Текст книги "15 лет и 5 минут нового года (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

27. «Дурак с опытом»

– Мы вам позвоним.

Голос ветеринара продолжал звучать эхом в моих ушах, когда я уже вышла из клиники. Хлопнувшая за спиной дверь не прихлопнула моих скорбных мыслей.

– Хоть в кино тебя приглашай! – услышала я позади голос Игоря. – Думай о хорошем, я могу исполнить…

– А ты попсу, выходит, тоже слушал, – выплюнула я слова в горку почерневших листьев, на которые через секунду наступила.

– Не было выхода. Крутили по радио. Я серьезно, Малина. Не думай о плохом.

– Я думаю, как тебя подстричь, – бубнила я себе под нос, но Игорь уже шел рядом и все прекрасно слышал.

Взял меня под локоть, но не стал вытягивать мои пальцы из карманов. Я сутулилась, точно мне в харю ударял ветер. «Любе» тоже попса? Ну и пусть, я не собираюсь цитировать, а собираюсь просто шпарить вперед…

– Малина, не губи день… Первый день вместе.

– Игорь, что ты от меня хочешь? Я сказала, что это не мой день, а Греты. Я не могу ни о чем думать. И в кино не хочу, жрать не хочу…

– Подстричь меня хочешь?

– Без проблем. Пойдем только в салон, потому что я не взяла инструменты. Я же не знала, что ты приедешь.

– И даже не надеялась?

– Сам же сказал, что ты не Карлсон. Игорь, не надо шутить. Тошно. Понимаешь, тошно…

– Понимаю. Мне тоже. Каждый день тошно просыпаться одному.

– Правильно… – я прибавила шаг. – Пока было хорошо, ты обо мне не думал.

– Малина, ну я был дурак… Я тебе это уже сказал.

– А сейчас типа умный? Или дурак, но с опытом…

– Да, с опытом… Малина, ну я реально не был тебе нужен такой…

– Я тебе это говорила?

– Я знал. Знал, что не остановлюсь, а женщина не хочет, чтобы ей изменяли. Мне противно от мужиков, которые ходят налево. Если тебе важно миллион баб перетрахать, не женись. А то типа домработница нужна и сфоткаться с ребенком… Помнишь, в рязановском «Зигзаг удачи» Евстигнеев, когда свататься приходит, ему говорят: а что это вы на старости лет жениться надумали? Домработница нужна? А он в ответ: ну на другое ж ты не годишься… Ну вот и у нас в стране такое отношение к бабам, женятся на тех, которые больше ни на что не годятся…

– Ты сейчас прикалываешься? Или философию свою толкаешь в массы?

– Здесь только ты и мертвые листья. Листьям пофиг… Тебе… – он сделал паузу, потом притормозил меня. – Тоже пофиг. Малина, давай жить вместе… Черт, оговорился: дружно. Или против Кота Леопольда ты тоже что-то имеешь?

Я промолчала и снова попыталась пойти вперед, но Игорь развернул меня к себе, держа уже за оба локтя.

– А она нам фигвамы рисует…

– И на какой помойке ты меня нашел?

Я вырвалась и пошла дальше. Дурак… В каждой шутке лишь доля шутки, а советские мультики вообще не смешные, это школа жизни. Взрослой. Жаль, в детстве мы это не понимаем.

– Малина, ну если бы я так думал, я бы встречался с тобой?

Игорь снова взял меня под локоть, но на этот раз не заставил сбавить шаг.

– Мы встречались по взаимности. Ради секса, – ответила я, смотря под ноги.

Вдруг оступлюсь, вдруг не поймает…

– Я всегда на это надеялся. Ну, что не ради секса, а по взаимному притяжению. Малина, ну чего ты злишься? Что я шесть лет не приходил? Не мог прийти, мне нечего было тебе предложить.

– Сейчас есть?

– Ну да… Говорю ж, я готов быть нормальным… Ну… Хочешь за меня замуж?

