Текст книги "Катнора. Сердце двух миров (СИ)"

Автор книги: Ольга Кобзева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

Строительство бани началось параллельно с проведением водопровода. Староста Гаррим вызвал две бригады рабочих, которые споро взялись за дело, только плати. Я совершенно никак не участвовала в этих работах, разве что только смотрела и высказала свое мнение по поводу подходящего места. У меня были дела важнее – я по-прежнему проводила почти все время в мастерской.

Почтенный гном, назначенный старостой поселения Камнетесов, дважды серьезно спрашивал у меня, у двенадцатилетней девчонки-найденыша, действительно ли я сама хочу отдать столько золота на благоустройство деревни. Гаррим никак не мог поверить, что это мое решение, что оно не вызвано давление Готрека или отношением Усыра, или другими обстоятельствами, о которых ему неизвестно.

– Хочу, староста Гаррим, – мягко отвечала я. – Я сама это и предложила. Это моя благодарность всем вам за то, что были рядом, за то, что позволили жить в клане, что мое детство было сытым и безопасным.

– Чш-ш-ш! – перебил гном. – Не говори ничего, не нужно. Ты не обязана, девочка. Гномы не творят добро за золото, добро должно быть либо от души, либо никак.

– Вот и мое добро от души, староста. Просто примите его и все.

– Катнора, ты должна знать, что ты – член клана Камнетесов, пусть не по крови, но по духу. Не только Готрек с Дорой, Унгрим тоже выбрал тебя. Он назначил тебя свой преемницей, этого никому не изменить.

Преемницей… что ж, пусть лучше думают, что дух Унгрима каким-то образом остался в мастерской. Дух, дар, талант, а я его переняла. Пожалуй, это самое безопасное и удобное объяснение, полностью меня устраивающее. Абсолютно.

Должна признаться, что хоть и вспомнила свою прошлую жизнь, свое прошлое сознание, я все же Катнора. Взрослое восприятие мира появилось, но и подростковое никуда не ушло. Очень сложно, оказывается, бороться с гормонами, неизменно сопровождающими переходный возраст, даже когда знаешь о том, что с тобой происходит.

Екатерина Дроздова давно пережила и забыла и состояние накатывающей беспричинно истерики, и отрицание собственной внешности, и излишнюю плаксивость, а порой и вспыльчивость.

Вот и сейчас на мои глаза навернулись слезы. Даже всхлипнула. Староста Гарррим, сам того не ведая, сказал как раз то, что я и хотела бы услышать, что я не одна, что я – часть клана. Меня приняли! И, уверена, дело не в том, что я пожертвовала кучу золота на развитие поселения, нет, дело не в этом.

– Ну что ты… – растерялся старый гном. – Эй, ты чего? – совсем испугался он, когда я расплакалась навзрыд.

Гномы не проявляют эмоций, очень редко позволяют себе прикосновения к другим, вот и староста не понимал, как меня успокоить. И все же он шагнул ближе, потрепал по плечу, по волосам. Забавно это ощущать, ведь я уже сровнялась с ним ростом, а Гарррим – один из самых высоких гномов, которых я знаю. Мой же рост сейчас, наверное, около ста шестидесяти сантиметров или около того.

Эти мысли и позволили взять себя в руки, успокоиться. Шмыгнула еще пару раз, находя чистую тряпицу и утирая лицо.

Гаррим ушел, а я вспомнила нападение жуткой твари. Это было давно, она больше не возвращалась, но до сих пор, каждый день на протяжении более чем двух лет я ждала, что она вернется. Тень приходила ко мне во снах, пугая жутким оскалом, Порождение мрака мерещилось в темноте за углом.

К счастью, два волкодава, сменяя друг друга, не оставляли меня в мастерской после заката. Риш и Лар стали моими верными друзьями.

Торин, увидев впервые как огромная волкодавица Риш ластится ко мне, подставляет лобастую голову, прося ласки, натурально потерял дар речи. Старый гном смотрел на меня, как на какое-то невиданное чудо-Юдо. Часто моргал, даже глаза протер в надежде, что морок рассеется.

– Не ревнуйте, Торин, – улыбнулась я, садясь на землю. Риш тут же улеглась рядом, кладя голову мне на колени, закрыла глаза и натурально наслаждалась почесываниями за ушами.

