Текст книги "Вы красивая женщина (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Подобные мысли вертелись в голове мужчины, когда он ехал в загородный дом друга. Туда по весне перебрались после Пашкиной смерти мать и сестра. А жены Пашки, судя по всему, с ними не было. По телефону о жене не захотели говорить, Лелька только фыркнула, и всё. Не похоже это на неё, с её стремлением все четко разложить по полочкам. А тут такой капризный тон. Неужели Леля так изменилась?
Евдокия Станиславовна встретила друга погибшего сына, как положено скорбящей матери. У неё была привычка несколько театрализировать происходящее. Пашка откровенно смеялся над матерью в эти моменты, Леля досадливо морщилась и обрывала:
– Мать, хватит.
Евдокия Станиславовна всплакнула при появлении Владимира, стала аккуратно вытирать слёзы белоснежным платочком, села в трагическую позу напротив фотографии Пашки, но усталая Леля, у которой в глазах тоже застыла скорбь, на мать сердито прикрикнула, и женщина успокоилась. Высохли слезы. Лелька не любила фальши и театральности.
Владимир знал, что в этом доме лишний раз не накормят, чаем не угостят, переночевать не предложат. Одна бы Лелька, может, и пощедрее бы была, но с матерью ни-ни, не заведено было у той. Просто удивительно, как Пашка вырос в этой семье таким дружелюбным и приветливым. Поэтому Владимир сразу приступил к делам. Во-первых, он расспросил, как убили Павла. Женщины толком не знали. Им лишь известно было, что осколок угодил в него потому, что бросился защищать невесту, закрыл своим телом. И больше ничего.
– Вот так, Володя, пожертвовал Пашенька собой ради этой вертихвостки, – Евдокия Станиславовна потянулась опять красивой холеной рукой с белоснежным платочком к своим щедро накрашенным глазам, промокнула их. – Из-за неё и погиб. Влюбился как мальчишка. Невестой её считал.
– Какой невестой? – не понял Владимир. – Павел вроде женился, он мне звонил. Жена у него была, я так понял.
– Никакой женой эта вертихвостка не была брату. Мы на свадьбе не гуляли и свидетельства о браке не видели. И на похороны она не пришла, – сердито заговорила, словно ждала этого вопроса, Леля. – Ни к чему ей было теперь. Деньги не с кого сосать! Не жена Танька ему!
– Значит, её Татьяной звали. Так она из-за денег, что ли, с ним встречалась? – спросил недоверчиво Владимир.
– А что же ей ещё надо было? – уверенно ответила Леля.
– Но Пашка-то, мне казалось, очень любил её. Он с восторгом рассказывал про неё. Соловьём заливался, нахваливая свою красивую женщину, – опять возразил Володя.
– Паша любил свою красотку, это весьма возможно, Таня, в самом деле, очень красива. Никто этого не отрицает. Только кроме красоты у неё ничего и не было: ни ума, ни совести. Слеп Паша был в своей любви к ней, ничего не видел, кроме своей красивой Танечки. Он не хотел видеть, что она глаз на его деньги положила, – ответила Леля. – Ослепила брата своей красотой. Хищница!
– А может, она и не была такой красивой. Я её не видела, – сказала Евдокия Станиславовна.
– Вы что, совсем с женой Пашки не встречались и никогда не видели? – удивился Владимир.
– Совсем! – подтвердила Евдокия Станиславовна. – При жизни Паша не успел меня с ней познакомить, все некогда ему было. А на похороны Татьяна не пришла. Она один раз только позвонила. Спустя месяц после Пашенькиной гибели, – последовал очередной театральный всхлип, Владимир отметил, как поморщилась Леля. – Леля с ней говорила. Она посоветовала нам убираться из этого дома.
– Но я, – вмешалась Леля, – дала ей достойный отпор. Не звонит больше Танька и не появляется. Пусть знает, что я не мягкотелый Пашка. Меня красотой не покоришь.
– Да, Лелечка, ты хорошо её тогда отчитала, – подтвердила Евдокия Станиславовна. – Я никогда не слышала, чтобы ты так кричала.
– А фотографии Татьяны у вас есть? – спросил мужчина.
