Текст книги "Вы красивая женщина (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– А мне папа котика принёс, – говорила она. – А то я утром одна проснусь, никого нет. Я лежу и плачу. А котик прыгает ко мне и обнимает лапками. А тут и папа с бабушкой приходят...Папа бабушке коровку помогает доить с утра вместо мамы. Мама! А к нам бабушка приехала. Папа ей письмо написал. Ведь у тебя животик разрезан. Бабушка будет помогать. И я не буду одна дома сидеть.
Стояла рядом и бабушка. Владимир глянул в мудрые глаза старой женщины и понял: она все знает, видит, что невестка долго не проживет. Тайком плакала, укрывшись простыней, соседка Ирины по палате, догадавшись, что женщина обречена. У соседки-то было всё хорошо, и дети уже выросли, и нулевая стадия. После операции у Ирины поднялась температура. Из-за этого отложили химиотерапию. А через три месяца Ирина умерла. Владимир страшно расстроился. А следом умерла на операционном столе другая пациентка – старая женщина. Остановилось внезапно сердце. Они длительное время пытались заставить сердце биться самостоятельно, но так и не смогли. Не слушая Стаса, который ассистировал, Владимир швырнул перчатки, халат, прошел к себе. Заведующий отделением Моисей Прокопьевич, старый уже врач, поспешил к нему в кабинет, глянул на коллегу, который был на грани срыва, вытащил из сейфа бутылку коньяка, налил полный стакан
– Выпей! – приказал он Владимиру. – Нельзя каждый раз умирать со своим пациентом. Ты сорвешь себя. Все в нашей работе бывает, Володя.
Владимир выпил коньяк единым махом. Съел кусочек шоколадки. Крепкий напиток зашумел в голове. Мужчина словно сквозь вату в ушах слушал, как старший коллега говорит о том, что врачи не боги, что женщина была уже старой, что дети её не винят никого, потому что он сами настояли на операции, что из ста шансов был один.
– Вы же знаете всё это, Володя, – Моисей Прокопьевич замолчал.
– А может, без операции она прожила бы ещё месяца три, – усталым, заплетающимся языком возразил Владимир.
– Вы о ком говорите, Владимир? – не понял старый врач.
– Об Ирине.
– Вы всё об этом думаете. Ирина была обречена и без нас. Ошибку допустили районные врачи. Они не заметили вовремя болезни. Не мы судьбу Ирины писали, так Бог распорядился. Учитесь, Володенька, владеть собой. Да вы, голубчик, засыпаете! Домой, немедленно домой. Я сам вас отвезу.
Моисей Прокопьевич повёз Владимира домой. Тот совсем опьянел и попросил отвезти его по старому адресу. Не хотел в таком виде появляться перед женой. Таня была чем-то расстроена, озабочена в последнее время. Скрывает от него, дурочка. Но Владимир все видит, обо всем догадывается. Он свою Таньку никогда не бросит. И не беда, что нет детей. Можно и без них жить. Ну, ничего, он завтра же поговорит с женой.
Дверь старой его квартиры открыла запасными ключами Наташа. Владимир неуверенными шагами переступил порог, шагнул в комнату, разложил старый пыльный диван, упал на него и моментально уснул. Ему снилась его Таня. Она пришла, прилегла рядом, робко как-то, неуверенно обняла его. Володя тут же протянул руки к ней и заплетающим языком произнёс:
– Танька, я тебя люблю. Как же я тебя люблю. Моя Танька... Ты самая красивая женщина...
Потом Таня встала и ушла, и Владимир провалился в тяжелое забытьё. Когда он проснулся, Таня по-прежнему была рядом, лежала, гладила его плечо, изредка нежно целуя. Она не спала. Заметив, что Владимир уже не спит, внимательно следила за его лицом. Увидев, что муж открыл глаза, хотела обнять его. Но Владимир вдруг обнаружил, что лежит совсем голый под одеялом. Когда он успел раздеться. Не помнил. Мужчина вдруг почувствовал себя грязным. Ему необходимо было вымыться.
– Подожди, я сейчас! – и Владимир побежал в душ.
