Текст книги "Новая родина"

Автор книги: Олег Верещагин

Игорь бросил окровавленный ятаган на тело, скребущее землю окованными медью каблуками высоких сапог и оказал:

– Вот и все. Дайте мне попить. Не могу больше.

К нему протянулись полдюжины рук с фляжками.

10.

Джип с прицепом, загруженным ящиками, покрытыми тентом, быстро мчался по дороге, уводившей куда-то в сторону синеющих на горизонте Зубастых Гор. Водитель, негромко насвистывая, подтягивал льющейся из динамиков балладе – молодой, веселый, только что с Земли.

Игорь сидел рядом, опершись локтем на опущенное окно и глядя наружу. На коленях он держал рюкзак с наглухо затянутой горловиной, другую руку привычно устроил на кобуре РАПа.

– Хорошая песня, – нарушил молчание водитель. – Не знаешь, кто поет?

– Полина Дашкова, – ответил Игорь. – Хорошая.

– Полина Дашкова, надо запомнить, – кивнул водитель. – Сам-то местный?

– Угу, – ответил Игорь серьезно.

– Служишь?

– Да. Приговоры в исполнение привожу, от колониальной администрации.

– Серьезная работа… А я вот, – он хлопнул ладонью по пульту, – не привожу, а просто – вожу.

– Тоже нужная вещь, – серьезно ответил Игорь.

– Нужная, особенно тут, – подтвердил водитель. – Вот еще – дорога хорошая.

– Недавно тут дороги не было никакой, – заметил Игорь, – ни хорошей, ни плохой.

– Строим полегоньку, – водитель пожал плечами. – Это еще не последняя. Тебе сюда?

– Там, за поворотом… Зелено тут.

– Красиво, – с удовольствием подтвердил водитель. – Хорошая планета. И не опасно.

– Да, не очень, – кивнул Игорь, глядя, как совсем близко бегут, кланяясь окну, пышные, в зелени ветви. Мелькнула станция струнника – достроенная, но еще закрытая. – Недавно прилетел?

– Точно… Здесь?

– Да, спасибо. Удачи тебе.

– И тебе.

Игорь проводил взглядом джип и платформы. Ему было грустно. И не от того, что предстояло сделать.

Вот уже появились люди, которые не знают, что тут, недалеко от реки Дальней, еще меньше года назад даже не бои шли – просто была неизвестная территория. И его, Игоря, люди составляли карты этих мест – для новых колонистов, для этого веселого водителя – и гибли, бывало.

Да, гибли.

И совсем уж недавно еще – гибли. Уже когда были карты, и поселки были, и дороги начинали строиться. Все еще гибли.

И были бои. Там, где сейчас едет этот джип. Где "не опасно".

И грусть исчезла. Игорь улыбнулся. Что ж – это и есть награда.

Он прошел мимо станции. Тропинка, попавшая под ноги – он был уверен что идет верно – оказалась выложена полированными плитами местного серого гранита. А в ее конце, между двух могучих кедров, в такую же гранитную рамку был вделан обгорелый, черный, оплавленный кусок стенки фургона.

Игорь подошел. Теперь он видел – нарочито кривоватые, словно выцарапанные ножом на гари, на него смотрели строчки…

17 СЕЧЕНЯ 203 ГОДА Г.Э.

на этом месте от рук иррузайских бандитов

погибла семья Хлоповых

11 человек.

Ниже шли фамилии и даты. Игорь скользнул по строчке глазами…

…Ярослав Сергеевич Хлопов,8 лет…

…Владислав Сергеевич Хлопов, 8 лет…

– Значит, все правильно, – сказал Игорь и огляделся. Он узнавал и не узнавал место. – Да, все правильно.

Он сбросил, с плеча рюкзак, раздернул горловину, запустил внутрь рут;

– Вот что, ребята. Спасти вас я не смог, но я принес вам это. По-моему, и это – правильно.

На землю возле основания памятника со стуком упала голова с залитым кровью ртом. Глаза закатились под запавшие веки, «хохол» на макушке отвердел щеткой. Игорь подтолкнул голову ближе и пояснил:

– Это Уигши-Уого. Мы победили.

