Текст книги "Катнора. Сердце двух миров (СИ)"

Автор книги: Ольга Кобзева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 29

Ежедневно с рассветом я была уже в мастерской. Старалась, конечно, найти время и на общение с Дорой и Готреком, и с Орисом, который звал то на ужин, то на обед. И баню новую посетила. Гаррим сам настоял, чтобы сходила, увидела, что было сделано на пожертвованное золото.

Понравилась. Да и как могла новенькая баня не понравиться? Напарилась вволю, чувствуя, как горячий пар выгоняет усталость из костей, как пробирает влажным воздухом, как очищаются легкие, расправляются, даря облегченное дыхание.

Баню топили каждый день, я тоже стала туда ходить ежедневно, а мои добровольные стражи следом. Поначалу я оставляла их у входа, но впоследствии стала брать внутрь, иначе волкодавы попросту никого больше не пускали.

Другие посетители в этот момент обычно подтягивали ноги повыше, забирались на самые высокие лавки или пытались выскользнуть из бани незамеченными грозными стражами. На уговоры четырнадцатилетней человеческой девочки, что Лар и Риш никого не тронут, гномы внимания обращали мало, что, впрочем, ожидаемо.

Не сразу, но дней через шесть-семь гномы привыкли к мохнатым посетителям и перестали так сильно на них реагировать. А я думала, как быть, когда мне придет время возвращаться в Академию. Что делать с волкодавами в тот период?

Я торопилась закончить брошь за эти каникулы. Не раз пожалела, что взялась за слишком сложную работу, но и бросить уже не могла. С сожалением представляла, что придется оставить неоконченную работу и трудилась днями и ночами. Торопилась.

В итоге, завершила я ее даже раньше. До отъезда оставалось больше десяти дней, когда брошь была отполирована, и я наконец-то могла на нее полюбоваться. Грудь снова наполнило знакомое чувство неверия, что это я, мои руки сотворили такую красоту!

Перед глазами проплывали воспоминания об этапах работы. Я не могла толком спать, пока не закончила. Даже общение с Дорой и Готреком не могло отвлечь меня на сто процентов, незавершенная работа свербела в сознании, заставляя искать способы как можно скорее вернуться к ней и продолжить с того места, на котором остановилась.

Когда все пять основных лепестков были готовы, начался самый кропотливый этап – их соединение с центральной частью. Каждый лепесток крепится к оправе рубина в строго определенной точке, все соединения должны были быть абсолютно надежными и незаметными.

Малые лепестки я плела по той же технологии, что и большие, но делала их короче. Их задача – заполнить пространство между основными лепестками и создать эффект пышного, многослойного цветка.

Финальным штрихом было создание застежки. Ею стала небольшая булавка из того же белого золота, которую я припаяла к обратной стороне броши.

Готовая брошь весила не более пятнадцати граммов, но выглядела как произведение искусства, достойное королевской сокровищницы. При движении турмалины переливались всеми оттенками розового, а рубин в центре пульсировал, словно настоящее сердце цветка

Брошь вышла действительно неповторимой. Екатерина Дроздова с гордостью сделала бы ее центром своей коллекции в той, прошлой жизни.

Не могла налюбоваться на свою работу. Рубин в самом сердце цветка неизменно притягивал взгляд. Алый камень размером с мелкую вишневую косточку в драгоценной оправе из переплетенных золотых волокон. Даже не верится, что в отсутствие привычных инструментов я смогла огранить его именно так, как и было задумано.

Я огранила его в форме капли, что придало камню особое сияние – свет, проникающий сквозь грани, играл глубокими красными отблесками, напоминающими пламя в сумерках.

Еще раз придирчиво оглядела пять больших лепестков вокруг центрального рубина, каждый, без ложной скромности, представляет собой отдельное чудо ювелирного искусства.

Лепестки я плела из золотых нитей толщиной не более волоса, сплетенных в технике "рыбья чешуя" – каждое звено цепи формирует небольшую ячейку, в которую вставлен кусочек розового турмалина. Турмалины подбирала так, чтобы они создавали плавный градиент: у основания лепестков камни более нежного розового оттенка, цвет постепенно переходит в насыщенный розовый, а на кончиках лепестков сияют глубокие малиновые турмалины.

Между основными лепестками расположила более мелкие, выполненные в той же технике, но с использованием исключительно светло-розовых камней, что создало эффект многослойности и объема.

