Текст книги "15 лет и 5 минут нового года (СИ)"
Автор книги: Ольга Горышина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
9. «Моя зараза, моя»
– Позвонишь, когда домой пойдешь?
– Зачем? – спросила, забирая у больного пустую тарелку.
– Чтобы я успел побриться…
Шутит?
– Ты мне бритый сегодня не нужен.
– Да я тебе никакой не нужен! – усмехнулся, болезненно сжимая губы. – Уже понял… Позвони, пожалуйста. Я хоть в душ схожу. Тебе же минут десять идти? Потом ты меня в него не пустишь…
Ну хоть что-то он обо мне знает! То, что после рабочего дня я полчаса стою под горячими струями, смывая с себя дневной негатив.
– Хорошо, позвоню. Но если будешь мокрый, переоденься без душа. Договорились? Или два раза прими душ. У меня много полотенец.
– Слушай, у тебя в маске такие глаза выразительные… И брови…
Если бы не было жалко постель, я бы одела эту грязную тарелку ему на бошку!
– Поспи, пожалуйста. И вот…
Я выдвинула ящик тумбочки и… Задвинула в самый дальний угол коробочку, которая нам без надобности, и взяла другую – с пластинами для носа.
– Смотри на меня!
Он и так смотрел. Внимательно. Аж до красноты в глазах. Я сняла бумажную защитную упаковку и перехватила пластырем его большую переносицу. Запахло ментолом.
– Дышать хоть сможешь во сне. Реально помогает при заложенности носа.
– При любой заложенности поцелуй помогает. Он всегда помогает. Но через маску не надо…
Через маску можно только улыбнуться. Пытается вернуть мне хорошее настроение? Меня уже отпустило на прогулке с Гретой. Собака снимает стресс не хуже горячего душа.
– Спи, пожалуйста. Сейчас дождь пойдет. Под дождь всегда хорошо спится. И под таблеточки.
Я ушла. Он остался. И с ним осталась часть моего сердца, поэтому весь вечер так щемило в груди. И я сорвалась на клиентке. По телефону. Пусть и за дело! Но могла бы отказать поспокойнее.
– Вам что больше подходит? Вечер? Или утро?
– Мне без разницы. Я на больничном, – ответила звонившая совершенно спокойно.
А я аж слюной подавилась. Офигела, что ли? Она, и я от ее наглости. Болеете – не таскайтесь по местам сферы услуг. Парикмахер тоже человек, а не расческа, ножницы, фен! До весны далеко, до весны пять месяцев, это при хорошем раскладе. Здоровье до весны ищи-свищи. А нам нужно работать, чтобы вы хорошо выглядели хотя бы в собственных глазах!
– Тогда перезвоните нам, когда вас выпишут! Мы не принимаем клиентов с явными и неявными признаками простуды.
Только на дому. Боже… Как я переживу эту ночь?! И как не заболеть из-за него теперь по-настоящему!
Вечером дождя уже не было, зато ветер нагло бросал в лицо перехваченные в хвост рыжие кудри. В ноябре мечтаешь лишь об одном: не промокнуть и не простыть. И о втором: уйти пораньше с работы. Хотя это желание демисезонное и почти невыполнимое. Вот и сегодня не получилось закрыть дверь парикмахерской раньше девяти. Не смогла отказать постоянной клиентке, которой ну вот прямо сейчас необходимо было подстричься.
– Не спишь? – спросила в телефон, когда Игорь ответил на звонок только после третьего гудка.
– Ты часто допоздна работаешь? Могла бы сделать для меня исключение. Всех денег не заработаешь…
– Иди в душ!
Хотелось, конечно, послать дурака в баню! Но баня тоже относится к местам общественного пользования, а зараза должна отсиживаться дома. Пусть даже в чужом.
Нашла я свою заразу еще в душе и не стала торопить, взяла на поводок Грету и ушла.
Господи, ведь столько лет мечтала, чтобы дома меня ждал именно Игорь. Слишком долго мечтала, наверное, вот и не чувствую особой радости… Нравится ему у меня болеть… Заболел бы дома, не позвонил бы сказать: Малина, солнце, приезжай, мне без тебя плохо.
