Текст книги "Путин против дикой агрессии"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Исполняя приказ, она поставила на поднос две чашки: одну из белого фарфора, расписанного причудливыми цветами, а вторую из обычной, коричневой керамики.

Наполнив их кипятком из маленького чайника с торчавшей в сторону ручкой, женщина отошла к завешанной двери, давая возможность напитку настояться.

– Скажи, Угара, ты давно служишь в доме господина Сабуро? – спросила Ия, потягиваясь и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы.

– Всю жизнь, госпожа, – поклонилась собеседница. – Родители меня продали господину в семь лет. Сначала я на кухне помогала. Потом меня взяла к себе старая госпожа – мать господина Бано Сабуро. Она меня и научила читать и писать. А когда господин женился, я стала заботиться о его супруге.

– Почему же тебя продали? – заинтересовалась девушка.

– Мой отец был бедный лавочник, госпожа, – медленно заговорила служанка. – А Вечное небо послало ему пять дочерей. Он не мог дать всем им достойное приданое и продал меня господину Сабуро, за что я ему буду вечно благодарна.

– А у тебя семья есть? – продолжила расспрашивать Платина.

– Я принадлежу семье господина Бано Сабуро, госпожа, – чуть вскинула брови женщина.

Сообразив, что вновь «сморозила» что-то неподобающее, Ия приподняла крышечку на чашке.

– Вроде заварился, – проговорила она, глядя на распустившиеся в воде листочки. – Угощайся.

– Спасибо, госпожа, – поклонившись, собеседница осторожно взяла керамическую кружку и вновь отступила к двери.

– Ну, а муж у тебя есть? – так и не справившись с любопытством, спросила девушка. – Дети?

– Нет, госпожа, – лицо Угары посуровело, и вся она как будто подобралась, замкнулась, словно задёргивая чуть приоткрывшую её душу штору. – Мой долг – служить старшей госпоже Азумо Сабуро и её семье.

Хмыкнув, Платина сделала маленький глоток. А ничего так, вкусно. Вот только после подобного ответа задавать вопросы уже не имело смысла. Всё равно будет отвечать так, как положено по местным обычаям и понятиям, а значит, почти наверняка соврёт.

Они молча допили чай, после чего Ия вновь прогулялась вокруг прудика, давая возможность Угаре хотя бы немного отдохнуть.

До сумерек девушка переписала ещё несколько страниц, а когда в павильоне стемнело, так что строчки начали расплываться перед глазами, пришла Енджи и пригласила её на ужин.

Всё повторилась с унылым однообразием. Ученице казалось, что она выполняет все движения именно так, как показывала наставница. Однако той всё равно не нравилось, как гостья кланяется и садится.

Пришлось вновь повторять всё по нескольку раз да ещё и под недовольное ворчание хозяйки дома.

К столу подали варёную рыбу, и старушка взялась учить Платину правильно разделывать её двумя трёхзубыми вилками.

Пока она одолевала тяжкую науку этикета, Угара не только поменяла в жаровне угли, согрела постель, но и принесла воду для омовения.

Следующие три дня походили на первый, как однояйцевые близнецы. Правила этикета, отработка движений, переписывание «Наставлений».

На четвёртый к обеду подали варёную курицу, которую гостье пришлось разделывать под чутким руководством хозяйки дома с помощью всё тех же двух вилок. Неизвестно, сколько времени варилась несчастная птичка, но мясо от костей отслаивалось легко, так что в общем и целом Ия справилась с поставленной задачей, умудрившись посадить всего лишь несколько пятен на подол и рукава.

Одежду своей подопечной Угара стирала регулярно и тщательно. Вот только девушке уже и самой хотелось помыться.

Не зная местных порядков и не желая лишний раз попасть впросак, демонстрируя свою неосведомлённость в самых элементарных вещах, она кое-как вытерпела ещё неделю, но, уловив исходящий от себя запашок, не выдержала и прямо за ужином поинтересовалась у хозяйки дома: есть ли у неё баня, или для того, чтобы помыться, гостье надо отправляться в усадьбу начальника уезда?

– А я думала, вам нравится ходить в таком виде, – ни мало ни смущаясь, заявила ей наставница.