– Не хочу…

– Хочешь со мной просто так жить?

– Мне есть, где жить…

– Малина, ну ты подумаешь ведь?

– Игорь, я ни о чем не могу сегодня думать. Ты вот…

Я вытащила из кармана левую руку и, сжав пальцы в кулак, затрясла им в праведном внутреннем гневе, но не перед носом у Знаменева, а во влажном воздухе, который все пытался и никак не мог остудить наших разгоряченных дурацким разговором лиц.

– Ни о ком никогда не заботился. Вот и не можешь понять, насколько можно привязаться к… К человеку. Да, Грета для меня не собака.

– Малина, хочешь ребенка?

Я еще сделала пару шагов, больше по инерции, чем с желанием прийти из точки А в точку Б. До точки мы дошли. Жирной. Как раздавленный таракан. Я повернулась к Игорю.

– У тебя осложнение на голову? Что у тебя было? Грипп?

– А ты считаешь, что человек не может захотеть семью? Сознательно. А не когда забыл гандон надеть. Не понимаешь? Не понимаешь, что такое, когда твои дневники подписывает бабушка? Когда на родительское собрание ходит бабушка… Очень, знаешь ли, здорово придумывать истории, что папа с мамой на луну полетели. Ну, на Север уехали, на золотые прииски. Моя мать не захотела ребенка даже к сорока. А уж тогда она точно могла родить второго желанного с батареей прислуги.

– А с чего ты решил, что я хочу родить?

– А потому что ты любить умеешь. А моя мать не умела. Даже отца, потому ей и похрен было, что он баб у себя в кабинете трахает. Даже ревности не было. И бог им послал умереть в один день. Как насмешка…

Глаза горят. Или влажные… Я провела рукой по его локтю.

– Такой же дурак остался. Вместо психолога, к бабе пришел.

– Ты так это видишь?

– Так…

– То есть ты ребенка не хочешь? Или от меня не хочешь?

– Я хочу, чтобы девушка мне позвонила и сказала, что с Гретой все хорошо, она проснулась и вы можете ее забрать. Ты не понимаешь, Игорь, нет?

Он молчал. Собирался с ответом. Или что?

– Игорь, ты эгоист до мозга костей. Ты приехал не мне помочь, а себе. Понимаешь?

– Нам…

– Да, нам, Николаю Второму… Знаменев, я могу тебя подстричь, но тебе не плохо и так. Можешь еще месяц походить.

– Скажи, что подумаешь?

– Подумаю. Теперь ты от меня отстанешь?

– Стричь будешь?

– Элитную стрижку, молча. Устроит?

Игорь улыбнулся.

– Малина, я сегодня не шутил. И вчера не шутил.

– Я поняла. Ты обещал заткнуться. Вот заткнись. У тебя это очень хорошо получалось пятнадцать лет. Молчать. Куда все делось?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Далеко ли мы ушли от ответов на важные вопросы? Далеко, аж до дверей парикмахерской дошли. Игоря попросили заткнуться, он и замолчал. Теперь я скорее давала ему короткие команды, точно дворовому псу: разденься, повесь туда, сядь сюда.

– Девчонки, я на час, не больше. Знакомого подстричь, – объяснила я свое появление в выходной.

Мое кресло пустовало. Мы не сдавали свободные рабочие станции, как делают в других местах и как принято на Западе. Тут было все свое, родное.

– Как собака? – спросили меня скорее из вежливости.

– Пока не звонят, все хорошо, – улыбнулась им через силу и повела Игоря к раковине вымыть голову.

Утром собаку не кормили, но она и не просила есть. На улице только присела пару раз – раз десять, по две капли же всякий раз выдавливала из себя. Я простирнула перед уходом подгузник и еле донесла до батарее – так тряслись руки. Сейчас тоже чуть не выронила бутылку с шампунем и мысленно похвалила себя за то, что взяла выходной. Заодно почему-то вспомнила, как радовалась, что в первый раз мне не пришлось мыть Игорю голову. В первый раз… Могла ли я тогда предположить, во что превратится моя жизнь, если впустить в нее предводителя бритоголовых. Тут хоть до канадской границы беги, не спасешься. А он предлагает поселиться с ним аж в четырех стенах… Идиот!

