Текст книги "Путин против дикой агрессии"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Когда в дверь вновь постучали, монашка уже заканчивала заплетать косу Платины.

Шагнув в комнату, служанка глянула на сестру своего хозяина и, побледнев, едва не выронила уставленный тарелочками поднос.

– Что вы делаете, госпожа Амадо Сабуро?! – вскричала она, метнувшись к столу. – О, я достойна наказания!

Торопливо поставив посуду на стол, Урсуя развернулась, шагнула к монашке и рухнула на колени, ткнувшись лбом в пол.

– Из-за моей лени и нерасторопности вам пришлось делать мою работу! – буквально рыдала она, трясясь всем телом. – Позвольте сходить к старшей госпоже и рассказать ей о своём непростительном проступке. И пусть она прикажет наказать меня палками!

В жизни не наблюдавшая ничего подобного, Ия даже от зеркала отвернулась, в совершеннейшем изумлении уставившись на не поднимавшую голову от пола девушку, сдавленным голосом выкрикивавшую переполненные болью и раскаянием слова.

Но больше всего путешественницу между мирами поразило спокойствие своей старшей спутницы.

– Сидите прямо, госпожа гостья, – велела та, казалось, абсолютно не замечая самобичевания служанки, продолжавшей лопотать что-то о своей вине и неизбежном наказании.

И только когда Платина вновь уставилась в блестящий металлический диск, монашка небрежно бросила:

– Уймись, Усуя. Я сама захотела заплести косу госпоже гостье. Никуда тебе идти не нужно, и нечего зря беспокоить мою старшую невестку.

– Да, госпожа Амадо Сабуро, – всхлипнула служанка.

– Ступай, занимайся своими делами.

– Слушаюсь, госпожа Амадо Сабуро, – Усуя бодро вскочила и, не переставая кланяться, скользнула за ширму, появившись оттуда с ночным горшком в руках.

Когда она вышла, Ия, не справившись с любопытством, поинтересовалась:

– Госпожа Сабуро, служанка вроде не сделала ничего плохого. За что же она просила себя наказать?

– За то, что нарушила приказ старшей госпожи, – спокойно ответила собеседница, вплетая в конец косы оранжевую ленточку.

– Простите, Сабуро-ли, но я не поняла чем? – недоуменно пожала плечами девушка.

– Ну как же, Платино-ли? – довольная монашка посмотрела в зеркало, и там их взгляды встретились. – Вчера старшая госпожа приказала ей заботиться о вас, а сегодня эта девчонка принесла воды и пропала. Наверное, ходила к госпоже-наложнице Анно или болтала с кем-нибудь из слуг. Хотя должна была помочь вам одеться, причесать и только после этого принести завтрак. Она же ничего из этого не сделала. Вот и перепугалась, когда увидела, как я сама заплетаю вам косу. Небось, подумала глупая, что я рассердилась и собираюсь пожаловаться на неё старшей госпоже. Она слуг в строгости держит, и ей такая небрежность очень не понравится.

– А вы действительно ей об этом расскажете? – спросила Ия, поднимаясь с табурета и думая, что её спутница не так добра и снисходительна, как хочет казаться.

Усуе наверняка пришлось разрываться между своей постоянной госпожой и гостьей, которая вчера пришла, сегодня ушла, а с наложницей ей жить дальше. Ясно, что служанка не могла везде успеть. Монашка могла бы войти в её положение и предупредить Ию о том, что с причёской лучше немного подождать. Однако вместо этого Сабуро напугала бедную девчонку до икоты.

«Проблемы слуг хозяев не волнуют», – мысленно хмыкнула про себя путешественница между мирами.

– Нет, конечно, – грустно усмехнулась сестра начальника уезда. – Милосердной Голи не понравится, если кто-то пострадает от моих слов. Но вам надо иметь ввиду, что подобная распущенность слуг совершенно недопустима!

Она строго посмотрела на свою молодую спутницу.

Слегка смутившись, та села за стол, подумав: «Вот ещё одна сторона местной реальности».

Без аппетита позавтракав всё тем же рисом, но с кусочками солёных овощей, девушка стала ждать, когда же хозяин дома изволит её принять.

