Текст книги "Вы красивая женщина (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Дмитрий и Леля засмеялись. Неисправима и упряма. Элла ушла из дома Чугуновых в однокомнатную квартиру. А Леля жила в этом доме. Осталась здесь и Евдокия Станиславовна. И заскучала. У Лизы опять была новая няня. Ире нашли гувернантку. Леля, которой мать надоела своими возобновившимися придирками, советовала матери примириться с Таней и понянчиться с её мальчишками. Извиниться за выходку с Наташей. Евдокия Станиславовна и сама чувствовала вину. Не надо было ей лезть в эти дела. Да и грех было жаловаться на бывшую невестку. Деньгами не обидела, вот только быстро замуж вышла снова – это было истинной причиной обиды. Евдокия Станиславовна тянула время, не решаясь навестить Таню.

Весной, в начале мая, семейства Владимира и Сергея перебрались в загородные дома. Весна стояла теплая, совсем не сибирская. Геля и Таня часами гуляли с колясками на улице, ходили довольные и счастливые в деревенский магазин за хлебом. Здесь была деревенская пекарня, хлеб пекли просто исключительный. Геля утверждала, что это оттого, что пекарню топят дровами. Молоко и молочные продукты им приносила местная жительница. Остальные продукты привозили мужья на машинах. Геля грозилась посадить огород, а Таня мечтала о цветочных клумбах.

Как-то в тёплое по-летнему воскресенье, когда они двумя дружными семействами сидели в беседке возле дома Тани и Владимира, к ним в калитку постучала женщина с худеньким мальчиком лет пяти. Открыл Владимир, женщина несмело зашла, поздоровалась и робко сказала Тане:

– Мне нужна Татьяна...– женщина слегка запнулась, – Егорова.

Геля, которой женщина показалась знакомой, отметила, какой напряженный взгляд стал у Сергея.

– Это я, – несколько растерянно отозвалась Таня.

Слишком мало времени она носила фамилию Павла.

– Я не знаю, с чего начать разговор... – начала женщина. – Вы простите, что я...

Её прервал сильный кашель мальчика.

– Ребёнок болен? – всполошилась Таня.

– Болен, – грустно улыбнулась женщина и посмотрела на детей, – только не пугайтесь, это аллергический кашель. Сейчас, Петя.

Она достала ингалятор, брызнула мальчику в горло какой-то жидкостью, кашель стал слабее. Женщина продолжила. Таня сначала даже не поняла, о чем она говорит.

– Вот из-за него и не могу работать. Долго в садик Петя не может ходить, тут же болеть начинает, да и не рекомендуют медики. Слабенький он у меня.

Мальчик перестал кашлять. Ровно задышал. Сначала покрасневший от кашля, а потом побледневший еще больше, он отошел в сторонку и сел на песочницу, что заранее построил Сергей для мальчишек и даже привез песка. Тане мальчик напомнил маленького старичка. Он не играл, не опустил руки в ярко-желтый песок, не захотел побегать по свежей зеленой травке, мальчик просто устало сидел. Женщине стало жалко мальчика. И почему-то она почувствовала тревогу.

– Володя, ты чем-нибудь можешь помочь? – обратилась Таня к мужу. – Ты же врач. Может, какие лекарства существуют...

Владимир не успел ответить. Вмешался Сергей.

– Таня, она не к Володе пришла, она к тебе. Так, Вера?

– Вера! – воскликнула Геля. – Вера! Господи! Я не узнала тебя. Ты так сильно похудела! А ты меня узнала? Я Геля. Ангелина. Мы на завод вместе пришли тогда устраиваться. Ну, помнишь?

– Ангелина... не помню фамилию... – неуверенно произнесла женщина. – Это за тобой еще пытался ухаживать друг Павла...

– Да. Вот он. Это Сережа. Мой муж.

– А это вы, Серёжа, – наконец-то узнала мужчину женщина, – тогда мне легче всё будет объяснить Татьяне Андреевне.

Она прервалась на минуту. Потом, словно набирая в грудь воздуха перед нырянием, тихо и быстро произнесла, показывая на мальчика:

– Это Петя – сын Павла.

Но все услышала и замолчали. Лишь близнецы в коляске и их ровесник дядя на руках Гели продолжали лепетать что-то на своём языке.

– Вам нужна помощь? – спросила Таня.

