Текст книги "Принцип отражения (СИ)"

Автор книги: Ольга Болдырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Считаешь, нам надо просто развернуться и уйти? – неужели это Лад? Что он наврал Денису Алексеевичу?! Нужно же предупредить!

Видимо, заметив, как дернулся Ионов, нерил насмешливо отозвался.

– Спокойствие, я играю за правильную команду. Моя вылазка в стан противника была санкционирована начальством. Я же спас тебя в лабиринте! И, между прочим, мальчишка, из-за которого ты так казнился – жив. Лично его до дома отволок. Могу к нему хоть завтра отвести, чтобы убедился.

Если это правда, Ионов клянется, что никогда больше не усомнится в Ладе.

– Игорь?

– Эй, друг ты там жив?

Олегу Ионов был рад, а вот голос Олеси сначала даже не узнал.

Так она жива?

– Парень, – текхент легко его прочитала, – такие повреждения я могу залечивать, не отрываясь от «Мертвого космоса»[2] и попивая клубничную «Маргариту». Сейчас и тебя на ноги поставим. Данте, поможешь?

– Я готов. Игорь, придется потерпеть. Блок будет весьма болезненным.

А что ему еще делать? Только терпеть.

Ионов и без того ощущал себя крайне плохо, так что вряд ли блок сильно ухудшит его состояние. Особенно сильно хотелось пить, поэтому Игорь кивнул, немного нервно облизав пересохшие губы, и с удивлением ощутил соленый вкус крови.

Кажется, это было единственное, что еще оставалось от Воронцова.

Черная дыра внутри, где совсем недавно была сила, медленно затягивалась, скрываясь за прочными ограничителями. Сердце, дрогнув от острой боли, неохотно и с натугой вновь забилось.

Столько лет Ионов жил, не зная ничего о нерилах и мервях? Большую часть жизни.

Первое время придется, конечно, тяжело, но в итоге все придет в норму.

Правда, несмотря на то, что Нер не принес ему ничего хорошего, Игорю было жаль, что он никогда больше не увидит этот пыльный серый мир – странное отражение их реальности.

Творец, наверное, наблюдая за ними, хорошо повеселился.

[1] Хопеш – разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте.

[2] «Dead Space» – научно-фантастическая компьютерная игра, разработанная студией Visceral Games и выпущенная Electronic Arts в 2008 году.

Часть II. Глава 1. Наблюдатель

Совесть: внутренний голос, предупреждающий,

что кто-то, может быть, наблюдает за нами.

Генри Луис Менкен

Привычно попрощавшись с Олегом и Олесей и продремав полтора часа в продуваемой ветром электричке, Игорь брел в сторону дачного дома. Изредка он от всей души пинал пустую банку из-под газировки. Та отлетала на пару десятков метров и покорно замирала, дожидаясь, когда парень, ссутулившись и шаркая, сократит расстояние, чтобы прицельным ударом снова отправить ее в полет.

Вечер осторожно пробирался в небольшой дачный кооператив, растягивая тени и сгущая сумерки по углам улицы, и шел за Игорем след в след. Впереди над крышами домов еще разливался оранжевый цвет, смешиваясь с густыми синими и фиолетовыми оттенками, а конец улицы уже обесцветился, укутанный душной серостью.

Игорю совершенно не хотелось на дачу. Именно поэтому он медленно переставлял ноги, игрался с банкой, а иногда просто замирал на месте и смотрел перед собой. Между лопаток неприятно зудело – знакомая реакция на чей-то внимательный взгляд, упирающийся в спину. Ионов еще раз пнул банку и обернулся, не стесняясь показать, что знает о наблюдателе, который за последние полтора года достал его до мигрени и тошноты.

Улица осталась тиха и безлюдна. Не зашуршало листвой раскидистое дерево на другой стороне, не скрипнули доски ограждения, не забеспокоились тени. Разве что зуд на пару мгновений исчез, будто бы наблюдатель неловко отвел взгляд, но после снова посмотрел на Игоря. Как бы он ни старался последнее время найти хоть какие-то доказательства, что за ним действительно следят, ничего не получалось. И проблему можно было бы списать на обострившуюся паранойю, если бы Ионов не был одним из немногих людей, которые точно знали простую истину.

