Текст книги "15 лет и 5 минут нового года (СИ)"

Автор книги: Ольга Горышина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

7. «Карлсон вернулся»

– Что за…

Я не закончила фразу. Отвечать на нее некому. Виновник торжества спит.

– Малина, я не знал, куда убрать…

Я вздрогнула и обернулась. Игорь слез с кровати. В футболке – откуда у него эта футболка? Еще с заломами… Новая? Откуда! Во флисовых штанах… В розовых носочках… Моих! Узнала я только их… Игоря с трудом. Небритого. С таким ежиком я его никогда не видела. С длинными волосами видела, а вот бороду он никогда не отращивал. Не модный паренек оказался! А ведь не четыре года взяло бы отрастить на подбородке шевелюру, а всего каких-то четыре дня. Вон какая щетинка знатная за пять часов вырасти успела…

Ну, что ж… Узнала о нем что-то новенькое. Лешка умудрялся два дня не бриться и не кололся. Может, я, конечно, не часто с ним целовалась и не так… глубоко. Глубоко в груди что-то натянулось и оборвалось. Последний сердечный нерв, наверное. Все, даже ругаться не буду.

– Я убрал мясо в холодильник. Не знал, будешь замораживать или…

Или? И… Ждет… Сейчас дождется от меня… Скандала!

– Готовить, да? – последний нерв еще трепыхался, и голос дрожал на повышенных тонах. – Это что вообще такое?

Я махнула в сторону стола, заваленного продуктами. Таким количеством, что можно месяц в магазин не ходить. С тем учетом, что я не ходила туда год. Забегала раз в неделю за ржаными хлебцами и сыром.

– У тебя был пустой холодильник.

– Интересно, и зачем ты туда сунулся?

Нет, стоять руки в боки не получилось. Мне просто необходимо было опереться на край кухонного стола. Конечно, лучше сесть, но отодвинутый стул занят тремя упаковками собачьей еды. Они стоят друг на друге и сесть сверху не получилось бы ну никак. А так хороший массаж мягкого места получился бы. Мне же сейчас розог дали, как нерадивой матери. Жратвы для ребенка нет!

Я не заорала. Нет, но и не сдерживалась – просто слова закончились. Из словаря Даля. Остались матерные, хотя и те, наверное, в него включены. Хотя бы в издание 18+, если такое имеется.

– Варенье искал? Не обед же решил для меня приготовить!

Ору. Кажется, все же ору… Но стою, не сажусь на консервы. Хотя вот мужика, с давно просроченным сроком годности – ну не хранится пятнадцать лет даже тушенка! – пустила бы на консервы с большим удовольствием! Только собаку бы этим не стала кормить – отравится еще!

Ору? Все же ору? Да просто маска дурацкая! Мешает! Думаю, что меня иначе не слышно… Конечно, маска виновата в скандале, который я закатила… По делу ведь. По большому!

Грета наконец выползла на кухню – потягивается по привычке. Опс, еле подобрала задние лапы. Хвостом виляет, но не подходит. Боится. Косится на почти что незнакомого ей мужика, занявшего все свободное в нашей крошечной крепости место.

И мне папочку ее не обойти. Разборки не окончены. Родители ругаются, ребенок страдает. Без ласки! Все, как у людей. Все, как у дураков!

– Мне нужно было во что-то переодеться. Решил заодно и продукты заказать.

– А… – я опустила глаза к его ногам и сказала себе к ним не падать. – На носки денег не хватило? Или все расхватали? Кажется, еще не День Защитника Отечества. Хотя да, Новый год на носу…

– Мне твои душу греют…

– А она у тебя в пятках?

– Ну, когда ты ругаешься, да.

Игорь привалился к косяку арки. Я убрала при ремонте все двери, чтобы стало хотя бы визуально больше места. Но с ним на кухне все равно жутко тесно. И в груди от него тесно. Слишком много места он занял в сердце. Оно не резиновое. Если только немного…

– Думал, спасибо скажешь…

Думал. Индюк тоже думал. Но в суп попал. В солянку.