Никогда не болеет! Ну да, ну да… Никогда не звонит мне, это будет вернее. А если бы позвонил, примчалась бы? Примчалась… Точно бы примчалась. Даже если бы пришлось оставить дома Лешку или его предшественников. Но Знаменев не звонил. А нынешние сантименты вынужденные, так как заболел… И деваться некуда. Точнее неохота… Тащиться домой! А охота трепать мне нервы. Может, даже ненарочно. Мужики вообще не понимают, как слово их отзовётся, не говоря уже про дело…
А дело пахло мокрой псиной. Грета тяжело поднималась по ступенькам. Был бы лифт, было бы легче. А так до третьего этажа не дойти. Быстро не дойти! На середине начинаешь подталкивать старушку под хвост. Или стоишь, ждёшь, когда хвостатая бабушка переведёт дух. Не была бы грязной, понесла бы на руках. А так… Да плевать на пуховик! Замою… Это же за мою дочку тревога! Думаю, больные папаши и с настоящими детьми все равно не гуляют.
Я подхватила собаку под брюхо двумя руками. Пошла вперёд. Три пролёта осталось. Сосед этажом выше резвенько бежал вверх. Пришлось к стене прижаться. Носом, чтобы его лапами не замарать. Не предложил донести собаку. Да я и не ждала. Давно уже ничего не жду от этих мужиков. Какие есть… Есть, и слава богу. Один. Пусть и с насморком.
Главное, чтобы к насморку не добавлялось мороки. И метаний, как тогда, у шестнадцатилетней дуры!
Я позвонила этому Игорю в тот же день. Зачем? Не знаю. Звонили же в нашем детстве на разные номера ради прикола: то молчали, то просили к телефону почтальона Печкина. Ну, это в лучшем случае. Мне, наверное, хотелось подзаработать, но мне точно не хотелось найти приключение на одно место. Или все было намного банальнее: мне просто стало дома скучно. Бабушка ушла к соседке, а я сидела одна перед выключенным телевизором. Перед молчащим телефоном. Новым. Беспроводным. Можно было ходить по комнате и разговаривать. Я стала ходить, но не разговаривала. С ним. Разговаривала сама с собой. Репетировала речь. А потом сваляла дурака… Дуру!
– Здравствуйте, а можно Игоря к телефону?
– Вы на сотовый звоните…
Моя рука дрогнула, и я скинула звонок.
Боже, а если это был не Игорь? А если Игорь, то сколько стоил ему мой звонок? И заодно мне? А если с нас снимут, как за межгород…
Как смешно вспоминать это сейчас! Но что могла подумать маленькая девочка в те времена, когда мобильники были только у небожителей в Смольном, братков и мажоров, таких, как Игорь!
Боже, с каким страхом я ждала квитанцию за телефон… Не дождалась. Пришла через пару недель из лицея, и бабушка сообщила, что мне звонил какой-то Игорь и просил перезвонить.
Как? Откуда у него мой телефон! И почему он перезвонил только через две недели? Кто ему дал мой номер? Неужели в парикмахерской? Зачем он меня там искал?
– Кто такой, знаешь?
– Да, я его стригла. Он хочет, чтобы я поехала к его бабушке.
Моя бабушка смотрела внимательно. В мое, наверное, смертельно бледное лицо.
– Будешь звонить?
Скажу «нет» – объясняй, почему. Отвечу «потом» – подумает, что неспроста ее стесняюсь. А он позвонил домой. Ничего не стесняется. А вдруг у него действительно бабушка в косынке ходит…
Посмотрела на записанный бабушкой номер. Действительно другой. Может, конечно, так только кажется, и в первый раз я просто напутала в цифрах от волнения? Сейчас уже не сверишь. Выкинула газету в тот же день – от греха подальше. Но сердце билось так сильно, точно грех уже совершился.