Если вы не можете что-то увидеть, то не значит, что этого не существует.

Оставалось только понять: кому стало настолько скучно, что он не нашел интереснее занятия, чем наблюдать за Ионовым, сейчас лишенным даже намека на какие-либо силы и способности.

Сина или Бриан, да кто угодно – хоть из Отдела, хоть из инквизиции, могли бы просто зайти в гости. Как вариант, конечно, друзья решили (естественно, с подачи Данте) приставить к нему охрану, попросив не светиться во избежание заявлений: «Нянька мне не требуется!», а таковые обязательно бы последовали со стороны Игоря. Однако если дела обстояли именно так, то ему досталась самая хреновая охрана во всем мире. Наверняка, даже пришлось проводить конкурс «Худший нерил столетия» – по-другому объяснить странности в слежке за собой у Ионова не получалось. Иногда ощущение тяжелого взгляда не отпускало даже во сне, будто бы кто-то сидел у его кровати и, не мигая, наблюдал за спящим парнем. А иногда зуд пропадал на несколько недель или месяцев. Так что забывать про Отдел и инквизицию, конечно, не стоило, но все-таки Игорь склонен был считать, что нерилы не имели к слежке никакого отношения.

Но если не они, то кто тогда?

Если бы наблюдатель был настроен по отношению к Ионову враждебно – давно бы расправился с ним. Кулаки неплохо срабатывали против местной шпаны, но в остальном Игорь знал, что сейчас беспомощнее котенка. И поэтому, не имея возможности получить ответы и узнать личность наблюдателя, Ионов злился, без повода срывался на друзьях, которые до сих пор считали это переживаниями о потерянных возможностях, и тихо-тихо сатанел.

Зуд все не прекращался. Игорь, постояв на месте еще немного и осознав, что солнце уже село, а небо почернело, будто на него плеснули чернил, продолжил пинать банку в сторону дачи. Прохладный ветер, налетевший из-за спины, быстро выдул из головы Ионова тревожные мысли, оставив только какую-то мелочь из дел, запланированных на завтра, обрывков дневных разговоров и легкого дискомфорта.

В какой-то момент внутри все сжалось от острого чувства опасности, но тут же отпустило. Игорь только покачал головой, останавливаясь у калитки и выравнивая дыхание. Все-таки было бы гораздо проще жить, если бы ему удалось убедить себя в том, что это действительно самая обычная паранойя.

– Я приехал!

Увернувшись от матери, когда та с ворчанием: «Ты опоздал!» – попыталась растрепать ему волосы, и, огорчив Настю тем, что есть Игорю абсолютно не хочется, парень поднялся в свою комнату, швырнул сумку в угол и с облегчением растянулся на кровати.

Мышцы привычно ныли – сегодня он опять дрался. В этот раз, защищал какого-то тощего ботаника, который чем-то не понравился районной шпане. Отделался сбитыми костяшками и, судя по ощущениям, парочкой синяков.

После того, как Данте заблокировал данум Ионова, у того неожиданно появилась жажда драки, зачастую преобладающая над инстинктом самосохранения. И, более того, с каждым разом она становилась сильнее, перерождаясь в какую-то новую, болезненную форму, и требовала постоянно доказывать самому себе, что он еще не стал окончательно бесполезным для этого мира. Так что дрался Ионов теперь даже чаще, чем до перехода в Нереальность. И также чаще попадал в медицинский кабинет, забывая, что ускоренная регенерация осталась в прошлом.

Игорь отчаянно зевнул, подумав, что еще чуть-чуть, и он заснет прямо так, даже не попытавшись подготовиться к завтрашнему экзамену, хотя именно ради этого он и приехал к матери и сестре, в место, где нет сети и друзей, готовых все старания пустить на ветер одной фразой: «Ладно тебе, как-нибудь сдадим!».

