Текст книги "Игра (СИ)"

Автор книги: Олег Рогозин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Ну вот и славно, тогда ложись спать и не думай о глупостях, – резюмировал Игорь. Они распрощались наконец, и Саша, подсвечивая себе путь телефоном, отправился искать свою кровать в том царстве мрака, в которое подлейшим образом превратилась его квартира.

6.

Он брел среди бесконечных рядов клеток с птицами, с каждым мгновением все отчетливей ощущая абсурдность происходящего. Где он? Зачем? Что это за птицеферма? За решетками бесновались белоснежные бесформенные комки перьев – то ему казалось, что это куры, то – что полярные совы.

«Какой-то тяжкий бредовый сон» – мрачно подумал Саша. «Сон… сон?»

Это было похоже не ослепительную вспышку перед глазами, на внезапный удар под дых. Парень остановился, изумленно оглядываясь. Сон, все происходящее – сон! Поэтому все так изменчиво и необычно. Вот же оно, полноценное осознанное сновидение! И его не выбрасывает в реальность…

«Так» – Саша лихорадочно начал перебирать в голове варианты, что бы такого сделать, пока есть возможность. «Олю найти? Но зачем? Она выследила меня от квартиры Кати… говорила о следах…»

Одной из странных особенностей осознанного сна было то, что мысли осуществлялись прежде, чем Саша успевал их толком обдумать. Так, не успел он подумать о квартире Кати, как уже оказался там. Квартира была пуста, и там было на удивление темно и пыльно, по сравнению с явью. Но кухня оставалась практически такой же. В углу, где когда-то обитала таинственная тварь, виднелись слабые фосфоресцирующие пятна ядовито-зеленого цвета. Через всю кухню наискосок тянулась цепочка таких же пятен поменьше, и продолжалась в коридор.

«Следы!» – с восторгом понял Саша. «Это же следы твари! До сих пор сохранились, ну надо же.»

Он прошел в комнату, оглядывая пол в поисках других следов. «Я ведь могу выследить этих геологов!» – мелькнула в голове шальная мысль. «Вот все удивятся!»

Почему этого до сих пор не сделала Оля, Саша в данный момент не задумывался. Он вообще ни над чем не задумывался, сознанием овладела странная легкость, похожая на опъянение – но без сопутствующего ему обычно отупения. В кои-то веки ему не хотелось ничего планировать и анализировать – хотелось действовать. Казалось, ему сейчас море по колено, и все получится, и все будет просто прекрасно…

Пол в большой комнате был густо заляпан сложным хитросплетением цветных пятен, напоминая полотно сумасшедшего авангардиста. Какие-то пятна светились тускло, какие-то ярко. Саша сразу идентифицировал следы Кати – они были ярко-голубыми, и их было больше всего. Темно-бордовые почему-то напоминали Фарида. А вот черные… Саша отшатнулся, едва коснувшись одного такого – это был след Сони, и куда этот след мог привести – у не было ни малейшего желания выяснять. Следующими его внимание привлекли болотно-зеленого цвета пятна. Почему-то Саше показалось, что этим цветом будто бы замазаны другие пятна идентичной формы. «Вот, пройти по этому следу…но как?» Не раздумывая, Саша шагнул на одно из этих пятен – и его словно затянуло в гигантскую воронку…

… он бежал по коридору, коридор превратился в аллею, аллея сузилась до тропинки, и Саша с изумлением обнаружил себя посреди какого-то леса… или рощи. Да, скорее рощи – на тропинке валялся мусор: сигаретные пачки, банки и прочие следы частого пребывания здесь представителей вида, на каких-то сомнительных основаниях именующего себя «человек разумный».

В какой-то момент его захлестнуло сильное желание сойти с тропы, и он ломанулся сквозь кусты, на удивление резво – ветки его не задевали, даже, кажется, не шевелились, проходя сквозь тело. «Ну да, это же сон» – вспомнил Саша, и снова удивился – оказывается, он уже успел забыть об этом факте.