Вся брошь сверкала и переливалась яркими всполохами, просто не позволяя отвести от себя глаз. Даже представить боюсь, сколько такое изделие может стоить, но это работа Готрека – продать брошь и не выдать до поры имя мастера, ее изготовившего.

Оставшееся до конца каникул время решила потратить на эксперимент. Достала все записи, что привезла с собой. Мною завладела идея изготовить настоящий магический предмет – артефакт.

Отопительный. Потому что именно такой мне сейчас был нужен больше всего.

Как я успела узнать в Академии на лекциях и из дополнительной литературы, такие артефакты делают на основе кристаллов, способных быть проводниками. Достаточно крупного кристалла у меня не было, а вот камней в достатке, так что решила потренироваться на каком-нибудь камне. Возможно, получится неидеально, зато не испорчу дорогостоящий кристалл.

Заранее принесла целую корзину разных минералов. К счастью, в клане Камнетесов с этим добром проблем нет. Стоило только попросить, староста Гаррим легко отдал мне свою коллекцию различных камней. Каких тут только не было! Названия некоторых пород мне даже неизвестны.

Поворошив свою добычу, я выбрала один – тяжелый, гладкий, серо-зеленый, чуть крупнее ладони. Листы с записями передо мной, в очередной раз пробежалась взглядом по строчкам, отыскивая нужную формулу. Выделение тепла, стабилизация, удержание… вроде все понятно, должно получиться!

Села прямо на пол, отпихивая любопытную морду Риш, которую волкодава тут же сунула ближе.

– Фу! – беззлобно ругнулась я. – Не сейчас! Поиграем позже, а сейчас не мешай, не то выгоню за дверь! – пригрозила заскучавшей стражнице.

Риш неохотно послушалась, улеглась рядышком, внимательно следя за моими действиями. Лар только ухом дернул, кажется, даже не проснувшись.

Ноги поджала под себя, камень положила рядом. В мастерской было зябко, стены хранили утреннюю сырость, да и морозы еще не до конца отступили. Зима в этом году подзадержалась, не спеша уступать своих позиций.

Я закрыла глаза и сосредоточилась на внутреннем источнике, который есть у каждого одаренного. Уметь чувствовать его и обращаться к нему должен каждый маг, это первое, чему учат в Академии на втором курсе. Меня же этому обучил магистр Фаэст, хоть эти знания никак нельзя назвать теми, что относятся непосредственно к его области. Скорее, это вотчина магистра Остриуса. Но пока на магических науках мы больше изучали историю возникновения магии и области ее применения. На первом году обучения в теории.

Мой источник охотно откликался на каждый мой зов.

– С твоим уровнем, Катнора, – не раз говорил магистр Фаэст, – важнее научиться сдерживаться и контролировать степень выброса силы. Ты легко можешь навредить и себе, и окружающим. Вспомни измерения при поступлении, – со значением добавлял он.

Ладно, сосредоточилась. Выровняла дыхание, ощутила собственное тело и сразу пришло тонкое покалывание в районе солнечного сплетения.

Поначалу неопытные артефакторы используют вспомогательные инструменты при работе. На втором курсе нам выдадут гравировальные перья, чтобы мы могли наносить на будущие изделия руны формул. Я же сейчас нанесла руну на поверхность камня небольшим мелком.

Теперь нужно напитать ее силой. Медленно, стараясь даже не дышать, я посылала искорки силы в центр руны. Камень чуть нагрелся, а я дернулась и потеряла концентрацию. Поток силы вырвался и хлынул в камень.

Голыш раскалился, даже покраснел, а после по центру камня пошла заметная трещина, и мой первый личный артефакт раскололся на две неровные части, из начертанной руны вырвался дымок, а после и язычок пламени, едва не подпаливший хвост Риш.

Глава 30

Вскочила, затаптывая вырвавшиеся язычки пламени. Риш, которой все же досталось, заметалась по мастерской, грозя наворотить дел. Волкодавов безжалостно выгнала за дверь, удостоверившись, что шерсть добровольной стражи больше не тлеет. А сама принялась за уборку.

Ничего, я упорная!

Убрав все следы недавнего происшествия, достала новый камень и еще более решительно начертила на нем руну тепла. Только теперь добавила к ней еще и руну стабилизации.