Грету взвесили – оказалось, что скинула за эти два года всего два килограмма. Не так много, если учесть, что собака почти ничего не ест. Не паштетом же ее каждый день кормить! И не в деньгах дело, просто вредно… И разговоры с Игорем вредны. Приехал молча, уехал молча – все довольны: и тело, и голова.

– Держи полотенце!

А он, похоже, и не собирался вставать со стула – уснул? Или массаж головы понравился?

Дошел в итоге до кресла. Снова смотрит в зеркало на меня, а что видит? Других теток? Как-то молодежи у нас совсем нет. Они все у Светки – выходит, мать туда теперь с курсов талантливых стажерок подкидывает. Ну а что, там десять станций, а тут всего четыре. Королевство маловато, разгуляться негде…

– А что не спрашиваешь, как вас подстричь?

Игорь сквозь накидку сумел поймать мою руку. Понравилось, как я его обнимаю? Ничего – как в сказке, салфеточку можно и потуже затянуть…

– Молча, я помню. И коротко.

– Как своего мужа, можно? – шепнул он так тихо, чтобы точно никто не услышал.

А я? Ослышалась…

– У меня нет мужа.

– Исправим?

– Игорь, здесь люди, – наклонилась я к его уху.

Он тоже зашептал в ответ:

– Тебе вдруг стало стыдно за то, как ты меня стрижешь? Хочешь, крась мне виски.

– Ты серьезно сейчас? Я же могу краску замешать… Времени вагон и маленькая тележка.

– Мы полжизни прожили. У нас времени совсем мало. Если мы хотим еще ребенка вырастить.

– Игорь, ё-моё! – я сказала это громко, чтобы Знаменев понял, что даже в парикмахерской эконом-класса некоторым представителям элиты стоило бы помолчать.

Я взяла в руки машинку. Довольно-таки угрожающе взяла.

– Зарежешь?

– Игорь, я тебе сейчас на дверь укажу.

– А я предупредил, что если он уйдет, это навсегда, так что просто не дай ему уйти…

– Ты, сволочь, мучил меня Тукан Трио! А сам…

– Это российская реальность… Я никуда не мог от нее деться. И всегда оглядывался, чтобы узнать, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я…

– Меня Малина зовут, а не Даша. Да, вспомнила. Ты как раз Даше тогда позвонил…

– Хочешь посмотреть контакты на моем телефоне? Никакой Даши там нет.

– Мне без разницы.

– Не ревнуешь?

– Нет.

– Не любишь?

– Нет.

– Следующий вопрос задавать сейчас не стану, потому что очень хочу получить на него ответ «да».

– Нет, Игорь, это дурь.

– Я про покупку салона. У меня документы на столе неподписанными лежат. Это мой подарок тебе на день рождения. Заранее не дарят, знаю. Но мне действительно нужно твое согласие. И дело не в деньгах, хотя они и большие… Я очень хочу, чтобы ты хотела этим заниматься.

– Игорь, это не то место, где нужно об этом говорить.

Он уже забыл про шепот, и все все слышали. Как я на работу через три дня приду? Он все делает, чтобы я не пришла? Но у меня запись до тридцать первого декабря!

– Я завтра должен дать ответ. Я две недели тянул.

– Ты всегда бизнес с хорошими знакомыми женского пола делаешь?

– Намек на Тоню принят. Нет, только спасаю. Я бы без нее не выгреб и сейчас бы мне не на что было купить тебе салон.

– Игорь…

– Малина, в жизни порой надо делать глупости… Взять и подстричь шикарные волосы.

– На благое дело. Ты же доставил парик по назначению?