Вслух обрисовав свое состояние парочкой идиоматических выражений, Ионов кое-как заставил себя подняться с постели, включить свет и даже достать прихваченный из квартиры учебник. Однако подготовка не заладилась. Прочитав пару абзацев, Игорь посмотрел за окно, где уже хозяйничала ночь, и прислушался к резким порывам усиливающегося ветра, который нападал на молоденькие деревца у самого забора, словно пытался переломить их. Затем Ионов снова перевел взгляд на страницу, с досадой отметив, что не может вспомнить ничего из прочитанного, и совершенно неожиданно даже для самого себя, отложив учебник, распахнул крайнюю створку окна и тихо позвал:

– Сегодня обещали похолодание и дождь. Если пообещаешь не делать глупостей, можешь посидеть у меня, – Игорь посторонился, словно освобождая проход для невидимого наблюдателя, и подождал пару минут, ежась от прохладного воздуха.

Конечно же, снова ничего не произошло.

Ничего из того, что Игорь смог бы увидеть, если, конечно, было чему происходить.

Но в какой-то момент у самого сердца стало чуть теплее, словно вспыхнула крошечная искра, и Ионов, привыкший доверять своим ощущениям гораздо больше, чем зрению, спокойно закрыл окно, вернувшись к подготовке.

– Мне завтра рано в универ. К сожалению, даже за спасение мира нерилов не освобождают от экзаменов. Несправедливо, да? Если я вдруг просплю – разбудишь, – развеселившись, хмыкнул он, думая, что так недолго и до расстройства личности осталось.

...Саломея не знала, как ей удалось выжить.

В какое-то мгновение ее просто дернуло из теплой и уютной темноты, выбросив в Нереальность. Боль дезориентировала Саломею. Казалось, что она вместе со всеми песками, пылью и осколками Нера падает в бесцветное небо, сама становится песком, тут же возвращается в агонизирующее тело и никак не может, наконец, упасть.

Хуже того, даже через заполнившую сознание муть, Саломея не понимала, зачем продолжает цепляться за жизнь, если та лишилась всякого смысла. Она проиграла мальчишке, которого совсем недавно считала ничтожеством.

Господин Воронцов не простит ее...

Мир снова перевернулся, и теперь Нереальность опрокинулась на Саломею, засыпая режуще-холодными осколками. Она закрыла глаза, надеясь снова провалиться в темноту и больше никогда не приходить в себя.

Следующим воспоминанием стало обеспокоенное лицо Фобос. Морта наклонилась близко-близко и что-то говорила ей. Саломея с трудом разбирала отдельные звуки, которые доносились словно бы из невероятной дали.

Медленно моргнув, она посмотрела мимо лица Фобос. Чуть дальше и выше был виден купол главного зала Крыла Ворона, в поле зрения оказались даже повреждения, которые замок получил в бою с Отделом и Ионовым. Только не хватало чего-то очень важного. Не снаружи, а внутри. Саломея поняла, что это означает, еще раньше, чем мысль окончательно сформировалась в сознании.

Кажется, Фобос просила не сдаваться.

– Зачем?

Если у других мортов всегда находились интересы и слабости, то для Саломеи единственным смыслом существования был Владыка Александр. Бездарный мальчишка, притащенный в Крыло Ворона, продолжал бороться даже тогда, когда не оставалось ни надежды, ни смысла.

Саломея так не умела.

– Подумаешь! – словно ответом на ее мысли рядом раздался грубый голос.

Война, конечно. Было бы странно, если бы ему не удалось выжить.

– Если без приказа ничего не можешь, найди себе кого-нибудь и подчиняйся. Хочешь, я стану твоим Владыкой? – радостно заржал Война.

Саломея ничего не сказала и отвернулась.

Фобос замахала руками, пытаясь прогнать рыжего морта или уговорить не провоцировать ее подопечную. Хотя бы до тех пор, пока у Саломеи не появятся силы на эти провокации отвечать. Рыцарь, как ни странно, согласился и даже покладисто уточнил, чем скромный и тихий Война в таком случае может помочь Фобос, чтобы она как можно быстрее поставила «эту недобитую немочь» на ноги.

