Текст книги "Перекрёсток двенадцати ветров"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Путь на юг

Утром в урман пришёл туман. Он то ли спустился с хребта, то ли поднялся от воды, то ли просто тихо вырос из покрытой мхом земли – и закутал всё вокруг непроницаемым синим одеялом, в котором заглохли все звуки, кроме бесконечного шороха падающих с ветвей капель – десятки тысяч их голосов сливались во вкрадчивый хор.

Светка проснулась от холода, прокравшегося к ногам. Она пыталась спрятать ноги под одеяло, но одеяло исчезло, простыня кололась, повернуться было трудно, и Светка вдруг сообразила, что спит не одна!!! И даже не с кем-то конкретно!!! Кругом было человека два минимум…

"Мамочки, – подумала Светка, – я попала… Да что было-то?! Ойойойой…"

Она открыла глаза и увидела совсем близко интересный потолок – разрисованный в цвет хвойных лап.

И всё вспомнила.

Слева спала Ксанка – на животе, сунув руки под себя и трудно дыша. По её смуглой щеке гулял муравей. Справа дрых Сашка – во сне он хмурился, правая рука сжимала полувытащенный из лежащей на груди кобуры маузер.

– Значит, правда, – Светка поёжилась и начала выбираться наружу.

Это оказалось нелегко – Рат напрочно заплёл вход. Он сам не просыпался – лежал в рост, держа ладонь на цевье ружья и жалобно приоткрыв рот. Сейчас он не выглядел даже на свои пятнадцать лет – пацанчик класса из седьмого, усталый и перепуганный. Длинные загнутые ресницы чуть подрагивали, чуб склеила смола, за обмётанными белым губа-ми влажно поблёскивали ровные зубы. Он был ужасно похож на Егора, просто до обалдения, до невозможности. И в то же время… "Поцеловать бы его," – подумала Светка, представила вкус этих губ… и, сердито запыхтев, всё-таки выдралась наружу.

Как же там было холодно!!!

Сперва девчонке вообще показалось, что мороз. Она обхватила себя руками и стиснула зубы, подумывая, что надо отказаться от мытья. Но потом вспомнила свои носки… и со вздохом поплелась к реке.

Около воды оказалось, как ни странно, теплее. Умывшись с содроганием холодной водой, Светка прополоскала рот и как могла выполоскала носки. Она собиралась ещё попить, как вдруг из тумана справа выдвинулась мощная тёмная масса, послышались фырканье, плеск и вздохи.

На четвереньках Светка поползла обратно к лагерю. Она то и дело оглядывалась и вздрогнула, услышав голос Рата:

– Ты чего ползаешь?

Голый по пояс и и босиком, он сидел возле кострища и ворошил палочкой угли. Улыбался. Светка оглянулась ещё раз и заторопилась:

– Там! Здоровый!! Сопит!!! Фыркает!!!! Зверь!!!!! Убей скорее!!!!!!

– Лось, наверное… – усмехнулся Рат, зачем-то выбирая уголёк. – Зачем убивать, у нас мясо пока есть, а заготовлять некогда… Стиралась, что ли?

– Какая без мыла стирка, – вздохнула Светка.

– Да, без мыла плохо, – Рат встал, достал нож и отошёл к берегу (туман рассеивался).

– Иди сюда… – Светка послушно подошла. Рат ножом покачал высокий куст с мелкими пятиконечными цветочками, чьи лепестки были раздвоены на концах. Сорвал один, нажал – послышался хлопок. – Вот, это хлопушка… Хорошо пахнет, правда? – Светка кивнула. – Они скоро закроются, это ночное растение… Из молодых росточков можно салат делать. А это… – он присел, несколькими движениями ножа высвободил и очистил корешок. – На. Это вместо мыла. Конечно, лучше его посушить, но и так сойдёт.

– Это мыло? – не поверила Светка.

– Вместо мыла, – повторил Рат.

– Может, ты и зубную пасту найдёшь?