– Да... Но я не денег пришла просить, – с отчаянием в голосе проговорила женщина, – нет, не денег. Петя – Павлушин сын. Павел признал его. Он дал ему свою фамилию, отчество. Вот, посмотрите документы.

– Я верю, – деревянно ответила Таня.

– Это так, Танюша, – вмешался опять Сергей. – Вера правду говорит.

– Ты знал? – она взглянула на него вопросительно.

– Знал, – подтвердил Сергей.

– И я знала, – проронила Геля.

– Ну вот, а я не знала, – Татьяна отвернулась в сторону.

На глазах нависли слезы. Повисло недолгое молчание. Его прервала Вера.

– Павел погиб, я в то время жила в деревне, с мамой, я это узнала из газет. Я долго искала вас, Таня. Сама не знала сначала зачем. Поговорить хотела, поплакать вместе, я ведь тоже Павла любила... А теперь... а теперь я хочу оформить пенсию на мальчика, – с отчаянием в голосе проговорила она. – Да, мы очень сейчас нуждаемся. Мама умерла, дом в деревне разваливается, там нет никакой работы. Я вернулась в А-ск, у меня здесь есть комната в коммунальной квартире... Я за копейки мою подъезды, но это единственный способ не отдавать Петю в садик... Павлик имеет право на пенсию...

Таня продолжала молчать.

– Простите меня... Не надо было мне приходить, – совсем тихо произнесла Вера. – Я лучше пойду...Петя!

– Я устал, мама, я хочу пить, – ответил мальчик.

Он не хотел уходить. Глаза его смотрели на малышей. Но женщина всё равно встала.

– Нет, не уходите, – медленно и также деревянно сказала Таня.– Я сейчас принесу мальчику воды.

– Танюша, я принесу, – это встал Сергей. – Не уходите, Вера. Мне тоже с вами надо поговорить.

Вскоре Сергей вернулся со стаканом воды.

– Сока надо было принести, – заметила Татьяна и резко перешла к другому. – Вера! Вы правильно сделали, что пришли. Ваш сын имеет право на деньги отца. Вы получите их... Только их уже не так много, как было при жизни Паши.... Я отказалась от этих денег...

Мальчик выпил глоток воды и поставил стакан на песочницу.

– Я не за этим... – у женщины потекли слёзы. – Поверьте, я никогда бы не пришла просить у вас денег... Никогда... А на пенсию мальчик имеет право... Ведь его отец умер... Но нужно свидетельство о смерти...для оформления пенсии... Да, это немного... Но мы сейчас и этому будем рады ...Я верну вам свидетельство о смерти... Оформлю и верну...

Она не договорила, её голос сорвался. Петя, не отрывая глаз, смотрел на яблоко, котороё сосал под чутким присмотром Владимира маленький Паша. Вера молча глотала слезы.

– Таня, – тихо заговорил Сергей, – те деньги, что были на твоих счетах, твои. Вера, – он уже обращался к женщине, – У Пети тоже есть на счету деньги. Павел позаботился. Он все-таки был порядочный человек. Я знаю, он не хотел, чтобы ты рожала, но ответственность с себя он не снимал... Завтра мы с тобой поедем в банк... Я искал вас. Но я не знал, Вера, твоей фамилии. А сейчас я выручу вас с деньгами, если у вас ничего нет. Таня, это как раз те бумаги, что ты не могла разобраться.

– Почему молчал? Почему не объяснил? – сердито спросила женщина.

– Ты забыла, в каком состоянии ты была?

– Я лучше пойду, – опять сказала Вера. – Петя!

Мальчик встал, но подошел вместо матери к Тане.

– Тетя, а сока ты мне дашь? – робко попросил он.

На Таню смотрели знакомые голубые глаза Павла. Такие же были у Лельки и Евдокии Станиславовны. Что-то дрогнуло внутри.

– Ты хочешь сока?

– Очень хочу, – сказал мальчик.

– Петя, – укоризненно прервала его мать. – Все, Петя. Мы уходим.

– Нет, – резко сказала Таня, – мы идём все в дом, Петя будет пить сок, а мы там поговорим. Да и пообедаем, – голос её повеселел. – Петя, а кушать ты будешь? – обратилась она к мальчику.

– Буду. Только ... Я хочу еще яблоко, – ответил худенький ребёнок, глядя на малышей в коляске.

Вера окончательно смутилась.

