Текст книги "Перекрёсток двенадцати ветров"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Сколько?! – выдохнула Светка, а Сашка глупо засмеялся.

– И ещё за ящиками упаковка – кожаная сумка, в ней – десять свёртков по сто царских червонцев, – добавил Рат. – Это где-то на три миллиона рублей нынешними.

– Всего – семнадцать миллионов, – подсчитал Егор. – Четверть от этого – четыре миллиона двести пятьдесят тысяч. На пятерых – по восемьсот пятьдесят тысяч. Или по двадцать восемь тысяч долларов.

– Двадцать восемь тысяч… – как зачарованная, повторила Ксанка.

– Но есть проблема, – сказал Рат. Егор посмотрел на него:

– Если ты о вывозе…

– Нет, – медленно покачал головой Рат. – Не о вывозе, хотя и это не так уж легко.

– Дело в том, – продолжил Сашка, – что этих ящиков там было больше. Намного больше. Это значит, ребята, что кто-то регулярно сюда наведывается за золотом. И этот кто-то не настроен на его делёжку.

Могильник

Будет обманом сказать, что перед ребятами остро стала проблема морального выбора. Это золото было ничьим. Его единственным полностью законным хозяином было исчезнувшее государство. Люди, которым оно служило – или могло послужить – оружием в борьбе за какие-то цели, давно погибли или умерли. Тот, кто пользовался им сейчас, его хозяином не был – больше того, он поступал нечестно, а все пятеро собирались передать золото государству и получить четверть стоимости, по закону. Может быть, это и было шаткое моральное оправдание, даже наверняка. Но никто особо не задумывался над этим – даже Рат. Двадцать восемь тысяч долларов были большой суммой для любого из них, не исключая Егора, на эти деньги они не собирались делать ничего плохого, а неизвестный «клиент подпольного банка», не исключено, пускал эти деньги на что-то скверное.

Поэтому, когда следующим утром Егор предложил поискать место, куда можно будет перенести клад и надёжно спрятать, все согласились. Ксанка вздыхала, что не может принять в поисках участие, и Рат приказал Светке остаться с ней в лагере, а Сашке – отдать девчонкам маузер. Брат и сестра не спорили. Девчонки остались около выворотня, а мальчишки отправились обшаривать окрестности.

Вчера Егору так и не удалось пробраться к берегу реки – кусты вставали непреодолимой стеной, без топора не проберешься. Рат сказал, чтобы он не расстраивался – сегодня вечером он сядет охотиться, они запасут мясо – закоптят – и дойдут, худо-бедно, но дойдут и так.

– Может, поголодаем последние дни, – признался Рат, – как патроны у меня выйдут. Из маузера я не знаю – можно добыть что, или нет.

– А всё-таки интересно, – Сашка сморщил нос, – кто же золотишком пользуется?

– Да мало ли, – пожал плечами Рат. Они пробирались по откосу, заросшему редкими соснами и багульником. – Тайга… Я же говорю – тут ещё и не такое случается.

– Инопланетяне не летают? – подколол Егор. Рат серьёзно отозвался:

– Инопланетяне не знаю, а вот НЛО я много раз видел… Не здесь, западней Зейского моря… Над курганами постоянно появляются.

– Над какими курганами? – заинтересовался Сашка.

– Ну над местными… – Рат сделал неопределённый жест ладонью. – Тут же раньше жили не русские…

– Эти, буряты, что ли? – мотнул головой Сашка. – Кто тут ещё – эвенки, эвены…

– Нет, и до них, – пояснил Рат. – Немцы себя так называли, гитлеровцы…

– Арийцы[28]

[Закрыть], – подал голос Егор, удивлённо посмотрел на Рата и прямо сказал: – Во, ты же умный парень, братишка, а такого слова не знаешь.

– Да я просто забыл! – обиделся Рат. – Вот. Буряты – они позже пришли, уже на пустовавшие земли… А над этими курганами то и дело огненные шары – или висят, или кружатся, как танцуют… Местные всё про духов гнут, учёные – про шаровые молнии, только это не то и не другое, – решительно закончил Рат. И неожиданно спросил Егора: – Слушай. Ты кем быть хочешь?

