Текст книги "Перекрёсток двенадцати ветров"

Автор книги: Олег Верещагин

Плоскогорье Кайгук

Подъём начался незаметно, но скоро стало ясно – они идут вверх. Уда осталась позади и слева – отсюда между деревьев ещё несколько раз мелькнула её серо-голубая лента, потом исчезла совсем. Почему-то очень не хотелось идти дальше, словно река с чем-то связывала, и Рат вынужден был даже поторопить:

– Пошли, пошли…

– Идём, идём, – вздохнула Светка, замыкавшая движение. Рат шёл впереди; Сашка и

Егор тащили носилки. – Ра-ат… Поучи сегодня стрелять, патрон же много.

– Даже слишком, – заметил Егор, – тяжёлые они, заразы… Я раньше не думал, что это так тяжело – всё на себе носить.

– Оценил труд солдата? – серьёзно спросил Сашка. – Уважай и помни.

– Не спорю, – так же серьёзно ответил Егор. – А правда, потренируй вечером стрелять.

– Вечером и посмотрим, – отрезал Рат. У него болели ноги.

Подлесок почти исчез, но лес не "почернел" – широко стояли, раскинув кроны, сосны, лёгкий бодрящий запах пропитывал воздух. Спереди накатывал прохладный ветер.

– Э, это не осень наступает? – вдруг встревожился Сашка.

– Какая осень, – отозвался Рат, – июль не кончился…

– Да, точно, – кивнул Сашка и засмеялся: – А мне кажется – мы уже долго-долго идём…

– Это из-за того, что я у вас на плечахболтаюсь, – вздохнула Ксанка.

– Своя ноша не тянет, – сказал Егор и смутился, поймав на себе взгляды Рата и Ксанки.

– А что я сказал?!

– Да нет, ничего, – Рат покачал головой. – У нас тут обычай есть – когда жених невесту до крыльца несёт, его спрашивают: "Не тяжело ли?!" – а он отвечает: – "Своя ноша не тянет!"

– Идите вы, – не нашёл ничего умнее Егор и свирепо тряхнул носилки с пискнувшей от неожиданности Ксанкой.

– А это плоскогорье как называется? – осведомилась Светка. Рат задумался и пожал плечами:

– Чёрт его знает.

– Плоскогорье Кайгук, – сказала Светка, величаво поведя рукой перед собой. – Унд аллес[34]

[Закрыть] нормаллес…

… – Ну смотри, как стреляют у нас в Рязани, – Сашка вскинул карабин к плечу и не целясь выпустил всю обойму. Казалось, он даже не двигает стволом – а установленные в ряд на краю плоской глыбы в полустне метров камни в кулак величиной разлетались серебристыми брызгами.

– Оу-йо-ввау!!! – поддержала брата Светка, но тут же молча и требовательно посмотрела на Рата.

– Во, – показал тот большой палец. – Серьёзно, особенно если учесть, как плохо у нас стреляют в армии.[35]

[Закрыть]

– Отец учил, – с искренней гордостью ответил Сашка.

– Меня тоже, – Рат говорил уже через плечо, расставляя другие камни. – Свет, кинь свой карабин… – он поймал его левой на ходу, возвращаясь на линию огня, встал спиной к цели, держа оружие в левой и правой… повернулся, вскидывая прямые руки – и карабины коротко прогрохотали по пять раз. Камней на глыбе не осталось… Потом Рат перебросил карабин Светке, кувыркнулся вправо, поднимая оружие к плечу – выстрел! На камень упала срубленная ветка.

Кувырок назад – выстрел! Вторая ветка спланировала за глыбу. Кувырок вперед – выстрел! Третья ветка повисла на жилке. Бросок влево плечом вперёд, в воздухе – выстрел! Жилка лопнула. Последний, десятый патрон Рат выстрелил в воздух и поморщился – только Светка поняла, что у него болят ступни.

– Ёхарный бабай… – потрясённо произнёс Сашка. – Если бы у тебя была полная обойма тогда…

– Я бы перестрелял их около оврага, – кивнул Рат. – Семи…светик, заряжай пушку, буду учить. Сань, иди в лагерь, посмотри, как там с ужином и нас позови… Потом поучишь меня ещё нож кидать.