– Это почему же, госпожа Андо? – растерянно захлопала ресницами ошарашенная ученица.

– Ну, время идёт, а вы всё не говорите, что хотите помыться, – усмехнулась собеседница.

«Вот же ж, стерва старая! – мысленно взывала от обиды и злости Платина. – Сама-то, небось, мылась, а мне предложить западло?»

Медленно втянув носом воздух, она криво усмехнулась и отчеканила, не сумев до конца скрыть рвущийся с языка яд:

– Сейчас я говорю, что очень хочу завтра помыться и впредь желаю мыться как можно чаще, но так, чтобы не затруднить вас, госпожа Андо.

– Я прикажу Енджи с утра всё приготовить, – с улыбкой пообещала хозяйка дома, поинтересовавшись: – А когда вы принесёте третью книгу «Наставлений»?

– Тоже завтра, – поднявшись со своего места, поклонилась гостья.

На фоне купальни в доме начальника уезда баня наставницы выглядела жалко и убого.

В старом, продуваемом сарае с кое-как заткнутыми всяким хламом щелями на полу из гнилых досок стояла кадушка с тёплой водой, где Ия смогла уместиться только сидя на корточках, подтянув колени к подбородку.

Разумеется, долго рассиживаться в таком положении она не стала. Побултыхалась немного, потёрла тело тряпочкой и торопливо выбралась наружу.

Служанка быстро завернула подопечную в предоставленное госпожой Андо полотенце, после чего помогла быстро одеться, решив обойтись без грудной повязки.

Несмотря на вялые протесты девушки, Угара настояла, чтобы надеть сей предмет туалета, но уже в павильоне, где было теплее, чем в бане.

Примерно через час, после того как гостья привела себя в порядок, неожиданно явилась служанка хозяйки дома с запиской, в которой сообщалось, что сегодня на обеде будет присутствовать господин Джуо Андо, дабы госпожа Сабуро могла поучиться вести себя за столом с малознакомыми людьми. Наставница предлагала ученице представить, будто она приглашена в дом к богатым и знатным родственникам.

Предлог показался настолько странным, что, прочитав послание вслух, Платина удивлённо и вопросительно уставилась на Угару. Несмотря на ясно различимые усилия сохранить невозмутимый вид, та тоже выглядела весьма озадаченной.

– К чему бы это? – спросила Ия, зная, что каждое её слово будет пересказано супруге начальника уезда. – Зачем мне встречаться с господином Андо? Сколько здесь живу, а видела его всего пару раз и то издалека. А тут вдруг обедать вместе. Что это?

– Не знаю, госпожа, – пробормотала собеседница, отводя взгляд.

– Считаешь, я должна идти? – не отставала девушка.

– Вам решать, госпожа, – глядя в пол, пожала плечами служанка. – Только старшая госпожа Азумо Сабуро велела вам слушаться госпожу Андо. Она знает, что делает.

– Тогда придётся слушаться, – делано вздохнула Платина и вдруг усмехнулась: «Старушенция хочет показать своему сынку, какая я глупая и страшная?»

– Как я выгляжу, Угара? – спросила она у застывшей возле двери женщины.

– Хорошо, госпожа Сабуро, – улыбнулась та. – Вы молоды и прекрасны.

Несмотря на подобное заверение, Ия впервые при ней достала из-под матраса свёрток, аккуратно разложив его на туалетном столике и, взяв зеркальце, принялась критически рассматривать своё отражение.

Мдя. Брови разрослись, как сорняки на клумбе, кое-где видны поры на коже. Цвет лица бледноватый, и вообще идти на званый обед, не накрасившись, как-то стрёмно. Она уже и забыла, когда в последний раз наносила макияж. Так что, уж если тренироваться в визите к богатым и знатным родственникам, то в условиях максимального приближения к реальности. А в таком жалком виде она в гости не пойдёт.

Девушка попыталась установить зеркальце на туалетном столике, но оно всё время соскальзывало.

– Угара! – обернулась Платина к застывшей у входа женщине. – Подержи пожалуйста.

– Да, госпожа, – поклонилась та, с удивлением рассматривая оправленное в пластик стекло, и не удержалась от восхищённого восклицания: – Ой, как всё чудесно видно, госпожа!