– Я суп купила, – сказала и приглашающе так махнула в сторону пакета. – Я сама не готовлю. Поэтому и продуктов нет.

– Не готовишь? С чего вдруг? – на припухшем лице проявилось реальное удивление. – Всегда готовила…

– А теперь нет. Не для кого готовить.

– А для меня?

Так смотрит, точно не шутит и действительно ждет ответа.

– А ты тут на месяц? В больнице десять дней держат.

– Двадцать один… – устал стоять, перевалился на другое плечо и соответственно на другую сторону арки. – Что ты такая злая? Хочешь, приглашу повара? Хотя я очень люблю, как ты готовишь…

– А в остальное время голодаешь? Раз в месяц ужинаешь… И даже не завтракаешь…

– Слушай, Малина! – Игорь полностью отлепился от косяка.

Сунул руки в карманы. В такой домашней одежде он скинул лет десять. Даже ранняя седина перестала сильно в глаза бросаться. Бросалось другое – глаза. Они горели. Нездоровым блеском. Потому что их владелец не был здоров!

– Если я так тебя раздражаю, то я лучше поеду домой. Ты хоть маску снимешь…

Думал сорвет с меня маску одним взглядом? Не дождется! Мужики мужиками, у меня их было много, а здоровье – одно!

– Чтобы разбиться за рулем! С температурой! И после таблеток!

– Вызвоню кого-нибудь, чтобы меня отвезли.

– Кого-нибудь! Какую-нибудь бабу, да?

– Да даже если бабу, какая тебе разница, если ты меня за дверь больного выставляешь!

Орет. Меня перекричать пытается – или за живое наконец задела? За тот самый конец подергала. Дзинь-дзинь, есть кто дома? К счастью, все головастики на месте. Ко мне не переехали на ПМЖ. Интересно, а есть у него ребенок? На стороне? На чужой, не моей…

– А ты не думал, что мне как раз таки есть разница! Есть! Ты думаешь это нормально, что ты заваливаешься в мою квартиру, когда тебе приспичит? Я даже не знаю что именно приспичит!

– Секс? – перебил так, словно это слово давно крутилось на языке и жгло его.

Голос уже сжегся. Как продержался, до сих пор не кашлянув. Сейчас зашелся кашлем, уткнувшись в собственный локоть. Глаза красные. Нос – тоже. Пока просто подтекает: слышу, как шмыгает, но за платками не идет. Для этого нужно повернуться ко мне спиной, а разговор еще не окончен. То есть отношения еще не выяснены: его – ко мне и мое – к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да он тут на сопли весь изойдет из дурацкого мужского принципа, чтобы последнее слово осталось за ним!

Пожалела. Вытащила из пакета пачку, из нее платок и протянула ему. Хотела швырнуть, но… Пожалела. Платок. Нет, потраченных на его покупку денег и времени.

– Спасибо, – буркнул Игорь и высморкался, а потом спрятал руку за спиной.

До помойного ведра далеко. Очень. Нужно мимо меня пройти!

– Если бы секс! – шумно выдохнула я в разогретую дыханием маску.

Хотя могла бы не продолжать беседу. Последнее слово уже осталось за ним и было оно «Спасибо». Чем не точка в неприятном разговоре? Романтичная! Манифик! Нафиг!

– Секс ты где угодно получишь! Ещё и лучше моего! Поэтому я и не понимаю тебя. И себя, зачем столько лет жду тебя… Он улетел, но обещал вернуться… И приперся на ночь глядя, не спросив, а не устали ли вы после рабочего дня? А есть ли у вас, что пожрать? Вы обязаны готовить каждый вечер, а вдруг прилетит? Вы, Малина Владимировна, должны надеяться! На что только, скажите, пожалуйста, мне надеяться!

