Текст книги "Катнора. Сердце двух миров (СИ)"

Автор книги: Ольга Кобзева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 27

Яйцо велькара перед поездкой в клан я забрала. Просто не смогла оставить его в лавке. Забирали вместе с дядюшкой. Сидрак Хармон, торговец, на гнома смотрел с затаенной надеждой, которой не суждено было сбыться. Да, за этот год мне не удалось сделать ни одного украшения, слишком я была занята учебой.

Академия готовилась принять новых первокурсников, а тех, кто успешно прошел итоговые испытания, на полтора месяца отпустили по домам. Я планировала, что навещу Дору и Готрека и вернусь обратно, чтобы не терять времени, ведь мне еще столькому нужно научиться, столько нужно наверстать! Однако магистр Фаэст настоял, что мне нужно провести все каникулы с семьей, отдохнуть, набраться сил перед новым учебным годом.

– Успеется, Катнора, – по-отечески похлопав меня по плечу, заметил он. – Со второго года мало кого отчисляют, раз уж смогла продержаться первый курс, дальше полегче будет. Если, конечно, сама замуж за кого не соберешься и не станешь занятия пропускать почем зря, – хмыкнул он.

Замуж я пока точно не собиралась, так что решила послушать мудрого наставника и побыть в клане весь положенный срок.

Думала, буду говорить с дядюшкой всю дорогу, так о многом я хотела его спросить, но уснула, стоило только улечься и прижать к себе корзину с потеплевшим яйцом. Уснула, разморенная мягким покачиванием и мыслью, что наконец-то не нужно никуда бежать, что-то учить, ждать подвоха, можно просто выдохнуть и отдыхать.

Несмотря на обещание отдыхать, данное магистру, с собой из Академии я все же везла конспекты и кое-какие записи, которые успела сделать перед отъездом. Я планировала потренироваться, попробовать сделать артефакт. Под руководством мэтра Молграна, библиотекаря, я скопировала самые простые формулы, чаще всего используемые начинающими артефакторами. У меня было множество задумок, которые я планировала попробовать осуществить.

Тетушка Дора, не сдерживаясь, плакала, обнимая меня, прижимая к себе. Я почти на голову возвышалась над гномихой, которая спасла мне жизнь и вырастила меня. И да, тоже плакала. Не собиралась, думала, что уже переросла период повышенной слезливости, но ничего не могла с собой поделать.

– Катнора, дочка, да как же ты так вырасти-то успела? – то и дело всплескивала руками тетушка, отходя на шаг и осматривая меня любящим взглядом. – Штаны-то короткие совсем, да разве ж можно в таких ходить? И рукава, Готрек, гляди, рукава едва-едва достают! А ткань купили? Нужно платья новые шить! И штаны новые, и…

– Тетушка, я в Академии в форме хожу, – перебила я. – Мне все выдают. А эти вещи год не надевала, вот они и стали незаметно малы. Мне много не нужно, штаны, да пару рубашек.

– Штаны да пару рубашек? – ахнула гномиха. – Девушке на выданье? Штаны да пару рубашек?

Мы с Готреком переглянулись, гном послал мне понимающий взгляд, пожал плечами.

Самая большая проблема была в обуви, свои сапоги я даже натянуть не смогла, нога вдруг выросла аж на два размера, так что я приехала в форменных ботинках. В горах в них оказалось холодновато, но говорить об этом тетушке сразу не стала, чтобы не волновать ее еще сильнее.

Наобнимавшись и наговорившись с Дорой и Готреком, я отправилась в мастерскую.

Чего я ждала? Пыли, грязи, запустения. Однако, войдя, поразилась полному порядку в священном для меня месте. Даже дверь не скрипнула, словно кто-то ее смазал совсем недавно.

– Ты стала еще выше, – услышала голос за спиной и резко обернулась.

