Текст книги "Вы красивая женщина (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Таня отказалась ехать сначала к Стасу. Она была расстроена. Геля ждёт ребёнка. А она... Но через две недели наступила задержка. Таня подождала несколько дней и сама помчалась к Стасу. Он долго говорил о чём-то с Таней, но не стал ничего предпринимать. Волновался Владимир в коридоре. Таня сказала, если муж зайдёт с ней в кабинет во время её осмотра, она уйдёт в женскую консультацию к первому попавшемуся врачу.

– Знаешь, кажется, жена твоя всё-таки беременна, – сказал Стас после осмотра другу, Таню попросили подождать в рекреации. – Давай подождём с лечением бесплодия.

– А анализы?

– Анализы подтвердят.

– А что говорит твое знаменитое чутьё?

– А моё знаменитое чутье уже четыре недели назад сработало. Взгляд твоей жены, Володь, обращен внутрь себя. Присмотрись сам!

– Да я тоже замечал, – ответил Владимир и улыбнулся радостно, широко. – Стаська, я тебе верю. У меня будет сын! Слышишь, Стас, Таня мне родит сына. Я твой должник.

– А может, жена тебе дочь родит?

– Нет, сына. Тут уж я положусь на свое чутье.

– Знаешь, лучший предсказатель – это УЗИ. У Влада в клинике была хорошая аппаратура. Может, сделаете, – предложил Стас.

– Влада больше нет в нашем городе. Он перебрался в А-ск. Его жена Янка оттуда родом. Вот и уговорила. Влад даже оставил свою платную клинику.

– А это не его была клиника, – ответил Стас. – Хотя с УЗИ лучше подождите. Сам знаешь, это не безвредно. Вам ведь все равно: дочка или сын.

– Правильно, я и дочку буду любить. Пойду к своей Таньке. Она у меня не только самая красивая, она самая лучшая.

– И самая счастливая, – на пороге стояла Татьяна, она в рекреации долго ждала мужа и решила зайти позвать его.

Эта радостная весть задержала свадьбу. О ней просто забыли, да и проблемы с течением беременности у Тани постоянно возникали. Владимир и Таня поженились только через несколько месяцев. Никакой пышной церемонии по поводу их бракосочетания не было. Не было фаты, пышного платья. Не пошли даже в ресторан. И Таня, и Геля чувствовали себя неважно. Мужья боялись за них. Причина была одна – обе женщины ждали детей. Поэтому после загса собрались в большой новой квартире Сергея. Посидели, мужчины выпили коньяка, женщины обошлись фруктовым соком. Долго говорили. Таня внимательно осмотрела новую квартиру родственников, ахала, как здесь хорошо. Геля с радостью показывала ей запланированную будущую детскую комнату. Там уже мелькали игрушки (это покупал Сергей, не мог удержаться), висели яркие занавески с мишками и зайчиками.

– Мы поклеим здесь новые обои, с детским рисунком, – объясняла Геля.

– Как хорошо! – наверно в сотый раз повторила Таня. – Я вам, ребята, завидую. По-хорошему завидую.

– Тань! – отозвался Сергей. – А чего завидовать? Что вам мешает жить в такой же квартире? Долго вы собираетесь ютиться в своей хрущёвке?

– Денег на большую квартиру у нас сейчас нет, – спокойно ответила Таня, когда речь шла о деньгах, она становилась невозмутимой и непробиваемой. – Ты знаешь, что я не буду тратить на себя деньги Павла. Вы их нажили нечестным путём, скупили ваучеры по дешевке. И Бог нас наказал: счастья эти деньги не принесли. Пусть теперь они поработают на других людей. Пусть будет быстрее построен диспансер.

– Пожалуйста, не трать денег. У тебя и так квартира, и дом есть. И здесь, и в А-ске. Кстати, Павел все это делал для своей семьи, для тебя – не для матери и сестры. Он, кстати, им купил отдельное жилье. Ты это знаешь! И что ты делаешь! Леле ты уступила свою квартиру в А-ске, а свекрови и денег положила на счёт, и три жилья предоставила – дачу и две квартиры. Я уже не говорю о М-ской квартире, что тебе от отца осталась. Я же дарственную на тебя оформил. Ты вся в квартирах, а где живешь? В старой хрущевке с дырявыми окнами.

