Текст книги "Падение Диссы (СИ)"

Автор книги: Олег Ткач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 7

По длинным анфиладам темных коридоров и пустующих залов дворца Трэйдоров быстрым шагом, несмотря на легкую хромоту, шел невысокий тучный мужчина. На его гладко выбритом лице застыла обычная маска добродушия, неизменно располагающая к себе с первых минут общения. И только холодные расчетливые глаза, раскрывающие его настоящий характер, то и дело с беспокойством метались от одной невидимой точки к другой, выдавая его волнение.

Ночь давно опустилась на столицу Давора – Диссу, и дворец спал. Редкие слуги с почтительными низкими поклонами прижимались к стенам, освобождая дорогу. Мужчина изредка рассеяно кивал головой в ответ. Позади него, словно тени, беззвучно следовали два телохранителя-курсора, в вареной коже со стальными пластинами и с короткими мечами у пояса, удобными для боя в тесном помещении. Поглощенный своими мыслями, мужчина и не заметил, как пришел к своей цели – широкому коридору, ведущему в главную часть дворца, где располагались покои королевской семьи.

У входа стояли четверо рослых воинов, по двое с каждой стороны. Они были с ног до головы закованы в отполированную до блеска броню, в свете настенных факелов казавшуюся красной. Руки безмолвных охранников покоились на рукоятках мечей. При приближении людей они одновременно лязгнули стальными перчатками, вытаскивая сталь из ножен ровно на палец, посылая этим недвусмысленное предупреждение. Посторонним вход сюда был закрыт даже днем, не то, что ночью. Нарушителя могли убить, даже не поинтересовавшись, с какой целью он приблизился к королевским покоям. Мечи задвинулись обратно, стоило только троице приблизиться достаточно близко, чтобы их могли разглядеть, но руки стражников остались на рукоятках.

Мужчина повернулся в пол-оборота к сопровождающим его телохранителям и кивком головы отпустил их. Курсоры тут же отступили в сторону, покидая коридор. Оставшись наедине с молчаливой стражей покоев, мужчина поднял правую руку вверх и слегка повернул ладонь, на тыльной стороне которой тускло блеснул королевский перстень с гербом Давора – парящим орлом с извивающейся змеей в когтях. Таких перстней было всего три, и каждый его обладатель мог беспрепятственно проходить в любое помещение дворца Трэйдоров, даже покои самого Виамара Трэйдора.

– Доброй ночи, господин курсорус, – раздался приглушенный голос из-под шлема стражника, вышедшего из-за скрытной ниши и замершего за спинами своих четверых сослуживцев. – Желаете пройти в Королевские покои?

Это был мастер-капитан королевской стражи, прозванной Мечами Короны, или кирасирами за неизменные кирасы на груди. Долимар узнал его по голосу. Элфор Крой – Твердая Рука. Мастер-капитан стал лично дежурить каждую ночь у покоев его величества после последнего покушения, едва не закончившегося успехом. Курсорус был уверен, что Элфор понял, кто именно идет в покои, задолго до того, как он подошел в зону видимости, услышав и различив его прихрамывающую походку. Хотя, скорее всего, ему успели передать о приближении курсоруса наблюдатели-шпионы, прятавшиеся в искусно замаскированных нишах и тайниках на всем протяжении коридора, ведущего к королевским покоям.

– Да. Его Величество вызвал меня.

Мастер-капитан отступил в сторону, пропуская Долимара вперед.

Курсорус скользнул взглядом по остальным четверым кирасирам. Все они были одинакового роста и крепкого сложения, и все носили одинаковую форму – доспехи, шлем и плащи. В такой защите не было большой необходимости, но мастер-капитан, не давая своим подчиненным ни минуты расслабления на службе, заставлял надевать все обмундирование даже ночью, когда посетителей у короля не было. Долимару была по душе такая ответственность.

