Текст книги "Принцип отражения (СИ)"

Автор книги: Ольга Болдырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Поэтому поморщившись и помянув всех демонов, а также Воронцова, состоящего с теми в весьма компрометирующих отношениях, Игорь принялся стаскивать облик Войны с Саломеи. Тот действительно оказался весьма тяжелым. Подхватив искусственное тело под мышки, Ионов, едва не оттоптав Мее руку, поволок облик в сторону, к стене, где и оставил в полусидящем положении, поправив Войне голову, чтобы та не свисала набок, как у дохлой курицы.

– И ведь даже «спасибо» не дождешься, – проворчал парень, ощущая себя крайне глупо.

В задумчивости он помассировал ноющий лоб и скептично оглядел комнату. Сейчас она напоминала поле битвы. Отгремели последние команды, и выжившие, кое-как перевязав раны, обходят взрытую землю, в надежде отыскать товарищей, вглядываясь в застывшие лица мертвецов. Игорь подошел к облику Саломеи, раздумывая над тем, чтобы его тоже оттащить к стене. Сколько морты еще будут выяснять отношения – неизвестно, а о тело, развалившееся поперек комнаты, можно споткнуться, переломав все кости.

Саломея, покидая облик, спешила. И сейчас пустые янтарные глаза бездумно таращились в потолок. Ядовитая желтизна поблекла, словно выцвела. Растрепанные волосы неровными полосами перечеркивали лицо и в сумраке комнаты походили на следы запекшейся крови. От этого казалось, что затаившееся внутри чудовище выдает себя, пытаясь прорваться в реальный мир. Ионов наклонился ниже, смахнул непослушные пряди и, поддавшись секундному порыву, провел пальцем по щеке Саломеи, словно пытаясь стереть еле заметный след шрама.

Облик моргнул.

– Твою мать! – Игорь резко отшатнулся, сообразив, что мерви уже вернулись.

– Господин Ионов? – Саломея еще раз моргнула, нахмурилась и тоже провела ладонью по щеке, повторяя движение за Игорем.

– Эм-м...

– Это он так нас «подвинуть» решил, чтобы не мешались. Верно, Ионов? – крайне ехидно отозвался со своего места Война. Подниматься он не спешил. Только, скривившись, потер челюсть, будто нехило схлопотал по ней несколькими минутами ранее, и остался сидеть на месте.

– И хватит называть меня «господин Ионов»!

Саломея, уже занявшая новый стул, покачала головой.

– Так будет невежливо, – возразила она.

– Скажи это Войне!

Рыжий оскалился, блеснув белоснежными клыками.

– Это же Война...

Прозвучало сокрушенно, как неизлечимый диагноз, но рыжий остался доволен объяснением Саломеи и гордо приосанился.

– В интересах всего Нера, чтобы вы как можно быстрее вернули себе способности, – Мея немного помолчала, давая Игорю возможность осмыслить эту информацию, и закончила мысль. – Вы наш Владыка, господин Ионов.

В комнате на мгновение наступила оглушающая тишина.

– Ок, – спокойно отозвался Игорь.

Морты переглянулись, а затем воззрились на парня с совершенно нечитаемыми выражениями лиц. Война даже перестал скалиться.

– Ну-у, если вам Воронцова не хватило... – хмыкнул Ионов.

– Не-не-не! Стоп! – рыжий замахал руками и вскочил с пола, уставившись на Игоря с огромным подозрением. – Так просто?

– Что просто? – прикинувшись, что не понял вопроса, Игорь почувствовал себя отомщенным за все былые невзгоды, устроенные ему Рыцарями.

– Ты слишком просто согласился!

Ионов лучезарно улыбнулся.

– Я не соглашался. Если вы считаете меня своим Владыкой – не стану мешать, какие бы причины вы себе не вообразили. Но становиться им? Нет уж.

– Но... – если бы Игорь не помнил, насколько ужасающей и смертоносной силой обладает Саломея, он бы решил, что перед ним сидит безвинно обиженный ребенок – настолько грустный взгляд не могла изобразить даже Фобос, когда получала по носу от Гнева.

