Текст книги "Сердце меча"

Автор книги: Ольга Чигиринская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Он понял, почему мужчины идут ради этого на подвиг, на грех, на безумство и преступление. Понял, почему Дзихэй предал жену, а Макбет – короля. Почему Бласко Рид с левиафаннера «Сегредо» застрелил Хью Эдмундссона с «Ран» в баре «Кахуна» из-за девки по имени Джемма. Почему Ромео, увидев Джульетту мертвой, выпил яд. Почему в Библии это называется «познать»…

Он умирал от нежности, забывая обо всем на свете, когда касался ладонями кожи Бет там, где большой вырез топа приоткрывал плечи, чувствуя ее грудь на своей груди. Если бы его сейчас оттащили, он бы, наверное, закричал. Он знал до сих пор лишь сдержанную мужскую ласку: пожатие руки или плеча, короткое и крепкое объятие, братский хлопок по спине… Мистресс Хару была суровой дамой, да и возраст, в котором его взяли на корабль, уже не располагал ее к нежностям. Его сердце плавилось и кипело от мучительного чувства, в котором смешались тоска и радость. В нем одновременно рождался порывистый, чувственный мужчина и умирал недоласканный ребенок, и чей голос звучал громче – он не пытался понять.

– Ты весь твердый какой-то, – сказала Бет, просовывая руку под его свитер. – Где не кости, там мускулы.

Он был твердым и там, где не было ни костей, ни мускулов.

– Сюда придут, – прошептал Дик. – Тебе нельзя здесь быть.

– Открой мне дверь на лестницу.

Они вышли из пультовой, и сквозь смотровое окошко Дик увидел, что пришел лифт.

– Быстрее! – они опрометью бросились за угол, пробежали по коридору и Дик открыл девушке дверь наверх.

– Ты где шлялся? – рыкнул Вальдер, когда он вернулся. Хотя антиграв был двигателем стабильным, оставлять его без присмотра все равно не рекомендовалось.

– Отлить ходил, – соврал Дик.

– Пять минут потерпеть не мог?

– Не мог.

– Вали отсюда.

Легкость, с которой из Дика выскочило вранье, испугала его – но не настолько, чтобы испортить все впечатления. Однако время шло, и они угасали, а ложь не забывалась.

* * *

Утром Жирного Вторника «Паломник» снова отключил двигатели и лег в дрейф. Теперь корабль, потерпевший бедствие, был виден на экранах отчетливо: носитель стандартного транспортника, той же конфигурации, что у «Паломника», только массивнее, и в том месте, где на «Паломнике» были закреплены вельботы, на разбитом корабле были контейнеры для перевозки скота.

– Майлз, – поинтересовался Болтон, которому предстоял строгий пост перед выходом в открытый космос, – а не окажется ли так, что мы все затеяли ради какой-нибудь миннегагской буренки?

– Там шэйин, – качнул головой Майлз[21]21
  Общее название всех разумных существ на языке шедда.


[Закрыть].

– Твоя уверенность меня радует, – усмехнулся Джез. – А то ведь одному Суне поститься в кайф, он все равно монахом будет, а мне, хоть и Пепельная среда, к вечеру будет жрать хотеться. Так хотелось бы эту жертву принести ради чего-то стоящего.

Дело было во время завтрака – первого, к которому вышел переболевший Джек и последнего для тех, кто участвовал в спасательной высадке – до ее окончания.

– А почему? – небрежно поинтересовалась Бет. – Я думала, комической болезни у вас не бывает.

– Ее у нас не бывает, фрей, – вздохнул Джез. – Но на разбитых кораблях другой раз такое видишь, что потом скафандр долго можно отчищать. Так мы с Суной лучше перестрахуемся.

Спасательную партию составили Джез, Дик и Майлз в качестве пилота на вельботе. Капитан Хару должен был контролировать ход дела с мостика, а Вальдер – занять место во втором вельботе и быть готовым в любой момент лететь на помощь.