У открытой двери стоял Орис. Уже совсем взрослый, возмужавший, хоть пока и сохранивший подростковую сутулость и ту особую угловатость, что уходит только с возрастом. Орис был все таким же крепким, коренастым, только теперь к его внешности добавились мощные, вдруг раздавшиеся вширь плечи и потяжелевший, явно повзрослевший взгляд, в котором я прочитала сразу столько всего! И сожаление, и упрямство, и решительность, но больше всего радость от встречи.

Сама, первая я шагнула к другу детства и крепко обняла его за шею. Не стесняясь и не смущаясь. Для меня он был все тем же Орисом, с которым мы лазали по деревьям, плавали в речке, чинили крышу мастерской. Только теперь я поняла, что скучала по нему, очень скучала. Мы не виделись больше года, за это время он должен был жениться на Ийве. Совсем взрослый уже. Настоящий мужчина… гном.

Орис осторожно сомкнул руки у меня за спиной. В его действиях чувствовалась сдержанная решимость. Низкий рост подчеркивал плотность его фигуры – Орис весь словно был выточен из камня.

Отстранившись, заглянула в лицо гнома. Изменился, повзрослел. Волосы Орис отпустил и теперь зачесывал назад, собирая простым шнурком. Руки, все еще обнимающие меня, загрубели от работы. Он осторожно разомкнул объятия и отошел на шаг, рассматривая меня с грустью во взгляде.

– Твоя работа? – кивнула на выметенную мастерскую без единой пылинки.

Орис неопределенно махнул головой.

– Ийва злится, что я сюда хожу, но я все равно это делаю. Я ничего не трогал, ты не думай! – поспешил заверить Орис. – Просто убирал и сидел вот здесь, – он кивнул на тулуп у стены, которым я укрывалась, оставаясь ночевать. – Мне казалось, что ты рядом, даже говорил с тобой, – смущенно добавил гном.

Кивнула, ощущая почему-то ком в горле. Занятая обучением, полностью поглощенная новыми обстоятельствами, про Ориса я и не вспоминала, но теперь мне столько всего захотелось ему рассказать! И я была по-настоящему рада его видеть.

– Спасибо, – выговорила она. – За мастерскую. Мне очень приятно, вернувшись сюда, увидеть, что все в порядке, что кто-то заботился о ней в мое отсутствие.

Орис лишь кивнул.

– Я знал, что ты вернешься.

– А как иначе? – улыбнулась в ответ. – Это место священно для меня. Ты здесь, в клане? – спросила после паузы. – Значит ли это, что ты все же пошел против отца и Бофура?

– Это было непросто, – кивнул Орис. – Все еще непросто, – добавил он. – Но теперь я понимаю, как правильно, как должно быть. Я был неправ, Катнора. Должен был отстоять нашу дружбу, не должен был слушать отца. Прости меня.

– Усыр умеет настоять на своем, – хохотнула я. – У тебя не было шансов. Ты был подростком, зависел от него. Я не держу на тебя зла, Орис.

– Я привез Ийву в клан, – похвастал он в ответ. – Бофур, ее отец, хотел, чтобы я перенимал его дело, жил по его правилам, а я так не хочу. И с отцом не хочу! Староста Гаррим отдал мне дом Добруса, который умер три года назад. Наследников нет, дом пустовал. Отец лютует, конечно, но только ничего мне сделать не может. Я теперь подмастерье, не просто ученик! – едва ли не грудь выпятил Орис. – Каздун еще перед свадьбой сказал, что могу работать с ним вместе, на все объекты меня берет. Ийва дом ведет, а еще вышивает. Ругаюсь, что глаза портит смолоду, но она не слушает! Монет в дом приносит ничуть не меньше меня, – сыпал информацией Орис. – Даже думаю помощницу по хозяйству брать, чтобы ей полегче было.

– Ты счастлив, Орис?

– Да! – без тени сомнения ответил он. – Вот тут, в груди жгло, что тебя обидел, оттолкнул, отца послушал. Не заслужила ты такого. Прости меня, Катнора.