Чутье не подвело его и на этот раз, Игорь обернулся – на тропинке ее начала, стояли одетые в пионерскую форму, мальчишка и девчонка лет по четырнадцать. Возле дороги виднелись новенькие электро. На поясах пионеров висели в пластмассовых кобурах небольшие РПП, Игорь не мог понять, какой модели.

– Здравствуйте, – почти хором поздоровались они. Игорь молча наклонил голову и поинтересовался:

– Откуда вы?

– Из поселка Хлопово, – мальчик указал рукой. Игорь поднял брови:

– Есть такой?

– Мы его недавно основали, сударь, – почтительно и гордо ответила девчонка. – Мы ухаживаем за этой могилой. Мы – в смысле, мы, пионеры, сударь.

– А как называется ваш отряд? – поинтересовался Игорь.

– Мы вас узнали, сударь, – неожиданно сказал мальчишка. – Наш отряд называется – имени братьев Хлоповых, сударь.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ: НА СМЕРТНОМ ЛОЖЕ[69]

[Закрыть]

 
"Государство служит только себе.
Закон пред ним упадает ниц."
(Связки в гортани, словно в трубе.
Голос рождается между ключиц.)
Один от раны, как бык, ревет.
Другой молчком покидает свет.
Один умирает, промучась год. —
Другой – внезапно. А этот – нет.
"Regis suprema voluntas lex…»
(«Взгляните, пуля попала в рот».)
Того бортами сомнет, как кекс,
Того обломком доски проткнет.
Один взывает: «На помощь, друг!» —
В окопе заживо погребен.
Того кончина – короткий звук,
Того – протяжный и долгий стон.
"Нет в этом мире Добра и Зла.
Есть Государство. В нем воля воль."
("Бессилен скальпель – худы дела.
Вколите морфий – уменьшить боль.")
Тот умирает святей святых,
С надеждою, с верою в мир иной.
Его кончина – что легкий чих,
А тут – страданий комок сплошной.
"Смету любого! Мне – не перечь!
Ты предал? К стенке! Ты трус? Туда ж!"
("Пишите – вы потеряли речь, —
Вот вам бумага и карандаш.")
Иной отходит под свой же вой:
Ему себя бесконечно жаль.
А тут – угасший, полуживой,
И все ж – характер! Натура – сталь.
"Враги явились ко мне с войной,
И стал я драться – за право жить."
("Ещё раз – дозу. Объем – двойной;
Здесь нужно болью боль заглушить."
Сейчас умрет. Не помочь ему.
Эффект лекарств подошел к концу.
В его глазах – вопрос. Но к кому?
К Спасителю нашему и Творцу?..).
 

* * *

«Лотос» Светланы с откинутым верхом остановился на площадке возле придорожного кафе-автомата, где несколько удобных столиков с тремя стульями возле каждого живописно стояли прямо среди деревьев под незаметными плавно изогнутыми прозрачными навесами.

Не открывая двери, через откинутый верх, Светлана ловко выпрыгнула на покрытие. Игоря она увидела сразу – скрестив ноги и задумчиво склонив темноволосую голову на плечо, он рассматривал что-то, чем играл в пальцах. Возле кресла стоял пустой рюкзачок. Внешне Игорь как две капли воды походил на студента-туриста или отпускника из колониальной администрации.

"Какой он красивый, – подумала Светка, опершись ладонью на дверцу «лотоса». – Очень красивый. Я не видела ребят красивее. И еще он очень хороший. Самый лучший – лучше нет, да и не надо…" – и она испытала острый, мгновенный прилив радости при мысли, что этот ловкий, темноволосый юноша, сильный и красивый, теперь всегда будет с ней. Всегда-всегда можно будет подойти и поговорить о ним, коснуться его волос, заглянуть в светлые глаза…

Она подошла неслышно и быстро, но Игорь все равно обернулся – с задумчивой и спокойной улыбкой. В длинных крепких пальцах – один украшен ее перстнем; ну да, Борька говорил, что все его вещи нашли у иррузайцев – Игорь поворачивал рыжий стебель папоротника.

