Текст книги "Женщины-террористки России. Бескорыстные убийцы"

Автор книги: Олег Будницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 42 страниц)

Если Веселова не спит: в комнату следователя входит Гельма, за ней слабая группа. Кальций подходя к двери, говорит, что идет начальница, и открывает дверь, ключ из руки не выпускает. Первой идет Гельма, а за ней Нина и вся слабая группа и берут Веселову. Все остальные идут в комнату следователя и закрывают дверь.

Кальций направляется к Федорову, а за ней сильная группа действует по вышеуказанному».

Вся долгая и сложная организационная работа, проделанная в невозможных условиях завинченной уголовной тюрьмы, целиком вылилась в эту инструкцию. Торжеством стратегического искусства можно бы назвать побег, задуманный разработанный и проведенный случайно сошедшимися вместе 14-ю женщинами как на сцене, ни в чем не отступая от плана. Рассказ о нем будет только более красочный, – но основное вы уже прочли в сухой инструкции, которую Шура Карташева составила для надзирательницы А. В. Тарасовой.

* * *

В ночь на 1-е июля в 8-й камере никто не спал. В двенадцать часов пришла на ночную смену Тарасова и сообщила под дверь: все готово, сегодня выходим. Потом в ту же щель поползли: пакет с деньгами, сверток черного тюля, две рубашки, трое брюк, нитки, иголки, ножницы, письмо… Как она сумела пронести такой багаж – тайна женской изобретательности..[238]238
  Значительная часть одежды для беглянок была пошита семьей В. В. Маяковского.


[Закрыть] Часть вольной одежды еще днем она протащила под видом грязного белья в стирку и спрятала где-то в кубе – сейчас все это переправлялось под дверью.

Бежать готовы были 13 человек и для каждой нужно пригнать, подобрать или сшить вольное платье. Своего на нас были только чулки и черные гладкие без каблуков туфли-лодочки. Из готовых комплектов кое-как составили: 3-х мальчиков – Зоя, Шишкарева и Манька, конечно; 4-х барышень; одну даму (Гельма); одну девочку (Лиля Матье); 2-х женщин из народа; одну сборную и одной не хватило совсем. Эта одна была я; и так как у меня был свой собственный адрес (я отказалась от помощи с воли) на какую-то акушерку, то наши швеи принялись кроить и шить из казенных суровых простынь на меня широкое, как для беременной женщины, платье-реформ. Из черного тюля вырезали кружева и состряпали шляпу. Вера, Фаня и Анна Павловна, не разгибаясь, шили, подгоняли, резали, украшали – понемногу серые каторжанки превращались в пеструю толпу уличных прохожих. Менее способные приготовляли вязки – длинные полосы тех же добротных простынь резались на широкие бинты, сшивались, скатывались и складывались аккуратно в казенные же наволочки.

Шура торопливо дописала инструкцию и, кончив, сунула ее под дверь. Лежа на полу она расспрашивала Тарасову. Оказывается в последний момент произошли кое-какие изменения: Лидия Ивановна, старая, опытная и решительная надзирательница, дежурила эту ночь не на 2-м этаже, как мы предполагали, а на «следственном», т. е. как раз дверь в дверь против «малого срочного», где неминуемо должно произойти столкновение с постовой, – малейший шум может привлечь ее внимание. Но ведь мы знали, что идем на случайные комбинации и несомненно таких перемен будет в эту ночь еще немало – все учтено и принято во внимание. К тому же на «малом срочном» – Федотова, как мы и предполагали. А это уже очень много! Успокоенная Александра Васильевна пошла пройтись по постам; Настю и Валентину Александровну она в этот вечер подпоила, празднуя, якобы, свое рождение, и девушки дремали в тишине светлых коридоров. Лидия Ивановна, на которую она поглядела из глазка с площадки лестницы, сидела, положив голову на руки.

А мы уже были готовы и лежали на койках, прислушиваясь к малейшему шороху за открытым окном: не идет ли с обходом ночной дозорный? не вздумает ли Капитоновна делать ночную проверку? не придет ли скучающая постовая в гости из соседнего отделения на каторжный коридор? не вздумает ли, ради хорошей ночи, постовой во дворе завести разговоры через окно на лестнице с хорошенькой Федотовой? Мало ли что еще!

Сотни случайностей могли перевернуть все вверх дном.

Уголовных мы за чаем угостили вареньем с сонными порошками, и они спали крепко, да теперь уже нечего скрываться. Лежали все потому, что по правилам в камере горела лампа и со двора через широкие окна можно было бы видеть неспящих людей.

На своей койке у крайнего окна неподвижно сидела Зоя – ее тонкий силуэт в синей косоворотке четко вырисовывался на побледневшем небе. Зоя была часовым-разведчиком: смотрела и слушала; и глаза всех были прикованы к ней, как к сигнальному флагу.

Вдруг, резко прерывая тишину, зазвенел отчаянный кошачий вопль. Один, другой, третий… Готово!

Это с церковной горы, что так кстати расположилась против тюрьмы, подают товарищи сигнал: «мы в сборе – начинайте».

Камера зашевелилась. Быстро и молча заняли свои места: впереди Шура, за ней «сильная группа» – Нина, Зина Клапина, Зоя и Гельмс; за ними «слабая» – Наташа, Анна Павловна, Лиля Матье и, наконец, «обоз»: Фаничка, Галя Корсунская, Шишкарева, Никифорова и я.

Мое назначение оказалось, собственно, сложнее: нужно было замыкать шествие и, главное, держать подле себя двух неуравновешенных особ: Маруся Шишкарева (запутанная в нелепую экспроприацию и изуродованная тюрьмой девочка) могла закатить настоящую истерику, а Мане мы вообще не доверяли. Чтобы занять их и освободить активисток, я нагрузила их мешками-наволочками, в которые сложила тщательно связанные по парам и надписанные туфли – все мы шли в чулках. Простынные связки и кляпы были в распоряжении Фанички и Лили.

– Стали? Нина, сигнал!

Вскочив на стол, Нина три раза притушила лампу – с церковной горы хорошо видно наше крайнее окно. В ответ снова мяучит кошка, и, повинуясь далекому зову, Шура отчетливо постучала в двери.