После обеда Тане позвонил Моисей Прокопьевич. Сказал, что Владимир сильно расстроен, что его нежелательно оставлять одного, находится он по своему старому адресу. Ни минуты не медля, женщина помчалась к мужу. Она второпях забыла ключи от Володиной квартиры. Долго звонила в дверь, нервничала, а вдруг что-то с Володечкой случилось. Потом в отчаянии стала стучать ногой, кричать:
– Володя, открой! Володечка, это я, Таня!
Женщина была готова заплакать от расстройства и беспомощности, даже готова была вызвать МЧС, чтобы вскрыть железную дверь, когда вышла горбатенькая соседка, Наташа.
– Там открыто, – сказала она. – Зачем стучать? Потяните просто на себя дверь.
Таня дернула дверь. Действительно, открыто. Женщина метнулась туда, даже не поблагодарив соседку. Слава Богу, её Володька был живой невредимый. Он спал. Слышалось его ровное дыхание. По всей комнате тянуло сильным коньячным запахом. Сам Владимир, скрючившись, лежал на раздвинутом диване, без постельного белья, абсолютно голый. Он замерз. На себя натянул угол старенького покрывала. Татьяна поспешила закрыть дверь, защелкнула французский замок, чтобы не заглянула сюда горбатая женщина со светлыми печальными глазами, как у святой Девы Марии. Таня быстро достала из гардероба одеяло, укрыла мужа, потом нашла постельное бельё, перекатила с место на место Владимира. Тот что-то говорил, сопротивлялся, раза два пытался обнять женщину, но та уклонилась. Подкладывая под мужчину простыню сначала с одной стороны, потом с другой, правдами-неправдами Таня застелила постель, положила подушки, снова укрыла мужа одеялом. Володя что-то бормотал.
– Танька, – разобрала женщина. – Ты моя женщина, и при этом самая красивая. И не спорь со мной... Моя ты, а не Пашкина.... И никогда не была Пашкиной.... Это ты все придумала, чтобы я ревновал... Я тебя люблю, Танька. Я очень люблю тебя. Я всегда любил тебя...
– Спи уж, – ответила она и прилегла рядом. – Я тоже люблю тебя. Только, Володечка, не дыши в мою сторону.
Но мужчина обнял её своими сильными руками, уткнулся носом в шею и не хотел ни в какую отворачиваться. "Ладно, потерплю" – решила женщина и ласково пригладила его взъерошенные волосы. Потом Татьяна подумала, что Володя, проспится к вечеру, проснувшись, захочет есть. А здесь хоть шаром покати, давно ничем съестным и не пахло. Таня поцеловала мужа, прошептала, чтобы спокойно спал без неё, встала, быстро оделась и побежала в ближайший магазин, купила там курицу, тоненькую вермишель, хлеба и поспешила назад – дверь была не заперта. У Тани не было ключей, а просить соседку Наташу, чтобы она присмотрела, не хотелось. Может потому, что вспомнила она, глядя на выразительные глаза горбатой девушки, рассказ Лели о том, как Владимир порой "жалел" свою соседку. Словом, Таня быстро вернулась назад, дома всё было в порядке. Володя по-прежнему спал, укутавшись в одеяло. В квартире было холодно. На улице стояла весна, топили плохо, экономили топливо, да в щели дул ветер. Польза от этого тоже была: уже не так сильно пахло коньяком.
Таня окликнула Володю, тот не проснулся, женщина начала готовить ужин. Решила не мудрить. Отварила целиком курицу, но заваривать лапшу не стала. Вот проснётся Володя, тогда и сварит, чтобы поел горячего. Жаль, что луку не догадалась купить, и специй нет. Но к Наташе не пошла. В душе жило какое-то неприятное чувство к соседке.
– Я становлюсь образцовой женой, – мелькнула где-то далеко мысль. – Для Павла так не старалась. Если он выпивал, вообще не готовила несколько суток и не разговаривала. А может, просто старею. Конечно, старею. И Володьку своего ревную. И к кому? К Наташе! Горбатой соседке! Несчастной женщине! Это смешно! Нет! Надо мне рожать как можно скорее. Почему же ничего не получается?
Володя долго не просыпался. А вечер набирал обороты, темнело. Таня немного поспала, потом посмотрела старенький черно-белый телевизор, потом легла спать в ночь. Она почувствовала, как сильная рука мужа обняла её, губы его нашли впадинку на шее, поцеловали, как это любила Таня, хотя сам Володя при этом так и не проснулся толком.
