Текст книги "Возвращение домой (СИ)"
Автор книги: Ольга Аматова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– К чему ты клонишь?
– Психолог из меня хреновый, так что не принимай всерьез, да только этот страх сложно объяснить. Смерть отца могла травмировать, но породить панику? Либо парень видел больше, чем сказал, либо всё-таки причастен.
– Думаешь, справился бы?
– Разные бывают обстоятельства, – пожал Сол плечами. – Побеседуй с моей сестрой, она спец по аффективным состояниям.
И в принципе по любой теме, которую мусолят в интернете.
Иногда Марк мечтал родиться на пятьдесят лет раньше, до изобретения смартфонов, соцсетей и форумов для скучающих беременных.
– Или с ним поговори, – продолжал Картер. – Ада сильно привязана к мальчику. Ты не добьешься взаимности, если не примешь его существование.
– Взаимности!.. – громыхнул Марк. – К дьяволу взаимность! Всё, перегорело, а то, что тлело, потухло за последние дни!
Вопреки громким заявлениям померещились горящие гневом глаза и застывшее на скуластом лице упрямство. Когда она сбегала по лестнице, его буквально загипнотизировали соблазнительно покачивающиеся бедра и красивые, сильные ноги. Мозги перемкнуло, посыпались картинки пережитого утром: податливом тело, протяжные стоны, нежная кожа и пушистые локоны, рассыпавшиеся по зеленому мху светлым ореолом.
Сол отвернулся, чтобы альфа не прочел написанное крупными буквами сомнение. Может, юношеская одержимость действительно прошла, однако ничто не мешало увлечься Сайке снова, тем более девчонка сочетала бойцовские повадки с трогательной уязвимостью. Стоило Аде отвлечься, как уголки ее губ трагически изгибались, плечи опускались под тяжестью забот, а взгляд наполнялся грустью. Марк, сам того не понимая, видит в ней страдающего члена стаи и инстинктивно стремится помочь.
– Хватит об этом, – бросил альфа, переключаясь. – Что там с Шуга?
– Прислали подарок. – Живой и ядовитый, спасибо рентгену за скан. – И вызов.
– Еще один, – скривился, запустил руку в волосы. – Сколько же сыновей у старого ублюдка?
– Вызов от альфа-самки, – невозмутимо уточнил Сол.
– Да чтоб их койоты наеб*ли, – возмутился мужчина. – Лиз в курсе?
Картер кашлянул.
– Есть проблема.
7
Шествие по улице в халате с чужого плеча, без обуви, привлекло внимание. Я как могла гордо несла себя к материнскому дому, игнорируя вытянутые лица, но внутри переживала. Не следовало ссориться с альфой. Почему я не растеклась перед ним лужицей раскаяния, каясь во всех несуществующих грехах, вместо того, чтобы тешить гордость и своим поведением ломать едва налаженную тихую жизнь?
В расстроенных чувствах влетела в дом, едва не сбила Итана. Он ловко поймал выпущенную упаковку чипсов, присвистнул, разглядев меня, извлек бутылку пива из упаковки.
– Тебе явно нужно, – предложил сочувственно.
Я сорвала кольцо, сделала пару жадных глотков, глуша горечью хмеля внутреннее разочарование и недовольство собой. А еще порыв забиться в угол и поплакать.
Лукас открыл дверь сразу, как услышал мой голос, обнял. Я похлопала по костлявому плечу, запрещая нам обоим сантименты.
– Мы уезжаем, – сказала твердо. – Сейчас. Собирай вещи.
Быстро вымыла ноги, понимая с досадой, что придется воспользоваться аптечкой. Раньше мать хранила ее в малой комнате на первом этаже вместе с альбомами и вязаными платками, которые до самой смерти дарила бабушка. Они были большими, крупной вязки, в разных цветах. Мама считала их редкой безвкусицей и устроила безобразной скандал, когда я одолжила один Лиз. На темных волосах вызывающе яркий красный смотрелся здорово, но мать считала иначе.
Она возникла на пороге почти сразу, я только взяла перекись. Сведенные брови предрекали нешуточную лекцию.
– Ты уже поговорила с мальчиком? – начала издалека.
– О чем? – я вздохнула.