– Петя!

– Все хорошо, Вера! – Таня прижала к себе чужого мальчика. – Все правильно. Дети едят яблоко, и Пете хочется. Володя, там есть еще целое яблоко?

– Есть, – по-доброму улыбнулся Владимир. – Возьми, Петя.

Он протянул мальчику большое крутобокое яблоко с красными полосками. Петя улыбнулся, его улыбка осветила худенькое личико, это была улыбка Павла, словно он издалека напомнил о себе. Татьяна обняла его и поцеловала:

– А сок ты теперь не будешь?

– Буду! – поспешно ответил мальчик.

Вера покраснела. Не знала, что сказать.

– А суп ты будешь есть? – развеселилась Таня.

– Буду, его надо кушать, – важно ответил мальчуган, – но я больше люблю котлеты. Мама редко их готовит, мясо дорогое сейчас на базаре, а суп можно из косточек сварить. Мы с мамой косточки покупаем.

Вера медленно опускала голову.

– А курочку покушаешь вместо котлет? – спросил очень серьёзно Владимир. – Тетя Таня очень вкусно жарит курочек. У нас целая сковородка. Большая.

– Я и курочку люблю, – согласился мальчик. – Куриную ножку особенно.

– А я сейчас тебе принесу котлеты, – заторопилась Геля, – я сегодня готовила котлеты. Я мигом.

Геля передала сына Сергею и поспешила к себе.

– Вы что, не беспокойтесь.

Вера не знала, куда деться. Как объяснить, что они совсем ограничены в средствах, что порой сын просит конфетку, а Вера, плача, говорит, что не может купить, что фруктов мальчик практически не видит....

Но всё равно Геля принесла котлеты, и худенький Петя с аппетитом съел три штуки, поел немного картошки и выпил большой стакан сока. Мальчик начал зевать, Таня уложила его спать на диване в зале.

Во время обеда все немного расслабились, успокоились. Геля ушла укладывать спать своего Вовочку. Таня, накормив малышей, оставила их с Володей и вернулась на кухню, где Вера начала мыть посуду, чем смутила хозяйку.

Долго проговорили женщины. С удивлением Таня прислушивалась к своим чувствам. Никакой ревности, никакой обиды на Павла. Волновало другое больше, почему Павел не женился на Вере, узнав о беременности женщины, и как Володя отнесётся к этому очередному напоминанию из прошлого.

Женщины пили чай и вели неторопливую беседу. Они понравились друг другу, сразу возникла симпатия.

– Если бы я знала, что Павел поступил так с вами, – говорила Таня, – я бы никогда не стала его женой.

– Наша история завершилась независимо от вашего появления. И задолго до вас, – ответила Вера. – Павел не знал, что я буду рожать. Он настаивал на аборте, дал денег, нашел врача.

– Как? – Таня удивилась еще больше.

– Я не стала слушать, уехала к маме и родила, – Вере были неприятны эти воспоминания. – Знаете, Таня, давайте не будем говорить о прошлом. Ни у вас, ни у меня оно не вызывает приятных чувств. Лучше уж о настоящем.

– Давайте. А кто вы по профессии? – спросила Таня.

– Я медик, фельдшер.

– Что? Оживилась Таня. – Проситесь к Володе на работу.

– Я бы рада, но Петя...

– Но если вы будете хорошо зарабатывать, то можно нанять няню.

– Можно, – согласилась Вера. – Но медики получают очень мало.

– Тогда, может, на завод вам опять устроиться, там очень приличные зарплаты по сравнению с окружающими, и садики свои есть.

– Да, я знаю, я когда-то там работала.

– Попросим Серёжу или Чугунова.

– А вы больше там не работаете?

– Я теперь мама, – улыбнулась Татьяна.

– Ах, да, у вас двойня. И детки такие упитанные...

– Мордастенькие, – улыбнулась Таня.

Её мальчишки, в самом деле, были толстенькие, круглолицые (предмет зависти Гели: её Вовочка поправлялся плохо), а Володя смеялся и говорил, что у их детей, как у Гаргантюа и Пантюгрюэля, по семь подбородков.