Источник пульсировал, не затихал, искра легко сорвалась с кончиков пальцев и влилась в новую заготовку. Камень послушно стал теплеть, а я в этот раз не спешила расслабляться. Замерла, затаила дыхание, продолжая вливать силу буквально по каплям.

Но снова что-то пошло не так!

В какой-то момент что-то внутри словно дернулось, сбилось, и сила хлынула в камень полноводной рекой.

Одновременно с тем, как несостоявшийся артефакт раскалился докрасна и готов был прожечь все, чего бы ни коснулся, я вскочила на ноги и бросилась наружу. Снег почти сошел, но небольшие его островки еще встречались. Нагребла полные руки под радостные повизгивания волкодавов, решивших, что я вышла с ними поиграть. Оттолкнула наглые мохнатые морды и понесла снег в мастерскую.

С громким шипением небольшое помещение, вырубленное в скале, наполнилось паром. Камень и не думал остывать. И вот что с ним делать?

Слишком горячий, хотя и, кажется, стабильный. Но самое плохое – температура не поддается регулировке. Касаться раскаленного недоартефакта я не рискнула, а на расстоянии потоки слушаться отказывались. Они не поддавались совершенно. Если осветительного артефакта достаточно коснуться, чтобы потоки настроились на мага, то моя поделка отказывалась взаимодействовать со своим создателем.

Поразмыслив, решила выволочь камень наружу. Примерилась и так, и эдак. Походила вокруг с умным видом. Огляделась по сторонам в поисках того, что могло бы помочь с решением этой проблемы. Зачем Унгриму эта кривая кочерга понятия не имею, а вот мне сейчас пригодится.

Обмотав ручку ржавой железяки плотной тряпкой, стала выталкивать, перекатывать неудавшийся артефакт за дверь. Дело шло небыстро. Камень, раскаленный докрасна, плохо катился по земляному полу, цеплялся за каждую выемку, оставляя после себя грязные хлюпающие дорожки, а жар от него заставлял обливаться потом.

Что ж, эффект определенно достигнут – я согрелась.

Самое сложное было – прокатить камень мимо деревянной двери так, чтобы он ее не коснулся и не поджег.

– Не подходите! – наказала волкодавам, которые и не думали никуда уходить, караулили под дверью, а стоило мне показаться из-за нее оживились, засучили хвостами по мокрой земле.

На улице недоартефакт пришлось бросить прямо у входа. Не забыть бы про него и не наступить в темноте, – пыхтела я, изрядно взмокшая. Камень мгновенно растопил наледь у стен мастерской, утопая в получившейся грязи. Земля вокруг теплела и очень быстро, оставшийся плотный снег таял, обнажая землю.

Да уж, – осматривая сотворенное действо, размышляла я. Интересно, как быстро он остынет, чтобы хотя бы передвинуть его на другое место, подальше от входа.

Я все же попыталась выколупать раскаленный артефакт из грязи, потерпела неудачу и, крайне раздосадованная, вернулась в мастерскую, плотно прикрыв за собой дверь.

Стражники успели заскочить в последний момент. Улеглись прямо у входа и притворились спящими. Зыркнула на волкодавов, тяжело дыша. Злость и неудовлетворенность собой требовали выхода, но срываться на ни в чем не повинных псах я точно не стану!

Что не так? Почему не получается?

Я снова и снова прокручивала в голове формулу стабильного тепла, руна нагрева горела перед глазами. Я их не закрывала, но все равно видела перед собой только вязь нужной формулы. Раздосадованная неудачей, резко стукнула по стене мастерской, словно впечатывая в нее руну нагрева.

Из источника вырвался столп силы. Поспешно отдергивая руку, я уже знала, что опоздала. Магия, вырвавшись из источника, стремительно перетекла к кончикам пальцев, а оттуда в стену, по которой прокатилась серебристая искристая сеть. Она пронеслась от того места, где я прикасалась рукой, обогнула всю мастерскую и вернулась обратно, замыкая кольцо.

Неверяще я оглядывала творение рук, хотя, вернее будет сказать, своей несдержанности и импульсивности. Все стены мастерской превратились в один сплошной согревающий артефакт. Снова коснувшись, я почувствовала ровное мягкое тепло, исходящее от стен.