За ветвями показалась поляна, освещенная светом костра, и парень остановился, почувствовав, что путь окончен. Странная сила, тащившая его сквозь пространство, исчезла, и он вдруг ощутил и землю под ногами, и холод октябрьской ночи – на удивление реалистично.

Осторожно выглянув на поляну, он увидел людей в длинных темных, до пят, балахонах, которые раскладывали на расчищенной у костра площадке куски белой ткани, расписанной непонятными знаками. Поодаль стояло несколько девушек во вполне обычной одежде, среди которых Саша узнал Яну и Лену из компании геологов.

– Ну что, готовы? – спросил чей-то насмешливый голос. Костер вспыхнул нестерпимо ярко, Саша невольно отшатнулся и…

...проснулся, вот только пробуждение это было не из приятных. Он лежал на влажной земле, едва прикрытой палой листвой, в волосах была какая-то труха… Хорошо еще, что он оказался одет и обут, как ни странно.

Саша вскочил на ноги, удивленно озираясь. Это был уже не сон… не сон ведь?

На всякий случай он больно ущипнул себя за руку. Да, Оля уже говорила ему, что способ это дурацкий, но других взамен ведь не показывала…

Судя по всему, он спал в кустах неподалеку от той самой поляны, что видел во сне… По крайней мере, сейчас, при свете едва поднявшегося утреннего солнца, эта поляна смутно напоминала ту, ночную. Идеальный круг из пепла и углей, опоясывавший центр поляны, подтверждал догадку. И то, что лежало в круге – тоже.

Порывшись в карманах, Саша с победным воплем выудил на свет мобильник. Однако, предусмотрительный из него вышел лунатик – ключи на месте, телефон тоже…

– Доброе утро, – вежливо сказал он, едва услышав голос Игоря. – Тут такое дело… я не знаю, где я, и не помню, как здесь оказался, но здесь ночью проходил какой-то ритуал, и… мне кажется, вам стоит на это взглянуть.

Последнее предложение было самым наглым образом скопировано из какого-то детективного фильма… ладно, из доброго десятка детективных фильмов сразу. Саше почему-то показалось, что киношный штамп будет здесь уместен, и несколько сгладит впечатление от идиотского первого предложения. Главное правило сдачи экзаменов – если не уверен в том, что говоришь, говори это максимально уверенным тоном. Авось прокатит.

Глава 3. Часть 0.

0.

17 мая 1995 г.

…Порыв ветра чуть всколыхнул пожелтевшую траву на склоне, и рядовой Северинов вздрагивает, нервно облизывает пересохшие губы и напряженно оглядывает вверенный ему участок. Все тихо. Вот уже, наверное, полчаса, как ничего не происходит. Затишье перед бурей? Томительное ожидание выматывает силы и нервы быстрее, чем марш-бросок в полном боекомплекте. Боекомплект у них, впрочем, в этой вылазке облегченный – всего-то двенадцать килограмм за плечами, вместо тридцати.

Подавив вздох, парень косится через плечо назад, туда, где, привалившись спиной к выцветшему на солнце валуну, старший лейтенант Рогозин вот уже пятнадцать минут кряду рассматривает карту. Как будто он уже не выучил каждый причудливый изгиб горизонталей; как будто каждый из ребят не может с легкостью воспроизвести перед глазами жирную красную линию, прочерченную на карте – стоит только прикрыть на секунду воспаленные веки; как будто есть какой-то смысл в этой карте, если окружающее пространство медленно, но верно сходит с ума, повинуясь чьей-то злой воле.

Будто почувствовав на себе взгляд, командир поднимает глаза, и солдату кажется на мгновение, будто в его светлых зрачках отражается местное белесое небо.

– Не вижу я его, – говорит он тихо. – Закрывается, падла. А отряд в долину спустился, перегруппируется, что ли. Попробуем по склону пройти, может, не заметят.

Северинов кивает, подтягивает к себе автомат и включает рацию, чтобы связаться с остальными частями взвода, разбросанными по склону – кто за кустами, кто за крупными камнями. Сейчас они застряли на проплешине, которая хорошо просматривается во все стороны – но и сами бойцы вынуждены прятаться. А вот дойдут до «зеленки», до леса – будет легче… и сложнее одновременно.