– Хотите быть на нашей стороне и помогать – пожалуйста. Это куда лучше, чем опять сражаться. Поможете мне пробить блок Данте и не потерять контроль – буду благодарен. Потом вернемся к вашей проблеме. Сейчас из меня такой же Владыка, как из Войны – милая школьница.

Если бы их разговор слышал Татьяна Сергеевна, она бы обязательно фыркнула что-то вроде «наконец-то отрастил мозги». Но, к счастью, свидетелей этих ночных посиделок не было, а Игорь надеялся, что сделал правильный выбор. Сама идея того, что он может приказывать Рыцарям Нереальности, казалось дикой. Но если именно это стало для мортов уважительной причиной заключить мир и предложить свою помощь – он был согласен принять правила игры.

Возможно, в процессе они осознают, что Игорь – хреновая кандидатура на освободившееся после Воронцова место. Хотя бы потому, что он предпочитает не командовать тварями Нера, а убивать их. Да и планов по захвату или уничтожению мира у него почему-то пока не появлялось...

– Как скажете, Владыка, – морта поднялась и поклонилась. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы вы согласились. Доброй ночи.

Саломея сделала знак Войне, и они, снова использовав окно в качестве двери, покинули комнату Ионова, растворившись в густом ночном воздухе.

Игорь, растянувшись на кровати, устало закрыл глаза.

И перед тем, как провалиться в сумбурный сон, подумал, что было бы классно посмотреть, как перекосит рожи некоторых знакомых из Отдела (да и из инквизиции не меньше), если в очередной свой визит на Полежаевскую Ионов притащит с собой «подчиненных» из Нереальности.

А уж как Воронцов бы обрадовался, донеси до него кто-нибудь эту новость на тот свет...

***

– И что это за фигня сейчас получилась? – вопрос, заданный Войной носил исключительно риторический характер.

Воды реки были спокойны. Темные, мерно шелестящие о гладкий облицованный камень, сковавший стихию. Лунный свет – скупой и редкий, едва проглядывающий сквозь слои плотных туч, серебрил тонкую дорожку на другой берег. Людей не было. Все припозднившиеся прохожие давно укрылись в ненадежных домах. Только иногда по мосту испуганными мышами мелькали машины, гремя о стыки и разбавляя сонный плеск механическим гудением. Война подобрал мелкий камешек и бросил его в воду, в середину лунной дорожки, и с удовольствием проследил, как серебряный цвет зарябил и смазался, разбегаясь в стороны вместе с небольшими кругами.

Саломея помолчала и как-то совсем по-человечески потерла ладонями лицо, словно пытаясь прогнать лишние мысли. Земной мир проникал в них по капле, аккуратно пуская корни в кровь и разум. А может быть, просто отыскивал что-то прежнее, забытое.

В конце концов, каждая мервь, а соответственно и морт, когда-то была человеком.

Без вмешательства Воронцова, они никогда не смогли бы обрести разум. Но и так, под влиянием данума Александра должны были пройти годы, чтобы в медлительной алчной туше победило сознание, чаще – даже десятилетия. А чтобы собрать достаточно силы и перейти на следующую ступень, став из морта Рыцарем – целые столетия. Никто из них не мог сказать, сколько длился его путь обретения крох разума и цели...

Время в Нереальности оставалось понятием относительным и непостоянным, чтобы доверять ему.

Иногда что-то возвращалось. Вспышками, образами, цветом. Главная проблема заключалась в том, что никто из мервей никогда не пытался заглянуть за край памяти. Это было естественно, это было правильно. Став могущественным монстром, глупо вспоминать, что некогда являлся беззащитной добычей. А теперь Саломея останавливалась на мысли, что это интересно – узнать, по какому она шла пути, и почему тот закончился третьим номером среди Рыцарей Нереальности.

Сказать кому-то об этом было бы еще глупее, чем сами попытки вспомнить.

Наверное, Саломея смогла бы испытать чувство удивления, узнав, что с недавних пор Война мучился той же проблемой и по утрам с сомнением всматривается в ярко-голубое небо.

– Владыка не поверил нам.

– Думаешь? – в сторону лунной дорожки отправился следующий камень.