– Нам там хорошо, – вступился за жену Владимир. – У нас уютненько и тепло. Мы уже решили, где кроватку детскую поставим.

– Таня, – поддержала Геля мужа. – Сережа прав. Тебе давно пора предложить свекрови перебраться в свою квартиру. Она ничуть не хуже твоей. Ей же Паша купил большую двушку, улучшенной планировки. А она живет в твоей квартире и дачу своей считает. А ты, небось, коммунальные счета еще оплачиваешь?

– Оплачивает, оплачивает, я знаю, – продолжил Сергей. – Я знаю, через меня идут деньги. Так что предлагай своей Евдокии Станиславовне перебираться на личную жилплощадь. Но если ей одной мало двух больших комнат, обменяйте свои хрущёвки и её двушку на большое жильё для маменьки.

– Знаешь, сколько воя от нее будет, – уныло ответила Таня. – Как представлю... Она почему-то злится на меня и Володю.

– Что-то ты на себя не похожа. А как ты в свое время родную мамочку на место поставила, спасая картины моего отца и золото. Выдержала весь вой, все претензии и обвинения. Кстати, я вызвал сюда Дусю.

– Ой, правда! – обрадовалась Таня. – И Дусенька согласилась?

– Конечно, она давно хотела к нам. А то Игоречек её подзапряг в последнее время. Вера-то прибаливает, ноги еле ходят. Они быстро Дусю назад к себе потребовали.

– Знаю, – уныло ответила Таня.

– Но Дуся уже немолода, чтобы ухаживать за ними. Пусть Игорь ищет выход. Кстати, к матери съездить не хочешь? Навестить Веру?

– Ты что, – испугалась женщина. – И главное – зачем? Ты же мамочке Вере тоже денег подбрасываешь. Я это знаю. Как ты говорил: "Я от неё ничего плохого не видел".

– Не видел, – тут же согласился Сергей. – И помню, как она жалела мальчишку, оставшегося без матери.

– Ладно, ладно, верю, – покладисто произнесла Таня. – Но, Сереж, я там абсолютно не нужна. Да и сейчас для меня ребёнок важнее. И так, как иду на приём к Стасу, всё боюсь, что скажет мне лечь в больницу. Спасибо моему Володечке, – женщина подошла, обняла мужа за плечи и с чувством поцеловала его, – свой врач дома. Я только с ним к Стасу хожу. Стас меня осмотрит, с Володей поговорит, а я как дурочка сижу, хлоп-хлоп глазами, будто меня эти слова и не касаются. Володя выслушает все распоряжения, пообещает все выполнить, и меня оставляют дома.

– И Танька все исполняет? – скептически поднял брови Сергей. – Слушается тебя?

– Все бывает, – ответил Владимир. – Только ест плохо. То мясо пахнет не так, то пельмени переварены. Главное, сама готовит. Я ем, все вкусно. А она не ест.

– Володя! – воскликнула Таня. – Я ем! Меня перестало тошнить. Только вот мясо совсем не могу есть. Наверно, у меня девочка будет. Мальчик должен любить мясо.

– Он и будет любить, когда родится. Сейчас сидишь на одних овощах, – засмеялся муж. – Мальчик у нас будет.

– Пусть мальчик, – согласилась Таня.

– А у меня всё хорошо. Меня совсем не тошнит, ем все подряд, и анализы всегда хорошие. Ты, Танька, меньше себе внушай, – посоветовала Геля. – А то, ой, меня тошнит, ой голова болит, ой, хочу огурец, ой, нельзя, а я съела... И гулять больше надо.

– Правильно. А большая квартира вам нужна всё-таки, – добавил Сергей. – И поближе была бы к нам. Не в другом конце города. Через одну остановку. Вместе с Гелькой бы ходили на пару по магазинам. Вот бы нагулялись! И мы бы с Владимиром чаще бы расслаблялись под пивко.

– Да и Володе ближе к работе, – задумчиво произнесла Татьяна.

И женщина решилась. В самом деле, почему Евдокия Станиславовна считает, что вся недвижимость её? Насколько бы было проще, если бы здесь была Леля. Она ведь предлагала перед отъездом поговорить с матерью, объяснить той, что пора освобождать жилье сына, что Таня с Владимиром ютятся в старом аварийном доме. Таня поблагодарила золовку и сказала, что сама решит все эти вопросы. И вот это время пришло.