Без шума (накануне попробовали ключ и смазали петли) приотворилась дверь, и один за другим легкие силуэты выскользнули на коридор. Я оглянулась: посредине пустой и разоренной камеры, высокая и тонкая стояла одна Вера; бледное лицо ее, в венце рыжих кудрей, улыбалось. Дверь захлопнулась – конец.

На коридоре было тихо, светло и непривычно просторно. Впереди меня уже выстраивалась вереница и колеблющейся линией двинулась вдоль стены. Открылась коридорная дверь – все уже на верхней площадке лестницы, ярко освещенной большой лампой (электричества в «Новинке» не было).

Шура махнула рукой – мы замерли у куба, только двое (кто именно – не помню) стали у двери в «следственный» коридор, на случай, если надзирательница вздумает выйти на площадку.

Тарасова подошла к лампе – она вспыхнула и погасла. Серый свет заполнил лестницу, а через большое окно со двора легли яркие пятна от ацетиленового фонаря. Сильный ветер раскачивал его, и свет бегал по стене, по перилам, по широким чугунным ступенькам. И, следя за этим светом, стараясь слиться со стеной, бесшумной цепью замелькали тени. Одна за другой, пригибаясь на поворотной площадке, соскользнули в 1-й этаж.

Здесь снова к волчку правой двери отошли двое – Нина и Шура: они стерегут Лидию Ивановну. В глазок видна вся она, сонно сидящая у постового стола. Ее спокойствие – половина нашего успеха, 50 % выигрыша.

Напротив, в «малом срочном», в это время вязали Федотову. Она дремала, когда к ней подошли, очень испугалась, но не оказала никакого сопротивления, только шептала: «скорее, скорее!». Ее аккуратно и быстро спеленали.

Зина выглянула на площадку, махнула рукой.

Сверху сбежали двое часовых; последней вошла Нина, закрыла дверь коридора и стала у внутренней ее стороны – на случай, если Лидия Ивановне все-таки выйдет и захочет прийти в «малый срочный». Все стояли уже в две шеренги на 5-ти ступеньках, которые вели к железной двери, соединявшей коридор со следовательской комнатой.

У поста, спеленутая бинтами, лежала Федотова. Рот ее был завязан, на большие глаза набегали слезы. Видно, что она сильно испугалась. Проходя, кто-то снял со стула ее шаль – пригодится. Другая добавила:

– И юбку тоже – у Анны Павловны нет.

Сняли синюю шерстяную юбку, отдали Анне Павловне.

– Настенька, не сердитесь, очень уж нужно! Она улыбнулась глазами.

У железной двери – смертная черта: ключ к ней не примеряли и не знали – подойдет ли, отворит? Тарасова вкладывает в скважину… раз, другой – не цепляет! В третий раздается отчаянный скрежет и одновременно ее возглас:

– Боже мой, все пропало!

– Что вы, опомнитесь, замолчите!

Гельма вырвала у нее ключ, энергичный поворот – и дверь открыта.

В следовательской комнате, длинной и узкой, пересчитали друг друга возбужденными глазами. Все…

Уже половина пути пройдена, и железная дверь между нами.

Гельма отдала мне ключ:

– Слушайте хорошенько, без нужды не запирайте. Это значит, что я остаюсь сторожем у железной двери и при малейшем признаке тревоги захлопну ее, запру двойным поворотом – и спасайся кто может! Не делаем этого сразу, чтобы не производить лишнего шума – стук тяжелой двери слышен далеко по гулким коридорам.

Я вложила ключ в замок, приникла глазом к волчку и, как рулевой у штурвала, оглохла и ослепла ко всему, что происходило за моей спиной.

А там разыгрывался последний акт.

Решетчатая дверь в конце продольной стены комнаты соединяла ее с конторой, так что всякий, подошедший к ней, был виден постовой надзирательнице, которая сидела у стола посередине конторы. Мы это знали и загримировали Гельму под начальницу, нарядили ее в черное пальто и большую шляпу. Тарасова, идя по уставу впереди, отперла ей дверь, и она пошла прямо на сонную Веселову. Та подняла навстречу голову – в этот момент Гельма схватила ее за горло. Зина, Наташа, Нина, бросились на помощь. Дикий заглушённый вопль, потом мычание… Большая сильная женщина, охваченная бессмысленным страхом, забилась, как под ножом. Полетел стул, клубок тел завертелся по полу. Ее успокаивали, просили, грозили – все напрасно: остановиться она, очевидно, не могла и замолчала только, когда ей забинтовали рот.

В это время я почувствовала, что Маруся, руку которой я не выпускала, начинает дрожать, как в лихорадке.

– Сейчас закричит! – мелькнула страшная мысль. Я в ярости обернулась к ней:

– Маруся, я вас убью! Перестаньте дрожать!

Маруся глотнула воздух, дернулась, но дрожать перестала. Маня, которая все время рвалась в бой, убежала, наконец, в контору, остальные тоже ушли, и мы остались вдвоем.

Наконец, кто-то заглянул:

– Что-же вы? идите!

В конторе было чисто, прибрано, по казенному уютно. Поблескивал телефон, тикали стенные часы. Все чего-то ждали.

Мы принялись деловито распределять туфли из мешков. В это время через окно по стене промелькнул яркий свет, и Нина сказала:

– Дорога свободна, можно идти.

Это товарищи с воли, поняв по прикрученной лампе в конторе нашу удачу, электрическим фонариком давали знать, что можно выходить.

Почти сейчас же щелкнул американский замок: вышли первые две группы – трое направо, четверо налево. Спустя две минуты двинулись и мы.

Проходя через сени, я почти наступила на дежурного ночного надзирателя: раскинувшись на ларе, он спал богатырским сном, толстое лицо его было налито кровью, а воздух кругом полон сивушного духа.

Дверь открылась и захлопнулась за нами – мы были на свободе.

Случилось все это в ночь под 1 июля 1909 года, двадцать лет тому назад.

* * *

P.S. Рассказ о дальнейших наших приключениях мог бы составить толстую интересную книгу.