– Уверена. Именно поэтому он был так спокоен. Владыка убежден, что мы либо отвлекаем его от своей истинной цели, либо издеваемся. Либо... он неправильно нас понял.

Последнее предположение настигло Войну во время очередного броска. Рука дрогнула, и горсть камушков улетела куда-то в бок.

– Чего? – рыжий сомневался: то ли ему захохотать, то ли покрутить пальцем у виска. – Ионов, конечно, не мозг, но даже он способен понять, что Владыка – это Владыка. Не припомню других смыслов...

Мея еще немного помолчала. У нее всегда хорошо получалось прослеживать вероятности и выстраивать из них четкую и логичную систему. Но Ионов раз за разом умудрялся ломать все, доверяя интуиции, действуя и почему-то почти всегда выбирая правильно. Вот и сейчас, морта была готова к самым неожиданным реакциям. Даже к тому, что на мортов кинутся с кулаками и безо всяких данумов и мечей наставят им синяков. Но к равнодушию, которое толком-то даже отказом назвать было затруднительно – нет. С категоричностью работать проще. Эмоции человека резки и непостоянны. Они бы помогли прийти к пониманию и договору. Но что делать с безразличным «ок»?

Прошедшие полтора года сильно изменил Игоря.

Он повзрослел и научился ценить то, чего раньше даже не замечал.

– Кем Владыка привык нас видеть? – следующий камень Войны был сбит в полете прицельной молнией. – Прекрати, раздражает.

Дождавшись, когда рыжий фыркнет и не больно, но сердито ткнет ее кулаком под ребра, Саломея ответила на свой же вопрос:

– Врагами. Захватчиками. Мерви для него – неважно, сами они по себе или подчиняются кому-то – голодные, кровожадные твари, которые не могут сосуществовать в мире и достойны лишь упокоения. А мы, ко всему прочему, были слугами Воронцова. Предателя, собирающегося уничтожить родной мир Игоря, убив его родных и друзей, ради минутной прихоти. Он знал, что предыдущий Владыка разрушил множество судеб и принес много зла и боли. Это единственная ассоциация Игоря с предложенным ему титулом и властью.

Война неприятно оскалился.

– Так Ионов решил, что мы его воевать с нерилами и Творцом зовем?

– Именно. Его форма морта мощнее любого из Рыцарей... если бы только Воронцов чуть раньше понял, кого создал, но Александру только хотелось продолжать эксперименты... Владыка боится своей силы, он не контролирует себя. И, видимо, Игорь решил, что нужен нам в качестве такого морта: возглавить войну.

– Между прочим, отличная идея! Попробуем? – Война даже подался вперед, захваченный идеей показать нерилам, кто тут самый сильный. Но почему-то Саломея понимала, что Война шутит. Своеобразно, но все же. Тот никогда не был против отличной драки. Один на один с достойным противником. Но ввязываться в долгий бессмысленный конфликт? Нет, рыжий слишком любил свободу и независимость. И предпочитал сам выбирать врагов, а не исполнять приказы.

Даже сейчас, таскаясь за Меей и оберегая беспомощного парня, он имел возможность встать и уйти. Погонять столичных упитанных мервей, подраться с местной шпаной, смотаться в Крыло Ворона и подразнить Гнева, а потом вернуться и как ни в чем не бывало спросить, нужна ли Саломее его помощь.

– И как мы будем его убеждать, что мечтаем о зеленых пастбищах в Нереальности, на которых мирно пасутся мерви? – хмык Войны был весьма красноречив и ироничен.

– Владыка сам поймет, когда вернет себе силы.

Морт ничего не ответил. Сорвав высокую травинку и закусив ее, он растянулся на берегу, ощущая, как одежда намокает от ночной росы. Поежился, но подниматься не стал. И так было слишком хорошо. Над головой медленно расходились низкие облака, подгоняемые ветром, и в прорехи из невообразимой дали на Войну, перемигиваясь, с интересом смотрели звезды.

Рядом раздался шорох. Саломея поднялась на ноги и отряхнула казенную одежду.

– Отнесу облик Ладу, а после прослежу, чтобы все было в порядке.

– Никто твоего Ионова не сожрет. Лучше иди – голову проветри, а то выглядишь, будто на похороны свои собралась.

