Текст книги "Украденная магия"
Автор книги: Ольга Гребенщикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
– О, были времена – мы гордились многим, – застенчиво сказала Кэса, – но главной нашей гордостью всегда были зубы…
Настя, шедшая позади, чуть не споткнулась и сделала вид, что сосредоточенно разглядывает башни замка над лесом. Но эльф, для которого стихотворчество было "парой пустяков", тоже отчего-то все время смущался. Кое-как спровадив двухметровую даму вперед, он схватил напарницу за локоть и шепотом спросил:
– Ты стихи сочинять умеешь?
– Я? Нет, конечно!
– Тогда мы пропали. Это будет позор.
– Постой, – опешила Настя, – ты ведь эльф. А все эльфы умеют сочинять стихи.
– Глупости, это просто байка. Такой же предрассудок, как тот, что кэсы будто бы едят людей, а все блондинки – дуры!
– Зачем ты согласился?
– Не смог ей отказать.
– И что теперь? Нас прогонят?
– Еще чего, – фыркнул остроухий, – Но я обману надежду одинокого существа, которое ждет от меня подарка. Никогда себе этого не прощу.
Настя вздохнула:
– И как теперь быть?
– Может, ты все же умеешь сочинять? Хоть чуть-чуть? А я поправлю, если что…
* * *
По всеобщему мнению, праздник удался. Для баронессы и командира гарнизона под деревом соорудили нечто вроде трона из деревянных обрубков, прикрытых сеном. Виновница торжества восседала рядом, поблизости пристроились и эльф с попутчиками. Солдаты отплясывали с местными красотками на вытоптанной лужайке, веселье шло полным ходом. И только Настю не покидало нехорошее предчувствие, что к финалу празднества их с Арманом все-таки побьют.
Целый час они промучились, складывая рифмы, и, в конце концов, эльф сказал, что сойдет. Настя до последнего надеялась, что все перепьются и забудут о стихах, но не тут то было. Когда стемнело, и на поляне запылал костер, селяне перестали смотреть на Кэсу со страхом, а староста даже успел с ней станцевать. Тут все и вспомнили про обещанную оду.
– Когда же будет подарок? – кокетливо спросила Араминта.
Эльф залпом, для храбрости, осушил стакан, вышел на середину лужайки и величественно провозгласил:
– Ода зубам!
И отлично поставленным голосом начал декламировать нараспев их с напарницей совместное сочинение:
Твои зубы чисты и прекрасны,
И согласно Уставу ООН,
Представляют для мира опасность,
Испугала б ты даже ОМОН.
Эти зубы – твой щит от угрозы,
Острый меч для отпора врагу.
Был покусан тобой страшный росом
На скалистом речном берегу.
Будет в песнях греметь и балладах
Эта битва во все времена,
И стотысячелетняя слава
Героине теперь суждена.
Ты отверткой в зубах ковыряешь,
Нежно рашпилем чешешь десну –
Всё кислотный налет убираешь,
Чтобы встретить с улыбкой весну!..
Написали про зубы мы оду,
На куски ты ее не кромсай,
Посвяти свои зубы народу,
Но народ без причин не кусай!*
Слушатели вскочили на ноги, кто еще мог стоять, гремели аплодисменты, провозглашались тосты. Счастливая Кэса прижимала к груди листок бумаги, исписанный красивым почерком Армана. Стихи всем понравились, а непонятные слова списали на изысканную образность эльфийской речи.
Под занавес госпожа Свенд стала пить за «свой добрый народ», напоминая всякий раз, какую честь ему оказала, поучаствовав с народом в одной гулянке. И лишь далеко за полночь из замка прислали трезвую охрану и кареты для хозяйки и для гостей. Последнюю забаву вечера – как пьяные стражники пытаются забраться в сёдла – почти никто досматривать не стал.
>
>
*Автор благодарит Марию Каверкину и Веру Подолян за любезно предоставленное стихотворение, и просит прощения за вольное обращение с ним.
Глава 7
Приграничье и темная магия
Если жизни нет,
остается искать место подвигу.