– Мне не за что тебя прощать, – уверила снова, лукавя, конечно. Ведь все эти годы обида меня терзала, а сейчас отпускало потихоньку. Раскрывались клешни, душившие нашу с Орисом дружбу. – С женой-то познакомишь? – подмигнула другу, чувствуя, как на лицо наползает широкая улыбка.

– Идем! – тут же отозвался он, протягивая руку.

Стоя рядом, наша разница в росте была еще ощутимее. Орис вырос, больше его рост не изменится, а вот я явно еще нет, подрасту немного. Но даже сейчас я уже возвышалась над другом детства, но смотрела на него не свысока, а в глаза. Улыбалась и просто радовалась, что вернулась в клан, пусть и ненадолго.

Ийва растерялась, увидев на пороге не только мужа, но и меня. Молодая гнома понравилась мне с первого взгляда. Светлая, румяная, чистая. Но самым главным аргументом в ее пользу было мое колечко, мягко светящееся на пальчике, говорящее о том, что ее сердце бьется в унисон с сердцем Ориса.

– Ты ведь Катнора? – вытирая пухленькие руки о светлый передник, спросила Ийва. А потом, не дожидаясь ответа, шагнула ближе и обняла. – Добро пожаловать в наш дом, сестра, – выдохнула гнома мне на ухо. – Орис столько о тебе рассказывал, что я давно уже мечтала тебя увидеть.

– И я рада с тобой познакомиться, Ийва, – пискнула, чуть придушенная неожиданно сильными объятиями.

– Проходите! – засуетилась гнома. – Что же мы стоим? У меня и обед на столе. Орис, ну что ты! – прикрикнула Ийва на мужа. – Проводи Катнору, видишь, засмущалась?

Дора меня уже накормила, но за стол я села все равно. И даже поела, пусть и не голодна была. И нахваливала. Но больше – любовалась. Тем, как Ийва на Ориса смотрит, а он на нее. Тем, как гном нет-нет, а и тронет жену за руку. А она вокруг него, как волчок вьется, а в глазах любовь. Да, она самая. Настоящая, чистая, первая.

– Орис в мастерскую ходил пока меня не было, – произнесла я. – Не надо больше, раз ты против, – глядя в глаза Ийве сказала я. – Он дома нужен, я понимаю. А мастерская… пыль я и сама смету.

– Да ты что! – всплеснула руками Ийва. – Не то ты подумала, сестра, совсем не то! Против я была! Конечно, против! Ведь там же сокровища настоящие! А вдруг что с пылью бы смел или случайно повредил, а то и того хуже! – выпалила гнома запальчиво.

А из меня словно воздух выпустили, напряжение только теперь отпустило. Орис на жену покосился с досадой, нахмурился.

– И не смотри на меня так! – почти прикрикнула Ийва на него. – А то не было такого, что чашку мимо стола поставишь, а в другой раз мимо идешь, вроде и не тронул ничего, а на полу уже осколки одни!

И вот вроде ругается молодая гнома, бранится, а злости в ее голосе нет. И во взгляде нет. Досада на неуклюжего мужа, да и только.

– Да разве ж взял бы мастер Каздун такого нерадивого ученика себе в подмастерья? – решила я заступиться за друга. – Хвалил бы разве столько, сколько он Ориса хвалит?

Друг посмотрел на меня с благодарностью, приосанился.

– Верно то, сестра! – охотно кивнула Ийва. – Каздун Ориса хвалит! Староста Гаррим дом этот не просто так нам дал, а потому что Каздун за Ориса поручился. Ох Усыр-то с отцом моим бранились! – обхватила пухленькие щечки ладошками гнома, качая головой и смешно вытягивая вперед губки. – Договор у них был, а Орис против всех договоренностей пошел! Сам сумел дом добыть, обставить его. Семью содержит! Уж какой хороший муж мне достался, даже мечтать о таком не могла! Я сразу, как Ориса увидала, поняла – мой. Вот прямо тут почувствовала! – прижала она ладошку к груди.