Меня всю била дрожь. Даже не мелкая, а крупная. Мелкой была я, глупой и… Нет, тогда еще не влюбленной. Сама жизнь, домовой или ангел-хранитель отговаривали меня от неверного поступка. Сорвался палец, нажалась не та кнопочка. Это тебе не диск крутить! Пришлось набирать весь номер по новой… А потом всю жизнь об этом жалеть.
На этот раз ответил женский голос. Взрослый. Даже старый. Бабушка? Значит, она существует!
И чему радуюсь – непонятно.
Приободрившись, попросила к телефону Игоря. Его не оказалось дома. Спросили, что передать? Мне бы сказать – ничего, и ничего бы между нами никогда и не было. А я вообще чуть не сказала: Это Малина. Он у меня стригся…
Вовремя вспомнила, что если все срастется, я должна буду представиться его девушкой. Девушкой… Если… Если он перезвонит. В итоге сказала просто:
– Скажите, что ему звонила Малина. Он знает.
– Знает, куда перезвонить?
– Да.
Вопрос только, откуда! Кто меня ему сдал? Завтра практики нет. Буду два дня мучиться.
У телефона. Как дура, кидалась на каждый звонок. Чуть с мамой не поругалась за то, что та занимает линию! После этого бабушка начала подозрительно на меня коситься. В итоге получилось, что на звонок ответила она. И сразу ушла на кухню, тогда ещё была стена и дверь, которую она закрыла. И даже начала перемывать чистую посуду!
Только лишние хлопоты! У меня голос совсем пропал – бабушка все равно бы ничего не услышала, даже стоя рядом.
– Да, слушаю.
Нет, это я слушала, ждала ответ с бешено бьющимся сердцем. И, конечно, же с классическим – затаив дыхание. У меня в зобу дыханье сперло, эта цитата не из школьного сочинения вернее всего отражала мое тогдашнее состояние.
– Ты всем незнакомым Мариной представляешься? – услышала я первым делом.
– Нет, – опешила от такого начала разговора. – С чего вдруг?
– Так… – мягкий голос Игоря сделался твёрдым. – Это ты мне звонила или какая-то Марина?
Какая-то… Марина… Да я и без такого комментария догадывалась, что там Кать, Свет и Даш завались. Но вот так цинично ляпнуть: какая-то…
– Люди часто думают, что ослышались… Или что я звук «р» не выговариваю.
– Откуда такое имя? Странное. Красивое, но…
Он запнулся. Покраснел там? Вряд ли он умеет краснеть. Мне скрывать нечего. Рассказала вкратце историю своего имени. Не ему первому рассказываю!
– Хорошо, что мне позвонила Малина. Которая не ягодка.
Я сглотнула. Так… Бабушка имеется, но это не отменяет его плотоядного голоса. Именно таким тоном мой внутренний читал реплики от героев дамских романов, до которых я не доросла. До чтения которых я не состарилась, по мнению мамы. Может, она таким образом хотела защитить меня вот от таких вот типов с соблазнительным голосом? Или соблазняющим…
Ладони вспотели. Подмышки тоже. С рексоной тогда еще напряженка была. Я только на работе ею пользовалась. Экономила ибо дорого. Аэрозоли только запах пота перебивали. И то с трудом.
Боже, мне теперь переодеваться нужно будет… Скажу бабушке, что устала и иду спать…
– Чего ты трубку бросила?
Выходит, это был он.
– Не знала, что звоню на сотовый телефон. Вдруг это дорого… – смутилась, даже губу закусила. – Откуда у вас мой номер? – спросила быстренько, чтобы выйти из ступора.
– Из распечатки, откуда ж ещё! – хохотнул Игорь. – Еле дождался счета от оператора. Думал уже в парикмахерскую за тобой ехать. Ну, приедешь в гости?
Сердце замерло, и я замерла на середине комнаты истуканом. В гости… Не бабушку подстричь. В гости…
– А с бабушкой вы уже поговорили?
– Зачем? Сама поговоришь. Попросишь подстричь. Типа, для практики. Или вас сразу с машинкой в салон отправляют?