– Я ничего тебе не обещал. Никогда, – Игорь даже испугался, кажется. Испугался, что у него к старческому маразму добавился еще и склероз. – Я же не Карлсон, – решил на всякий случай улыбнуться.

На шутку это не было похоже!

– Карлсон, Карлсон! – мне хотелось стучать ногами и плакать. – Мужчина в самом расцвете сил! С пропеллером в жопе!

Поэтому я орала. Чтобы не разреветься перед ним.

– Какая вы все-таки грубая, Малина Владимировна. Ну сколько тебя учить быть женщиной…

– Знаешь, женщины не пашут на ногах по восемь часов!

– В этом проблема? Не паши. Тебе нужны деньги? Сколько?

Что, решил купить себе покорного «Малыша»? Чтобы я сидела дома и каждый день пекла ему по тридцать девять пирогов? Обожрется! Обойдется…

Ежу понятно, что про деньги он просто так брякнул. По привычке. Других, наверное, содержит. А я оставалась единственной бесплатной постелью, похоже. Безотказной. Точнее не капризулькой. Тьфу! Звучит, прямо как козюлькой… Это все простуда виновата. И маска, которая дышать нормально не дает.

– Опять ты про деньги… Вот нахрена все это?!

Я махнула рукой в сторону стола. Нет, над столом и всеми его покупками – жизненного пространства в квартире слишком мало. Даже с учетом, что из громоздкого остался только диван. Новый, вместо бабушкиного, а моя кровать пошла на свалку. Вот бы вместе с постельными делами. Но только на том матрасе я спала одна.

– Сказал же, хотел как лучше… Получилось…

Усмехнулся – понял, что почти глупость сморозил. Какое у нас, как всегда… Он первый раз такую глупость сделал. И… Ему нужно было шмотки себе купить. Продукты по случаю пришлись. В корзине место было…

– Ешь суп, пока не остыл, – я сдалась, сдулась. Продолжать бессмысленный разговор, только нервы трепать, а мне еще на работу сегодня, три клиентки. – Мне еще с собакой гулять. У тебя есть температура?

– Не мерил…

– А что делал до обеда?

– Пытался тролля починить…

– Кого? – сердце больше не билось. – Какого тролля?

Игорь пожал плечами. Или вздрогнул? Его знобит? И меня тоже – от нехорошего предчувствия…

– Твоего, какого ещё? Ну, я его сломал. Или он от старости развалился. Чего ты его столько лет хранила? Ну, теперь точно на помойку…

Чего я молчала? Черт из табакерки! Ты его, дурак, выпустил. Теперь вся жизнь к черту… Сейчас выдам такое – подумает еще, что у меня жар. А меня наоборот в холодный пот бросило!

– Чего ты туда полез!

И на верхнюю полку, и в мою жизнь тоже! За что…

– Скучно было, – выдал таким же скучающим голосом, раскаяния ни на грамм! – Уснуть не смог. Ключей ты мне не оставила. За ноутом в машину не сходить… А на телефоне только пошопиться смог… Нового тролля не нашел. И солдатика нормального нет. Только щелкунчики всякие. Хочешь щелкунчика под елку?

– У меня елки нет.

– Даже искусственной? Куплю с елкой.

– Игорь, достал со своим куплю! Я тебе не девочка. Я сама могу все купить. Все, что мне надо. А мне в этом году совершенно ничего не надо.

Кроме одного, чтобы операция у Греты прошла нормально.

– Купишь уехал в Париж…

– Хочешь в Париж? – не понял шутки больной дурачок. – Я тоже никогда там не был.

– Вот соберусь помирать и поеду… Садись жрать!

– Малина, опять столько грубости? Откуда? Откуда это все взялось. Ведь не было…

Смотрит, не моргая. Вдруг заморгал. И нос наморщил. Сейчас чихнет… Чихнул!