Пропустив эти слова мимо ушей, Ия раскрыла футляр маникюрного набора, где имелся ещё и маленький пинцетик, коим она, шипя и морщась, придала своим бровям более-менее чёткую форму.

Данная процедура не произвела на служанку особого впечатления, а вот на блестящие инструменты она поглядывала с откровенным любопытством.

Критически посмотрев в зеркало, девушка осталась довольна результатами своих трудом. Для писца – пьяницы сойдёт.

Теперь необходимо нанести макияж. Платина с лёгким щелчком открыла коробочку с тенями. Угара тихо охнула, но от каких-либо слов воздержалась, жадно пожирая глазами заполнявшие отделения тона.

«Сильно краситься не стоит, – практично рассудила Ия. – Не на манеж иду и не в клуб, а на обед. Немножко сухих румян и подводки будет достаточно. Ресницы подчеркнуть. Чуть-чуть туши. Губы тоже надо подкрасить, а то уж очень они бледные. Ну и достаточно. Косметику надо беречь. Она ещё понадобится».

– Какая у вас помада интересная, – не выдержав, сдавленным голосом прошептала служанка, с полуоткрытым ртом таращась на малиновый цилиндрик.

– А теперь как выгляжу? – вновь проигнорировав её слова, спросила девушка.

– Прекрасно, госпожа! – то ли совершенно искренне, то ли хорошо притворившись, вскричала собеседница и с плохо скрытой завистью прошептала: – У вас в маленькой шкатулке красок больше, чем у других женщин в больших сундуках.

– Удобно, – согласилась Платина, деловито поинтересовавшись: – Как думаешь, теперь я могу пойти в гости к богатым родственникам?

– Не гневайтесь на меня, госпожа Сабуро, – женщина отвесила церемонный поклон, приложив ладони к животу. – Вы умело обращаетесь с красками для лица и наносите их ровно столько, сколько нужно. Но вот ваша одежда совершенно не подходит для благородной девушки. Для нанесения визитов вам совершенно необходимо платье из шёлка.

– Мне не за что гневаться на тебя, Угара, – усмехнулась Ия. – Если ты это понимаешь, то и госпожа Азумо Сабуро тоже. А я надеюсь на её мудрость и жизненный опыт.

Вопреки ожиданию девушки собеседница никак не отреагировала на её слова, но посоветовала надеть другую кофту и заменить ленточку в косе.

Минут через пятнадцать после того, как они закончили все приготовления, пришла служанка хозяйки дома и пригласила гостью на обед.

Стол накрыли всё в той же комнате госпожи Эоро Андо. Только сейчас, кроме самой старушки, присутствовал её сын: рыхлый мужчина, выглядевший лет на сорок пять – пятьдесят, с круглым лицом, где выделялись большие, синеватые мешки под покрасневшими глазами и бурый, мясистый нос с крупными, неприятного вида порами.

Господин Джуо Андо облачился в шёлковый сине-зелёный халат с застиранными, но хорошо различимыми пятнами на груди и парадную, широкополую шляпу явно не первой свежести.

Но больше всего пришелицу из другого мира насторожил его буквально сочащийся неприязнью взгляд. Маленькие, карие гляделки, словно кричали во весь голос: «Ты мне не нравишься и не понравишься никогда».

«Я что, взяла у тебя взаймы и забыла отдать?» – хмыкнула Платина, отвешивая положенный поклон.

– Здравствуйте, господин Андо. Здравствуйте, госпожа Андо.

– Здравствуйте, госпожа Сабуро, – отозвался хозяин дома сиплым, надтреснутым баритоном. – Садитесь.

– Спасибо, господин Андо.

Судя по одобрительной улыбке наставницы, ученица уселась на табурет с соблюдением всех правил этикета.

– Выпьем за нашу встречу и знакомство! – торжественно провозгласил писец, протягивая руку за глиняной бутылью, похожей на располневшую кеглю для боулинга с привязанной к горлышку скомканной, жёлтой бумажкой.

Его мать сурово сжала губы в куриную гузку, но не издала ни звука, молча наблюдая за тем, как отпрыск с привычной ловкостью наполняет живительной влагой маленькие фарфоровые чашечки. Запахло фруктами и спиртом.