Егор долго молчал. Так долго, что Сашка и Рат решили – отвечать он не будет. И даже вздрогнули, когда он сказал:

– Я не знаю Теперь не знаю, – он выделил "теперь" и остановился. – Я хотел уехать, как только совершеннолетним стану… Ну, не просто так уехать, не бездельничать – открыть своё дело, всё чин-чином… только не здесь, а на Западе… – он покусал губу.

– А теперь мне стыдно. Знаете, как будто… вот как будто сейчас прилетел вертолёт, я в него влез, вам рукой помахал – и улетел один. Я бы так уже не смог… даже если бы сказали, что мы не дойдём всё равно, давай, улетай… спасайся один. Я теперь отца понимаю, почему он… мечется. Раньше презирал, а сейчас… понимаю.

Он с вызовом вскинулся, но увидел, что над ним не смеются. Сашка смотрел удивлённо, а Рат непонятно, но без малейшей насмешки. Тогда Егор развёл руками и смешно добавил:

– Вот.

Сашка и Рат засмеялись, но опять-таки просто весело, без издёвки, и через секунду Егор засмеялся тоже, подобрал шишку из-под ног и кинул ею в Рата, который увернулся, поймал шишку и бросил её обратно.

– Идёт чукча по тайге, – сказал Сашка. – Видит – лось навстречу, он из ружья – ба-бах!

" Мясо," – говорит. Идёт дальше, а навстречу – геолог.Чукча – ба-бах! И говорит: "Спички".

– Смешно. Но чукчи в тайге не живут, – сказал Рат. И всё трое снова захохотали, но Рат неожиданно оборвал смех и уставился под ноги. В его позе было столько внимания, что мальчишки тоже посмотрели вниз с не меньшим вниманием.

Возле самых пальцев левой ноги Рата лежала лопата.

Точнее, то, что оставила от неё тайга. Рукоятка почти сгнила и ушла в мох, полотно изъела ржавчина, но оно ещё торчала боком. Рат сделал два шага и поддел ногой то, что Сашка с Егором приняли бы за камень – армейскую фляжку в остатках чехла. Ещё два шага – и Рат, присев, пошарил рукой и отодрал, как отдирают занавеску, плотно заплётшие дыру в земле побеги полутропических лиан.

Из дыры пахнуло сыростью, грибами и тлением. Сашка спросил:

– Что это?

– Шурф, – коротко ответил Рат, сидя на корточках и глядя вниз. Потом пояснил: – Яма, где искали золото… – он встал, огляделся. – Ага, вон ещё… и ещё, видите?

Приглядевшись, мальчишки в самом деле различили более светлые, чем окружающая зелень, пятачки, разбросанные тут и там.

– Кто-то искал золото и потом наткнулся на клад, – предположил Егор. – Офигел от радости, бросил лопату, выпил спирт из фляжки и пошёл таскать слитки.

– Похоже, так и было, – кивнул Рат.

– Людное место, – вздохнул Сашка. Рат серьёзно ответил:

– Золото притягивает людей…

– А вон ещё один, которого притянуло, – Егор вытянул руку. – Интересно, это белый или красный?

Он указывал на скелет, лежащий метрах в десяти, чуть в стороне от шурфов. Мальчишки без страха или брезгливости подошли вплотную.

– Не, это гражданский, – сказал Сашка. – И не с тех времён.

В самом деле – на скелете ещё сохранились остатки камуфляжа, почти целые понизу высокие ботинки, пояс с разной мелочью – ржавый нож выглядывал из прогнивших ножен, торчали из-под крышки патронташа зелёные донца патрон. Около дерева, под которым лежал скелет, стояло ружьё – "сайга" 12-го калибра.

– Похоже, что-то не поделили, – заметил Егор. – Рат, ты чего?

Двигаясь, как во сне, Рат подошёл к дереву, взял ружьё. Мальчишки непонимающе смотрели, как он повертел оружие в руках, поставил обратно. Оперся плечом о дерево и сказал, глядя на останки у его корней:

– Здравствуй, па. Вот где ты оказался…

…Если честно, Сашка и Егор испугались, что Рат сошёл с ума. Он метался между деревьями и звал мать, потом жахнул в древесные кроны из нарезного ствола и страшно завыл. Сашка начал отбирать у Рата ружьё, но не справился бы, не навались и Егор. Они вырвали оружие у спятившего друга, и Сашка зашвырнул его в кусты, после чего все трое клубком покатились по земле. Рат старался разбить себе голову о корни и мотал двоих здоровых парней, как бумажных, отбрасывал их и что-то нечленораздельно кричал. На губах у него висели хлопья пены.