Проснулась женщина рано утром. Она после долгого перерыва опять видела во сне цветущий ромашковый луг... Сон, про который она не могла никому рассказать. Но есть Володя. И если к нему прижаться посильнее, то слезы отступят быстро. Светлело. А Володя всё ещё спал. Но вот он открыл глаза. Обвёл непонимающим взором комнату. Посмотрел на жену, на её блестящие глаза. Улыбнулся. Протянул, было, руку. И вдруг побежал в душ.
– Я сейчас! – крикнул он.
– Надо же, – удивилась Таня, – помнит, что сначала спал без белья на пыльном диване. Надо бы и мне душ принять. Вчера вечером поленилась. Холодно было в квартире. Сейчас пойду. Вместе с Володей.
Таня поднялась и пошла следом. Владимир стоял под резкими горячими струями воды. Он жестко тер себя мочалкой, но ощущение, что он извалялся в грязном чужом белье, не исчезало. Вдруг мужчина услышал голос жены.
– Володя! Я хочу к тебе, – сказала Таня.
Мужчина резко повернулся. Таня засмеялась, она скинула с себя ту немногочисленную одежду, что была на ней, и шагнула в ванну. Владимир замер от неожиданности. Что его жена – женщина темпераментная, он знал. Но всё же не ожидал от неё подобного шага.
– Володечка, ты испугался?– засмеялась она.
Женщина обняла его своими нежными и ласковыми руками, прижалась к нему всем телом и ласково произнесла то, что так давно он хотел услышать:
– Вовка, я тебя люблю. Я тебя очень-очень люблю. Ты – мой мужчина! Самый лучший мужчина на свете.
Владимир забыл обо всем рядом с Таней: о вчерашних неприятностях, о непонятном утреннем испуге, исчезло ощущение грязи, в которой он вывалялся. Рядом была его Татьяна, его женщина, самая красивая, самая желанная женщина. И остальное ничего не важно. Он начал целовать свою самую красивую женщину: сначала шею, плечи, грудь, потом встал перед ней на колени, поцеловал уродливый шрам от ранения.
– Я люблю тебя, – шептал он, ты лучше всех....
Уже после душа, лёжа в опять постели, Владимир задал опять старый вопрос Татьяне:
– Так когда же мы поженимся, Танюша?
– Да хоть сейчас, – промурлыкала женщина, прижимаясь к нему. – Я давно уже согласна. Это ты молчишь. Целую неделю не предлагал мне руки и сердца. Не могу же я сама тебя заставлять жениться на мне.
– Танька, – засмеялся от неожиданности мужчина. – Я еще и виноват.
– А то кто же?
Муж снова её обнял. А потом спросил о том, что так волновало женщину последнее время:
– А не боишься забеременеть?
– Как это боишься? – не поняла женщина. – Зачем бояться?
– Ну, мы бы пожили друг для друга...
– Нет, Володечка. Я хочу забеременеть... Я хочу родить тебе ребеночка. Я просто хочу ребеночка...
И оборвала мысль. Не договорила. На лицо набежала тень. Как в те дни, когда была Жанной, и Владимир еще не знал её прошлого.
– Опять о чем-то молчит, скрывает что-то, – моментально понял мужчина. – Ну что ей хочется ребенка, я давно знаю. Но ведь еще что-то расстраивает её. Я ведь всех её мыслей так и не могу понять порой. И не знаю всего, что связано с её ранением...
Да, он до сих пор не знал, как вытаскивали её с того света сначала Кончинский, потом Моисей Прокопьевич. Не знал, как Геля решительно не дала согласия на операцию по удалению матки, сказала, что и речи не может быть, что Таня – молодая женщина, что она будет еще матерью, как метался по городу в поисках лучшего врача Сергей, а кровотечение не прекращалось. И лишь один врач взялся за лечение Татьяны. И спас женщину, хоть и сделал еще одну чистку, последнюю, но матку сохранил, а значит, и надежду на материнство. Когда Таня пришла в себя после наркоза, Станислав Поздняков сказал:
– Теперь все у вас будет в порядке. А ко мне обращайтесь, Жанна Яковлевна, когда рожать соберётесь. Я помогу вам сохранить беременность, вы сможете выносить ребенка. Вы сильная женщина, у вас все получится. Вы только от жизни не отказывайтесь.