Я не стала ничего отвечать. А смысл? Он прикалывается. Ему весело с бритой башкой. И легко! Это у меня каждый волос дыбом встал. И не только на голове.
– Ты первый раз без инструментов приходи. Так, типа, в гости, – повторил еще многозначительнее.
Сейчас возьму и ничего не смогу сказать: весь рот в слюнях. Не по нему пускаю, а от страха.
– А бабушка дома будет? – проглотила слюни и спросила не менее многозначительно.
Игорь ответил просто и на сей раз совершенно равнодушно:
– Я тебя не клею, можешь успокоиться. Мне нужно бабушку подстричь. Сказал же, что она из дома не выходит. Я тебя у метро встречу и как бы вместе придём домой. Или тебя на машине забрать из парикмахерской? Я могу. Без проблем.
А у меня были проблемы. Я не могла… Говорить. От обиды. Идиотка! Расстроилась, что не понравилась парню?
– Тогда я буду с инструментами, – еле выдавила из себя рыжая дурында.
– Оставишь в машине. Не украдут, не переживай.
– Я завтра не работаю.
– А я учусь. Хочешь часов в шесть на Пионерской тебя встречу? До Политехнической тебе без наземного транспорта не добраться. Ну, прокачу с ветерком?
– Тебе сколько лет? – сумела я сказать ему наконец «ты».
– Два года права в кармане, если ты про это. Сам сдавал. Не купил. Если боишься.
– Боюсь.
Ответила не только про машину.
– Поедем ровно шестьдесят километров в час. Ну, завтра в шесть? Раньше не успею, а так с удовольствием бы погулял с тобой в Сосновке. Белочек покормили бы! Но тебе поздно возвращаться будет. Чего к чаю взять? Что ты любишь?
Ничего я не люблю. Ничего мне не надо. И зачем я только согласилась! Какое мне дело до твоей бабушки! Все бабушки носят косынки. И ничего…
Знала же, что ничего хорошего из нашей встречи не выйдет. Шестым чувством знала, что ты испортишь мне всю жизнь! Своим – с ветерком!
10. «Неподъемная ноша»
– Малина, ты не заблудилась?
С этими мобильниками мы совершенно разучились здороваться перед началом разговора.
– А ты не заметил, что собаки нет? – прокряхтела я в телефон, стоя с Гретой уже под дверью.
Необходимость принять входящий заставила меня пропрыгать целый лестничный пролет с неподъемной ношей на руках. Ладно… Мамы наши и бабушки детские коляски наверх тягали без всякой мужской помощи и выжили!
– А что, с собакой нельзя заблудиться?
– Меньше философий! Лучше дверь открой! Чтобы мне ключ не доставать. Открывай нам прямо сейчас!
Открыл. Прямо сразу. Ещё даже звонок не сбросил. Стоит в дверях с телефоном у уха, придурок…
Двадцать лет не прошло, а как мобильники похудели! Никогда не забуду его «Эриксон»! Им, вместо молотка, грецкие орехи колоть можно было. Но я даже о таком мечтать не смела… Тогда! Да и потом. Первую «Нокию» мне подарил Игорь. В наш первый Новый год, в две тысячи втором году, в его канун, так что ещё в первом. В ночь на первое января я, как примерная девочка, была с мамой и бабушкой. А он…
С какой-то Мариной, наверное. Ну, не с мужиками же в бане! Если и в бане, то с девчонками… Наверное. Не спрашивала. Боялась, что он меня бросит, если начну ставить условия.
– А без маски ты симпатичнее!
А ты с красным носом прямо Дед Мороз вылитый!
Побрился, а все равно кусочек носового платка к подбородку прилип. Сопли потекли, видать, капитально.
– Не студи мне квартиру! Дуй в постель!
– Знаешь, прямо как в анекдоте…
Игорь все же отступил к разобранному дивану, и я закрыла входную дверь. Теперь бы еще мысленно войти в привычную колею: помыть собаке лапы, помыть руки себе… Не уверена, что пойду в душ. Душа к водным процедурам сегодня не лежит. И уверена, там пахнет Игорем.