10 человек и Тарасова попали за границу, трое – Иванова, Шишкарева и Карташева – были арестованы в первые два дня; их освободила февральская революция. Арестованы также и судились с ними наши благородные помощники с воли.[239]239
  Приведу далее выдержки из воспоминаний И. Морчадзе (С. Коридзе) о том, что ждало беглянок за пределами тюрьмы, а также розыскной список Московского охранного отделения:
  И вот начинается лихорадочная, прямо головокружительная работа по организации побега.
  Спешно шьются платья и днем и ночью семьею Владимира Маяковского и через Тарасову направляются, частями на теле, в тюрьму; пересылаются деньги, адреса квартир и прочее, необходимое для побега, а в самый последний день – тюремные ключи, изготовленные нашим товарищем слесарем по восковому слепку, снятым Тарасовой.
  По плану побега бежавших каторжанок должны были поджидать провожатые, на обязанности которых лежало доставить беглянок на заранее приготовленные квартиры. Это делалось оттого, что не все каторжанки знали Москву и могли запутаться и не найти квартиру, во-первых, а во-вторых, это отняло бы много времени, а нужно было дорожить каждой минутой, так как предвидели погоню.
  Провожатые стояли и дожидались беглянок у Новинского бульвара и у Горбатого моста, так как беглянки должны были выйти из тюрьмы двумя группами, из которых одна должна была идти к Новинскому бульвару, а другая к Горбатому мосту. Был условлен пароль, по которому провожатые должны были узнать беглянок. В день побега, 30-го июня, мы, все участники побега, в количестве 7 человек, а именно – я, Влад. и Вас. Калашниковы, Роза Ландсберг, Яковлев, Усов и товарищ-слесарь, делавший ключи, собрались на квартире Калашникова в Волковом пер. Это было приблизительно около 7 часов вечера. Нужно здесь отметить, что организация побега велась так конспиративно, что, кроме меня, Вас. и Влад. Калашниковых, об этом никто не был осведомлен. Конечно, некоторые товарищи, быть может, догадывались, в чем дело, но для какой цели мы их собрали 30 июня 1909 г. в Волковом пер. они узнали от меня и Вас. Калашникова только вечером того же дня, когда мы объяснили им, в чем нам нужна их помощь. Боясь провокации, мы никого из них уже из квартиры не выпускали и через некоторое время приступили уже к реализации нашего пиана Первым делом Вас. Калашников вместе с Усовым пошли встретить надзирателя Федорова в пивной, чтобы напоить его снотворным веществом. Репетиция выпивки не раз была проделана Вас. Калашниковым, и надзиратель Федоров, любитель выпить, привык уже к этому. В 11 ч. или 11.30 ночи вернулся Вас Калашников вместе с Усовым и сообщил, что первая наша задача выполнена блестяще, что Федорова так напоили снотворным веществом, что он едва ушел к себе в тюрьму, но сами Вас. Калашников и Усов были сильно пьяны, и нам пришлось откачивать их нашатырным спиртом и холодным компрессом. Перед тем, как уйти из квартиры к тюрьме, мы распорядились осветить все комнаты квартиры и не тушить огня, а сами ушли через задний двор, перескочив через стену и выйдя в зоологический сад и смешавшись с гулявшей там публикой. Все эти шаги мы предпринимали из боязни слежки за нами и провокации.
  Подойдя к Новинской тюрьме, мы расставили провожатых по своим местам, а я и Вас. Калашников зашли в церковную ограду напротив Новинской тюрьмы, спрятались за густыми кустами акации и дали сигнал каторжанкам, чтобы они начали действовать. Сигнал был дан Вас. Калашниковым кошачьим мяуканьем, что он в совершенстве делал. В ответ на эту сигнализацию мы получили сигнал и от каторжанок, что они слышали наш сигнал и начинают действовать. Их ответный сигнал состоял в том, что они три раза припустили горевшую в их камере лампу. После этого, затаив дыхание, мы впились глазами в двери тюремной конторы, откуда должны были выйти беглянки, и в окно конторы, откуда мы ждали второго сигнала – свободен ли путь, можно ли выходить. Не прошло и 15 минут, как блеснул огонек в окне конторы, и беглянки извещали нас, что все прошло благополучно, и можно выходить на улицу, но оказалось, что на улицу выходить еще нельзя, и мы дали соответствующий сигнал электрическим фонарем, что выходить нельзя и чтобы ждали нашего сигнала, когда путь будет свободен.
  Дело в том, что на этой улице около самой тюрьмы всегда дежурил городовой, но он не всегда стоял на одном месте, а менял как-то стоянку. Наше двухнедельное наблюдение за этим городовым дало нам следующие результаты: 5 раз в неделю городовой сей стоял так, что ему не видно было дверей тюремной конторы, откуда должны были выйти беглянки, а 2 раза в иеделю стоял так, что ему видно было все, и не представлялось возможности выходить из тюремной конторы незамеченным. Как раз случилось так, что городовому в эту ночь было видно все, и поэтому нужно было сначала его устранить, а потом дать сигнал беглянкам, чтобы они выходили. Такой случай у нас был предвиден и потому, дав сигнал беглянкам о том, чтобы они ждали, я остался в ограде церкви, а Вас. Калашников с полубутылкой s руках торопливо направился к городовому, предварительно рассыпав золотые и серебрянные монеты с таким расчетом, что, собирая их, можно было отвлечь городового так, чтобы ему не было видно выхода беглянок. Притаив дыхание, я смотрел из церковной отрады на городового и разыгравшего пьяного Вас. Калашникова, который с полубутылкой в руках просил городового помочь ему собрать рассыпанные деньги и обещал, что половину всех денег отдаст ему, городовому.
  Городовой с жадностью бросился собирать деньги и совать их в карманы. а в это время, когда я убедился, что городовой отвлечен от конторы и что ему теперь ничего не видно, я дал беглянкам сигнал, чтобы они выходили, и, действительно, через мгновение первая группа беглянок, а минуты две спустя и вторая группа. Когда они прошли к Новинскому бульвару и были уже вне опасности, городовой все еще продолжал собирать деньги. Я вышел из церковной ограды и торопливо пошел догонять беглянок. Вас. Калашников тоже быстро нас догнал. Провожатые, ожидавшие беглянок у Новинского бульвара, растерялись, л пришлось их каждого останавливать и вновь напомикнать о том, что онн должны сделать. В результате такой путаницы, распределив среди провожатых беглянок, я очутился с последней группой в 4 чел. (я должен был взять 2-х), которых я и забрал с собой. В этой группе были Зинаида Клапина, Нина Морозова, Иткинд и Корсунская, с которыми я и направился по Б. Садовой ул. нанять изозчиков и поехать к Рогожской заставе, а через Рогожскую заставу – к дачной местности Чухлинка. Была ужасно темная ночь, и шел дождь, так что погода эта нам была на руку, так как представлялось поехать в закрытых пролетках без всякого подозрения. Но дойдя пешком с беглянками до угла Б. Бронной ул., мы не могли достать нигде извозчиков, чтобы не идти вместе с беглянками к Триумфально-Садовой ул., что было небезопасно, я завел их во двор храма св. Ермолая на Садовой ул., а сам отправился на поиски извозчиков. Когда я, наконец, достал двух извозчиков и подъехал к тому месту, я увидел картину, не понравившуюся мне: с беглянками разговаривал городовой; но по веселости и смеху поняв, что это случайное явление и нет никакой опасности, я быстро направляюсь к ним, беру их под руку, сажаю на извозчиков и едем к Рогожской заставе. Оказалось (как мне передали беглянки), что городовой принял их за проституток. Доехав до Рогожской заставы, мы слезли и дальше через поля направились к Чухлинке. Но здесь опять произошла с нами маленькая неприятность. У меня не было мелочи, не хватало копеек 60, а беглянки забыли пересланные им деньги в камере тюрьмы. Дать же извозчикам, вместо 60 к., 10 р., обратило бы внимание и вызвало бы подозрение, а потому я ссадил с извозчиков беглянок, объяснил им как нужно идти, а сам, поскандалив с извозчиками, что не я виноват в том, что у них нет сдачи, ушел самым бессовестным образом, так и не доплатив 60 коп. Скоро я нагнал женщин, и уже было совсем светло, когда мы очутились у названной дачи (на этой даче проживала вместе с мужем Вера Александровна Демме, сестра известного с.