– Привет, – сказал он, заправляя веточку за лямку рюкзака.

– Привет, – Светлана присела. – Поедем? 3автра вечером в Озерном бал в твою честь, нам надо быть—забыл?

– Да помню, – поморщился Игорь, цепляя рюкзак рукой. – Лучше бы с ребятами посидеть. Ведь улетать скоро, Светка…

– Не хочется? – понимающе спросила она.

– Не хочется, – честно ответил Игорь, вставая. – Поехали, Свет.

* * *

Полызмей садился за лес на городсокой окраине Прибоя. Игорь стоял в галерее молодежного центра и смотрел, как по улице тянутся длинные резкие тени, окруженные алым ореолом.

"…и производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского за заслуги перед Верой, Императором и Отечеством…"

Игорь улыбнулся и коснулся стекла широко расставленными пальцами.

И производится в кавалеры Ордена Святого Георгия Русского… в кавалеры Ордена…

Он достал из ножен, когда-то подаренных ему в этом самом центре, финку Пааво. Они поменялись ножами, когда Игорь уезжал из Высокого Берега. Игорю не было жалко своей полевки… Он подкинул финку в руке и вогнал ее обратно… Сколько же людей он тут встретил?

Полызмей садился.

– Игорь, – это подошел Борька. От него пахло хорошим вином, глаза поблескивали, а голос звучал веселой укоризной. – Игорь, – он оперся на плечо друга, – ты опять от нас сбежал! Планируешь захват Сааска? Я в доле.

– Ты экзамены сдай, – ответил Игорь, – неделя осталась.

– Сдам, – отмахнулся Борька. – Ну, как чувствуешь себя в роли национального героя?

– Ошарашенно, – честно признался Игорь.

– Понятно, – кивнул Борька. И спросил: – Значит, скоро улетаешь?

– Дней через десять, – Игорь вновь уставился на Полызмей. – Кончается мой год здесь.

– Работу-то дописал?

– Дописал….

– А знаешь, – вдруг оказал Борька, – я тебе завидую. Ты улетишь отсюда и побываешь еще на многих планетах. Не как гость, не как турист, а… а вот так, везде – как свой, как дома. А мы – мы останемся на Сумерле.

– Борька-Борька… – Игорь странно посмотрел на друга. – Да ведь это же счастье, ты понимаешь – счастье, если тебе есть, где остаться. Не "как дома", а просто – «дома»! Понимаешь, – и он, развернувшись к Борьке, взял его за плечи и слегка встряхнул, – ведь главное-то, что я… да нет, не то, что я получил тут награды, не то… – он сбился, покрутил головой и начал снова: – Понимаешь, главное – что я тут сделал. Мир вашему дому, Борис Утесов. Мир вашему дому.

– Мир вашему дому, – повторил Борька. – Черт побери…

Он замолчал.

Полызмей опустился за деревья, и их верхушки превратились в черный гребень на фоле алого зарева.

11.

В комнатах номера стояла тишина. Светлана неслышно возилась в спальне, вжикала по временам «молниями». Она понимала состояние Игоря, который шатался по комнатам молча, поглядывая в окна да то и дело легонько касаясь ладонью стен, мебели, аппаратуры.

В районе школы все светилось и играло огнями. Там, наверное, собралась вся станица – выпускной бал не шутка! Вот струя пламени, ударившись в небо, свилась в славянскую вязь: "Ура выпуску 203-го!!!" Потом один из восклицательных знаков превратился в вопрос, и до ушей Игоря донесся взрыв хохота.

Он перевел взгляд на зубчатую стену леса. Когда он приехал сюда – этот лес был границей колонии. А сейчас там поселения до самых Зубастых Гор. Которые он назвал Зубастыми…

Может, быть, во всех местах, в которых мы бываем, мы оставляем частичку себя? И когда таких мест становится много – человек тратит себя всего… и умирает.