– Будь здоров! И стаж работы в сфере услуг у меня будь здоров, – перекрыла я его очередное «спасибо». – Дает о себе знать. Да ты меня и не знаешь. Откуда? Ты без году неделю со мной встречаешься. Ну, в общем подсчете месяц… Если все твои наезды сложить… – все продавливала я рукой стол.

Сейчас продавлю и рухну вместе со столом. И меня засыплет всей этой жратвой. Хороший такой курганчик получится. Аппетитненький!

– И отсюда все эти твои наезды? Ты меня вообще-то никогда не просила остаться или приехать. А остался сам, ты меня гонишь. Ты меня совсем не любишь?

– Чего?

У него сорок температура? Точно! Даже не спросить – заболел? Ведь действительно заболел. Не к ночи этот вирус будет упомянут! Но я пока здорова, чтобы в любви ему признаваться! Накося, зажри свой вопрос солянкой. У тебя там в башке сборная солянка из всех девиц, от которых ты любви ищешь! Вечно… Недолюбленный ребенок, блин!

– У меня, знаешь ли, любилка не выросла. Щеночек сукой оказался.

– Ох, Малина… – Знаменев снова навалился на стену. – Ты себе температуру померь, а не мне! Может, тебе на работу сегодня лучше не ходить? А то перезаражаешь своей злостью всех баб района, их мужики меня потом проклянут…

– Сейчас я тебя прокляну! Солянку холодной есть невозможно!

– Так погрей! – в голосе не приказ, а скорее раздражение. – Или предлагаешь мне из пластика есть?

Барина обидели! Хотелось сказать – разогревай сам! Хоть что-то же ты должен помнить из того, чему тебя учили в детстве. Потом вспомнила, что он вообще-то заразный. Пусть к еде руками не прикасается. К той, которую помыть нельзя. Хотя, может, тут все на стол составлял не он, а курьер. И в холодильник тоже. Барин должен жить по-барски! А не как мы, по-бабьи, все сами, сами, хоть и без усов.

– Иди…

Я не сказала, куда именно – я же не имею права при нем ругаться матом!

– В кровать…

Правды его тонкая душа не выдержит!

– Ляг… Я принесу тебе обед в постель… – говорила я ужасно томным голосом. И все из-за маски. – Я же не могу в маске есть!

– Ты ко мне вообще, что ли, не подойдешь? – как-то совсем растерялся мой больной постоялец. – Даже в маске?

– Иди в постель! – проговорила я так быстро, точно в последнем слове было всего три буквы.

Ну так слова-то почти однокоренные… Именно этим местом вы нас в постель и укладываете! Только почему наш женский мир вокруг него вертится?!

8. «Настырный козел»

Почти двадцать лет назад я так же растерянно смотрела на пакет с фруктами, как сейчас на стол, заваленный продуктами, которые я не ем. Не заметила, как выдала это вслух.

– Не переживай, я все съем… Выкидывать ничего не придётся. Если ты за это переживаешь.

Обернулась к кровати – жаль, что еще без поварешки.

– Я сестре отнесу. У нее все сожрут. Мальчики…

– Выгоняешь?

Игорь взбил себе подушку и, как примерный больной, укрыл ноги одеялом. Или его, как и меня, раздражали розовые носки.

– Игорь, тебя не ждут разве?

– Дела? – перебил он меня с многозначительным воспаленным взглядом, в котором все равно читалось полное понимание подтекста моего вопроса. – Я поработаю на удаленке. Все равно не могу ни с кем лично встречаться.

– Слушай! – я чуть на горящую конфорку вместе с кастрюлей не села. – А где я спать должна? С собакой на подстилке?

– Заказать надувной матрас? Для меня…

Я не стала отвечать.

– Малина, ну что, в однушках не болеют, что ли?

– От безвыходности положения. А тут выход есть: входная дверь. Ты не умираешь. Температура не под сорок. Вызови такси. Через пару дней заберешь машину. Никто ее не угонит.