– Милый, почему ты с порога сразу в койку? Нет бы об искусстве поговорить? Ты Рембрандта читала? Нет? В койку! Уже иду… Куда послала… Маску не забудь нацепить… – добавил Игорь уже с откровенным смехом!
– Не забуду… Омлет будешь?
– Из твоих рук хоть отраву. Но я уже всю банку предыдущей съел, а до сих пор жив… Зря пугала! Прямо как бабушка в детстве… Правда, десять потов сошло. Но с тобой всегда так…
Что? Не можешь без сальных шуточек? Устал? Так нехер ко мне шляться! Иди к той, которая тебя обслужит без напряжения с твоей стороны. Их навалом! А ему малиновое варенье подавай! Так меня, как любое лекарство, главное не пережрать!
Собака не особо запачкалась – в душ ее не повела, ограничилась тазиком. Нацепила новый подгузник. Она, конечно, приседала, не давала просунуть в дырку хвост… Знает, что все равно запакую, но свое «фи» обязана показать. Как все мы, женщины. Прав ведь Знаменев: сколько бы ядом не плевалась, потом залью любовным зельем кровать.
– Малина, ты со мной даже разговаривать не будешь? – проговорил он с дивана, на котором сидел.
Носки, кстати, сменил на черные, мужские. Нужно проверить, бросил розовые в стиральную машину или где снял…
– Квартирка крохотная. Можно спокойно говорить, держа дистанцию, – не выдержал он моего молчания.
– Твоя была всего на комнату больше. Забыл?
– Так я же держал дистанцию. Разве нет? Дураком был…
– В шестнадцать я бы с тобой все равно спать не стала. А потом сам виноват…
– Говорю же, дурак… Бабушка мне это прямым текстом говорила, а я… Из детского упрямства сказал, что не люблю крашеных птушниц.
– А сейчас?
– Крашенных… – улыбка до ушей. – До сих пор не люблю.
Отвернулась – не хочу на него смотреть. У него этих признаний для каждой припасено по дюжине. Ну, для меня на одну, возможно, больше – целую чертову дюжину!
– Мог бы хоть немного разобрать свою жратву! – бросила ему, не оборачиваясь, сделав акцент на «свою».
– Ну а ты жрать ее совсем не будешь?
Жрать – издевается! Знает, что я нарочно его злю, потому что так легче. Пару часов до секса я могла быть нежной, а после мы спали, а потом даже «доброе утро» не говорили, за редким исключением, а тут – для нас это новое: общение! Для нас взрослых. Просто капслоком в мозгу пропечаталось. И замигало красным SOS. Мою душу, правда, уже не спасти. Отдала ему не за медный грош…
– А у меня есть выбор? Уйдешь, отдам все Светке. Скажу, гуманитарная помощь.
– Поверит?
– Знаешь, верят… – я обернулась, снова подпирая одним местом стол. – Что я знаю рыбные места на дорогие шмотки по дешевке, но скрываю. Верят… Рыжие, говорят, хорошо врут… От природы. Когда краснеют, все думают, что просто кожа такая…
– Малин, рыжие хоть когда-нибудь говорят правду? – Игорь сидел со сцепленными пальцами, глядел исподлобья. – Скажи, почему ты хочешь, чтобы я свалил? Побыстрее… – добавил он побыстрее.
– Ну… Потому что у меня собака… Она привыкла, что вечером я с ней.
– И?
– Мне хорошо одной, – выдала автоматной очередью.
Почти что на автомате. Я ведь два года убеждала себя в этом. И убедила. Так думала.
Ему правду знать не надо. Он же просто хочет потешить свое мужское самолюбие. Оно у него слишком раздутое, как у всех брошенных детей. Наверстать упущенное, чтобы полюбило как можно больше баб, если одной единственной, которая его родила, он нафиг не был нужен. Он это самое самолюбие со мной всегда чешет, вместе с другим местом. Если бы хоть что-то ко мне чувствовал, понимал бы, что любимой женщине неприятно, когда о ней вспоминают лишь тогда, когда становится скучно с другими.