Убирая рацию, парень замечает краем глаза, как лейтенант прячет карты в карман камуфляжной куртки. Что-то лежит поверх бумаг, темным пятном… ах, вот оно что. Фотография, та самая. Значит, не только на карту смотрел Рогозин, тщетно пытаясь определить своим невероятно развитым чутьем, где засел их главный противник.

Фотографию эту видели все, но никто не решался расспрашивать, или даже просто комментировать странную привычку командира – в спокойные минуты сидеть, подолгу рассматривая потрепанный черно-белый снимок. Игорь сам рассказал однажды – без лишних подробностей, конечно, миссия-то была секретная. И только по напряженной тишине, мгновенно установившейся вокруг, можно было понять, как живо интересовала бойцов эта история.

На снимке был сам Рогозин, молодой и невозможно счастливый, а рядом с ним сдержанно улыбался смуглый парень с топором на плече.

– Служили мы на Алтае, – задумчиво рассказывал командир, глядя в пламя костра, – охраняли там кое-что…

Фотку рассмотрели все, бережно передавая из рук в руки. Никто не проронил ни слова.

– Не вернулся Руслан с того задания, – закончил историю Игорь, все так же глядя отсутствующим взглядом в самое сердце пламени маленького походного костра. – А я вернулся.

И снова бойцам было нечего сказать. А что тут скажешь?

У каждого, кто успел послужить хоть немного, был свой талисман, тайный или явный. И фотография старого боевого товарища – не самый странный предмет из тех, что таскали в нагрудных карманах бойцы элитного отряда «Ящер». Да и не только они… Каждый нуждается в чем-то, что будет придавать силы. Напоминание об ошибках прошлого, что гонит вперед, не давая передохнуть… или надежда на будущее… или слепая вера. Видели они, как один полковник, укрывшись за грязной махиной танка, украдкой молится Богородице, и тут же, без пауз – Аллаху… «А что», оправдывался он, обнаружив, что его заметили, «здесь же его территория!»

Всякие места они повидали, за время службы в спецотряде, но Чечня была действительно адом. Здесь были места, где каждый камень пропах смертью, причем – смертью жестокой, нелепой, и… бессмысленной. И небо здесь было чужое…

«И трава желтая. Почему она такая желтая? Ведь должна быть зеленая. Когда успела выгореть? Май-месяц на дворе, весна…» – думает Северинов, короткими перебежками продвигаясь по склону.

«Ну почему здесь такое небо блеклое, ведь в горах все краски ярче и чище, сколько раз видел, почему оно такое?» – думает Игорь, цепляясь рукой за очередной валун, чтобы не соскользнуть на крутом участке склона.

Справа – пропасть, а за ней, на противоположной стороне ущелья, в желтоватой дымке вьется белая лента дороги. Одна из немногих дорог, что ведут в горную часть республики. И поэтому жизненно необходимо – занять это ущелье.

На равнинной части все до странного тихо, Грозный – наш… Боевики ушли в горы, и кто же знал, что здесь они найдут поддержку? Язычники-вайнахи, рассеянные по крохотным, не отмеченным на картах селениям… чем запугали их моджахеды, как склонили на свою сторону? До сих пор политические и социальные потрясения их не касались, да и редкому этнографу еще в начале века попадались на глаза остатки «носителей древней хуррито—урартской культуры»… мать их Кибела!

Остатки взвода десантников, попытавшихся взять стратегически важную высоту, вывозили на вертолете. Поседевший за одну ночь сержант бессвязно лепетал что-то о призраках, духах гор и говорящих камнях. Его товарищ, прежде чем впасть в кататонию, успел выкрикнуть что-то о великом шамане, который не допустит вторжения в свои горы… И тогда высшее командование решилось на отчаянный шаг – отозвав все прочие части, в ущелье отправили «ящеров».