Саломея пообещал себе позже подумать над тем, как изменился Нер с уходом господина Воронцова. Сейчас ее волновала лишь одна мысль. Надо отыскать достойнейшего. Того, чьи сила и право назваться Владыкой не будут вызывать сомнений. И тогда жизнь Саломеи снова обретет смысл.

Ради этого стоило не сдаваться.

По мнению морты (когда, она, наконец, восстановилась и сразу же указала полезшему драться Войне его место) начинать поиски нового достойного Владыки стоило немедля и, более того, не одной Саломее, но и всем остальным Рыцарям. Ибо без властной руки Александра Воронцова весь Нер и в особенности Крыло больше напоминало... м-м... как же у людей назывались такие места? – клинику для душевнобольных.

Вопрос о душах у мервей оставался открытым, зато проблемы с головой явно имелись в наличии.

Деймос в то редкое время, когда не игрался в притащенную с Земли приставку или не сидел в социальных сетях (компьютер он забрал у Воронцова, рассудив, что тому он уже точно не понадобится), не обращал на беспорядок никакого внимания. Смерть не всегда мог воззвать к остаткам разума своих подопечных. Лилит... один раз увидев, как младшая из Рыцарей играет со своими подчиненными в прятки, Саломея поняла, что с такими слугами господин Александр был обречен на провал.

Гнев до сих пор зализывал раны и никак не мог восстановиться после того, как его отделала девчонка с хопешами. Третья из Рыцарей иногда даже испытывала чувство, похожее на сожаление, что не была свидетелем их сражения. Ведь, похоже, морта хорошенько приложили головой обо что-то очень крепкое. Гнев присмирел настолько, что даже позволял Фобос себя лечить, не пытаясь нанести ей травмы, несовместимые с жизнью.

Единственное, что интересовало Войну – возможность хорошо подраться. В основном, с Саломеей. Шесть мест за столом в зале совещаний оставались вакантными. Особенно остро чувствовалась смерть Чумы, которую легко развеял седой глава инквизиции. Без эксцентричной и шумной ученой в коридорах Крыла стало как-то пусто. А Голод после встречи все с теми же седым инквизитором и текхент, отметелившей Гнева, резко ударился в пацифизм.

Поэтому выждав пару недель, чтобы окончательно прийти в норму, и оценив обстановку в замке со всех сторон, Саломея решила, что возьмет все в свои руки и немедленно отправится на поиски нового Владыки.

Одна кандидатура, подходящая почти по всем статьям, у нее уже имелась.

Когда Саломея в первый раз подумала о мальчишке-пленнике, как о Владыке, то чуть не довела ошивающегося поблизости Войну до инфаркта. Безэмоциональное лицо Саломеи, которое Рыцарь обожал сравнивать с булыжником, исказилось таким удивлением, что имевший несчастье лицезреть это морт перекрестился и еще пару дней боялся приблизиться к ней.

Однако, чем чаще Саломея возвращалась к этой идее, тем больше убеждалась, что она не лишена рационального зерна. Силы мальчиш... господина Ионова (Рыцарь уже привыкла мысленно обращаться к претенденту на место Владыки именно так) было не занимать, о чем свидетельствовало то, что именно он победил Воронцова. Да и сами Война и Саломея, едва выжившие после сражений с ним, являли собой красочные иллюстрации возможностей Ионова. Он был гораздо ближе к мервям, чем к нерилам. И это также говорило в пользу нового Владыки. Кроме того, как показала практика, точнее, рассказал Война, прижатый за горло к холодной стене, за мортов Ионов заступался не менее охотно, чем за своих друзей. Спас же рыжего от Голода? Спас! Еще он умел быть ответственным и неплохо соображал.

А некоторая излишняя вспыльчивость и юношеский максимализм были минусами, поддающимися корректировке и влиянию времени.