Но, выходит, смерть нам только кажется. Как человек может умереть, если частички его рассеяны по всей Галактике и продолжают жить в том, что он еделал? 3начит, важно не сколько прожито, а сколько сделано…

Но все-таки больно отрывать кусочки от себя. Если прирос – очень больно.

А ребята и девчонки, с которыми он тут познакомился и подружился, забудут его. Ну… не забудут. Просто перестанут думать о нем, как о чем-то необходимом.

– Грустно? – Светлана обняла Игоря за плечи и склонила голову к его виску. – Тебя тут любят… Может, мы зря туда не пошли?

– Не зря, – Игорь коснулся ее волос. – Не хочу, чтобы просили остаться. Не люблю, когда просят о том, что я сделать не в силах.

– Позировать, например.

Игорь усмехнулся. Вчера в новостях из Прибоя показывали открытие па мятника ему самому – памятник намеревались установить в намечающейся столице одной из новых губерний. Он сперва разозлился – его согласия никто не спросил. А потом махнул рукой, подумав, что, как ни крути, а он теперь – часть истории.

– Ой, вызов! – Светлана молнией метнулась к аппарату: – Да. Хорошо, спасибо… Игорь, «джет» подали.

– Да, – Игорь оттолкнулся от окна и закрыл его. – Все, пошли. Аппаратуру выключи, Свет.

– Погоди, еще вызов…

– Выключи, – досадливо сказал Игорь, – и пошли скорее.

– Но…

– Свет, – Игорь щелкнул клавишей, – неужели не дошло? Это меня ищут… Свет, скорее давай… – он не договорил, а хотел сказать: "А то останусь!"

– Пошли, – Светлана подхватила свою сумку, Игорь вскинул на плечо рюкзак похлопал по поясу и карманам. – Ничего не забыл?

– Нет, ничего, – Игорь взял со стола пластинки ключей, еще раз быстро обошел комнаты. – Ничего, – повторил он…

…Внизу было пусто, дверь открыта. Под портретом Димки лежали свежие цветы, на стойке – записка: «Я в школе.» Игорь положил ключи рядом с запиской, помедлил и прищелкнул сверху червонец – последний от тех, что выдал год назад Дзюба.

Как бы отвечая на этот звук, щелкнул вызов на браслете-комбрасе – Игорь быстро его заблокировал и, выйдя наружу, сбежал по ступенькам…

…Вот тут он фехтовал с Драгановым…

– Полетим не в Прибой, а сразу в Озерный… – сказал он. – Горючего хватит, а в два ночи на Надежду летит английский «Джампер», транзит с какой-то их Луны. Сороковой, что ли…

– Как будто бежим, – задумчиво сказала Светлана. – По-моему, как-то нехорошо…

– А что делать? – Игорь ускорил шаг, но тут же, виновато улыбнувшись, словно бы попросил Светлану: – Давай все-таки медленней пойдем. Напоследок…

Светлана понимающе кивнула и, переложив сумку в другую руку, оперлась о локоть Игоря. Они свернули в сторону от фонарей, на тропинку за молчаливыми темными домами. По ногам упруго хлестали стебли травы, ниже, у ручья, журчали печально тритоны.

– А причальную мачту мы так и не сняли, – сказал Игорь, посмотрев в сторону увенчанной огоньками решетчатой конструкции. Задумался и добавил: – И Ревякину я так ничего о себе не сообщил. Ни разу, а он ждал, наверное… И вообще – я даже имени его не узнал, все по фамилии…

Над аэродромной площадкой света не было. Только у въезда горел плафон, да еще подальше мигал какой-то красный огонек – светодиод, кажется.

– Что это? – немного напряженно опросила Светлана.

– Это… черт! – выругался Игорь.

– Да нет, это всего лишь мы. Наконец-то, – проворчал Борька, спрыгивая с крыла «джета». – А мы ждем, ждем…

Степка запулил подальше окурок сигареты. Игорь давненько не видел его курящим. Клотти, Катька, Женька, Лизка и Зигфрид тоже были здесь – возле машины.