Занять высоту – это было, на самом деле, вспомогательное задание. Главная цель – уничтожить источник «психофизической угрозы». Шамана или шаманов, что сводят с ума неподготовленных солдат. Обезвредить их – и следом тут же придет «обычный» спецназ, подключится артиллерия… Но, поскольку где их искать, никто понятия не имел – бойцы получили задание выдвигаться на штурм высоты, в надежде, что противник сам себя обнаружит.

И противник не разочаровал.

Едва улетел доставивший их вертолет, и взвод пересек реку на дне ущелья, началось то, что несчастный сержант-десантник метко характеризовал как «светопреставление». Земля задрожала под ногами, зашевелились камни, поползли из-под камней невиданной раскраски змеи. Сознание бойцов помутилось, словно под хорошей дозой какого-нибудь психоделика. К счастью, у парней за плечами был изрядный опыт по управлению своим сознанием… да, в том числе и под дозой психоделиков. Применяя все мыслимые и немыслимые техники, балансируя на грани сна и транса, тщательно отделяя реальность от наведенных галлюцинаций, взвод двинулся к цели. И только благодаря предельной концентрации они сумели заметить мелькающие среди деревьев темные куртки боевиков. Они отстреливались бы до вечера, или, скорее, до окончания запаса патронов – но на случай огневого контакта у «ящеров» тоже была своя тактика. Рассыпавшись широкой сетью, бойцы, применяя технику «тени», заходили в тыл и резали стрелков по одному, в то время как центральная часть группы яростным шквальным огнем удерживала тех на месте, не позволяя продвинуться. А за их спинами, в укрытии, двое бойцов – пара сенс-оператор – «прощупывали» местность, стараясь определить количество солдат противника, обнаружить скрывшихся где-нибудь поблизости снайперов, вычислить местонахождение командиров, и так далее…

Они прорвались, но это было только начало. За волнами психофизических атак шли атаки огневые, противник менял тактику, искал слабые места… «Ящеры» продвигались вперед, но ужасающе медленно – шли уже пятые сутки блужданий по ущелью, а высота все оставалась незахваченной – не говоря уже об основной цели. Сенсы отряда столкнулись с неожиданным препятствием – они не могли определить местонахождение шамана, как ни старались. Все, что им удавалось – отслеживать перемещения боевиков. Кажется, только благодаря этому они до сих пор не несли потерь…

Однако, были и периоды затишья. Это вселяло надежду, что шаман, по крайней мере, один. И ему тоже надо иногда спать. А еще, это давало возможность поспать и самим спецназовцам – по очереди, конечно. Сон, впрочем, всем снился один и тот же – что они в виде огромной птицы парят над ущельем. И это нервировало не хуже всего остального.

«Как же они достали», думает Игорь, вытирая рукавом пот со лба. «Как же все это нелепо и бессмысленно. Все повторяется, точно по спирали. Почему мы воюем с какими-то шаманами? Нет, мы воюем с моджахедами… хотя тоже… почему? Все эти политические игры… десантники – пушечное мясо, а мы – кто? Элитное мясо… деликатесные консервы, ха. По два рубля за банку.»

«А ведь недалеко осталось» – думает рядовой Северинов и с робкой, едва проснувшейся надеждой косится в сторону вершины.

И тут их накрывает туманом.

Так бывает в горах – облака спускаются ниже, цепляются за вершины и накрывают склон. Здесь целая гряда вершин, высота – полтора километра будет, пожалуй. Вот только этот туман ничуть не похож на облако. Он липкий и холодный, и словно бы слабо светится изнутри. Туманная стена с угрожающей скоростью надвигается на них из долины. Игорь успевает окинуть взглядом склон, отметив – вон ребята как рассредоточились, молодцы – и тут же оказывается с головой в молочной влажной мгле.

– Это еще что? – растерянно произносит где-то рядом молодой голос. – Облако?

Из тумана медленно, словно проявляясь на фотокарточке, опущенной в специальный раствор, появляется Северинов. Увидев командира, он радостно улыбается до ушей.

– Я уж думал, потерял вас, – сообщает он с поистине детской непосредственностью.

– Может, и облако, – тихо говорит Рогозин, оглядываясь. – Только не нравится оно мне. Ты не дергайся, переждем.