К моему невероятному облегчению, вязь силы на стенах была мне послушна. Как и в случае с осветительным артефактом, она легко откликалась на мое желание и охотно становилась холоднее или жарче.

Кажется, неосознанно, но все получилось!

– Работает! – прокричала я, переполненная эмоциями. – Я создала настоящий артефакт! Послушный! И, самое главное, работающий!

Неясное шебуршание привлекло внимание. Повернулась в сторону стола и обмерла. Яйцо, так и лежавшее все время в корзине, шевелилось.

За секунду преодолев расстояние до него, уставилась на невероятное чудо. Нет, в принципе, я знала, что яйцо живое, но все вокруг были уверены, что оно давно окаменело. И что теперь?

Яйцо снова шевельнулось, послышался скрип. Его поверхность вдруг покрылась сетью тончайших трещин. Я затаила дыхание. Сквозь напряженную тишину мастерской послышался тихий, царапающий скрежет. Перед глазами явственно встала картина, как крошечные коготки пробуют на прочность скорлупу изнутри.

Трещины поползли дальше, расходясь от одной точки, где появилась едва заметная вмятина. В ней что-то ворохнулось, толкнулось, и наконец крошечный клювик пробил первый осколок. Сначала показалась мордочка – влажная, приплюснутая, с двумя широко посаженными янтарными глазами.

Следом – слабая, дрожащая лапка с тонкими черными коготками, потом ещё одна. Белесый детеныш выбрался из скорлупы, неловко шлепнувшись в солому корзины, все еще залипший в пленке.

Дернулась помочь новорожденному, все еще не веря, что это происходит на самом деле. Велькар. Настоящий. Живой. Детеныш был не больше кошки, теплый, серебристо-белый, с тонкой чешуей. Ряд крохотных шипов тянулся вдоль хребта, от затылка к крохотному хвосту. На плечах угадывались складки – будущие крылья, пока еще хрупкие и едва заметные.

Я не могла отвести глаз. Сердце билось где-то в горле. Детеныш пискнул тихонько, сипло и потянулся ко мне, водя в воздухе мордочкой.

Стоило мне коснуться новорожденного, как тут же в голове пронесся какой-то образ. Он буквально ворвался в сознание, на миг заместив мои собственные мысли. Понять я ничего не смогла, слишком скоротечным был контакт. Почесала руку повыше локтя, натыкаясь на какую-то шероховатость. Подумать, что это, времени не было, я вся была поглощена детенышем.

Потрясенная, бережно взяла ящера на руки, освобождая от налипшей скорлупы и вязкой слизи, чувствуя почти материнскую нежность к новорожденному созданию. Оглядывала его со всех сторон, прижимала к себе, даже поцеловала длинный вытянутый носик. Красавчик! Как есть красавчик!

– Интересно вот только, чем же мне тебя кормить? – задумчиво спросила вслух, рассматривая серебристого малыша.

Глава 31

Собственно, в тот день ничем иным я больше заниматься так и не смогла. Пыталась расшифровать образы, которые посылал мне детеныш, выбирала ему имя, вспоминала все прочитанное об этой расе, но, к собственному ужасу, так и не вспомнила, чем же эти ящеры питались!

Логично предположить, что они хищники, но когда я предложила детенышу мясо, он не стал его есть. Повел любопытно носом, втянул запах крови, и тут же отвернулся.

Сырое мясо – ужин Лар и Риш, который приносил каждый вечер какой-нибудь гном по поручению старосты Гаррима. Торин принципиально не проявлял участия к, как он считает, предавшим его животным.

Следом в ход пошло молоко. Оно у меня всегда было, тетушка заботилась, чтобы хотя бы молоко с пирогом но я съедала, засиживаясь в мастерской. К молоку детеныш принюхивался тщательнее, но все равно отвернулся, не проявив интереса.

Откуда-то в моей голове нашлись сведения, что вылупившиеся птенцы могут поклевать скорлупу или что там еще остается питательного от яйца, и я решила вернуть велькара в корзину.

Детеныш уютно завозился в теплой соломе, потоптался, попринюхивался, а потом просто свернулся клубочком и уснул, не проявив даже малейшего гастрономического интереса ни к скорлупе, ни к дурно-пахнущей слизи, которой осталось на стенках нижней части яйца, почти не повредившейся, в достатке.