Но, несмотря на одинаковые закрытые шлемы, курсорус за несколько мгновений узнал каждого стражника. Вот тот, что слегка ссутулился, был не кто иной, как Боки Паксдор, лучший мечник из всех кирасиров. А тот, слева, который периодически качал головой, словно ему жал ворот – Лиак Шер, самый старший из Мечей, служивший еще прошлому королю Давора. Малика Сора вообще нельзя было спутать ни с кем. Стражник настолько тщательно полировал свою кирасу, что она сверкала гораздо ярче, чем у других, даже при таком скудном свете. Последним был Рокур Большой Кулак. И эти лапищи в стальных перчатках тоже невозможно было не признать.

Его они тоже хорошо знали, да и сложно было бы найти во дворце того, кто не знал Долимара Трэйдорга, третье лицо страны после короля и канцлера. Курсорус прошел в коридор, в конце которого была лестница, ведущая наверх. У лестницы тоже стояла охрана – двое стражников в таких же доспехах. Долимар узнал их обоих и молча кивнул. Воины держались прямо и не обращали на курсоруса никакого внимания, действуя строго по уставу Мечей Короны. Он миновал по лестнице малый приемный зал, где король принимал наиболее значимых людей лично, и малый пиршественный зал на втором этаже. Третий был отдан королеве и маленькой принцессе, а также их фрейлинам и слугам. Четвертый занимал сам король Виамар, каждый раз с улыбкой отмахивающийся от вопросов, почему король забрался так высоко и не сложно ли ему каждый раз спускаться и подниматься по лестнице на четыре этажа. Такие переходы неплохо помогали поддерживать форму, не говоря уже о дополнительной защите, которую Долимар ценил превыше всего. Убийцам было бы сложнее пройти незамеченными четыре этажа, где на каждой площадке стоял один, а то и два кирасира, чем сразу прорваться на первый этаж.

У дверей в главные покои, как и у всех дверей в Голубой Башне, получившей название за цвет наружных стен, тоже стояли стражники. Но курсорус не прошел мимо них, а замер в ожидании. Никто не имел права входить в сами покои без разрешения личного секретаря короля, который и вышел навстречу ночному гостю из-за широких спин кирасиров.

– Рад видеть вас, господин курсорус, в добром здравии в столь поздний час, – изящно поклонился секретарь, едва не задев руками носки своих туфель. – Король ожидает вас.

Долимар последовал за ним, сдерживая дыхание – пахло от секретаря так, словно он отмокал в бочке розового масла с ложкой мака минимум неделю. Они прошли кабинет, занимаемый секретарем, и вошли в опочивальню его величества.

Перед дверьми секретарь на мгновение замер.

– Господин Трэйдорг, – не поворачиваясь, шепотом обратился он к Долимару, – после посещения канцлера король был в ярости. Что-то его знатно разозлило.

Курсорус мысленно сделал себе пометку. Как и большинство обитателей дворца, личный секретарь короля был в числе «ленивых доносчиков», как называл их сам Долимар за то, что они сообщали ему что-то интересное только когда сами становились свидетелями этому, в отличие от простых доносчиков, которые рыскали в поисках сведений.

Долимар нетерпеливо подтолкнул секретаря в спину, давая понять, что не желал задерживаться.

– Курсорус Трэйдорг, – негромко объявил помощник посетителя и ловко исчез за его спиной, притворив дверь и оставляя после себя густой шлейф духов.

Долимар окинул покои беглым взглядом, но ни одна мелочь не укрылась от него. В дальнем углу стояла высокая девушка в голубом платье и такой же голубой накидке – символе лекарей из ордена магов Давора – эффи. Она стояла спиной к двери и медленно смешивала содержимое самых разных склянок и колб, в огромном количестве занимающих внушительный стол. Эффи была полностью сосредоточена на приготовлении эликсира и даже не повернулась в сторону позднего гостя. Курсорус не стал отвлекать девушку приветствием, прекрасно понимая важность ее работы, и подошел к кровати, на которой полулежал король, укутанный одеялами и обложенный подушками.