-р. Новотворжского). Хозяева встретили нас приветливо; появился, несмотря на такой ранний час, самовар, вино, сладости и т. д… Стали обсуждать вопрос о дальнейшей судьбе беглянок, о том, что их надо вечером перевести на другую квартиру, и т. д… Некоторые девицы, сильно уставшие и от волнения и от пути пешком, заснули. Не спал я один и рано утром, около 7 часов, я уехал в Москву устраивать оставшихся там беглянок. Не помогли уговоры беглянок и хозяев не ехать в Москву, так как меня наверняка арестуют. Особенно настаивала на этом Нина Морозова, которая предлагала вместе с ними бежать за границу. Я сам сознавал и понимал всю опасность поездки в Москву, но другого выхода не было. Я волновался за судьбу других беглянок, боясь, что другие не сумеют их скрыть и устроить; особенно в этом меня убеждала та путаница и волнение, которые проявили провожатые во время самого побега.
  Поэтому, попрощавшись с беглянками и поручив их дальнейшую судьбу хозяевам дачи, я отправился в Москву связаться через нашу центральную конспиративную квартиру – Кузнецкий мост, зубной врач Гефтер – и руководить дальнейшей работой по укрыванию бежавших. По приезде в Москву сразу бросилось в глаза необычайное явление: городовые стояли с винтовками на постах, и среди полицейских царила большая суматоха и волнение. Я сразу же заметил, что за мной следят два агента, и, чтобы отделаться от них, на полном ходу вскочил в трамвай и поехал к центру. Слез на Театральной площади и пошел к Кузнецкому мосту, но в виду того, что Кузнецкий мост кишел полицейскими и агентами, я на нашу конспиративную квартиру не зашел. Вообще я сразу понял, в какое положение попал; выяснилось, что помогать далее беглянкам я не могу и только повредил бы им, если бы стремился с ними связаться. Никакие приемы и ухищрения не помогли мне отделаться от шпиков. До 2-х часов дня я бродил по Москве и хотел уже обратно ехать в Чухлинку, но побоялся привести за собой шпика и провалить беглянок. Поэтому я принял решение пойти на свою квартиру и сесть. Уничтожив предварительно компрометирующие записки, я явился к себе (по 1-й Мещанской ул., д. № 9, кв. № 9). Квартира была полна полицейскими охранниками всех чинов и рангов, во главе с полицмейстером Золотаревым. Со всех сторон раздались обрадованные крики: «Пожалуйте, мы вас ждем!». Четверо агентов охранного отделения набросились на меня и начали обыскивать. У меня же в засаде попал, между прочим, и известный поэт Владимир Маяковский. Во время составления протокола, когда Влад. Маяковскому пристав задал вопрос, кто он такой и почему пришел сюда, Маяковский ответил ему каламбуром:
  – Я, Владимир Маяковский, пришел сюда по рисовальной части, отчего я, пристав Мещанской части, нахожу, что Владимир Маяковский виноват отчасти, а посему надо разорвать его на части.
  Общий хохот…
  Почти в тот же день были арестованы все участники побега с воли. Для поимки же беглянок была поставлена на ноги не только Московская, но вся полицейско-жандармская Россия; за поимку каждой беглянки была обещана награда в 5000 руб. Охранка и полиция совсем потеряли голову. Характерным явлением служит то обстоятельство, что одна из бежавших каторжанок, Е. Матье, в ту же ночь попала в охранку вместе со своим спутником рабочим, но ее не узнали, и она была выпущена вместе с другими арестованными «девчонками», по выражению жандармского ротмистра. Оставшись одна, наконец, она долго бродила по улицам Москвы никем неузнаваемая и, наконец, отправилась к одной буржуазной даме, которую она когда-то учила русскому языку, и во всем ей призналась и просила приютить ее. Дама эта проживала в Петровском парке, в своем особняке. Она любезно ее приняла, но когда вечером пришел муж этой дамы и узнал об этом, он пришел в ужас и решительно потребовал, чтобы она покинула их квартиру. Дают ей 10 рублей и выпроваживают из квартиры прямо на улицу; но здесь совершенно неожиданно пришла на помощь горничная, которая повела ее тайно от хозяев на чердак. Часа через два после этого весь двор был окружен полицией и жандармами. Обшарили и чердак, где находилась беглянка за какой-то трубой. 2–3 раза были так близко от нее, что чуть-чуть не коснулись ее платья. Наконец, полицейские и жандармы с сыщиками уходят. Через 10 минут после этого на чердак пробирается с большой бельевой корзиной горничная, которая переносит беглянку в корзине с бельем в сарай. Днем она вылезает из сарая, связывается со знакомыми и через них переправляется за границу через Кавказ.
  Беглянка Климова попадает к одному инженеру, который на автомобиле перевозит ее к себе на дачу под Москвой, а через некоторое время отправляет ее в качестве своей жены сибирским экспрессом в Сибирь, а оттуда за границу через Китай.
  С беглянками Морозовой, Клапиной, Иткинд и Корсунской, которых я устроил в Чухлинке, я условился, что приеду туда не позднее 3-х часов дня, если не сяду. В виду того, что я не возвратился, беглянки, чтобы скрыть следы, в тот же вечер были переведены в лес, и там они ночевали, окруженные вооруженными товарищами. На второй день они были по одиночке отправлены в деревню, где они скрывались некоторое время, а затем, когда более или менее все улеглось, были отправлены за границу через Кавказ.
  Несмотря на крупную награду за поимку беглянок, несмотря на то, что вся полиция и жандармерия были поставлены на ноги, большинство беглянок вместе с бежавшей с ними надзирательницей Тарасовой не были разысканы. Из всех бежавших каторжанок были арестованы трое – Иванова, Шишкарева и Карташева, при след. обстоятельствах. Веглянок Иванову и Шишкареву провожал студент сельскохозяйственного института Яковлев, который приводит их на свою квартиру, но об этом узнает квартирная хозяйка и выгоняет их оттуда. Тогда Яковлев уводит их на другую квартиру, но для конспирации предлагает идти сзади него. Но так как он уходит очень быстро, беглянки теряют его из виду и остаются одни на улице, предоставленные своей судьбе. Во время этих скитаний они были арестованы совершенно случайно около одной фабрики городовым, и когда этого городового пристав спросил в участке, почему он их арестовал, городовой ответил:
  – Так что, ваше благородие, агитаторы подозрительные, около фабрики все шныряли.
  Как оказалось, на этой фабрике в то время шла забастовка, и этот городовой был поставлен, чтобы следить за подозрительными элементами.
  Третья беглянка была арестована в трамвае при переезде на другую квартиру, так как агенты охранки опознали ее.
  Все же остальные, вместе с надзирательницей Тарасовой, были, как сказано, переотправлены за границу.