В полном соответствии с местными обычаями первую чарку он подал старейшему участнику застолья, вторую получила гостья. А третью хозяин дома лихо опрокинул сам, и его губы расплылись в блаженной улыбке.

Прикрыв нижнюю часть лица рукавом, Ия осторожно попробовала местный алкогольный напиток. Больше всего он походил на брагу со вкусом сливы.

«А ничего так, – причмокнув, подумала девушка. – Вкусно и градус есть, хотя и слабенький».

К счастью, поданные к столу курицу и рыбу уже порезали на куски, так что Платиной не пришлось возиться с их разделкой. Кроме того, имелись и друге блюда: солёные и маринованные грибы, овощи, мелко наструганная редька с чесноком, соусы.

Быстренько закусив, писец вновь взялся за бутылку, но его мать внезапно заявила:

– Госпожа Сабуро проявила большое усердие в учении. Надеюсь, дорогой сын, вы обратили внимание на её манеры?

– Госпожа Сабуро ведёт себя так, как и подобает девушке благородного происхождения, – охотно кивнул мужчина, с вожделением поглядывая на откупоренную бутылку.

«Когда трубы горят, – усмехнулась про себя Ия. – Одной рюмки всегда мало».

Однако родительница то ли не замечая состояние сына, то ли игнорируя его, продолжала нахваливать ученицу:

– Госпожа Сабуро ознакомилась с «Наставлениями благородным женщинам» императрицы Есионо. Не так ли, госпожа Сабуро?

– Я уже третий раз переписываю эту прекрасную книгу, госпожа Андо, – торопливо проглотив грибочек, ответила Платина и отбарабанила заранее заготовленную для подобного случая фразу, обозначающую степень своего восторга: – Мудрые указания великой императрицы станут для меня примером и образцом для подражания в дальнейшей жизни!

«Уф! – выдохнула про себя ученица. – Кажется, ничего не перепутала и всё сказала правильно».

Наставница благосклонно улыбнулась, а её сын ещё больше поскучнел.

– Ваши слова наполнили мою печень радостью и вдохновением, госпожа Сабуро, – улыбнулась собеседница, склонив голову и, как монашка, сложив ладони перед грудью.

– Я очень рада, госпожа Андо, – повторив жест хозяйки дома, девушка «натянула» на лицо довольную улыбку, мысленно хмыкнув. – Хорошо хоть, не прямую кишку».

– Так налейте же нашей гостье, сын мой! – обратилась старушка к застывшему в глубокой задумчивости отпрыску. – Давайте выпьем за дальнейшие успехи моей лучшей ученицы.

– С удовольствием, – встрепенулся мужчина, торопливо хватаясь за бутылку.

Жадно осушив стопарик, он как-то искоса глянул на Платину и проговорил:

– Матушка, наверное, совсем замучила вас своими занятиями?

– Мне совсем нетрудно, господин Андо, – возразила Ия, но, поймав странный – то ли презрительный, то ли разочарованный взгляд наставницы, озадаченно замолчала, сообразив, что опять опростоволосилась.

Смущённо кашлянув, она с полминуты лихорадочно подыскивала нужные слова, а когда поняла, что ничего стоящего в голову не приходит, пробормотала:

– Это мой долг – заниматься, не жалея ни времени, ни сил.

Старушка одобрительно кивнула, а её отпрыск, криво усмехнувшись, вновь взялся за бутылку.

– На каком музыкальном инструменте играете, госпожа Сабуро? – с пьяненькой улыбочкой спросил он, хрустя долькой маринованного чеснока. – На флейте или на барабане?

– Увы, господин Андо, – вздохнула девушка, скромно потупив глазки. – Это высокое искусство мне недоступно.

– Вот как? – с фальшивым удивлением вскричал собеседник и, сурово сведя брови к переносице, обратился к своей родительнице. – Матушка, вы же неплохо обращаетесь с бубном. Почему же не учите госпожу Сабуро на нём играть?