М. Мамчич
Похмелье было страшным, как война в отдельно взятом теле. В ушах стоял грохот танковых колонн, по лбу, чеканя шаг, маршировали вражеские армии. Не то эльфов, не то клюканцев, не то еще какой-то пакости. Очень хотелось сбежать от этого безобразия, но от собственной головы, как известно, помогает только гильотина.
– Вставай! – заявил предводитель вражеской армии в самое ухо.
– Отвали, – беззлобно ответила сновидению Настя, – шагай себе дальше, я не против.
– Поднимайся, пьяница несчастная!
Ну конечно, Арман, чтоб его! Придерживая голову рукой, чтобы не потерять, сыщица попыталась сесть на кровати. Со второго раза получилось.
– Пей! – снова велел настырный эльф.
– Не могу, – простонала Настя, – и не хочу.
– Пей, говорю!
Пришлось перейти к угрозам:
– Еще одно слово о выпивке – и меня стошнит!
– Тебя и так стошнит!
В нос шибануло еловым запахом, и Арман чуть ли не силой заставил напарницу сделать глоток из фляги. Проклятье! Пресловутый эль крепостью почти не уступал спирту, внутренности обожгло, как огнем. Настя повалилась на мягкие подушки, попутно пытаясь вспомнить, откуда они взялись. Последним, что прочно осело у нее в памяти, были чьи-то ноги в окованных железом армейских ботах, торчащие из-под деревянного стола. Об эти ноги она, кажется, и споткнулась…
Непонятно, сколько времени прошло после глотка елового напитка, но внезапно сыщица поняла – голова больше не болит, танки не грохочут, самолеты не летают, а измученный желудок уже мечтает о плотном завтраке. Бесформенные пятна и тряпки, маячившие перед глазами, превратились в расшитый узорами балдахин. Сквозь узкое стрельчатое окно в комнату лился утренний свет. Воистину, эльфийский напиток способен творить чудеса. Сам эльф стоял возле занавески и заискивающе улыбался.
Сыщица удивилась, когда Арман успел так уменьшиться в плечах и отрастить пышный бюст, но спросить не успела, догадалась – эльф уже ушел, а белобрысая девчонка в сереньком платье с громадным декольте – это здешняя горничная.
– Госпожа хочет принять ванну? – спросила горничная.
Ее наивно-испуганное личико и гладко уложенные в скромненький пучок волосы плохо гармонировали с размерами выреза на платье. Только грудь выставлена напоказ не по адресу. Может, ее к эльфу посылали, или к восьмому помощнику министра, а она комнату со страху перепутала? Спокойно, сударыня, вы не в моем вкусе!
– Хочу ванну! – кивнула Настя.
Еще она хотела одеться (знать бы, кто ее раздел?), хотела есть, и особенно сильно хотела домой. Но это желание пришлось отложить до лучших времен.
Сообразив, что госпожа совсем не злая, служанка повеселела. Настя вполуха прислушивалась к рассказам туземки. Та все больше хвасталась хозяйкой, баронессой Свенд, самой умной, красивой и грозной повелительницей, какая только бывает на свете.
Госпожа Араминта Свенд, если, конечно, считать все сказанное за чистую монету, и в самом деле сумела в нешуточной схватке отстоять себе непыльное местечко под солнцем.
А началось все обыкновенно – белокурая шестнадцатилетняя красотка, жившая в родительском замке едва ли не затворницей, вдруг влюбилась. Места здесь дикие, от цивилизации далекие, всякое может случиться. Сын командира городского гарнизона был, конечно, для дочки хозяина партией так себе, но ведь сердце в семейные брачные проекты не вникает. Влюбленные не усмотрели непреодолимых препятствий для вспыхнувшей страсти и будущего соединения не только на сеновале, но и перед алтарем – она дворянка, он дворянин, хоть и из бедных. Но объявилось другое препятствие – брачное предложение какого-то барона из ближайших соседей и твердое намерение родителей Араминты его принять.