– Ваше величество, – низко поклонился курсорус. – Как вы себя чувствуете?

Еще недавно пышущее здоровьем и энергией тело короля выглядело худым и чахлым. Он напомнил Долимару узника, проведшего в камере несколько лет. На изможденном, осунувшемся бледном лице, заросшем густой щетиной, возникла слабая улыбка.

– Долимар! – голос короля был слаб, в нем не было и тени былой властности и силы. – Рад снова видеть тебя, друг мой. Присядь.

Курсорус сел на стул возле ног Виамара. Он с нескрываемой тревогой смотрел на короля и в который раз взвешивал, что из известного ему он может рассказать правителю Давора, а о чем стоило пока что умолчать.

Последние полмесяца многое изменили. Если раньше курсорус не стал бы действовать в разрешении серьезной проблемы без прямого одобрения короля и канцлера, то теперь он был готов взять всю ответственность лично. И все же Долимар считал, что правильным было бы сообщить королю обо всем, что ему известно. Пусть большая часть этого – лишь слухи и его собственные домыслы. С этими намерениями он и шел в королевские покои. Но сейчас, оказавшись лицом к лицу с Виамаром, опустошенным недугом, курсорус задумался, имел ли он право вываливать всю ту грязь, в которую вляпался сам, на больного короля, и тем самым переложить ответственность решений на него.

Его величество, король Виамар, был слишком слаб. Только днем он очнулся после двухнедельного забытья, едва разминувшись со смертью. Виамар перехватил взгляд Долимара и тихо вздохнул. Они знали друг друга слишком давно, и утаивать что-то в разговоре было сложно. Вот и сейчас король догадался о направлении терзавших душу курсоруса сомнений, хоть его лицо и выражало лишь добродушие и сопереживание.

– Если и ты собираешься промолчать о чем-то важном, пожалев меня, я лично высеку тебя кнутом, – проворчал король, тем самым укрепляя курсоруса в решении высказать мучавшие его опасения вслух. – Как только поправлюсь настолько, чтобы удержать его в руке.

Но может ли он говорить о том, подтверждения чего не имел? Глава службы курсоров внутренне колебался. Король не был готов к этим словам.

Долимар мысленно горько усмехнулся: времени подготовить короля к этому просто не было, и нужно было решаться – говорить сейчас, бросив обвинения, справедливость которых он пока не мог доказать, или промолчать, чтобы чуть позже, собрав неопровержимые улики, вновь вернуться к этому. Проблема была лишь в том, что курсорус отчетливо осознавал, что проигрывает во времени, и второго шанса указать королю на заговорщиков у него может просто не быть, а значит, все пришлось бы решать самому. С помощью кинжалов и отравленных дротиков.

Долимар молчал. Его взгляд замер над головой короля, который не торопил его с ответом, предпочитая внимательно разглядывать лицо своего преданного вассала.

Виамар ненавидел пустые подозрения, каждый раз требуя неопровержимых доводов, о чем бы ни шла речь. Но в этот раз Долимар был готов стерпеть его гнев. Тем более что покушение, едва не окончившись удачей, должно было стереть у короля все иллюзии о справедливости и прибавить злости.