Веру и Петю не отпустили в этот день домой, оставили ночевать. Мальчик немного ожил на свежем воздухе, с интересом возил игрушечные машинки, что покупали Сергей и Володя, словно соревнуясь друг с другом. На другой день Сергей забрал Веру и повез в банк. Мальчик остался с женщинами. Он был тихий, совсем не причинял беспокойства, только иногда подходил к Тане и просил конфетку. Таня улыбалась и каждый раз пыталась отдать всю коробку. Но мальчик строго брал одну, последнюю, как он говорил, не выдержав долго, приходил за следующей. Что удивительно, он ни разу не закашлялся, не покраснели от диатеза щечки. Только не стал есть в обед.

Игрушечные машинки уехали с Петей. А женщины расстались подругами.

Бабушка.

Евдокия Станиславовна вновь заскучала. Дело в том, что Леля наняла девочкам гувернантку. Сначала бабушка театрально облегченно вздохнула, обновляла несколько дней причёску, маникюр, педикюр, а потом, спустя неделю стала по пустякам ссориться с дочерью, цепляться к ней.

– Что, мать, делать нечего тебе? – язвительно поинтересовалась Леля.

– Мне всегда есть что делать, – гордо ответила мать.

Но Леля была права – стало скучно невыносимо, потому что не было дела.

– Навести Таню, давно тебе говорю, – посоветовала Леля. – Она ведь двойню родила. Коляску покатаешь. Танька, она добрая, простит тебе выходку с Наташей.

Мать гордо промолчала. А про себя подумала:

– Зато я не прощу. Не сообщили даже, что двойню родила, больно гордые, обидчивые... И Лелька, бессовестная промолчала...

Но, вспомнив опять про Наташу, про неудачный разговор с бывшей невесткой, почувствовала укол совести. А в ушах весь день звучал совет дочери.

В выходные стало совсем скучно. И на душе нехорошо. Паша не одобрил бы мать. Он очень любил Татьяну. Да и ничего плохого от Тани Евдокия Станиславовна не видела.

Леля с девочками и мужем уехала в пансионат, мать не взяла.

– Надоела, – объяснила она Чугунову, – лезет во все дыры. Я хочу побыть с семьей, с тобой, с девочками. Даже твоя Элка поняла, что мы семья. Отказалась жить с нами. Хотя Элка лучше, чем мать. С ней весело. Надо её позвать с нами в поездку. Посмеемся хоть, когда она очередного вертолетчика браковать будет.

– А ты матери работу придумай, – посоветовал Дмитрий, вспомнив, как помогала теща в последние дни жизни Светы.

– И найду, – пробурчала Леля и радостно улыбнулась: – Знаешь, Лизанька меня мамой Лелей сегодня назвала.

Но Евдокия Станиславовна сама нашла себе работу.

Она решилась и поехала к Тане. Многое тот день изменил в жизни немолодой уже женщины.

Таня удивилась, но ничем не выдала своих чувств. Близнецы спали. Евдокия Станиславовна начала с извинений за Наташу, пыталась объяснить, что не хотела сделать ничего плохого.

– Не стоит вспоминать, – прервала её бывшая невестка, – Наташи больше нет, Наташа умерла.

– Как умерла, как нет! – словно ударом тока пронзило нежданную гостью.

– У неё нашли опухоль...

– Как же так... А ребёнок... Она ведь была беременна... Ребёночек... Малыш... Что стало с ним?

Таня замялась. Не хотелось говорить, что он умер, как считали окружающие, она стала суеверной, не могла такого сказать про своего мальчика. Но она нашла нужные слова.

– А Наташиного ребёнка тоже больше нет, – а про себя добавила, – потому что это мой ребенок! Мой маленький сыночек. Павлик мой.

Евдокия Станиславовна перекрестилась. В это время раздался дружный рёв. Таня поспешила в детскую.

– Можно с тобой? – неожиданно робко проговорила немолодая женщина. – Покажи мне мальчиков.

– Можно.

В спальне Таня с гордостью показала детей бывшей свекрови.

– Это Стасик, а это Паша.

– Паша, Стасик, – повторила Евдокия Станиславовна. – На Володю оба похожи.

И беззвучно заплакала, без всякой театральности. Проплакавшись, тихо произнесла:

– Стасик, Паша, Павлик... – и добавила с укором: – Что же вы с Пашкой мне не родили внука?