– Наврал, наверно, врач, – думала теперь Таня, – пожалел меня в те дни, не сказал, что не услышу я слова "мама". Сколько раз меня скоблили....
Вот такие печальные мысли терзали красивую женщину. А Володя, угадав её мысли, погладил по уродливому шраму на животе и произнёс:
– Родим мы с тобой, Танька, целую кучу детей. И не с такими ранениями рожают. Только ты мне всё расскажи. Внутренние органы ранение затронуло? А ещё лучше, назови врача, что лечил тебя. Надо разыскать твою историю болезни. Разберемся тогда со всеми проблемами.
– Истории болезни нет, – прервала Таня. – Всё улаживал Серёжа. И врача он тоже знает. Он его привез откуда-то. Лучше его спросить. Я ведь даже больницу не помню толком, где была. Меня привезли, потом увезли, парик зачем-то надели. Все как в тумане было. Помню, что лежала в каком-то закутке на каталке. Да не хмурься, что не в палате. Это было хорошее место, уютное, мне нравилось. Никто в душу не лезет, соседей нет, говорить не надо. Моя каталка стояла в укромном уголке, в конце длинной рекреации. Мне поставили ширму, никто не ходил мимо, не беспокоил меня.... Тепло, чисто... Я ведь не числилась в больнице... Так надо было...
– Знаешь, – будто невпопад сказал Владимир, видя, что Таня морщится, воспоминания вызывают у неё только негативные реакции, – мне есть хочется. Такое впечатление, что у соседей курочка варится.
– Не у соседей, а у нас курочка. Уже сварена. Еще вчера вечером. Идём на кухню. Буду кормить своего любимого мужа, – с удовольствием сменила тему беседы женщина.
– Идем, – обрадовался мужчина. – Танька, ты не только самая красивая, ты идеальная жена.
– Володя!
– Не буду! Не буду! Ты только идеальная жена. И совсем не красивая.
– Вот. Это уже лучше.
За едой Владимир вспомнил вчерашние события в своем отделении, помрачнел.
– Я поеду на работу.
– Сегодня суббота. Ты разве дежуришь? – спросила Таня.
– Мне надо туда.
– Я тогда с тобой поеду.
– Думаешь, стоит? Тебе отдохнуть надо после твоей дурацкой школы.
– Стоит. Я с тобой отдохну. Посижу на диванчике где-нибудь. Подожду. Посмотрю на твою работу. Мы съездим к тебе, а потом к нашим. Я совсем забыла: звонил вчера Сережа, нас они ждут нас сегодня после обеда. Ты им нужен зачем-то. Знаешь, у Сережи голос беспокойный. Случилось что-то, может быть!
– Тогда поехали со мной, тем более машина наша в больничном гараже осталась.
– Ничего, прокатимся на автобусе до больницы. Только у меня ключей нет от твоей квартиры. Надо будет закрыть оба замка. Твоих ключей я вчера тоже не нашла.
Владимир проверил карманы. У него тоже ключей не было.
– А как ты попал сюда? – удивилась Татьяна.
– Я не помню, – признался мужчина. – Абсолютно не помню. Но не переживай, Танюша, верхний замок захлопнем, нижний попросим закрыть Наташу. У неё есть запасные ключи. Наверняка, она и открыла мне дверь.
Тане опять стало неприятно, к Владимиру вернулось ощущение грязи. Оба, пытаясь скрыть возникшие негативные и нелепые с их точки зрения мысли, потянулись друг к другу, губы их встретились.
– Володька, – прошептала Таня. – Давай немного задержимся.
– Зачем? – прошептал тот, хотя и нес Таню уже на диван.
– В душ опять вместе сходим, – она целовала его шею.
– Нет, – ответил тот, опуская свою красивую женщину на диван. – Здесь гораздо удобнее и лучше.
К обеду они добрались до больницы. Таня поднялась с мужем на четвертый этаж, но не стала заходить в его кабинет. Там раздавались чьи-то голоса.
– Иди, Володя, один. И не спеши, я тебя здесь, в холле, на диванчике, подожду, – сказала она. – Ты знаешь, я люблю диванчики....