Когда заплаканная Усуя унесла посуду, Амадо Сабуро принялась читать лекцию о том, как благородная госпожа должна вести себя с чужими слугами.

Перво-наперво следует помнить, что они не заботятся о ней, а лишь выполняют приказ своего господина. Во-вторых, к их проступкам следует относиться более снисходительно, чем к провинностям своих слуг, чтобы не доставлять неудовольствия их господину. В-третьих, если за своих людей благородный человек отвечает перед собой и Вечным небом, то у чужих слуг есть свой хозяин.

Неизвестно, какие ещё откровения ожидали Платину, но тут в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, вошла жена начальника уезда, сразу же наполнив комнату терпким запахом благовоний.

Поднявшись со своих мест, гостьи поприветствовали её почти хором:

– Здравствуйте, Азумо-ли, здравствуйте, госпожа Сабуро.

– Здравствуйте, дорогая золовка, и вы, госпожа гостья, – любезно улыбаясь накрашенными губами, женщина, шурша шёлком бело-зелёного платья, проследовала к столу.

Головку большой золотой шпильки, торчавшей из затейливой причёски супруги хозяина дома, украшала крупная жемчужина, а ещё четыре маленьких свисали на тоненьких цепочках, покачиваясь при ходьбе.

На фоне чёрных, явно крашенных волос ярко выделялись ещё несколько тонких шпилек с разноцветными камешками.

– Как спалось, Амадо-ли? – спросила женщина, грациозно опускаясь на табурет.

– Как дома, дорогая невестка, – ответила монашка, занимая место напротив.

– Благодарю за гостеприимство, госпожа Сабуро, – поклонилась Ия, когда снисходительно-царственный взгляд дамы наконец-то остановился на ней. – Здесь тепло и очень уютно.

Холодно кивнув Платиной, жена начальника уезда вновь обратилась к её спутнице.

– Вас желает видеть господин. Вчера он лёг далеко за полночь, а встал ещё до первой дневной стражи, так и не отдохнув по-настоящему.

Она с укором посмотрела на собеседницу.

Не вставая с табурета, та поклонилась, сложив ладони перед грудью.

– Мне очень жаль, госпожа Сабуро, что пришлось побеспокоить моего брата и вашего мужа, но, клянусь Вечным небом и милосердной Голи, у нас нет иного выхода, кроме как обратиться именно к нему.

– Я вовсе не хотела вас в чём-то упрекнуть, госпожа Амадо Сабуро, – качнула драгоценными висюльками на причёске женщина. – Но мой долг заботиться о здоровье господина.

– Понимаю ваше беспокойство, дорогая невестка, – слегка натянуто улыбнулась монашка. – И постараюсь зря господину не докучать.

Во время этого обмена любезностями Ия скромно сидела на самой дальней от стола табуретке и помалкивала.

– Я рада, что мы поняли друг друга, дорогая золовка, – сказала супруга хозяина дома, поднимаясь.

Они вышли во двор и чинно направились в деловую часть усадьбы.

Собравшиеся на перекинутом через замёрзший прудик мостике наложницы со служанками проводили свою старшую госпожу и её сопровождающих любопытными взглядами и громким шушуканьем.

По сравнению со вчерашним днём сильно потеплело. Воздух сделался сырым и тяжёлым, а с черепичных крыш время от времени срывались блестящие, тяжёлые капли.

Шлёпая плоскими подошвами по камням дорожки, женщины добрались до центрального здания, войдя в большой, богато убранный зал, где наводили чистоту многочисленные слуги, вооружённые тряпками и деревянными тазиками.

При появлении супруги хозяина дома они на секунду прекратили свои занятия, дружно и почти синхронно поклонились, после чего вновь вернулись к уборке. Проигнорировав их приветствие, жена начальника уезда на ходу окинула помещение внимательным, цепким взглядом, от которого, казалось, не мог скрыться ни один изъян в их работе.

В соседнем «официальном» дворике Ия сразу же заметила неторопливо прохаживавшегося взад и вперёд высокого мужчину в усыпанном металлическими блёстками кожаном жилете поверх тёмно-серого кафтана или халата, напоминавшего одеяние телохранителей госпожи Индзо. Сходство дополнял зажатый в левой руке меч в блестящих чёрных ножнах и заткнутый за белый, матерчатый пояс кинжал.