Таня смотрела на играющих детей в манеже, потом тихо начала говорить:

– Я была уже на четвёртом месяце беременности, когда взорвалась проклятая та машина. Взрыв отнял у меня не только Пашу, он унес моих неродившихся девочек, хотя Паша пытался заслонить нас... Меня он спас... А девочек взрыв не пощадил... Я была ранена в живот... Убили в тот день и Пашу, и наших девочек... Это были две девочки. Близнецы... Я... я так радовалась им... А после не хотела жить... Я долго была в больнице... Врачи сделали все, что могли. Но я не умерла только благодаря Володе... Мне без конца снились мои нерожденные девочки...

Горло сжали спазмы. Она не смогла продолжить. Молчала пораженная Евдокия Станиславовна. Лишь слёзы текли по её немолодому лицу. Она проронила:

– А почему ты не рассказала мне ничего?

– А чтобы это изменило? Пашу и девочек не вернуть. Зачем вам лишние слезы? Ведь вы потеряли сына... И плакали бы еще по внучкам...

– Но я бы...

Женщина замялась, она хотела сказать:

– Я бы не думала о тебе так плохо!

Но вместо этого она резко засобиралась домой. Сразу сгорбившаяся, постаревшая. Это было несправедливо отнять не только сына, но и двух внучек... Уже в дверях Евдокия Станиславовна попросила:

– Можно я буду иногда навещать... мальчиков?

Слово "внуки" произнести не решилась.

Таня же ответила невпопад:

– Евдокия Станиславовна, – она запнулась на минуту. – Я считаю, что вы имеете право это знать.

Она замолчала. Молчала и бывшая свекровь. Таня собралась с силами и выпалила:

– У Паши есть внебрачный сын, мальчик... Ему пять лет... Петя, Петруша...Его родила другая женщина...Вера...

Евдокия Станиславовна беспомощно, непонимающе глядела на бывшую невестку.

– Эту женщину зовут Вера. Вера Гончарова...Она родила от Паши. Родила мальчика. Паша признал ребёнка. Он носит его фамилию. Петр Егоров. Петр Павлович Егоров. Ему пять лет...

– Где? – хрипло спросила женщина.

– Что где? – не поняла Таня.

– Где они живут?

Таня ответила. Уходя, бывшая свекровь рассеянно отметила:

– Ты молодец, Таня. Моему сыночку хотела родить двойню, и Вовочке родила. Надо же, какой организм у человека. Два раза и двойни... Это наверно, душеньки твоих ангелов вернулись к тебе... Ты прости меня за все.

Таня молчала. Евдокия Станиславовна ушла. Мальчики спали. А Таня сидела возле них и ловила одну важную мысль. Очень важную. Неродившиеся дочки помогли сегодня своему названному братику Павлику. И вдруг неожиданно вспомнился сон, виденный последний раз в больнице. Луг весь в ромашках, девочки, играющие на лугу, Володя, несущий Тане дочек, которые оказались её сыновьями.

– Я все поняла, я поняла! – радостно повторяла женщина. – Я видела не дочек, я видела души своих дочек, ангелов, как сказала Евдокия Станиславовна. Ведь нерожденные дети становятся ангелами. Они вернулись ко мне, их душеньки вселились в моих мальчиков. Ведь Володя брал девочек на руки, а они оказались мальчиками. Мои девочки вернулись ко мне. Спасибо тебе, Господи, что в наш город приехала Наташа. А вдруг бы она умерла в другом месте? И маялась душа моей девочки с чужой матерью. Надо Володе все рассказать, теперь можно.

Несколько дней ходила Евдокия Станиславовна вокруг дома Веры. Дома же ни с кем не ссорилась, была покладистой, рассеянной, в задумчивости со всеми соглашалась. Даже ласковой Лизоньке не удавалось растормошить бабушку. Чугунов и тот что-то заметил. Сказал жене, что теща какая-то странная.

– Да и я тоже думаю, уж не заболела ли она, – согласилась Леля. – Когда она здорова, ко всем цепляется. Хотя, может, от Таньки получила. Она её навещала.

За ужином дочь поинтересовалась:

– Мать, у тебя всё в порядке?

– Все, – очень коротко ответила та.

– А почему ты такая тихая? Что с тобой случилось?

– Вы знали, что Таня была беременна от Павла, когда его убили? – Евдокия Станиславовна напряженно смотрела на дочь.

Леля молчала.

– Была, была, – это сказал Чугунов. – Только Павел...