– Уже нашёл, – Рат растёр уголёк и при помощи пальца начал чистить зубы: – Фот и пафта.

Светка молча подняла глаза и пошла к реке – туда, где стиралась…

…Завтракали в молчании. Про примеру Рата все почистили зубы углём – просто ради интереса, но он спокойно сказал:

– Это будем делать каждое утро.

– В обязательном порядке? – спросил Егор сердито. Рат кивнул:

– В обязательном… Ты ведь читал Джека Лондона? Помнишь "В далёком краю"? Катферт и Уэзерби начали с того, что перестали умываться. А кончили тем, что убили друг друга.

Около костра стало тихо. Светка, последний раз читавшая художественную книгу в третьем классе, спросила:

– Правда, что ли?

Рат не успел ответить. Егор вдруг отложил кость с остатками мяса и медленно поинтересовался:

– А кто тебя тут назначил главным? Ты проводник. И всё.

– Главный – ты? – уточнил Рат. – Нет уж.

– Вот как… – Егор встал. Рат, подняв на него взгляд, сказал:

– Артель такова – десять рук, одна голова. А пять голов стало – артель пропала.

– Можешь засунуть свою народную мудрость… – Егор сузил глаза. Рат предложил:

– Достань свой крутейший мобильник и позвони девять-один-один. Если откликнутся – я снова превращаюсь в проводника. До тех пор – я здесь главный. Просто потому, что я умею больше. И еще потому, что кроме одного надутого индюка тут есть ещё парень и две девчонки, которых я обязан доставить домой. Это я к тому, чтоб с самого начала расставить акценты.

Тогда Егор прыгнул на него – молча и свирепо.

Рат не ожидал этого. Он сидел, скрестив ноги, и Егор опрокинул его на спину, а сам навалился сверху… но в следующий момент полетел в сторону и скорчился, а Рат встал, качая головой:

– Дурак…

– Что ты с ним сделал?! – вскрикнула Светка. Рат повел плечом:

– Да ничего… Коленкой приласкал.

Егор с трудом присел на корточки, покачался. И вдруг улыбнулся:

– Больно, между прочим.

– Зато полезно, – подал голос Сашка, всё это время остававшийся философски невозмутимым. – Собираемся?..

…Сашке казалось, что уж тайга-то прямо должна кишеть жизнью. Но, похоже, тут зверья было ещё меньше, чем в лесах центральной полосы. Вчерашний вечерний разговор заставил его держаться настороже – тем более, что она знал о манере зверей нападать сзади. Но отряд шёл уже несколько часов, а урман не подавал признаков жизни.

Путь вёл всё время вверх – не очень заметно, но ощутимо. Ксанка на ходу что-то плела из срезанных прутьев, и Егор вдруг окликнул её:

– А что это будет?

– Крошни, – охотно ответила она. – А то что ж – найдём что, так в руках нести?

– Сумка, что ли? – уточнил Егор.

– Ну… вроде рюкзака.

– Что в него класть-то?

– Да мало ли… А вот. Ратка, остановись, ослеп, что ли?

Внимание Ксанки привлекли резко выделявшиеся среди сумрака урмана невысокие деревья с густыми кронами, сгрудившиеся кучкой, словно бы для защиты от окружающего. Среди листвы виднелись гладкие зелёные плоды.

– Манчжурский орех… – Рат покусал губу. – Или исключение… или мы восточней, чем я думал.

– Это хорошо или плохо? – живо спросила Светка. Рат мотнул головой:

– Это никак, всё равно на юг идти… Ксан, собирай, в мою майку сложим.

Егор, стоя чуть в стороне, казалось, был погружён в собственные мысли. Но потом вдруг выдал:

– Сегодня меньше кусают.

– Да не меньше кусают, а мы привыкли, – сказал Рат, подсаживая Ксанку на ветку. – Человек, если сразу не сдохнет, то обязательно привыкнет… – он посмотрел на юг и досадливо пробормотал: – Да где ж перевал?..