Вскоре состоялся нелёгкий разговор с бывшей свекровью. Та сразу всё приняла в штыки. Встало в позу. Пустила слезу, высокопарно сказала, что раз её выставляют из этого дома, она сама уйдет, вспомнила Павла, воздела руки к небу и театрально произнесла:

– Вот видишь, сыночек, никому не нужна твоя старая мать.

Таня расстроилась и ушла. Она еле сдержала слезы. Евдокия Станиславовна почувствовала себя неловко. Но Сергей такой вариант развития действий предполагал, он решил вмешаться. Мужчина сам пришел к бывшей свекрови Татьяны и уже четким юридическим языком изложил права Евдокии Станиславовны. Уходя, предупредил:

– Не освободите жилплощадь, значит, никаких денег вам больше не будет. Все ваши финансовые вливания идут через меня. Поэтому сегодня же вечером вы позвоните Татьяне, извинитесь, что были неправы, и в течение недели освободите квартиру и загородный дом тоже. Ключи завтра должны быть у Татьяны.

Недовольная Евдокия Станиславовна фыркнула, стала звонить дочери после ухода Сергея, пожаловалась и получила неожиданный ответ:

– Ты, мать, совсем обнаглела, хочешь сразу в трёх хоромах жить. Правильно тебе Сергей пригрозил. Я еще ему подскажу, чтобы запретил Таньке оплачивать коммунальные услуги. А то платит за свои квартиры, где ты живешь, и за твою, где ты прописана. Поживи-ка, мать, месячишко на пенсию, запрыгаешь. А, в общем, давай перебирайся ко мне. С Танькой у тебя мира нет, и не будет никогда. Заболеешь, я не поеду к тебе. Так что подумай о переезде. Только учти, в одном доме с тобой я жить не буду.

– И что ты предлагаешь? – спросила мать. – Где я должна буду жить? Если, конечно, к тебе приеду.

– Обменяю твою роскошную двушку и старое наше жилье на что-нибудь здесь, в А-ске. Одна комната получится. Тебе хватит. А у меня уже своя квартира есть.

– Я подумаю, – обиженно ответила Евдокия Станиславовна и задумалась.

Дочь была права. Хоть и частенько спорили они с Лелей, но без неё Евдокии Станиславовне становилось скучно. Помня, слова Сергея, она позвонила Татьяне, сказала, что была неправа, и дала согласие вернуться в свою двушку.

– Мне хватит и этого, – гордо заявила она.

Еще бы, эта двушка по жилплощади была не меньше старых трехкомнатных квартир. Но обида на бывшую невестку клокотала в груди Евдокии Станиславовны. И не столько из-за квартир, это прекрасно осознавала Евдокия Станиславовна, сколько из-за того, что невестка вышла снова замуж. И за кого! За лучшего друга Паши! Евдокии Станиславовне было больно. Не прошло и года, как Танька сошлась с Володей. И ребенка ждет он него. А Пашеньке не родила, был бы сейчас внучок у Евдокии Станиславовны, она бы не задумываясь, освободила бы все квартиры, в няньках сидела бы. Скучно ведь ей. И Лелька еще уехала! Даже поесть не для кого приготовить. Себе самой не хочется. А Танька не роднится. Лишний раз не позвонит бывшей свекрови. И с Пашей Таня и не собиралась рожать, как Володьке.

Мать Павла не была в курсе всех несчастий Татьяны после смерти Павла. Она искренне считала, что Павел погиб из-за Тани, закрывая её своим телом от выстрелов любовника. Такая версия звучала в прессе. Таня просила Лелю ничего не рассказывать, и Леля не стала.

Наташа.

Обиженной Евдокии Станиславовне хотелось сделать невестке что-нибудь неприятное. Только как? Пути их не пересекались. Евдокия Станиславовна сама сделала так, чтобы как можно меньше общаться с бывшей невесткой, когда та стала жить с Владимиром. Значит, не любила она по-настоящему Пашеньку, пришла к такому выводу пожилая женщина.

И тут как-то в поликлинике бывшая свекровь Тани встретила Наташу. Евдокия Станиславовна знала её хорошо и из рассказов сына, и с Лелей не раз они обсуждали "жалостливые" поступки Владимира. Да и сама мать Павла не раз ругала Владимира за его глупую связь с горбатой соседкой. А теперь первым делом бросился в глаза выпирающий живот худенькой женщины с печальными светлыми глазами, как у Девы Марии. Наташа была беременна.