– Слушаюсь, командир, – без придури сказал Сашка, перекидывая ремень карабина на плечо, оружие – стволом вниз.

– Больно? – спросила Светка, когда её брат исчез за деревьями. Рат кивнул:

– Так, немного… скребёт.

– Как бы заражения крови не было.

– Да брось, на мне заживёт, как на волке.

– Маугли, – Светка коснулась губами щеки мальчишки. Тот покачал головой:

– Отставить… Заряди карабин. А то как-нибудь придёшь на дискотеку, к тебе пристанут…

– …а я с плеча карабин сниму и скажу… – Светка не могла придумать, что скажет, но явно была поражена красотой выдуманной картины. – О! Я себе пистолет оставлю!

– Не оставишь, – жёстко отрезал Рат. Светка насупилась, но почти тут же поклонилась:

– Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель… Ну? Куда тут смотреть и нажимать?..

… – Я когда из тайги прошлые годы возвращался, каждый раз подолгу не мог под крышей спать, – Рат откинулся на рюкзак, вытянул ноги и вздохнул. – В интернате первые годы воспитательница зайдёт ночью, меня нет. Она искать – а я в саду под деревом в одеяло завернулся и сплю… Шуму было, даже слёз.

– Кто плакал-то? – лениво поинтересовался Егор.

– Все…

– А, – Егор вдруг засмеялся. – Два года назад парень, он у нас как раз был младшим инструктором по альпинизму… ну, мне было тринадцать, ему – пятнадцать… Он англичанин настоящий, Джек Рафферти, мы с ним не то что дружили, но я его русскому учил…

– Мату, – заметила Светка. Егор засмеялся опять:

– Ну, и этому тоже… Но вообще-то серьёзно… Вот. Он такой твой английский вариант,

Рат. С тараканами насчёт долга, чести и Родины. Там таких и нет уже почти, а он, значит, поступил в Уэлбекский колледж, это шарашка вроде наших суворовских училищ. И его два дяди, они тоже военные, уговаривали, на кого специализироваться. Один у него горный стрелок, другой – байдарочник, это не спортсмен, а спецназовец морской пехоты… Ну, сагитировал дядя Фред, который горный стрелок… Так. При мне разговор был, они все трое – этот парень, Джек, дядя Фред и дядя Том – стояли в вестибюле и говорили. Ну и дядя Том, который байдарочник, говорит, мол, племянник, я, похоже, оказался плохим агитатором? А Джек ему – да, но теперь я точно знаю, что ты любящий дядя…

– Не поняла, – призналась Светка, когда мальчишки просмеялись.

– Проехали, – отмахнулся Сашка. – В прошлом году в военном лагере было… Тёзка мой,

Сашка Редин… Неделя прошла – от его девчонки ни единого звоночка. Вторая началась… Он ходит, как в воду опущенный. Ему вечером в беседке Никитос – это наш комвзвода был, шухарной такой, хоть и старше нас намного – говорит: "Санчес, – он нас всех так называл, поэтому и сам Никитос, хотя он Никита Олегович, – Санчес, ну нельзя же так. Возьми себя в руки!" А Сашка вздохнул и говорит: "Сегодня брал уже три раза – не помогает…" Опять не поняла?

– Дурак, – печально сказала под общий смех Светка. – Ксанка, расскажи что-нибудь о нашей женской доле.

Ксанка, которую Егор удобно устроил рядом с собой, развела руками. Тогда Светка встала, взъерошила волосы пальцами, раскинула руки в стороны и безо всякого предупреждения очень мелодично завопила – пением это назвать было трудно:

 
– Как во смутной волости
Лютой, злой губернии
Выпадали молодцу
Всё шипы да тернии…
Он обиды зачерпнул, зачерпнул,
Полные пригоршни,
Ну а горя, что хлебнул -
Не бывает горше…
 

– Светка кивнула Сашке: – Ну, как там дальше твой Вовка пел?! – и Сашка, вскинув голову, поддержал припев:

 
– Пей отраву – хоть залейся!
Благо, денег не берут, не берут!
Сколь верёвочка не вейся -
Всё одно – совьёшься в кнут!
Всё одно – совьёшься в кнут…
 