Капитан показал за завтраком распечатку изображения с экрана. Даже несведущему в космическом деле причина гибели корабля была очевидна: ходовая часть была оторвана от гондолы с мясом.

– Первичные повреждения, скорее всего, были нанесены одним из малых астероидов, – сказал лорд Августин. – Выходя из дискретной зоны, корабль не успел сманеврировать в направлении параллельном плоскости эклиптики астероидного пояса. Туманность помешала ему верно оценить степень опасности, малый астероид ударил платформу, и кавитационный резонанс вышел из-под контроля.

– Ваша правда, милорд, – согласился капитан Хару. – По кораблю должна была пройти ударная волна. На самых нижних палубах не мог уцелеть никто.

– Ужас, – сказала Бет.

– Так что о миннегагских буренках ты можешь не беспокоиться, Болтон, – прокомментировал со своей стороны Морита. – В этих контейнерах тоже все погибло. Впрочем, если тебя устроит говядина высокочастотной варки…

– Моро, заткни хлебало, – сказал Вальдер.

Из-за его грубости шутливая реплика Джезекии: «В Пост? Говядину?» – пропала даром. Моро встал из-за стола и ушел на кухню.

– Вальдемар, – сказала холодным голосом леди Констанс. – Я думаю, вам имеет смысл извиниться перед мастером Моритой. Ваша грубость была неоправданна.

– Пусть не потешается над тем, что не смешно, – Вальдер тоже встал и вышел из-за стола.

– А ну вернись! – крикнул капитан. Вальдер остановился на пороге и нехотя повернулся.

– Извинись пойди.

– Благодарю покорно, капитан, – Моро появился в окошке раздачи и очень, очень осторожно поставил на стойку поднос с ледяным чаем. – Я не нуждаюсь в извинениях, вырванных командным методом у человека, по-видимому, считающего себя правым.

– Так ведь он не прав, – сказал капитан. – Пока мы все вместе на моем корабле, мы будем учтивы, особенно сегодня и завтра. Так что я прошу у вас прощения за этого грубияна, мастер Морита, – капитан поклонился. Его примеру последовали Майлз и Дик.

Вавилонянин сжал губы, а потом сказал:

– Я принимаю ваши извинения, мастер Хару. В свою очередь признаю, что был неправ. Я говорил слишком неосторожно и не думал, что кто-то может это принять на свой счет.

– Ладно, – процедил Вальдемар, немного помявшись. – Может, и я погорячился, и принял на свой счет то, чего не должен был принимать. Прошу прощения. Мир?

Моро пожал плечами.

– Мир, мастер Аникст. Как там у вас – всем людям доброй воли?

– Аминь, – буркнул Джез. – Так мне Жирного Вторника еще никто не портил…

* * *

Вид через экраны корабля был крайне неважный – фиолетовый свет преобразованного рентгеновского излучения резал глаза, но иначе было нельзя: капитан Хару следил за дрейфующими астероидами. В ближайшее время ни один из них не грозил столкнуться с разбитым звездолетом, но, по словам капитана, обстановка в Пыльном Мешке могла измениться в течение каких-то пяти минут.

Поэтому Констанс сосредоточила внимание на малых экранах – визор вельбота, а также визоры шлемов Дика и Джеза.

– Подлетаем ко второму стыковочному стволу, – Джез докладывал о малейших переменах в обстановке. – Думаем попасть внутрь корабля через переходники контейнеров – кто-то же ходил и кормил эту скотину.

– Разумно, – согласился капитан.

На верхнем малом экране видны были две маленькие фигурки, летящие к кораблю на ранцевых двигателях. Корабль уже не выглядел игрушечным, как на обзорном экране «Паломника» – он был огромен, темен и цвет имел какой-то неопределенный, как у древнего моллюска, о котором нельзя сказать, серый он или рыжий или бурый.