Оставлять безымянного пока детеныша одного мне не хотелось, но все же следовало придумать, чем его кормить, а для этого нужно идти к Доре или Гарриму. Мне кажется, если кто и может мне помочь, так это староста. Он прожил длинную жизнь, учился в Элесваре, авось и подскажет, чем накормить маленького ящера.

С опаской оставляя спящего велькара, вышла из мастерской, едва не споткнувшись о так и не остывший камень, брошенный у входа. Лужа вокруг недоартефакта стала еще больше, а грязи было уже столько, что я едва вытаскивала ноги, отходя от мастерской.

Волкодавы выглядели не лучше – длинная шерсть покрылась грязью, даже на голове и ушах она была настолько изгваздана, что мохнатые локаторы буквально прилипали к лобастым головам моих друзей. При виде меня псы встрепенулись, завиляли хвостами, прижали уши, протягивая головы к моим рукам, жаждая ласки.

С трудом удержалась, чтобы не отшатнуться от перепачканных стражей, еле-еле нашла местечко на мощных тушах, где было поменьше налипших комьев и все же погладила зверей, задумчиво оглядываясь на недоартефакт, сумевший разморозить значительный кусок земли вокруг себя, сам же камень лежал в большой грязевой луже.

В голову не пришло ни единой идеи, как хотя бы убрать его от входа. Поразмышляв и так ничего и не придумав, все же пошла на поиски старосты. Верно говорят, на ловца и зверь бежит, так и Гаррим совершенно точно шел в сторону мастерской, о чем-то на ходу споря со своим племянником Илдбертом.

– Катнора! – обрадовался Гаррим. – Ты-то нам и нужна!

Илдберт нес большое ведро, накрытое крышкой. Догадываюсь, кто заботится о том, чтобы мои добровольные стражники не голодали.

Волкодавы при виде гномов насторожились, но агрессии не выказали. Ведро Илдберт оставил у входа, поставил прямо в грязь, рядом с раскаленным до сих пор камнем.

– Э-э… – задумчиво выдал Гаррим. – Катнора? – поднял на меня вопросительный взгляд. – Это что?

– Вы ведь знаете, мастер Гаррим, что я учусь на артефактора, – не видела смысла делать из этого секрет. – Вот… неудачная попытка сделать согревающий камень.

– Почему же неудачная? Насколько я вижу, камень… очень даже горячий.

– Боюсь, что слишком, староста Гаррим. Он неуправляем! – всплеснула руками, изливая недовольство. – Я не могу поправить потоки, не могу приглушить его. Думаю, он будет таким раскаленным, пока заряд энергии в нем не кончится, а сколько времени на это уйдет, не представляю даже примерно, – бессильно развела руками.

– Что ж, кажется, я могу попытаться найти ему применение, – пожевал губами староста. – Илдберт, сбегай-ка за кузнецом, пускай прихватит щипцы покрупнее, да идет сюда. Кажется, Зоркет будет рад получить такой артефакт. Даже если он через какое-то время остынет, пока вполне сможет питать печь на кузне, – деловито обратился ко мне староста, глядя в спину спешно удаляющемуся племяннику. – Нечего зазря теплу пропадать! Ты ведь не против? – чуть запоздало спросил гном, хмуря брови.

– Только за! – выдохнула облегченно. – Если это недоразумение еще и пользу принесет, буду очень рада.

– Принесет, Катнора, не сомневайся, принесет! Я смотрю, эти разбойники от тебя ни на шаг не отходят! – кивнул гном на волкодавов и правда все время крутящихся у моих ног.

– Я не знаю, почему они так себя ведут. И уж точно не делала ничего, чтобы спровоцировать их на такое поведение.

– Ну-ну, не горячись. Торин переживает за свое зверье. Он пусть и ворчит, а это лучшая его пара, беспокоится, что совсем от рук отобьются.

– Я думаю, стоит мне уехать, они станут спокойнее, вернутся к Торину.

– Будем надеяться, Катнора. Что еще остается? Только уповать на милость Богов и надеяться, что так все и будет.

– Староста Гаррим, я ведь вас искала, – выпалила я, вспомнив про детеныша. – У меня возникла… проблема, которую вы можете помочь разрешить.

– Я не одарен Богами, Катнора. Как ты знаешь, чистокровные гномы никогда не были носителями магии. Боюсь, что я не смогу тебе помочь.