– Не прикидывайся дурочкой, Адалина, – бросила раздраженно, проходя вглубь комнаты к дивану. – Все уже в курсе, с кем ты разделила лунную дорогу.
Я не прокомментировала. Как альфа вообще допустил? Собственный запах на чужом волке мог смутить животные инстинкты, но не настолько же?
– Итак, – надавила maman. – Что ты решила? Полагаю, школа-пансион будет лучшим выходом. Где-нибудь на севере. Там к представителям его… расы относятся терпимее. Да, недешево, – согласилась, превратно толкуя мою реакцию. – Однако ты можешь рассчитывать на финансовую помощь Маркуса.
Я задела ссадину и зашипела сквозь зубы. Как некстати!
– Что заставляет тебя думать, будто я собираюсь отослать Лукаса? – спросила, чтобы отвлечься от боли.
– Это же очевидно, Адалина, – сказала увереннее. Отсутствие протеста показалось ей личной победой. – Маркус может проявить великодушие к этому ребенку, но оставить его на территории клана? Нонсенс!
– Ты говоришь о моем сыне, – напомнила.
– Мы обе знаем, что ты ему не мать.
После короткой паузы я зарычала. Это получилось непроизвольно: порыв вскочить я переборола, как и мимолетно охватившее отчаяние из-за ее глухой, слепой веры в свою правоту, свое видение, миропонимание. Целой жизни не хватило бы, чтобы вдолбить простую истину – ее мнение не единственно верное. Оно в принципе необязательно верное. Я самостоятельный человек, а не марионетка, которая внезапно оборвала нити, превратившись в бесполезную, набитую соломой куклу! Тысячи толпящихся на кончике языка слов слились в один протяжный горловой рык.
Это произошло впервые, я сама опешила. Maman справилась с удивлением раньше.
– Незачем так себя вести, – вычитала она, и лишь легкая вибрация выдала растерянность. Страх. – Я всего лишь озвучила правду. Думаешь, я не заметила, как вы меняетесь одеждой, чтобы скрыть его запах? Запах чужака! Более того, он…
– Будет лучше, если ты остановишься.
Угроза прозвучала весомо. Она поперхнулась.
– Когда я впервые взяла Лукаса на руки, ему едва исполнился год.
…младенец в люльке плакал. Андреаса позвали, нянечку он отпустил раньше. Не имея опыта по уходу за детьми, я просто качнула кроватку. Коряво напела мотив колыбельной. Пухлощекий мальчик сунул в рот маленький темный пальчик и одарил меня не по возрасту печальным взглядом. Наверное, тогда я впервые ощутила ответственность за кого-то, кроме себя.
– Я вырастила его, – сказала медленно. – Он мой сын.
– Не биологический, – въедливо уточнила мать. – Для нас же лучше. Альфе было бы сложно смириться с ребенком от другого.
Я звонко захлопнула крышку от коробки с медикаментами. Поднялась, проверяя действие обезболивающей мази. Бинтовая повязка в несколько слоев неплохо амортизировала.
– Бога ради, Адалина! – окликнула она гневно. – Подумай же о своем будущем! Как ты собираешь жить? Где? Растить мальчика одной, без поддержки стаи? Никто не примет вас! Этого ты хочешь?!
Последний раз я вобрала в память ее образ: стройную фигуру, идеальную осанку, платье под старину, кокетливую шляпку. Тонкие, непримиримо поджатые губы, темные, сверлящие взглядом глаза, впалые щеки. Крупные серьги в ушах, жемчуг на шее. Ауру господства.
– Не волнуйся, мама. Я справлюсь.
Не впервой.
* * *
Мы успешно добрались до КПП. Пока охрана проверяла документы, я пыталась осознать тот факт, что снова покидаю стаю. Навсегда.
По телу побежали мурашки. Одиночками становились редко, на моей памяти вовсе ни разу – слишком тяжело для психики. Я еще не вышла за ворота, а уже издергалась.
– Сожалею, миссис Адамиди. – Охранник вернул бумаги. – Приказано не выпускать вас.
– Что?..
Я растерялась. Готовилась к такому варианту, но все равно растерялась.
– Вы сходите к альфе, – дружелюбно посоветовал мужчина, видя мою панику. – Наверняка какая-то мелочь. Ну, там, светильник настольный уронили и не заплатили. Вы же у миссис Сайке жили? Наши предприниматели, – объявил гордо, – у альфы на особом счету!