Игорь и Светлана остановились в шаге от них, испытывая сильнейшую не ловкость, словно их поймали на чем-то недостойном. Игорь опустил глаза, потом снова поднял их…

– Ты что ж творишь, дворянская твоя морда? – грубо спросил Борька, но Женька перебил его:

– Зря ты так, – сказал он мягко и тоже взглянул себе под ноги. – Мы все-таки твои друзья. Мог бы и сказать, что улетаешь.

– У вас праздник, – ответил Игорь и отдал Светлане рюкзак. – Свет, ты иди садись, мы сейчас.

Она – умница! – молча кивнула и, подхватив рюкзак, влезла в реактивку, начала размещать там груз. Игорь пошире расставил ноги и прямо взглянул на своих друзей.

Уже отделенных от него "джетом".

– Он решил не портить нам настроение, – без интонаций заметил Степка. – Просто улететь, и все. Незамысловато. Только так не делают.

– Игорь, это не беспокойство о нас, это бесчувственность какая-то! – гневно заявила Катюха. – Я такого от тебя не ожидала!

– Не нападайте, – тихо попросил Игорь, – мне и так… – он не договорил, только махнул рукой.

– Ты все равно должен был придти, – сказал Борька. – С тобой все хотели попрощаться. И, между прочим, мог бы в Высокий Берег сообщить, тамошним ребятам.

– И Тимке, – тихо напомнила Лизка. И жалобно добавила: – Ты как будто воришка убегаешь, а ведь ты всем… – она осеклась.

– Я бы сообщил, а потом что? – Игорь оперся, на короткое крыло. – Митинг? Да поймите же вы, ребята, девчонки – мне и так тяжело! – он сорвался. – Я же не каменный! А тут каждый глядел бы мне в глаза! И я бы знал, что он просит остаться! – Ну вот что, – Игорь глубоко вздохнул. – Давайте прощаться.

– Ты больше не прилетишь? – спросила Клотти.

– Наверное, нет, – честно ответил Игорь. – И вы меня едва ли найдете, если и соберетесь на Землю. Ну?

Почти минуту все молчали, глядя друг на друга. Точнее – семь человек – на Игоря.

– А мы изменились, – сказал Борька неожиданно. – Смотрите, как мы все изменились. Мы выросли… внешне, и вообще. Я только сейчас заметил.

– Мне было хорошо на Сумерле, – Игорь обвел всех взглядом. – С вами. Со всеми вами. Я за этот год узнал и понял больше, чем за все предыдущие пятнадцать – честно! А Сумерлу показали мне вы. Ну… – он шагнул и протянул руку: – Зигфрид?

Они обменялись несколькими словами по-немецки. Зигфрид улыбнулся… Женька и Степка пожали Игорю руки и поцеловались с ним. Девчонкам Игорь уже сам поцеловал руки и раскланялся с ними.

Борька стоял чуть в стороне.

– Ну что, проводник? – тихо сказал Игорь. – Если честно, я рад, что не смог улететь втихую.

– Да, Игорь. Вячеславович, – то ли серьезно, то ли в шутку ответил Борька, и они обнялись. – Ты хоть по визиту навещай, когда нас подключат, – глаза Борьки блеснули, он отошел, взял за руку Катьку.

Игорь кивнул и пошел к машине. Он твердо сказал себе, что не будет больше оглядываться, хотя ощущал взгляды в. спину, и эти взгляды были… трудно объяснить, но выносить их было тяжело, хотелось скорей захлопнуть колпак.

– Свет, шлем, – он протянул руку, левой берясь за край кабины. И услышал позади отчаянное:

– Игорь, не уезжай.

…Он оглянулся – порывисто, раньше, чем понял, что нельзя этого делать. И увидел семь лиц. Его друзья стояли в ряд. И смотрели на него с этим отчаяньем и… и с надеждой. А Борька повторил сказанное:

– Не уезжай. Мы все тебя просим. ВСЕ. Ты нам нужен, Игорь.