А я только улыбнулась, радуясь за эту молодую семью.

Мы еще немного посидели, я уже собиралась уходить, когда Орис, вставая, случайно сдернул у меня с головы теплый платок. Я под него волосы убрала, чтобы не мешали, а в доме гномов не снимала, чтобы потом опять долго с ним не возиться.

– Ой! – пискнула Ийва, косясь на мою шевелюру. – Это что же такое?

Кажется, я догадываюсь, что она там увидела. Орис подхватил платок, не успевший долететь до пола, и тоже уставился на мою голову. Наверняка разноцветные пряди вырвались на свободу. Как ни странно, синяя и красная так в глаза не бросаются, как золотая. Уж если она наверх выбивается, начинает сверкать даже без солнца, привлекая внимание, заставляя останавливать взгляд.

– Я всегда знал, что ты непростая человека, Катнора, – кашлянул Орис. – Еще когда то перо увидел, да и раньше. Артефакт-то осветительный только при тебе светился, а уехала и все, как только я его ни пытался заставить работать – ни в какую! И до того, как ты в мастерскую пришла, он только пылью покрывался без толку.

– Да, я – маг, – не видела смысла скрывать. – Но я бы не хотела, чтобы об этом в клане говорили, поэтому... – принялась поправлять прическу.

Договаривать оказалось не нужно. Супруги переглянулись и тут же кивнули, безмолвно обещая сохранить мой секрет.

Поблагодарив за угощения и еще раз подтвердив, что очень рада была познакомиться с Ийвой и вообще рада за молодую семью, снова отправилась в мастерскую. Она манила меня, терпеливо ждала все это время. У меня буквально чесались руки от желания поработать, снова взять в руки штихель, коснуться холода камней, зажечь горелку под пиалой с серебряными чешуйками или золотой проволокой.

Глава 28

Выйдя из дома молодой четы первое, что услышала – жалобные подвывания и скулеж. Замерла, прислушиваясь, откуда исходят тревожащие звуки. А, поняв, рванула к дому Торина. Гном нашелся прямо у ворот, говорил со старостой Гарримом, гномы спорили о чем-то на повышенных тонах. А скулили волкодавы Торина. Мои друзья – Лар и Риш.

– Явилась! – завидев меня, констатировал Торин, поджав губы. – Спортила мне зверей, девка! – заругался он, хмурясь. – И вот что с ними теперь делать?

– Успокойся, Торин, – попытался воззвать к разуму сородича староста. – Слышишь, угомонились!

– Знамо почему они угомонились! – вспыхнул гном. – Вот же она, стоит! А отойдет на три шага, так снова выть начнут!

– Мастер Торин, а можно мне на псарню пройти? – жалобно попросила я. – Я их только повидаю, носы мокрые поцелую и уйду.

Даже ручки на груди сложила, взывая к жалости гнома.

– Ага! – даже замахнулся на меня он. – А остальные при этом наравне со старшими выть начнут! Нет уж, девка, так не пойдет! Выпущу я их, сама следи, сама обиходь, а остальных не тронь и близко не подходи, поняла?

На самом деле не очень-то поняла, но охотно закивала головой.

Торин скрылся на псарне, а уже спустя минуту или две оттуда выскочили два огромных матерых волкодава. Зверюги неслись прямо на меня, готовясь перепрыгнуть забор. Староста Гаррим, надо отдать ему должное, хоть и побледнел сверх меры, а попытался меня собой закрыть, задвинуть меня за спину.

А я только рассмеялась, радуясь старым друзьям, которые ловко перепрыгнули высокую ограду, обогнули Гаррима и сбили меня с ног, валя в тяжелый, подтаявший снег и принимаясь облизывать мокрыми, вонюч… пахучими языками, оставляя влажные слюнявые следы.