– Спасибо. Так и сделаю. А приказ на меня одну? Или на сына тоже?
– Только про вас, – охотно поделился. – Небось, мальчонку-то не бросите?
Я не ответила на добродушную усмешку. Стиснула влажную ладонь Лукаса, вывела наружу. У скромного зеленого пятачка остановилась, бросила рюкзак. Опустилась на траву и потянула сына к себе.
Достала банковскую карту, вложила в его руку.
– Пароль ты знаешь, – сказала сухо. – План такой: я пойду к Марку. Если это недоразумение, мы уедем немедленно. Если нет, поищем другие пути. Если я не вернусь до вечера…
– Не проси, – замотал он головой. – Я не уйду один!
Сжала его руку своими.
– Ты должен, – повторила настойчиво. – Лукас, что бы ни было, ничего плохого со мной не случится. Я ничего не сделала, понимаешь? В опасности ты. Ты в приоритете. Пожалуйста, Лукас, обещай. Обратись к Конте, он поможет выбраться отсюда. Держись крупных городов, там проще затеряться. Деньги снимешь за раз и выбросишь карту.
Его глаза наполнились слезами.
– О, мой дорогой… – Обняла крепко. Прошептала в кучерявые волосы: – Всё будет хорошо. Мы уйдем вместе, ты и я. Начнем новую жизнь. Где-нибудь в Португалии. Хочешь в Лиссабон? Чудесный портовый город!
– Не обмани меня, Ада, – прерывисто попросил он. – Вернись!
* * *
За несколько часов моего отсутствия дом не изменился, разве что обувь Сола исчезла. Расшнуровывая кроссовки, я гадала, кто прибирается в этой махине. Поправила волосы перед зеркалом. Улыбнулась, но отражение затравленно оскалилось.
В кабинет вошла без стука. Марк посмотрел поверх ноутбука. Расстояние стирало оттенки эмоций, но, кажется, он не был зол.
– Садись, – указал на стул. – Мне сообщили о твоем намерении уйти.
– Днем раньше, днем позже. Или я под замком?
Марк потер шею, отводя глаза.
Сердце билось в грудную клетку от дурного предчувствия.
– Помнишь стаю Шуга?
Ближайшие соседи. Скудная земля, жадный старик во главе. Сейчас, должно быть, его сын. Шуга постоянно воевали за новые земли. С нами тоже.
Кивнула.
– Женщина их альфы бросила вызов моей альфа-самке.
– У тебя есть Лиз, – проскрипела, царапая словами пересохшее горло.
Марк соединил кончики пальцев, слегка наклоняясь.
– Лиз пропала, – сказал негромко. – Никто не видел ее с прошлой ночи.
Я нахмурилась.
– Прошло не так много времени. Она может отдыхать после оборота.
Лиз и отдых в одном предложении тянули на оксюморон, но я откинула довод «это на нее не похоже». Люди меняются.
– Ты не поняла, – он почти вздохнул. – «С прошлой ночи» имеет буквальный смысл. В моем клане одна светлая волчица и одна гостья. Камеры записали только тебя. Лиз исчезла до полнолуния.
– Бесследно? – не поверила я, намекая на те же камеры.
– Кто-то проник в главный охранный пункт и обесточил несколько устройств.
Кто конкретно? Свои отпадают: по зову альфы даже полумертвый обернется. Вывести технику из строя волк не в состоянии. Грешить на чужака? Но как бы он пересек кишащую хищниками местность? Мистика какая-то.
– Думаешь, она сама ушла? Или похищение?
Он устало потер переносицу.
…тишина становилась гнетущей.
– Я выясню, – выдавил, наконец. – Сейчас важно другое. Шуга.
– Договорись с кем-нибудь, – пожала плечами, догадываясь, к чему он клонит, но не понимая причин. Пусть Лиз самая сильная, всегда есть вторая, третья и далее по списку.
– Кто-нибудь не подойдет, – поморщился недовольно. – Чем быстрее самка проиграет, тем меньше уважения выкажут стае. Я требую если не победы, то достойного сопротивления.
– Маркус, к чему ты ведешь?
– Сразись с Шуга вместо Лиз.
