Текст книги "Катнора. Сердце двух миров (СИ)"

Автор книги: Ольга Кобзева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Гномы, словно сговорившись, решили не обсуждать появление прямо возле поселения Порождения мрака – именно так шепотом они называли того зверя.

Первые дни после жуткого происшествия я боялась выходить из дома. Тетушка не настаивала. Дядюшка поглядывал на меня с волнением, опасной темы избегали, позволяли мне забыть, но забыть не выходило.

Про малину и грибы я и не вспоминала, даже не знаю, куда делось мое лукошко. Обратную дорогу из леса тоже помню смутно. От страха, накатившего пусть и запоздало, но все же накрывшего неотвратимо, с головой, перед глазами словно пелена. От гула крови, от стука сердца не слышала даже своих мыслей.

Мало что помню даже по пришествии домой.

Забилась в уголок на своей кровати и накрылась с головой плотной шерстяной шкурой. Так я провела весь день. Ни есть, ни пить, ни говорить была просто не в силах.

Гномы испугались не меньше меня, но взрослые почтенные жители поселения немало перевидали за свою жизнь, характер их оказался более закален жизненными невзгодами и неурядицами, потому и отошли они скорее. Пришли в себя, занялись привычными делами.

Поесть тетушка уговорила меня только к исходу второго дня. Несколько ложек любимой похлебки – вот все, что я смогла заставить себя проглотить.

Спать в эти дни я тоже не могла.

Организм, совершенно измученный усталостью, недоеданием и страхом, изо всех сил боролся за жизнь, но проигрывал. Как потом рассказывала тетушка, я стала угасать на глазах.

Шептания ставших родными гномов я слышала, но слов не разбирала, полностью погруженная в свое отрешенное от окружающей действительности состояние. Перед глазами так и стояло чудище, выскочившее из леса. Воображение дорисовывало все новые детали, которых, возможно, и не было на самом деле.

Даже в мастерскую не могла ходить. Не хотелось ничего.

И вот тут-то и проявила себя многолетняя дружба. Орис, забыв на время о запретах отца, буквально заставил меня выйти на улицу. Под благосклонным взглядом тетушки Доры Орис вытащил меня в лес. Да-да, именно в лес.

Друг хотел показать, что опасности больше нет, что Порождение мрака исчезло.

– Охотники два дня прочесывали окрестности, Катнора, – крепко держа меня за руку, рассказал Орис. – Ни волков, ни медведей поблизости нет. И… никаких признаков Тени, Катнора. Не знаю, зачем это существо выбралось из тумана забвения, что привело его в наши края, но он ушел и не вернется.

– Он пришел за мной, Орис, – прошептала едва слышно, глядя другу в глаза.

– Вздор, Катнора! – усмехнулся гном. – С чего бы Порождению мрака охотиться за никому неизвестной девчонкой? Слышала, небось, что драконы кружили над горами в последние дни? Так вот, видимо, это они потеряли одного из своих, за кем Тень и охотилась!

Звучало складно, а мне так хотелось, чтобы это правдой, что убедить себя поверить оказалось несложно. Орис проводил меня в мастерскую, где долго расспрашивал о том, чем занимаюсь тут целыми днями. Сережки остались у дядюшки, показать другу оказалось нечего, но он уже заметил перо, которое я унесла с представления.

– Только не трогай, – предупредила я друга. – Оно горячее, как огонь.

– Как же ты его принесла сюда?

– Меня оно не обжигает.

Орис неверяще протянул руку, касаясь пера, чтобы тут же отдернуть с приглушенным вскриком. Ожидаемо, на пальцах стал проявляться ожог.

– Как там твоя невеста? – спросила, подавая гному листок подорожника. – Ийва, да?

– Отец брал меня с собой к Длиннобородым, – пожал плечами Орис. – Ийве почти четырнадцать. Договорились с Бофуром, что через три года мы поженимся.

– Она тебе понравилась?