– Нет-нет, мастер Гаррим, дело в ваших знаниях, я уповаю именно на них! Проходите в мастерскую, сейчас вы все поймете.

Пропустила старосту вперед и тут же вошла следом. Гном с интересом оглядывался по сторонам, уверена, он не мог не заметить, что в мастерской очень тепло, верхняя одежда совершенно не нужна. Греют сами стены.

– Никогда такого не видел, – проводя раскрытой мозолистой ладонью по каменной стене, выдохнул гном. – Вот это да! Дом сам себя обогревает! А ведь мастерская в скале выдолблена, Катнора! Промерзает пуще обычных домов!

– Признаться, это вышло случайно, староста Гаррим, – смутилась я. – Я бы пока не рискнула повторять этот эксперимент. Боюсь, я еще недостаточно хорошо управляю своей силой и могу навредить совершенно того не желая.

В этот момент на столе в корзине завозился велькар, привлекая наше внимание. Староста сбросил с себя теплый тулуп, оставляя его прямо на земляном, заметно подсохшем полу и шагнул к моему столу.

– Кто это, Катнора? – изумленно выдохнул он, разглядывая серебристо-серого детеныша. – Никогда таких маленьких драконышей не видел!

– Это не дракон, староста, это – велькар.

– Велькар? – удивился гном. – Да быть не может! Они же вымерли давно!

– Видимо, не все. Яйцо этого детеныша мне отдал один лавочник в Элесваре. Он тоже думал, что яйцо неживое, окаменевшее, однако…

– Однако ты смогла отогреть его своим теплом, девочка.

Велькар проснулся, открыл глазки и потянулся ко мне. Детеныш выбрался из соломы и пополз в мою сторону, смешно шлепая лапками по столу. Маленький, дрожащий, но уже чуть более уверенно держащийся на ногах.

Подставила ладонь, позволяя велькару взобраться повыше. Черные коготки цеплялись за ткань моего рукава, детеныш вскарабкался выше, переполз на грудь, прижавшись влажной мордочкой к рубашке в районе солнечного сплетения. Тело у него было прохладное, вряд ли больше тридцати градусов, скорее даже, меньше.

Повинуясь внутренней потребности, прижала его крепче, оберегая от сквозняка, хотя, судя по температуре тела велькара, холод ему как раз-таки не слишком страшен. И в ту же секунду снова почувствовала, увидела это – образ, который он мне послал.

Неосознанно подняла руку, почесывая висок, пальцы наткнулись на что-то сухое и шершавое, чужеродное. Образ, посланный детенышем, я так и не смогла разобрать, как и потрясенный взгляд Гаррима, смотрящего на меня так, будто у меня вдруг выросла вторая голова.

– Что такое, староста?

Я отступила на шаг, неосознанно пугаясь того взгляда, которым на меня смотрел гном. В нем было столько всего, а еще я вдруг впервые увидела вязкую серо-желтую дымку, окутавшую всего гнома, и эта дымка испугала меня еще сильнее, чем его взгляд.

Гаррим сглотнул, моргнул медленно. Он осторожно, я бы сказала, боязливо протянул руку к моему лицу и коснулся того самого места, которое я только что чесала.

Сейчас все уже прошло, это место перестало меня беспокоить.

– Что такое, староста? – спросила снова, с трудом заставляя себя остаться на месте и не отшатнуться от руки гнома.

– Ничего, Катнора, – явно солгал он, убирая руку и отводя глаза. – Ничего, – мотнул головой. – Показалось.

Только вот вид староста имел пришибленный, ошарашенный и скрыть это он не сумел.

– Я хотела спросить, не знаете ли вы, чем кормить велькаринов? – вспомнила я, зачем вообще позвала старосту в мастерскую. – От мяса он отказался, как и от молока. Возможно, есть какой-то особенный корм для этих ящеров?

– Корм? – снова моргнул гном. – Нет, Катнора, я не знаю. Никогда не интересовался вымершими видами, если честно. Обработка камня, управление поселением – вот что волновало меня во времена обучения.

– Староста Гаррим, вы ведь что-то увидели? У вас было такое лицо, словно… вы чего-то испугались. Расскажите мне, пожалуйста.

– Нет-нет, Катнора, – отшатнулся гном. – Это… глаза стали подводить. Старый я уже. Не обращай внимания, не обращай.