На двух малых экранах все выглядело еще страшнее – потому что оба спасателя словно бы падали вниз, в большую трещину, которая надвигалась, как отверстая пасть, и клочья композита, заполнявшего простенки корабля, казались ошметками пищи, застрявшими в зубах чудовища.

На большом экране пасть поглотила спасателей – одного за другим. На двух малых экранах была полнейшая темнота – пока спасатели не включили налобные фонари.

– Здесь все-таки задраено, – сказал Джез. – Правда, не металл, а композитный пластик. Кэп, сканеры показывают, что ничего живого здесь нет – прошу разрешения разрезать переборку.

– Даю разрешение.

Джез отстегнул от пояса плазменный резак, начертил им на переборке неровный круг.

– Дик, дай мне упор в спину. Так, спасибо, – в кадре возникли две ноги, упершиеся в середину круга. Пережженный композит хрустнул и подался внутрь, за ним вплыл сам Джез.

Констанс только мельком успела увидеть в кружке света чье-то перекошенное лицо, руку, сведенную судорогой, еще лицо, ноги… Весь кошмар промелькнул за одно мгновение – словно в темной комнате быстро осветили фонариком картину Босха.

– Черт! Дьявол!

А потом луч фонарика метнулся в сторону и уперся в стену.

– В чем дело, Джез? – чуть ни не в один голос спросили капитан, Майлз и Дик.

– Нет я в полном порядке, – голос Джеза чуть дрогнул. – Это только с непривычки страшно. Дик, залетай сюда потихонечку…

Когда Джез снова развернулся к страшной картине, Констанс зажала рот рукой.

Болтон был прав: живых здесь не было. Только мертвые. В основном мужчины – Джез и Дик раздвигали трупы руками, чтобы пробраться к выходу – но вот, приведенный в движение кем-то из них в жутком немом вальсе закружился и женский труп, и несколько совсем маленьких тел.

И все они под лучом фонаря приобретали оливково-золотистый цвет. Или красный. Как говорил Моро? Говядина СВЧ-варки? Констанс начала про себя читать молитву по исходе души.

– Переходник открыт, – сказал Джез. – Входим в корабль.

Леди Ван-Вальден увидела глазами спасателей грузовой коридор – почти точь-в-точь такой, как на Паломнике.

– Прошу разрешения разделиться, – сказал Джез. – Я обыскиваю эту палубу, Дик – нижнюю.

– Разрешаю.

Теперь малые экраны показывали разные картинки и каждый спасатель докладывал о своих перемещениях отдельно. Трупы были и здесь – по одному обнаружили Джез и Дик. Они были в еще более страшном состоянии – просто вскипели изнутри и лопнули, но умерли они еще раньше, когда корабль был просто разорван взрывом двигателя. Однако именно на этой палубе обнаружили и живых.

– Это ремонтная капсула, – доложил Дик. – И в ней кто-то… Я не могу разглядеть, это что-то странное.

– Странное или не странное, а если оно живое, давай его сюда, – сказал капитан.

Было решено, что Дик отбуксирует спасательную капсулу в вельбот, а Джез продолжит обследование корабля.

Третья палуба при разгерметизации автоматически заблокировалась и не попала под высокочастотный удар – вот, почему спасся, точнее, сбежал экипаж. Гемы, закрытые в коридорах, каютах и служебных помещениях, умерли от удушья, но там Джез нашел последних живых. С ними все было гораздо сложнее, чем со спасательной капсулой – они находились в наглухо задраенном санузле и на стук не отзывались – видимо, были без сознания.

– Придется резать наружную стену и подводить переходник, – сказал Джез. – Так что я отправляю Дика на корабль с этой капсулой и жду его с переходником. И пришлите мне Моро, я хочу, чтобы он помог провести трубу. А я тем временем закончу сканировать корабль.