– Мелкая, – пристально взглянув на меня, ответил Орис. – Бофур за дочку хорошее приданое дает, они с отцом давно уже договорились.

– Но ведь ты не обязан жениться на ней, если не хочешь, – не знаю почему упорствовала я.

Орис промолчал. В тот день разговор на этом закончился.

Я была очень благодарна другу, что вытащил из состояния апатии и страха, встряхнул, заставил снова выйти на улицу. Тетушка Дора встречала меня после прогулки настороженно, но когда заметила слабую улыбку на лице, и сама расплылась в улыбке.

– Заходи на ужин, Орис! – пригласила она. – Заходи, заходи! Я пирог с олениной приготовила. У меня самый вкусный пирог с олениной во всем поселении! – громко хвастала гномиха.

Орис опасливо оглянулся на свой дом, он даже словно ниже ростом стал, пригнулся, так точно. Неужели так опасается реакции отца? Тетушка тоже заметила метания гнома, хмыкнула, сложила руки на груди. Ей, очевидно, не нравилось происходящее, но настаивать тетушка не стала, позволяя Орису самому принять решение.

– Я, наверное, дома… – опустил глаза друг, и мне вдруг стало стыдно. За него, за Усыра и даже за себя. Глаза наполнились слезами, но и я молчала. А в голове крутилась мысль: «Неужели я – настолько плохая компания, что Орис не может даже просто поужинать у нас? Когда я показала себя с настолько плохой стороны? Неужели была навязчивой и неделикатной подругой?»

На самом деле, я буду рада за любую гномиху, с которой Орис свяжет свою жизнь, лишь бы друг был с ней спокоен и счастлив, доволен выбором.

В тот момент я искренне не понимала опасений Усыра насчет безродной девчонки – найденыша, с которой его сын проводил слишком много времени. Чем я могу ему навредить?

И все же Орис не решился. Гном помялся на пороге, что-то пробормотал извиняющееся и ушел. Понурив голову, недовольный собственным решением, расстроенный необходимостью выполнять волю отца… но все же ушел.

Растерянно я посмотрела на тетушку, ища поддержки в ее взгляде. Поддержки, понимания, какого-то объяснения, возможно. Ища и не находя. Дора была растеряна не меньше меня. Даже она, прожив в клане всю жизнь, не могла объяснить поведения Усыра.

– Тетушка, я возьму кусок пирога и пойду в мастерскую, ладно? – попросилась я, понимая, что только любимое занятие может помочь успокоить колотящееся сердце.

– Идем, дочка, заверну пирог в тряпицу. Да молока возьми. Наверняка же засидишься до темноты! – бурчала тетушка, входя в дом. – Ночью не броди сама, – наставляла Дора. – Готрек придет, наведается после ужина. Коли еще мастерить будешь, так лучше там и на ночь оставайся. Торин волкодавов своих еще раньше пускать стал. Развелось зверья всякого, в лес не сходи…

Глава 14

– Екатерина Павловна, ну смотрите глаза какие красные! – пожурила Светочка, подмастерье, которой я только готовилась передать свои знания. – Неужели вы всю ночь в мастерской просидели? Ну, Екатерина Павловна, разве ж так можно?

Взгляд на часы – начало девятого.

Откинулась в кресле и устало потерла зудящие глаза. Да, я действительно просидела за работой всю ночь. Новая коллекция рождалась сама, я была лишь проводником. Руки делали свое дело, повторяя созданные ранее эскизы.

Этой ночью я заканчивала колье «Лунный свет» – вершину моего мастерства. Бриллианты, ограненные лично мной, мерцали в искусственном свете, переливаясь десятками граней.

– Боже, какая красота, Екатерина Павловна! – выдохнула Светочка, замерев у моего стола. – Это… это просто восхитительно! Ничего прекраснее я в жизни не видела!

– Спасибо, Светочка, мне приятно.