Он замолчал. Чугунов знал все. И про Веру, и про Таню, и про Павла. Дело в том, что не хотел никогда Павел детей. И с Верой не хотел. И с Таней. Только Вера тайком родила. Уехала к матери и родила. Всё это знал Чугунов. А Таня послала бы сразу к чёрту Пашку. Павел не хотел расставаться с Таней. Да и нельзя было. На ней столько нитей сходилось. А беременность выводила её из дела. Но Таня бы не променяла бы детей на деньги. Как впрочем, и Вера. И Сергей был на её стороне. Пашка примолк. А потом привык к мысли, что Таня родит ему девочку, он был уверен, что девочку, такую же красивую, как сама Татьяна, и смирился, и даже полюбил будущего ребенка. Но не стоило говорить этого его матери. И, пожалуй, не стоит упоминать о Вере. Это не его тайна. Пашка почему-то не рассказал ни матери, ни Леле. Хоть и признал ребёнка.

Тёща напряженно смотрела на Дмитрия. И зять заговорил о другом.

– Поэтому Татьяна и не смогла его спасти. Она что-то заметила и пыталась сбить его с ног, чтобы Павел упал, а он, наоборот, закрыл её собой. Я точно не знаю, меня там не было, но говорят, что было так... И все осколки достались ему, один угодил Тане в живот. Она еле выжила... Какая уж тут беременность. Стас еле её вытащил с того света.

– Паша защищал своих дочек! – потекли слёзы у старой женщины.

И вдруг вторая мысль пронзила мозг:

– Поэтому Таня не была на похоронах. Она же была ранена!

– Поэтому, – подтвердил Чугунов, умалчивая о других неприятностях.

– Таньку из одной больницы в другую перевозили... – тихо добавила Леля. – Я думала, она умрет, за Пашкой уйдет. И так было бы... Если бы не Володя...

– И ты все знала?

– Знала, – виновато опустила голову дочь.

После этого разговора Евдокия Станиславовна притихла ещё больше. Через два дня пришла к Тане. Понянчилась. Помогла качать кроватку с малышами... Потом робко попросила:

– Я не могу одна, Таня, пойдём со мной к Вере. Я знаю, что не имею права просить о помощи, я плохо о тебе думала, обижалась, что ты снова вышла замуж. Я даже считала, что ты виновата в смерти Павла. Я не знала, что он защищал своих детей... Прошу тебя, пойдём со мной к той женщине. Вдруг она не разрешит мне видеться с Петенькой. Как же я тогда жить буду...

Женщина расплакалась.

Стоял теплый летний день. Дети копались в песке. Лишь худенький мальчик с мамой одиноко сидел на скамейке. Он опять кашлял.

– Вера! – окликнула Таня женщину. – Вера. К тебе гости. Вот познакомься...

А Вера сама уже всё поняла. Она встала навстречу пожилой женщине.

– Вас зовут Евдокия Станиславовна. Вы – мать Паши. Я ждала вас. Я знала, что вы когда-нибудь придете.

Она замолчала. Молчала и Евдокия Станиславовна.

– Петя, – сказала Вера. – К тебе пришла ....

Вера не решалась сказать бабушка. Это сделала сама Евдокия Станиславовна.

– Бабушка, Петенька. Я твоя бабушка.

Она присела и обняла худенького мальчика с голубыми глазами. Ни минуты не сомневалась мать Павла, что это её внук.

С того дня Евдокия Станиславовна начала помогать Вере. Она гуляла с мальчиком, водила по врачам, переживая, что ребенок кашляет, просто сидела с внуком. Вера оформлялась на новую работу. Её обещал взять к себе Владимир.

Леля заметила, что мать ожила, часто исчезает. Каждый день, как на работу. Ни с кем не ругается, опять обнимается и целуется с Лизонькой, о чем-то шепчется с Ириной.

– Наверно, любовника старая завела, – хмыкнула дочь и успокоилась. – Воздыхателя. Ну и хорошо. Мне спокойнее.

Через неделю Евдокия Станиславовна потребовала, чтобы ей сняли дачу в деревне.

– Ты что, мать, – озадаченно выпучила глаза Леля. – Тебе двенадцати комнат в нашем доме мало? К тому же он за городом.

– Приводите уж сюда своего деда, Евдокия Станиславовна – захохотал Чугунов. – Мы ему выделим отдельную комнату.

– Какого деда? – не поняла тёща.

– Ну этого самого, – смутился зять. – Воздыхателя.