– Я выбросила её, – гордо распрямилась мать Павла.
– Мы решили, что этой женщине нет места в нашей жизни и нашем доме, – произнесла Леля.
Владимиру показалось, что в словах разумной сестры Павла прозвучала фальшь, как будто переигрывает несколько, подражая матери. С характером Лели достаточно было её взгляда, четко произнесенного слова, чтобы испугаться на всю жизнь. Леля, сдержанная, воспитанная, ругаться и повышать голос она не умела. Ей это было не нужно. Хватало всем её здравых слов, в основе которых лежала железная логика и сильный характер. Все и так невольно слушались Лелю. Она была прирожденным лидером.
Дальнейший разговор пошёл о наследственных делах. У друга была большая сумма на счету в банке. Это Владимир знал. Как-то Павел его выручил с деньгами. Он дал денег, когда Владимира пригласили стажироваться за границей, в сущности, оплатил его пребывание в Канаде. Также другу принадлежало несколько заправок и какое-то количество акций нефтеперегонного завода. Да не какое-то, а довольно-таки много. Плюс загородный дом, в котором сейчас жили мать и сестра, и большая квартира в центре этого города. Но ведь последние годы Пашка жил в Ас-ке. Там тоже у него должна быть недвижимость. Плюс дорогая машина. Обо всем этом и заговорили Леля и Евдокия Станиславовна. Они просили Владимира помочь с оформлением наследства.
– Все это, Вовочка, надо оформить на меня, – говорила Евдокия Станиславовна. – Я – единственная наследница Павла.
– А разве жене он ничего не оставил? – спросил Владимир.
– Да не была эта женщина ему женой! – вскипела тут же Леля. – Не успели они расписаться. Не зарегистрировали брак. Я это точно знаю. Пашка не приглашал нас на свадьбу. Никто Танька ему. Никто! Не имеет она права на наследство! Всё, что принадлежала Павлу, наше. Она и так, небось, много нахапала!
– Так ведь они жили вместе! – попытался возразить Володя. – Гражданская жена тоже имеет права. И Пашка очень любил её.
– Нет, не имеет. Это ничего не значит в нашей стране, – ответила Евдокия Станиславовна. – А что касается любви... У Пашеньки много было женщин. Ты же знаешь это, Володя. Теперь, что, каждой выделять часть наследства?
А Леля ещё проще сказала:
– Эта тварь ничего не получит. Мы – законные наследники. Это только наше имущество.
И опять её интонация какая-то была не такая, как у неопытной актрисы. Леля никогда не позволяла себе грубо выражаться.
– Хищницы вы, а не наследницы, – невольно подумал про себя Владимир. – Сами не знаете, как оттяпать себе побольше.
Всё услышанное очень мало ему нравилось. Владимир не узнавал Лельки. Ну, пусть Евдокия Станиславовна всегда была небольшого ума, но добрая. А что с Лелькой-то? С её мужским умом? С железной логикой? Вслух же мужчина сказал:
– Зачем так грубо, Леля. Мне хотелось бы встретиться с этой женщиной. С женой Пашки. С Татьяной. Вы случайно её адреса не знаете?
– Не знаем и не хотим знать! – сердито ответила Леля. – Уже полгода прошло, а эта красавица всего один раз позвонила нам.
– Ты же сама сказала, что ругалась с ней по телефону.
– Ну и что! Все равно Танька должна была позвонить.
Казалось, что железная логика стала изменять своей хозяйке. Леля, которая умела скрывать свои эмоции, как никто, прямо кипела от ненависти к этой красивой женщине.
– Ну ладно, – поспешил уйти от этой темы Владимир. – А какие бумаги остались от Павла? Документы хоть какие-нибудь есть?
– В том-то и дело, что у нас нет ничего, – театрально-расстроенно произнесла мать Павла. – Но мы знаем его имущество. И хотим перевести на себя. А документы можно восстановить как утерянные.
– Да, Володь, помоги нам, – поддакнула Леля.
Владимиру показалось, что он ослышался. Он же никогда ничего подобного не делал и в России не жил последние годы.
– Вам нужен хороший адвокат, – сказал мужчина. – Я не справлюсь.