Беда с Виамаром стряслась на охоте, когда он со своей свитой брал серебряного оленя. Король замер в седле, прицеливаясь из охотничьего лука в шею рогатому красавцу, склонившемуся у заросшего травой ручейка. И в этот момент из густого кустарника на него с ревом бросился медведь. Нападение было столь неожиданным и стремительным, что Виамар не успел ничего сделать, хоть и был прекрасным воином. Конь, почуяв смертельную опасность за мгновение до человека, успел сорваться с места, чем, скорее всего, и спас Виамара от смертельного удара, но зверь оказался проворен. Одним могучим взмахом медведь распорол бок коня, а с ним и ногу всадника. Конь завалился на бок, придавливая вторую ногу королю. К счастью, подоспели двое стражников из Мечей Короны, охранявших короля. Они отчаянно бросились на зверя, отвлекая внимание от Виамара. На крики и рев сбежалась свита и остальные кирасиры. Кто-то бросился оттаскивать короля, потерявшего к тому моменту сознание, кто-то помогал отвлекать медведя. Тяжелые арбалетные стрелы вонзились в тело зверя, сбивая его с ног, а мечи закончили дело. Двое воинов, до последнего вздоха прикрывавших короля, были мертвы. Еще трое сильно ранены. Лекарь из свиты наспех обработал обширную рану на ноге и перебинтовал. Короля спешно доставили во дворец, в руки дворцовых лекарей эффи и знахарей-травников. Рана была большой, но не смертельной, о чем сразу сообщили всем придворным, ожидающим за дверьми покоев и раз за разом пересказывающим жуткую историю, которая обрастала все новыми душещипательными подробностями. Обитатели дворца облегченно выдохнули – перспектива потерять короля перед началом войны была страшна. К тому же, все могло усложниться тем, что у Виамара до сих пор не было наследника, только две дочери, а значит, следовало ожидать грызни за право быть регентом-протектором до совершеннолетия старшей дочери, когда она могла выйти замуж и занять трон с супругом.

И тут начали происходить странные и пугающие вещи. Король не приходил в сознание, а его рана открылась и беспрерывно кровоточила. Кожа вокруг разреза стала синеть. Опухоль постепенно перекидывалась на здоровые ткани. Эффи и знахари испуганно разводили руками, признавая свое бессилие. Их лечения хватало лишь на то, чтобы замедлить болезнь, не дать ей быстро, как это получилось с остальными раненными в той схватке с медведем, уничтожить тело монарха. Было очевидно, что рана отравлена, но все известные противоядия не помогали. Магия, даже самая сильная, также не могла справиться с заражением. В ярости лорд Оквус Трэйдорг, канцлер и первый советник Виамара, казнил всех егерей, участвовавших в охоте, и едва не принялся за лекарей и кирасиров. Долимару, бывшему, ко всему прочему, вторым советником, стоило большого труда успокоить справедливый гнев лорда. Королеву, в порыве отчаяния едва не отдавшую приказ казнить всех тех, до кого не успели добраться палачи канцлера, заперли с дочерью под стражей и никого не подпускали к ним, кроме ее свиты и прислуги. Дворец накрыло страхом и ощущением скорой беды – король Виамар медленно, но неотвратимо умирал. Все трое раненых, но выживших в тот злополучный день, уже умерли, так и не придя в сознание. Все было так же, как и с королем – безостановочное кровотечение и жуткие опухоли. Даже отчаянная попытка отрубить распухшую руку выше раны одному из кирасиров не помогла несчастному.

Долимар на несколько мгновений вспомнил эти страшные дни. Рана Виамара почему-то отдаленно напоминала ему неотвратимую смерть от контакта с жуткой преградой у Мертвого Леса. Он уже готовился отдать приказы своим курсорам, заготовленные именно на такой случай, когда с ним неожиданно заговорила незнакомая молоденькая лекарь эффи.

– Король отравлен, господин курсорус! – тихо шепнула она ему, улучив момент, когда они столкнулись в коридоре.

– Благодарю за наблюдательность, дитя, – бросил Долимар, украдкой окинув внимательным взглядом невзрачную незнакомку. – Если ты еще скажешь мне, что рана на бедре, я велю выдать тебе пустой мешок золота и одарю правом на великую честь десять лет лечить нищих в Нижних Трущобах, чтобы ты не растеряла такой ценный навык.

От такого ответа и без того напуганная девушка перепугалась еще больше.

– Я могу попытаться спасти его, – едва слышно шепнула эффи, тщетно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Но вы должны делать так, как я скажу.