– Завела себе мужчину мать, – сказала дочь, – веди сюда, познакомимся. И комнату ему выделим. Пусть живет за городом с нами.

– Леля его даже папенькой будет звать, – проронила пришедшая в гости Элка.

Евдокия Станиславовна покраснела.

– Ну вас... – сказала она. – Надо же такое придумать. Папенька! Старая я уже для воздыхателей. Я с Петрушей сижу. Мальчику нужен свежий воздух.

Чугунов посерьёзнел.

– Вы знаете про Петю? – спросил он.

– Знаю. Таня сказала.

– Вы о чём? – непонимающе смотрела Леля.

– Петя – сын Павла, мой внук, а твой племянник. Вот так-то, Леля. У Пашеньки нашего, оказывается, есть сын, – ответила мать.

Леля недоверчиво смотрела на неё.

– Так, все так, Леля, – подтвердил муж. – Был у Пашки внебрачный ребёнок. Его Вера Гончарова родила. Кстати, Вера – вот тебе готовый инженер по технике безопасности.

– Справится? – нахмурилась Леля.

– Она до родов была на этой должности. Так-то она медик, но у нас работала инженером по безопасности. Въедливая дамочка.

– Я хочу видеть их, – решительно произнесла Леля.

У Пашки, оказывается, был сын. Она посмотрела на мужа.

– Интересно, чего я ещё не знаю?

– Да вроде бы всё, – ответил муж. – Если чего еще и есть, то я этого не знаю.

Но кое в чем Дмитрий покривил душой. Того, что знали в своё время Павел, Таня и Сергей, и из за чего их пытались убить, ни к чему вспоминать, это осталось далеко в прошлом. Пусть оно лучше не напоминает о себе. Недаром Татьяна так решительно обрубила концы. Но если бы не Володя, её бы не выпустили. Таня до сих пор не знала, что одна из пациенток Володи – это мать Лодзинского. Старуху лечили в обмен на свободу Тани и Сергея. Только Таня, кажется, что-то подозревает. У неё всегда было звериное чутьё. И Лодзинскому она одна не верила с самого начала. И сейчас считает, что он опять появится. Поэтому она так решительно пыталась избавиться от всех денег. Одно успокаивает: у Лодзинского сейчас новый объект – успешный предприниматель Дмитрий Королев. Только подавиться им Максим. Кто-то охраняет Королева.

Спустя годы...

Успешно был достроен и заработал диспансер. Но ведущим врачом там стал Станислав Поздняков, которого в своё время привёз сюда Владимир. Женой Стаса стала Вера. Петя стал реже болеть. Каждое лето Евдокия Станиславовна уезжала с ним к морю на большой срок. Аллергия отступила от ребенка. Когда Вере сделал предложение Станислав Поздняков, она пришла к матери Павла посоветоваться. Та ответила, что она не против. Вера заслуживает счастья. Только пусть уж Петенька останется навсегда Егоровым. Леля полюбила появившегося племянника. Сдружилась с Верой. Леля уговорила Веру вернуться на завод. Вскоре Вере была предоставлена квартира побольше, двухкомнатная. Конечно, уже не бесплатно, квартиры уже продавали, а не давали. Но Леля недаром отличалась умом, Вере пришлось доплачивать совсем небольшую сумму. Рядом с ней поселилась и Евдокия Станиславовна. Заставила Лельку обменять её жилье.

Веселая Элка долго работала в школе, где учились её племянницы. Спустя несколько лет она удачно вышла замуж только не за летчика-вертолетчика, а за состоятельного человека и уехала с ним в П-ск.

А Владимира пригласили опять в Канаду. Он в первую очередь решил посоветоваться с женой.

– Едем, Володечка, конечно едем, – сказала Таня. – Я здесь боюсь жить. Так и кажется, что случится что-то. Слышал, как Лодзинский своего шефа подставил. Сереброва. Лелька мне рассказывала, как его же подельники пришли и взяли в заложники маленького сына Сереброва. Ты представляешь, ребенка. Я не хочу, чтобы с нами и нашими детьми что-нибудь случилось. Поедем Володя.