– Наташа рожать собралась. Неужели замуж вышла? Трудно ей будет, – сначала подумала Евдокия Станиславовна, а потом пронеслась другая мысль в голове. – Кольца нет на пальце. Уж не от Володьки она беременна? Дожалелся поганец! Ведь жена есть. Таньке изменил! И с кем!

Наташа зашла в кабинет врача. Евдокия Станиславовна села подождать её.

– А почему я решила, что Володя тут при чем-то. Глупость ведь. Он порядочный человек. Добрый. Не любит несчастных, – и тут мелькнуло в голове. – А ведь Татьяна тоже может так подумать. А что, если я намекну, что от Володьки Наташа беременна. Но сначала узнаю, вышла ли замуж Наташа.

И пожилая женщина приступила сразу к делу. Она дождалась бывшую соседку Владимира.

– Наташенька. Здравствуй. Не узнаешь меня? Я мама Лели. Ну, Пашу-то ты помнишь? Друг Володи лучший был. Ты вышла замуж? – обрушила миллион вопросов на бедную женщину Евдокия Станиславовна.

– Я вас помню. И я не замужем, – коротко ответила Наташа, явно не желая разговаривать. – Вы ведь именно это хотели узнать?

– Но ты же беременна. От кого? – наивно спросила Евдокия Станиславовна.

– От святого духа, – зло ответила Наташа.

И ушла. А в голове Евдокии Станиславовны продолжали виться мысли, что без Володьки тут дело не обошлось. Ей неожиданно стало обидно за Татьяну. Евдокия Станиславовна запуталась в своих чувствах и мыслях. Она уже не знала, хочет ли насолить бывшей невестке. Но мысль о том, что Татьяне надо сообщить о Наташе, неотвязно жила в голове старой женщины. Она не могла понять, почему это надо сделать. Наверняка, Таня тоже знает о том, как порой Володька жалел свою несчастную соседку.

Евдокия Станиславовна решилась и для начала навестила Наташу. Женщина жила очень бедненько. Евдокия Станиславовна принесла много вкусностей, разохалась, расстоналась, жалея несчастную женщину. Ругала того негодяя, что сделал ей ребёнка, пытаясь узнать, кто это может быть. Но Наташа не назвала имени.

– Одна выращу, – жёстко сказала она. – И, пожалуйста, не приходите ко мне. Я знаю, вы меня никогда не любили и всегда ругали Володю за... за... дружбу со мной.

Но, несмотря на отповедь Наташи, через несколько дней Евдокия Станиславовна опять пришла к горбатой женщине. Теперь она пришла с другой целью. Она хотела помочь бедняжке. Пусть, считала пожилая женщина, отец ребенка все знает и помогает. То есть, Володька. Оставалось получить подтверждение, что все же Владимир сходил налево от жены. Евдокия Станиславовна в этот раз действовала по-другому. Начала рассказывать, как живёт хорошо её бывшая невестка. И как будто случайно обронила, что та вышла снова замуж, за Владимира, бывшего соседа Наташи, что она тоже беременна. По тому, как помрачнела женщина, Евдокия Станиславовна поняла, что угодила в цель. Отец ребенка – Володька. Теперь надо добиться, чтобы Наташа встретилась с Владимиром. Он должен знать, что наделал.

Несколько дней капала на мозги несчастной женщине Евдокия Станиславовна. Но Наташка была упряма. Она наотрез отказывалась обращаться за помощью к Владимиру. Она вообще отрицала, что он причастен к её беременности. Тогда Евдокия Станиславовна решилась на последнее средство – рассказать всё самой Татьяне. А та уж сама все домыслит. И если любит Володьку, то простит его. А Наташке одной не выжить.

Вечером Евдокия Станиславовна навестила в новой большой квартире Владимира и Татьяну. Живот уже у женщины был большой. Евдокия Станиславовна привычно разохалась, застонала. Побыла недолго. И ничего не решилась сказать. И уже прощаясь, якобы нечаянно проронила:

– Это хорошо, Таня, что ты простила Володю.

– Что вы говорите? За что мне его прощать? – удивилась Татьяна.

– Ну... за это... за самое, – бывшая свекровь ругала себя, что все-таки заговорила о Наташе. Жалко было Таню.