За несколько дней до свадьбы невеста решилась на отчаянный шаг. Она явилась к жениху, умоляя отказаться от его намерения. Ответ барона Свенда навсегда запечатлелся в ее сердце, став отлично усвоенным уроком. О том, что он намерен взять, что желает, и не привык спрашивать мнения о своих желаниях у каждой встречной девицы. А если она решит упорствовать, то он с удовольствием объяснит ей значение слов "право сильного".
Еще барон сказал, что ему известно о блуднях Араминты с одним поганцем из городской стражи. Но самое страшное оказалось впереди. Барон вытряхнул на пол у ног невесты ошметок кровавой слизи и вкрадчиво предупредил, что соперник у него в руках, и если леди Араминта воспротивится союзу, вздумает что-то рассказать родителям или сделает глупость вроде прыжка с башни, ее кавалер отправится доживать свой век изувеченным уродом. А в доказательство, что это не пустая угроза, она может в последний раз полюбоваться прекрасным глазом возлюбленного. Пока одним из двух.
Араминта согласилась выйти замуж, не запомнив толком ни приготовлений, ни церемонии. Но первую брачную ночь запомнила лучше некуда, хоть никогда никому и не рассказала об этом. Вскоре до баронского замка дошли слухи, что старший сын командира гарнизона из родного города баронессы Свенд исчез без следа, и это лишило ее последней надежды. Известно, куда исчезают люди, если рядом граница с землями Тантлона.
Но все изменилось в одно мгновение, когда Араминта уже и не надеялась что-то исправить в своей изломанной жизни. Муж решил вывезти жену в свет, полагая, что она воспрянет духом, и отправился ко двору правителя тамошней провинции, некоего герцога С.
Герцог славился любвеобильностью, а юная хорошенькая дама, совсем не увлеченная грубияном-мужем – слишком лакомая добыча, чтобы пройти мимо. Араминта сообразила, что судьба дает ей шанс, воспользоваться которым можно лишь до той минуты, пока муж не увезет ее домой. Прямиком из бального зала, повинуясь желанию очарованного правителя, она перебралась в его спальню, где и осталась. Герцог тоже уважал силу, а поскольку баронский гарнизон и в сравнение не шел с войсками, пребывающими в подчинении у его светлости, барону велели ехать домой, забыв про жену. А если рогатый супруг вздумает обидеть прекрасную Араминту, солдаты герцога придут в его владения за извинениями, попутно спалив все, что горит.
В другом случае император Феликс, может, и вмешался бы, приструнил подданных, но упомянутый герцог был двоюродным братом лучшей подруги императрицы, и это все решило. Барон Свенд рвал и метал, но перечить не посмел и убрался восвояси, а баронесса осталась радоваться вольной жизни в герцогском замке. Впрочем, после того, как ее дважды попытались выкрасть и вернуть для мужней расправы, с бароном случилось несчастье. Он повздорил с заезжим магом в придорожной таверне, да и погиб – в честнейшем бою, на глазах у десятка свидетелей.
Скорбящая вдова не стала плясать на могиле супруга, она лишь сплясала на балу в замке любовника. А поскольку прямых наследников мужского пола у барона не нашлось (а непрямые против герцога пойти побоялись), баронесса Свенд без труда получила земли в полное и безраздельное владение.
Зная ветреный нрав герцога, Араминта заранее позаботилась, чтобы их бурный роман завершился без драм и разочарований. Едва сиятельный любовник пресытился ее обществом, как она немедленно подыскала себе обворожительную преемницу, отчего еще больше возвысилась в глазах теперь уже бывшего кавалера. Заручившись его дружбой, а также дружбой новой фаворитки, баронесса отбыла во владения покойного мужа, где и зажила в полное удовольствие.
Удовольствию особенно способствовали некоторые обстоятельства, а именно – то, что возглавил новый гарнизон баронского замка не кто иной, как возлюбленный Араминты, обнаруженный после долгих поисков на границе, в тайном укрытии контрабандистов, поставляющих живой товар в Тантлон. Юноша был немедленно возвращен в объятия первой любви. Изувеченный глаз дела не портил, черная шелковая повязка даже придавала молодому командиру лихости. И отныне все жили долго и счастливо.