Долимар, и без того взвинченный до предела, грубо схватил вскрикнувшую от неожиданности незнакомку за локоть. Тут же, словно из-под земли, выскочили два его телохранителя, скрывающиеся от посторонних глаз за колоннами в ожидании жеста курсоруса. Один из них молниеносным движением руки надавил на шею девушки с правой стороны, а второй ловко подхватил на руки уже обмякшее тело. Первый укрыл ее своим плащом, и оба телохранителя устремились следом за курсорусом, который, как ни в чем не бывало, продолжил идти в свою башню.

– Дархумова Бездна! – в поддельной ярости прошипел Долимар в бледное личико очнувшейся девушки, крепко придерживаемой телохранителем. – Кто тебя послал, соплячка?!

Мысленно он уже прокручивал в голове возможные имена, которые могли прозвучать. Хотя сведения о молоденькой эффи с именем Анабэль, которые в спешке нашел ему его помощник Плайс, были скудными и незамысловатыми, а значит, говорили в ее пользу.

– Послушайте! – сбивчиво залепетала насмерть перепуганная девушка, с трудом подбирая слова. – Как яд попал в рану? Говорят, его ударил медведь? Можно, конечно, обработать когти и зверю, а можно положить в повязку при обработке.

Слова эффи попали в цель – курсорус и сам размышлял об этом. Чего уж там, по его приказу уже искали и допрашивали всех лекарей, в тот день оказавшихся на охоте, и их семьи. Конечно, в эту версию не вписывались остальные три трупа, но что-то подсказывало курсорусу, что, если он копнет поглубже, то может найти объяснение и этому факту. Долимар медленно подошел вплотную к эффи, буравя ее своим пронзительным взглядом. Девушка не выдержала такого давления и склонила голову. Долимар кивнул курсору и отступил обратно, вглубь кабинета. Когда он обернулся к эффи, кроме них в кабинете никого не было.

– Говори смело, Анабэль, не бойся, я не причиню тебе вреда, – курсорус вернул своему лицу обычное добродушное выражение.

– Я смогла бы выделить токсин из крови и найти противоядие, но на это уйдет время, – голос приободренной эффи стал увереннее. – Заражение похоже на Серую Хмарь, но действует гораздо медленнее, и тело сгнивает, а не распадается, но схожесть в том, что и ампутация пораженных…

– Сивонна Бачча! – выругался Долимар, грубо перебивая девушку. – Откуда ты узнала про ампутацию?! Это делалось в секрете!

– Я слышала, как об этом говорил Зендор… – потупилась эффи, понявшая, что сболтнула лишнего. – Он не слишком тихо перешептывался с одним из своих помощников в покоях.

– Нужно изолировать короля от других лекарей, – отмахнулся курсорус. Болтливость главы гильдии эффи была известна, как и его тяга к красивым женщинам, желательно, не свободным. Но он все еще не верил в возможную надежду. Все самые лучшие эффи, лекари и знахари страны не могли вылечить короля, а тут какая-то благословенная Всеединым выскочка сама предлагает выход. Опыт подсказывал Долимару, что здесь было что-то не так. Почему то же самое не предлагали остальные эффи?

– Это все?

– Короля придется ввести в Тихий Сон! – выпалила эффи и испуганно замолчала.

– Из Тихого Сна можно не вернуться, девочка, – Долимар отступил на шаг назад, заново окидывая девушку взглядом. А что, если это оно и есть? Хитрая комбинация убить Виамара? Он, конечно, умирал, но еще был жив. Может, он даже сможет прийти в сознание и сумеет отдать последние приказы своим советникам. Сам назначит регента. А может, даже сумеет выкарабкаться. А тут – Тихий Сон, в котором Виамар станет абсолютно бесполезным. Могла ли девчонка вести двойную игру? Конечно, могла. Но Долимар чувствовал, что она ее не вела.

– Зачем ему Тихий Сон, Анабэль? – спросил курсорус, уже догадываясь, какой услышит ответ.