– и дальше пел уже сам, эта песня очень подходила для мужского – ну, мальчишеского – голоса:

 
– Гонит неудачников
По миру с котомкою…
Жизнь текёт меж пальчиков
Паутинкой тонкою…
А которых повело, повлекло
По лихой дороге -
Тех ветрами сволокло -
Прямиком в остроги…
– и Рат, опираясь на карабин, подхватил:
 

 
– Здесь на милость не надейся -
Стиснуть зубы, да терпеть, да, терпеть…
Сколь верёвочка не вейся -
Всё одно – совьёшься в плеть!
Всё одно – совьёшься в плеть…
Ах, лихая сторона!
Сколь в тебе не рыскаю -
Лобным местом ты красна, ох, красна,
Да верёвкой склизкою…
А повешенным сам дьявол-сатана
Голы пятки лижет…
Смех, досада – мать честна!
Не пожить, не выжить!
Не пожить, не выжить…
Ты не сой, не плачь – а смейся,
Слёз-то нынче не простят, не простят…
Сколь верёвочка не вейся -
Всё одно укоротят!
Всё одно укоротят…
 

– два мальчишеских голоса отчаянно перекрикивали друг друга в ночной тайге, словно торопясь успеть пожаловаться до конца на то, что нету на Руси правды, как не было раньше, что до бога высоко, до царя далеко, а Егор, молчавший и слушавший, вдруг вспомнил виденное в фильме «Ермак» и запавшее, оказывается, в память: « – А где ж они, слуги-то мои верные? – Да где ж им быть-то, государь, слугам-то твоим верным? На дыбе… А ты их убей, Ваня, ты их убей! Всё одно – бояре царство твоё пропьют, разворуют!» Он даже мотнул головой, чтобы отогнать видение…

 
– Ночью думы муторны…
Плотники не мешкают!
Не успеть к заутрене -
Больно рано вешают!
А ты об этом не жалей, не жалей,
Что тебе отсрочка -
На верёвочке твоей
Нет ни узелочка!
Лучше ляг, да обогрейся -
Я, мол, казни не просплю,
ох, не просплю…
Сколь верёвочка не вейся -
А совьёшься ты в петлю!
А совьёшься ты в петлю…
 

– Отец очень Высоцкого любил, – пояснил Рат. Сашка вздохнул, улыбнулся:

– А у меня приятель есть, Вовка Хабаров, он вообще считает, что на Высоцком настоящее искусство своё развитие и прекратило…

– Всё собрались музыкально одарённые, – немного обиженно вмешался Егор, чтобы развеять окончательно наваждение от песни. И неожиданно для самого себя спросил: – Хотите, стихи почитаю?

– Хотим, – тут же ответила Ксанка. Остальные немного недоумённо промолчали.

Егор взял ветку, опустил её в огонь, подождал, пока займётся и, держа её, горящую, в руке, поворачивая слегка, начал негромко и задумчиво читать:

 
– В том лесу белёсоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы.
Из земли за корнем корень выходил,
Словно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы.
И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.
Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,
И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах.
Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра,
И скончалась тихой смертью на заре
Перед тем, как дал причастье ей кюре.
Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа,
Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.
Я придумал это, глядя на твои
Косы – кольца огневеющей змеи,
На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.
Может быть, тот лес – душа твоя,
Может быть, тот лес – любовь моя,
Или, может быть, когда умрём -
Мы в тот лес отправимся вдвоём…
 

– а Рат, слушавший даже внимательней затаивших дыхание девчонок, вдруг прочёл:

 
– Мы пробились вглубь неизвестных стран.
Восемьдесят дней шёл мой караван.
Цепи грозных гор, лес, а иногда -
Странные вдали чьи-то города.
Города вдали – и из них порой
В лагерь долетал долгий, жуткий вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам приходили львы,
Но трусливых душ не было средь нас -
Мы стреляли в них, целясь между глаз!..
 