– Я, было, хотела нанять адвоката, но Леля отсоветовала. Дорого очень. А тут мы узнали, что ты возвращаешься, Володенька. Леля и сказала, что ты наследством и займешься. Мы очень рассчитываем на тебя, – сказала Евдокия Станиславовна.
– Я врач, а не юрист, – возразил Володя.
– Ну и что, ты грамотный человек. Жил за границей. А адвокату надо платить кучу денег. Где их взять? – гнула свою линию мать друга.
– Всё ясно, – прокомментировал про себя Володя. – Мне можно и не платить. И какой дурак внушил им мысль, что врач способен вести дело с наследством? Что с Лелькой?
Но вслух он решительно сказал:
– Я не берусь за это дело. Если хотите, найду вам опытного юриста.
Женщины долго мялись, особенно была против Леля. Владимир даже удивился. Наоборот должно быть. Лелька всё-таки современный человек, должна понимать, что жизнь изменилась, а она упёрлась, не сдвинешь.
В конце концов Евдокия Станиславовна приняла решение сама, не стала слушать дочь.
– Вот что, Володенька, – сказала мать друга, – ты прав. Нам нужен юрист. Хороший юрист. Ищите опытного человека. Только не очень дорогого.
– Кстати, – вспомнил мужчина, – почему вы ни ограды, ни памятника не поставили на могиле Павла?
– Пусть ставит жена, как ты её называешь, пусть красавица эта пошевелится, – ответила гордо-театрально мать Павла.
– Да-да, – подхватила фальшивым тоном, подделываясь под мать, Леля, – пусть Танька покажет свою любовь. А то на похороны не пришла, на девять и сорок дней её тоже не было, и после ни разу глаз не показала. На наследство, небось, мечтает лапу наложить. А может уже и наложила. Ведь уже больше полгода прошло. На Таньку, наверняка, не один уже юрист поработал.
– Значит так, – пронеслась в голове мысль. – Себе денежки, жене расходы. Хороший расклад. Но что с Лелькой? Неужели я не знал её раньше по-настоящему?
Но вслух мужчина спросил:
– А заявление вы на наследство написали?
– Нет, – ответила мать друга. – Леля сказала, что без документов заявление не примут.
Леля с досадой отвернулась.
– Ничего не понимаю, – думал Владимир. – Лелька потупела основательно. Сама же учила меня, когда умерла мама, что заявление до полугода надо подать, а документы можно позже принести. И сейчас делает вид, что не понимает, что время для подачи заявления потеряно, что надо обращаться в суд. Да ну их! Мудрят что-то. Найду я им лучше юриста.
Возвращаясь домой, Владимир принял решение: он сам поставит памятник другу. Он ему должен приличную сумму. Вот и потратит на память о нём. Там не только на памятник хватит. А остальное придётся отдать наследникам. Но с женой Пашки надо познакомиться. Друг, словно догадываясь о скорой смерти, как-то в разговоре просил позаботиться о его красивой женщине.
– Володька! Если вдруг я помру ни с того, ни с сего, мужа надежного для моей самой красивой женщины найди, – как-то шутливо он заявил, а закончил серьезно. – Сейчас у нас в России убить человека просто. Как же моя самая красивая останется одна? Сразу на неё набросятся... Ты уж позаботься о ней, друже.
Владимир помнил, что он додумался ляпнуть в ответ.
– Паш! А твоя самая красивая, в самом деле, очень красивая или это тебе только так кажется? Говори правду.
– Очень! Ты даже не представляешь! Не сомневайся в моих словах!
– Тогда, чего мудрить! Паш, может, мне самому на ней жениться. Чего молчишь, друже! Доверяешь?
– Доверяю, – засмеялся друг.
Да, напророчил себе смерть Павел. И где его самая красивая, Владимир представления не имел.
– Ну что же, сначала поеду искать похоронное бюро. Он где-то на окраине города. Надо сегодня же заказать памятник и ограду, – решил Владимир. – А после займусь поисками юриста. И, конечно же, надо разыскать ту красивую женщину, что Пашка называл своей женой. Я обещал позаботиться о ней.