Поднялась, чувствуя, как ломит спину. Да уж, Катерина, не девочка уже, чтобы всю ночь работать! – мысленно поругалась сама на себя. Покряхтывая и охая, двинулась к выходу, чувствуя, как от усталости подташнивает. А может и давление поднялось, в последнее время это частенько что-то случается.

Поплескав в лицо прохладной водичкой, пригладила волосы и вышла из здания мастерской. Никакие инструкции оставлять не требовалось, работа налажена, все мои сотрудники прекрасно знают, что от них требуется. Основную работу по подготовке к презентации практически завершили. «Лунный свет» – вот к чему я шла всю жизнь. Колье вышло таким, как и задумывалось. Потрясающее, что уж скромничать, а все благодаря огранке, которую я делала сама. Каждый камень. Вручную. Но оно того стоило, определенно.

Колье еще не готово, а покупатель на него уже есть. Цена заоблачная. Но формированием цен занимаюсь не я, маркетологи. Деньги, деньги, деньги… Зачем они, если вся моя жизнь в мастерской? Ни семьи, ни детей. Даже в отпуске последний раз была лет, наверное, пять назад. А может и семь.

Зажмурилась от яркого солнца. Знакомо пиликнула сигнализация, машина подмигнула галогеновыми фарами. Села за руль, чувствуя странную слабость. Потерла виски, ощущая, что рот вдруг онемел и мне сложно произнести хоть звук. Грудь налилась тяжестью, под лопатки будто кто-то воткнул обжигающий штырь. Я еще хотела закричать, позвать на помощь, но уже не смогла.

Последнее воспоминание – яркий солнечный свет, бьющий в окно машины и ветки растущего рядом дерева. Последний взгляд на зелень листвы, постепенно чернеющую, теряющую свои краски, пока все не заволокла тьма.

Проснулась, чувствуя, как жутко колотится сердце. Мне и до того снилось много странных снов, но этот… Этот сон – самый реалистичный, самый пугающий. Отмахнуться от него оказалось не так-то просто. В голове все смешалось. Даже дышать вдруг стало тяжело. Мысли путались, образы смешивались, заменяли друг друга.

Не отдавая себе отчета, выскочила из мастерской и понеслась в сторону речки. На бегу рывками сбросила с себя одежду и запрыгнула в прохладную воду в поисках облегчения, избавления от образов, наполняющих сознание.

Окунулась с головой, вынырнула, затрясла ею, силясь вытряхнуть жуткие воспоминания, но ничего не вышло. Напротив, голова вдруг стала наполняться множеством других. Будто я и не я вовсе. Я ныряла и ныряла, но тщетно, ничего не могло мне помочь. Сознание раздвоилось. Я перестала быть Катнорой, девочкой – найденышем, но не была я и Екатериной Дроздовой – королевой бриллиантов, как меня называли уже много лет. Нет, в реке плескался кто-то новый, кто-то, кто еще не понял, кто же он на самом деле и что произошло.

Выбралась на берег. Села, обхватив колени руками, крепко зажмурившись. Отделаться от образов никак не выходило, все, что я могла – стараться дышать. Но даже это было не просто. Грудь сдавило, на меня давили тысячи воспоминаний, тысячи лиц и мгновений…

Сколько так просидела, точно не знаю. Даже то, что выплыла на другой стороне озера, поняла только к вечеру. Стемнело, и лишь теперь я стала понемногу приходить в себя. Одежды рядом не нашлось. Растерянно осмотрелась, понимая, где нахожусь.

Уверена, тетушка Дора с ног сбилась в поисках меня, но пойти в дом, в котором провела последние десять лет я просто не могла. Заставляла себя, но ноги не шли.

В голове теснились десятки, сотни воспоминаний, пугая меня своей правдоподобностью. Вдруг нашлись ответы на многие вопросы о тех снах, что стали меня беспокоить в последнее время. Я поняла значение слов, которые раньше казались мне странными, вспомнила мир и жизнь…

Нет, так не бывает! – тряхнула головой в тысячный раз.

Не помогло.