Гумилёв, да? – Егор кивнул, а Ксанка сказала:

– Ой, Егорка, а я эти стихи в сериале слышала… ну, их пели, "Любэ" пела… Только не все, самый конец… Такие хорошие…

– Сериал "Саломея", – словно бы нехотя добавил Егор. А Сашка повторил:

– Но трусливых душ не было средь нас – мы стреляли в них, целясь между глаз… Здорово.

Вдали – там, куда завтра лежал их путь – неожиданно послышался странный, механический и угрожающий звук – что-то среднее между воем и уханьем. За всё время в тайге они ни разу не слышали такого, и даже Рат забеспокоился. Все повскакали на ноги, а он процедил:

– Вот завтра и проверим – как это здорово, Сань.

Чужие здесь не ходят…

– Мда, – сказала Светка.

У других слов просто не находилось.

Сухая старая берёза, нависавшая над тропкой между двумя крутыми скалами, за которыми начиналось плоскогорье, была украшена в соответствии с фантазией местных жителей. Её венчал здоровенный череп, в котором без труда можно было узнать череп мамонта. Ниже черепа висели гирляндами, на каждом сучке могучего дерева. Их расположили с большой фантазией и прирождённым чувством дизайна. В самом низу шёл кокетливый поясок из человеческих черепов.

– Надеюсь, череп мамонта они выкопали из вечной мерзлоты? – тихо спросил Егор.

– Кто – "они"? – так же тихо поинтересовалась Светка, успевшая переместиться с лиди– рующих позиций за спины Рата, шедшего последним.

– Ну… – Егор пожал плечами. – Местные жители.

– Тут нет жителей в нашем понимании, – сказал Рат. – И нет вечной мерзлоты… Мы можем повернуть на юг.

– И?.. – с надеждой спросила Светка. Рат вздохнул:

– И упрёмся в болота у истоков Уды. Их обходить примерно неделю. И потом идти до людей ещё столько же.

– А тут? – Сашка созерцал чудо-дерево.

– Через тридцать километров будем на Зее, – сказал Рат. – Даже если там никого не встретим, то ещё через три-четыре дня выйдем к Верхнезейску.

– Ясно, – буркнул Сашка, продолжая неприязненно мерить взглядом берёзу. – Вот что, Ратмир. Кончай темнить. Рассказывай, что ты там про это знаешь. Мы же всё равно здесь пойдём – то неделя, а то две. Так хоть знать будем, что к чему.

– Ладно, – поморщился Рат. – Дело такое. Вон, Егор немного об этом уже знает…

…Когда Рат окончил довольно короткий, но содержательный рассказ, Светка, не сводившая с него глаз, сказала:

– Если бы ты не… я бы решила, что ты врёшь. А-ффигеть.

– Я их видел, – повторил Рат. – Не знаю, кто они, но я их видел.

– Ответвление эволюции, – хмуро сказал Егор. – Многие учёные считают, что раньше на Земле разумных существ разных видов было много. Просто человек оказался самым упорным, организованным и агрессивным. Или вообще прилетел с другой планеты.

– Ты в это веришь? – иронично спросила Светка. Егор ответил:

– А ты правда считаешь, что он от обезьяны произошёл?..[36]

[Закрыть] Да это и не важно, а важ но, что вот по разным дремучим углам остались какие-то представители тех, других, разумных. Ну и мстят человеку за то, что он всю планету под себя подмял.

– Это, кстати, тоже не важно, – возразил Рат. – Важно, что мы должны идти вперёд по этим землям. Или обойти их. Я, признаться, думал, что тот старик переборщил. Но тут такой явный знак… – он кивком указал на берёзу.

– Тридцать километров мы можем пройти за сутки, – сказал Сашка. – Даже с раненой.

– Не можем, – покачал головой Рат, – но всё равно тут быстрее, конечно, чем в обход…

– Бред какой-то, – призналась Светка. – У нас пять винтовок, четыре пистолета и полно патронов. Ты, Рат, говоришь, что у них даже луков нет! О чём тут рассуждать?

– Хотя бы о том, что у кого-то тут лук есть, и я не знаю, у кого, – возразил Рат. – А от этого всё опасней в несколько раз. Я уж не говорю о том, что карабин иногда излишне прибавляет человеку уверенности. Излишне, повторяю.