И так она сразу погрустнела при виде Евдокии Станиславовны, а сейчас совсем погаснет. Но Евдокия Станиславовна плохо знала свою невестку. И дальнейший разговор пошел совсем в другом русле.

– Вы уж договаривайте, – обозлилась Татьяна.

– Ну... Наташа... это самое... беременна, – совсем не театрально прерывая голос, выдавила из себя пожилая женщина.

Евдокия Станиславовна не то что плохо, абсолютно не знала решительного характера бывшей невестки. Павел при свой жизни их не успел познакомить. После его смерти эта была убитая горем женщина, равнодушная, покорная, слушающая своего Володечку во всем. Да, у Тани был Володя, который вернул свою красивую женщину к жизни. А сейчас Татьяна разозлилась: сколько времени старая злыдня, так она назвала про себя свекровь, ей будет портить жизнь. Призвав все усилия воли, Татьяна решила раз и навсегда отучить от подобных намеков "мамочку".

– Так вы за этим пришли, – зло сощурилась женщина.

Евдокия Станиславовна окончательно смутилась и немного испугалась бывшей невестки, в которой в этот момент проснулась прежняя, беспощадная Танька, та, которая воевала с родной матерью, отстаивая справедливость. Следующие слова буквально ошарашили свекровь.

– Зря вы так со мной, Евдокия Станиславовна, зря вы мне сплетничаете про Наташу. Знаете, что неправда, что Володя мне верен, – почти ласково пропела Татьяна. – Вы допустили грубую тактическую ошибку. Я ведь могу расстроиться, обидеться на вас и лишить содержания, что вы получаете из моих денег.

– Это деньги Павла, – пыталась спорить мать Павла. – Я имею право на наследство.

– А нет наследства. Все в моих руках, недвижимость и деньги, – также по-иудушкиному ласково продолжила бывшая невестка. – Советую, друг мой маменька, больше не носить мне подобных вестей, – и, помолчав, добавила: – Значит, вы считаете, что Владимир – отец чьего-то ребёнка. Неожиданная весть для меня. Очень неожиданная, и не скрою – неприятная. Вы добились своего, испортили мне настроение. Но я женщина щедрая, справедливая. Пожалею Наташу. Заодно и вам пусть будет неприятно. Я, пожалуй, деньги, что вы получаете ежемесячно, переброшу на того ребёнка, ну что от Володи, – и, передразнив театральные интонации свекрови, добавила трагическим шёпотом. – Я больше всего боюсь, друг мой маменька, что Володя меня бросит. Но после такого благородства... Никогда...Я ведь буду помогать его ребенку... Меня нельзя будет оставить... А теперь пошла вон, старая сплетница, – закончила она обычным тоном.

Евдокия Станиславовна вымелась в один момент. Она не ожидала подобных интонации от выдержанной воспитанной Татьяны. А вдруг, в самом деле, не будет больше денег. Как жить на пенсию? Результат был самый неожиданный. Евдокия Станиславовна запуталась окончательно в мыслях и чувствах.

– Вот что, уеду-ка я к Лельке. Надо было сначала посоветоваться с ней, с нашей разумной Лелькой. И Таня её уважает. И я не натворила бы глупостей. Татьяна со мной больше общаться не будет. Я знаю. И все-таки обидно, почему она так быстро вышла замуж? – думала, проводя в одиночестве очередной вечер, Евдокия Станиславовна.

Выпроводив бывшую свекровь, Таня расплакалась. Все силы ушли на притворство, что ей всё равно, что она не верит. Друг маменька добилась первоначальной цели, о которой забыла, переживая за Наташу. Таня была выбита из колеи. Она села на пол в прихожей и жалобно, по-детски заплакала. Так она плакала один раз лишь, в больнице, когда потеряла своих так не рожденных девочек. Тогда Геля уснула, утомленная бессонной ночью, что провела возле Тани, и когда опасность отступила от женщины, она уснула. А Таня лежала, уткнувшись в подушку, тихо скулила, оплакивая и Павла, и малышек. Теперь Таня могла потерять Владимира. Стало жалко себя, обидно. Слезы и жалкие стоны помимо воли вылетели из горла.

Выскочил в прихожую Владимир. Он отдыхал в спальне, уснул и не слышал, как пришла мать Пашки, а когда проснулся, то специально не пошел в большую комнату: не хотелось слышать театрально-фальшивых интонаций Евдокии Станиславовны. Но вот она, слава Богу, ушла. Но что это? Таня расплакалась. Она никогда так не плакала. А тут! Господи! Неужели выкидыш?