Но звери решили добить своего хозяина, потому что как раз в это время из-за угла с громким лаем выскочил Лар. На огромной скорости он несся в нашу сторону, ревниво поглядывая на соплеменницу. Торин не успел ничего сделать, как огромный матерый волкодав прыгнул на нас с Риш, головой отталкивая самку и опрокидывая меня навзничь.

Я рухнула на спину, непрерывно хохоча от того, что горячий мокрый язык нождачкой проходил по моему лицу и шее. Пыталась увернуться, закрыться руками, но куда там справиться с огромной псиной, решившей поиграть!

Риш не понравилось такое вторжение. Едва придя в себя от первого шока, она бросилась на Лара, отбрасывая от меня. Завязалась потасовка, а я смогла сесть.

– Ну-ка фу! – попытался вмешаться Торин. – Пошли отсюда оба! – махнул он на волкодавов, которых вырастил с рождения, которые слушались его всегда беспрекословно.

Крича и ругаясь, гном приблизился ко мне и тут оба его питомца, перестав дурачиться, оскалились и зарычали на своего хозяина. Оба волкодава пригнули шеи, прижали уши, недвусмысленно давая понять, что готовы к нападению.

– С ума сошли? – ахнула я, резко поднимаясь.

Шлепнула одного по боку, другую по шее. Слегка, лишь привлекая внимание.

– Сегодня ко мне чтобы не приходили, раз так себя ведете! – заявила я, заступаясь за совершенно опешившего и сбитого с толку Торина. – Простите, мастер Торин, – обратилась к гному. – Я должна была вас предупредить, что мы с этими хулиганами подружились.

– Подружились… – растерянно выдал гном. – С волкодавами? Взрослыми? Натасканными из чужих рук ничего не брать, сторожить поселение…

В тот день Торин так и ушел, растерянный, оглушенный, а эти два разбойника, вопреки моим заявлениям, оба остались со мной. Ту ночь я провела в мастерской, и оба волкодава спали там же. Охраняли и грели.

Часть меня рвалась в Элесвар, в Академию, но другая все еще не готова была оставить Готрека с Дорой, да и вообще все, что мне дорого.

Во мне жило любопытство. Эта черта не была присуща Екатерине Дроздовой, это всецело часть характера Катноры. После той поездки в Элесвар, я больше не выбиралась из клана, но воспоминания о чудесном рынке, о городе, поразившем меня своей красотой, не отпускали.

Очень сильно я хотела бы снова посетить лавку Чудес, узнать, какие диковинки появились там теперь. Но и тщеславие во мне было тоже. Имя автора изделий, которые Готрек сбывает лавочнику, хранится в тайне. Пока так и должно оставаться, так будет лучше, но до чего же сильно мне нужно восхищение и признание моего таланта! Слов Готрека и Доры, их горящих каждый раз глаз мне уже недостаточно! Я не готова открыться торговцу, но даже просто увидеть его реакцию, восхищение, восторг при виде нового изделия, я бы очень хотела.

Окончания холодов я ждала с затаенным трепетом. Дора вечерами плакала, пару раз я слышала ее разговоры с дядюшкой обо мне. Старые гномы тоже не готовы были остаться одни. Они привыкли о ком-то заботиться, а забиться о самих себе считали едва ли не постыдным.

Сын Готрека от первой жены, Филик, перестал приезжать в клан совсем. Около пятнадцати лет назад он перешел в Золотари, практически полностью отрекшись от Камнетесов. Поначалу он еще приезжал навестить отца, но с моим появлением визиты эти стали все реже и реже, пока совсем не сошли на нет.

Так что волнение тетушки Доры мне вполне понятно, ей страшно остаться одной. Но оба гнома, которые подарили мне чудесные годы детства в их доме неизменно сходились во мнении, что я должна уезжать, должна поступить в Академию, должна жить в Элесваре.

Глава 17

Стройка заняла немало времени, но я все же успела застать появление в клане нескольких водонапорных башен, каменных каналов водопровода и водоотводных каналов.

Не могла не радоваться, глядя на двухэтажное здание большой общественной бани, быстро ставшей местом притяжения всех гномов.