– Ты против того, чтобы тут идти? – прямо спросил Егор. Рат замялся и ответил честно:

– Если бы я был один – я бы пошёл.

– Ты не один, и мы пойдём здесь, – сказал Сашка.

Рат какое-то время молчал, глядя в небо. Потом спросил Ксанку:

– А ты, злая бурят, что скажешь?

– Пойдём здесь, – ответила та. – Ег… вам меньше меня тащить.

– Семицветик, – сказал Рат, открыто называя Светку так, – вам с Егором придётся волочь носилки всё время. Сань, идёшь первым, держи точно на запад. Я в тылу. Пошли…

…Единственное, что донимало маленький отряд в начале пути – так это тяжёлый страх. Он возникал не от каких-то реальных причин – было светло, вокруг лежала всё та же, только более редкая, чем внизу, в речной долине, "светлая" тайга, дул хороший приятный ветерок. Он возникал даже не от ожидания неприятностей. Правильней сказать, он даже не возникал – в смысле, он не зарождался в человеке. Он просто ждал за кустами и деревьями и повисал на идущих, как липкая паутина на лице, плечах, рюкзаках, которую почти невозможно было стряхнуть. Казалось, стоит поднять руку – и ощутишь его пальцами.

Шли сосредоточенно, не останавливаясь на обычные короткие привалы и не от-влекась на разговоры, пока около двух часов дня слева – с юга почти точно – донёсся тот самый вечерний вой. Только теперь он был гораздо ближе и отчётливей. Все на минуту остановились – и такой же звук долетел с северо-запада, почти оттуда, куда они шли.

– Так, – сказал Рат, – они знают, что мы здесь… Сань, смотри в оба, держись открытых мест… Ксан, ты там, наверху, не дремли, приготовь оружие.

– Ясно, командир, – отозвалась девчонка.

Они наддали – не потому, что собирались уйти от погони, а просто потому, что это укоренилось в людях: раз опасность – надо быстрей. Вой не повторялся, но минут через сорок Ксанка сказала спокойно:

– Вижу. Справа метров двести, за логом… исчезли.

– Сколько? – спросил Рат, подняв глаза. Ксанка ответила:

– Видела двоих. Точно не люди, похожи на обезьян.

– Впереди холм, – Сашка посмотрел через плечо, по лицу у него сползали капли пота.

– Может, там пересидим?

– Не пересидим, – усмехнулся Рат. – Это ведь не звери. Идём дальше… – но сам перед тем, как шагать, повернулся направо и крикнул: – Не подходите! Нас много! Ну?!. – и наугад выстрелил в ту сторону.

– Напугал? – тихонько спросил Егор. Рат дёрнул плечом:

– Обозначил присутствие… Напугать их не напугаешь.

– Ё-моё, – высказался Егор. – Это не во сне, Рат? Может, я поору и проснусь? Громко?

– Боюсь, что это бесполезно… – Рат быстро посмотрел по сторонам. – Бегом! Бегом на холм!

– А говорил – не отсидимся… – подала голос Светка, пускаясь бегом и на бегу продолжая развивать мысль: – Говорят, когда янкесы во Вьетнаме воевали, то вьетнамские девчонки на себе перетаскали для партизан десятки тонн грузов по дороге… такой дороге… Са-ань!

– Тропа Хо Ши Мина, – тоже на бегу ответил тот.

– Во-во, его тропа…

– Берегите дыхание! – Рат нёсся почти рядом, не видя, не слыша, но всей кожей чувствуя, что справа и слева несутся преследователи. – Скорей!

Справа за кустами молчаливо и целеустремлённо мелькнула тёмная масса. Рат, не останавливаясь, выстрелил в том направлении, потом – ещё раз – по ходу возможного движения существа. Короткий пропадающий вопль был ответом выстрелам – и почти тут же подлесок буквально взорвался жутким угрожающим воем десятка глоток.

На свою беду Светка обернулась. То, что она увидела, запросто могло бы поколебать куда более устойчивую психику. Огромные, хотя неожиданно тощие – не меньше двух метров в длину – существа одно за другим вырывались на след бегущих ребят. Они мчались на четырёх… лапах или руках, непонятно, раскачиваясь и подёргиваясь, словно паралитики, но очень быстро. Короткая серая шерсть покрывала их полностью, не позволяя толком разглядеть головы, только глаза блестели алым собственным светом. Переднее из существ поднялось в рост и хрипло зарычало.