– Так вроде ж понятно, куда идти, товарищ командир! – парень недоуменно смотрит на него, показывая куда-то в туман. Игорь устало вздыхает.

– Вот именно, что «вроде». Вчера вон и без всякого тумана кругами ходили. Переждем.

– А если он не пройдет? – недоверчиво спрашивает молодой боец. Ох уж эти новички, вечно им неймется. Игорь еще и третий десяток не разменял, но чувствует себя временами глубоким стариком, уставшим от всего на свете.

– Тогда будем действовать по обстоятельствам, как завещал товарищ Ёжик.

– Ёжик это который? – Северинов усаживается рядом на траву, смотрит с интересом – ждет, наверное, очередной истории о былых свершениях «ящеров» и ветеранах отряда.

– Это который в тумане, – отвечает Рогозин, тоже устраиваясь на влажной траве, и с наслаждением вытягивая ноги. Ужасно хочется спать – интересно, не действие ли это тумана?

– Ну, помнишь, бродил один такой… «Пусть река сама несет меня…» – Игорь успешно имитирует озвучку известного советского мультфильма, и Северинов радостно хохочет, оценив наконец цитату.

– Тихо ты, не демаскируй, – морщится командир. – Сдается мне, есть кто-то в этом тумане. Не просто так же его на нас напустили.

Но время идет, минуты тают в слабо фосфоресцирующей дымке вокруг, и ничего не происходит. Может, враг выбрал новую тактику – изматывать ожиданием? Но – откуда среди диких, темных шаманов такие хорошие психологи, способные просчитать их реакцию?

Северинов, поднявшись на ноги, начинает разминаться, приседать, махать руками. «Вот не сидится парню, а» – беззлобно думает Игорь. «И откуда только силы берутся». Сам он безуспешно пытается «раскинуть сеть» – простейший из поисковых приемов любого хорошего оператора: накрыть окружающее пространство воображаемой сетью, почувствовать все живые объекты в округе… живые или же обладающие обменом энергии – сильные амулеты тоже таким образом ощущаются. Проверить бы хотя бы – все бойцы сидят на месте, или кого-то понесло блуждать в тумане? Кричать – значит, привлекать ненужное внимание вероятного противника… А экстрасенсорные методы почему-то не работают, не раскидывается «сеть», увязает в тумане – уж не для того ли он и был нужен? Остается только надеяться на разумность ребят, и следование инструкциям… мда, далеко бы они были, если б всегда следовали инструкциям, впрочем. В спецотрядах всегда была чуть более вольная атмосфера, чуть больше приветствовалось неординарное мышление, чем в том же десанте…

Он не сразу замечает, что рядовой куда-то исчез. Вскочив на ноги, Игорь растерянно озирается по сторонам. Парень обнаруживается в двух шагах – едва заметный в густом тумане силуэт.

– Эй… Миша! – неподвижность парня настораживает, но, по крайней мере, он не лежит без сознания. Шагнув к нему, Рогозин решительно трясет его за плечо, но реакции не наблюдается. С застывшей на губах улыбкой и совершенно стеклянными глазами парень делает шаг вперед, протягивая руки к кому-то невидимому. И еще один шаг.

«Там же обрыв, он же идет к обрыву» – проносится в голове у Игоря, и он, не раздумывая, сбивает парня с ног, наваливается сверху, встряхивает за плечи.

– Миша, очнись, твою мать! Нет там никого!

Глаза парня медленно принимают осмысленное выражение, и Игорь, выдохнув облегченно, отпускает его.

– Ты к обрыву шел, ты в курсе? – Рогозин опускается на траву рядом с лежащим парнем, смотрит на него внимательно. Северинов еще несколько очумело трясет башкой.

– Мама там… приходила, – говорит он наконец. – Позвала… я пошел. Она умерла же… когда мне двенадцать было. Почему-то, когда ее увидел… никаких мыслей в голове. Только радость… пошел к ней, и все.

Командир кивает, рассеянно глядя в туман. Он, кажется, начинает понимать, в чем смысл этой атаки. Глубокий, психологический смысл. Потому что он сам уже видит в тумане какой-то очень знакомый силуэт… в неуместной, нелепой и тогда, и сейчас белой рубашке… закосим под двух местных, переоденемся в цивильное, так ты говорил, Руслан?