Баня имела два крыла – мужское и женское. Выстроена из камня, а как иначе в клане камнетесов? Стояла на крепком фундаменте, внутри имела несколько добротных печей и два котла для горячей воды.

Бригада строителей трудилась посменно, работы двигались очень быстро. Гаррим все время присутствовал на стройке, следя за ходом работ, а дядюшка Готрек отвечал за все работы, связанные с камнем.

Внутри, в каждом крыле бани, разместили по парной с камнями для прогрева, помывочной и даже отдельному помещению для отдыха и неторопливого общения.

Баня никогда не пустовала. За порядком внутри следили все по очереди. Казалось бы, такое простое бытовое улучшение, а стало настоящим центром притяжения для всего клана.

Уезжать в Элесвар было волнительно и да, немного страшно. Того, что я обладаю магией, долго скрывать не выйдет. Как я подозреваю, мои прядки, которые я не состригаю уже больше года – тоже привет магического наполнения моего организма. С волосами пришлось научиться справляться, я перепробовала множество разных причесок, пока не нашла ту, благодаря которой можно скрыть разноцветные волосы. Что самое странное, именно золотые пряди доставили больше всего проблем, сверкая на солнце, излучая такой блеск, что скрыть его оказалось невероятно трудно.

Сколько можно от себя бегать? Нужно учиться жить с тем, что отмеряно мне Богами, подарившими самый дорогой подарок, какой только можно представить – второй шанс.

Мое перо, которое я случайно получила в самую первую поездку в Элесвар, погасло аккурат в конце зимы, став последний знаком, что пора, больше откладывать нельзя, нужно ехать.

Орис все больше времени стал проводить в клане Длиннобородых в семье своей невесты, мы с другом детства иногда перебрасывались парой фраз, но прежней легкости и беззаботности в общении больше не было. Но именно сегодня, когда я решила попрощаться с прошлым и шагнуть в будущее, друг был здесь.

Уже давно стемнело, а я никак не могла заставить себя уйти. Все готово для отъезда, завтра на рассвете Готрек отвезет меня в Элесвар. Старый гном будет со мной, пока я не устроюсь, поможет и с документами, и с заселением, со всем. С поступлением проблем не должно быть. Насколько я поняла из рассказов старосты, принимают в Академию каждого, кто способен оплатить обучение, другое дело, что и отчисляют за неуспеваемость также легко, не возвращая при этом оплату.

Едва вышла из мастерской, наткнулась на возмужавшего гнома. Орису шестнадцать, в нем все еще сохранилась подростковая угловатость, но детской непосредственности уже нет. В росте бывшего друга я давно обогнала, всех в клане, не только его. Орис смотрел на меня исподлобья. Явно что-то хотел сказать, но не решался.

– Орис, – кивнула приветственно, чтобы нарушить давящую тишину. – Как Ийва? Все хорошо?

Вместо ответа он упрямо мотнул головой, сверля меня тяжелым взглядом. Мне показалось, Орис хотел поговорить, ему это было нужно, но не решался.

– Зайдешь? – пригласила друга детства в мастерскую, снова открывая дверь.

Сопротивляться он не стал. Вошел, с интересом осмотрелся по сторонам.

– Так и проводишь тут все дни напролет? – спросил гном, а на его лице впервые с начала разговора стал появляться намек на улыбку.

– Даже ночую иногда, – подтвердила, не видя смысла скрывать.

– Хорошо тебе, – изрек гном, снова смурнея. – Никто не стоит над душой, не требует ничего.

– Что случилось, Орис? Что-то не так с Ийвой? Или с отцом?

– А что так, Катнора? – вспылил друг детства. – Все не так! – рубанул рукой, сжимая зубы.

– Тебе не нравится твоя невеста? – спросила осторожно, максимально мягко.

– Ийва – хорошая гнома, – тут же смягчился Орис, вспоминая нареченную. – Но я не стану жить у Длиннобородых! – выпалил гном, опять темнея лицом. – После свадьбы привезу ее сюда! – заявил он с вызовом, выпятив подбородок вперед.

Ему бы так с отцом говорить, а не на мне свою горячность практиковать, – хмыкнула я про себя.

– Проблемы с будущим свекром? – предположила я, закрывая дверь мастерской и шагая к столу, беря небольшой мешочек, который давно ждал своего часа и, кажется, дождался.