Она осталась в холле. Ей почему-то показалось, что она была здесь уже раньше. "Наверно, все больницы похожи между собой", – подумала Татьяна, глядя вдаль длинной рекреации. Мимо ходили женщины. Пожилая медсестра внимательно посмотрела на молодую женщину, что-то хотела сказать. Таня на всякий случай с ней поздоровалась, чтобы не думали, что у Владимира Протасова невежливая жена. Медсестра приветливо ответила, но её окликнули, и она ушла.
– Господи, – думала Таня, глядя на проходящих мимо женщин, – неужели это всё больные. Больные раком. Боже мой, как их много. А главное, они говорят, смеются, как будто и не больны. Какие мужественные женщины! Они живут, несмотря ни на что. Я бы так не смогла.
Рядом на диван присел мужчина. У него был усталый, измученный вид.
– У вас несчастье? – спросила Таня.
– Да, – печально кивнул мужчина, – вчера здесь в больнице умерла моя мама. Во время операции.
– Я очень сочувствую вашему горю. А что вы делаете здесь? У вас же много других сейчас забот должно быть.
– Все так. Похороны. Но мне обязательно надо поговорить с врачом, который её оперировал.
– А кто оперировал? – насторожилась женщина.
– Протасов, Владимир Петрович.
– Зачем вам с ним говорить? – Таня даже испугалась, она со слов Моисея Прокопьевича смутно поняла, из-за чего был расстроен Владимир.
– Моя мама была человеком необычной души, – объяснил мужчина. – Я пришёл, чтобы сказать врачу последние слова мамы.
– Какие? – строго посмотрела на него Таня.
– Она просила сказать, что её жизнь зависит не от врачей, а от Бога, что врач не будет виноват, если... – мужчина словно проглотил ком в горле, – если она умрёт...Врач, он ведь не Бог. Но мама очень благодарна, что Владимир Петрович пытался ей помочь пожить подольше. Пусть он продолжает помогать людям.
– Значит, это ваша мама умерла? – для чего-то переспросила Таня и подумала про себя. – Вот еще из-за чего был так расстроен мой Володечка. У него умерли подряд две пациентки. Я-то думала, что это из-за той, молодой, Ирины...
Отворилась дверь кабинета, показался Володя, Моисей Прокопьевич и какой-то ещё, как показалось Тане, знакомый врач. Ей, вообще, многое казалось здесь знакомым. Мужчина тут же встал и пошёл к Владимиру, там же остановился и Моисей Прокопьевич, а третий врач направился к Тане.
– Вы пришли ко мне? – спросил он, приветливо улыбаясь. – Разыскали меня здесь?
– Я? Вас? Зачем? – удивилась Таня.
– На учёт встать? Я обещал, – вовсю уже улыбался полузнакомый врач.
– Подождите минуточку, – попросила она, всматриваясь в сторону кабинета. – Что там происходит? Смотрите!
Мужчина, чья мать умерла вчера, что-то сказал, пожал руку Владимиру, смахнул слезу и ушёл. Владимир направился к Тане и своему коллеге.
– Вы, оказывается, знакомы? – спросил он.
– Нет, – ответила Таня.
– Да, – сказал Танин собеседник.
И все замолчали, смущенные этим противоречием.
– Вы совсем не узнаёте меня? – спросил Танин собеседник, глядя в упор на красивую женщину.
– Таня, ты знакома со Стасом? – в свою очередь задал вопрос Володя.
Таня напряженно вглядывалась. Она не знала, что и думать. То больница ей показалась знакомой, то врач. Но ведь это онкологическое отделение. Её здесь, что ли, лечили? Хотя все может быть. Ну, Сережа, ну молодец, надежно спрятал он тогда Таню.
– Вас ведь зовут Жанна, – произнёс Стас. – Вы же не Таня, а Жанна. Жанна Яковлевна Фирсова.
– Её зовут Таня, Татьяна Андреевна... Протасова, – с нажимом вымолвил Владимир. – Она моя жена.
Стас озадаченно замолчал.
– Вы, – начала неуверенно Таня, – Вы...вы... врач... вы лечили меня.... Вы спасли меня.... Не стали оперировать... Вы... Станислав Павлович.
– Николаевич, – поправил Стас, – Вы все правильно вспомнили, Жанна.
– Таня, – опять поправил Владимир. – Её Таня зовут.