– Аааа!!! – Светка споткнулась; Егор, почувствовав это, успел бросить свою сторону носилок и подхватить падающую Ксанку.

– Беги! – что было сил крикнул Рат ему, рывком вскидывая на ноги бледную от ужаса

Светку и заставляя её бежать к холму. Мимо них проскочил Сашка и, закрыв остальных собой, начал сажать пулю за пулей в умопомрачительных тварей с такой скоростью, словно был вооружён не самозарядкой, а автоматом. – Светка, давай! – Рат пихнул девчонку в том же направлении, в каком бежал Егор, а сам, упав на колено чуть сбоку от пятящегося Сашки, открыл огонь. Тот сменил магазин, посмотрел на Рата круглыми бессмысленными глазами и опять начал стрелять.

Твари исчезли. Непонятно было даже, куда они делись. Три лежали на прогалине неподвижно, одна корчилась в трёх шагах, не больше, от ног мальчишек, издавая странные звуки, не говорящие о боли, непохожие на голос живого существа вообще.

– Пошли скорей, – тяжело дыша, сказал Рат. – Сань, пошли…

– По…го…ди… – со свистом втягивая воздух, сказал тот, – я… посмотреть…

– Пошли, придурок! – Рат рванул друга за плечо и побежал следом за ним. Они успели пробежать две трети расстояния до холма, когда с него открыли огонь сразу три карабина – стреляли и Егор, и Светка, и Ксанка. – Хватит! – крикнул Рат, обернувшись и увидев, что позади никого нет.

– Там, в кустах! – Егор возбуждённо ткнул стволом "егеря".

– Думаю, не только там, – Рат сел на траву рядом со Светкой и крепко обнял её. Девчонку колотила дрожь. – Испугалась?

– Я Ксанку уронила… – выдавила девчонка. – Так испугалась…

– Не только ты, – Рат движением плеч сбросил рюкзак, достал бинокль и, поднявшись, начал осматриваться. Остальные молчали, стараясь отдышаться и ощетинившись стволами во все стороны. – Так… – спуск я вижу и отсюда… и даже реку, это Зея. А поблизости вон ещё речушка, километра три… И дорога свободна. Так свободна, что это, конечно, ловушка…

– Какая ловушка? – Сашка, подняв голову от приклада карабина, облизнул губы.

– Ты что, не понял? – Рат убрал бинокль и присев, начала дозаряжать оружие. – Они умеют думать. Может, не так, как мы – но не хуже… Егор, делай новые носилки. Тут мы задерживаться не будем.

– Их можно убить, – Сашка явно пришёл в себя полностью. – Не очень легко, в одного я четыре раза попал, пока он свалился. Но можно. Даже если их несколько десятков…

– Вряд ли их так много, – сказал Рат. – Но дело в том, что мы их можем убить, пока ви дим. Стоит нам оказаться в месте, где на самом деле густая растительность – а впереди таких мест пропасть – и они навалятся со всех сторон, а голыми руками мы все вместе едва ли справимся с одним таким… Снарядить магазины. Запасные патроны пересыпьте из рюкзаков в карманы.

– Значит, всё-таки пойдём? – уточнил Егор.

– Я уже говорил, что тут не отсидимся, – пояснил Рат, засовывая ТТ за поясной ремень.

– Порядок движения прежний. Сань, не вздумай мне помогать. Ты ко мне бросишься, а они навалятся спереди, когда у Егора оружие не в руках…

– Один вышел! – Светка вскинула карабин, но Рат положил на ствол ладонь:

– Погоди.

Метрах в тридцати от холма из кустов поднялось существо. Оно стояло в рост и си-льно напоминало рисунок реликтового гоминоида – снежного человека. До такой степени, что Рат задумался: интересно,сколько человек вот так же ошиблось и,наслышанные о миролюбивости снежного человека[37]

[Закрыть], хватались за фотоаппарат, когда надо было просто сломя голову бежать?