… К перевалу они вышли через полчаса после остановки. Это был голец – голая вершина, покрытая разнотравьем и окаймлённая почти непроницаемой стеной кустов, через которую ребята едва продрались. Сашка, Светка и Егор замерли, поражённые открывшейся им картиной. Ксанка уселась доплетать крошни, чтобы вернуть майку хозяину. Рат перевёл дыхание:

– Значит, правильно идём.

Никто не ответил ему. Голец уходил влево и вправо, сколько хватало глаз. За спинами ребят уходила вниз стена урмана – куда-то к прячущейся в распадке речушке, в которой лежал самолёт. Впереди такая же плавная волна стекала в другой распадок и снова поднималась на противоположный склон уже другого хребта – до его вершины по прямой было километров десять, и примерно с середины этого нового подъёма тайга начинала отчётливо светлеть. Именно светлеть – она не становилась реже, но общий фон делался более радостным.

– Там кончается урман, – Рат глядел в ту сторону из-под руки. – Неблизко… И вон тот выступ мне не нравится.

На границе урмана из тайги поднимался ступенькой голый каменный уступ цвета запёкшейся крови. Неясно было, какова его высота, но он поясом окаймлял хребет в обе стороны, и конца этому поясу видно не было.

– Туда ещё надо дойти, – заметил Егор. – А там посмотрим.

– Разумные слова… – согласился Егор. – Ладно, отдыхаем здесь два часа. А я пойду на охоту… Надо было всё-таки того лося завалить. Пропало бы почти всё, но что ж… – и он так же легко, как и прежде, скрылся среди зелени. – Супермен, – вроде бы с насмешкой, но в то же время завистливо заметил Егор.

– Казак, – тоже с завистью сказал Сашка.

– А вон саранки… и жимолость! – Ксанка вскочила. – Света, пошли?

– Пошли! – та охотно присоединилась к подружке. – А что с ними делать?

– Э, далеко не отходите, – лениво окликнул Сашка, садясь и стягивая высокие ботинки.

Сказал Егору: – Я думал, ты скиснешь. А ты ничего шагаешь.

– Я же тоже казак… по крови, – кривовато улыбнулся Егор и, достав мобильник, начал звонить. Это выглядело нелепо и смешно.

– Вот, – объясняла Ксанка неподалёку, слова отчётливо разносились с лёгким ветерком, отбросившим в лес комарьё и мошку, – вот эти, фиолетовые, на длинных стеблях – это саранки, у них луковицы съедобные, вкусные… А это вот только созрели – вот, ягоды на кусте. Да вот куст, он низенький… Видишь, листья по краям щетинистые? Это жимолость… Ягоды мы съедим, а листьями можно, не дай Бог, раны присыпать, как подорожником…

– Партизанский ликбез, – без насмешки, грустно сказал Егор, пряча мобильник. – Покажи пушку…

…Рат вернулся к самому концу привала – без добычи.

– Глушняк, – сказал он, садясь на траву. – Пусто. Ничего… Сейчас поем и пойдём.

– Сейчас ты поешь и отдохнёшь час, – вдруг непреклонно сказала Светка. – А потом пойдём. Я очень устала и дальше не могу, пока ты не отдохнёшь.

– Ей ты тоже приказывать будешь? – осведомился Егор серьёзно.

Хозяин тайги

Дождь пошёл ночью. Крыша шалаша держала его надёжно, но Рат проснулся от шороха струй и представил, что они на дне огромной чаши, в которую со всех сторон течёт вода. Образ был жутковатым, а главное – довольно точным. Вчера они спустились на самое дно распадка и сегодня должен был начаться подъём.

"Пятые сутки пойдут, – подумал Рат, глядя в крышу. – Сколько же мы прошли? Ки-ломеров пятьдесят… Может, больше. Наверное, больше. А что если нас зашвырнуло через Становой и мы не спускаемся с него к Зее, а поднимаемся на него? Тогда хандец. Мы застрянем на отрогах и просидим до зимы, как те мальчишки, белый и индеец, у Фарли Моуэта…[19]

[Закрыть]

Не хотелось бы… И чего Егору захотелось на Становой? От дури, наверное, а теперь мучается, видно же…"

Завозился Сашка, спросил:

– Там что, дождь?