– Поучительная история, – согласилась Настя, – молодец твоя хозяйка. Я бы из вашего барона тоже… чучело сделала и в прихожей поставила.
– Ой, нет, госпожа, ничего бы не вышло, – хихикнула служанка, – мы хотели чучело заказать, чтобы выгребную яму чистить, но в Тантлон таких не берут. А здесь за ходячего мертвяка сразу вздернут…
Девчонка вздохнула, будто жалела, что не увидит бывшего хозяина в виде чучела. Но какой Тантлон она вспоминала, и за что рубят головы в Светозарной империи? За чучела? За выгребные ямы? Сыщица хотела все это разузнать, но вовремя передумала. Служанка непременно удивится, почему императорская посланница из Ларонды задает вопросы, на которые любая простолюдинка знает ответ.
* * *
В замке императорских курьеров щедро снабдили припасами на дорогу, только с повозкой пожадничали. Хоть бы карету захудалую выдали, или телегу, а то вывели с гордостью четырех скакунов – трех верховых и одного вьючного, и стали ждать благодарности. Которую и получили в самых изысканных выражениях. Это стихи Арман сочинять не умел, а говорить красивые речи мог сколько угодно, сказывалась многовековая выучка.
Флур поблагодарил за содействие властям от имени своего министерства. Настя на всякий случай поддакнула и сделала вид, будто внимательно разглядывает окрестности, чтобы хозяева не сразу разглядели ее кислый вид. Выпросить карету так и не получилось. То есть, конечно, попытка была, но эльф шепнул девушке несколько слов, и она замолчала. Прав ушастый, по всем пунктам прав.
Во-первых, настоящий императорский курьер, переправляющий важную корреспонденцию в соседнее государство, не может ныть по пустякам. Так и со службы прогонят. А во-вторых… второе было гораздо хуже. Остроухий полночи, пока другие маялись похмельным сном, исследовал кристаллы из приборной панели, и обнаружил серьезную неполадку. Главная стекляшка, полученная на Плешивой горке, оказалась не просто разряженной (это безобразие маг вроде Армана сразу обнаружил бы), а поврежденной так, чтобы весь запас силы исчез мгновенно, едва летательный аппарат наберет нужную высоту.
– Нас пытались убить, – обрадовал эльф, – и наверняка попробуют снова. Чтобы защищаться, мне нужна твоя помощь.
– Да, конечно, – торопливо заверила пристыженная Настя, – но что я смогу сделать против магии? Я только драться умею, и то если в одной весовой категории…
– Больше не позволяй себя напоить.
– Поняла уже, поняла! Что еще?
– На самом деле ты вполне сносно ездишь верхом. Не отпирайся, я знаю, всех сыщиков учат одинаково. И дерешься не хуже других, просто не привыкла к частой практике. Наблюдательна, внимательна к мелочам, так про тебя сказал твой главный. А еще, по слухам, ты иногда умеешь думать. Вот и примечай все необычное, и мне говори.
От такой наглой лести, звучавшей в устах трехсотлетнего эльфа еще невероятней и наглей, Настя чуть не лишилась дара речи. Только и нашла, что ответить:
– Да по мне тут всё необычное!
– Вот и хорошо. Бдительности много не бывает.
День выдался солнечным, становилось жарко. Всю дорогу сыщица исполняла поручение – смотрела по сторонам, выискивая что-нибудь подозрительное. Правда, без толку, поскольку маги, крепости и летающие экипажи больше на глаза не попадались.
Если впереди появлялись люди, Настя исправно кивала на них эльфу, а тот кивал в ответ. Иногда казалось, что напарник издевается, но девушка отлично знала, что в делах, особенно рискованных, ушастые серьезны до занудства.
– Что там за темная история с этим, как его… Тантлоном? – спросила она у Армана, – Рассказывай, куда мы едем!
– О, Тантлон, столица некромантов – замечательное местечко, тебе понравится.
– Это еще почему?
– Страшно, мрачно, сыро…
– Понятно. Только насчет некромантов проясни!
– Когда-то давным-давно…
– В каком году? – деловито уточнила Настя.