Похоронное бюро отыскалось быстро. К удивлению мужчины, за стойкой, среди ярко-мрачных венков и прочих атрибутов провода человека в мир иной он увидел худенькую знакомую шатенку. В этом грустном месте ещё отчётливее выделялась прозрачная белизна её кожи, почти неестественная; женщина казалась более хрупкой. Тонкая её красота, казалось, сейчас растворится среди этого искусственного великолепия неживых цветов, а надгробные памятники теснят, давят на хрупкую жизнь. У Владимира тут же возникло желание увести худенькую шатенку отсюда, взять на руки, унести, посадить в машину и увезти. На свет, на яркое солнце. Увезти к жизни. Пусть оживут её мраморные щеки, вспыхнут радостью глаза. Не для неё такое место работы. Пусть засмеется, если умеет, не разучилась.
– Вы хотите что-нибудь заказать? – обратилась с вопросом она, не узнавая посетителя. – Вам что-нибудь надо?
– Да, Женечка, – сказал Володя. – Пригласить вас куда-нибудь хочу, чтобы увезти вас из этого мрачного места.
– Меня зовут Жанной, – женщина внимательно посмотрела на мужчину, потом чуть заметно улыбнулась, узнав его. – А это вы? Владимир? Так вас зовут?
– Так.
– Я же сказала вам, Владимир, что рано меня приглашать на свидания – год ещё не прошёл. А раньше я не могу.
– А может, согласитесь? Сделайте разок исключение.
В помещение вошла крупная красивая женщина.
– У нас клиент? – обратилась с вопросом она к Жанне.
– Нет, Лариса, этот мужчина посторонний, – ответила шатенка. – Он случайно сюда зашел.
– И вовсе не посторонний, – возразил Владимир. – Я хочу заказать памятник другу и, если, возможно, ограду.
– У нас всё возможно, – ответила крупная женщина. – Жанночка, дай сюда проспекты. Сейчас мы поможем вам подобрать плиту. Вам мрамор или гранит?
– Гранит, – ответил Владимир.
С помощью женщин Владимир выбрал гранитную плиту, заказал памятник. Надписи он пока не придумал. Точную дату рождения он знал, а вот число, когда не стало Павла, не смог назвать. Поэтому не стал называть даже фамилию. Обещал заехать через день и завезти данные. А про себя добавил, думая про Жанну:
– И тебя я отсюда точно увезу, года ждать не буду. Такие женщины не должны работать в таких местах.
Уже сидя в машине, он подумал, что нравится ему эта изящная хрупкая женщина, понравилась и всё. А ещё мужчину заводило то, что она абсолютно им не интересовалась, смотрела и не видела, ускользала из поля его внимания. Дарила еле заметную улыбку, так, по инерции, и тут же забывала о нём. Обычно женщины реагировали на Вовочку по-другому, они любили его.
Владимир привез листок с данными спустя несколько дней и очень надеялся увидеть Жанну. Зацепила его эта женщина, чувствовал Володя, ой как зацепила. Никакого года ждать он не будет. Готовьтесь, Жанна, к изменениям в своей жизни. Владимир это гарантирует. Уже сегодня он не уедет один из этого мрачного места.
Но ни Ларисы, ни Жанны в похоронном бюро не оказалось. Женщина, которая там работала в этот день, сообщила, что сотрудницы по имени Жанна у них никогда и не было, а Лариса неожиданно рассчиталась. Адреса она не знала. Лариса проработала у них всего неделю. Сказала, больше не может, не выдерживает столько человеческого горя. На нервы давит. О Жанне никто ничего не мог сказать.
Появление Владимира в похоронном бюро испугало этих двух женщин.
– Знаешь, Лариса, он мне уже не первый раз встречается. Набивается на знакомство, – встревоженно говорила Жанна. – Я боюсь.
– А может, ты просто ему понравилась? – успокаивающим тоном возражала рассудительная Лариса.
– Хорошо бы было, – задумчиво произнесла Жанна. – А если он от них? Что нам теперь делать?
Женщины испуганно оглянулись на дверь. Крупная женщина торопливо заговорила.