Картинка на экране переменилась: маленькая фигурка, толкающая перед собой глыбу ремонтной капсулы, медленно подплыла к вельботу и исчезла в его шлюзовой камере, после чего вельбот развернулся и поплыл к кораблю.

* * *

Когда Дик вскрыл ремонтную капсулу, он увидел там такое, что правая рука сама прыгнула ко лбу – перекреститься. Больше всего это походило на сложенного вдвое демона.

– Это гем, – услышал он в наушнике голос Моро. – Боевой морлок.

– Это человек, – отрезал капитан.

Но в капсуле находился не только человек. Там была еще и тварь мышасто-серого окраса, нечто среднее между догом и пантерой. Дик ни разу не видел таких животных вживую, но довольно часто – в изображении: это был хевронский кос, продукт генной инженерии XXI века. Ни того, ни другого Дик не в силах был вытащить из модуля: кос весил, наверное, чуть поменьше его самого, а морлок – вдвое больше его самого вместе со скафандром.

– Оставь их, – велел капитан Хару. – Сделай человеку укол и переходи к следующему. Джез, Вальдер, режьте этот ящик.

Дик уколол морлока стандартной смесью для умирающих от истощения, переменил капсулу в инъекторе и склонился над следующим пострадавшим – тоже гемом, но из рабочей касты, которую называли «тэка».

Всего пострадавших было пятеро: четыре «тэка» и один морлок. У Джеза и Моро ушло почти три часа на то, чтобы подвести переходник (для этого пришлось разрезать две переборки) и втащить всех четырех в катер.

Ургентную помощь им оказали прямо во втором шлюзовом отсеке. Старший тэка, вдохнув обогащенной кислородной смеси, пришел в себя на несколько секунд, пробормотал слова благодарности и снова впал в забытье. Всех пятерых разместили в пустых каютах временного экипажа. Потом Джез сделал еще одну ходку на «Вальдек» – так назывался разбитый корабль – и вывинтил блок памяти сантора.

Корабль шел с Джебел-Кум – регистрационные документы остались в санторе, – и вез на борту свыше сотни гемов, в основном – рабочих (в копии грузовой декларации они значились как тонкорунные козы-викуньи). Когда произошла катастрофа, уцелевшие члены экипажа покинули корабль в спасательном модуле, оставив свой живой груз на произвол судьбы.

– То что вы видели в контейнерах, – на правах доминатрикс леди Констанс принимала участие в заседании офицеров экипажа. – Это тела рабов? Неужели кто-то вывозит гемов из Империи за Периферию, чтобы там продавать?

– Этот корабль шел в Империю, чем угодно поклянусь, – сказал капитан Хару. – Когда кто-то придет в себя, мы узнаем наверняка, но я так думаю, что это не рабы, а нелегалы.

– Нелегалы? – изумился лорд Августин.

– Они самые. Гемы теряют работу на многих новых землях. Ну, а жить как-то надо, они и перебираются в Империю всеми правдами и неправдами.

– Но ведь есть имперская программа адаптации, – возразила леди Констанс.

– И сколько они адаптируют? Полтора миллиона в год? Это капля в море. Миледи, гемов на этих планетах – как муравьев, вся экономика строилась на гемах. У вас на Мауи этого не водится, оттого что это новая колония и там еще не успели наплодить зелененьких. А на Джебел-Кум сплошные шахты и ничего кроме шахт. Народ теряет работу, потому что Вавилон больше не покупает иридия и осмия, а Империя покупает на Ракшасе. Зуб даю, что они летели на Ракшас.

– Бывает всякое, – вступил в разговор Джез. – Бывает такое, что гемов собирают вроде как лететь в Империю, а на самом деле – продают в Вавилон. Там теперь большой спрос на это дело, потому что много питомников Мицуи наши погромили.

– Ужасно, – качнула головой леди Констанс. – Но что же мы будем делать с этими спасенными?