В конце концов Сашка и Егор объединёнными усилиями скрутили Рата и, тяжело дыша, присели возле него, прижимая к земле. Рат лежал с закаченными глазами и мелко дышал, поводя плечами туда-сюда, мальчишкам казалось, что они удерживают скрученную стальную пружину.

– Вот это и называется – берсерк[29]

[Закрыть], – хватая ртом воздух, пояснил Сашка. – Я фигею.

Ему в армии цены не будет, только начальство его выше майора не пустит, а то он чего доброго Нью-Йорк в одиночку возьмёт…

– Он мне губу разбил, – хмуро сказал Егор, – берсерк… Так это, – он оглянулся в сторону скелета, – его отец? Дядя Слава? Ужас…

– Похоже, его убили, – сказал Сашка.

– Да, похоже… А что он про мать кричал?

– Так они же вдвоём были, его мать и отец. И совсем не в этих местах должны были находиться, – пояснил Сашка. – Наверное… и она где-нибудь тут.

– Ужас, – искренне повторил Егор. – Искать надо, наверное… Его отпустить можно?

– Да можно теперь, – Сашка встал. – Вот что… Ты неси ту лопату. Надо похоронить… А я тут похожу вокруг, поищу…

– У неё ручка сгнила.

– Как-нибудь выскребем без ручки.

– Я…сам, – Рат сел, вытер лицо, губы. Глаза у него налились кровью. – Я сам вы…вы… копа… – и он сложился вдвое, подтянул колени к животу, завалился боком в мох и тихонько, безутешно заплакал.

– Он верил, что они живые, – еле слышно сказал Сашка. – Понимаешь, он всё это время верил… Кошмар…

– А ведь это мой дед его… ну, дядю Славу – убил, – вдруг сказал Егор. Сашка изумлённо посмотрел на старого приятеля.

– Ты что? Головой о кедр стукнулся, пока боролись?

– Я серьёзно, – кивнул Егор. – Он – ну, дед Никифор – проклял ведь дядю Славу, когда тот в армии остался. И умер. А такие проклятья всегда сбываются… И ещё. Это ведь один из тех кладов, про которые дед Никифор говорил. Может, он его и прятал…

– Те, кто прятал – они все там лежат, – напомнил Сашка, кивнув на ручей. Егор замялся, но лишь на миг:

– Ну, может… Но всё равно он про этот клад что-то знал. И дядя Слава проклятья-то опасался, недаром он всё пытался сам разбогатеть, просто так, сколько лет в тайгу ходил золото мыть! А когда понял, что не выйдет – решил рискнуть, пошёл за кладом. И вот…

– Слушай, – вдруг спросил Сашка, – а откуда ты всё это знаешь?

– Ну… – Егор смутился. – Ксанка рассказала, про это всё их село знает…

– А… – Сашка встал на колени, положил ладонь на спину Рата и почти нежно сказал:

– Ну ладно, ну хватит…

– Пусть плачет, – хмуро сказал Егор. – Ему будет полегче… Пошли, и ружьё-то подбери.

– Подожди, – Сашка закусил губу. – Но значит, этот клад проклятый, понимаешь?!

Смотри, сколько из-за него людей погибло!

– Да, наверное… – Егор почесал щёку. – Ладно. С этим мы что-нибудь решим…

… Когда Егор вернулся на место, где они оставили Рата, тот сидел возле скелета.

– Я там это… – Егор переступил с ноги на ногу. – Я могилу выкопал. Небольшую…

– Больше никого не нашли? – Рат встал, лицо у него было всё в подтёках слёз, хмурое и взрослое.

– Я не знаю, – Егор покачал головой. – Сашка пошёл искать. Рат. Это. Я… – он не договорил – подойдя к Рату вплотную, обнял его. Секунду помедлив, Рат ответил тем же и дрожаще вздохнул. – Я тебя больше не брошу, – тихо сказал Егор. – Ни за что, пусть хоть режут. Хочешь, я отца уговорю, чтоб ты жил у нас?

– Да он уже предлагал… – Рат оттолкнулся, вытер остатками рукава глаза. – Ты посиди.