Я вздохнула, откидываясь на спинку.
– Невозможно. Официально я принадлежу Старку.
– Это решаемо, – заверил он.
Повторила его жест, соединив пальцы. Наклевывалось нечто интересное.
– Почему я? Неужели совсем нет желающих стать твоей парой?
– Не заговаривайся. – Марк вскинулся оскорбленно. – Желающих полно.
– Вот и выбери лучшую, – дала отмашку. – Достойную замену.
– Нет у меня достойной замены!
Он встал рывком, стул-кресло на колесиках с визгом откатился к стене. Расстегнул верхние пуговицы рубашки, оперся ладонями на подоконник – дерево скрипнуло, – прижался лбом к стеклу. Напряженный, вытянутый струной. Я прогнала неуместное сочувствие и понизила тон.
– Как нет? А Селена? Италия? Лайза, Нари?..
Девушки-фаворитки. Холеные красавицы из знатных семей, умные, образованные. Марку прочили одну из них, как бы мама ни уверяла в обратном. Когда я таскала штаны с карманами и футболки-распашонки, грызла отрастающие ногти и заплетала волосы, чтобы не мешали драться, они учились маникюру, визажу, правилам сочетания цветов и застольному этикету, усмиряли каблуки и короткие платья, завивали волосы и рассчитывали благоприятные дни цикла. Девушки-инкубаторы. Украшение дома. Приложение к альфе. Абсолютные лидеры.
– Несвободны, – сказал отрывисто. – Смерть отца далась нам тяжело.
Внезапно обмолвки Сола наложились на рассказ матери. Марк упустил меня, свою игрушку, став объектом пересудов. Престижно быть супругой альфы, не брошенного неудачника. Череда вызовов от своих и чужих, противостояние Лиз – слишком нестабильное положение. Фаворитки решили обезопасить свое будущее и продались тем, кто больше предложил. Понятно, зачем он сохранил Лиз жизнь и почему не женился: слабая пара пошатнет чудом восстановленный авторитет.
Мысленно позлорадствовала. Прошли те времена, когда альфу почитали как помазанника божьего, а супружество с ним расценивали как билет в райские кущи. Молодые умы устремились к цивилизации, подальше от замшелых традиций и общинного устройства. Греко-испанские корни проиграли современной концепции личного пространства. Старшее поколение капризничало, цепляясь за уходящие ценности, и пока составляло костяк стаи, а молодежь тянулась к цивилизации, знаменуя будущее. Марк метался меж двух огней.
– Что конкретно ты предлагаешь? – спросила я деловито, прикидывая, на какие уступки он пойдет ради сохранения престижа.
– Статус альфа-самки, – швырнул подаяние. И замолчал.
Подняла брови. Он серьезно?
– Неубедительно, – прокомментировала тактично. «Сомнительную честь» пришлось проглотить: еще обидится. – От громкого титула больше проблем, чем пользы.
– Ты сразу окажешься под защитой клана, – процедил. – Твой… отпрыск тоже.
Если бы. Стоит всплыть правде о нашем условном родстве, Лукаса вышлют. Мы признаем только кровные узы, это вопрос запахов и волчьей природы. Нет, мне нужны гарантии. И весьма обширные.
– Патронат, – выдвинула встречное предложение. – На год. Для меня и сына. Отдельно.
– Ты не переоцениваешь величину своих заслуг? – уточнил ядовито. – Взять двух чужаков на годовое содержание за один бой?
– Потенциально один, – уточнила. – Что с Лиз, неизвестно. Когда новость о пропаже дойдет до соседей, соберутся кандидатки на ее место. Мне предстоит отсеивать лишних. Я, возможно, личную жизнь тебе устрою.
От грозного взгляда уменьшила пыл. Он и вправду мастер нагонять страх.
– С тобой мои люди могут смириться. С этим ребенком…
– Не обсуждается, – оборвала.
– Наше соглашение останется в силе, – зашел с другой стороны. – Регулярный секс – обязательное условие. Нарушишь его, патронат прекратится.
– Использование «игрушек», – изобразила в воздухе кавычки, – и нетрадиционный секс только с моего согласия.
– Нетрадиционный? – зловеще улыбнулся.