– Быть может, позже, сын мой, – натянуто улыбнулась наставница, и в её глазах блеснули слёзы обиды и стыда за поведение непутёвого отпрыска. – Для начала госпоже Сабуро следует досконально изучить правила этикета и «Наставления благородным женщинам». Вы же знаете, как важно постичь мудрость древних…

– Да всё я помню, матушка! – вскинул руки, словно защищаясь, хозяин дома, выдав скороговоркой: – Только гуманизм и строгое соблюдение предписываемых предками правил поведения отличает благородного мужа от окружающих.

– Я рада, что вы не забыли Трёхкнижие, сын мой, – слегка расслабилась старушка.

– И всё-таки жаль, госпожа Сабуро, что вы не умеете играть на бубне, покачал головой пьяненький писец. – А вот певичка Весенний Василёк из «Поющего под ветром тростника» играет на нём божественно! А как поёт!

Мужчина прикрыл глаза, мечтательно улыбнулся и затянул противным гнусавым голосом:

Судьбу певички разве я искала!

Она мне от рождения дана.

Цветок цветёт,

И вот уже он вянет,

Всему свой срок

Когда-нибудь настанет,

Всё будет так,

Как повелит весна.

Уйти в конце концов, уйти мне надо,

Жить невозможно так, как я жила.

О, если бы

Укрыться за горами,

Украсить волосы…[5]5
  Китайская поэтесса Янь Жуй (XII в.)


[Закрыть]

Прервав песню, он посмотрел на гостью мутным взглядом и пробормотал:

– Прекрасно поёт, хотя тоже…

– Сын мой! – вскричала хозяйка дома, не по годам резво вскакивая со своего места. – Вы заставляете свою мать стыдиться! Как можно вести подобные разговоры в присутствии благородной девушки!? Вы же не в компании своих непутёвых приятелей на улице Тучки и Дождя! Вы дома за одним столом с молодой родственницей благородной семьи Сабуро!

– Простите, матушка, – словно очнувшись, встрепенулся мужчина и, неуклюже поднявшись на ноги, поклонился сначала недовольно насупленной родительнице, потом Платине. – Простите, госпожа Сабуро, я забылся и вёл себя совершенно недопустимо.

– Вы просто много выпили, господин Андо, – с деланным смущением пролепетала Платина, подумав: «Вот тебя и развезло на старые дрожжи».

Гневно раздувая ноздри, старушка опустилась в кресло.

В комнате повисла напряжённая тишина.

Девушку заинтересовали слова пьяненького писца. Опасаясь, что наставница объявит обед закончившимся и отправит ученицу обратно в павильон, она спросила:

– А что это была за песня, господин Андо?

– Вам понравилась, госпожа Сабуро? – удивился мужчина.

– Она называется «Судьба певичка», – недовольно проворчала хозяйка дома. – Её тоже написала Егумо Ясито.

– И тоже, между прочим, гетера, – пробормотал себе под нос сын, но, поймав негодующий взгляд матери, шутливо воздел руки. – Всё, молчу, молчу.

– Госпожа Ясино, – со значением проговорила наставница, обращаясь не столько к ученице, сколько к отпрыску. – Была возлюбленной барона Симадо – великого художника Даяро. Ей посвящал свои стихи знаменитый Гаэто Мензоро. Эти люди не стали бы общаться с безмозглыми куклами, вроде тех, с которыми проводите время вы с друзьями!

Она посмотрела на Платину.

– Вы понимаете меня, госпожа Сабуро.

– Да, госпожа Андо, – с самым серьёзным видом кивнула та, усмехнувшись: «Это другое».

… и спросила:

– Господин Андо, а там, где вы слышали эту чудесную песню, только поют?

– Госпожа Сабуро! – прикрикнула хозяйка дома.

– Прошу прощения, госпожа Андо, – не вставая, поклонилась гостья. – Но разве я говорю о чём-то постыдном или недостойном благородной девушки? Мне просто любопытно: быть может, господин Андо видел там танцы или ещё что-нибудь интересное?

Старушка приоткрыла рот, явно собираясь прочитать очередную нотацию, но сын её опередил.

– В «Тростнике» плясуньи так себе, – пренебрежительно махнул рукой он. – Лучше всего танцуют в «Гнезде соловья на ветках сливы»…

Его лицо вновь приобрело мечтательное выражение, губы растянулись в улыбку, а глаза превратились в узкие щёлочки, затерявшиеся среди многочисленных морщин.