– Конечно, доставил. Хоть и не отошел еще от шока. Знаешь, долго себя ругал, что не отговорил тебя…

– Почему ругал? Потому что мне плохо было с короткими волосами?

– Нет, потому что… Ну… Мне подумалось, что я на тебя как-то надавил, а ты изначально и не думала дарить свои волосы. Я ведь и не рассказывал, почему отращиваю лохмы, чтобы посторонние люди не подумали, будто я их агитирую. Друзей – это другое, мы как бы в одной лодке были, хотели другу помочь. А незнакомую девушку…

– Мы были к тому моменту знакомы четыре года.

– Ну… Я под знакомством другое имел в виду.

– Ну… Не знаю…

– И знать ничего не надо. Я на самом деле уже подписал бумаги. В понедельник пройдет банковский платеж. Но ключи я тебе дам в красивой коробочке четырнадцатого декабря. Договорились?

– Игорь…

Я чуть машинку из рук не выронила.

– Пока можешь заглянуть туда и посмотреть, кого из работников ты хотела бы оставить. Можешь всех поувольнять. Но, кажется, найти сложнее, чем переучить…

– Игорь…

– Я знаю, что давлю. Я знаю… Говорю же, виски седые, ума нет… Ну, нельзя больше тянуть. Сейчас хорошее время для индустрии красоты – народ еще все деньги не потратил и уверен, что сможет заработать еще. Вера ж она не объяснима… Я вот тоже верил, что ты скажешь мне «да». Не пытайся объяснить мне, почему я услышу «нет». Я просто буду верить…

– Игорь, тебя налысо? Под ноль подстричь?

– Я тебе уже ответил, как меня подстричь. У тебя память не девичья. За эту ночь и утро ты мне все припомнила. Даже какую-то Дашу, а я даже не помню, как она выглядела…

– Надо было карандашом рисовать портреты…

– Не нужно было у рыжей ведьмы стричься. Тетка же спросила, если только не боитесь…

– Она сказала, если согласитесь. А ты сказал, что тебе плевать…

– Я не мог так ответить. Это некультурно. И мне никогда не было на тебя плевать. Малина, ты меня стричь будешь?

– У тебя теперь есть собственный салон. Иди, там тебя подстригут молча.

– Не хочу молча. Я устал молчать и говорить только по делу.

– Поэтому сейчас несешь бред?

– В любом бреде есть разумное зерно. Главное, найти его и посеять. В смысле, не потерять… Что посеешь, то и пожнешь. Но ты только про ребро знаешь…

– Господи, лучше бы я тогда ногу сломала и меня в больницу увезли… Чем вот это вот все!

– Малина, постриги меня уже наконец. И пойдем хоть кофе выпьем, а то у меня твой турмерик до сих пор в горле стоит.

А у меня кость, которую ты бросил, точно собаке. Голодной. Уверенный, что схвачу. А я не голодная, мои руки меня неплохо кормят. Я как тот рыжий кот, не была на вашем Таити и не нужно… Мне стричь вашу элиту… С комнатными собачками-психологами…

– Лина, ты же сегодня выходная…

Вот сейчас я чуть действительно не выронила из рук машинку. В зеркале, а значит на пороге зала стояла моя мать. Мать вашу…

28. «Маленькая Малинка»

Нет, я совершенно не испугалась. Мать в глаза не видела Игоря. Знала только имя. Сейчас я ни разу не назвала его по фамилии, а Игорей пруд пруди… Я скорее испугалась, что девки изложат ей стенограмму нашей беседы. Да и это всего-то полбеды! Ну есть бедовый поклонник, ну так это ж только предмет для зависти. Я боялась другого – что мать попрется ко мне на чай и там снова наткнётся на шмотки Игоря и вообще… Мне до жути не хотелось привычных разговоров, ну а с этим-то у тебя серьезно? Или опять хомут себе на шею? Неужели сразу не понять, что мужик говно! Обязательно нужно носки его для этого понюхать?