[Закрыть]

Дожили до настоящего времени 8 человек: Гервасий, Иванова, Иткинд, Клапина, Корсунская, Матье, Никитина и Тарасова.

СПИСОК

лиц, бежавших в ночь с 30-го июня на 1-е июля 1909 г. из Моск. Губернск. Женской тюрьмы.

И. Морчадзе (С. Коридзе). Организация побега 13 политических каторжанок// Каторга и ссылка. 1929. № 7. С. 94–99, 104–105.

УКАЗАТЕЛЬ
ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ АКТОВ, СОВЕРШЕННЫХ ЖЕНЩИНАМИ – УЧАСТНИЦАМИ ЭСЕРОВСКИХ БОЕВЫХ

1903, 27 мая – Ф. М. Фрумкина, будучи арестована в Киеве по делу о постановке типографии, во время допроса пыталась ножом перерезать горло начальнику Киевского жандармского управления генералу В. Д. Новицкому, но лишь оцарапала ему шею. Была приговорена к 11,5 годам каторги. В 1906 г. вышла на поселение; бежала. 28 февраля 1907 г. арестована в Москве в Большом театре с револьвером в руках по обвинению в покушении на московского градоначальника А. А. Рейнбота. Находясь в Бутырской тюрьме, стреляла в начальника тюрьмы Багрецова и ранила его в руку. Казнена 1 июля 1907 г.

Фрумкина Фрума Мордуховна (1873–1907) – из мещан; акушерка, член ПСР.

1905, 29 октября – Л. П. Езерская (боевая дружина) ранила Могилевского губернатора Н. М. Клингенберга. Осуждена на 13,5 лет каторги.

Езерская (урожд. Казанович) Лидия Павловна (1866–1915) – дворянка; зубной врач, имела свой зубоврачебный кабинет в Петербурге (с 1900 г.), затем в Москве (с 1904 г.); кабинет служил местом явок для революционеров. В 1904 г. арестована по делу группы, готовившей покушение на В. К. Плеве. Приговорена к 1 году 3 месяцам тюрьмы, амнистирована по Манифесту 17 октября. Свой «срок» за покушение на Клингенберга до конца не отбыла, но вышла на поселение уже «в последнем градусе» чахотки.

1905, 22 ноября – А. А. Биценко (летучий боевой отряд) застрелила генерал-адъютанта В. В. Сахарова, усмирявшего аграрные беспорядки в Саратовской губернии. Приговорена к смертной казни, замененной вечной каторгой.

Биценко (урожд. Камеристая) Анастасия Алексеевна (1875–1938) – из крестьян; учительница, в 1902–1903 член комитета ПСР в Смоленске, в 1903–1904 – в Петербурге, в 1905 – в Москве. В 1917 г., после раскола ПСР – член ЦК партии левых социалистов-революционеров (Ш1СР). Депутат ВЦИК, в 1918 г. – товарищ председателя Совнаркома Москвы и Моск. области; к выступлению своих товарищей по партии против политики большевиков 6 июля отнеслась отрицательно. В ноябре 1918 г. вступила в РКПб). Работала в кооперации, на сов. и парт, работе. В феврале 1938 г. арестована и 16 июня того же года расстреляна по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.