– Я должна быть рядом, – не согласилась Мея, в уме напряженно перестраивая дальнейшую тактику.

– Ну и вали, – сонно пробурчал Война.

...Все, что он помнил – чистое небо, раскинувшееся голубым полотнищем до самого края мира, в тот день, когда он осиротевшим мальчишкой вышел из пустого дома, чтобы никогда в него не вернуться. С собой забрал только упрямство, дерзость, старый отцовский клинок, неловко замотанный тряпками, и еще желание – наглое, несбыточное, но самое-самое – обязательно стать кем-то важным, а не просто мелким оборванцем.

Еще были мальчишки. Такие же грязные и нищие, как и он сам – как и все в их деревне, – но вполне довольные выпавшими им судьбами. Трусы, привыкшие издеваться над теми, кто слабее. И рыжий комок шерсти в тот день показался им идеальной добычей. Котенок шипел, припадая на подбитую лапу, и отчаянно пытался вырваться из окружения.

Не так уж он и любил животных. Мелкие, слабые, бесполезные. И если бы котенок жалобно пищал, он бы наверняка прошел мимо. Но комок шерсти боролся и выглядел гораздо достойнее улюлюкающих мальчишек.

А он всегда любил подраться. Одному сломал руку, еще двум выбил зубы, остальные с воплями разбежались по домам.

Поднятый за шкирку котенок попытался царапаться и притих, когда на него прикрикнули и сильно встряхнули. Замер, ожидая удара. Но он только осмотрел спасенное животное, решив, что повреждения несерьезные – быстро подживут.

– Надо же... девчонка, – хмыкнул он и закинул спасенную живность на плечо. Мелкая немного повозилась, устраивая пострадавшую лапу, а после уцепилась острыми коготками за край старого плаща, показав, что к путешествию готова. – Если не достану денег на еду – съем тебя, – насмешливо пообещал он.

С плеча раздалось шипение и когти кольнули плечо.

Они шли по дороге прочь от прежней жизни, и казалось, что где-то вдали пыльная лента поднимается в голубое небо.

– Дикая! Одобряю. Мать рассказывала о больших черных кошках, не помню, как они называются... Правда, ты рыжая и мелкая, но характер подходящий. Будешь Кошкой, не вижу смысла что-нибудь выдумывать.

Потом были и другие драки, и другое небо, и крохи новых знаний и навыков. И голод, и работа – грязная, гнусная, узнав о которой мать бы расплакалась, а отец бы выгнал его из дома. Разве что он всегда оставался верен себе – не сражаться со слабыми, находить только достойных противников. Наниматели пожимали плечами, но с причудой мирились, и дела с пришедшим опытом находились все чаще. И Кошка тоже была. Выросла из мелкого комка в гибкого сильного зверя. Иногда пропадала по неделям, могла оцарапать его, если он забывался и в плохом настроении пытался сорвать злость на боевой подруге. Но в нужный момент всегда оказывалась рядом. Вцепиться врагу в лицо и разодрать его острыми когтями, кинуться под ноги – сделать все, чтобы ее спаситель выиграл очередной бой и мог поставить перед ней заслуженную миску молока.

И снова был ясный теплый день и чистое голубое небо. Была грязная улица и смутно знакомая компания... слишком большая, чтобы он мог рассчитывать на силу или удачу.

Хриплый голос: «А ты почти не изменился...» – расставил все по своим местам. Спустя столько лет он сам стал загнанной добычей, но все равно боролся, пока мог.

Рядом лежала рыжая Кошка. С перебитым хребтом и окровавленной мордой.

Он отвернулся и устало посмотрел в голубое безоблачно небо. Нет, отдыхать рано. Он же еще не стал кем-то важным, наоборот, принес слишком много вреда... и не станет теперь. Обидно. Сволочи. Даже Кошку не пожалели, а ведь она уже старая была. И все равно пыталась его защитить.

Вот бы с того света вернуться и отомстить.

Может, это далекое небо услышит его клятву?

Он обязательно вернется...

***

Игорь совершенно не удивился, проснувшись от резкого сквозняка. Еще вчера он бы просто закрыл окно, списав свои мысли на обострившуюся паранойю и, рухнув в объятия подушки, вернулся бы к прерванному сну. Сейчас открывшаяся створка не могла быть случайностью или следствием невнимательности.