– Значит так, сегодня ночуешь у нас. Я же прямо сейчас рассчитаюсь отсюда. Скажу, что не могу больше смотреть на печальные лица. Хотя неплохое место было. И деньги платили. Жить на что-то же нам надо, чтобы не вызвать подозрений. И всё же, может, мы паникуем раньше времени. Давай поговорим с...с...с Андреем. Чёрт, никак не привыкну, даже заикаюсь! – Лариса со злостью посмотрела по сторонам.
– Конечно, рассчитывайся, – поддержала Жанна. – Я тебе сразу говорила. А то выбрала себе работу. Среди гробов! Посмотришь вокруг, дрожь берет. Остатки нервной системы растеряешь среди этих венков и памятников.
– Для женщины без образования всякая работа хороша, да и платили здесь неплохо, если брать в сравнении, – иронически заметила Лариса. – Хотя бы с твоей. Я имею в виду теперешнюю твою работу.
– Если с моей работой сравнивать, то не только хорошо – замечательно. Да, любая хороша, когда нет денег, – грустно согласилась Жанна. – Но все же безобразно маленькие зарплаты. А с другой стороны, я выбираю сейчас безопасность и спокойствие... Еще бы мужа вернуть...
– Он никогда бы не согласился на подобные копейки, – заметила вторая женщина. – А теперь ты немедленно иди к нам. А то сейчас начальница вернется. Ни к чему ей тебя видеть. Вдруг, в самом деле, нас ищут?
Лариса пошла к начальнице, пустила слезу, но по её просьбе доработала этот день, долго благодарила за понимание, вечером получила расчет. Жанна ушла сразу после разговора с Ларисой. Её никто из сотрудников похоронного бюро не видел.
Мужчина жалел, что не напросился в гости к худенькой шатенке, не узнал её адрес, телефон. И как сейчас разыскать в их пусть не очень большом городе красивую девушку по имени Жанна. Хоть бы фамилию знать. Есть один вариант. Кладбище. Посмотреть фамилии всех умерших мужчин от двадцати лет. Владимир засмеялся, мысль была глупая. А вдруг у Жанны фамилия другая, девичья осталась? Словом, у мужчины осталась легкая грусть по потерянной шатенке и надежда на его величество случай. Город их небольшой. Вдруг встретятся опять. И случай о себе заявил спустя месяц.
Владимир сначала недели две пристально вглядывался во всех невысоких худеньких шатенок, а потом стал успокаиваться, днем и не вспоминал эту случайную попутчицу, а вот по ночам она ему снилась, тянула руки и робко улыбалась, говорила:
– Ты же хотел сделать меня живой.
Владимир встретил Жанну в самом неожиданном месте. Никак не ожидал её там увидеть.
Первого сентября мужчина заехал в школу, где когда-то учился он со своим друже Пашкой, и оба отличались своими выходками. "Мастер и Ломастер", – называли их учителя. То выключатель мальчишки сломают, то светильник разобьют, стульями и партами покидаются, здоровые они, сильные были, как-то раз унитаз разбили. И если бы не их строгая, но одновременно добрая классная мама Вара Алексеевна, кто знает, чем бы всё кончилось, сколько бы продолжались их выходки, до какой бы степени была разгромлена школа. Именно она вместо денег с родителей за принесенный ущерб, стала заставлять мальчишек работать с завхозом, со слесарями ставить новый унитаз, сама рядом стояла, не жалея времени. А когда они исписали побеленные стены школы, вручила им кисти, сама тоже взяла и заставила перебелить весь фасад школы. Отучила парнишек пакостить. Сделанное самими разбивать и мазать жалко. И после того, как перебелили здание школы, Владимир и Пашка даже в подъездах на станах не стали писать, других тоже за это гоняли. Благодаря строгой и умной учительнице, мальчишки стали первыми помощниками завхоза. Что надо сделать, так Пашка и Вовка есть: стулья перетаскать, снег расчистить, стенды перевесить. А потом у Володи заболела мама. Он учился в девятом классе. И Володя присмирел. Серьёзным стал вскоре и Пашка, потому что неожиданно умер его отец. И начиная с этого года, ребята стали учиться. Нелегко им пришлось. Особенно трудно было с русским, но Вера Алексеевна стала дополнительно заниматься. Два года, не взяв ни копейки, тащила на себе парней. Она да муж её, учитель физики и математики. Еще молоденькая учительница биологии и химии помогала парнишкам. Мозги скрипели. Но врач, что лечил маму, сказал: ей нельзя расстраиваться. Владимир до сих пор помнит, как принес ей дневник впервые без троек. Мама обрадовалась, заплакала. Плакала и Евдокия Станиславовна, ей такой же дневник принес Пашка. И все благодаря строгой и доброй классной маме, её мужу и другим учителям. Когда парни начали работать, первого сентября они всегда приносили огромный букет цветов, а потом и подарок своей любимой учительнице, сейчас уже старенькой Вере Алексеевне. Мужу её всегда доставался хороший коньяк. Завхоз сказал, что ему лучше водочку. А молоденькая учительница химии ушла из их школы, следы её потерялись. Поэтому всем остальным учителям доставлялась или огромная коробка конфет, или торт.