1906, 1 января – М. М. Школьник (летучий боевой отряд) вместе с А. Шпайзманом покушалась на Черниговского губернатора А. А. Хвостова. Хвостов был ранен; террористы приговорены к смертной казни. Шпайзман казнен, Школьник смертная казнь заменена 20 годами каторги. Школьник Мария Марковна (1882–1955) – из семьи колонистов-земледельцев; работница, член Бунда, затем примкнула к ПСР, вошла в БО, участвовала в подготовке покушения на киевского генерал-губернатора Н. В. Клейгельса. В 1911 г. эмигрировала в США, в 1918 вернулась в Россию. В 1927 г. вступила в ВКП(б), с 1947 г. – персональный пенсионер.

1906, 14 января – А. А. Измаилович (летучий боевой отряд) стреляла в минского полицмейстера Д. Д. Норова. Промахнулась. Приговорена к смертной казни, замененной 20 годами каторги. Измаилович Александра Адольфовна (1878–1941) – дворянка, дочь генерала; в ПСР с 1901 г., член Летучего боевого отряда Северо-Западной области. В 1917 г., после раскола ПСР – член ЦК ПЛСР. Активно участвовала в Октябрьской революции. С декабря 1917 г. – член Президиума ВЦИК. Критиковала политику большевиков; в левоэсеровском выступлении 6 июля 1918 г. не участвовала, но была арестована; вскоре освобождена. С 1919 г. неоднократно подвергалась арестам и ссылкам. В 1937 г. приговорена к 10 годам лишения свободы по обвинению в принадлежности к террористической организации; отбывала заключение в Орловском централе; при подходе германских войск к Орлу в сентябре 1941 г. расстреляна вместе с другими политзаключенными по приговору Воен. коллегии Верх, суда СССР.

1906, 16 января – М. А. Спиридонова (боевая дружина), по решению тамбовского комитета партии эсеров смертельно ранила губернского советника Г. Н. Луженовского. Приговорена к смертной казни, замененной 20 годами каторги. Спиридонова Мария Александровна (1884–1941) – из дворян; до теракта работала конторщицей. В 1917 г. – лидер ПЛСР, почетный председатель ее учредительного съезда. Баллотировалась от левых эсеров и большевиков на пост председателя Учредительного собрания; одобрила его роспуск. От поддержки политики большевиков перешла с весны 1918 г. к ее критике. Играла ведущую роль в антибольшевистском выступлении 6 июля 1918 г. С 1918 г. неоднократно подвергалась арестам и ссылкам. В 1937 арестована, в янв. 1938 приговорена к 25 годам тюремного заключения. Отбывала заключение в Орловском централе. В сентябре 1941 г., при подходе германских войск к Орлу, расстреляна вместе с другими политзаключенными, в числе которых был муж Спиридоновой И. А. Майоров по приговору Воен. коллегии Верх. суда СССР.

1906, 27 января – Е. А. Измаилович (летучий боевой отряд) ранила командующего Черноморским флотом адмирала Г. П. Чухнина. Расстреляна на месте без суда по приказу адмирала; по другим данным – по приказу его жены. Измаилович Екатерина Адольфовна (7–1906) – дворянка, дочь генерала, младшая сестра А. А. Измаилович.

1906, 12 марта – в Казани член летучего боевого отряда Поволожской области, известная под кличкой «Катя», бросила бомбу в жандармское управление; скрылась; позднее погибла при пробе бомбы в Симбирске. Настоящее имя неизвестно.

1906, 12 августа – З. В. Коноплянникова застрелила в Новом Петергофе командира Семеновского полка, подавившего Московское восстание, генерала Г. А. Мина. Повешена 29 августа того же года по приговору военно-окружного суда. Коноплянникова Зинаида Васильевна (1879–1906) – дочь солдата; сельская учительница, член ЛБО СО ПСР.

1907, 15 октября – Е. П. Рогозинникова застрелила начальника Главного тюремного управления А. М. Максимовского. На теле Рогозинниковой под одеждой был прикреплен динамит, который она должна была взорвать в том случае, если бы ее доставили в Охранное отделение. Повешена 18 октября по приговору военно-окружного суда. Рогоэинникова Евстолия Павловна (1886–1907) – слушательница С.-Петербургской консерватории по классу фортепиано, входила в состав ЛБО СО ПСР.

1907, 21 ноября – А. А. Севастьянова (летучий боевой отряд) бросила бомбу в московского генерал-губернатора и командующего Московским военным округом генерала С. К. Гершельмана. Покушение закончилось неудачей. Повешена 7 декабря по приговору военного суда. Севастьянова Александра Александровна (1873–1907) – дочь крестьянина; фельдшерица; в 1901 г. сослана за участие в издании газеты «Революционная Россия»; бежала с поселения. Входила в БО и Центральный боевой отряд.

1908, 23 апреля – М. Федорова (летучий боевой отряд) совершила неудачное покушение на Воронежского губернатора Вибикова. Несмотря на то, что Бибиков остался невредим, казнена по приговору военного суда 14 июня того же года. Федорова Мария – сельская учительница, член ПСР.

1911, 15 апреля – JI.A. Руднева (летучий боевой отряд) в Вологде выстрелами из револьвера в театре ранила в руку и в голову тюремного инспектора А. В. Ефимова. Скрылась. Мотив покушения – наведение Ефимовым «дисциплины» в Вологодском централе спровоцировало бунт, при подавлении которого двое заключенных были убиты, 76 высечены. Руднева Лидия Ивановна (1880–1912) – земская служащая в Туле, член дружины самообороны; будучи арестованной, симулировала в тюрьме сумасшествие и добилась освобождения. По ее настоянию ПСР создала летучий боевой отряд для борьбы с правительственным тюремным террором. Умерла в Париже; по непроверенным данным, покончила самоубийством.

Участники террористических организаций, упоминаемых в текстах воспоминаний

Азеф Владимир Фишелевич – техник, младший брат Е. Ф. Азефа; после разоблачения своего знаменитого родственника, о двойной роли которого Владимир, по-видимому, не подозревал, уехал в Америку в 1909 г.