– Точно неизвестно, пять тысяч восемьсот четыре года назад еще не было нынешнего летоисчисления.
– Хм…
– Так вот. Один довольно способный господин, причем способный в магии мертвых, поселился на уединенном холме у моря. Славное было местечко, мой дедушка застал его еще в первозданном виде… Белый песок, сосны, скалистые обрывы, шум прибоя и, прошу заметить, ни одной живой души вокруг. По слухам, великому магу до тошноты надоела не то собственная родня, не то родня жены, вот он и искал уединения. Исключительно по доброте характера и некровожадности, хотел дать любимым родственникам шанс образумиться. Уж не знаю, чем они его допекли, но намека, увы, не поняли. Ничего особенного маг не затевал, только обустроил пещеру на свой вкус и зажил себе припеваючи. За холмами деревня стояла, так что клиентура подтянулась быстро. Кому заразу из раны выгнать, кому колодец от зловредной живности избавить, кому покойную тещу подштукатурить, чтобы пролежала, как новенькая, всю гулян… то есть поминки.
– Не жизнь, а малина в кисельных берегах, – согласилась сыщица.
– Вот-вот, – кивнул эльф, – но вскоре беглеца разыскала жена, а за ней и остальная родня подтянулась. Неизвестно, что там стряслось, мой дедушка в то время болел и не успел на драку, но дело кончилось скверно. Некромант вспомнил, что он великий, грозный и довольно злобный маг. Земля содрогнулась, тьма сгустилась, молнии сверкали, шторм бушевал такой, что на всем побережье на несколько лет было покончено с судоходством, а деревня соседская…
– Сгорела в потустороннем пламени?
– Нет, хотела выкатить магу претензию. Половина покойников, включая оштукатуренную тещу, домой вернулась.
– И как, предъявили?
– Нет, вовремя передумали. Еще и приплатили, чтобы упаковал возвращенцев туда, откуда вылезли. Некромант нанял нужных людей, выстроил неприступный замок и стал жить, ни в чем себе не отказывая. Собирал редкие книги, ставил эксперименты, учеников завел, чтобы знания передать, а уж они основали гильдию Устрашающих. Тут и купцы подтянулись, и ремесленники, место ведь хлебное, у моря, а если жить с магами в мире, то безопасное. Однажды случилось почти невиданное – главным некромантом Тантлона стала женщина, и сообщество магов быстро переименовали в Темную гильдию. Возглавлять гильдию Устрашающих дамочке не понравилось. После главными снова становились мужчины, но обратно свою контору переименовывать не стали.
– То есть в одной крепости собралась целая толпа некромантов? – не поверила девушка.
По ее представлениям, темные маги должны быть законченными индивидуалистами, склонными к отдельному проживанию где-нибудь глубоко под землей или высоко в горах, где свидетелей поменьше.
– У них на редкость четкая иерархия, порядок…– уверил эльф.
– Я не об этом. Что ж они, такие темные и могучие, не бросились всей толпой мир захватывать? Владели бы уже и троном Светозарной империи, и еще чем-нибудь!
Арман усмехнулся:
– Ты плохо представляешь себе магию мертвых. Думаешь, если некромант – так обязательно непобедимый? Ничего подобного, самая обыкновенная магия, только источник силы специфический. А силы у некроманта не больше, чем у других магов. Бывают способные, бывают средненькие, а то и вовсе бездари. Если бы они на Светозарную империю полезли, им бы и безо всякой темной силы настучали так, что мало не покажется. Умный некромант – живой некромант, вот как они рассуждают.
– Логично.
– За пять с лишним тысяч лет все утряслось, теперь Тантлон – богатый торговый город с немалыми земельными владениями и войском. Темные маги хранят нейтралитет, ни на кого не нападают, их тоже не трогают. Многим, включая императора Феликса, их дела не по нраву, но некоторым нравится, спрос на услуги есть всегда.
– И что, все некроманты вашего мира сползлись в этот уютный, сырой и темный городок? Удобно, можно разделаться со всеми сразу… – задумчиво прикинула Настя.