И сегодня, когда ученики понесли цветы поздравлять своих учителей, Володя с гигантским букетом белых роз поспешил к Вере Алексеевне, один, без своего друже Павла теперь. И раньше порой случалось, что кого-то из них не было на этом празднике, так несколько лет ходил поздравлять Веру Алексеевну один Павел, Володя был за границей, а теперь всегда ходить одному Владимиру.
Этот их обычай знала вся школа, все учителя и ученики. Владимир и Пашка с их громадным букетом были уже определённой традицией. Их ждали. Не только учителя, но и ученики. Старшеклассники даже потихоньку делали ставки, будут ли цветы, кто в этот раз принесёт, какого цвета, сколько будет роз. И в этот год традиция не нарушилась, хоть и не стало Пашки. Через всю спортплощадку, где проходила торжественная линейка, посвященная первому сентября, шёл Владимир к любимой учительнице. Плыли над головами белые розы. Владимир вручил букет, поцеловал руку своей учительнице. Вера Алексеевна радостно улыбалась, а потом грустно сказала:
– Володя! Ты пришел. А Пашенька... Один ты остался... Без своего друже...
Закапали слезы.
– Не плачьте, Вера Алексеевна, – обнял худенькие плечи старой учительницы Владимир. – Не плачьте... Вы сильная... На вас ребята смотрят.
Он оглянулся на её учеников и увидел... На торжественной линейке, во главе рослых одиннадцатиклассников стояла худенькая учительница с огромными в пол-лица глазами, густыми каштановыми волосами и строгим прозрачным бледным лицом. Её толком не было видно среди современных рослых акселератов, которые с интересом поглядывали на новую красивую учительницу. Такой беззащитной показалась она Владимиру на их фоне. Сожрут ведь её современные дети, не подавятся.
– Жанна? – ахнул про себя мужчина. – Я тебя нашел! И теперь уже никуда не отпущу. Я знаю, где тебя искать!
Он подмигнул ей, поцеловал еще раз руку своей любимой и терпеливой Вере Алексеевне и пошел вручать огромный торт директору школы. Вера Алексеевна опять вытирала слезы, вспомнив про гибель Павла. Вернувшийся Владимир встал рядом с ней, он решил не уезжать сразу, как планировал, а остался и напросился на классный час к любимой учительнице. Но причина была другая. Он хотел видеть Жанну. Будто невзначай мужчина поинтересовался:
– А кто стоит со вторым одиннадцатым классом?
Вера Алексеевна улыбнулась, она по-прежнему видела все насквозь:
– Это новая учительница химии. Жанна Яковлевна. Понравилась?
– Красивая женщина, – ответил Владимир. – Очень красивая.
Шёл традиционный урок знаний. Жанну обеспокоило появление Владимира, надо было как-то незаметно разузнать о нём, хотя бы у учеников. Кто он, почему появился здесь во время торжественной линейки? Поэтому она внесла изменения в намеченный план урока. Успокоив довольно-таки быстро уверенных в своей значимости юных рослых максималистов, она начала так:
– Я новый человек в вашей школе. И была очень приятно удивлена, когда увидела, как принесли цветы Вере Алексеевне. Я, честное слово, никогда не получала таких роскошных роз, которые были сегодня подарены Вере Алексеевне. Я слышала, как вы говорили между собой: "Принесли, опять принесли!" Расскажите мне об этом.