– Я не успею найти противоядие, если все останется так же. Той магии, что сейчас сдерживает распространение яда, недостаточно. В Тихом Сне все процессы замедлятся значительно больше. Это даст мне нужное время.

– А если ты не успеешь? – спросил Долимар, уже приняв решение. Нужно было еще обсудить это с канцлером, но в том, что Оквус поддержит его, курсорус не сомневался.

Анабэль опустила глаза в пол и промолчала. Долимар уже понял, почему этот вариант не предлагали другие эффи. Слишком огромная ответственность. Одно неверное решение, и король умрет. И это еще не учитывая тот факт, что противоядия могло не быть вовсе. Почему же этой девчонке хватило смелости сказать об этом вслух, в отличие от того же Зендора, главы гильдии эффи?

– Иди за мной, – вздохнул мужчина, с тоской принимая тот факт, что теперь судьба Виамара Трэйдора могла оказаться в этих девичьих руках. Но другого выхода из положения на тот момент он не видел.

Анабэль смогла и успела.

Канцлер сразу поддержал предложение Долимара. Было видно, что он готов был уцепиться за любую возможность, лишь бы вернуть Виамара к жизни. Короля тотчас перенесли из лазарета в покои, запретив под страхом смерти входить туда кому бы то ни было. Исключением были только трое – Долимар, Оквус и Анабэль.

Глава эффи тут же обрушился с критикой такого метода. Едва ли не с пеной у рта Зендор кричал о глупости малолетней выскочки, возомнившей себя магистром в ядах. Но стоило ему неосмотрительно высказаться о недалекости курсоруса, покровительствующего ей, канцлер лично заткнул ему рот.

Ставка была сделана. Виамара магией ввели в Тихий Сон, и Анабэль спешно принялась за дело под присмотром лорда Оквуса.

Трое суток поиска, проб, ошибок, отчаяния, истерик. Трое суток без сна и почти без еды. Несчетное количество тонизирующих заклинаний, под конец от которых у эффи начались странные видения. Трое суток, и Анабэль, едва не падая с ног от усталости, вручила канцлеру и курсорусу колбу с бурой, отвратительно пахнущей жижей – лекарством. Оквус и Долимар, с трудом сдерживая приступы тошноты, недоверчиво переглянулись.

– Это его наверняка добьет, – без тени улыбки пошутил канцлер, у которого за эти дни заметно прибавилось седых волос.

К всеобщему облегчению, эффект оказался таким, на который они и надеялись. Опухоль стала постепенно спадать. Когда кровь была достаточно очищена от яда, Анабэль принялась залечивать рану и восстанавливать поврежденные ткани. Лишь одно омрачало выздоровление – Виамар не приходил в сознание, оставаясь в Тихом Сне.

Чудо случилось лишь спустя две недели, когда его уже заждались. Виамар, стоило ему прийти в себя, первым делом узнал от Анабэль, сколько пробыл без сознания. А узнав, пришел в ужас и потребовал немедленные доклады своих советников. Анабэль стоило немалых усилий сдержать ослабевшего короля и рвущихся к нему канцлера и курсоруса. Советники понимали, что Виамару еще нужен был покой, но с огромной неохотой уступили эффи. Доклады отложили до позднего вечера. Первым в покои Виамара, с разрешения эффи, зашел канцлер с огромным ворохом бумаг. Они проговорили почти два часа, после которых Оквус стрелой выскочил из покоев и ринулся раздавать приказы, заверенные Виамаром. Курсорусу не терпелось войти следом, но он сдержал свой порыв, понимая, что его величеству нужно было передохнуть. Ровно через час курсорус сидел у кровати короля, терзаемый сомнениями.

– Думаю, тебе есть, что рассказать? – спросил спокойным тоном король, оценивающе разглядывая курсоруса. От него не укрылись следы изможденности на лице Долимара – мешки с чернотой под глазами, опущенные уголки губ и глубокие морщины, испещрившие лоб. – Я слушаю. Насколько плохи наши дела, братец?