– Таня, ты что, Таня? Что-то с нашим ребеночком?

Таня отрицательно мотнула головой и опять тихонько взвыла.

– Что она тебе сказала? Родная моя. Что случилось? – Владимир поднимал женщину, обнимал, целовал, пытаясь забрать то горе, что вызвало такие слезы. – Я понял. Это мать Павла что-то сказала! Чем тебя так расстроила Евдокия Станиславовна? Ну говори, не молчи! Что-нибудь с Лелей?

– На-а-а-та-а-ша, – произнесла, всхлипывая, женщина только одно слово и отвернулась от него.

– Какая Наташа? Что за Наташа? Пойдем в комнату. Не сиди на полу. Ты простудишься, а у тебя наш ребеночек под сердцем... Вставай, моя родная... Вставай. Вот так...

– Ты Наташу помнишь? – она все-таки оттолкнула мужчину.

– Какую? Я знаю несколько, – опешил Владимир.

– Говори про всех!

– Ну, в отделении есть медсестра. Наталья Николаевна, ты её знаешь. Нового врача зовут Натальей Владимировной. Соседка по старой квартире тоже Наташка, – успокоительным тоном говорил Владимир.

– Горбатенькая? С глазами Девы Марии?

– Да. Но при чем тут она?

– Кто из них беременна?

– Не знаю. Я сейчас не веду беременных, – все также непонимающе ответил муж. – Я же ушел к Моисею Прокопьевичу...

– Какая Наташа от тебя беременна? – уточнила вопрос жена.

Мужчина сначала опешил, потом сообразил что к чему.

– Вот что тебе насвистела в уши старая сплетница, – Владимир опять ласково обнял жену, несмотря на её сопротивление, прижал к себе. – Пойдем в комнату. Ты от меня беременна. Только ты... Не Наташа, а Таня от меня беременна. С того дня, как я тебя подвёз, у меня не было других женщин. Глупая моя дурочка. Ревнивая, к тому же. Ну, успокойся! Не плачь. Не расстраивай нашего мальчика. Будешь плакать, давление поднимется. Стасу скажу: пусть в больницу тебя кладет. Ну зачем мне какая-то Наташа, когда есть ты. Ты веришь мне? Ну хочешь, я тест на отцовство сделаю? Я только не знаю, с кем?

– Ладно, – улыбнулась сквозь слезы жена. – Не надо.

Вроде бы убедил жену Владимир. Но чувствовал, что не до конца.

На другой день Таня отправилась в дом, где раньше жил Владимира. Решительно позвонила в соседнюю дверь. Чутьё её не подвело. Горбатенькая Наташа явно была в положении. Срок приблизительно такой же, как и у неё. Соседка почему-то совсем не удивилась приходу Тани, словно ждала её.

Обе женщины смотрели друг на друга.

– Кто отец ребёнка? – спросила Таня, даже не поздоровавшись, не делая попыток войти в дом Наташи.

Наташа молчала. Она предполагала, что может здесь увидеть жену Владимира. Но и ей ничего объяснять не собиралась. Наташа не пропадет. Да, она живет бедно, очень бедно. Это её выбор. Никто не знает и не должен знать, что у Наташи есть деньги. Достаточно много денег. Но она поклялась к ним не прикасаться. В тот момент, когда она решит их взять, её жизнь кончится. Как кончилась жизнь матери, согласившейся на богатую жизнь. Это проклятые деньги. Они отняли у Наташи младшего брата. Поэтому эти деньги всегда будут лежать мертвым капиталом. Даже ребенок не изменит решения Наташи. Он будет расти бедным и честным. Хотя бедность – это еще не гарантия честности... Из бедных тоже порой вырастают негодяи. Наташа это все знает... Как мать называла её. "Ты не только горбатая, ты еще блаженная!" – кричала она на неё. "Блаженная", – повторила про себя женщина. Вот такие мысли веером пронеслись в голове горбатой женщины, видевшей перед собой удивительно красивую и такую несчастливую женщину. Её счастье зависело от Наташи. От её дальнейших слов.

– Владимир – отец ребёнка? – продолжала допытываться Таня, глядя в светлые глаза соседки.