Азеф Евно Фишелевич (партийные клички Иван Николаевич, Валентин Кузьмич, Толстый; клички в охранке – Виноградов, Раскин, Филипповский) (1869–1918) – глава боевой организации, организатор десятков террористических актов, в том числе покушений на В. К. Плеве и вел. кн. Сергея Александровича; с 1893 – агент охранки.

«Александр» (кличка, настоящее имя неизвестно) – рабочий, член группы «Бэлы», перешел к анархистам.

Баранов Сергей Гаврилович (1885–1908) – член ЛБО СО ПСР. Арестован по делу о покушении на вел. кн. Николая Николаевича и министра юстиции И. Г. Щегловитова. Повешен по приговору военно-окружного суда.

Барыков Сергей И. (1872-?) – вступил в БО ПСР в декабре 1904 г. Работал в Петербургском отделе БО. Арестован в марте 1905 г. Амнистирован по Манифесту 17 октября 1905. Позднее работал в Севастопольской организации ПСР.

Басов С. А. -член Петербургского отряда БО. Арестован в марте 1905 г. Амнистирован по Манифесту 17 октября 1905 г.

Беневская Мария Аркадьевна (1883-?) – член БО, участвовала в подготовке покушения на Московского генерал-губернатора Ф. В. Дубасова. Разряжая бомбу, приготовленную для первого покушения на Дубасова, вызвала взрыв детонатора, которым ей оторвало кисть одной руки и часть пальцев на другой. Была арестована раненой в больнице. Приговорена осенью 1906 г. к 16 годам каторжных работ.

Биллит Борис Григорьевич (1864-?) – химик, «хозяин» динамитной мастерской БО в Женеве, затем на юге Франции.

Боришанский Давид (Абрам, Подновский) – член БО, участник покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве; был руководителем Киевского отдела БО, готовил покушение на генерал-губернатора Н. В. Клейгельса, закончившееся неудачей. Арестован в марте 1905 г. Приговорен в ноябре 1905 г. петербургским военно-окружным судом к длительному сроку каторжных работ по обвинению в подготовке покушения на Петербурского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова.

Бриллиант Дора Владимировна (Вульфовна) (1880–1906) – техник, принимала непосредственное участие в подготовке покушений на В. К. Плеве и вел. кн. Сергея Александровича. Умерла в тюрьме.

Бенедиктова – расстреляна 16 октября 1906 г. за участие в группе, готовившей покушение на военный суд в Кронштадте.

Вноровский – Мищенко Борис Устинович (1881–1906) – осенью 1905 г. участвовал в организации Боевого летучего отряда, организовал побег из минской тюрьмы Е. А. Измаилович и помог ей подготовить покушение на адм. Г. П. Чухнина. В нач. 1906 г. вступил в БО; 23 апреля 1906 г. бросил бомбу в коляску московского генерал-губернатора Ф. В. Дубасова – взрывом были убиты адъютант Дубасова и сам террорист, ранены генерал-губернатор и его кучер.

Гершуни Григорий Андреевич (1870–1908) – один из основоположников ПСР; основатель БО; непосредственный организатор покушений на министра внутренних дел Д.'С. Сипягина, уфимского губернатора Н. М. Богдановича и харьковского губернатора И. М. Оболенского.

Гоц Абрам Рафаиловнч (1882–1940) – с 1904 г. член Московского комитета ПСР; с 1906 г. в БО, участвовал в подготовке покушений на П. Н. Дурново и Н. К. Римана. В 1906–1917 гг. в заключении и ссылке. При советской власти неоднократно подвергался репрессиям; умер в лагере.

Гоц Михаил Рафаилович (1866–1906) – участник народовольческих кружков 1880-х годов; один из основателей ПСР; представитель Боевой организцив в ЦК-ПСР.

Дулебов Егор Олимгшевич (Агапов, Петр) (1883–1908) – член БО, застрелил уфимского губернатора Н. М. Богдановича б мая 1903 г.; участвовал в подготовке покушения на Плеве и др.; умер в тюрьме.

Друганов – «хозяин» динамитной мастерской в Петербурге.

Егоров Николай – матрос, член группы «Карла», 26 декабря 1906 г. застрелил главного военного прокурора Павлова; казнен.

Загородний Яков Григорьевич – член петербургского отдела БО. Арестован в марте 1905 г., амнистирован по Манифесту 17 октября 1905 г.

Зильберберг Владимир Иванович – техник, работал в динамитной мастерской, брат Л. И. Зильберберга.

Зильберберг-Панфилова Ксения Ксенофонтовна («Ирина») – член БО, техник, участница покушения на петербургского градоначальника В. Ф. Лауыица, жена Л. И. Зильберберга.

Зильберберг Лев Иванович («Николай Иванович») (1880–1907) – техник, затем руководитель Центрального боевого отряда после временного ухода от дел Азефа и Савинкова; казнен 16 июля 1907 г. под именем Штифтаря.

Иванов Петр (7–1907) – член БО; 28 августа 1907 г. застрелил в Пскове начальника алгачинской каторжной тюрьмы Бородулина. Повешен.

Ильинский Сергей Николаевич – член летучего отряда Центральной области; 9 декабря 1906 г. убил в Твери гр. Игнатьева; выстрелил в себя на месте покушения, но остался жив. Осужден, как несовершеннолетний, на 11 лет каторжных работ; покончил самоубийством в тюрьме.

Каляев Иван Платонович (1877–1905) – член БО, участник покушения на В. К. Плеве; 4 февраля 1905 г. убил вел. кн. Сергея Александровича. Повешен.

Карпович Петр Владимирович (1874–1917) – смертельно, ранил министра народного просвещения П. Н. Боголепова 14 февраля 1901 г.; выстрел Карповича, не принадлежащего к какой-либо организованной группе, знаменовал собой возобновление террористической борьбы после почти 20-летнего перерыва; осужден на 20 лет каторжных работ; после побега с каторги в 1907 г. вступил в БО. Погиб при возвращении в Россию в 1917 г.; корабль, на котором плыл Карпович, был торпедирован германской подводной лодкой.

Кац Фейга – член БО; арестована в марте 1905 г., амнистирована по Манифесту 17 октября.