– А что с ними делать, – проворчал капитан. – Сдать на ближайшем синдэн-посту. Ради этого, миледи, нам придется малость переменить курс. Это нас еще на недельку задержит.

– И что с ними будет дальше?

– Депортация, – пожал плечами Джез. – Они должны находиться под инквизиционным надзором. Особенно этот… – субнавигатор показал руками вверх и в стороны, обозначая размах плеч боевого морлока.

Леди Констанс недолгое время молчала.

– Где точка перемены курса? – наконец спросила она.

– В секторе Кентавра, после второго прыжка, – ответил Майлз.

– Значит, трое суток на принятие решения у меня есть?

– Двое суток и семнадцать часов, сударыня, – сказал Джез. – А может, и меньше, потому что я постараюсь выбраться из Пыльного Мешка как можно быстрее.

* * *

Первым пришел в себя Рэй.

Он услышал над собой тихий разговор, но предмет его был таков, что он решил не открывать глаз. Говорили мужчина и женщина – точнее, юноша и девушка.

– Ты что и вправду никогда не трахался?

– Конечно, трахался. В школе – часто. Я старался не трахаться, только не получалось ничего: знаешь, есть такие, которые, пока их не трахнешь как следует по уху, не отстанут.

Девушка засмеялась – заразительно, от души, даже с легкими тихими подвываниями. Рэй тоже – но без звука: не хотелось выдавать себя и ставить детишек в неловкое положение.

– Рики, ты вгонишь меня в гроб, – сказала девушка наконец. – Во цвете лет, без покаяния. Трахаться и драться – это, мягко говоря, не одно и то же. Трахаться – значит заниматься любовью.

– Извини, я не знал. Нет, тогда нет.

– Забавно. Болтают, что у космоходов жена на каждой станции.

– Мало ли, что болтают. Да, есть такие… Только это неправильно. Капитан всю жизнь был верен мистресс Хару, и теперь тоже.

– Так он уже старый. А Вальдер? А Джез?

– Вальдер… он редко ходит к девицам. Лицо и все такое. А у Джеза есть девушка, но только одна, на Санта-Кларе.

– Вот видишь. А почему у тебя нет девушки?

– Я же говорил: я хочу поступить в Синдэн.

– Так это еще когда будет-то. Лет через семь? Или десять? А до тех пор что? Слушай, Дик, я не поверю, если ты скажешь, что тебе ни разу не хотелось.

– Невозможное человекам возможно Богу.

– Суна, ты невыносимый зануда, – вздохнула девушка. А потом добавила: – А я в школе тоже дралась.

– Правда?

– Точно. Знаешь, эти вавилонские сучки решили объявить мне бойкот… Ну, сам понимаешь, почему. Они ничего другого не могли мне сделать, я все-таки мамина дочка, хоть и приемная – так они сговорились делать вид, будто вообще меня не замечают. Будто я пустое место. И, что самое подлое, втянули в это несколько наших… Ну, этот номер у них недолго проходил. Я подошла к Нанне – это была у них заводила, вся такая из себя голубых кровей – и спросила: меня что, и в самом деле не видно и не слышно? – девушка захихикала.

– А она?

– Ноль внимания, кило презрения. И тут я что есть духу залепила ей между глаз. Знаешь, носик у нее хоть и аристократический, а вспух что надо. И я ее спрашиваю – «А теперь»? И ты знаешь что? Она так и не соизволила со мной заговорить.

– Тебе было что-нибудь за это?

– Мама заставила меня просить прощения. Тут-то она, конечно, уже не смогла морду воротить – это же при маме было. Но после снова взялась за старое, а потом родители забрали ее из этой школы. Блин. Она даже не заплакала, стерва такая.

– Бет, не ругайся так, пожалуйста. Мне плохо, когда я такое от тебя слышу.

– Да ну? А я думала, ты еще более «такое» слышал от своего капитана.