И старшеклассники, приготовившиеся слушать очередную скучную порцию слов о пользе знаний, с удовольствием, перебивая друг друга, рассказали, что два выпускника этой школы уже в течение многих лет носят цветы. В свое время Вера Алексеевна намучилась с этими мальчишками, не дала им скатиться вниз. Они, кажется, стали богатыми предпринимателями, и обязательно кто-то из них или, бывает, вдвоём несут цветы. Обязательно розы.
– Всегда белые? – спросила Жанна.
– Нет. В разные годы и розы были разного цвета. Только с каждым годом букет больше.
– Какая чудесная история, – мечтательно произнесла Жанна. – А вы не знаете, как зовут этих выпускников?
К сожалению, одиннадцатиклассники этого не знали. Сказали только, что в том году другой мужчина приносил цветы, этот был за границей. Женщина немного успокоилась. Её подозрения, судя по-всему, о Владимире были беспочвенны. Об этом говорил и Андрюша. Это подтвердили ученики.
– Значит, я Владимиру просто нравлюсь, – решила женщина. – А это не так уж и плохо. Надо же, я еще способна вызвать интерес у кого-то. Только самой мне это абсолютно все равно. Я не хочу жить. Я потеряла все.
И успокоившаяся Жанна продолжила классный час. После отпустила ребят, зашла в учительскую, там Вера Алексеевна ставила розы в вазу. Жанна помогла ей, заодно, словно ничего не зная, спросила старую учительницу, от кого она получила такой роскошный букет. Та заулыбалась.
– Это Володечка Протасов. Из моих выпускников...– она помолчала минутку. – Да, это мои орлы, больше десяти лет назад окончили школу. Интересный был класс. Умный, но дерзкий. Я сумела с ними подружиться. Так и вела их на верёвочке до выпуска, а они считали, что правят сами, – оживленно говорила старая учительница. – А Володя со своим другом...
Старая учительница вдруг погрустнела, не успела назвать имени друга Владимира, их перебили, Веру Алексеевну и Жанну позвали в столовую. Там был чай и торт, что привез в этом году Владимир.
– Ничего, мне достаточно и этой информации. Самое главное я узнала. И ребята, и Вера Алексеевна говорят одно и то же. Появление Владимира здесь со мной не связано, – решила Жанна. – Это случайная встреча.
После работы Жанна не осталась отмечать в новом коллективе первое сентября. Устала с непривычки, гудели ноги, она стояла на линейке, вела классный час, присесть было некогда. Все-таки слаба была еще женщина после болезни. Хотелось прилечь. Но и польза была большая: целых полдня женщина не вспоминала о своем горе. Да, она правильно поступила, что вернулась работать в школу, меньше времени на негативные мысли. Выйдя за школьную ограду, Жанна увидела знакомые уже ей "Жигули" с белоснежными чехлами.
– Меня ждет приятный Володечка, – сразу поняла она. – Со мной связано его появление здесь не связано, а вот остался он, кажется, из-за меня, надеюсь, Володечка будет только ухаживать за мной. И всё! Но ухаживания я быстро прекращу. А может, принять его ухаживания? Я же обычная женщина, одинокая... На лбу не написано, что похоронила мужа. Окружающие пусть считают меня просто незамужней. Почему бы мне не иметь маленькую интрижку с интересным мужчиной? Разрешу Володечке немного поволочиться за мной.
Владимир гостеприимно распахнул дверцу машины, окинул внимательным взглядом женщину. Красивая же всё-таки, хоть и смотрит строго своими густо-карими глазами-звёздами. А лицо по-прежнему бледное, прозрачное, как у больных после тяжелой операции. Владимир часто видел такие лица. Но ничего, пройдет время и вернется румянец на щеки, ярче станут и губы, уйдет боль из глаз. А какие роскошные волосы у этой шатенки. Казалось удивительным, как хрупкая фигурка с тонкой изящной шеей носит такую копну.
– Садитесь, Жанна. Я не решился уехать за цветами для вас, боялся, что вы уйдёте. Я ждал вас, – Владимир был сама приветливость. – И сразу говорю, сегодня я вас повезу до самого дома. Вы от меня не улизнете.