– Чего ты хочешь?!– крикнул Рат – слишком уж явно и долго стояло существо. И не оши– бся. Светка ахнула.

Существо подняло длинную жилистую лапу… нет, руку! Показало растопыренные пять пальцев, махнуло в сторону холма. Поджало четыре пальца, оставив один – и показало им в свою сторону. Поджало пятый палец, показало четыре – и вытянуло руку на запад.

– Вы понимаете, что оно предлагает? – тихо спросил Егор. – Вы понимаете?

– Одного отдать, остальные пусть уходят, – сказал Рат. – Кого отдавать будем?

– Ребята… – подала голос Ксанка, стремительно бледнея. Рат усмехнулся:

– Оставьте меня, вы со мной не дойдёте… – он вскинул карабин и выстрелил, но промахнулся – за долю секунды до этого существо ушло вниз и, как оказалось, в сторону, потому что ещё через секунду возникло совсем в другом месте и показало ладонь поперёк горла, после чего исчезло совсем.

– Прыткий… – заметил Рат спокойно, но все остальные заметили, как у него прорезались зло скулы и потемнели глаза. – Ладно… Нам теперь главное до воды добраться…

– Они что, не любят воду? – округлила глаза Светка. – Текучую, да? Как нечистая сила?

– Носилки готовы? – оставил без внимания это высказывание Рат.

– Да, командир, – отозвался Егор.

– Ксанка, грузись, – Рат встал на колено и зачем-то начал расковыривать патроны к карабину – расшатывал и вынимал пулю, осторожно обжимал отверстие в гильзе плоскогубцами на ножнах трофейного ножа, вставлял в магазин. – Сань, настругай веток толщиной… ну, в шомпол толщиной. Семицветик, наверти тампонов из ваты. И спирт достань из аптечки…

Не очень понимая, что собирается делать Рат, все выполняли его приказания. Там-поны Светка закрепила на концах выструганных Сашкой прутьев. Рат посмотрел, кивнул и сказал:

– Значит так. Сань, когда я скажу – будешь поливать тампоны спиртом, вставлять в ствол моего карабина и поджигать. Готов?

– Да, – Сашка кивнул. Рат обратился к Светке и Егору:

– Приготовьтесь хватать носилки… Сань, давай!

Карабин непривычно глухо бухнул, выплёвывая целый сноп пламени – и палка с горящей ватой ракетой ушла по дуге в сторону кустов, над которыми через несколько секунд заплясало пламя. Послышался уже не вой, а вопль, было видно, как метнулись в стороны серые тени. Ещё тремя выстрелами Рат поджёг широкую полосу, как бы отсекая холм от преследователей, а потом начал стрелять в другую сторону – влево-вправо, очерчивая огненный коридор.

– Быстро! – крикнул он, меняя пустой магазин с кустарными холостыми на полный, уже с боевыми. – Носилки!.. Бегом!..

Ребята рванулись в разгорающийся огненный коридор. Ясно было, что этот пожар уже не потушить – он будет лишь разгораться, пока не натолкнётся на непреодолимое препятствие или пока не польёт мощный ливень. Рат поджёг тайгу, задержав страшных преследователей тем древним средством, которое когда-то дало людям власть над всем миром – огнём. Но этот огонь был неподконтролен никому и с тем же успехом мог, защитив людей сейчас, сжечь их через полчаса. На бегу Рат увидел, как оранжевые струи с лёгкостью белок взмывают по толстым стволам деревьев к самым кронам – и похолодел. Если пожар превратится в верховой, то они не пробегут и километра – пламя, мчащееся по деревьям со скоростью поезда, догонит их, и они задохнутся раньше, чем сгорят. Такой пожар высасывает кислород из воздуха, порождая вихри, могущие поднять и швырнуть в пекло даже крупное животное вроде лося или кабана, не то что человеческого подростка.

– Скорей, скорей, – прохрипел спереди Сашка, – там уже тоже огонь!

– Проскочим! – заорал Рат, чтобы подбодрить всех, в том числе и себя.