– Здравствуйте, госпожа Сабуро, – поклонился он супруге хозяина дома.

– Добрый день, Кимуро-сей, – откликнулась женщина и спросила: – Господин собрался на службу?

– Не знаю, госпожа Сабуро, мне приказано никого не подпускать к кабинету, пока он будет беседовать с госпожой Азамо Сабуро, – воин поклонился монашке.

– И с её спутницей, – кивнул он девушке.

Та молча поклонилась.

– Тогда, дорогая золовка, – сжав губы в куриную гузку, проговорила старшая невестка. – Дальше вам лучше идти одним.

– Господин сказал, чтобы вы тоже зашли, госпожа Сабуро, – неожиданно заявил охранник.

– Вот как! – воскликнула женщина и, гордо вскинув подбородок, направилась к веранде пристройки.

Машинально отметив, как удобно снимать подаренные туфли, девушка поставила их в ряд с прочей обувью, войдя в кабинет последней.

Бано Сабуро восседал за своим столом с той же важной неприступностью, что и вчера.

Только сегодня его голову украшала не меховая, а шёлковая шапочка с таким же нелепым квадратным верхом. Лицо его казалось осунувшимся, глаза покраснели, очевидно, от недосыпания, а редкая бородка казалась растрёпанной.

– Добрый день, господин Сабуро, – от внезапно охватившего её волнения Ия едва не пропустила коллективное приветствие, слегка припоздав с поклоном.

– Как ваше самочувствие, дорогой брат? – заботливо поинтересовалась монашка.

– Всё хорошо, сестра, – благожелательно улыбнулся тот и сразу же заговорил сухим, деловым тоном: – Я прошу вас, дорогая супруга, никуда не отлучаться. Скоро у нас с вами будет очень важный разговор.

– Хорошо, мой господин, – женщина вновь качнула золотыми висюльками на шпильках, а в её голосе послышалось хорошо замаскированное нетерпение.

– А сейчас я попрошу вас нас оставить, – продолжил глава семьи.

– Да, мой господин, – кивнула супруга и, шурша шёлком платья, покинула комнату.

Когда стих шорох её шагов, начальник уезда поднялся со своего места и негромко, но торжественно объявил:

– Госпожа Платино, прежде всего я должен ещё раз поблагодарить вас за спасение моей любимой сестры.

Он чуть склонил голову в коротком поклоне.

– Не нужно… – начала было девушка, но тут же заткнулась, услышав недовольное цыканье спутницы.

Когда мужчина выпрямился, слегка откинув голову назад и выжидательно глядя на них, монашка прошипела:

– Сейчас!

К сожалению, путешественница между мирами не сразу сообразила, что та имеет ввиду, лишь через несколько томительных секунд догадалась поклониться, прижав ладони к животу, и медленно заговорила, тщательно подбирая слова:

– Я не могла поступить иначе, господин Сабуро. Ваша сестра первой… помогла… проявила ко мне участие, а потом тоже спасла мне жизнь.

Воздев очи горе, спутница покачала головой, и Ия поняла, что вновь сморозила глупость.

Ну, а хозяин кабинета и вовсе не отреагировал на невнятное бормотание гостьи. Дождавшись, когда та, в конец смутившись, замолчит, он продолжил всё тем же торжественным тоном:

– Вечное небо и великие мудрецы древности учат нас не оставлять добрые дела без достойного воздаяния. Судьба распорядилась так, что вы оказались здесь совершенно одна: без родных и близких. Это противоречит принципам гуманизма и нашим обычаям. Поэтому я решил принять вас, госпожа Платино, в нашу благородную семью, которая ведёт род от синих баронов Сабуро, и, как её глава, сделаю всё, чтобы обеспечить ваше счастливое будущее.

«Что?!» – едва не охнула ошарашенная девушка, растерянно посмотрев на свою не менее удивлённую старшую подругу.

– Вы хотите удочерить её, брат? – словно бы не веря своим ушам, уточнила та.

– Да, сестра, – величественно кивнул собеседник. – Своими поступками и благородным происхождением госпожа Платино заслужила подобную честь.