– Хорошо, пусть Таня. Посмотрите туда, – Поздняков показал вдаль широкого холла. – Там, за ширмой, вы лежали на каталке, возле окна. За вами ухаживала такая высокая крупная красивая женщина, ваша родственница, очень сердитая. Как вспомню, я приехал на консультацию, еще даже вас не осмотрел, а она на меня раскричалась, что не даст удалять вам матку... Я думал, разгромит всю больницу... Никто не мог её успокоить, она только нашу Наталью Николаевну, старшую медсестру побаивалась. А вот и она кстати. Узнаете?
По холлу шла медсестра, с которой Таня на всякий случай поздоровалась.
– Это она вас сюда привела.
Таня только крутила головой. Потом взгляд её остановился на вышедшем из кабинета Моисее Прокопьевиче:
– И он мне кажется знакомым. Точно, была я здесь. Вот кто ставил меня на ноги. Все правильно. Уколы мне делала только одна и та же медсестра, эта самая, что опять смотрит на меня. Гелька заявила, что остальным не доверяет. А старый врач все грустно улыбался, говорил, просил улыбнуться ему... – думала Таня. – И здесь мне впервые снился ромашковый луг и мои... Нет, нельзя! Я заплачу!
Моисей Прокопьевич о чем-то переговорил с Натальей Николаевной, и оба они подошли ближе.
– Жанна? – вопросительно глянул старый врач.
– Это вы? – спросила медсестра.
– Я, – кивнула женщина.
– Только её имя Таня, – в который раз сказал Владимир.
– Я знаю, – коротко ответила Наталья Николаевна.
– И Жанна, то есть Таня – жена Владимира, – добавил Стас.
Наталия Николаевна одобряюще улыбнулась, а Моисей Прокопьевич всплеснул руками.
– Как хорошо! Просто замечательно. А я все гадал, кто же сумел нашего ласкового Вовочку окольцевать. Молодец, Володя, такую женщину отхватил. Так это я с вами вчера говорил по телефону?
– Да, – кивнула женщина.
Но дальнейший разговор оборвался, Моисея Прокопьевича позвали к телефону, следом за ним ушла и медсестра.
Стас же остался и спросил:
– А сюда-то, Жанна, простите, Таня, пришли зачем? Хотя зачем спрашиваю? Я догадался! Я не ошибаюсь? Ко мне именно пришли? Рожать решили? Я говорил вам, чтобы ко мне с беременностью пришли. Я беременных по лицу вижу. Ну, подтвердите мою теорию, скажите, что я прав. В вашем лице уже поселилось спокойствие. Все ваши мысли направлены на малыша. Вы заняты им.... Так смотреть внутрь себя умеют только беременные женщины. Вот вы говорите с нами, смотрите на нас, а видите постоянно малыша, ни на минуту не забываете.
Таня грустно молчала.
– Мысли заняты... Все правильно, малышом заняты, я думаю часто о ребенке.... Малыша только нет, и неизвестно, будет ли он когда-нибудь у меня? – проносились в голове красивой женщины совсем не веселые мысли. – Только сон про луг с ромашками....
– Потом поговорим, Стас, – ответил поспешно Володя. – Теперь я знаю, кто лечил мою жену. Я рад, что это ты.... Я зайду к тебе завтра.... Ты мне все расскажешь. А сейчас мы с Таней спешим. Нас ждут родственники. Пойдем, Танюша.
Они ушли. Стас озадаченно смотрел вслед им. Он ничего не понимал. Не было случая, чтобы он не определил: беременна женщина или нет. Талантливый врач, в самом деле, видел это по выражению лиц, что появлялось у беременных женщин. Причем порой, женщины еще и не догадывались о своем небольшом сроке беременности. У Тани было именно такое выражение: она прислушивалась к новой жизни у себя в животе. Она даже не понимала, что слышит эту новую жизнь.
– Может, какие проблемы с течением беременности, – подумал Стас. – Захочет Владимир, сам скажет. Он тоже врач.
Таня и Владимир приехали к родственникам. В машине Таня не выдержала, расплакалась.
– Не плачь! – Владимир остановил машину, притянул к себе женщину. – Будут у нас дети. Будут.
– Знаешь, Володечка, – проговорила, всхлипывая, Таня, – я поклялась не вспоминать свою жизнь с Павлом. Я знаю, ты этого не любишь. Но я тогда была беременна. У меня должны были быть девочки. Две девочки. Я не успела даже им придумать имен... А их уже не стало...