Вариант, в котором господин Ионов, недослушав предложение Саломеи, крутил пальцем у виска и тянулся к оружию, Рыцарь почему-то не рассматривала. С ее точки зрения, все было логично и обосновано. О других проблемах, которые бы помешали привести в Нер его нового Владыку, Саломея не думала, полагая, что любую проблему можно уничтожить, даже если оная начнет размахивать данумами и предъявлять на Ионова права.

Во всяком случае, так считала морта на тот момент.

Поэтому, придя к окончательному решению, Саломея, окинув взглядом Крыло Ворона, которое могло в любой момент развалиться на части – Юдифь и Есфирь опять что-то не поделили, – просканировала Нереальность на наличие новых разрывов и направилась на ту сторону Грани.

В реальности, уставшей от холода и снега, уже царила теплая весна.

Саломея предполагала, что реакция Владыки на ее появление окажется не самой адекватной и не совсем положительной. Рыцарь даже предусмотрительно проиграла в мыслях несколько вариантов развития событий. В первом варианте Ионов сначала спрашивал, какого демона Саломея творит, а потом пытался ее повторно убить. Во втором – сперва вступал в драку, а только затем, в процессе повторного умерщвления морты, уточнял, что ей потребовалось.

Впрочем, закон подлости продолжал работать без сбоев, несмотря на то, что Рыцарь даже не подозревала об его существовании. И чего точно не могла предположить Саломея – что Владыка просто пройдет мимо возникшей перед ним в почтительном поклоне морты. Ионов не бросил в ее сторону даже скользящего, небрежного взгляда, словно та была пустым местом. Саломея недоуменно моргнула, не понимая, где, когда и, главное, чем она успела провиниться перед своим Владыкой.

Возможно, он не посчитал проигравшего врага достойным своего внимания?

Саломея повернулась, наблюдая, как ее главная и единственная кандидатура неспешно удаляется вверх по улице. Плечи Владыки были расслабленно-ссутулены, темные волосы с парой седых прядей немного отросли. Ионов за прошедшее время чуть подкачал мышцы, стал шире в плечах, но по-прежнему казался неподходяще тонким и молодым для той мощи, которую нес в себе. Рыцарь всмотрелась во Владыку пристальнее и подалась вперед, пожалуй, впервые надеясь, что ошиблась.

Только сейчас она осознала, что совершенно ничего не ощущает. В Ионове не было ни капли данума.

Если бы в этот момент поблизости находился Война, как обычно жаждущий хорошей драки, морта бы просто оставила от рыжего горстку пепла: слишком резко Саломею ударило по нервам чувство отчаянья. Ей был необходим Владыка. Тот, кто мог бы отдавать приказы и хвалить, пусть скупо, за их безупречное исполнение, показать новую цель и спокойно к ней идти, ведя за собой Саломею и (если Рыцарь все-таки решит поделиться своим Владыкой с другими) всех мортов.

Но тот, кто казался достойным, и кому она могла подчиняться, сейчас был слабее самой ничтожной мерви.

Войне сегодня невероятно повезло, что он остался в Нере, решив ради разнообразия подразнить Гнева. Иначе рыжий на своей шкуре ощутил бы, какой бывает Саломея, если ей нужно выместить злость.

Впрочем, сам Война о своей везучести даже не подозревал. В этот самый момент он улепетывал по Нереальности от озверевшей Фобос. Ибо, пытаясь хоть как-то растормошить Гнева, сначала Война сожрал парочку заботливо приготовленных мортой жирненьких мервей, оставив побратима без питательного обеда, а потом попытался изобразить Беса. И Фобос, не выдержав такого издевательства над своим подопечным, решила хорошенько оттаскать вконец обнаглевшего Войну за уши...

Саломее же, наверное, стоило вернуться в Крыло Ворона и, дав себе небольшую передышку, попытаться найти нового кандидата. Однако вот уже двадцать минут она тенью следовала за Ионовым, наблюдая и анализируя. Тот, даже не подозревая, что рядом находится его бывший враг, сначала бессистемно бродил по улицам района, а затем свернул к небольшому пруду и, расположившись в уютной тени, откинулся на спинку лавочки, устало прикрыв глаза.

Именно в этот момент мир Саломеи перевернулся.