– Миша, – говорит он еле слышно, на выдохе, – ты видишь что-нибудь сейчас?

Парень мотает головой и тогда Рогозин, стряхнув оцепенение, вскакивает на ноги и разворачивается спиной к своему персональному наваждению – на всякий случай.

– Взвод!! – орет он, вкладывая в этот крик всю силу, физическую и в особенности – нефизическую. – Слушай мою команду! Всем сидеть на жопе! За призраками не ходить! Сидеть на жопе и не рыпаться! Это приказ!

Он чувствует, как его воля, сконцентрированная в одном мощном импульсе, вспарывает туман, точно раскаленный на огне багровый клинок. И вдруг в одночасье возвращаются звуки, украденные туманом – щебет птиц, шорох ветра, журчание реки на дне ущелья. И смех. Радостный смех полутора десятков здоровых мужских глоток.

Туман рассыпается на рваные клочья, оседает на траву мутными белыми каплями. И в стремительно очищающемся от мутной дряни воздухе раздается зычное:

– Есть сидеть на жопе, товарищ командир!

Глядя, как по склону спускаются его бойцы, Игорь не выдерживает и начинает смеяться тоже. Потому что они, не забывая оглядываться по сторонам и отточенными движениями перехватывать автомат, съезжают по склону на задницах, ловко перебирая при том ногами.

Игорь чувствует, что его просто трясет от смеха, и опускается на землю. Это разрядка, долгожданная разрядка, опасно близкая к истерике, но, черт возьми, как же хорошо после всего этого постоянного напряжения, сесть и посмеяться вдоволь над бредовостью всего происходящего. Ну хоть ненадолго.

– Отставить… жопы… говорит он и сгибается пополам от нового приступа смеха. Кто-то хлопает его по плечу – это Аркаша, ближайший его друг из отряда, первым добрался до командира. Он смотрит с одобрением, и сам то ли широко улыбается, то ли хищно скалится, и говорит:

– Очень вовремя это было. Я уж сам чуть было не пошел куда глаза глядят… Галю мне показывали, паскуды. Я ж почти поверил. Но тут ты как заорешь…

Игорь, вытерев лицо влажной от росы ладонью, пересчитывает своих бойцов. Все на месте. «Живые… родные мои ребята» – думает он. И еще думает о том, что если они выберутся с этого задания, то в неформальных хрониках отряда оно наверняка будет значиться как операция «Жопа». Уж он-то знает законы формирования воинского фольклора…

А рядовой Северинов, глядя с обожанием на своего командира, думает странное. Например, он почему-то вновь и вновь прокручивает в памяти тот момент, когда очнулся, лежа на траве, а Игорь железной хваткой стискивал его плечи. Почему-то ему нравится думать о том, какие у старшего лейтенанта сильные руки. Нервно сглатывая, Северинов клянется себе, вернувшись с задания, вдвое увеличить объем ежедневных упражнений с гантелями. Чтобы сил не оставалось – думать всякие глупости.

Глава 3. Часть 1.

1.

– По тропинке до конца пройди, – сказал голос в трубке, и Саша побежал к указанному месту, громко шурша палой листвой. Бежал он исключительно для того, чтобы согреться – ранним октябрьским утром температура уже не слишком подходит для прогулок в легкой куртке.

Тропинка выходила на довольно приличную асфальтированную дорогу, за которой виднелась гладкая темно-синяя стена. «Стадион» – понял Саша. «До дома всего-то час или два ходьбы быстрым шагом… но как же я сюда ночью приперся ?»

Игорь уже выбрался из машины. Окинул парня быстрым взглядом – мол, руки-ноги на месте, ну и хорошо.

– Далеко отсюда твоя поляна? На машине не проехать, конечно?

– Не проехать, – мотнул головой Саша. – Пойдемте, я покажу.