«Упс!» – Ия нервно сглотнула. Неоднократно беседуя с монашкой в их лесном убежище, она рассчитывала, что брат той в самом лучшем случае позволит ей какое-то время пожить в своём доме, дабы пришелица из другого мира смогла осмотреться и более-менее привыкнуть к местным реалиям. Ну, а потом она надеялась, что для руководителя районного масштаба не составит труда подыскать для неё какое-нибудь более-менее достойное занятие, чтобы зарабатывать на жизнь.

Но чиновник вдруг решил сделать её своей дочерью. Не удивительно, что девушка, изрядно обалдев от подобного известия, лишь через несколько секунд опустилась на колени рядом со своей спутницей.

– Благодарю, дорогой брат, – дрогнувшим голосом проговорила та и, положив ладони на пол, ткнулась лбом между ними. – Ваши доброта и милосердие безграничны. Да благословит вас милосердная Голи и все десять тысяч богов Вечного неба. Да пошлют они вам десять тысяч лет счастливой жизни и процветания!

– Спасибо за высокую честь, господин Сабуро, – присоединилась к её славословиям Ия. – Это такой огромный подарок, что я просто не знаю, чем смогу отблагодарить вас за него.

– Встаньте, сестра, – довольно улыбнулся начальник уезда. – И вы поднимитесь, названная дочь.

– Да, дорогой брат, – отозвалась монашка, довольно-таки резво вскакивая на ноги.

Обращаться к хозяину дома «названный отец» Платина не решилась, рассудив, что в данном случае полезнее будет промолчать.

Заняв привычное место возле одного из маленьких столиков, Амадо вытерла мокрые от слёз глаза белым платочком, деликатно высморкалась и деловито спросила:

– Но как вы объясните людям появление у вас ещё одной дочери, Бано-сей?

– Над этим пришлось хорошенько подумать, – усмехнулся собеседник, кивнув на разложенные по столу бумаги. – Вы помните Кайо Сабо – сына нашей двоюродной сестры Ишаро и господина Кайо?

– Из Тадаё? – уточнила монашка и, дождавшись утвердительного кивка, вскинула брови. – Но он же умер десять лет назад.

– Одиннадцать, – поправил брат. – А до этого потратил всё отцовское наследство. Он несколько раз писал мне, жалуясь на тяжёлую судьбу и выпрашивая деньги. Я настоятельно советовал ему взяться за ум и вести добродетельную жизнь. Но он не внял моим предостережениям и умер в расцвете лет.

– Но причём тут госпожа Платино? – неуверенно поинтересовалась сестра.

– Она его дочь от одной из гетер, – с улыбкой пояснил чиновник и, обратившись к застывшей в недоумении девушке, печально вздохнул. – Увы, госпожа Платино, но более достойной матери для вас я не нашёл. Если объявить вас законной дочерью кого-нибудь из дворян, могут объявиться родственники, начнутся расспросы, обман раскроется, вас обвинять в самозванстве, а меня в государственной измене.

– Вам виднее, господин Сабуро, – пряча взгляд, пожала плечами Ия, которой совсем не понравилась идея считаться дочерью проститутки.

– Внебрачные дети благородных отцов – явление хоть и редкое, но достаточно обыденное, – попыталась утешить её монашка. – Некоторые мужчины весьма неразборчивы в своих привязанностях.

– К сожалению, это так, – искоса глянув на сестру, проворчал хозяин дома и продолжил, подняв со стола исписанный лист: – В этом письме ваш покойный отец, госпожа Платино, сообщил мне, что гетера по имени Голубой колокольчик родила от него дочь, которую он собирается признать своей. К сожалению, господин Сабо не успел оформить все документы и умер, лишив вас, госпожа Платино, законного отца.

– А у Кайо на самом деле была дочь? – поинтересовалась сестра, воспользовавшись короткой паузой в речи брата.

– Теперь, – со значением выделил слово чиновник, – есть. Как имеется и письмо, где сказано об этом.

Поджав губы, собеседница понимающе кивнула, а путешественница между мирами подумала, что её удочеритель подошёл к делу со всей серьёзностью. Интересно, он сам подделал почерк своего непутёвого дальнего родственника или воспользовался услугами специалиста?