Медленно стало приходить осознание того, что произошло.

Это не Катнора, это Екатерина Дроздова смогла рационально разложить по полочкам произошедшие события, это она уже нашла объяснение, в которое никак не могла поверить Катнора. Две личности никак не желали соединяться в одном сознании. Катнора упрямо гнала Екатерину Дроздову, но та уверенно отвоевывала все больше пространства в сознании юной Катноры.

Екатерина Дроздова никогда не верила в жизнь после смерти, никогда не ждала второго шанса, но все указывает на то, что она ошибалась, и второй шанс все же заслужила.

Катнора еще сопротивлялась, еще пыталась вытряхнуть воспоминания Екатерины из головы, но с каждым часом понимала, что это были не просто сны. Две личности постепенно стали сливаться в одну.

Переплыла озеро снова уже в полной темноте. Я не умею плавать… не умела раньше. Королева бриллиантов не умела, – пришлось снова оговориться внутри себя. Ощущение, что сошла с ума, спятила, постепенно стало покидать. К счастью, пришло и небольшое облегчение. Неужели так бывает? Неужели можно родиться заново и вспомнить прошлую жизнь?

Натягивая одежду на влажное тело, прислушивалась к себе. В животе заурчало. Немудрено, ела-то я последний раз вчера вечером. В мастерскую или в дом Доры и Готрека?

Снова, как в первый раз осмотрела свои руки и ноги, ощупала лицо и голову. Я узнавала себя заново. Катнора никуда не ушла, но Екатерина Дроздова сильнее. Духом, характером. Сильнее, опытнее, зубастее. Королева бриллиантов не может позволить себе бесконечную истерику. Екатерина Дроздова не сдается. Не отступала никогда, не отступит и сейчас.

И все же я пошла в мастерскую. Со вчера остался небольшой кусок пирога и немного скисшего молока. Съела и выпила все до последней капли и крошки. Прошла к рабочему столу, рассматривая заготовку нового изделия уже другим, опытным взглядом.

Что ж, зато я точно знаю, чем буду заниматься. Второй шанс я не истрачу на одну лишь работу. Спасибо, Великие Боги, за то, что подарили мне эту возможность. Клянусь, что не подведу. Проживу эту жизнь так, как хотела. Получу все, чего не имела раньше. Буду счастлива.

Глава 15

С того дня, когда воспоминания вернулись, прошло немало времени. Это были годы, наполненные многими событиями.

Самым сложным поначалу оказалось общение со старыми гномами. Смотреть на них прежними глазами я уже не могла. Отношение изменилось, но осталась неизменная благодарность за то, что спасли погибающего младенца, выходили, вырастили, ни разу не показали, что не родная.

Тетушка первой заметила, что я изменилась. Всегда она была намного более внимательной к деталям, чем Готрек. Обмануть ее оказалось непросто, да и не удалось это мне. Гномов, вырастивших меня, я по-прежнему любила, уважала, но смотрела теперь на них другими глазами. Я на все стала смотреть иначе, это было неизбежно.

Первое время я подолгу сидела на берегу речки, глядя на спокойную воду и думала. Вспоминала, размышляла, пыталась найти объяснение. Видимо, встреча с Тенью, Порождением мрака потрясла меня слишком сильно, настолько, что неокрепший детский разум… вот дальше пробел. Разум что, вспомнил прошлую жизнь? Похоже на то.

Думаю, на Земле я пошла бы в Храм, хоть никогда и не была истово верующей. Но где, как не в доме Божьем искать ответы на вопросы, терзающие меня. Здесь же… здесь я слишком боюсь себя выдать. Думаю, самым лучшим, самым правильным будет никогда и никому не рассказывать о другом мире, о моей жизни там. О прошлой жизни. Нет теперь никакой Екатерины Дроздовой, есть Катнора из клана Камнетесов.

Не знаю, как Дора с Готреком восприняли то, что я отдалилась от них, какое объяснение нашли для себя, но иначе я не могла.