Наташа молчала. Она ничего никому не собиралась говорить. И это молчание убедило Таню больше всех слов. Красивая женщина развернулась и ушла. Первым порывом было пойти, сказать Владимиру, что ей все известно, потом решила собрать вещи и уйти от Володи. Но в результате она поехала к Геле. И там всё выплакала.

– Успокойся, – втолковывала рассудительная Геля. – Выслушай сначала Володю. Сплетни все это. Я точно знаю. Наговорила тебе мать Павла. Ну вспомни, как про тебя сплетничали. Вспомни: ты когда-то разыскивала и убеждала Дину. Поговори с мужем. Выслушай его.

– Я его уже слушала.

– Ну и что он говорит?

– Отрицает все.

– Значит, Володе верить не надо, он тебе муж. Сколько возился с тобой. Сама подумай, для чего? Чтобы бегать к горбатой женщине. Верь мужу, а не какой-то Наташе.

– Да Наташа тоже ничего не сказала.

– Откуда такие сведенья.

– Я знаю, я чувствую, – ревела Татьяна.

– Вот что, родственница, – сердито проговорила Геля. – Возьми себя в руки. Не изменял тебе Володька. Ты, главное, успокойся. Пойми, ты все это придумала. Повторяй за мной: " Я все придумала".

– Придумала, – переставая плакать, повторила женщина.

Постепенно Таня успокоилась. Но домой не поехала.

– Не могу я там находиться. Старухой все углы пахнут. Зло из щелей лезет! Плохо мне в той квартире. А Паша утверждал, что его мать – хорошая женщина.

– А ты и не езжай, оставайтесь с Володей у нас. Переночуете во второй спальне. Мы с тобой сейчас шопинг по магазинам совершим, набег сделаем. Мужичкам нашим пивка на вечер купим. Себе тортик повкуснее. Ты хочешь тортика?

– Хочу, – улыбнулась уже Таня. – Только я и так лишний вес набираю. Стас ругается.

– А Володя?

– А Володя говорит, чтобы ела понемножку. Но я так не могу. Я много хочу. Если торт, то весь сразу.

– Ладно, мы маленький торт купим. И съедим напополам. А квартиру свою поменяйте на другую, поближе к нам, – предложила Геля. – Прямо в нашем доме. Танька, мы с тобой рядом будем. Знаешь, как хорошо!

– А это хорошая идея, – обрадовалась Таня. – Только знаешь, я одна сегодня у вас останусь, а Володя пусть дома ночует. Нечего ему тут делать!

– Ты опять за свое, – всплеснула руками Геля. – Вот погоди, придет Сережа, все расскажу. Он тебя быстро на путь истинный наставит.

Вечером состоялось объяснение между супругами. Таня не хотела видеть Владимира, но на неё прикрикнул Сергей и позвонил другу. Взволнованный, он примчался сразу. Когда услышал, что Таня была у Наташи и уверенна, что та беременна от него, даже лишился дара речи на несколько секунд.

– Нет, – решительно сказал он, спустя некоторое время, – нет, нет и еще раз нет! Надо же такое придумать! Этот ребёнок не от меня. Не было ничего между нами с того момента, как я приехал из-за границы. Я тебя встретил на второй день после возвращения. Уже тогда я знал, что только ты мне нужна. Ну, хочешь, завтра вдвоём к Наташе поедем? Я попрошу её все рассказать, чтобы ты успокоилась.

– Нет, – ответила немного успокоенная жена. – Не хочу её видеть, – и добавила задумчиво. – Жалко мне её. Да и не надо мучить женщину. Она ведь тоже ждёт ребёнка, а тут мы со своими... И живёт очень бедненько... Как растить будет?

Она робко подошла к мужу и вдруг заревела громко, захлюпала носом:

– Володечка! Прости меня. Я дура. Я внушила себе... Тебя мучаю.. Ты возишься со мной, возишься, а я неблагодарная... Я не знаю, что со мной...Но почему я стала такая? И реву без конца...– Таня уткнулась ему носом в плечо.

– Гормоны, – засмеялся муж. – Ты беременная женщина, Танюша моя. Гормоны в тебе бушуют. Некоторые жены с молотками бегают за мужем во время беременности. Убить хотят.

– Правда, – подтвердил Сергей. – Гелька меня вчера веником била. И то мне повезло, что рядом молотка не было. А веник оказался. Она им как замахнулась....