– Всё, выходящее за рамки миссионерской позы, – оскалилась. – Никаких посторонних предметов и лиц без моего одобрения.
– Сосать тоже будешь с письменного разрешения?
Я скрестила руки на груди, осматривая его максимально пренебрежительно.
– Минет как бонус, – постановила. – За… – снова заменила «хорошее поведение» более лояльным: —…доставленное удовольствие. Обсудим куни?
– Черта с два! – фыркнул. – Никакого куни, бессмысленных прикосновений и ванильной чепухи! Простая физиология. И ты будешь присутствовать на всех официальных мероприятиях.
– Идет, – поймала его на слове, пока не одумался. – Есть одна проблема. Жить у моей матери мы больше не можем.
– Ты переедешь сюда, – заявил Маркус категорично. – Ребенка пристроишь… кому-нибудь. Можешь видеться с ним без ограничений, но не в моем доме.
– Неприемлемо, – встала на дыбы. – Лукас останется со мной. Если для тебя это не вариант, мы снимем комнату.
– Нет, – повторил жестко. – Всегда найдутся недовольные и сомневающиеся. Ты будешь жить со мной, спать со мной, носить мой запах. Никак иначе.
– Лукас займет дальнюю комнату, – уступила. – Вам не придется часто пересекаться.
Крылья его носа воинственно трепетали. На виске билась жилка, и весь он слегка подался вперед, словно собирался снести меня с ног.
– Он не будет шататься по моему дому, – проскрежетал. – Не будет трогать мои вещи. Ни один из вас не приведет сюда посторонних.
– Принято, – согласилась благоразумно.
– Ты не откажешь мне под предлогом мальчишки.
И не думала. Во-первых, я уважаю честные сделки, во-вторых, стены здесь толстые, в-третьих, Лукас много наслушался в доме отца и в совершенстве овладел избирательной глухотой.
– Ты никому не расскажешь о нашем соглашении, – поставил точку. – На людях будешь притворяться влюбленной самкой.
Неужели это комплексы? Мне-то что, мне несложно. Наверное. Не пробовала раньше, но наверняка получится.
Я подала ему руку.
– Согласна.
* * *
Лукас вскочил, едва завидя меня на горизонте. Ему хватило выдержки не сорваться с места, а только вглядываться пытливо. Я издали махнула рукой, чтобы успокоить его, хотя испытывала противоречивые чувства. От перспективы целого года жизни в приемлемых условиях, без постоянного психологического давления и паранойи, кружилась голова. Я не смела надеяться на такую роскошь.
Пусть стая Редарче не самая многочисленная, зато существует со времен первых переселенцев, считается устойчивой и довольно обеспеченной. До борьбы за власть, которую я не застала, вступить в клан стремились многие. У нас выгодное территориальное расположение (что имеет огромное значение для жителей мегаполисов, вынужденных приезжать в полнолуние для оборота), большой лесной массив и часть реки в бессрочной аренде.
Одна проблема: совместное проживание с альфой. Вряд ли длительное, лишь для создания видимости искренней привязанности, чтобы обосновать участие во внутренних делах клана, к коим безусловно относится вызов Шуга. Однако делить быт с мужчиной нам с Лукасом будет тяжело – слишком мало времени прошло после смерти Андреаса.
…откуда у Марка неприятие нежности в сексе?..
– Мы остаемся, – предупредила все вопросы и поспешно добавила, видя, как мертвеет его лицо: – Добровольно. Альфа примет нас под патронат.
– Правда? – недоверчиво. – А что взамен?
– Нам придется с ним жить, – сказала преувеличенно трагично. Мягко улыбнулась: – Но не переживай, Марк устрашает взглядом, а не долгими речами.
Лукас не принял шутку. Совсем нет. Он побелел как мел и прошептал:
– Но он же поймет, Ада… Поймет, кто я…
– Вот почему он подписал два документа, – взмахнула папкой с бумагами. Опустилась на корточки. – Я улажу это. Обещаю.
– Мне страшно, – зажмурился мальчик. – Он ведь альфа! Что помешает ему избавиться от меня, когда…
– Он дал слово, – произнесла успокаивающе, держа его руки. – И сдержит его. Маркус попал в сложное положение, я нужна ему. Давай используем это как шанс отдохнуть? Если обстоятельства изменятся, сбежим. Я не дам тебя в обиду, Лукас, клянусь.