Ему очень хотелось забраться в теплый салон автомобиля, свернуться в комочек и не шевелиться. Но, кажется, Рогозину не пришло в голову, что парень мог замерзнуть, или он этот факт проигнорировал, охваченный азартом расследования. Так или иначе, они резво двинули обратно по тропинке.

«Ну и правильно» – думал Саша, шагая вслед за начальником, «нечего, понимаешь, со мной церемониться, я же какой-никакой, а работник спецслужб, а не кисейная барышня, верно? А то устроили вчера по телефону сопли карамельные… ромашковый чай, тьфу…»

Сам майор предусмотрительно надел теплый свитер и джинсы с кроссовками, что, между прочим, моментально сделало его моложе еще на несколько лет – по крайней мере, Саша неизвестно зачем отметил, что так гораздо лучше. Ну конечно, в своем извечном костюме шеф бы довольно глупо смотрелся здесь, в роще…

Кстати, о роще.

– А что, так любого можно отследить, по спутнику? – спросил он с сомнением.

– Любого, кто носит в кармане мобильник, – не оборачиваясь, отозвался Рогозин. Он шел почти бесшумно, ступая каким-то особым образом – Саша уже некоторое время присматривался, но так и не понял, как это у него получается.

– Это же вроде нарушение какой-то там статьи Конституции, не?

– А ты что, против? – с усмешкой спросил Игорь. – Ты ведь мог и не в роще за стадионом оказаться. А, например, в лесополосе в сотне километров отсюда. Упакованный в пять черных пластиковых мешков для мусора. По частям, я имею в виду.

– Брр. – Саша передернул плечами. – Игорь Семенович, вы что на ночь читаете? Стивена Кинга?

– Нет, сводки происшествий по Советскому району, – кротко ответил майор, и Саша на всякий случай заткнулся.

На поляне все было по-прежнему. Выжженный круг, и то, что в круге.

Игорь осторожно приблизился, присел на корточки.

– Черная кошка? – сказал он почти с возмущением. – Ну, знаете ли…

– Да? А мне показалось, собака. Откуда в маленькой кошке столько внутренностей? – Саша очень постарался, чтобы его голос звучал небрежно. Подумаешь, что нам выпотрошенная кошка, после человеческих трупов-то.

Майор бросил на него выразительный взгляд, но от язвительных комментариев воздержался. Вместо этого вынул из кармана куртки прозрачные медицинские перчатки и стал их натягивать.

– Кошка. Ну что за глупость, что за пошлость! – проворчал он. – Это так банально, что даже не смешно. Знаешь, как называют сатанисты, те, что поадекватней, своих юных неразумных собратьев? «Кошкодавы»… Понятно, почему?

– А что, бывают… адекватные сатанисты? – поинтересовался Саша, рассматривая верхушки деревьев. На «инсталляцию» в круге он уже насмотрелся.

– Чего только не бывает в нашей жизни… – туманно ответил Рогозин. – Если я скажу тебе, что я – Посвященный Черный Колдун второго ранга Церкви Алой Печати, ты ж не будешь бояться ко мне в машину садиться, я надеюсь?

И, полюбовавшись вдоволь обалделым выражением лица парня, добавил с усмешкой:

– В свое время пришлось соглашаться на заманчивое предложение, работая под прикрытием. А иначе мне бы голову отрезали.

– А. – сказал Саша. – Это у вас называется «адекватные». Понял.

В останках бедного животного майор копаться не стал, только сгреб их в кучу и завернул в длинный кусок целлофана.

– Детишки, – сказал он с непередаваемым презрением в голосе. – Никто их не учит, что ритуал нужно всегда закрывать. Завершать. И чистить за собой территорию. А потом желтая пресса вопит – аномальные зоны! А это детишки поигрались, и за собой не убрали. Ты здесь чувствуешь что-нибудь?

Саша честно попытался сосредоточиться на ощущениях.

– Ну… неприятно тут. Как-то… пусто. И холодно.

Игорь кивнул утвердительно, и, убрав перчатки в пакет, вынул из кармана что-то вроде металлической капли на ниточке.

«Маятник, похоже» – решил Саша, глядя на то, как покачивается в руке майора блестящий отвес. «Инструмент для биолокации. Круто!»