– Он самый, – Рат лёг на бок, подпёр ладонью голову (Светка завозилась и пихнулась локтем). – Может, надолго, если это с Тихого натянуло муссон… – он посмотрел на часы. – Ладно, вы спите, а я пойду. Рано ещё, как раз поохочусь, а то…

Он не договорил. Ни вчера, ни позавчера подстрелить ничего не удалось, рыбу поймать было негде, а на растительной диете не пошагаешь. Да и третьего дня всю добычу составили два тетерева.

– Погоди, я с тобой, – Сашка сел. Рат улыбнулся:

– Зачем?

– А чтоб не один мок, – честно сказал Сашка. Рат толкнул его в плечо:

– Спасибо, но ты останься… Сань, у тебя пистолет. Только поэтому, честно.

"Да тут нет никого!" – хотел сердито сказать Сашка. И вспомнил, что именно после этих слов – и это не выдумка! – начинаются неприятности. Поэтому он просто сел удобней и стал делать из заготовок новые сандалии Светке. Третьи по счёту…

…В урмане дождь всё-таки не так уж ощущался. Было тепло, солнце должно было уже показаться, но Рат подозревал, что его и там, над деревьями, не видно за тучами. Ему вдруг показалось, что уже наступила осень, и Рат передёрнул плечами, отгоняя эту глупую мысль. До осени они дойдут к людям. Да что там, может, уже через недельку дойдут!

Около ручья, облюбованного с вечера, следов вроде бы больше не стало. Точнее мешал понять всё тот же дождь, чтоб его… В такую сырость хорошо "слышны" запахи. Лучше бы уж настоящий ливень, а так любой зверь может почуять. Одно хорошо – комары и гнус не летают, подумал Рат, осторожно опускаясь на заранее замеченную лёжку. Предстояло ждать – может, долго, может – нет, а может – и вообще бесполезно.

А дождь плакал и плакал в верхушках сосен и пихт…

…Под курткой, которую держал Егор, Ксанка сумела разжечь костёр, и после этого он, разгоревшись, только шипел, если в него особо сильно поддавал дождь. А так горел и не думал тухнуть. Его специально развели поближе ко входу в шалаш и сейчас сидели почти комфортно – плечом к плечу, сверху не капала, спереди грело.

– Я себя таким козлом чувствую, – сказал Сашка. – Мы отдыхать – он на охоту. Мы ещё не встали – он уже на засидке. И наматывает в день километров на пятнадцать больше нашего.

– Ружьё-то одно, – сказал Егор. Светка неожиданно насмешливо сказала:

– А если бы у тебя было – ты бы много наохотился?.. Значит, Ксан, у черемши листья прямо от корня и тоже стрелками…

– Получил? – тихо спросила Сашка. – Не в ружье дело. А в том, что…

– А в том, что выпендриваться можно по-разному, – дополнил Егор. – Можно мобильником, а можно тем, что по тайге носишься, как лось.

Сашка пару секунд смотрел ему в глаза и уверенно сказал:

– Ты так не думаешь. Тебе завидно и стыдно, вот ты и…

– Это почему мне стыдно?! – взвился Егор.

– За отца, – сказал Сашка.

Глаза Егора стали ненормальными, Сашка почти испугался.

– А чего мне его стыдиться? – спросил он. – Он что – вор, уголовник, бандит?

– Он отсюда сбежал, – врезал Сашка и тряхнул рыжими волосами. – Струсил и сбежал от этой жизни. Скажи – нет?