– А я тебе о чем говорил! – снова раздался хмурый голос Торина. – Приворожила девка моих волкодавов! Да где это видано, чтобы взрослые звери хозяина сменить решили! И на кого? На девчонку!

Волкодавы порыкивали от переполняющих их эмоций, скулили, взбивали вокруг меня снег лапами и хвостами, носились, как угорелые.

– Словно щенки трехмесячные! – сплюнул на снег Торин. – Забирай их и ступай отсюда! – крикнул он мне, попытавшись ногой то ли пнуть, то ли оттолкнуть, только Риш такое не понравилось, и она едва не вцепилась в ногу хозяина.

– Чшш! – шикнула я на нее.

Оперлась о землю, поднимаясь. Волкодавы не желали успокаиваться, вели себя и правда, как щенки. Так и носились вокруг, ластясь и прося ласки.

– Мастер Торин, простите меня, – обратилась к сердитому гному. – Я не знаю, как так вышло. Правда не знаю. Но вы же понимаете, что я не могу забрать их насовсем. Я учусь в Академии, весь год буду в Элесваре.

– А мне какое дело! – снова сплюнул крайне раздосадованный гном. – Вот что мне с ними делать, а? Знаешь, что если зверь на хозяина бросился – все, одна ему дорога! Нельзя такого в живых оставлять!

– Но ведь этот год они вели себя иначе? – предположила я, оглаживая сразу две мохнатые морды, теребя за ушами, почесывая высоченные спины.

– И что с того? Тебя еще Готрек и за ручей не перевез, а эти уже выть стали! Выть, да бесноваться! А у меня молодняк! Не нужно мне такого! Забирай и уходи! Что хочешь, то с ними и делай!

– Староста Гаррим, ну хоть вы ему скажите, – повернулась к старшему гному.

– Ты ступай пока, Катнора, ступай. Подумаю, что сделать можно. Смотри только, чтобы не натворили они чего! Сможешь уследить-то?

– Не знаю, – ответила честно. – Мне кажется мастер Торин преувеличивает мое влияние на волкодавов.

– Преувеличиваю? – задохнулся возмущением гном. – Да я преуменьшаю! Уходи отсюда, кому сказал! – снова замахнулся на меня он, и тут же Лар пригнула голову и угрожающе зарычала, глядя на хозяина с явным предостережением.

– Ступай, Катнора, ступай, – мягко выпроводил меня староста. – Корм псам распоряжусь, принесут к твоей мастерской. Ступай пока, не усугубляй, не надо.

Ушла. А что еще оставалось?

В сопровождении матерых волкодавов, трусивших за мной, как послушные щенки, зашла домой, забрала корзину с яйцом, уверила тетушку, что не голодна и отправилась-таки в мастерскую.

Да, клан стал для меня семьей, а мастерская местом силы.

Артефакт послушно зажегся, освещая знакомое пространство, разгоняя привычный полумрак. Волкодавы улеглись у входа, уложив морды на вытянутые перед собой лапы и закрыли глаза. Если бы не навостренные уши, обоих можно было бы заподозрить в полнейшей расслабленности, но нет, Лар и Риш бдели.

Корзину с яйцом я поставила прямо на стол, вот манило меня это яйцо, притягивало, словно… звало! Пусть тут стоит, может, на какую-то идею натолкнет интересную.

На моем столе все было так, как я оставила перед отъездом. В Академии я подготовила несколько эскизов будущих работ, их я тоже захватила с собой и теперь рассматривала, размышляя, за что бы взяться первым делом.

Руки соскучились по работе. Я чувствовала охватившее меня нетерпение, хотелось взяться сразу за все, начать несколько работ, но время ограничено. Лучше успеть завершить что-то одно, чем взяться за несколько и не успеть ничего.

Вспомнила разочарованное выражение Сидрака Хармона, когда торговец узнал, что Готрек ничего не привез и едва не прыснула от смеха. Нет, нужно порадовать славного лавочника, однозначно нужно!