– После смерти нашего троюродного племянника, – вновь заговорил хозяин дома, – его подруга продала дочь лавочнику Шуфру. В Тадаё каждого пятого торговца так зовут. Вот у него-то вы, госпожа Платино, и проживали до последнего времени.

«Я же не знаю ни этого Шуфра ни Тадаё, – расстроилась девушка, с трудом сохраняя вежливо-внимательное выражение лица. – Кажется, я ошиблась, и мой новый папаша не такой уж и умный».

– А как он встретился со мной? – забеспокоилась монашка.

– Не торопитесь, сестра, – чуть поморщился рассказчик. – Лавочник оказался человеком добродетельным. Не имея средств достойно выдать госпожу Платино замуж, он не стал продавать чужого ребёнка, а попробовал отыскать её родственников, самыми достойными среди которых оказалась наша семья.

Он вопросительно посмотрел на собеседницу.

Сжав губы в тонкую полоску, та согласно кивнула головой.

– Вот этот Шуфр и пришёл в обитель «Добродетельного послушания», где вам всё рассказал, – подвёл итог начальник уезда. – Вы знали о давнем письме Сабо, поэтому поверили ему и взяли госпожу Платино с собой, когда отправились в Букасо вместе с караваном госпожи Индзо. Лавочник вернулся в Тодоё, где умер от петсоры. Там вообще мало кто уцелел. В монастыре вообще никого не осталось. Ну, а ваши попутчицы тоже никому ничего не расскажут.

– А как же мы с госпожой Платино выжили? – заинтересованно подалась вперёд женщина.

– Вы говорили, что после того, как караваны остановили на курихской дороге, они повернули обратно?

– Да, брат, – подтвердила собеседница. – Мы торопились на маноканскую дорогу…

– По пути туда вы заболели петсорой, – прерывая её, наставительно проговорил чиновник. – Вы не захотели везти болезнь в город и остались в деревне Амабу, а госпожа Платино не пожелала вас бросить. Так вы обе покинули караван госпожи Индзо.

– То есть, на маноканской дороге нас уже не было? – нервно облизала губы монашка.

– Нет! – отрезал хозяин дома. – И вы не знаете, что там произошло! Запомните это хорошенько, дорогая сестра, и вы, госпожа Платино, тоже. Если же кому-то скажете иное, даже я не смогу вас спасти.

– Я всё понимаю, брат, и буду молчать, – заверила Амадо.

– Я тоже, господин Сабуро, – поддержала её Ия.

– Милостью Голи вы выздоровели, сестра, – продолжал излагать их «легенду» хозяин дома. – Но скоро в деревне появились враждебно настроенные призраки, и вам пришлось её покинуть. Блуждая по горам, вы случайно нашли хижину собирателей золотого корня. А там уже заболели вы, госпожа Платино.

Девушка кивнула.

– Может, то была не петсора, а какая-то другая болезнь, только вы долго лежали без чувств, от чего потеряли память.

Ия облегчённо перевела дух. Такой вариант своего прошлого её больше устраивал.

– А такое бывает, Бано-ли? – робко поинтересовалась женщина.

– Бывает, – подтвердил брат. – Помните зверолова Карала из Хвары?

– Это тот, что в одиночку на тигра ходил, когда мы ещё были детьми? – уточнила сестра.

– Да, – подтвердил начальник уезда. – Года через два после этого он подхватил в лесу лихорадку, чуть не умер и очень многое забыл. Память к нему тогда несколько лет возвращалась.

– Я что-то слышала об этом, – подтвердила собеседница.

– Не переживайте, сестра, – печально усмехнулся хозяин дома. – Думаю, люди больше будут удивляться тому, что вы выжили, чем тому, что кто-то потерял память.

Он выпрямился, вновь приняв величественную позу, и, окинув орлиным взором притихших слушательниц, неожиданно спросил:

– Как ваше имя, госпожа Платино?

– Ио, – слегка переиначив его на местный лад, назвалась путешественница между мирами.

– Нет, – покачал головой чиновник. – Это имя для благородной девушки. Если хотите, я дам вам его при удочерении.