– От какой жизни?! – остервенело процедил Егор. – Ты видел её, эту жизнь?! От туалетов во дворах?! От закрытого магазина?! От бездорожья, от больницы за девяносто километров?! От того, что тебе твердят "давай, давай!" – налоги давай, сына в армию давай, урожай давай! – а тебе – во?! – перед носом Сашки оказался кукиш. – От того, что пятерых детей в тайге найти не могут?! Ты думаешь, я дурак? Думаешь, я купился и перевоспитался? Нет, Сашок, это не кино, не книжка. Этот Ратмир прав. Он в самом деле нас отсюда может вывести. Только он. Поэтому я его буду слушаться. Потому что я из этого кошмара вернуться хочу. В нормальный мир. Попади мы вот так в Африке, я бы и какого-нибудь голож…го масая слушал, как святого – потому что он знает, а я нет. Но дурак – он. Первый раз дурак, потому что не намыл тут золота хоть на первое время и не свалил отсюда. Второй раз дурак – потому что упёрся в своё офицерство и хочет служить тем, кто его же и оплюёт, и бросит, как нас сейчас бросили – втравит в какую-нибудь войну и бросит, как его отца, моего дядьку – который тоже был дурак! А мой отец – он понял, что к чему. Дав-но понял, что это всё – гиблые места! Гиблое дело! Страна гиблая, она вся – как этот урман, чтоб его! А что он меня сюда послал – так это просто вспышка инстинктов, вот и всё. Представляю, как он сейчас кается!

– Замолчи, Егор! – крикнула Светка – девчонки уже давно прервали разговор и слушали. – Замолчи, как ты можешь! Какой же ты гад! Гадина! Самый умный, да?! А что он, твой отец, сделал, чтобы тут и больницы! И дороги! И магазин! Чтобы его матери хоть чуть легче жилось! И он гад, и ты гад!

– Ну вы что, не надо, хватит! – умоляюще попросила Ксанка, чуть не плача. Но Светка не унималась:

– Ты думаешь, ты умнее Ксанки, потому что в Англии учишься?! Да вот тебе по бороде!

Это из-за таких, как ты, у нас всё плохо! Из-за того, что вы взятки даёте, тащите, убиваете! Вернёмся – не подходи к нашему дому, я у папки пистолет возьму и… и убью тебя! За папку убью, потому что он тоже – как у Ратки! Тоже дурак! Сколько его предавали! А он не убежал, не заподлился, потому что вы… вы ради брюха живёте, а он ради страны, ради друзей, ради нас с Сашкой! И всё из-за тебя! Из-за твоей дурости! Турист, блин! Хребет ему посмотреть захотелось! Смотри! Иди отсюда, мне с тобой сидеть противно рядом! Вали! Уматывай! – она попыталась выпихнуть ошалевшего Егора из шалаша, отпихнув Сашку, обалдевшего не меньше, но не ссилила и со всхлипом сама полезла наружу.

– Назад, – послышался спокойный голос. – Чего вы шумите?

Вскрикнув, Светка подалась обратно. Около входа в шалаш стоял Рат. Он держал на весу левую руку в кровавых лохмотьях камуфляжа…

…Пятерых поросят, морщась, разделывал Сашка. Егор и Светка пошли за ветками для коптильни – Рат, скрепя сердце и ругая себя, сказал, что они простоят тут два дня, пока у него не подживёт рука. Ксанка примеривалась шить рану на внешней стороне предплечья Ратмира, который сидел у входа в шалаш.

– Я дурак, – повторил он, кривясь. – Увидел хрюшей, думал – поколю, чтобы патрон не тратить, если даже какой и убежит – не страшно… – он пошевелил пальцами, кровь выступила на коже. – Мамаши вроде нету, послушал… Дурак, забыл, какие они хитрые бывают. Хорошо ещё, ружьё не отложил, за спину повесил… Тут она мне и дала! Целила в ноги, они всегда в бедро целят, в артерию, да я извернулся и бабахнул… Сань, ты сразу мясо режь пластинками, так полсантиметра толщиной и в два пальца шириной…

Ксанка уже зашивала рану, промыв её каким-то отваром. При этом Рат говорил совершенно ровным голосом, не морщась и не дёргаясь. Сашка почти глазам своим не верил и даже позавидовал – интересно, мог бы он вот так же вытерпеть боль? Чтобы перебить зависть, Сашка спросил, работая ножом:

– Рат, а коптильню как строить?