Температура в мастерской не позволяла снять верхнюю одежду, но присутствие двух крупных псов, буквально пышущих жаром, поднимало ее с каждой минутой, так что я, уже спустя час, смогла раздеться, размышляя о том, что согревающий артефакт – первое, над чем стоит поработать, как только смогу.

Рассматривая неограненные камни, я размышляла, представляя будущие готовые изделия, буквально видела их перед внутренним взором.

Как обычно, руки начали работу прежде, чем мысль успела оформиться. Я взялась за сложную в изготовлении брошь. В виде цветка дикой розы с распустившимися полностью лепестками, этот эскиз родился в моей голове самым первым.

Для основы взяла белое золото – холодный, благородный и довольно редкий металл, который Готрек привез после последней продажи моих украшений, купил на вырученные монеты. В центре будущего украшения, по моей задумке, должен расположиться некрупный рубин цвета спелой вишни – сердце цветка. Вокруг него прекрасно будут смотреться небольшие лепестки из розового турмалина различных оттенков: от нежно-розового до глубокого малинового.

В моем воображении брошь должна была стать изысканным ювелирным украшением в форме распустившегося цветка, выполненным в технике сложного плетения. Не знаю, удастся ли мне выполнить задуманное без микроскопа, используя только те инструменты, что были в свое время у Унгрима, но я приложу все старания.

Руки истосковались по любимому делу.

Для начала я тщательно отсортировала турмалины по оттенкам, разложив их на бархатной подушечке от самых светлых до самых темных. Рубин требовал особой огранки – впоследствии я потратила не один день, придавая ему форму идеальной капли, чтобы он мог поймать и удержать максимум света.

После сортировки камней я решила заняться основой будущей броши – тончайшие золотые нити требовалось переплести между собой, сформировать узор, образующий ажурную структуру лепестков. Это самая сложная часть работы, сложнее даже чем огранка камней. Но первым делом требовалось изготовить сами нити.

Белое золото пришлось превратить в тончайшую проволоку. Используя специальные волочильные доски с отверстиями разного диаметра, я протягивала металл снова и снова, пока он не стал похож на золотой волос. Этот процесс требовал невероятного терпения – малейшее неосторожное движение могло порвать драгоценную нить.

Начала я с самого сложного – создания оправы для рубина. Взяв восемь нитей белого золота, я сплела их в технике корзинного плетения, формируя небольшое гнездышко. Каждое переплетение требовало идеальной точности – золото должно было обхватить рубин плотно, но не сдавливать его.

Каждый лепесток начинался от центральной оправы. Я брала по двенадцать золотых нитей и начинала плести цепь, но не простую – каждое звено по моей задумке должно образовывать маленькую ячейку для турмалина. Техника напоминает создание кольчуги, только гораздо более тонкой и изящной.

Плетение я вела в строгой последовательности: сначала формировалось основание звена из четырех нитей, затем они переплетались с соседними нитями, создавая закрытую ячейку. В каждую такую ячейку я планировала вставить отшлифованный кусочек турмалина.

Глаза быстро уставали и пощипывали от сухости, но я упорно трудилась до самой ночи, понимая, что времени у меня мало, а сделать нужно очень и очень много.

Момент, когда кто-то оставил у входа корм для волкодавов, пропустила. Очнулась только когда Готрек, не сумевший войти в мастерскую из-за добровольных стражей, разругался от порога.

Волкодавы на него среагировали вяленько. Риш поднялась, обошла сердитого гнома по кругу, обнюхала и выглянула за дверь, очевидно, учуяв корм. Лар и вовсе не шевельнулся, продолжая перегораживать вход.

– А я думал, Торин зря весь день разоряется, поселок на уши поставил, старосту донимает, а оно вона как, – задумчиво выдал Готрек, потирая бороду. – Зверей корми и пошли домой! – скомандовал он. – Дора на ужин ждала, ночь уже, спать давно пора, а ты все тут.