Я сам похороню…

…Рат ставил в изголовье могилы самодельный крест, когда появился Сашка. Он молча передал ружьё хозяину и сказал:

– Я нашёл балок. По-моему, это твоего отца. Но больше никого…никого нет. И там всё ревёрнуто… Будешь смотреть?

– Веди, – Рат выпрямился…

…Балок, построенный Перваковыми, был, конечно, куда новей, чем тот, в котором неясно от чьих рук (?) погибли двое мальчишек сороковых годов. Но в нём основательно похозяйничали, перевернув и переломав всё, что только было можно. Мальчишки опасались, что на Рата опять "найдёт", но он осматривался совершенно спокойно – очевидно, не воспринимал это помещение, как связанное с его родителями.

– Кто всё это сделал? – хмуро спросил Егор.

– Хунхузы, – Рат выкатил из-под стола консервную банку из-под китайской тушёнки и два каких-то прутика. – Тушёнку и наши такую едят, но палочками ни один нормальный русский есть не станет.

– Хунхузы?! – Сашка открыл рот. – Да до границы – шагать и шагать!

– Граница-то не та, что прежде, – Рат покачал головой. – Это раз. А два – полно китай– цев живёт на нашей земле, и почти все так или иначе если не бандиты, то помогают им. Сволочи! – он треснул кулаком в стену. – И золото тоже они вывозят… – он несколько секунд молчал, кусая губы, потом решительно сказал: – Золото я им не отдам. Даже просто так не отдам, не из-за себя. Это русское золото. Оно русской кровью полито… Давайте думать, куда его таскать. И поскорее… – он покрутил головой и тоскливо сказал: – А сейчас – пошли отсюда. Это могильник. Я тут больше не могу.

Схватка

В принципе оказалось, что спрятать золото – не так уж трудно. Оно занимало немного места; если бы без ящиков – то и совсем хорошо, но тогда пришлось бы прятать и ящики. Из-за всего этого возникла канитель – целиком ящик поднять не получалось, тяжело, приходилось их разгружать, перетаскивать к новой захоронке, опять загружать… Подходящим местом был, кстати, всё тот же выворотень – если пролезть чуть дальше, то там, в песке, легко было выкопать яму и так же легко замаскировать. Следов на песке оставалось куда меньше, чем на земле, Рат вдобавок сновал туда-сюда, подбирая щепочки с веточками и проверяя, чтобы не оставалось внятных следов.

– А давайте с собой возьмём червонцы хотя бы, – предложила Светка. – Их вообще можно в розницу продавать, никаких двадцати пяти процентов, любой банк купит, или скупка. А золото потом сдадим.

Искушение было слишком сильным – червонцы стоили не меньше ста тысяч долларов, по двадцать тысяч на брата сразу, да еще потом по двадцать три тысячи от честной сдачи золота – это уже не двадцать восемь, а больше сорока тысяч на брата!!! Но Рат покачал головой:

– Может, мы так и сделаем. Потом. Но сейчас мы с собой ничего брать не будем. Путь далёкий… – он помолчал и продолжал: – В общем так. Если бы у нас хотя бы патроны были, я бы рискнул. А так… Если мы просто встретим того, кто… он, может, нам даже и поможет, понимаете? Но если узнает, что мы тайник обчистили – нам крышка. Нас просто убьют. Поэтому мы ничего брать не будем… и вообще мы в этих местах не были.

Доводы были убийственными и логичными. Светка вздохнула:

– Жалко…

Они сидели в своём лагере, закусывая мясом и зеленью. Сашка вдруг засмеялся:

– Видели бы вы себя со стороны, подпольные миллионеры…

– Да ты сам такой, – улыбнулся Егор и, встав, подал с поклоном руку Ксанке:

– Мадам, вы танцуете вальс?

– Могу попробовать, – Ксанка приподнялась, церемонно отведя в сторону кончиками пальцев подол воображаемого бального платья. – Но попозже, через месяцок.

– А сударь вальс не танцует? – Светка посмотрела на Рата. Тот встал:

– Как ни странно – сударь вальс танцует… А где музыка?

– А воображение на что?

Пара закрутились по траве под смех Сашки, который постукивал ладонью по колену. Выглядело это странно, как танцы эльфов среди бела дня. Если только бывают такие эльфы.