Теперь в мастерской я проводила и день, и ночь. Изделия, которые у меня выходили, наполнены были не только мастерством, но и… магией. Да, Екатерина Дроздова – не девочка-найденыш, она быстро смогла понять, что это тело, новое тело, которое ей подарили Высшие создания этого мира наполнено магией. И ею требовалось научиться управлять.

Академия? Элесвар? Я долго металась, ища верное решение. Жить в поселении гномов было спокойно и привычно, мастерская Унгрема манила знакомым теплом, уходить… страшно. Я помню, что обучение в Академии стоит денег и наверняка немалых, которые еще предстоит заработать.

Вернув свои воспоминания, работать я смогла намного быстрее. Непривычные инструменты, отсутствие микроскопа и многих необходимых приспособлений не позволяли выйти на тот темп, к которому привыкла Екатерина Дроздова, но навык и опыт никуда не делись.

За следующий после слияния сознаний год я сделала два десятка украшений. Каждое отличное от предыдущего, но в каждом частичка моей магии. Как ею управлять я еще не поняла, все происходило само собой. Наполнение изделия зависело от моего настроения, от снов, которые видела ночью и даже просто от погоды на улице.

Как те серьги в виде листочков. Они слегка колыхались, покачивались в мочках своей владелицы без малейшего ветра.

Готрек отвез их в Элесвар и продал торговцу из лавки Чудес. Лавочник не торговался, он готов был заплатить столько, сколько дядя попросит, а дядя понятия не имел, сколько могут такие серьги стоить.

– Я не стану тебя обманывать, гном, – дядя тщательно копировал интонации и голос торговца, пересказывая мне ту историю. – Эти серьги стоят очень дорого, ведь выполнены они настоящим мастером! Товары в моей лавке собраны со всего света, здесь нет простых вещиц, каждый из товаров уникален. Как и эти серьги. Я заплачу тебе сейчас за них пятьдесят золотых, но клянусь отдать половину от той разницы, которую получу сверх этой цены от покупателя.

– Пятьдесят золотых, Катнора! – кричал Готрек, высыпая на стол перед нами с Дорой внушительную горку монет. – Пятьдесят золотых!

Проблем с материалами у меня не было. Готрек сумел договориться с лавочником, что тот не только выкупает изделия для продажи и не говорит никому, откуда они у него берутся, но и снабжает гнома камнями и драгоценными металлами, которые я прошу для работы.

– Он на все готов! – с горящими глазами рассказывал Готрек. – Этот торговец достанет любые камни, лишь бы я больше никому не предложил твоих изделий! Ты видела, сколько диковинок в его лавке? Он может достать все, что угодно, Катнора! Абсолютно все!

Но, главное, лавочник не задавал вопросов. Не интересовался, откуда у старого гнома такие невероятные украшения для продажи, и это, пожалуй, было самым важным.

Золота за год у Готрека накопилось в избытке. Поначалу я скрывала, что хочу все же поступить в Академию, но гномы и сами как-то поняли, к чему я стремлюсь.

– Сто двадцать золотых в год, Катнора, – припечатал как-то Готрек, вернувшись из очередной поездки в Элесвар. – Столько стоит год обучения в Академии. Это с проживанием и полным содержанием во время учебы.

Я не просила ничего узнавать, Готрек сделал это сам. Рассказывая, гном не смотрел мне в глаза, словно стеснялся той информации, которую сообщал мне.

– Золота в достатке, Катнора, хватит на все обучение, – резюмировал он. – Ты должна ехать, дочка. Прием в Академию начинается сразу после холодов. Пахари выходят на поля, а те, кто стремится к знаниям – съезжаются в Академии со всех уголков Империи.

– Через год, дядюшка Готрек, – ответила я тогда. – Я поступлю в Академию в следующем году.

– Но почему не в этом? – удивленно вскинулась Дора.

– В этом я еще не готова оставить вас одних.