– Саломея? – позвал Игорь, ощущая себя крайне неловко.

Ответа, конечно, не последовало.

– Война бы просто устроился на крыше или ветке дерева, да? Ему так удобнее, наверное, – говорить в воздух было примерно так же странно, как и обращаться к мерви. Даже если та действительно находилась в комнате, вряд ли ее интересовало мнение Ионова об удобстве наблюдательных пунктов и предпочтениях Войны.

– Это ведь ты тогда была? Напомнила Насте разбудить меня к экзамену. Спасибо, – еще острее чувствуя идиотичность ситуации, тихо поблагодарил Игорь, продолжая всматриваться в сумрак комнаты, будто бы одна сила желания могла вернуть ему способность видеть или хотя бы слышать Нереальность.

– Не понимаю, зачем я сдался Рыцарям. Честно. Может это какая-то злая шутка? Сказали бы честно. Нам ведь действительно не обязательно быть врагами. Фобос, например, нормальная, правда, еще маленькая. Но не думаю, что возраст играет важную роль. И какой из меня Владыка Нереальности? Править монстрами вместо того, чтобы их уничтожать... нет, это не для меня. И ни против друзей, ни против Отдела я не пойду. Даже не подумаю. И потом, у меня здесь все-таки жизнь. Учеба, сестра, мама. Я вот думал, что если не умру в ближайшие пятьдесят – шестьдесят лет, попрошу у Данте попробовать снять блок. Это же замечательно: жить и знать, что дальше что-то есть. Можно не бояться, не гадать, относиться к этому, как к очередному приключению. Или переезду в другой город. К тому же, я же наверняка верну только силу нерила... ни Данте не согласится на то, чтобы освободить опасную тварь,  которую я не могу контролировать, ни я сам. Так что для вас я бесполезен. Честно.

Игорь помотал головой, злясь на самого себя за непонятное желание пооткровенничать с Саломеей. Упрямо поджал губы и принялся расправлять сбившееся одеяло. За окном медленно серело. Реальность выцветала, превращаясь в карандашный набросок. Хотелось спать. Обнять подушку, поджать ноги и не думать. Ни про невидимую морту, которая находилась на расстоянии вытянутой руки; ни про нерилов, не заметивших до сих пор Рыцарей, со всеми удобствами обустроившихся в столице; ни про неквамов, оказавшимися предателями.

Но вместо того, чтобы откинуться назад и закрыть глаза, Ионов продолжал смотреть в угол. Почему-то ему казалось, что Саломея находится именно там и жадно ловит каждое его слово. А потом в комнате что-то изменилось. Тени на миг качнулись и стали гуще. Игорь вздрогнул. Ему показалось, что он почувствовал легкое, осторожное прикосновение. Ионов инстинктивно сжал край одеяла, и на секунду по запястью словно провели тонким пером. Первым инстинктом было отдернуть руку и вскочить на ноги. Сказать что-нибудь грубое и злое. Вторым – попросить больше так не делать. Вместо этого Игорь только грустно улыбнулся.

– Все стало каким-то неправильным и сложным. Я хочу понять. Надеюсь, нам не придется снова становиться врагами.

...Саломея не хотела будить Игоря. Просто за последние недели она привыкла, что ее пост теперь находится именно здесь, а не у соседнего дома или на крыше. И слушая тихий голос Ионова, морта поняла, что для нее неважен смысл того, что говорил Владыка. Главное – говорил. Обращался к ней. Чувствовал, что это Саломея, а не кто-то другой. Что, даже не видя и не слыша, лишь догадываясь, хотел, чтобы это была она.

Приблизившись к кровати, морта опустилась на колени. Ей не нужны были свидетели. Эту клятву она принимала у себя сама. Перед Воронцовым Саломея позволяла себе преклонять лишь одно колено. Будто чувствовала, что тот, кто подарил ей новую ступень существования и цель – только посредник между поиском смысла и его обретением. И имя смыслу было Ионов Игорь. Еще совсем мальчишка. Он цеплялся за кусок ткани, словно тот мог его спасти. Пальцы нервно подрагивали.