Ну, его старую бэху угнали в итоге… Но родители на следующий же день купили сыну новую. Правда, белую. И теперь этому цвету Игорь не изменяет. Он только мне изменяет. И всем своим женщинам без исключения.

– А как же говорят, и в горе, и в радости?

– Кто говорит? – напряглась я не на шутку и отвернулась, чтобы помешать суп.

Мою душу уже перемешали и перевернули, точно омлет. Дно, увы, успело подгореть, вот и горчит во рту от обиды. Или желчи, которая против воли так и капает с моего языка. И у Игорька заметно подгорело, раз завел песню о главном – ну почему он уехать не хочет? Может, у него маленький ребенок дома? Может, так прямо и спросить?

– Не про нас говорят…

– Да? Типа, радости я никогда тебе не приносил. Так, что ли?

Я не обернулась.

– Ну так пару дней в горе за пятнадцать-то лет слабо меня вынести?

– За девятнадцать. Мы столько с тобой знакомы. Вечность. И вечность ты что-то не договариваешь.

– Чего я не договариваю-то? Могу уехать, если тебе со мной настолько противно.

– Мне с тобой тесно!

Я выключила газ и повернулась с кастрюлькой и подставкой, чтобы найти на столе свободным хоть жалкий уголочек.

– Ты же ко мне не поедешь? Тебе час до работы добираться. А на такси, наверное, еще дольше. Но если возьмешь выходной, то пожалуйста.

– Это правда?

Вырвалось у меня, потому что вдруг подумалось, что он предлагает ехать к нему только потому, что уверен, что я точно откажусь. Все просчитано.

– Что ты до сих пор не женат? – дополнила вопрос из-за его вопросительного взгляда.

– Я шесть лет в разводе.

– И шести лет тебе не хватило новую жену найти? Или никак не выбрать из такого количества претенденток?

Он вжался затылком в стену, к которой был придвинут диван. Если бы я не знала, что его волосы чистые, испугалась бы за обои.

– Я уже там был. Радости никакой, одно горе. Ты же тоже никого не нашла… И судя по тому, какой срач Лешка развел на твоей стене, пока ты его не блоканула, это была не его идея расстаться.

– А тебе не надоело читать мой Вконтакт?

– Нет, он у меня отдельной вкладкой всегда открыт.

– Какого черта, Знаменев! Я котиков не пощу!

– Ты постишь собачек… – и улыбнулся, как настоящий преданный песик. – Малина, ну ты единственная женщина, которая мне не надоела.

– Я должна возгордиться, что ли? По твоему мнению! Или хотению! Или объяснить тебе, что просто нужно чаще встречаться, чтобы тошнить друг от друга начало…

– Или один раз заболеть… – улыбается, как самый натуральный больной. – Малин, я могу уйти. Но мне у тебя очень хорошо. Даже когда ты бухтишь… Ну, побухтишь и перестанешь…

– Хотел сказать, заткнешься!

– Малин, кто из нас грубый? Точно не я…

Я! Конечно, я!

А он требует нежности! Ее было достаточно до того самого момента, когда я окончательно решила, что Игорь Игорем, а личную жизнь лучше устраивать до двадцати пять. В крайнем случае до тридцати… А в тридцать три нужно послать козла, поняв, что дальше он будет становиться только хуже.

Леша действительно не понял моего «вот чемодан, вон дверь». Даже спросил, как дурак: это, типа, я так штамп в паспорт требую? Нет, требую очистить мое личное пространство. Катись к мамочке под бочок. Пусть она тебя кормит, гладит и холит, раз такого дармоеда вырастила!

Господи, дура… Ну вот не надо было начинать со Знаменевым – он задрал планку, до которой никто даже допрыгнуть не пытался, не то что сбить!