– Что она – дом, строить её? – проворчал Рат. – Там всех дел… Ты с этими нуф-нуфами закончил?

– Не, нет ещё.

– Ну и не спеши… Ксан, хватит, пластырь я сам налеплю. Помоги разделывать.

Вернулись хмурые Егор и Светка. Светка была нагружена охапками березовых листьев. Егор волок под мышками два солидных стволика.

– Еле нашли, – сообщил он. – Почему пихту-то или ель нельзя?

– Лапник сохнет и вспыхивает, а нам дым нужен. Берёза – это хорошо, молодцы… Вот что надо сделать, – Рат достал нож и начал чертить на земле. Получилось что-то вроде треноги, на нескольких уровнях пересечённой плетёными решётками.

– И что это? – скептически поинтересовался Егор.

– Это и есть коптильня, – сообщил Рат. – Давайте-ка, сооружайте такую фигню. Егор, ты сооружай, а ты, Свет, жги угли. Разведёшь огонь-то?

– Да уж постараюсь, – фыркнула Светка.

Коптильня работала вообще-то элементарно. В нижней её части укладывались угли, их заваливали листьями. На решётке раскладывалось мясо. Потом всё это со всех сторон завешивалось плотнейшим слоем лапника – и по уверениям Рата через восемнадцать часов мясо будет готово. Для скорости добавили ещё несколько решёток повыше и пониже, чтобы готовить всё сразу. Сашка прокопал каналы для воздуха.

– Без соли будет так себе, – предупредил Рат, – но мы не банкет устраивать собрались, перебьёмся, а соль лучше на каждый день. Солонцы бы найти, да чёрта тут найдёшь…

– А что такое солонцы? – спросила Светка.

– Дикая соль, – пояснила Ксанка. – Олени туда ходят – соль лизать…

… Дождь кончился к полудню, но Сашка всё равно ловил себя на эгоистичной мысли – хорошо, что так получилось, они два дня отдохнут. Появились, правда, толпы несметные комаров и мошки, но к этому все как-то привыкли. К сожалению, негде было искупаться по-настоящему – имелся только ручей, холодный, как морозильник; вода вкуснейшая, но не поплещешься.

– Слушайте, – вдруг предложил, садясь (он лежал на лапнике возле шалаша), Егор, – а что если я добегу до этих скал? Посмотрю, где там можно подняться… Сколько тут – километров пятнадцать, завтра вернусь. Ружьё вон дай мне, и Ксанка пусть со мной идёт…

Светка фыркнула. Но Рат несколько секунд серъёзно размышлял над этим предложением. Потом покачал головой:

– Знаешь, Егор, не надо. Не будем надолго разделяться.

– Ружьё боишься доверить? – спросил Егор, но Рат только пожал плечами и больше не говорил ничего. Видно было, что ему тоже хорошо просто отдыхать.

– Рат, а тут всё названо? – спросила Светка, устроившаяся на камешках возле ручья.

– В смысле? – не понял тот. Светка пояснила:

– Ну, горы, реки… Вот этот ручей назван?

– Вряд ли, – подумав, ответил Рат. – Горы названы, конечно. А такие мелочи…

– Кабаний ручей, – сказал Светка, и Рат вытаращился на неё.

– Здорово! – выдохнул он, достал карту, на обороте которой примерно составлял план-кроку их пути и вывел карандашом возле намеченного ручья это название. – Как в книжке, правда здорово!

– А сам урман… – включился Сашка, – урман… урман Хозяина Тайги!

– Тоже красиво, – признал Рат. – А это в честь кого? Медведей мы не видели…

– В честь какого медведя, – засмеялся Сашка, кинув веточкой в Рата, – это в честь тебя!

Ты и есть настоящий Хозяин Тайги!