– Буду признательна, господин Сабуро, – вскочив, Платина отвесила низкий поклон. – Всё-таки именно так меня назвали родители.

– Хорошо, – согласился хозяин дома. – Но раньше вас звали… Ин.

– Да, господин Сабуро, – вновь поклонилась она. – Просто Ин.

– Каков будет статус госпожи Ио, брат? – спросила монашка.

– Моя приёмная дочь, – твёрдо ответил мужчина. – Я обязуюсь найти ей добропорядочного мужа и выделить приданое, достойное невесты из семьи Сабуро.

Начальник уезда снисходительно улыбнулся.

– Не беспокойтесь, сестра, я позабочусь о вашей спасительнице так, словно это моя родная дочь.

– Не сомневаюсь, дорогой брат, – склонила поросшую короткими волосами голову собеседница.

– А теперь, Ин, позовите сюда старшую госпожу, – распорядился чиновник.

– Да, господин, – поклонилась девушка, совершенно не представляя, где её искать?

Оказавшись во дворе, она подошла к всё ещё прохаживавшемуся там воину и просто спросила:

– Господин Кимуро, не подскажите, где я могу найти госпожу Азумо Сабуро?

Тот окинул её оценивающим взглядом с ног до головы, после чего произнёс, смешно шевеля усами:

– Старшая госпожа в зале приёмов.

– Благодарю вас, господин Кимуро, – поклонившись, Ия заторопилась к большому зданию, разделявшему усадьбу на две половины.

Ещё поднимаясь по короткой лестнице, она услышала голос жены начальника уезда, заканчивавшей распекать кого-то из слуг.

Молоденькая служанка в серой юбке и коричневой кофте испуганно бормотала, втянув голову в плечи.

– Я виновата, старшая госпожа. Накажите меня, старшая госпожа. Я буду лучше стараться, старшая госпожа.

– Протрёшь ещё раз! – строго отчеканила хозяйка, указав белой, украшенной браслетами ручкой на длинный, лакированный шкафчик вроде тех, что Платина видела в богатых домах вымерших деревень. Только здешний отличался размерами и богатой отделкой. А сверху на нём стояли расписные фарфоровые вазы.

– И смотри у меня, чтобы никаких разводов! – продолжила супруга хозяина дома, но заметив стоявшую у дверей девушку, сразу же потеряла к проштрафившейся служанке всякий интерес.

– Вам что-то нужно, госпожа гостья?

– Господин Сабуро просит вас зайти к нему, госпожа Сабуро, – с лёгким поклоном ответила Ия и торопливо спустилась во двор, но, поймав удивлённо-раздражённый взгляд женщины, остановилась у подножья лестницы, терпеливо дожидаясь жену начальника уезда.

Быстро спустившись по ступенькам, та неприязненно посмотрела на скромно потупившую глазки Платину и направилась к пристройке, где располагался кабинет главы семьи. За ней поспешили невесть откуда появившиеся служанки.

– Вы звали меня, господин? – спросила жена чиновника, когда Угара закрыла за ней дверь.

– Да, дорогая супруга, – кивнул хозяин дома, положив ладони на стол. – Прикажите принести нам чай и выслушайте меня.

– Хорошо, господин, – с трудом сдерживая нетерпение, Азумо вышла на веранду, где отдала соответствующие распоряжения остававшимся там служанкам.

Вернувшись, она вопросительно посмотрела на своего мужа и повелителя.

– Это Ин – дочь моего троюродного племянника господина Кайо Сабо, – сказал глава семейства, простирая руку в сторону успевшей сесть Платины.

Та резво вскочила, а жена начальника уезда, вытаращив глаза, несколько раз растерянно моргнула длинными, густыми ресницами.

– Я её удочеряю и дарую имя Ио Сабуро, – мужчина продолжал вываливать очередные новости на потрясённую собеседницу, – имея на это следующие причины.

Слушая, как хозяин дома пересказывает жене им же придуманную историю, девушка подумала, что не такой уж он и самодур. Не просто стучит кулаком по столу, заявляя: «как я сказал, так и будет», а всё-таки объясняет свой поступок. Значит, относится к жене не как к бессловесной прислуге, которой достаточно только приказа.