– Я не об этом. Ты просто говоришь на себя, чего не думаешь. Ты ругаешь человека за то, что ты ударила его, а он не заплакал. Ты не такая, зачем так говорить?

– Вот как раз я такая! Ты просто не знаешь, что это – когда тебя вот так вот медленно уничтожают просто за то, что ты не такой как они. Если бы я смогла, я бы… не знаю, что сделала! Глаза бы ей выцарапала. Я человек, понятно!? Никто не смеет смотреть на меня как на пустое место!

– …А мне всегда хотелось, чтобы меня не замечали, – неуверенно ответил юноша.

– Это потому что ты не гем.

– Не знаю, может быть… Просто все быстро узнали, что я сохэй, и начали говорить всякие гадости – ну, ты знаешь, про сохэев говорят, что они…

– Гомики? Или это для тебя тоже новое слово?

– Н-нет, я его знаю… А потом еще были такие, которым просто драки хотелось. И такие, которым нравилось доставать… ну, таких как ты. Заставлять их прислуживать, бить и все такое. Им, наверное, хотелось бы тоже, чтобы их просто перестали замечать.

– Это трусость.

Рэй открыл глаза, пораженный тем, что девушка – тоже из сотворенных. Она и была такой – правда, не гемом, наметанный глаз морлока сразу определил это – а фемом. С красными, как пески Джебел-Кум, волосами, стройненькая и дивно сложенная – юноша, сидящий напротив нее, казался по сравнению с ней каким-то недоделанным, недозрелым. Он совсем недавно, что называется, «вытянулся», но мышцы не успевали за скелетом, и оттого парнишка казался тощим. Кисти рук и ступни были словно куплены на вырост, а предплечья, на удивление мускулистые для мальчика его лет, казались чуть ли не толще бицепсов. У ног мальчика лежал Динго, положив голову ему на колени, и утробное мурлыканье здоровенного коса примешивалось к далекому рыку двигателя: мальчик большим пальцем правой руки гладил серую зверюгу возле угла пасти, а остальными почесывал ее под подбородком.

Рэй изумился: столь смелую ласку Динго позволял только ему, своему хозяину. Все прочие могли разве что слегка погладить его по загривку.

– Хорошая собачка, – девушка протянула к голове пса руку и как бы невзначай коснулась руки юноши. Динго повернул голову и зарычал. – Но-но, тихо! Или ты кошечка?

Рэй кашлянул. Притворяться дальше не имело смысла, да и хотелось пить. В первую очередь – пить. Юноша прошептал что-то вроде «оро».

– Воды, – сказал Рэй.

– Соевого молока, – возразила девушка и наполнила стакан из термоса. Рэй осушил стакан одним духом.

– Еще?

– Если можно, фрей.

– Меня зовут Элисабет о’Либерти Ван-Вальден, – важно сказала девчонка. – А его Ричард. Или просто Рики. Или Дик.

Рэй осушил и второй стакан подсоленной белой жидкости. Динго, услышав голос хозяина, попытался забраться к нему на колени, но Рэй, мгновенно приласкав, отстранил его.

В левой руке что-то торчало. Игла капельницы. Рэй вытащил ее. Голова слегка кружилась, но во внутривенном питании он больше не нуждался.

– Порше Раэмон, – представился он. – Где я? Вы сохэй, мастер Ричард? Это патруль Синдэн?

– Нет, мастер Порше, – юноша слегка смутился. – Это левиафаннер «Паломник».

Рэй приподнялся на локте и огляделся. На четырех койках каюты лежало четверо рабочих гемов. Значит, еще кто-то спасся. Жив Господь… Самого Рэя устроили на полу, и, садясь, он поморщился – хвост немного затек.

– Мы не смогли поднять вас на койку, – извиняющимся тоном проговорил парнишка. – Гомэн.

– Не за что, – ответил Рэй. – Какой сегодня день?