– Одинокая Цапля и Лёгкий Ветерок так миловидны… Их движения так грациозны и настолько отточены, будто они не смертные девы, а феи, спустившиеся с небес… Несколько лет назад в Букасо проездом побывал чиновник двора самого Сына неба. Ему так понравились танцовщицы из «Гнезда», что он купил лучших из них и увёз в столицу.

Внимательно слушавшая его Ия удивлённо покачала головой.

– А вы танцевать умеете, госпожа Сабуро? – внезапно спросила напряжённо следившая за их разговором хозяйка дома.

– Что вы, госпожа Андо! – сыграла смущение девушка. – Вы же знаете, как неуклюже я двигаюсь.

– Движения у вас очень чёткие, – неожиданно возразила наставница. – Вам не хватает грации.

– Спасибо за столь высокую оценку моих скромных способностей, госпожа Андо, – склонила голову Платина, мельком отметив: «Препод в колледже говорил то же самое».

Мисочки на столе почти опустели, обед явно подходил к концу, а путешественница между мирами так и не удовлетворила своё любопытство.

Понимая, что времени почти не осталось, она торопливо спросила:

– Скажите, господин Андо, а, кроме певиц и танцовщиц, ещё кто-нибудь демонстрирует там своё искусство?

Откупоривший ещё одну бутыль мужчина на миг задумался.

– Капля Росы из «Гнезда» великолепно играет на цитре. Многие приходят туда только за тем, чтобы её послушать. Когда в город приезжает театр, актёры разыгрывают там короткие сценки из известных пьес. К сожалению, такое случается редко. В открытых заведениях для простолюдинов хозяева иногда приглашают мангиров. На потеху неотёсанной публике они кидают ножи, подбрасывают и ловят всякие предметы, вроде пустых бутылок. Выделывают прочие низкопробные штуки. Но это зрелища для невежд и глупцов. Образованным людям подобные зрелища просто неинтересны и даже оскорбительны. Поэтому мангиров и не пускают в закрытые заведения.

– Я же не за тем спрашиваю, чтобы туда идти, – Ия смущённо потупилась, изо всех сил стараясь покраснеть.

– Если вам любопытны подобного рода представления, госпожа Сабуро, – проговорила старушка строгим тоном. – То попросите господина Сабуро пригласить мангиров в дом, потому что благородные девушки не посещают всякого рода… заведения и не глазеют на выступления этих кривляк на городских площадях!

– Я вовсе не это имела ввиду, госпожа Андо, – опустив голову, пролепетала Платина, в очередной раз похвалив себя за то, что скрыла от аборигенов правду о себе и своих родителей. – Мне просто интересно…

– Вы обещали исполнять наставления императрицы Есионо, – с издёвкой напомнила наставница. – А она предостерегала женщин от чрезмерного любопытства, считая это столь же неоспоримым пороком, как и ревность.

– Простите меня, госпожа Андо, – повинилась не на шутку встревоженная ученица, представив, что вредная старуха наплетёт супруге начальника уезда, и пообещав: – Такого больше не повторится.

– Надеюсь, – проворчала хозяйка дома.

Пока она отчитывала гостью, писец сноровисто наполнил чарки. Девушка, мужчина и старушка поклонились друг дружке, подняв фарфоровые чашечки.

– Прежде чем отдавать мне переписанные «Наставления», ещё раз проверьте ошибки, госпожа Сабуро, – начальственным тоном заявила она, поднимаясь и давая понять, что обед подошёл к концу. – А то вы слишком часто повторяетесь.

– Да, госпожа Андо, – ответила Ия, изо всех сил стараясь встать с табурета, как учили, и отвесила поклон так, чтобы тот соответствовал строгим требованиям наставницы.

– До свидания, господин Андо, – поклонилась девушка сначала уже порядком осоловевшему хозяину дома, потом хозяйке. – До свидания, госпожа Андо.

– До свидания, госпожа Сабуро, – холодно кивнула та.