Краем глаза наблюдая за набелённым лицом женщины, Ия никак не могла понять: верит ли та своему мужу или нет?

Когда он умолк, откинувшись на спинку кресла, супруга чиновника обратилась к монашке:

– Во истину вы благословлены Вечным небом, дорогая золовка. Выздороветь после петсоры, перенести столько бед и страданий и вновь вернуться домой. Не иначе сама Голи позаботилась о вас.

Потом она посмотрела на её молодую спутницу.

– Теперь я понимаю причины вашего… странного поведения, Ио-ли. Вы просто всё забыли. Это многое извиняет.

Не зная, что на это сказать, девушка молча поклонилась.

В дверь деликатно постучали.

– Войдите, – разрешил хозяин кабинета.

Терпеливо дождавшись, когда служанки разнесут по столикам наполненные ароматным напитком фарфоровые чашечки, жена начальника уезда вновь заговорила, даже забыв попробовать чай.

– Господин, вряд ли стоит ждать, когда к вашей новой дочери вернётся память, и она вновь станет вести себя так, как подобает благородной девушке.

– Вы правы, Азумо-ли, – сделав крошечный глоток, согласился мужчина. – Это было бы слишком опрометчиво. Ио уже сейчас нуждается в просвещении и правильном воспитании. Я очень ценю ваш ум, образование и высокие моральные качества, поэтому хочу, чтобы именно вы стали её наставницей. Кому, как не вам, дорогая супруга, следует сделать из этой девушки достойного члена семьи Сабуро.

«А глазки-то у тебя забегали, – усмехнулась про себя путешественница между мирами, из-под приспущенных век наблюдавшая за супругой хозяина дома. – Видно, не больно тебе охота возиться с дальней родственницей. Может, как-нибудь отговоришься? А то ты мне тоже не нравишься».

Словно услышав её мысли, та встала, поклонилась, сложив руки на животе и, выпрямившись, сказала:

– Я готова исполнить ваше повеление, господин. Но, поскольку речь идёт о женских делах нашей семьи, за которые я отвечаю перед господином, то прошу разрешения высказаться.

– Говорите, Азумо-ли, – причмокнул губами собеседник.

– Вы важный и уважаемый человек, господин, – звякнув висюльками, склонила голову супруга. – Глава целого уезда. Как и положено в любом знатном доме, у нас часто бывают гости. Многие из них приходят со своими слугами, а те болтают с нашими людьми. Достаточно кому-нибудь из них узнать, что ваша приёмная дочь потеряла память после тяжёлой болезни, как по Букасо тут же пойдут слухи, что она вообще полоумная. Конечно, когда Ио-ли изучит правила этикета, и мы с ней начнём наносить визиты, эти разговоры стихнут. Но к тому времени все запомнят, что она перенесла тяжёлую болезнь, и подыскать для неё достойного мужа будет значительно труднее. Вы же знаете, как для родителей жениха важно здоровье невесты.

Глава семьи нахмурился, но ничего не сказал. А Платина лихорадочно гадала: к чему это она ведёт, что на самом деле хочет сказать, и чем закончится её запутанная речь?

Расценив молчание мужа как знак согласия, Азумо продолжила ещё более вкрадчиво, но с прежним напором:

– К тому же подобного рода сплетни способны повлиять даже на авторитет городской власти. Ваши недруги и завистники…

– Вы знаете, как избежать этих… неприятностей? – раздражённо оборвал её хозяин дома, добавив уже другим, лишённым малейших эмоций голосом. – Только учтите, Ио всё равно будет моей названной дочерью.

– Как я могу ставить под сомнение пожелание господина?! – испуганно вскричав, женщина вскочила на ноги и отвесила тому низкий поклон. – Я лишь по мере моих жалких способностей пытаюсь помочь ему в том, что касается домашних дел.

– Садитесь, дорогая супруга, – проворчал чиновник. – И говорите, если вам есть что сказать.

– По моему скромному мнению, – начала собеседница, возвращаясь в кресло. – Будет правильно, если обучение вашей новой приёмной дочери пройдёт где-нибудь в другом месте, а не в доме начальника уезда. Чтобы она вернулась к нам хотя бы со знанием основ этикета. Быть может, уважаемая золовка займётся её образованием в обители «Добродетельного послушания»?