– А мне плохо одному. Вдруг стало плохо.
Я не обернулась, но замерла. Голос у него сделался совершенно глухим. Ну да, забыла… Осип. Закашлялся, ведь держался столько времени!
– Давай я тебе чай заварю до омлета?
Не вопрос, просто предупреждение… Или просьба заткнуться. Не нужны мне его откровения. Жалобы на бизнес-партнеров – так уж и быть, выслушивала. Но бабы, которые его все равно не так любят, меня не интересуют. Совсем!
Включила чайник, потянулась за чаем. Наткнулась на осенний вариант со специями – пампкин-спайс: корица, гвоздика, мускатный орех… Все, что доктор прописал для поднятия иммунитета и настроения: с плохого на хорошее, а то оно с минуты на минуту грозится опуститься с плохого на очень плохое.
– Собаку заведи, чтобы не скучать, – буркнула, заливая два пакетика в разных чашках.
– Собака к дому привязывает…
– Жена тоже, да?
Не оборачиваюсь, нет… Чего я там не видела – его красных щенячьих глаз? Его жена не удерживала от посещения других баб. Кобель!
– Жену можно взять с собой.
– Собаку тоже. Было бы желание. Как и с женой. Ответственность одинаковая.
– Тогда я тебе кобеля притащу…
– Не смей!
В моих руках был чайник. Его счастье, что диван далеко.
– Грета будет жить долго и счастливо…
Я зажмурилась и перестала видеть его, да и всех. Обернулась, чтобы на ощупь отыскать подставку для тяжелого чайника. Боже, как же стало тяжело от озвученных другим моих постоянных тревожных мыслей.
– Малина, я не о том… Грета еще ничего…
– У нас операция в конце месяца, в среду. Беру выходной на три дня. Даже если вдруг… Точно не смогу на работу выйти… Отработаю потом за девочек в выходные…
Держу себя в руках, сдерживаю слезы, но уже с трудом.
– Нужны деньги?
– Мне ничего не нужно от тебя! – почти выкрикнула я. Хотя так и не надела маску. – Ни тебя! Ни твоих денег! У меня все есть!
Только нет сил. Больше нет никаких сил!
– Малина, ну зачем ты так…
Без маски, носом в футболку, на которую он мог успеть чихнуть – это называется просто упасть. Ноги подкосились, и не покинь он свой диван, я бы на пол осела – и плевать… Плевать, если заболею. Отменю всех нафиг и останусь с Гретой. Не с ним, нет… Пусть выздоравливает и валит!
– Я не знаю, что буду делать, если…
– Никакого «если» не будет… Она знает, как ты ее любишь, и не уйдет.
А ты знаешь и все равно уходишь… Почему она должна от тебя отличаться! А, папочка?
– Уйдет, конечно, но не сейчас, – продолжал он между тем. – А потом будет новая собака. Я же знаю…
– Ничего ты не знаешь… Ничего!
Я сумела его оттолкнуть, размазала сопли по лицу, извинилась, пошла умылась, заколола волосы наверх, вернулась… К приготовлению омлета и чаю.
– Что за гадость?
Это Игорь спросил про травяной чай со специями. Омлет мужикам не может не нравиться, как и яичница с макаронами.
– Больной, живо пейте и не обсуждайте лекарства!
– Как ты это пьешь? Неужели тебе нравится?
– Если бы не нравилось, не пила бы. Я еще и кофе с турмериком пью и перцем. Индийский вариант.
– Сумасшедшая!
– А я себе такой нравлюсь. Не нравлюсь тебе? Тебя здесь никто не держит.
– Болезнь держит, забыла?
Какие же воспаленные у него глаза!
– Игорь, пей чай, ешь и ложись спать. Сон лечит. Поспишь и свободен!
Он сделал глоток, поморщился и снова уставился на меня.
– Мы так и не решили, как спим этой ночью? Валетом? Тогда я носки поменяю…