Да, мать права… Я дура, но и дурам порой обидно постоянно слышать, кто они…

Ну? Пронесет же… Не станет же Игорь сам себя закладывать? Что у нас целых пятнадцать лет все несерьёзно! Впрочем, и знакомиться с потенциальной тещей наполовину обритым, не на лучшую, скажем так, не самый выигрышный вариант.

– Да, выходной. У меня только один клиент, и я бегу за Гретой.

– Хорошо. Потому что я девочку на твоё место пригласила поработать на сегодня-завтра.

– И послезавтра, – добавила я. – Я не смогу оставить собаку без присмотра три дня.

– Посмотрим, может, я выгоню ее вечером.

Вечером… И припрется ко мне допить настойку на коньяке. Вот же блин…

– Не выгонишь.

Мать пошла раздеваться в подсобку, а я с невиданным рвением принялась за башку Игоря.

– Меня, кажется, не красят. Ура! Вы с матерью похожи.

– С чего ты взял, что это моя мать?

– Малин, сказал же, похожи…

– Она тебя в лицо не знает, – шепнула я, склонившись к его уху. – Сейчас свалим.

– Ты меня стыдишься? – шепнул он в ответ.

– Не усложняй мне жизнь ещё больше. Сейчас свалишь. Встретимся в машине. Ясно?

– За тобой приехать?

– Дойду. Я не могу тебе ключи от квартиры дать при матери.

– Да понял я, понял…

Настолько понял, что демонстративно расплатился за стрижку. Мать даже в журнал сама все внесла. Меня трясло – не от нервов, а от еле сдерживаемого смеха. Как не заржал Игорь, не понимаю. Взрослая профессиональная выдержка? А куда подевалась моя…

– Как собака? – спросила мать, когда странный клиент наконец свалил.

– Мам, почему ты никогда не обращаешься к собаке по имени? – спросила я, чувствуя острую потребность излить желчь.

Главное, повод есть! Вечный камень преткновения в виде собаки, подаренной противным Игорем. Господи, ну ведь реально мать всегда ставила знак равенства между собакой и ребенком, с которым меня якобы бросили. Сумасшедшая!

– Так я не к собаке обращаюсь, а к тебе. Что там?

– Пока ничего. Через час, надеюсь, напишут, что операция закончена.

– Тебе помощь нужна?

– Лучшая помощь – не приходить сегодня ко мне, – огрызнулась я.

– Я и не собиралась приходить. Я прекрасно понимаю, что твой ребенок будет спать и шуметь нельзя, – явно обиделась мать.

– Мам, я реально нервничаю. Мне нужно пережить этот день как-то… Я потом позвоню. И настойку я не допила.

– Рада это слышать. Если ты еще и пить в одиночестве начнешь… Тогда уж не знаю…

– Я с собакой. Не одна. Дам ей понюхать, если что… Мам, я пойду. Я с утра не жрамши.

Какое счастье было выскочить из этих крохотных стен. Пусть они и покрашены в салатовый, но этот цвет меня больше не успокаивал. Я проверила телефон – никто не звонил.

– А ты скорая…

– Господи, Игорь! Ну что ты тут делаешь?!

Он подкараулил меня за углом.

– Не хочу, чтобы ты шла одна.

– День на дворе! И я всегда хожу здесь в позднотищу одна, и тебя столько лет это не трогало…

– А может это начать меня трогать прямо вот с этого момента? Хватит жить в прошлом. Посмотри ты в будущее. В выходные уже зима. Сказка… Поехали в Финку? Я уже предлагал…

– Только что ты предложил мне уволить под Новый год людей с работы… Устроить им страшную сказку. Разве нет?

– Ты снова к словам придираешься! Малин, ну серьезно, ну чего ты бесишься?