Лукавила. На самом деле, я не готова была распрощаться с мастерской Унгрема. Она, словно тонкая ниточка, связывала две части моего сознания воедино. Казалось, стоит только уехать из поселения гномов, покинуть эти места, связь разорвется, и что-то важное, что составляло основу меня до сих пор, будет безвозвратно утеряно.

Годы, которые я провела в поселении клана Камнетесов, я стану вспоминать с теплотой и любовью. С благодарностью к тем, кто был рядом. Усыр, отец Ориса, был единственным из всего клана, кто проявил по отношению ко мне грубость и несправедливость, но и ему я тоже благодарна. За важный жизненный урок, необходимый в то время Катноре.

Перед тем как уехать в Элесвар и поступить в Академию мне хотелось оставить после себя что-то доброе и хорошее, отплатить гномам за их доброту. Высчитав, сколько золота мне нужно для оплаты обучения плюс немного про запас, остальные монеты я попросила Готрека отдать старосте Гарриму.

Это золото поможет сделать поселок чуть лучше, чуть благоустроеннее.

Я долго думала, что именно хотела бы оставить после своего ухода на память и все же нашла ответ.

– Баня? – удивился Готрек. – Да, да, слышал про такое, Катнора, слышал, – потер гном бороду. – Только для бани воды много нужно, постоянный приток, с реки-то много не наносишь, – разумно заметил он.

– В деревне давно пора провести водопровод, дядюшка, – стараясь, чтобы голос звучал мягче, ответила я. – Иди к Гарриму, отдай золото, пускай староста выписывает мастеров из других кланов, я хочу сделать поселению подарок.

Гномы не могли не заметить, что Готрек зачастил в Элесвар, последовали вопросы, на которые старому гному пришлось отвечать. В мастерскую тоже наведались. Это была настоящая инспекция, по другому и не назовешь. Я постаралась держаться той версии, что внезапно во мне открылся талант к ювелирному делу, который я потихоньку сама развивала. Гномы поговорили-поговорили, да и притихли, решив, что это дух умершего Унгрима как-то повлиял на мои увлечения. Так что Гаррим не должен особо удивиться золоту, которое принесет ему Готрек.

Повезло, что клан Каменнотесов, несмотря на соревновательный дух, все же жил всегда кучно, сплоченно. Меня пусть и не считали гномой, все же приняли и защищали. Так что любопытных взглядов я ловила на себе немало, но на этом все.

Удивилась, когда староста Гаррим лично пришел ко мне в мастерскую. Я не ждала ни его, ни кого другого. Дверь Готрек заменил какое-то время назад, так что теперь она отворялась легко и без скрипа. За работой я настолько увлекаюсь, настолько погружаюсь в процесс, что легко могу не замечать происходящего вокруг меня. Вот и появление старосты заметила далеко не сразу, а лишь когда он настойчиво стал привлекать мое внимание.

– Правда значит все, – глубокомысленно изрек он, с благоговением оглядывая убранство мастерской, но ни к чему не прикасаясь и пальцем. – Слышал, слышал, что Унгрим оставил свой талант в пещере, а ты нашла, но не верил до последнего. А теперь вижу – все так. Если бы ты была истинной правнучкой умершего мастера, можно было бы понять, откуда твой дар, но так… нет, не слышал никогда, чтобы связи по крови не было, а по духу была.

– Моя связь с этим местом даже более сильная, чем вы можете себе представить, – поднялась навстречу уважаемому гному. – Не знаю, говорил ли вам дядюшка, но я решила поступить в Академию. Уже собрано достаточно золота для того, чтобы оплатить обучение, но я никак не могу заставить себя уехать из поселения, оставить эту мастерскую.

– Но тебе ведь и не нужно все бросать, – нахмурился староста. – В Академии учатся ступенями, после каждой отпускают домой. Лишь немногие живут на территории учебных корпусов постоянно. Элесвар не так далеко, девочка, ты вполне может приезжать в клан в свободное от учения время.