Жанна подумала совсем немного и села в машину:
– В общем-то, я живу совсем недалеко.
– Вы меня приглашаете? – живо поинтересовался мужчина.
– Упаси Боже. Конечно, нет! – смутилась женщина. – Я просто хотела сказать, что могла бы дойти и пешком.
– Да так резко мне никто не отказывал, – иронически произнёс Владимир. – Прямо с первого слова. Я еще не напросился на приглашение, а мне уже дали ясно понять, что не зовут в гости.
Жанна смутилась ещё больше. Владимир же продолжал.
– Ничего, ничего, я помню, что вы говорили про год, что надо подождать. Но я не хочу ждать и хочу разрушить ваше решение. Коли не зовете к себе, едемте, Жанна, в кафе, пообедаем вместе. Давайте повеселимся немного, выпьем хорошего вина, потанцуем. Вы красивая женщина, красивые женщины не должны быть такими печальными, тем более, целый год.
– Красивая женщина, – повторила сдержанно Жанна, – сколько раз я слышала эти слова. Я не люблю их. Не надо мне их говорить. Счастья они мне не принесли. Скорее с них начинается все печальное и несбывшееся.
– Вы опять о грустном. К чёрту грусть, – даже рассердился Владимир. – Едем в кафе. И там если вам захочется, можете говорить о грустном.
– Не поняла, – удивленно подняла брови Жанна.
– Расскажите мне об умершем муже. Вы же о нём сейчас говорили. Я вас внимательно выслушаю.
– Вот что, – ответила Жанна, – я еду с вами в кафе. Только о грустном, тем более, о муже, я говорить не буду. Давайте уж лучше веселиться. Если получится...
Всё это было сказано строго, без улыбки. Владимир понял: не надо трогать прошлое женщины. Ей очень больно. Она не может еще говорить об этом. Чувствуется, Жанна пережила настоящую трагедию.
– Но ничего, – решительно про себя произнёс мужчина, – прошлое мешает тебе улыбаться, я заставлю тебя забыть о нём, будешь смеяться в настоящем, а на прошлое наложим табу.
Он попытался представить женщину весело смеющейся. Не получилось. Одна капелька голубизны в глазах пыталась улыбаться сквозь густой карий цвет. Владимир догадался по ней, что умела эта женщина веселиться когда-то. Что же её так перетряхнуло? Вслух же мужчина сказал:
– Получится, все у нас получится. Красивые женщины с такими удивительными глазами должны быть весёлыми и отчаянными. От этого они становятся счастливыми.
– И о красоте и счастье говорить не будем, – возразила Жанна.
– Тогда о чём можно с вами говорить?
– Обо всём и ни о чём, – и решительно тряхнула головой. – Едем. Едем веселиться! Ну начинайте меня смешить.
До кафе они не доехали. По пути им встретился парк отдыха. Стоял чудесный день ранней осени, теплый, ясный. Высокие сосны, что росли в этом парке, устремляли свои вершины в чистое голубое небо. Работали аттракционы. Когда проезжали мимо парка, Жанна грустно проговорила:
– Как я в детстве любила карусели. Помню, как папа водил меня кататься на них. Меня и....– она замялась, словно не могла сказать нужное слово и завершила совсем другим. – Но папа давно умер...
И замолчала. Владимир решительно свернул к парку.
– Вы очень хотите есть? – спросил Жанну.
– Совсем не хочу, – удивленно ответила женщина.
– А я могу съесть какой-нибудь хот-дог, – заключил мужчина. – Идем покорять аттракционы? Я бы позвал вас на карусели, но не пустят. Мы уже большие мальчик и девочка.
– Не пустят, – наконец-то улыбнулась женщина.
Они долго катались на всех аттракционах, ели мороженое и пирожки. Жанна ожила, на лице заиграл робкий румянец, несколько раз появлялась улыбка. Потом в парке им надоело, и они поехали за город, на природу. День был еще длинный. Лес был печальный и удивительно прозрачный. Таким он обычно бывает в ясные осенние дни. Жанна вдохнула полной грудью и почувствовала, что ставшая привычной боль, куда-то отдаляется, прячется, сковывавший её обруч исчезает.