Владимир молчал. Сколько же прошлое будет преследовать его Таню?
Геле и Сергею, в самом деле, нужен был именно Владимир. Два дня назад Геля решила проверить появившиеся в изобилии в продаже тесты на беременность. Просто так. Купила в аптеке несколько штук. Каково же было её изумление, когда результат оказался положительный. Женщина всполошилась. По её подсчётам, она никак не могла быть беременной. Ну, никак! Организм работал как часы. Поделилась своим открытием с мужем. Сергей обрадовался, но, видя, что жена взволнованна, успокаивал:
– Ну что ты? Мне Танька рассказывала, что ты всегда мечтала о ребеночке. Помню, как она советовала побыстрее сделать тебе ребенка.
– Ну, Танька! Сказала все-таки.
– Сказала, родная моя женушка. Еще как сказала! Рожать будешь, у нас всё в порядке!
– Да не совсем всё у нас в порядке, – отвечала Геля, а потом заплакала: – Я боюсь, Сережа. Как сейчас рожать? Как вспомню Таню, её беременность, выкидыш, чистки. Боюсь я. Зачем вы связались с деньгами!
– Всё перемелется, – отвечал Сергей. – Таньке только не говори, что Лодзинский до сих пор копает под нас. А ведь он обещал Володе, когда тот соглашался оперировать его мать, что оставит нас в покое. Хотя все мы знаем, ему нельзя верить.
– Да отдай ты ему всё. Проживем!
– Жирно будет, – отвечал муж. – Хватит ему Танькиных заправок. Не бойся, Геля. Мы с Чугуновым его крепко поприжали. Да он какой-то прибитый после смерти матери. Выкинь мысли о нем из головы, и рожай!
– Все так, Сережа. Я хочу ребеночка, но сейчас лучше б не рожать.
Словом, Геля хотела подождать с рождением ребёнка. А тут положительный тест. Сергей высказал предположение: может, тест бракованный. Геля надеялась на ошибку и сделала еще раз тест. Опять положительный. Женщина думала, что если она и беременна, то срок маленький, всего две недели, могут ли тесты распознавать беременность на таком сроке? Но в любом случае, об аборте не могло быть речи. Геля хоть и расстроилась, но знала, что она будет рожать. Вот и вызвали для консультации Володю.
Владимир выслушал сбивчивые объяснения Гели, ничего не сказал определенного. Велел приехать на неделе к нему, он попросит Стаса посмотреть женщину, потому что Стасу равных в ведении беременных не было. Владимир слышал о его таланте узнавать беременных женщин по выражению лица. "У беременной женщины взгляд устремлен внутрь себя", – говорил друг. Стас, правда, давно перешёл в онкологию, но до сих пор к нему рвутся женщины, желая видеть его своим лечащим врачом. Поэтому в гинекологии Поздняков подрабатывает тоже на полставки. Все это Сергей и его жена услышали от Владимира.
– Зачем тогда Позднякова в онкологию утащил? – сердито спросила Геля.
– Нам хорошие врачи тоже нужны, – ответил Владимир.
– Не расстраивайся, Геля, – сказала Таня. – Я так думаю, врут тесты. Давай, пойдём, на мне твой тест проверим. Может, они не качественные.
Владимир вслед сердито пробурчал, что тесты практически не ошибаются.
Тест показал, что и Таня беременна.
– Ну вот, – расстроенно сказала Геля, – и ты тоже беременна. Как не вовремя.
– Нет, Гелечка, не беременна я, это невозможно, – еще более расстроенно ответила Таня. – Если я беременна, то от силы недели две. А знаешь, – глаза Тани зажглись весельем. – Давай наших мужичков на беременность проверим. Тогда точно знать будем, качественные или некачественные тесты.
Мужчины наотрез отказались делать себе тесты. Сергей по этому поводу шутливо прокомментировал:
– Не дай Боже, и мне положительный будет. Мне тоже тогда рожать придется. А я боюсь. Нет, уж. Не знаю и не надо.
Все засмеялись. Но ни тесты, ни Стас, глядя на Таню, не ошибались. Срок беременности Гели был четыре недели, у Тани, как она и предположила, две.