Она с улыбкой посмотрела на хмурую монашку.

Но прежде чем та успела что-то сказать, заговорил её брат:

– Там все умерли. Монастырь разорён. Господин Томуро доложил, что грабители взяли не только продукты и утварь, но даже мебель всю вынесли.

Женщина смутилась, а Амадо Сабуро, прикрыв глаза, принялась бесшумно шевелить губами.

«Молится, – догадалась Платина и глянула на жену чиновника. – Ну давай, соображай быстрее, не то таки придётся со мной возиться, а тебе же не хочется».

– Тогда, возможно, стоит подыскать Ио наставницу из небогатых, благородных дам, умеющих хранить тайну? – не очень уверенно предложила супруга хозяина дома.

– Вы знаете таких? – поинтересовался муж.

– Да, господин! – выпалила буквально засветившаяся счастьем собеседница. – Госпожа Эоро Андо – вдова господина Андо и мать писца из вашей управы.

– Этого пьяницы?! – возмущённо фыркнул мужчина. – Только память о его благодетельном отце удерживает меня от того, чтобы выкинуть этого разгильдяя со службы.

– Если он держится в управе только благодаря вашей милости, господин, – смело заговорила жена. – То постарается уговорить свою мать заняться обучением нашей Ио.

– Но госпожа Андо, кажется, сдаёт часть дома какому-то купцу из Кушима? – спросил глава семьи.

– Третьего дня госпожа Такаямо сказала, что тот купец со своими людьми покинул город! – с видимым трудом сдерживая радость, ответила женщина.

Хозяин дома нахмурился, погрузившись в размышление.

Видя его колебания, супруга продолжила рекламную кампанию:

– Госпожа Андо известна своей учёностью и безукоризненным поведением.

– Только сына не сумела воспитать, – проворчал чиновник. – Каждый вечер пьёт, не просыхая. Хотите, чтобы я отправил свою названную дочь в дом пьяницы?

– Как прикажете, господин, – привычно отвесила очередной поклон собеседница. – Только господин Андо не скандалит, ни к кому не пристаёт, не устраивает безобразий. Разве вам когда-нибудь жаловались, что он кого-то задел?

Начальник уезда вновь заколебался.

– С тех пор, как госпожа Андо выдала замуж свою дочь, она выгнала почти всех слуг. А подворье у неё большое, вот и пускает туда пожить достойных людей, – гнула своё супруга. – Если вы заплатите ей немного денег, то ей не придётся принимать постояльцев, и она с удовольствием займётся обучением Ио. Поговорите с господином Андо, пусть ведёт себя прилично и не докучает девушке. А я буду часто ходить в гости к госпоже Андо и прослежу, чтобы с вашей названной дочерью ничего не случилось.

«Вот же ж! – мысленно фыркнула Платина. – Так и уломает мужика. А, может, и к лучшему?»

– И как вы объясните госпоже Андо свою странную… просьбу? – задумчиво спросил хозяин дома, ставя пустую чашечку на стол.

– Скажу правду, господин, – после секундной заминки нашлась с ответом женщина. – Что Ио – наша дальняя родственница, что она перенесла петсору, и мы обязаны о ней позаботиться.

Собеседник одобрительно хмыкнул.

Азумо заговорила смелее:

– Что родители Ио, к сожалению, не смогли дать ей надлежащего воспитания и образования. А ещё попрошу не расспрашивать её о прошлом, чтобы не расстраивать девочку. Кроме прочих своих достоинств, госпожа Андо ещё и очень деликатная женщина, с пониманием относящаяся к чужим тайнам.

– Ну, если всё так и есть, – пожал плечами чиновник. – То я отправляюсь в управу. За одно поговорю с господином Андо. А вам, дорогая супруга, надо немедленно встретиться с его матерью.

– Я сейчас же отправлю к ней кого-нибудь из слуг, – пообещала женщина. – И попрошу прийти.

– Подождите, – остановил её муж. – У Ио с собой есть заморский овощ. Я хочу, чтобы вы сохранили его до весны. А там я распоряжусь, что с ним делать. Идите.

– Хорошо, господин.