И дело далеко не в деньгах. Дело в нем, вот в этом вот во всем…

– Ешь! Молча… – сунула я тарелку ему под красный нос.

– Заткнись, да?

Он сжался – в моей руке оставалась ложка. По лбу он мог легко ей получить. Если не за нынешние продукты, так за те чертовы фрукты… Это в шестнадцать я растерянно смотрела на протянутый пакет, ища цензурные слова, чтобы послать нахала.

– У меня бабушка совсем не выходит из дома. Отрастила себе космы до плеч, а сама феном не пользуется. Как только вымоет волосы, тут же сопли и на две недели кашель. Моет их дай бог раз в месяц, остальное время косынку носит. Приглашал уже трёх мастеров, всех выгнала.

Я не улыбнулась. Его улыбка совсем не казалась заразительной. И глаза больше не блестели слезами. Верилось ему с трудом, и я, окружённая взрослыми коллегами и посетителями, которые подтянулись за час моей работы, ощущала их молчаливую поддержку и поэтому раздухарилась.

Ну а что… Не подкараулит же он меня по дороге домой. Да я и не хамлю особо. Так, ставлю на место, а то своего я в драных колготках уже просто не нахожу.

– И чем четвёртый должен отличаться? – нервы и голосовые связки заиндевели и дрожали. – Блином только первый ком, а у вас, судя по всему, уже традиция наметилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я на секунду задумалась и покраснела – надо же было так оговориться!

Но Игорь не высмеял меня. Или сам не заметил, что я перепутала местами блин с комом. Вся горю, не только лицо – как говорится, на миру и смерть красна. Сейчас умру от стыда, не зная, как отвадить наглеца, которому на других людей просто плевать. Он тут наврет с три короба про своих несчастных троюродных тетушек, только бы… Ну и зачем я ему сдалась?

– А я тактику сменю. Введу тебя в дом не как парикмахершу, а как свою знакомую… – последовала заминка, явно ведь собирался сказать «девушку». – Ну и ты как-нибудь уж уговоришь мою бабушку. Я хорошо заплачу.

Вот так, значит, покупают девушек золотые мальчики? Только зачем для этого бриться надо было…

– А я только под машинку умею, – решила я отбрить его по-парикмахерски. Да хер меня голыми деньгами возьмешь. – Бабушка ваша… – я все же так и не решилась начать ему тыкать. – Без волос остаться не согласится. Я не буду брать на себя такую ответственность…

И тут мне на выручку пришла кураторша моей практики, сообщив грозным тоном, что молодой человек отвлекает мастера от работы. Игорь не стал настаивать. Положил пакет к моим ногам и вышел, хлопнув дверью. Ну, тут не он виноват, а дверь. А в этих фруктах чья вина?

– А вдруг у него действительно бабушка? – подал голос пенсионер из соседнего кресла.

– Бабушка не бабушка, – заявила грозно мастер, поднимая на расческу жидкую седую прядь, – а криминальную хронику никто не отменял. Береженого бог бережет.

Бережет, но не уберег… Меня. От самой себя и от соблазна заглянуть в пакет. Домой, понятное дело, ничего брать не буду – помою фрукты для всего коллектива, который так дружно меня защищал. А колготки переодела – буду считать чаевыми. Собственно мы не обязаны были брать эту четверку без записи… И…

Когда мастера пошли покурить, я вышла в холл к книжному развалу купить газету с кроссвордом. Там, конечно, глаза без спроса покосились на тонкие книжечки с дамскими романами. Но я уже получила за них по ушам от мамы: она отобрала историю про страстного греческого миллионера с яхтой со словами: такое после пятидесяти читать только можно.

– Ты Малина, да? – спросил дядька-газетчик, протягивая мне кроссворд. – Вот. Просили передать.

– Что передать? – спросила, хотя уже видела нацарапанный на полях газеты номер телефона и имя: конечно же, имя было Игорь.

Настырный козел! И что думает, позвоню?