– Такая вот штука, костыль для тех, из кого сенс не очень-то, – объяснил Игорь, обходя поляну по периметру. Там, где маятник замирал, он носком кроссовка чертил на земле полоску, отмечая границы некоей территории.

– Животное использовали по назначению, энергию получили. А что в месте совершения подобного действия завихрения образуются, не учли. Или, возможно, им просто пофигу. Как и на то, что кошка тут бродит до сих пор.

– В смысле? – вот тут Саше впервые за утро стало по-настоящему жутко.

– В смысле, остатки ее энергетической матрицы. Ну, призрак. Естественное течение энергетических потоков здесь теперь на некоторое время нарушено. Природа будет восстанавливаться, конечно, залечивать рану. Поэтому сюда стекается энергия… ну, как вода в ложбину, в яму. Из нас, между прочим, тоже вытекает, так что ты правильно делаешь, что подальше от круга стоишь. А вот кису нашу эта энергия подпитывает… так что, если ее не развоплотить, будет в роще одним неприятным духом больше. Будет спортсменов пугать и бабушек всяких гуляющих. Ничего смертельного, конечно, но лучше бы с ней разобраться. Так что, сбегаешь в машину за лопатой? В багажнике лежит.

И, не прекращая своего занятия, свободной рукой он ловко кинул парню ключи.

«Конечно, сбегаю», – подумал Саша язвительно, «хоть согреюсь заодно».

Вернувшись, он застал Игоря сидящим на пеньке на краю поляны. Он был неподвижен, дышал глубоко и размеренно, и смотрел перед собой. Саша на всякий случай остался на тропинке, опираясь на древко лопаты. Через минуту неожиданный порыв ветра пронесся мимо него, не всколыхнув, впрочем, ни листочка на окружающих деревьях, и Рогозин встал с пенька, оглядываясь по сторонам.

– Вот и все, – сообщил он. – Давай-ка ее закопаем где-нибудь в сторонке.

– Где-то тут я и валялся, – сказал Саша, раздвигая колючий кустарник. Земля, покрытая влажной листвой, еще хранила следы пребывания здесь сладко дрыхнущего тела. Нашел он место для сна, конечно.

Копать он вызвался сам, прикинув, что это тоже двигательная активность, по идее, разогревающая мышцы. «А, какая разница уже, все равно простужусь» – пессимистично подумал парень, разгребая листву.

– Когда же это начнут в школах проходить, – неожиданно печально сказал майор, глядя перед собой. – Сто лет как все известно, закономерности выведены. Да, нет единой теории, зато практики – хоть завались. Это же на уроках ОБЖ преподавать надо. Как ритуалы закрывать, блин… Человечество, мать его, эволюционирует. Откуда столько детишек, молодежи со способностями? Пятьдесят лет назад такого не было. Их надо учить, организовывать. А то организуют… без нас. Желающие есть, как видишь. В СССР еще хоть как-то отслеживали, в армии, по крайней мере… Сейчас все на самотек. Туману напустили – хотели дезинформировать вероятного противника… дезинформировали в итоге собственное население. Кто нам теперь поверит? Идиотизм… А правду говорить не хотят. Далеко мы зайдем с такой политикой. Это как если бы инквизиция, сжигая всяких Галилеев, потихоньку строила космические корабли, продолжая убеждать население, что Земля плоская и никуда не вертится.

– Галилея, вроде, не сожгли, – сказал Саша, выпрямляясь. – Сожгли Джордано Бруно. Яма пойдет? Вроде глубоко.

– Отлично, – оценил проделанную работу Игорь, и спихнул в яму полиэтиленовый сверток. – А теперь давай лопату, я закопаю. А ты – брысь в машину. Замерзнешь же.

– Я замерз уже час назад, – ответил Саша, пряча довольную улыбку за скептической усмешкой.

– Тогда это было полезное для организма закаливание, – невозмутимо ответил Рогозин. – А сейчас ты взмок от физической нагрузки, и реально можешь простудиться. Так что, вперед! То есть, назад. Брысь, короче.