне показалось, вы не хотите остаться в одиночестве…

Бланш больше не могла продолжать игру в разговор «наоборот». Присутствие любимого туманило разум. Скинув пеньюар, она плавно опустилась на ковер, в объятья Теодора, шепнув перед тем, как их губы слились в поцелуе:

– Вы правы…

…Под утро, задолго до пробуждения прислуги, Тед выскользнул из спальни Бланчефлер.

* * *

Ясный полдень плыл над замком, и в яркое безоблачное небо торжественно вливался дружный, радостный перезвон свадебных колоколов замковой капеллы, где только что закончилось венчание. Гости еще выходили из церкви, а молодые уже умудрились незаметно ускользнуть от всех в парк – впрочем, ненадолго: вскоре после церемонии туда должна была подтянуться толпа зевак: на грандиозный фейерверк в честь юной четы. А пока сама эта чета – взволнованная, радостная – смеясь, подбегала к одной заветной скамейке под большим раскидистым деревом, чьи листья уже тронула кисть осени, и они сияли на фоне небесной лазури, осыпая скамью золотом. Тишина и солнце жили в этой аллее, и только легкий ветер иногда негромко шелестел в кроне, наведываясь с визитом.

У скамейки герцог и герцогиня остановились. Оба в белом, волосы Бланш убраны в изящную прическу и увиты нитями жемчуга, волосы герцога золотой волной свободно рассыпаются по плечам. Как оба они были прекрасны сейчас!..

Теодор и Бланш сели на скамейку – причем девушка села на то место, где когда-то сидела Маршбанкс – но никто из них даже не подумал об этом!

Потому что – ну какое теперь это имело значение?..

Влюбленные держались за руки, глядя друг на друга, и все за них говорили их глаза.

– Я так люблю тебя, – наконец просто сказал Тед, нагнулся и приник к губам Бланш долгим поцелуем.

Над их головами в ветвях дерева запела птица, черный дрозд. И ее голос, звонкий, переливистый, казалось, нес в себе само живое трепетание любви, пожелание долгого счастья.

«Разве дрозды не улетели?..» – краем сознания мелькнула у Теодора удивленная мысль – и пропала, смытая волнами чувств.

«Эта птица смотрит на нас с того же дерева и, верно, так же, как я когда-то глядела на Теда и Марш!..» – озорно подумала Бланчефлер и тут же забыла, отдавшись вся поцелую.