– Девятое февраля, – ответила девушка. – А когда вы потерпели крушение?

– Первого, если голова не подводит. Скольких спасли, кроме этих четверых и нас с Динго?

– К сожалению, никого, мастер Порше, – мальчик мотнул головой. – Наверное, капитан захочет поговорить с вами…

В это время дверь открылась и в каюту вошел беловолосый вавилонянин с подносом, на котором дымились две коробочки зеленого риса. Если бы юный мастер Ричард имел реакцию похуже, случилось бы смертоубийство: Динго ни с того ни с сего зарычал, прижал уши и прыжком бросился на вошедшего.

– Лежать! – рявкнул на него Рэй, но кос, распластавшись в воздухе, уже летел к своей жертве.

– Назад, Динго! – Ричард прыгнул вместе с косом, одновременно с криком Рэя, и, показывая ухватку классного гравиполиста, вцепился в шею зверя обеими руками, завалил того на пол и прижал собой. – Лежать, плохая собака!

Вавилонянин, надо отдать ему должное, бровью не дернул, глядя на коса, рычащего бессильно у самых его ног и на мальчика, зажавшего шею твари в «двойной нельсон». Рэй снова изумился: никому, кроме него самого, Динго такой выходки не спустил бы с рук: цапнул покрепче и выдрался. А мальчишке подчинился…

Вавилонянин спокойно поставил свой поднос на полку у двери, шагнул назад из каюты и задвинул дверь за собой.

– Кто это был? – спросил Рэй, когда все перевели дыхание.

– Мастер Морита, наш суперкарго, бортмех и судовой повар. Почему это Динго на него так взъелся?

– Чтоб я знал, – пожал плечами Рэй.

* * *

– Бортмех наш говорит, что твой пес опасен, – нахмурившись, сказал капитан. – Что его истребить надо. Что скажешь?

– Сначала меня придется истребить, – проговорил медленно Рэй.

– За этим, если что, дело не станет, – капитан дернул рукой за спину, где у него был пистолет под курткой, но не закончил движения и для вида почесал бедро. – Ты не думай, что раз ты такой здоровенный, то одной левой сделаешь нас всех.

– Я не думаю, сэр, – ответил Рэй. – Просто Динго мой друг, и я его в обиду не дам.

– А Морита мой бортмех, хоть и временный, и я его в обиду не дам! – капитан хлопнул ладонью по столу.

– Дело здесь вовсе не во мне, – вступил в разговор Моро. – А в том, что зверь может нанести вред находящимся на борту женщинам и детям. Косы псевдоразумны, их вывели как охранных зверей со сложным набором реакций; иногда эти реакции конфликтуют между собой, и последствия могут быть непредсказуемы.

– Но ведь он не трогает Джека, – возразила леди Констанс. – Пока Динго не бросился на вас, я позволяла ему играть с малышом, один раз они даже заснули вместе.

– И младшего матроса вашего он не трогает, – добавил Рэй. – И никого, кроме бортмеха.

– Так что вы предлагаете? – спросил Моро. – Я должен вести жизнь затворника в кухне и забыть о выполнении своих профессиональных обязанностей?

– Где ты взял тварюгу? – спросил капитан.

– Она прибилась к нашему туртану на Картаго, когда мы проходили подготовку, – ответил Рэй. – Наверное, потеряла своих хозяев. Потом, при Андраде, отряд выбили, туртана тоже убили, я попал в плен, ну и Динго со мной. Он был со мной и в Крестовом Походе. Мы все время вместе.

– Так вы, стало быть, ветераны Крестового Похода? – в голосе капитана проскользнуло уважение. – С какого года?

– С восьмого, сэр. Высадки на Анзуде и на Ньяле.

– Их послушать, они все ветераны, – проворчал Вальдер.