– Бофур думает, что купил меня, но это не так! – снова рубанул Орис.

– Орис, ты ведь не обязан, – мягко заметила я. – Это твоя жизнь. Не Усыра, не Бофура. Твоя. И Ийвы. Именно вам жить всю жизнь вместе, вам растить детей. Подумай, Орис. Если сердце не лежит, не нужно идти на поводу амбиций твоего отца.

– Ты всегда была другой. Жила в клане, воспитывалась гномами в наших традициях, но была другой. Это и влекло всегда, – хмуро выдавил из себя Орис. – Я женюсь на Ийве, Катнора! – с вызовом заявил он. – Она – хорошая гнома, и станет доброй женой. Такой, какая мне и нужна. Она согласна приехать в клан Камнетесов, согласна уйти от отца!

– Ийва ведь единственная его дочь, Орис. Наследница. Бофур – состоятельный гном, не руби с плеча, не ссорься с будущим свекром. Раз уж решил жениться, нужно искать подход.

– Бофур думает, что купил меня! Я сам заработаю нам на жизнь. Если отец будет против, построю свой дом!

В друге детства тоже бурлили гормоны. Скрыла улыбку, глядя на него. Я скучала по таким нашим разговорам. Скучала по Орису.

– Ты позволишь сделать небольшой подарок твоей невесте?

Протянула гному небольшой мешочек из мягкой ткани, приготовленный загодя. Это колечко я не смогла отдать на продажу, чувствовала, что у него другая роль, свое предназначение.

– Ты хочешь сделать подарок Ийве после того, как я вел себя все эти годы? – недоверчиво переспросил Орис, принимая мешочек.

– Мне было очень больно от твоей холодности, Орис. Особенно поначалу. Усыр был груб, он наговорил гадостей Доре с Готреком, а ты словно поддержал его. Своим молчанием, тем, что отдалился. Но потом я поняла, что ты не мог поступить иначе. Я не виню тебя и не сержусь. Ты такой, каким воспитал тебя Усыр, Орис.

Колечко выкатилось на ладонь гнома, мягко засветившись, едва металл коснулся огрубевшей кожи, разгоняя сиянием ночную мглу. Лишь улыбнулась, отмечая это свечение. Орис поднял на меня вопросительный взгляд, ища пояснений.

Все мои изделия наполнены магией, это колечко – не исключение. Оно подстроится под любой пальчик, на какой бы ни было надето, но есть и кое-что еще.

– Дай-ка мне, – протянула руку, забирая драгоценный ободок, сплетенный из тонкой серебряной проволоки. Колечко, выполненное в виде колоска пшеницы, украшенное пятью крохотными, ограненными особым образом камушками, тут же погасло, перестав излучать тот свет, который мы оба видели. – Когда наденешь его на пальчик Ийвы, сможешь понять, взаимны ли твои чувства, Орис, – с улыбкой пояснила я, возвращая подарок. – Оно станет светиться в ответ на свет ее сердца.

Кольцо, оказавшись в руках гнома, снова стало излучать мягкое сияние. Орис смотрел непонимающе.

– Твоя любовь заставляет его светиться, Орис, – пояснила я. – Я рада, что ты неравнодушен к своей невесте, рада, что это не просто союз по воле отца.

Глава 18

Второе посещение Элесвара отличалось от первого прежде всего моим отношением. Теперь этот город посетила не девочка-несмышленыш, воспитанная гномами, теперь белокаменные стены Элесвара рассматривала новая я – та, в которой слились сознания Катноры и Екатерины Дроздовой.

Крупный человеческий город поражал воображение. Наполненный силой и магией, он заставлял восхищенно присматриваться. Готрек волновался не меньше меня, он первым предложил зайти к тому самому лавочнику, которому все эти годы отдавал на продажу ювелирные изделия, что я создавала. Гном явно хотел представить меня, похвастать.

– Нет, дядюшка, что ты! – возразила я, хотя мне самой очень хотелось попасть в лавку Чудес. – Ты ведь не говорил ему, кто именно делает все эти украшения? – спросила настороженно, до сих пор уверенная, что мое имя хранится в тайне.