Выбравшись на веранду, Платина увидела, что Угара сидит за врытым в землю столом и о чём-то оживлённо беседует со служанкой хозяев дома.

Заметив подопечную, женщина торопливо спрятала маленькую пиалу за миской с остатками квашенной редьки и, вскочив, склонилась в почтительном поклоне.

– Если хочешь, ещё посиди, – снисходительно махнула рукой Ия. – Ты мне пока не нужна.

– Спасибо, госпожа, – выпрямилась Угара.

Два дня назад прошёл изрядно встревоживший госпожу Андо снегопад. Возле стен и в углах намело сугробы почти по колено. Не блиставший умом, но выносливый и старательный Фабай уже очистил дворы и дорожки.

Шагая вокруг пруда, путешественница из иного мира напряжённо размышляла о своём будущем.

За время, проведённое среди аборигенов, идея прибиться к местным цирковым перестала казаться ей столь же привлекательной, как раньше. Уже одно то, как их называли представители правящего сословия, говорило о многом.

Девушка достаточно хорошо знала местный язык для понимания того, что название цирковых артистов здесь происходит от слова «изображать», но не в смысле «играть», «перевоплощаться в образ» и т. д., а в значении «передразнивать», «кривляться» в самом негативном понимании этого действия.

Присоединившись к подобной труппе, Платина окажется если не на самом дне здешнего общества, то где-то совсем рядом. Тогда как сделавшись приёмной дочерью целого начальника уезда, она автоматически войдёт в местную элиту, по крайней мере, в её женскую часть. А значит, у Ии будет еда, крыша над головой и хоть какая-то защита от произвола мелких чиновников и богатеев.

Вот только, став членом семьи Бано Сабуро, она отдавала свою судьбу целиком и полностью в его руки. А у здешних девиц только один удел: выйти замуж по воле родителей, после чего всю оставшуюся жизнь служить, угождать и ублажать мужа со всей его роднёй, попутно рожая побольше сыновей. Хорошо ещё, если будущий супруг окажется более-менее порядочным человеком. Но вдруг названному папаше зачем-то понадобится выдать её за какого-нибудь придурка?

Бывшая учащаяся циркового колледжа понимала, что, в отличие от героев и героинь, прочитанных когда-то книг про попаданцев, она умеет только выступать на манеже.

Самое плохое в той ситуации, в которой оказалась сейчас Платина, это то, что она не владеет ни профессией, ни какими-либо полезными навыками, которые могли бы помочь ей выжить в этом мире. А полученные в средней школе знания здесь никому не нужны. Да и кто будет слушать откровения невесть откуда взявшейся девчонки о строении атома или о свободных радикалах?

Лучше бы она пошла в хореографическое училище. Хотя, если здешние танцовщицы выступают в публичных домах, то им наверняка приходится удовлетворять не только эстетические запросы богатых зрителей.

Так что полезнее для неё было бы умение вязать какие-нибудь кружева или готовить косметику. В экзотические ремёсла, вроде кузнечного дела или какой другой механики, лучше вообще не соваться. Ия ничего не понимала в железках.

Приходилось признать, что мастера в чём-то из неё не получится, а идти в подмастерье уже поздно. Да никто и не возьмёт.

Девушка в очередной раз честно призналась, что если бы не встреча с Амадо Сабуро и не благорасположение брата монашки, её судьба в этом мире могла бы сложиться очень печально. Кто знает: на что пришлось бы пойти, чтобы не умереть с голоду?

Платина поёжилась. Однако, соглашаясь с тем, что для неё пока всё складывается более-менее благополучно, она не желала давать другим решать свою судьбу. Уж если нет иного пути, кроме замужества, а жениха будет выбирать приёмный папаша, то, чтобы нормально устроиться, необходимо каким-нибудь образом отсеять совсем уж паршивых кандидатов на свою руку, сердце и прочие органы. Не дать выдать себя за урода или придурка. Пока Ия не знала, как это сделать, но считала, что обязательно придумает.

Как часто случалось ранее, определив для себя какую-то цель, девушка чувствовала прямо-таки бешеный прилив энергии. Хотелось начать действовать немедленно, вот прямо сейчас.