Климова Наталья Сергеевна (1885–1918) – член Исполнительного комитета Боевой организации эсеров-максималистов; арестована в ноябре 1906 г. за участие в подготовке взрыва дачи П. А. Столыпина. Приговорена к смертной казни, замененной бессрочной каторгой; бежала из Новинской тюрьмы в Москве, где отбывала каторгу, 1 июля 1909 г. Перебралась за границу, где вступила в «савинковекую» БО. Умерла в Париже.

Константинов Петр Константинович (188 5-?) – техник ЛБО СО ПСР. Арестован по делу о покушении на вел. кн. Николая Николаевича и министра юстиции И. Г. Щегловитова. Приговорен к смертной казни, замененной 15 годами каторги.

Крафт Павел Павлович (1870–1907) – член ЦК ПСР, ближайший помощник Гершуни в деле создания БО ПСР.

Кудрявцев Евгений Федорович («Адмирал») – член Центрального боевого отряда, застрелил 21 декабря 1906 г. петербургского градоначальника В.Ф. фон дер Лауница и покончил с собой на месте покушения.

Куликовский Петр Александрович (1870-?) – член БО, участник покушения на вел. кн. Сергея Александровича. Застрелил 28 июня 1905 г. Московского градоначальника Шувалова. Приговорен к смертной казни, замененной вечной каторгой.

Лапина Эсфирь («Татьяна», «Бэла») (?-1909) – руководитель боевой группы в Петербурге в 1906 г. Покончила с собой, будучи ошибочно заподозренной в провокации.

Лебедева Елизавета Николаевна («Казанская», «Кися» – в своих восп. П. С. Ивановская, перечисляя членов ЛЕЮ СО, ошибочно называет ее «Катя») (7–1908) – арестована по делу о покушении на вел. кн. Николая Николаевича и Министра юстиции И. Г. Щегловитова в феврале 1908 г. При аресте ранила городового; повешена.

Лебединцев Всеволод Владимирович (Марио Кальвино) (1881–1908) – участник, затем руководитель ЛБО СО ПСР. Руководил подготовкой несостоявшихся покушений на вел. кн. Николая Николаевича и министра юстиции И. Г. Щегловитова. Арестован по этому делу в феврале 1908 г. Повешен.

Леонтьева Татьяна Александровна – член петербургского отдела БО; будучи дочерью якутскогб вице-губернатора, была вхожа в высшее общество и снабжала ВО ценной информацией; арестована в марте 1905 г.; освобождена в связи с душевной болезнью. Уехала в Швейцарию, где вступила в организацию максималистов. Застрелила 1 сентября 1906 г. в Интерлакене в отеле француза Ш. Мюллера, не имевшего никакого отношения к политике, приняв его за министра внутренних дел П. Н. Дурново. Приговорена швейцарским судом в марте 1907 г. к 4 годам тюрьмы. Освобождена в связи с психически заболеванием. Вскоре умерла за границей.

Лурье Рашель Вульфовна (1884–1908) – революционную деятельность начала в рядах Бунда; с 1904 г. в ПСР, член БО. Застрелилась в Париже 1 января 1908 г.

Мамаева Анастасия – расстреляна 16 октября 1906 г. за участие в террористической группе, готовившей покушение на военный суд в Кронштадте.

Марков Борис Дмитриевич (Захаренко) – член петербургского отдела БО, участвовал в подготовке покушений на петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова и министра внутренних дел А. Г. Булыгина. Арестован в марте 1905 г., в ноябре приговорен к 4 годам каторжных работ.

Мельников Михаил Михайлович (1877-?) – ближайший помощник Г. А. Гершуни по созданию БО ПСР; арестован в январе 1903 г. Один из первых заподозрил Азефа в провокаторстве, но не встретил понимания в товарищах по партии.

Моисеенко Борис Николаевич («Опанас») (7–1918) – член БО, участник покушения на вел. кн. Сергея Александровича; арестован в марте 1905 г., амнистирован по Манифесту 17 октября; после освобождения опять работал в БО. Неоднократно арестовывался; последний раз в 1912 г., когда поехал в Сибирь с целью освобождения Е. К. Брешковской. Бежал за границу, вернулся в Россию в 1917 г. Убит в Омске колчаковскими офицерами.

Моисеенко Сергей Николаевич – брат Б. Н., член БО, техник.

Назаров Федор Александрович – член боевой дружины в Нижнем Новгороде в 1905 г., с 1906 г. – член БО. Участник покушения на нижегородского губернатора Унтербергера. Убил 22 марта 1906 г. в Варшаве провокатора Н.Ю, Татарова на глазах у родителей, случайно ранив также его мать. Впоследствии повешен; по другим данным – убит при переходе границы.

Наумов Владимир Александрович (1881–1907) – член боевого отряда при ЦК ПСР. Арестован в марте 1907 г. по делу о заговоре на царя; откровенные показания, которые он дал на следствии, не спасли его от петли.

Никитенко Борис Николаевич («Капитан») (1885–1907) – отставной лейтенант флота, переправил Б. В. Савинкова за границу после его побега с гарнизонной гауптвахты в Севастополе в июле 1906 г. Руководитель боевого отряда при ЦК ПСР с начала февраля 1907 г. Арестован в марте 1907 г. по делу о заговоре на царя. Повешен. ПСР отказалась признать заговор партийным делом.

Николаев Афанасий Иванович (1885–1908) – член ЛБО СО ПСР. Арестован по делу о покушении на вел. кн. Николая Николаевича и министра юстиции И. Г. Щегловитова. Приговорен к смертной казни, замененной 15 годами каторги.

Подвицкий Б.В. – член БО; арестован в марте 1905 г., амнистирован по Манифесту 17 октября.

Покотилов Алексей Дмитриевич (1879–1904) – член БО, участвовал в подготовке покушения на В. К. Плеве; погиб при случайном взрыве бомбы в Северной гостинице.

Поливанов Петр Сергеевич (1859–1903) – народоволец; после заключения в Шлиссельбургской крепости был переведен на поселение, откуда бежал за границу; работал техником в динамитной мастерской во Франции. Покончил самоубийством.