Гул пожара становился непереносимо-ликующим.Казалось почти невозможным,что-бы огонь распространялся с такой скоростью, но это было реальностью – реальность дышала жаром в затылок и лицо, высасывала кислород из воздуха, заставляя мучительно разевать рот, а затылок – раскалываться от боли. Рат бежал последним и молился, чтобы Сашка не потерял направления. Это бывает во время лесного пожара даже с животными – и они гибнут… Он молился, чтобы Егор или Светка не упали…

С хряском впереди рухнуло дерево. Огонь обогнал людей; Рат на миг оглянулся и поразился – позади стояла неподвижная алая стена, выстреливавшая щупальца плотного пламени, и то, к чему они прикасались, вспыхивало с игрушечной лёгкостью. И в это мгновение Рат понял – они не добегут к реке. Он обманул сам себя.

– Сюда-а!!! – хрипел где-то впереди и слева Сашка. – С-сюда-а!!!

Куда, зачем? Это уже не имело смысла, какая разница… Рат бежал на голос, уже не видя никого и ни о чём не думая – потом под ногами стало пусто, и он грохнулся куда-то вниз, извернулся в падении, приземлился на ноги с плеском.

Это был узкий овраг, скорей даже щель в земле, заплетённая сверху кустарником. На дне весной бежал ручей, оставивший после себя мощный слой грязи, подёрнутый по-верху плёнкой воды. В этой грязи стояли все остальные. Рат скользнул взглядом по их лицам, поднял голову и увидел, как на глазах высыхают, желтеют и прорастают рыжими побегами пламени сплетения кустов. Сверху пахнуло невыносимым жаром, и Рат, приходя в себя, скомандовал:

– Всем сесть! Скорее! Глубже, только чтоб дышать!

И, подавая пример, ушёл в грязь по уши.

Он не взялся бы сказать, сколько так пришлось сидеть. Грязь стала горячей, но не такой горячей, как воздух вокруг. Победный рёв и свист наверху постепенно удалялись, и всё-таки дышать было почти невозможно, лёгким не хватало кислорода. Светка начала терять сознание – её глаза закатились под лоб, оставив на виду только пятна белков, изо рта пошла зелёная пена, и Рат подставил под девчонку руки, закрыв её рот и нос мокрым рукавом камуфляжа. Светка захрипела и,очнувшись, стала отбиваться – кто там знает, что ей привиделось, – но быстро пришла в себя и, всхлипывая, прижалась к Рату. Если бы он мог, он бы поделился с ней возможностью дышать – но ничего сделать было нельзя, они тянули один и тот же горячий удушливый воздух…

– По-моему ушло, – чужим голосом сказал Егор, почти державший на руках Ксанку.

– Вы слышите, по-моему ушло.

Грязь дымилась, как в лечебной ванне. Сашка молча полез вверх, цепляясь за кор-ни и обрываясь, крикнул:

– Вылезайте, можно!

Местность наверху изменилась чудовищно. Подлесок выгорел дотла. Землю покрывал слой пепла, она исходила дымом. Устоявшие деревья дымились, как чёрные свечи на сатанистской мессе, большинство же валялось в беспорядке и горело вялым бледным огнём. Запах дыма висле в воздухе. Дымная полоса скатывалась в сторону Зеи – эта часть пожара ушла туда.

– Смотрите! – ахнула Светка, едва Рат помог ей выкарабкаться. В двух десятках шагов под рухнувшим деревом, уже не понять,каким, лежал большой олень-изюбрь, весь покрытый ранами и ожогами, со страшно изувеченной головой, но… живой. Он слегка шевелился и вдруг тихо застонал.

Егор быстро подошёл к нему, вложил ствол перемазанного грязью "егеря" в обгоревшее ухо и, отвернувшись, выстрелил. Светка заплакала и притиснулась к Рату.

– Что же мы наделали?!

– Мы спасались от смерти, – твёрдо сказал Рат. – Нас пятеро людей, нас ждут дома.

– Всё равно жалко… – прошептала Светка и тяжело вздохнула.

– Ну, по крайней мере, эти твари точно погибли, – сказал Сашка, оглядываясь. Рат покачал головой:

– Ты думаешь, на их памяти это первый лесной пожар? – он тоже огляделся и, отстранив Светку, скомандовал: – Идём к реке, и быстрее!