– Уважаемый Сидрак Хармон неоднократно спрашивал, откуда у меня все эти диковинки, Катнора, но я молчу. Не говорю ничего в ответ на его расспросы, все, как мы и договаривались.

– Правильно, дядюшка, – успокоилась я. – Пока не стоит никому знать, что это я стала преемницей дара Унгрима, сердце подсказывает, что пока это лучше держать в тайне. Я помню тот, самый первый разговор, помню, как ты уверял дракона, что ту брошь сделала твоя дочка, но больше не нужно о том вспоминать. Уважаемый лавочник Сидрак Хармон торгует чудесами со всего света, уверена, он найдет нужный ответ, если его спросят о происхождении его товара.

– Ты права, Катнора, конечно, права, – закивал Готрек. – Но не забывай, что не только мы с тобой знаем эту тайну.

– Ты про старосту Гаррима?

– Про него тоже. Но Гаррим молчит, Катнора, не выдает. Совет кланов не раз спрашивал его, откуда столько золота на улучшения в деревне, Гаррим не выдал, нашел свое объяснение, скрыл твое имя.

– Пусть так и остается, дядюшка, – успокоилась я. – Пока пусть так и остается.

– Но ведь есть и другие Камнетесы, которые в курсе, – тут же напомнил Готрек. – Орис, например.

– И Усыр, – потемнела лицом я, вспоминая неприятного гнома.

– И Усыр, дочка, – подтвердил Готрек. – Да и не только он. Все в поселении знают, кто обжил мастерскую Унгрима, долго хранить твою тайну не выйдет.

– Гномы живут обособленно, дядюшка, – ответила после паузы. – В Элесвар выезжают единицы, только староста регулярно бывает на совете кланов.

– Что знают двое, то знают все, Катнора, – глубокомысленно изрек гном. – Ты должна быть готова к тому, что твоя тайна в любой момент может перестать ею быть.

Эти слова как нельзя лучше подходят и другой моей тайне, куда как более сокровенной. Не счесть, сколько раз я порывалась рассказать обо всем Доре и Готреку! Мне нужно было поделиться хоть с кем-то, разделить груз воспоминаний, облегчить душу, но я молчала. Уходила в мастерскую и работала до полной потери сил, чтобы заглушить распирающую грудь тоску и боль. Вспомнить прошлую жизнь оказалось тяжелой ношей. Не уверена, что захотела бы такого, если бы кто-то спросил мое мнение.

Но и отказаться от второго шанса я бы не смогла. Искренне радовалась каждому дню, старалась щедро дарить любовь и заботу гномам, ведь я, как никто, знала цену жизни.

Не знаю, чего я ждала от Академии, правда, не знаю. Ведь Екатерина Дроздова получила прекрасное образование в свое время, вполне применимое и в новой жизни. В некоторых сферах. Однако пробелов в моих знаниях было очень много. Пробелов, которые непременно следовало заполнить. Я говорю о географии и истории этого мира, расоведении и, самое главное, о магической науке.

Магия – нечто пугающее, но и завораживающее своей скрытой от глаз мощью. Это искусство, которое манит и в то же время предостерегает: каждое прикосновение, неосторожное действо может обернуться чудом или катастрофой.

Само наличие магии, сверхспособностей – что-то невиданное для меня, неподвластное разуму, до сих пор непривычное.

Мне лишь однажды довелось стать свидетельницей масштабного чуда – во время того выступления на ярмарке почти три года назад. Тем вечером словно сама ткань мира дышала, мерцала, изгибалась под рукой управляющего ею мага. Можно было подумать, что все, виденное мною тогда – умелая иллюзия, морок, наведенный на толпу, но перо, сохранившее свои свойства в течение длительного времени, не давало забыть и усомниться.

Академия встретила нас с дядюшкой мрачным полумраком и холодом светло-серых каменных стен. Поступающих было много, несмотря на дороговизну обучения. Золото следовало отдать сразу за весь период обучения, словно плату за возможность прикоснуться к этим камням, таящим в себе мудрость и знания предков.

Факультетов Академия предлагала множество, я выбрала для себя артефакторику. Скрывать, что я тоже одарена, с каждым днем становилось все сложнее, магия словно рвалась из меня, не желая более быть скрытой. Но я и не могла бы больше ее скрывать.