– Сегодня отдохнём ещё, а утром отправляемся дальше, – сказал Рат, когда они устали танцевать и снова уселись на траву. – Дойдём, уже не так уж долго… К реке бы пробраться, может, там правда лодки плавают, как Егор говорил…

…Рат проснулся около трёх часов. Солнце жарило вовсю, Сашка дрых, не обращая внимания на пасущихся на нём тут и там комаров. Егор помог Ксанке перебраться на большой корень и они о чём-то разговаривали тихо-тихо, наклонившись друг к другу. Свет-ки не было.

Мальчишка бесшумно сел, поднял ружьё. Попытался вспомнить, что ему снилось, но сон был незапомнившимся… и скверным. Рат помотал головой, чтобы прогнать воспоминания о нём, тихо встал и отправился искать Светку. Низачем, просто потому, что её не было.

Следы девчонки читались легко, и через несколько минут Рат увидел её, лежащую на плоской каменной глыбе с отлогим подъёмом, поднимавшейся даже над некоторыми деревьями. Сперва Рат не понял, что не так и хотел окликнуть Светку… но потом понял, что она загорает нагишом, разложив драное барахло на камне – очевидно, после стирки в каком-нибудь ручье.

Надо было так же потихоньку, как пришёл, смываться. Но Рат остался стоять, держа двустволку на плече и не сводя с девчонки глаз.

И она оглянулась. Может, раньше и не почувствовала бы взгляда, но время, проведённое в тайге, сильно повлияло на "Синти".

Рат застыл около дерева, мечтая об одном: провалиться сквозь землю и не появляться на этом свете никогда в жизни. Светка медленно потянула к себе одежду, прикрылась, широко распахнув глаза. Приоткрыла рот, что-то собираясь сказать… и вдруг, распластавшись на камне, прошипела:

– Иди сюда!

– Свет, ты чего? – испугался Рат. – Оденься…

– Иди сюда, долбак… – снова зашипела она. – Скорей лезь… смотри!

Что-то в её голосе было такое, от чего Рат начал карабкаться наверх, пластаясь по камню. И хотел уже было спросить, что всё-таки нужно Светке, когда понял – что именно.

Цепочка одетых в камуфляжи людей с рюкзаками за плечами и оружием в руках спускалась в лог метрах в двухстах от камня, за прогалиной, оставленной то ли ветром, то ли пожаром. Рат не успел сосчитать, сколько их – но явно не меньше полудюжины.

– Свет, быстро в лагерь, – притиснувшись к девчонке, поспешно натягивавшей одежду, прошептал Рат. – Немедленно уходите, но постарайтесь за собой убрать по-максимуму. Уносите Ксанку вдоль реки, не останавливайтесь на ночь, идите, пока хватит сил.

– А ты? – Светка сломал брови так горестно, что у Рата защемило сердце. – Ты как же?!

– А я послежу, чтобы они не начудили и догоню вас… Ну что ты, Свет, – Рат улыбнулся,

– не буду же я с ними воевать! Мне и нечем… Давай скорей, Свет!

И он, нагнувшись, крепко поцеловал девчонку в губы…

…Люди всё не появлялись и не появлялись, и Рат замучился, разрываясь между сразу несколькими желаниями и мыслями. Чем дольше их не было – тем дальше уходили ребята… А если это егеря или экспедиция?.. А если и нет – сил никаких нету ждать… А то и вообще они прошли мимо каким-нибудь путём…

Нет. Вот они.

То, что это не экспедиция, стало ясно сразу. Восемь камуфлированных фигур с большими рюкзаками и самозарядными карабинами в руках вынырнули из лога метрах в пятидесяти от камня, на котором лежал Рат. Это были китайцы. И значит – браконьеры… или ещё хуже.

Хунхузы.

Они шли быстро и тихо, хотя и не так тихо, как умел сам Рат. И по их походке Рат понял – они знают, куда идут, их цель близка, и они к ней торопятся. Это и называлось – чёртово везение. Могли придти за два дня до этого. Могли завтра. И никаких проблем.

Но они пришли сегодня. Сейчас. Через двадцать минут обнаружат, что тайника нет. Если только раньше не обнаружат лагерь… Через двадцать пять – организуют погоню. Часа через два догонят ребят с грузом. С Ксанкой. И всё.