Беременность у Гели Стас определил сразу. Потом посоветовал другу понаблюдать за глазами женщины. Владимир присмотрелся. Все правильно говорил Стас: все мысли Гели, куда бы она не смотрела, о чем бы ни говорила, что бы ни делала, направлены на будущего ребенка. Она постоянно думает о малыше, что носит в себе. И у Тани точно такой же взгляд. Это тоже заметил и Владимир.
Стас осмотрел Гелю, поздравил. Геля после посещения врача успокоилась, повеселела и сказала:
– Ну и хорошо. А то мне уже за тридцать. Давно пора рожать. Так, Сереж?
Откровенно радовался Сергей, который пришел вместе с ней на прием, на его лице появилась широкая глупая улыбка. Геля даже засмеялась. Обрадованные, муж и жена быстро ушли. Им хотелось побыть только вдвоем, разделить друг с другом радость. А Владимир остался. Долго говорили Владимир и Стас. Говорили о Тане. Стас рассказывал, что было с Таней. Многое уже Владимир знал со слов Гели, Сергея, Тани. Но про больницу Таня не говорила. Для неё это были самые тяжелые воспоминания. Она старалась забыть эти дни.
– Жанну привела в онкологию к Моисею Прокопьевичу наша надежная старшая сестра Наталья Николаевна. По просьбе Лели.
– Умеет всё же Лелька держать язык за зубами, – подумал Владимир, а вслух спросил: – Кто Таню заштопал так неаккуратно?
– Рану ей какой-то студент зашил. Еще в А-ске. Неаккуратно, коряво работал пока, но чисто все сделал. Обошлось без инфекции. Потом Таню сутки везли то в машине, то в поезде с кровотечением. Боялись обращаться к врачам, боялись, что их найдут и убьют. Уже здесь подключилась Лелька. Она договорилась с Кончинским. Тот сделал чистку. А кровотечение не прекратилось. Лелька разоралась на него, потому что Влад никак не мог понять, почему такое дело, и высказал предположение, что, может быть, придется удалять матку, если не прекратится кровотечение. Лелька пошла к своей соседке Наталье Николаевне, та договорилась с Моисеем Прокопьевичем. Моисей наш, врач от бога, ты знаешь, он и аборты много лет делал. Моисей положил Таню сюда, к нам, в онкологию, сделал еще одну чистку. Но не помогло. Стало хуже. Опять возник разговор об удалении матки. Таня была словно неживая, молчала, будто её это ничего не касалось. Но её красивая родственница, что ты сегодня приводил ко мне, заупрямилась. Потом меня разыскал, я так понял, брат твоей Тани. Я когда глянул на неё, жалко стало: красивая такая женщина, а от жизни отказывается. Я пробовал достучаться до неё, заставить встрепенуться. А она поглядела своими глазищами-звездами строго так и сказала:
– У меня убили мужа, я потеряла девочек. Сразу двух девочек. Я не хочу жить. Я хочу к ним. Мне все равно, что со мной будет. Нет Паши, нет и девочек...
– Каких девочек, – не понял я тогда.
– У меня должны были родиться две девочки, – ответила твоя Таня. – УЗИ показывало двойню.
Я тогда и подумал: не в двойне ли дело. Так что третий раз делал я чистку. Мои предположения оказались верны. Второй плод держался в матке. Пришлось и его убрать. Кровотечение прекратилось. Через три дня Жанна исчезла из больницы. Наталья отдала Моисею пакет, в нем было десять тысяч баксов. Больным и другим любопытным мы сказали, что Жанну забрали умирать. Мы же её поместили в коридоре, за ширмой...
– Куда мы безнадёжных кладём? – спросил Володя.
Он был всё-таки суеверен.
– Да, туда, – подтвердил Стас. – Обслуживала её только Наталья. Все считали, что это жена какого-то шишки крупного... Лечат от рака...Тане даже парик купили, чтобы создать видимость выпадения волос. А дальше я и сам не знаю.
– А рожать Таня может? Как ты считаешь?– задал главный вопрос Владимир. – Есть у неё надежда?
– А это, как Господь Бог распорядится.
– Я к тебе её привезу. Посмотришь.
– Привози, – согласился Стас. – Может, какое лечение надо провести. Только...
Стас не стал договаривать, что по его теории взглядов женщина должна быть уже беременной.