– Артефакторика только после измерения уровня силы, – устало поведал седовласый магистр, смотрящий на нас с Готреком с едва скрываемым скептицизмом, лишний раз подтверждая, что скрывать свою одаренность я больше не смогу, ведь и отказываться от выбранного направления не готова.

– Разумеется, – кивнула я, ловя напряженный взгляд Готрека. – Я готова.

– Вы понимаете, что выбор факультета – целиком и полностью ваша ответственность? – перевел принимающий магистр взгляд на гнома. – Если девушка покажет отсутствие магической одаренности, оплата за обучение возвращена не будет, а выбор нового факультета станет доступен только в следующий набор после новой оплаты?

Драконовские требования! – вспыхнула я про себя, хотя… Обернулась на длинную шеренгу желающих пройти обучение и поняла, чем они вызваны. Это – способ отсеять тех, кто пришел сюда, переоценив свои возможности. Но все равно это неправильно! Как по мне – образование должно быть доступно всем, а не только богачам. И если желающих слишком много, это значит только одно – недостаточно мест, куда они могут пойти, недостаточно Академий!

– Вы еще сами предл о жите оплатить обучение моей воспитанницы! – вспыхнул Готрек. – Да я вам такое сокровище привел, а вы еще сомневаетесь! – горячился гном.

– Дядюшка, не надо, – тронула сухую, огрубевшую от тяжелой работы, ладонь гнома. – Все хорошо, я пройду это измерение. Не горячись.

– Если ваша воспитанница покажет высокий уровень одаренности и впоследствии согласится на отработку во благо Империи, тогда, разумеется, Академия оплатит все расходы и полностью возьмет на себя оплату ее обучения, – серьезно заявил принимающий магистр. – Но для начала давайте все же проведем нужные измерения.

Он дал нам для подписи какие-то бумаги, прочесть которые я, к своему неугасающему стыду, не смогла. Как и Готрек. Это было ужасно! Екатерина Дроздова, слишком самоуверенная, забыла, что читать Катнору никто никогда не учил. Ни на гномьем, ни на человеческом.

Такого стыда я не испытывала, пожалуй, что никогда! И больше не хотела повторения. С каким чувством я ехала в Элесвар! Мечтала увидеть восхищение в глазах лавочника, собиралась поразить приемную комиссию, а сама читать не умею! Позорище! И как я об этом не подумала! Вот она излишняя самоуверенность! – ругала я сама себя, смаргивая злые слезы.

Старалась взять себя в руки, заодно заново расставляя приоритеты. Грамота – вот чему стоит обучиться первым делом! А еще всем местным языкам. Всем. Их всего-то четыре, уж как-нибудь осилю.

Магистр окинул нас с дядюшкой тяжелым взглядом, даже головой качнул, нацепил на нос очки, которые до того висели на его шее на тонкой цепочке грубого плетения и негромко зачитал то, что нам предстояло подписать. Это было согласие со всем озвученным им ранее.

– Вы еще можете передумать, – закончил магистр, снимая очки и глядя на Готрека со значением. – Уверен, это золото далось вам непросто, мастер, не стоит идти на поводу у юной воспитанницы, которая, – мужчина понизил голос и приблизил лицо к Готреку, – даже не вашей крови, – почти шепотом закончил он, но я, конечно же, услышала.

Гном вспыхнул моментально. Мне пришлось схватить его за руку, буквально повиснуть на ней, чтобы не дать ему натворить глупостей.

– Вы… Вы! – задохнулся от негодования он. – Да вы!

– Поступайте как знаете! – перебил магистр, махнув рукой. – Хочу лишь предупредить, юная дева, что это не праздное любопытство, проверка уровня вашей одаренности необходима при поступлении на факультет любой магической направленности. Без достаточной мощности дара вы просто не сможете вдохнуть жизнь в создаваемые предметы. А неудачная попытка может стоить вам не только здоровья, но и жизни.

Дядюшка сердито поправил воротник своего дорожного плаща. Гном крепко сжал зубы, глядя на принимающего магистра почти агрессивно.

– Что ж, – хмыкнул магистр, явно сожалея, что не смог нас отговорить. – Идемте, – тяжело вздохнув, позвал он.