– Знаешь, иногда я тебя боюсь, – хмыкнул эльф, – тебе-то они что плохого сделали?
– Ничего, я просто отрабатываю варианты. По привычке, ничего личного.
Арман усмехнулся и продолжил рассказ:
– Сползлись, как ты изволила выразиться, не все. Есть «вольные стрелки», живут себе среди людей, зарабатывают, кто как может. Не всем нравятся правила Темной гильдии, а некоторых, хочешь верь – хочешь нет, с души воротит от товара, который в Тантлоне самый главный.
– Какой товар?
– А ты еще не слышала? Посмертные рабы, конечно.
– Это как? – опешила девушка.
– А вот так. Угадай, какое желание пропадает первым, если живешь в богатом городе, где полно всяких увеселительных заведений, роскоши и утех?
– Платить налоги?
– Работать! А с налогами в Тантлоне строго, за неуплату могут и самого в раба превратить. Так вот, однажды некоему умнику, имя которого выбито на золоченой доске у главной городской площади, пришла в голову мысль – если он, некромант, может поднять покойника и заставить его выполнять команды, то отчего бы не приказать безответному зомби вынести, например, ночной горшок? Или подмести пол, наколоть дрова, перетаскать тюки с товаром… Так все и началось. Сначала на двигающихся мертвяков некроманты переложили всю грязную и тяжелую работу. Городские обыватели при виде эдакого новшества пофыркали брезгливо, потом задумались, потом и сами расхотели чистить выгребные ямы. А потом некроманты поняли, что нашли золотую жилу. Были заброшены боевые заклинания, древние тайны темного дела, осталось главное – создавать все более качественных, покорных, не отвратительных с виду рабов.
– Угу, – только и нашла, что сказать, Настя, – я понимаю, чужая страна, чужие нравы, может, у них это в порядке вещей, но… Где они берут материал? Неужели кто-то захочет переделать любимого покойного родственника в машину для чистки сортиров?
– Смотришь в корень, – кивнул Арман, – это серьезная проблема. То есть, конечно, есть законные "источники сырья". В посмертное рабство обращают преступников, приговоренных к казни. Некоторые сами, еще при жизни, продают свой будущий труп дельцам из Темной гильдии. Особенно ценятся молодые и красивые жертвы несчастных случаев. Новенькому мертвяку наружность подправят так, что никакая родня не узнает, и сразу на рынок.
– Гадость какая!
– Это еще что. Мастерство некромантов Тантлона так велико, что зомби у них получаются отличного вида, что-то вроде манекенов из ваших магазинов, только больше на людей похожи. Цвет кожи, и все такое прочее… Кормить не надо, естественных потребностей никаких, на шею им вешают особый амулет, который отвечает за подпитку энергией, и за полное повиновение хозяину. В общем, если всю жизнь живешь по соседству с такими созданиями, избавляешься от многих предрассудков.
– В каком смысле? – не поняла девушка.
– В том самом. Нет, такие любители встречается редко, но все же есть там один веселый дом, где девушки… ну, в общем…
Настя сама догадалась:
– Фу! Меня сейчас стошнит!
– Это у тебя похмелье.
– Дурак! Это аллергия на извращенцев!
Эльф пожал плечами:
– Тебе не хватает гибкости взглядов. Наш мир не похож на тот, к которому ты привыкла, прояви снисходительность.
– Такую? Никогда!
– Рассуждаешь, как прадедушка императора Феликса.
– Молодец прадедушка! Он тоже так думал?
– Не только думал, но и запретил под страхом мучительной казни посмертное рабство на территории Светозарной империи, а также всякие дела с Тантлоном, если они касаются изготовления мертвых рабов. В Эль-Антеамоне похожий запрет действует с того дня, когда первый некромант создал первого раба. И во многих других землях тоже.
Настя облегченно вздохнула:
– Есть же на свете нормальные люди!