Он держал меня под локоть, точно конвоир. Еще и вел себя соответствующе – силой тащил и толкал в новую жизнь с ним, хотя я не говорила ему, что мне некомфортно в моей старой. Какой старой – нынешней!

– Игорь, почему у тебя все просто? Пришел, увидел, победил. Ты не Юлий Цезарь. Забыл?

– И ты, Брут… – рассмеялся Знаменев мне в лицо.

Да, я шла к нему в полоборота, даже под ноги не смотрела – мне нужно было поймать весь спектр эмоций на его довольной роже.

– Я тебя не убиваю, а вот ты меня – да. У меня работа, у меня запись до НГ, а ты влез без очереди…

– По блату, – перебил Игорь.

– По наглости. Большой. Игорь, у меня собака на операции, а ты устроил свою собственную «Молнию» или «Искру», как там они все называются эти операции по прорыву блокады? Ты должен знать. Ты у нас все знаешь!

– Малин, хватит. Блицкриг это… Ну чего ты завелась? Я думал, ты порадуешься. Я не искал ничего на продажу, но когда она само в руки упало, я понял, что это знак. И ты прими, как знак. Ну ты до пенсии, как мать, на дядю пахать хочешь?

– А ты мне не на дядю разве предлагаешь? Ты у нас еще мальчик, что ли?

– На себя. Выйди за меня и все будет твое…

– А если я не хочу? За тебя… Не хочу рожать тебе ребенка. Не хочу иметь с тобой ничего общего. Даже салона…

– То есть… – он меня остановил, не дал дальше идти. – Только постель общая тебя устраивает?

– Общая? Нет, у меня свой диван… Это ты в мою постель приходишь, а не я в твою. Я в твоей уже много лет не была и не собираюсь, знаешь ли, в ней появляться… Новый матрас предполагает новую пассию. Разве не логично?

– В молодости ты была посговорчивее, – усмехнулся он своей старой улыбкой.

– Я тогда дурой была. Верила, что у нас все равно может быть серьезно. Увы, веры больше нет. Сам сказал, что она как мед: если вдруг появляется, то тут же исчезает.

– Я такого не говорил. Малина, ты столько чуши нагородила сейчас, что мне кажется, что ты не повзрослела. Тебе просто нужно с этим переспать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– С этим? – я ткнула его указательным пальцем в грудь.

– Малина, ты меня поняла. Жизнь меняется…

– Твоя, возможно. Моя – неизменна. Скажи, ну почему ты решил, что мне все это надо?

– Потому что ты меня любишь.

Я даже рот открыла – от неожиданности, и заглотила ледяной влажный ноябрьский воздух.

– Да?

– Да, – передразнил меня Игорь. – И я всегда это знал, поэтому и возвращался.

– Ну у тебя и самомнение раздутое…

– А у тебя трусость. Ты просто боишься вылезти из своего болота, но я тебя за уши вытяну…

И он действительно схватился за оба моих уха и притянул к себе поцеловать, но губы навстречу ему я не открыла, и Игорь сдался, отпустил. Я тут же обхватила себя руками, точно в охранительном жесте, хотя и понимала, что «чур меня» нужно было говорить пятнадцать лет назад… А теперь поздно чураться.

– Ну поломайся. Поломайся… Ты же маленькая Малинка.

– А ты большой… Дурак!

Я пошла. Он двинулся следом. Я ускорила шаг, но раньше, чем он меня догнал, обернулась и велела ему уходить. Криком. Как маленькая, закричала: (25da8)

– Проваливай отсюда!

Господи, хотелось реветь! В голос. На улице. И плевать, что скажут люди. Но бежать нельзя. Небольшой, но минус. На лужах тонкий лед, но скользкий.

Игорь ничего мне не сказал, и я больше не обернулась. Не остановилась, чтобы проверить сообщение, когда звякнул телефон. Это про Грету, точно. Не важно – что бы там ни было, десять минут погоды не сделают. А еще, даже одно, короткое слово со Знаменевым приведет к стихийному бедствию.