Ионов знал о другой стороне привычной реальности. О том, что рядом с ним в любой момент может разойтись Грань из-за ошибки какого-то нерила. И из разрыва придет голодный монстр. А еще то, что сейчас у него нет ни единого шанса защититься от мервей самому и защитить дорогих ему людей. Ионов должен был понимать: если что-то произойдет, ему останется только развернуться и бежать. Или же бить наугад, в надежде хотя бы задеть невидимого врага, и гадая, откуда придет смерть.

Даже сейчас, несмотря на то, что он не мог почувствовать, насколько близко находится его враг, Ионов ожидал нападения. Должно быть теперь, он ждал его каждое мгновение, понимая, что даже с проигрышем Воронцова и блокировкой сил ничего не закончилось. В Нере всегда найдутся те, кто захотят отомстить юноше и без лишних сомнений воспользуются его беспомощностью.

И все равно Ионов оставался спокоен.

Смогла бы Саломея, если бы ее лишили сил и бросили в мир беспомощным человеком, улыбаться, подставляя лицо теплому ветру? А этот мальчишка смог.

Именно в этот момент морта поклялась, что найдет способ и поможет Владыке вернуть данум. А пока этого не случилось, Саломея защитит Ионова от любой угрозы.

В последующие дни Рыцарь узнала, что жизнь человека состоит из множества мелочей, проблем и случайностей. Наверное, Саломея знала это и до того, как поклялась оберегать Владыку. Просто забыла, не посчитав рациональным помнить то время, когда она сама жила по эту сторону реальности. В зависимости от соотношений, в которых взаимодействовали три фактора, день либо считался успешным, либо неудачным. Когда преобладали проблемы, Ионов под вечер падал на кровать, словно сраженный невидимым клинком, и мог подолгу смотреть в потолок пустым взглядом. Если случайности и мелочи перевешивали, он общался с сестрой, помогал ей с уроками, с интересом что-то читал или смотрел в Интернете. Впрочем, полностью все переменные, от которых зависело эмоциональное и физическое состояние Владыки, Саломея, как ни старалась, вычислить не могла. Например, многочисленные драки чаще поднимали настроение Ионова, чем расстраивали его. Рыцарь ревниво думала, что в этом вопросе Владыка скорее найдет общий язык с Войной. А вот, если на глаза юноше попадался его гладиус, ставший простым куском железа, Игорь мрачнел и замыкался в себе. Саломея даже изредка собиралась уничтожить меч, смеющий портить настроение Владыки, но что-то ее каждый раз останавливало.

Ионов ездил в университет, общался с мясом, который называл друзьями, пытался присматривать за сестрой. Саломея следовала за Владыкой. Приходилось тщательно скрывать себя от его матери, в которой иногда также проскальзывало что-то близкое то мервям, то нерилам. И от слишком серьезной сестры Владыки тоже приходилось таиться. Кажется, в семье Ионовых у всех было какое-то неправильное, гипертрофированное чувство долга, и теперь девчонка пыталась приглядывать за старшим братом.

А еще Владыку постоянно оберегали сын охотника, девушка-сумевшая-увидеть и приставленный инквизицией наблюдатель. Саломее приходилось скрываться и от них, хотя иногда казалось, что девушка все равно, каким-то непонятным образом, чувствует присутствие морты. Только она об этом никому не рассказывает, не доверяя своим ощущениям.

Мертвые Рыцари хороши тем, что редко воскресают. В отличие от бесполезных мальчишек, готовых отменить даже смерть, если нужно убить того, кто может навредить его семье.

***

Мервь была голодна. А еще неопытна и молода. Собственно, мервью она стала всего пару дней назад, успев узнать не особенно много о мироустройстве, существовании нерилов, инквизиции и мортов. А также, не подозревая, что не все, что выглядит аппетитно, можно употреблять в пищу.