Владыка говорил, что никогда не позволит снять блок, сдерживающий морта. Но это не казалось существенным. Он был бы достоин править Нереальность даже без той ужасающей силы. Только странные нотки, будто бы Игорь оправдывался, подсказывали: он боялся монстра внутри, но без него считал себя неполноценным.

Если возвращать силу, то полностью.

А идеи... одну совершенно случайно уже подсказали нерилы.

Саломея склонила голову и осторожно коснулась губами запястья своего Владыки.

Глава 8. Заговор

Что для одного ошибка, для другого – исходные данные.

Закон Мерфи

Еще с утра Игорь подумал, что надевать светлые джинсы на тренировку – не лучшая идея. По закону подлости обязательно испачкается. И, оценив «сюрприз», подготовленный для него неквамами, он только убедился в своей мысли. Все-таки иногда интуиция подает дельные советы, хоть и задним числом. В кедах неприятно хлюпало, отяжелевшая от воды ткань неприятно сковывала движения, но Ионов все равно старался.

Действительно, ставить Игоря между жизнью и смертью и надеяться, что тогда сила сама обойдет барьер, было рискованно и глупо. Данте был сильнейшим из инквизиторов и наверняка предусмотрел такую возможность прорыва. Поэтому Виктор приготовил целый бассейн с отвратительно пахнущей грязью, надеясь, что ситуация унижения, сработает не хуже, заставив искать способы обойти это и воспользоваться внутренними резервами.

Гладиус в руке Игоря уже искрил силой. Темные сполохи рвались в бой. Словно просили поторопиться. Напрячься, заставить себя. На пределе, на выдохе, на самой грани возможностей человеческого тела и за этой гранью. Как обычно. Как ему приходилось делать в Крыле. Обучаясь не с определенным регламентом в искусственно созданных условиях и с заботой о состоянии и самочувствии, как на тренировках с Данте, когда ничего не получалось, а в лабиринте, где любой неверный шаг сулил смерть.

Он победил бы Тристана, одного из неквамов, даже без гладиуса и надежды вернуть себе силы, если бы он угрожал его близким людям. А пока этого не происходило, Игорь мог позволить себе собраться и ощутить голод и тянущую пустоту на самых кончиках пальцев. Пропустить ее через себя, чувствуя, как сила возвращается.

Медленно, рывками, болью.

Но главное – возвращается.

Настолько близко, что он почти ощущал Грань.

Наверное, все должно было пойти по другому пути. Из десятков вероятностей Дэрил выбрал самую удобную и уверенно толкнул на нее Игоря, просчитав и реакцию, и последствия.

Бойл ворвался в дом на середине тренировки и в категоричной форме потребовал прекратить занятия с чужаком. После чего по-змеиному улыбнулся и сказал, что в противном случае кто-то может пострадать.

Виктор пафосно вытащил огромный меч и, обвинив Дэрила в нападении на Матвеева  и Синицыну, сообщил Игорю, что этого неквама они давно изгнали из своих рядов, потому что он был совершенно неуправляемый и нарушил давнее соглашение между ними – не открываться нерилам.

Бойл в ответ уточнил, что Олег и Олеся в его списке не последние, и посоветовал Ионову забыть про намерение пробить блок, если он не хочет, чтобы в один темный вечер что-нибудь летальное не произошло с Настей.

Тристан из-за спины Рихтера не забыл сообщить, что Дэрил сейчас сильнейший из них, и никто с ним не справится. Но неквамы не собираются уступать изгнаннику и плясать под его дудку! Они вернут Игорю его силу, чего бы им это не стоило!

И все выжидательно уставились на Ионова, надеясь, что тот заупрямится и объяснит новому знакомому, что тренировки он не прекратит, а если Дэрил только косо глянет в сторону Насти, Игорь устроит ему свидание с Воронцовым на том свете.

Неквамы отлично разыграли свой маленький спектакль.

Может быть, они надеялись, что Ионов, услышав угрозы в адрес Насти, кинется на Бойла. Не успев разобраться в произошедших в нем переменах, не закончив работу над блоком, Игорь должен был броситься в очередное сражение... и так бы он и поступил, если бы вчера не узнал правды.