– Ладно. – Он кивнул и вытер нос рукавом. Повторил храбро: – Ладно.
Я потрепала темные пряди, восхищаясь его мужеством. Удивительно, насколько непохож Лукас на отца. Андреас любил пускать пыль в глаза, был героем на словах и осторожным до трусости в реальности. Лукас другой. Говорит меньше, чем делает, и старается поступать по совести. Слишком эгоистично считать это моей единоличной заслугой, следствием воспитания, но иногда я позволяла себе крамольные думы. Редко и строго под эгидой самоиронии.
Закинула за спину рюкзак, подмигнула Лукасу, который вцепился в перекинутый через плечо ремень спортивной сумки. Постаралась отвлечь шутками, но он реагировал механически, поглощенный переживаниями, так что на подходе к дому замолчала. Пока разувались, постаралась уловить движение наверху, однако Марк либо затаился, либо отсутствовал, проявляя неожиданную тактичность.
Нам досталась комната на первом этаже. Попасть в нее можно с отдельного входа (Марк еще не дал ключ) или через проходную кухню-столовую. Панорамные окна приводили меня в восторг, равно как и вид на лес, и интерьер в теплых бежевых тонах с зелеными вставками, и выпуклое дерево на стене. К спальне прилагался небольшой санузел и кухня по соседству. Лукас оглядывался с таким видом, словно ждал каморку в подвале, а не эту уютную роскошь. По правде, я сама не была готова к подобной щедрости.
Споро разобрав вещи (они даже помяться не успели), мы перекусили фруктами (я не рискнула готовить, забыв уточнить у Марка, допущена ли я к продуктам), освежились по очереди и завалились на постель. Она, большая и круглая, с множеством маленьких разноцветных подушек, вызвала только приятные эмоции. От обилия впечатления Лукаса сморило; он сладко посапывал, положив ладони под щеку.
Я села перед просветом в зашторенных окнах, сложив по-турецки ноги и погрузившись в размышления. День выдался столь богатым на события, что требовался тайм-аут на обдумывание. Эмоциональные горки биологические часы, мозг усиленно подкидывал идеи о подводных камнях и сыре в мышеловке. Я вяло отбивалась, уповая на честь Марка. И только когда услышала шорох у входной двери и шаги по коридору к лестнице, в полудреме спросила себя, откуда взялась уверенность в его благородстве.
* * *
Наутро в доме стояла гулкая тишина. Подъем в семь с небольшим без привычной порции кофе и маминой стряпни дался тяжелее обычного, но мы не отчаялись и позавтракали в семейной пекарне неподалеку от школы. Хозяйка, позевывая, едва не сыпанула в чашку полсахарницы, зато не глазела, а выпечка была выше всяческих похвал.
Лукас стоически перенес мои расспросы о конфликте с одноклассником, отделавшись просьбой дать ему возможность справиться самостоятельно. Я доверилась его зрелости, но провожала тревожным взглядом. У мальчика мало опыта в улаживании дел мирным путем, боюсь, от меня он перенял принцип «не ввязывайся или бей». Увы, я не могла научить его тому, о чем имею смутное представление, – дипломатии.
– Ада? – окликнула Анна. – Давно вас не было.
Всего три дня. Из-за полнолуния и наплыва гостей.
– Слышала, лунная прогулка удалась, – заявила клыкасто. – Теперь ясно, зачем ты вернулась.
Счастливы люди, разбирающиеся в моей жизни больше, чем я сама.
– Альфа предложил тебе замужество?
– Пока нет, – сказала спокойно. – Мы решили пожить вместе. Притереться.
Делиться подробностями личной жизни претило. Если бы не условия соглашения… Сол наверняка инициирует сплетни, моя задача поддакивать.
– Тебе удалось то, о чем другие только мечтали, – усмехнулась Анна. Я напрягла память в поисках сведений о ее положении в рейтинге невест, но не преуспела. – Интересно, как воспримет новость Лизистрэйт.
Я обратилась вслух, маскируя подозрения в причастности поднятой бровью и снисходительным:
– Мы были лучшими подругами. Лиз одобрит.
– Возможно, – сказала Анна вполголоса: мимо проходили дети, родители и коллеги. – Или перегрызет тебе, конкурентке, горло.