Парень с проседью в темных волосах, лениво бредущий от станции к дачному кооперативу мимо расположения танковой дивизии, показался мерви идеальной добычей. Она затаилась на крыше небольшого дома и жадно наблюдала за своим ужином, который вдруг замер на месте и растерянно оглянулся. Что примечательно, посмотрел юноша в противоположную сторону. Однако то, что добыча что-то почувствовала, заставило молодую, но отнюдь не глупую охотницу не торопиться. Она замерла, прижавшись к нагретой солнцем крыше, и тревожно принюхалась. Что-то беспокоило ее в этом человеке. Обострившееся обоняние дразнили сладковатые ноты – таких не было ни у нескольких уже съеденных людей, ни у нерилов, которых мервь заблаговременно обходила по большой дуге, благо радиус ее контроля Нереальности позволял. Хотелось скорее проверить, каков парень на вкус и сможет ли он хоть ненадолго заполнить пропасть, возникшую вместо сердца.

Наконец, ужин перестал пялиться в одну точку и, сильнее ссутулившись, побрел дальше. Тень на крыше подобралась, приготовившись броситься на добычу.

– Ты ошиблось, мясо, – раздался совсем близко бесстрастный голос.

Мервь глухо зарычала и повернулась к нахалке, посмевшей отвлечь ее в столь важный момент. Рядом на крыше стояла странная... кто? Походила эта особь женского пола (хоть и отдаленно) все-таки на человека – девушка по виду едва ли старше скрывшегося в конце улицы ужина. Невыразительное худое лицо изуродовали крест-накрест два грубых шрама. Черные, неровно обрезанные волосы оказались спутаны. На белой бесформенной одежде виднелись пятна и дыры. А еще казалось, что за спиной девушки серыми тенями обвисли огромные крылья, которые вызвали у мерви смутную тревогу. Единственным ярким пятном в этом существе, словно бы нарисованным черной тушью на белом листе, были желтые глаза. Но и они смотрели с таким равнодушием, что, если бы не голод, мервь бы отступила.

Но молодость и неопытность сыграли злую шутку – тварь решила атаковать.

Впрочем, атакой назвать это оказалось затруднительно. Мервь, похожая на нелепую, тощую стрекозу, оттолкнулась от крыши в попытке откусить обзывающейся нахалке голову, но тут же оказалась отброшена назад такой чудовищной мощью, что от голода не осталось ни следа. Теперь единственным желанием мерви было быстренько вырыть уютную ямку, глубиной эдак метра два, и еще быстрее засыпать себя землей.

– Глупое мясо – мертвое мясо, – голосом, способным заморозить солнце, сообщила девушка.

– Пра-прасти-иите, госпожа! – тихонечко заскулила охотница, мало надеясь на помилование, однако, отчаянно не желая умирать окончательно и бесповоротно. – Я не знала, что это ваш ужин!

Давление чудовищного данума усилилось, словно мервь собирались просто раздавить, как назойливую муху. Еще мгновение, и она бы рассыпалась бесцветной пылью, но тут желтоглазая на мгновение отвлеклась, вслушиваясь в дрогнувшую реальность. Мервь, из последних сил пытающаяся выжить, тоже почувствовала, как в направлении, куда ушел странный парень, появился кто-то еще.

Весьма сильный, надо заметить.

– У меня нет на тебя времени, мясо, – все тем же тоном сообщила девушка. И невероятным образом свернув свою силу так, что она перестала ощущаться, исчезла с крыши.

Мервь, не веря своему счастью, осторожно поднялась, осмотрелась по сторонам и тут же обреченно вздохнула, ибо не верила она правильно – счастья не наблюдалось даже близко. Зато совсем рядом стояла беда с хищным прищуром и рыжей шевелюрой.

– У Меи совсем крыша поехала из-за этого Ионова. Владыка, Владыка... Уже такую мелочь щадит! Что дальше? Начнет спасать мир? Тьфу!

Рыжий злобно сплюнул на крышу и, скривив лицо, осмотрел трясущуюся от страха тварь.

– Может, хоть ты меня развлечешь? Давай, так: если за десять минут я тебя не поймаю – живи, жри слабых, эволюционируй. А если не сможешь сбежать – сама станешь ужином. На счет, ага? Один... три!