Его используют. Его силу уже поделили, загодя решив, кому какой кусок достанется, даже не успев ее вернуть самому Игорю. Все – ложь. Сейчас и Виктор, и Тристан, и Вера, и остальные неквамы изображали искреннее негодование. И призывали немедленно отомстить обидчику за нападения на Матвеева и Синицыну.

Жаль, нельзя плюнуть Виктору в лицо прямо сейчас и распрощаться.

Они думали, что укажут пальцем на незнакомого парня, обвинив его во всех грехах, и Игорь тут же бросится в атаку? Безусловно. Так бы он и сделал, особенно от страха за Настю. Но только не опоздай неквамы на один день или не встреть Ионов Лили, гуляя с которой, он опоздал на тренировку. Череда случайностей, встряхнув кости, бросила их на игровой стол, выбирая эту вероятность.

И Олеся, и Матвеев в порядке, и сами просили его понапрасну не рисковать.

Так какого черта Ионов должен кидаться на Бойла? Чтобы подыграть?

Нет. Не дождутся.

Он почти пробил барьер. Перед мысленным взором по прочной стене, отделяющей Ионова от его силы, уже пробежала тонкая трещина. Еще немного...  но пока слишком рано. Пади блок Данте сейчас, и парень не удержит свою внутреннюю тварь под контролем. На это нужно чуть больше времени. И у него есть те, кто помогут с тренировками в более спокойной обстановке.

– Иди к черту, – посоветовал Игорь Дэрилу Бойлу и, сделав усилие, заткнул голодно урчащую внутри пустоту. Посмотрев на гладиус, приятно холодивший пальцы, он убрал меч в ножны и затем в ранец. Джинсы, как Ионов и предполагал, теперь вряд ли бы спасла и химчистка. На кофте в нескольких местах образовались дыры.

Распугает всех прохожих, пока доберется до дома.

– Я прекращаю тренировки, если это так принципиально для тебя.

– Ты уходишь, Игорь? Сейчас?

Нет, Виктор не слишком хорошо знал Ионова, чтобы поверить ему. Рихтеру казалось, что остановиться в такой момент невозможно. Но Игорь всегда гордился своей рассудочностью. А вот Дэрил не казался удивленным, он только странно прищурил глаза, будто бы в уме судорожно тасовал ходы и вероятности.

Но Бойл не пытался остановить Игоря.

Тонкому, так похожему на собственный меч, юноше требовалась вся сила Ионова до последней капли. Пока же блок продолжал сковывать данум Игоря, Дэрил не собирался сражаться с ним всерьез.

Только простимулировать к дальнейшему самосовершенствованию, чтобы Ионов сосредоточился на блоке, забыв про все остальное. Ведь иначе защитить сестру от Бойла парень не сможет. Это бы отлично сыграло неквамам на руку. Помогло бы еще больше укрепить дружбу Игоря с Виктором, и отвлекло бы от семьи и друзей, позволив напасть на них и изменить восприятие. Нужно, наверное, поблагодарить Рыцарей. Если бы у них так своевременно и синхронно не поехала крыша, Ионов бы не представлял, как смог бы выпутаться из этого самостоятельно.

Теперь же у Игоря были собственные планы. Осталось их логично обосновать, чтобы все стороны поверили и не засуетились раньше времени, отказываясь от прежних замыслов.

Так больше шансов их переиграть.

– Вы слишком печетесь о моей безопасности. Я не ребенок, Виктор. Простите, мне нужно подумать.

...Настя привычно хозяйничала по дому. Ей по какой-то странной, но уже привычной традиции помогала Карина, будто решила взять младшую Ионову под свою опеку. Поэтому Настя сейчас готовила ужин, что-то немелодично, но душевно напевая. А Матвеева, подвязав волосы, мыла окна. Заметив Игоря, идущего к подъезду, она весело махнула ему, забрызгав только что вытертое насухо стекло, но абсолютно не расстроилась по этому поводу.

Зайдя в квартиру, парень с наслаждением скинул хлюпающие кроссовки и принялся стягивать грязную, местами рваную одежду.