– Да. И попросту здравомыслящие правители. Посмертное рабство так портит нравы, что это делается опасным для власти и народа. Что худо-бедно сходит с рук в одном городе-государстве, способно разрушить благополучие большой страны. Некоторые властители пробовали, и ничего хорошего не вышло. Грабятся свежие могилы, предаются забвению родственные чувства, почтение к старшим, к вековым традициям и страх перед таинством смерти. И все ради одного – делать поменьше тяжелой работы и побольше выгадать, продавая "сырье" в Тантлон. А потом начинаются дела похуже…
– Какие?
– Как ты думаешь, из чего легче сделать красивого зомби? Из молодого тела или из дряхлого старика? Из трупа, который везли через полстраны, или из того, кто минуту назад испустил дух?
Судя по звукам, раздавшимся неподалеку, кто-то собирался испустить дух немедленно. Настя оглянулась и увидела то, чего давно следовало ожидать с учетом похмелья. Бедолага Флур, всю дорогу молча ехавший рядом, слушая тошнотворные истории, наконец, не выдержал. Схватился за живот, кое-как слез с лошади и бросился в кусты. Занимательную беседу пришлось прервать.
– Ты что, ему эль не давал? – удивилась девушка, – Не знаю, как другим, а мне помогло.
– Он попробовал здешний самогон. От этого пойла никакой эль не спасет.
Из зарослей Флур вскоре вернулся, но вместо того, чтобы сесть на лошадь, дальше пошел пешком.
– Ты куда? – удивился эльф.
Восьмой помощник министра буркнул что-то в адрес поганой выписки и показал рукой вперед. Там, шагах в двадцати, на вытоптанном пятачке у дороги, виднелся колодец.
Пока Флур умывался, его попутчики деликатно смотрели в другую сторону. Над полями светило солнце, ветерок доносил запах свежескошенной травы. Настя поправила волосы, и вдруг ошарашено уставилась на собственные пряди цвета спелой пшеницы, которые еще утром были красными.
– Не поняла… Это тоже от самогона?
Эльф с невозмутимым спокойствием признался:
– Не волнуйся, все идет, как надо. Я дал служанке особый шампунь, чтобы она тебе утром подсунула. Цвет изменится еще не раз.
– Нет, я тебе сейчас все-таки врежу!
– Извини. Это было необходимо.
У Насти не хватило слов достойно ответить на такой цинизм, не лишившись права на въезд в Эль-Антеамон еще на пару тысяч лет.
– Но зачем? – взвыла она, – Ты хоть знаешь, сколько мне стоил тот поход в парикмахерскую?
– Было красиво, не спорю, – пожал плечами Арман, – но по твоей шевелюре нас запомнили везде, где только видели. Красноволосых женщин в этих местах немного, сама видишь.
– А эльфов здесь много?! Давай тебе для маскировки хвост прицепим и глаза накрасим! И еще грудь подложим!
– Хм… Тогда меня точно не забудут.
– Вот и хорошо!
– Да вернется твой цвет волос, вернется. Но тому, за кем охотятся, особые приметы ни к чему.
Настя мрачно вздохнула.
– Говорю же, цвет не раз изменится! – напомнил Арман.
– Угу. Обожаю сюрпризы. Так что там с еще более скверными делами, чем кладбищенское воровство?
Ушастый понял, что его временно простили, и продолжил рассказ.
– На рынке посмертных рабов очень ценится внешняя красота изделия. Толковый некромант может и из тела старушки сделать красавицу, только это дорого и долго. Но можно и почти безо всяких затрат, когда исходный материал был молод при жизни, а после смерти совсем не успел подгнить.
– Я поняла, – угрюмо отозвалась девушка, – значит, кое-кто догадался, что надо поставлять некромантам живых людей, молодые, и красивых, то есть – идеальное сырье?
– Именно, – Арман кивнул, – они также поняли, что жителей Тантлона лучше не трогать. И здесь, на границе Светозарной империи, сразу стало опасно. То есть это было лет пятьсот назад, и с тех пор приняты серьезные меры. Контрабандисты еще остались, но наглеть, как в прежние времена, боятся. По законам империи их немедленно вешают, если ловят с поличным. А ловят их старательно.
– Значит, теперь некроманты довольствуются несчастными случаями и редкой добычей контрабандистов?