Война посмотрел вслед мерви, драпающей со всевозможным прилежанием, затем повернулся в ту сторону, куда смылась Саломея, спеша спасти зад своего недовладыки.

Там явно назревала драка.

– Ладно, – наконец решил морт, – война – войной, а обед... ужин, в смысле, по расписанию!

К даче Ионовых рыжий добрался далеко за полночь.

Сначала он вдоволь наигрался с мервью, потом отвлекся на парочку экземпляров покрупнее, затем засек на проходной Кантемировской дивизии несколько данумов и, не удержавшись от искушения, сунулся туда и едва избежал встречи с несколькими нерилами. Безумно хотелось поточить когти об их жалкие железки. Но в памяти всплыл недвусмысленный наказ Саломеи: ни в коем случае не раскрывать присутствие Рыцарей в столице и ближайшем пригороде. Война мысленно выматерился и, беспалевно устроившись над головами трех младших охотников, подслушал их разговор.

Расследовать странное снижение активности Нереальности и количества прорывов – вот зачем прислали этих мальчишек, которые только-только вступили в Отдел.

Ха!

Война бы посмотрел, как вытянулись бы рожи в инквизиции и главном управлении, узнай там, что поголовье мервей в данном районе исправно уничтожается двумя мортами. А все ради блага «Владыки», отца его за ногу!

Рыжий скривился, вспомнив тот день, когда Саломея втянула его во все это сумасшествие.

И хуже того, он ведь втянулся!

Наверное, во всем можно было смело винить скуку. Война уже на стенку лез через пару месяцев, прошедших с того момента, когда Саломея, окончательно попрощавшись с крышей, принялась таскаться за Ионовым, спеша уберечь «драгоценного Владыку» от всего на свете, начиная с голодных мервей и заканчивая косо посмотревшим на парня преподавателем.

В Крыле Ворона Саломея появлялась набегами и навещала исключительно лаборатории Воронцова и Чумы, вернее, то, что от них осталось. Задерживалась ненадолго, чтобы проверить очередную идею по возвращению Ионову данума, и снова спешила в мир живых.

И вот в один далеко не прекрасный день Война решил последовать за мортой. Исключительно, чтобы поржать над тем, как она нянчится с человеком. Ну и, может быть, найти парочку нерилов, чтобы надрать им задницы. Саломея обнаружилась в парке неподалеку от здания факультета на Малой Пироговской, в густом кустарнике, окружающем пруд. Владыка вместе с друзьями изволил прогуливать клиническую психологию, и морта благоговейно смотрела, как лениво Ионов потягивался на лавочке, о чем-то споря с Матвеевым.

– Данум скрой, мясо, – не отводя взгляда от Игоря, посоветовала Саломея, – тебя могут засечь.

Присмотревшись к троице, Война в очередной раз убедился, что в девчонке силы имелось кот наплакал, а у парня, владеющего огненным данумом, уровень способностей был посредственный.

– Да пошла ты, – привычно поздоровался Война, но силу скрыл.

Сидеть в засаде было неудобно и еще более скучно, чем пытаться подглядывать за подопечными Смерти. За пару минут рыжий израсходовал весь словарный запас, обломал почти все ветки кустарника, несколько раз толкнул не отреагировавшую на это безобразие Саломею, и от нечего делать уставился на Ионова.

Что-то было не так.

Война не мог этого понять, но инстинкты просто кричали, что Саломея, привыкшая опираться на логику, упустила из виду нечто очень важное. Рыжий еще раз вгляделся в человека, но тот действительно был пуст – от гигантского данума внутри Ионова не осталось даже воспоминания. Но...

Это «но» царапалось в мыслях морта острыми когтями, заставляя вглядываться еще глубже и пристальнее.

– Извинись за то, что назвала меня мясом, – странно-охрипшим голосом потребовал Война, когда убедился, что ему действительно не показалось.

Саломея моргнула и посмотрела на него, словно бы спрашивая, а не напекло ли бедному Рыцарю голову солнышком. Война оскалился в ответ.