На этой оптимистичной ноте – то ли угрозе, то ли своеобразном предупреждении – бывшая одноклассница отбыла.
На обратной дороге закупилась продуктами. Вышла с двумя пузатыми пакетами, кряхтя под тяжестью ноши и непредвиденных расходов. Планы по увеличению объема заказных статей прервал взмывший вверх левый пакет – его перехватила смуглая рука. Я освободила свою ладонь резким рывком и неловко потянулась к волосам, сглаживая эффект от острой реакции на случайное прикосновение. Скосила глаза, проверяя состояние Итана. Пальцы дрогнули. Вместо растерянности или понимания на его лице отразилась расчетливость.
В следующую секунду Дарквилл переменился.
– Привет! Давай помогу. Ты домой?
– Спасибо, – дрогнувшим голосом. – Мы переехали.
– Вот как? – Он удивился. – Куда?
– Поближе к природе. – Прикинулась, будто ищу что-то в пакете, поглядывая на него сквозь упавшие на лицо пряди. – Не слышал последние новости?
– Увы, был занят, – ответил беззаботно. – А что случилось?
До дома Марка оставалось метров двести, и я остановилась.
– Мы с альфой решили вступить в союз, – сообщила доверительно. – Лунное притяжение. Передавай maman «привет», за помощь спасибо, увидимся.
Напряжение не отпускало, я вслушивалась в происходящее за спиной. Шорох обуви о гравий удалялся, но выдохнула только внутри. Не знаю, случайно или намеренно Итан прибыл сюда, но он точно скрывает больше, чем показывает.
Марк отсутствовал. Взвесив «за» и «против» самовольного питания, а также проинструктировав полный полуфабрикатов холодильник и оценив забрызганную маслом плиту, сделала выбор в пользу обеда. Что испачкаю, то приберу, он даже не заметит.
Готовить я не любила, хотя умела: мама все детство лепила из меня более успешный вариант себя. Чтобы семья Редарче не разочаровалась невесткой, вдалбливала в мою благословенно легкую юную голову рецепты, кулинарные хитрости и беспроигрышные варианты. Однажды хотела привлечь Лиз, только подруга никогда не отличалась кротким нравом или пиететом перед взрослыми. Так что я принимала участие в воспитательном процессе преемников альфы, когда попадала под горячую руку, а Лиз избежала науки «как выйти замуж любой ценой».
…мясное рагу пахло восхитительно.
Утреннее пирожное давно забылось, я варила кофе к свежеиспеченным кукурузным булочкам с калорийной начинкой. Я их обожала, а мать избегала всеми средствами – слишком вредно.
Только открыла рот, как стукнула дверь. Я с сомнение посмотрела на кухонный проем, мысленно отправила вошедшего на второй этаж и откусила краешек. Обожгла язык. Когда промокнула слезы, Маркус стоял на пороге с озадаченным лицом. Не отрываясь от пиршества, указала испачканным в соус пальцем на ряд румяных булочек. Он неопределенно хмыкнул, но прошел вглубь, на ходу ослабляя галстук и скидывая пиджак на спинку стола.
– Хозяйничаешь? – спросил саркастически, задерживаясь у кастрюли рагу. Сглотнул слюну.
Пришлось прятать улыбку.
– По поводу питания, – сказала, прожевав. – Ты не против, если я буду готовить?
Марк снял пробу.
– Неплохо. Что еще ты умеешь?
«Печь твой любимый торт», – подумала тоскливо, припоминая, сколько усилий было когда-то потрачено на приготовление идеального чизкейка, и как я ненавидела его за аллергию на орехи, из-за которой традиционной блюдо – пекан – отпадало.
– Так, по мелочи. Мне несложно увеличить порции, если ты вложишься в продукты.
Он даже есть перестал.
– Ты не будешь тратить свои деньги, пока живешь в моем доме, – приказал бескомпромиссно. – Я дам тебе электронный адрес внешнего поставщика – если захочешь экзотики, – местные направляют чеки сразу в банк.
– Хорошо, – согласилась легко. – Просить записать на твой счет?
Он кивнул, расслабившись, когда я не стала спорить. Проглотил первую булку, взялся за вторую. Я вспомнила рельефный пресс и поднялась за третьей: ему не повредит.