– Что? – засмеялась Геля. – Я тебя побила?

– Ну хотела побить, – поправился Сергей. – Ты представляешь, Тань, совсем житья от неё не стало. Это не так, то не этак... Никак не угодишь. Даже покупать ничего не дает.

– И не дам, – подбоченилась Геля. – Я тебе говорила, чтобы игрушек больше не покупал. Посмотрите, какого он зайца приволок. Сейчас принесу. Я его в кладовку спрятала. Он на собаку больше похож. А размером с медведя. Я его даже боюсь. У него зубы, как у слона.

Геля вытащила из кладовки огромного розового зайца. Толстого и страшного, с длинной лохматой шерстью. И если бы не длинные уши, что висели по бокам, то невозможно бы было определить, что это заяц. Таня даже ахнула при виде такого чудовища.

– Ну вы только посмотрите, – Геля посадила зайца на диван, он занял больше половины. – Увидишь ночью, испугаешься.

– Зато он розовый и мягкий, – ответил Сергей.

Все засмеялись. Таня и Владимир немного побыли в гостеприимном доме родственников и вернулись к себе. Жена была виноватой и ласковой. Затеяла испечь любимый торт мужа. Торт получился удачный. Володя сел за чай, положил себе добрый кусок, съел, потом второй, сел рядом с Таней на диван и, обнимая её, шептал:

– Вот такую Таньку я больше всего люблю.

С этого дня Таня успокоилась. Ребеночек у неё шевелился, радуя будущих родителей. И анализы пришли в норму. Не хмурился больше Стас, осматривая Таню. И мясо она начала есть понемногу. А вот лишний вес упорно набирала. Уж очень хотелось то булочку, то пирожное.

А Владимир всё же заехал к Наташе. Та открыла дверь и сердито спросила:

– Ну что вы все ко мне повадились приходить?

– Наташа, кто же отец малыша? – спросил мужчина.

– Ты, – ответила женщина. – Ты это хотел услышать?

– Это невозможно, – только и сказал он.

– Невозможно, тогда уезжай. Чего приехал? – она захлопнула дверь.

Владимир ничего не мог понять. Он не поверил горбатой соседке и решил, что больше сюда не поедет. И ничего не стал говорить жене.

Таня же, хоть и успокоилась, говорила себе, что верит мужу, но постоянно вспоминала отрешённый, безучастный взгляд горбатой женщины. Какое-то шестое чувство не давало покоя будущей маме. Перед глазами всё время всплывала убогая обстановка, ободранная дверь, расшатанный замок, худенькая Наташа со светлыми печальными глазами.

– А витаминов, наверно, Наташа совсем не видит, живет ведь на пенсию, – пронеслась мысль. – А ей фрукты нужна, врач хороший, ведь горбатая. Как рожать будет. Осложнения могут быть. Надо Стаса попросить взять её к себе на учет.

И Таня приняла решение: она потихоньку стала помогать материально Наташе. Как и обещала, из части Евдокии Станиславовны. Пусть запомнит старая греховодня.

А вот квартиры менять не стали. Через два дня позвонила Леля. Она долго говорила с Владимиром. Муж помрачнел, нахмурился, стал очень серьезным. Таня с напряжением вслушивалась в разговор. Звучали слова: "Рецидив", "Света", "Плохо". Все почувствовали тревогу Владимира.

– Мне надо срочно ехать туда, в А-ск, – сказал он. – Света, жена Чугунова больна. Я не могу по телефону консультировать.

– Я еду с тобой, – сказала Таня. – Я больше не буду с тобой расставаться.

– Давайте уж все вместе переезжать туда навсегда, – вмешалась в разговор Геля. – А то мужей своих, Тань, совсем не видим. Да и они измучились, постоянно мотаются туда-сюда. Володя-то еще пореже, а Сережа больше в А-ке живет, чем дома. Ты, Таня, как хочешь, а я переезжаю. Жилье у нас с Сережей в А-ке, слава Богу, есть.

– Володя! – Таня вопросительно смотрела на мужа. – А как мы? Мы с тобой тоже едем навсегда?

– Едем, Таня. Навсегда.

Обмен квартир был остановлен.

Владимир взял отпуск за свой счет и уехал на другой день. Пока без Тани. Сергей остался, он организовывал переезд. Через неделю отправили багажом вещи и отбыли и сами.