Игорь закрыл глаза. И увидел вдруг Зубастые Горы. Он летел над ними и дальше – в ту страну, где не был еще ни один землянин, в страну, где сотеннотысячные стада мнут высокие травы, а ветер в бескрайних лесах качает верхушки мощных деревьев, раскачивает под грозную песню, и… и кто знает, что вдет еще там любого, кто осмелится перешагнуть каменный оскал, так и не сдавшийся ему в прошлый раз?

Он открыл глаза. Светлана смотрела на него из кабины и улыбалась.

Она даже не сняла шлемов с креплений.

– Отнеси сумку, рюкзак я возьму потом, – сказал Игорь тихо. – Или ты?..

– Я буду ждать в номере, – весело шепнула она, – надеюсь, ключи еще на месте.

Игорь обернулся снова. И внезапно увидел, что лица, глядящие на него, не изменились. Они еще не знали! Они были во власти смешной, мизерной надежды, на которую не надеялись… и еще не знали, что все теперь будет, как надо. И от того, что они ничего не знали, а он, Игорь, мог им это сказать, юношу охватила глубокая и бурная, как горная речка, радость.

– Я остаюсь, – сказал Игорь, соскакивая наземь.

Он вообще-то был готов к этому.

Но его все-таки свалили с ног.

ЭПИЛОГ

Профессор взглянул поверх листов распечатки на устроившегося напротив молодого кандидата и, аккуратно сложив работу, устроил ее на столе перед собой. Придавил ладонью. Еще раз – уже пристальней – взглянул на юношу. Одетый в безупречную светло-серую тройку, он, тем не менее, не производил впечатления петербуржца. Прочный загар пропитал его кожу, как много слоев наложенной на дерево краски. Профессор сам избавился от такого не слишком давно и теперь, слегка надавив на листы, поинтересовался, подавив завистливый вздох:

– Сколько вам лет?

– Недавно исполнилось семнадцать, Вячеслав Константинович.

– Не женаты, конечно?

– Почему? Женат. Живу на Сумерле.

– Эта работа, – профессор поднялся и заложил руки за спину, – она производит странное впечатление. Словно ее писали в два этапа. Это так?

– Да, – подтвердил юноша. – Был перерыв почти в год, Вячеслав Константинович. Я закончил ее совсем недавно.

– М, вот как? Если не секрет, чем был вызван перерыв?

– Нет, какие секреты… Я водил экспедицию по открытому листу от генерал-губернатора. Потом писал отчет.

Профессор подошел к окну. Серые волны Невы лизали гранитные ступени лестницы, уходившей в воду между двух древних сфинксов. Оперся о подоконник. Стала видна ломано вознесшаяся в небо молния Памятника Космонавтике.

– Работа отличная. Думаю, что комиссия охотно примет решение о присвоении вам степени… Послушайте, вы учитесь?

– Да. Заочно в одном из институтов столицы колонии.

– Так-так…Ну что же – устроить перевод будет несложно. Что вы скажете о возможности занять место в наших аудиториях с правом чтения лекций? И, может быть, с возможностью получить кафедру впоследствии?

Юноша поднял левую бровь и взглянул прямо в глаза профессора.

– Честное слово, очень, лестное предложение… – медленно сказал он, – я бы с удовольствием поразмыслил над ним, Вячеслав Константинович, но…

– Какое "но"? – с интересом спросил профессор…

… —У меня есть работа, жена, двое сыновей-близнецов, друзья и целая планета, – я поднялся на ноги и улыбнулся. – Разве этого мало?

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ: ДОМ

 
Моя душа была щитом,
была мечом стране,
моя душа была крестом;
над сгинувшим в войне..
Но час пришел, и прерван путь
сквозь злые времена,
и человеческая суть
во мне пробуждена.
И вот меж вражеским постом
и сном бесплодных нив,
задумал я построить дом
разрухе супротив.
Как предки после Соловков,
иль немца поборов,
шли сквозь крушение веков
вершить свой русский кров.
…Дом – это словно долг вернуть,
Долг роду своему.
…Пусть снова будет длиться путь —
но верно ждут в дому.
А что случится с ним потом —
пускай решит судьба.
…Задумал я построить дом,
и в этом есть борьба.
 

– Стихи М.Струковой.

КОНЕЦ