– Что с ногами?
Рефлекторно шевельнула пальцами – единственной не забинтованной частью стопы.
– Поранилась, – ограничилась кратким. – Заживет.
* * *
Лукас задерживался. Я нервно постукивала мыском кроссовка, отсчитывая минуты. На десятой он, наконец, показался. Руки в карманах и проскользнувшая в походке хромота поведали больше, чем упрямое молчание и вызывающе приподнятый подбородок.
Беззвучную игру в гляделки прервал взрыв смеха от компании подростков у крыльца; обращенные к нам лица намекали, о ком шла речь. Лукас набычился. Ненавязчиво заслонила гогочущую молодежь.
– Альфа ждет, – сказала ровно, с предостережением.
Юмористы притихли. Я пропустила Лукаса вперед и стойко держалась до крайней улицы. Тогда спросила:
– Что с руками?
– Царапины, – буркнул. Поразмыслив, добавил: – Я упал. Коленки тоже разбил.
– Сам упал или помогли?
– Сам, – соврал, стиснув зубы.
Я заколебалась, ругать за явную ложь или принять обман. Эгоистичное желание контролировать всех и вся скандировало громкие лозунги: «Ты имеешь право знать!», «Ты должна защитить ребенка!». Здравый смысл робко подсовывал диагноз – гиперопека. Не понаслышке знакомая с приемами психологического давления, на корню обрубила себялюбивый голос. Лукас взрослый мальчик, сам способен разобраться с обидчиками. Если же ситуация потребует моего вмешательства, скажет прямо.
Дом принял в благословенно пустые объятия. Я включила духовку, чтобы подогреть булочки, и зашла в ванную комнату с пакетом необходимых медикаментов. Лукас мыл руки, прикусив губу; ссадины кровили.
– Помочь?
Покачал головой, смаргивая слезы.
– Я справлюсь.
Повязку на ладони наложил криво, свою порцию держал аккуратно, чтобы не обляпаться и не испортить какие-никакие результаты самолечения. Спортивные штаны закатал выше колен, чтобы не испачкать заживляющей мазью. Бинтовать их не имело смысла, слишком подвижный сустав и недостаточно серьезная травма. Похоже, его толкнули в спину, основной удар пришелся на руки. Не в здании: ровными полами сложно порезать кожу. Я провожала его и встречала, значит, конфликт произошел в период между и на улице. Что заставило Лукаса выйти?
– Алекса сегодня не было?
Мальчик пробурчал отрицание.
– Он уехал, – неохотно. – К сестре.
А Лукас остался без защитника и покровителя в одном флаконе. Очень нехорошо. Радует лишь, что завтра суббота, есть время разработать стратегию.
Сын вяло листал учебники, пока я набирала текстовые заготовки, прикидывая, где смогу работать: wi-fi не ловил. Телевизора, кстати, тоже не было – полагаю, из-за домашнего кинотеатра через коридор. Увы, «шататься по дому» воспрещалось.
– Ада…
Я оторвалась от экрана и заметок по штатам, в которых мы побывали транзитом, фокусируясь на настоящем. Лукас вытянулся на постели во весь рост, взирая пытливо.
– Ты перестала со мной заниматься.
Правда. Весь этот безумный месяц, минувший с момента, когда я до хруста цеплялась за грань стеклянного столика, обнаженная, в потеках крови, и сомневалась, что доживу до рассвета, – восемнадцать нереальных дней постоянного страха и еще пятнадцать суток непрямого противостояния матери и Марку перевернули привычный мир. Я не успела перестроиться. Только вчера я нащупала опору дальнейшего существования, основу потенциально стабильного будущего – возникшая в моих услугах необходимость. Да простит мне Господь крамольные мысли, но Лиз исчезла очень вовремя.
Лукасу я могла ответить одно:
– Мне жаль. – В школе нам дают предметные знания, – продолжил он. – Но физическая подготовка в программу не входит. Теперь, когда ты выполняешь функции альфа-самки… может, вернемся к тренировкам? – закончил скованно.
Чем же его задели за живое? Что заставило уравновешенного, чаще равнодушного к чужим словам ребенка склониться к силовому решению проблемы?
– Конечно, – пообещала после короткой заминки.