А может, это всё-таки никакие не хунхузы? Может, ничего не надо делать – они и вверх-то не смотрят, прут и прут мимо… Рат видел внизу черноволосые головы. Не трогать их – и…

…и ты предатель и трус.

А что, всё просто. Может, и золото тогда тебе одному достанется, Ратмир Перваков, казак, сын казака и офицера… А всё остальное – слова, слова, слова…

Если бы можно было хоть не убивать. Окликнуть? Схитрить? Сразу поймут, что против них мальчишка, что он один…

…Рат успел выстрелить дважды, прежде чем шестеро хунхузов рассосались за камни и деревья, перекликаясь высокими птичьими голосами. Он не промазал – одно тело осталось лежать возле самой глыбы, другое – подальше, у спуска в ложбинку, за которой до лагеря было рукой подать.

Вот только патрон осталось три.

Правда, китайцы здорово растерялись – не при выстрелах, а в целом. Кажется, они решили, что попали в засаду, и это дало Рату (а значит – остальным ребятам) время. Если бы у него было побольше патронов! Прыжок вниз со скалы, а там – петлями по кустам, выстрел оттуда, выстрел отсюда…

Но патрон оставалось всего три. И картечь в нижнем стволе.

Страшно Рату не было. Жалости не было тоже. Этим нечего было делать на русской земле – и золото им не должно было достаться. А главное – они не должны были двигаться дальше.

Хунхузам неудобно было стрелять снизу вверх, они просто не видели Рата, который лёг так, что солнце жарило ему в спину и в глаза врагам. Он же их видел отлично – вернее, видел места, где они находились. Высокоскоростные армейские пули с противным унылым воем и хлюпаньем отлетали от гранита, оставляя на нём белёсые следы и разбрасывая крошку. Повинуясь чьим-то взвизгам, двое стали обходить глыбу с двух сторон сразу. Рат выстрелил в того, что бежал слева – тот упал, но почти тут же вновь вскочил, бросился вперёд – и на этот раз Рат не промазал. Но правый добрался под самую глыбу – чтобы в него выстрелить, надо было бы высунуться по пояс… Четверо хунхузов вели бешеный огонь – у них, похоже, нехватки патрон не ощущалось. Рат слышал с тоскливой досадой, как подобравшийся хунхуз ползёт где-то по камню, и крутил головой, пытаясь определить, где же он появится.

Короткий чёткий щелчок пистолетного выстрела пробился среди общей пальбы – и Рат услышал, как с камня тяжело упало тело.

– Сашка, кретин… – пробормотал Рат – и махнул с камня в ту сторону, куда упал убитый Сашкой китаец. – Сань, патроны! Патроны не трать! – он ужом пополз по мху, подтягивая ружьё. "Маузер" щёлкнул ещё два раза, потом – третий. Рат надеялся, что Сашка попал хоть раз… хотя ладно, пусть хоть отвлекает!

Он заметил шевеление кустов – навстречу ползли минимум двое. Рат пружинисто сел, выстрелил картечью и, падая, услышал тонкий вопль. До тела китайца оставалось метров пять, а там – его карабин… Сашка выстрелил ещё раз. Сейчас доберусь до карабина – и двое на двое…

Пятнистая тень мелькнула сбоку – Рат выстрелил и понял, что промазал, когда хунхуз с ужасающим воплем, брызжа слюной, выскочил из-за кустов, держа наперевес карабин. Значит, картечь достала только одного! Вместо того, чтобы вскинуть руки, Рат швырнул в китайца ружьё и навалился на него в отчаянном прыжке.

Китайцы мастера драться врукопашную только в кино. Даже отощавший и уставший, русский подросток был выше, тяжелей, а главное – злей, чем его противник, не внешне злей, воплями или боевым визгом, а внутренней готовностью драться. Хунхуз слабо затрепыхался, пытаясь добраться до ножа, но Рат, оседлав его, начал бить кулаками – левой-правой – с таким остервенением, что тот обмяк, закрываясь руками и повизгивая. Мальчишка впал в то состояние, которое характерно для вступивших в рукопашную русских солдат до наших дней – чем-то похожее на бешенство берсерка, оно отличается меньшей аффектацией, но пугает врагов так же.

Запал подвёл Рата.

На какую-то долю секунды Рату почудилось, что на него упало дерево. А что слу-чилось на самом деле – он так и не понял. Не успел.