– Как бы ни так! Это здесь работорговцев вешают, да в Эль-Антеамоне, но есть королевства, где ни купцы, ни власти не брезгуют торговлей с Тантлоном. Сюда – живой товар, обратно – мертвый, и никаких проблем, все открыто, по закону.
– Но это отвратительно! – воскликнула девушка, – Как вы терпите у себя под боком такую мерзость?
Флур тем временем окончательно пришел в себя и решил вступить в беседу как официальный представитель власти, поскольку пришло время объяснить гостье-чужеземке основы внешней политики Светозарной империи:
– Это древнее и нерушимое правило, – серьезно сказал он, – наводи порядок у себя в доме, а в чужой не лезь. Иначе здесь нельзя.
Арман увидел, как нахмурилась напарница, и сказал:
– Те, кто населяет этот мир, очень разные, ты сама видела. Нельзя всех мерить одной меркой. Иногда то, что для одних омерзительно, для других жизненно необходимо, причем в самом прямом смысле.
– Например, дохлая прислуга? – съязвила Настя.
– Нет, – невозмутимо ответил остроухий, – это скорее роскошь.
Некоторое время все ехали молча, размышляя каждый о своем – кто о тонкостях отношений с соседними государствами, кто о вреде алкогольных излишеств, а кто и о собственном будущем, которое немного тревожило после всего услышанного. Наконец Настя не выдержала и спросила:
– А нам обязательно туда ехать?
– Обязательно, – ответил Арман, – первые некроманты, до того, как увлеклись торговлей, собрали огромную библиотеку. Самые редкие рукописи, самые древние хроники – всё там. Императору и не снился такой архив. И даже эльфам не снился. Сведения об острове заколдованной девы я только в Тантлоне и видел. Правда, в разделе Высокохудожественного Вымысла, но это мелочи.
– Прекрасно, – усмехнулась девушка, – а они нас… не того?.. Не оприходуют?
Восьмой помощник министра, большой знаток внутренних дел ближайшего соседа Империи, поспешил заверить:
– Не бойся, не оприходуют, у них порядки строгие. Свободного иностранца, да еще чиновника Светозарной империи, никто и пальцем не тронет.
– А эльфа?
Флур засмеялся и спросил у Армана:
– Рассказать ей, что будет, если в Тантлоне косо посмотрят на эльфа?
– Не обязательно, – хмыкнула сыщица, – я и сама знаю. Третья мировая война, или которая она тут у вас по счету.
Вопреки опасениям эльфа, день закончился без происшествий. Постоялый двор неподалеку от пограничного поста появился вскоре после заката – издали засверкал огнями, обещая долгожданный отдых и еду. Вдоль дороги горели костры, чтобы клиенты ни в коем случае не разминулись с заведением.
Только ни в комнатах, ни в трактире, ни на конюшне не было никаких следов конвоя, обещанного императором. Хозяин гостиницы клялся, что ни сном ни духом не ведает ни о каких солдатах. Поскольку бесследно затеряться на территории постоялого двора для десяти мужиков с десятью же лошадьми было делом почти невероятным, оставалось признать очевидный факт – они здесь и не появлялись.
– Место встречи меняется, – глазом не моргнув, сообщил Арман, и велел располагаться на ночлег.
Глава 8
Перейти границу у реки
Пограничник с собакой идут вдоль границы.
Шорох в кустах. Пограничник собаке:
– Иди, посмотри, что там такое!
– Сам иди! Я и отсюда могу погавкать!
(автор неизвестен)
Проснулась Настя оттого, что кто-то тряс ее за плечо. До утра было еще далеко, в комнате царила темнота, если не считать квадрата лунного света на стене.
– Это я, не шуми! – раздался голос эльфа.
Весьма своевременно, до того, как сыщица успела пустить в ход кастет. Как остроухий пробрался в комнату, можно не спрашивать. Не иначе, сквозь стену прошел, да не один, а с багажом – на плече сумка, ножны тесака блестят заклепками в темноте.
– Вставай, мы уходим! – велел Арман.
– Почему ночью? Собирались же утром!
– Потом объясню. Может, от хвоста оторвемся.