И Владимир уехал с женой и подросшими уже сыновьями. Спустя несколько лет его попросили остаться навсегда и предложили гражданство. Там он сделал карьеру. Владимир Протасов стал одним из ведущих специалистов в онкологии, открыл свою клинику. Таня, которая навсегда запомнила взрыв машины, осталась с радостью. Вместе с мужем они решили уговорить переехать сюда и Серёжу с Гелей. Хотели еще позвать и Лелю с семьей, но Чугунов наотрез отказался.

По гостевой визе выехал к ним Сергей с семьёй. И тоже остались навсегда. Сергей быстро нашёл работу. Он всегда был хорошим специалистом. Ну, а кроме того, деньги у него были. Он в своё время не дал и Татьяне все вложить в строительство. Заставил раскрутиться Чугунова. Здесь у Тани родилась дочка Юлечка, а Геля родила еще одного мальчика, назвала Владиком.

Леля растила дочерей Чугунова и Светы и неожиданно, когда ей было уже больше тридцати пяти лет, родила мальчика. Эта история вызвала много сначала переживаний, потом смеха и искренней радости.

Семьи Протасовых, Володи и Тани с детьми, к тому времени уже не было в России. И Таня и Владимир знали всё со слов Стаса, который к ним приезжал неоднократно.

У Лёли, которую Бог не обидел не только умом, но и здоровьем, начались женские неприятности. Нарушился женский график, который работал долгие годы, как часы. Рожать Леля никогда не собиралась и не хотела.

– У нас есть девочки. Я люблю их, – говорила она Чугунову. – Нам с тобой хватит двух детей вполне.

И муж соглашался. Поэтому при первой же задержке Леля сразу решила идти к врачу. Но не понадобилось. После обеда все пришло в норму. Только как-то странно. На полдня всего. Через месяц график окончательно сломался. Леля узнала у Веры фамилию лучшего врача и отправилась к нему. Немолодой уже профессор установил, что у женщины миома. Леля сначала расстроилась. Но, вспомнив, что мать всю жизнь носилась с подобным диагнозом, а под старость миома куда-то испарилась, немного успокоилась. Знакомые женщины многие тоже страдали подобным заболеванием.

– Главное – не запускать болезнь, миома у вас небольшая пока, – напутствовал лечащий врач и просил проверяться каждые полгода.

Леля так и поступила. Но через три месяца она стала чувствовать себя плохо. Сначала похудела, после поправилась, давал знать о себе желудок, и окончательно сбился график месячных. То долго ничего не было, то мазнуло слегка и прошло, потом ещё раз были непонятные пятна. Леля, вспомнив Свету, заволновалась. Чугунов тоже заметил, что его железная леди стала что-то нервничать. Леле надо было с кем-то поговорить. Танька бы подошла. Но её не было здесь. Чугунов вытащил, можно сказать, клещами из жены признание. И испугавшись, помня первую жену, потащил Лелю к Стасу. Девочки, что-то почувствовали. Старшая Ира решительно заявила:

– Я с вами еду.

А Лизонька ревела, вцепившись в маму Лелю. Ругнувшись, отец скомандовал:

– Ладно, давайте все в машину. Стас ждёт. Я ему позвонил.

Дмитрий сначала зашёл сам к Стасу. Волнуясь, запинаясь, повторяя: "Также всё начиналось и у Светы", – он обрисовал ситуацию.

Стас обозлился:

– Какого чёрта три месяца ждали? Сразу надо было идти при первых нарушениях, – потом взял себя в руки: – Веди Лелю, сам посиди с девочками в коридоре. Я осмотрю её.

Побледневшая Леля вошла в кабинет.

– Стас, – сказала она, – меня щадить не надо. Говори правду, – и вдруг всхлипнула: – Может, к Володьке мне за границу поехать?

– Давай сначала я всё-таки посмотрю, – сердито ответил врач. – А потом решим, куда тебя и зачем.

Осмотр заставил его задуматься.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он, как показалось Леле, повеселевшим голосом. – Я всё-таки не дурак.

И подумав, зачем-то осторожно прощупал живот. Потом послушал, пробормотал: "Есть!" – и радостно улыбнулся. А после сказал:

– Леля, давай сделаем УЗИ.

У женщины всё оборвалось. Она автоматически выполняла все приказания врача. Стас перевёл её в другой кабинет, сам включил аппарат и начал исследование. И вдруг оглушительно захохотал. Стоявший под дверями Чугунов вздрогнул и вошёл в кабинет. Следом протиснулась любопытная Лизонька и тихонько вошла Ира.