– Значит, вот что, мастер Порше или как тебя там, – заключил капитан. – Чтобы я эту псину или кошачину без тебя нигде не видел. Увижу – пристрелю, понял? Дерьмо за ней убирать тоже будешь сам. Увижу, что где-то нагажено – тоже пристрелю скотинку без разговоров, святым Патриком клянусь. У меня чистый корабль. Усек?

– Динго – чистоплотный кос, мастер Хару, – сказал Рэй. – Ему нужно только место показать, куда ходить…

– Устраивайся с ним как знаешь, – отмахнулся капитан. – Поехали теперь с вами разберемся, – он перевел взгляд на четверых гемов-рабочих.

Они с трудом говорили на астролате, а аллеманским владел только один, поэтому капитан через Майлза общался с ними на нихонском. Капитан говорил на нихонском и сам, но так было понятнее всем другим участникам разговора, а особенно – леди Констанс.

Гемов звали Том, Остин, Бат и Актеон, и были они одной рабочей ячейкой. Том, старший и по возрасту, и по положению, владел астролатом лучше остальных и даже умел читать и писать. Он представлял собой квалифицированную рабочую силу, организатора и координатора ячейки. Сама же ячейка специализировалась на обслуживании шахт – проводке вентиляции, освещения, монтаже очистителей воздуха.

В остальном все было именно так, как предположил капитан: шахты Джебел Кум закрывались одна за другой, ячейке было все сложнее найти работу, и однажды они поддались на уговоры одного капитана транспортной шхуны, организовывавшего вывоз в Империю. Спаслись они лишь потому, что в этот момент чинили воздухоочиститель в санузле, и при разгерметизации корпуса сработавшая автоматика закрыла санузел наглухо. Там была вода, у гемов с собой имелись фонарики для подсветки, так что они смогли доремонтировать воздухоочиститель и подключить его к резервному источнику энергии. От вращения корабль прогревался равномерно, газопылевая смесь кое-как сохраняла тепло окутанной ею звезды. На шестой день гемы начали терять сознание от голода, на восьмой – выдохся и работал в четверть силы источник питания воздухоочистителя. Если бы «Паломник» опоздал на сутки – он не нашел бы никого из них в живых.

С Рэем было немного иначе. Ему многие предлагали работу. Здоровенный боевой морлок класса «Геракл» на пике своей формы требовался и бандитским группировкам, и рейдерам, и владельцам шахт. Но Рэй не хотел становиться бандитом или пиратом, не хотел и участвовать в подавлении волнений свободнорожденного персонала шахт – потому что знал: участие морлоков в этом подавлении отзовется на судьбе вольнонаемных гемов погромами и убийствами. Когда последнее, что связывало его с Джебел-Кум, погибло, он договорился с капитаном «Вальдека».

В момент столкновения Рэй был в коридоре рабочей секции. Ударная волна докатилась до него, но они с Динго были сделаны из более крепкого материала, чем рабочие гемы и обычные люди, а потому выжили. Потом он увидел, как команда грузится в шлюпки, угрожая оружием находящимся на борту гемам. Спасать их никто не собирался: «Вальдек» был транспортным кораблем, места в спасательном модуле хватало только для экипажа. Рэй не стал вступать в драку за место на борту. Давление в отсеке стремительно падало, но Рэй, десантник, кое-что знал о кораблях и знал, что на нижнем уровне должна быть ремонтная капсула. Там все было затянуто смрадным дымом, в невесомости плавали два изломанных и обгорелых трупа – но капсула осталась неповрежденной. Они с Динго забрались туда и задраились – и в следующий момент нижние секции корабля окончательно раскололись.

У Рэя и Динго не было ни пищи, ни воды, и запас воздуха был весьма ограничен, но оба они могли тормозить свой метаболизм. Стиснутые в капсуле, как два близнеца в материнской утробе, они впали в разновидность комы, которая позволила обоим протянуть еще несколько суток.

«Паломник» оказался в Пыльном Мешке очень вовремя.