Она даже прибавила шаг, но тут же попыталась взять себя в руки, творчески развивая залетевшую в голову мудрую мысль. Чтобы отслеживать неугодных женихов, не вызывая подозрений у приёмного папаши, нужно разбираться в местных реалиях.

Вот только сидя за забором, изучая этикет да переписывая глупые «Наставления» давно умершей императрицы, жизнь обычных людей не поймёшь. Поэтому для начала надо хотя бы выйти в город, осмотреться, походить по улицам, заглянуть на базар. Только что там делать с пустыми руками? А денег у неё нет и вряд ли кто-нибудь из будущих родственников снабдит её средствами на «карманные расходы».

«Вот же ж дура! – мысленно обругала себя путешественница между мирами. – Сколько шаталась по пустым деревням и не додумалась поискать денег или хотя бы безделушек каких-нибудь. Вечно не о том думаешь, пока жареный петух не клюнет…»

Ввиду очевидности собственной глупости оставалось только воспользоваться советом мультяшного Шарика из Простоквашино и продать что-нибудь ненужное.

Платина почти бегом устремилась в павильон, на ходу соображая, от чего можно избавиться, не нанеся себе серьёзного ущерба и не привлекая излишнего внимания к своей скромной персоне?

Ворвавшись внутрь, она сняла крышку с корзины. Самой дорогой её вещью, безусловно, является шёлковый плащ на тёплом меху. Но пока стоят холода, он может ещё понадобиться. Хотя, если его продать и купить накидку попроще, сколько-то денег у неё останется.

Только как бы супруга названного папаши не заинтересовалась, куда это приёмная дщерь задевала такой приметный предмет из своего гардероба? Нет, надо поискать что-нибудь попроще. Одежды у неё хватает.

Внезапно Ия застыла с кофточкой в руке и поморщилась, словно от зубной боли, досадуя на собственную глупость. Угара же прекрасно знает, сколько у неё вещей, поэтому быстро обнаружит пропажу любой тряпки.

Нет, ничего из того, что лежит в корзине, трогать нельзя. Как бы на скандал не нарваться. Тогда, может, толкнуть какой-нибудь предмет из её родного мира?

Присев на кровать, девушка принялась вспоминать, что из оставшихся ништяков можно продать аборигенам, не поразив их до глубины души?

Зеркальце, косметичка и маникюрный набор отпадают. Самой нужны. Зажигалка? Нет, слишком приметная вещица, как и шариковая ручка.

Пластиковые карты, ключи, деньги?

Очень смешно. Она пренебрежительно фыркнула. Расчёску? Как вариант. Кошелёк? Насколько знала Платина, бумажные деньги здесь тоже в ходу. Но уж больно вид у бумажника непривычный.

Ха! Блестящий брелок в виде дельфинчика. Сабуро он понравился.

Вскочив, Ия едва не полезла за спрятанной за циновкой сумкой, но вовремя успокоившись, плюхнулась обратно на постель, старясь привести мысли в порядок.

Да, безделушка вполне может сойти за украшение. Но, чтобы продать её, не вызывая подозрения у покупателя, необходимо знать, хотя бы приблизительную цену подобных побрякушек. А для этого опять-таки надо попасть в город. Для начала хотя бы даже без денег.

Её мысли прервал донёсшийся с веранды шум. В дверь постучали.

– Кто там? – спросила девушка.

– Это я, Угара, госпожа, – донёсся ожидаемый ответ.

– Заходи.

Увидев разложенные на кровати вещи, служанка озабоченно посмотрела на свою подопечную.

– Что случилось, госпожа?

– Да я это, – замялась та, лихорадочно придумывая объяснение устроенному беспорядку. – Хотела посмотреть, есть ли у меня ещё одна кофта? А то прохладно что-то.

– Ну так оденьте вашу кацавейку из шерстяных ниток, – посоветовала собеседница, указав на аккуратно сложенный свитер. – Она тёплая, как на вате. Всё спросить хотела, что это за одежда такая, госпожа?

– Да вроде бы ещё не так холодно, чтобы её одевать, – капризно скривилась Платина, игнорируя вопрос и развязывая ленточку. – Лучше подай мне вторую кофту.

– Как прикажете, госпожа, – опустив взгляд, пожала плечами Угара.