– Вау! Стриптиз, – прокомментировала Карина сие действие, отвлекшись от створки. – Ты сегодня рано.

– Что-то случилось? – из кухонного проема выглянула любопытная моська Насти.

Он покачал головой и скептично посмотрел на получившийся комок тряпья. Ионов сильно сомневался, что это еще можно будет привести в нормальный вид. Поэтому внутри сейчас боролись скупость и лень. Вторая победила. В конце концов, джинсы были не последними, и можно было пожертвовать их мусоропроводу.

Заглянув в комнату и взяв свежую одежду, Игорь прошлепал в сторону душа.

Карину он не стеснялся, тем более, что за последнее время и из-за дополнительных нагрузок обзавелся неплохим прессом.

– Все хорошо.

Закончив с водными процедурами и перестав ощущать себя чем-то средним между лешим и свиньей, Ионов заглянул на кухню и подошел к Насте, с интересом понаблюдав, как ловко та орудует большим ножом, нарезая овощи для салата.

– Ты сегодня не видела Саломею или Войну?

Вот скажи кто-нибудь полтора года назад, что он будет разыскивать Рыцарей с намерением просто поговорить и уточнять местоположение мортов придется у собственной сестры... ох и от души бы Ионов врезал этому фантазеру по зубам!

Настя задумалась и перевязала туго скрученный на затылке узел, чтобы поправить выбившиеся пряди. С минуту девочка вспоминала, словно медленно перебирала весь сегодняшний день по кусочкам, пытаясь отыскать нужное. Затем просветлела лицом.

– Видела, – кивнула Настя, – Саломея заглядывала с утра на кухню и сообщила, что будет у Лада. И если на тренировке произойдет что-то непредвиденное, чтобы ты сразу шел туда, даже адрес оставила.

– Ты останешься на ужин? – Карина домыла окно и довольно полюбовалась результатом.

– Нет, извините, пойду к ним.

– У вас с Саломеей все в порядке?

Игорь нахмурился.

Что-то в словах сестры насторожило его... сама постановка вопроса. Почему у него что-то должно было быть не в порядке с Саломеей? Не с Войной, не со всеми мортами, а именно с Меей? И почему «у вас», а не «у тебя»?

Мысль, почти развитая паранойей Ионова во что-то монструозное, поджала хвост и убралась вглубь сознания. Он потрепал Настю по волосам, рассмеялся, когда она недовольно насупилась и принялась поправлять прическу.

– Да вроде нормально, – невнимательно ответил Игорь, уже сосредоточившись на адресе Лада, по которому собрался направиться. – Поговорили ночью. Правда, эти ее непонятные предложения...

Тут Ионов запнулся, решив, что не стоит девчонкам знать про идею Рыцарей сделать из Игоря нового Воронцова. Поэтому, так и не закончив фразу, он махнул рукой и, привычно ссутулившись, поспешил к дому Лада – делиться новостями и домыслами.

Карина и Настя проводили парня странными взглядами. Пожалуй, если бы Игорь догадывался, насколько двусмысленно (в свете некоторых самостоятельных измышлений девушек) прозвучит его реплика, он бы предпочел сразу и без вопросов занять должность Владыки... да хоть кого угодно! – лишь бы не подкидывать новой пищи в и без того пылающий костер девичьего воображения.

– Бедная Саломея! – всплеснула руками Настя. – Наверное, ей было так сложно признаться, а братик даже не понял!

– Да-а, – согласилась Карина, заново протирая окно. – Сколько я знаю Игоря – у него всегда были проблемы с пониманием намеков.

Девушки переглянулись. Если Ионов не хочет замечать очевидного, надо ему в этом помочь.

***

Гнева привлек громкий спор.

Вычленив из общего гула голосов тонкие и гневные выкрики Юдифь (одной из подчиненных Смерти), он скривился, но все же свернул на шум. От скуки. И совсем чуть-чуть от интереса. Обычно споры в Крыле Ворона сопровождались взрывами, вспышками данумов и лязгом сталкивающихся клинков. Сейчас слышны были только голоса, будто бы спорящие разом потеряли силу, что было маловероятно... Как вариант: рядом присутствовал Смерть, но тогда он вряд ли бы вообще допустил подобную ситуацию.