Текст книги "Кольцо из склепа"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава девятая

– Димуля, что случилось?

Вопрос застал меня врасплох.

Мы сидели на камне у озера, свесив ноги к воде. Было прохладно, и Таня накинула поверх футболку легкую курточку. Перед нами сияла яркая луна, и ее отражение подмигивало с озера, когда легкая рябь колыхала его поверхность. Мы вдоволь навеселились, восторг праздника постепенно перешел в усталость, а недавняя эйфория сменилась пассивной меланхолией. Уже не хотелось пить, ноги устали от танцев, хотелось просто сидеть вот так под луной и ни о чем не думать.

– С чего ты взяла?

– Я не слепая, все вижу…

Танечка прижалась ко мне, я обнял ее за тоненькую талию. Мне было хорошо.

– Что ты видишь?

– Влад… Какой-то он не такой стал. И Ира тоже изменилась…

А я то думал, что тайны надежно укрыты за непроницаемыми масками наших лиц. Конспираторы хреновы…

– Все нормально. Тебе показалось… А что с Иркой не так?

– Какая-то задумчивая она стала. Смеется, смеется, а потом вдруг замолчит, уставится в одну точку, словно отключается. А потом опять, как прежде.

– И давно с ней такое?

– Не знаю. Я утром впервые заметила. Когда в карьере фотографировались. Знаешь, мне кажется, она Влада ревнует.

– Ревнует? – вот уж чего я не ожидал услышать. – К кому ревнует? Здесь в радиусе десяти километров ни одной живой души. Я имею в виду – женского пола.

– Да? А кто же с вами здесь сидел, когда вы от костра отходили? Думали, мы ничего не видим? Вы перед нами как на ладони были. И не надо мне лапшу вешать. А, может, не Ирка, я должна ревновать?

Танька завелась и почти кричала мне в ухо.

– Успокойся, что с тобой? Не было здесь никого.

Она успокоилась так же быстро, как и вспылила.

– Точно, никого? Я ведь не видела. Мне Ирка сказала. Она с вас глаз не спускала. Я ей еще тогда говорила, что у нее – галлюмики.

– Если столько выпить, и не такое померещится…

Мне было трудно казаться спокойным и невозмутимым.

– Да, сегодня она все рекорды побила. Я же говорю, что с ней что-то не так… А вообще, хорошо здесь. Я рада, что мы сюда приехали, – неожиданно сменила тему.

– Тебе, действительно, нравится?

Я вспомнил, с каким трудом мне удалось уговорить ее на поездку.

– Давно я так хорошо не отдыхала. Лучше, чем на море. Иногда полезно побыть вдали от людей, отвлечься от суеты, ощутить себя частью природы… Вот только тревожно иногда бывает.

– Тревожно?

– Как будто вот-вот должно что-то произойти. Нехорошее, страшное…

– Глупости.

– Я знаю, Димка. – Она положила мне голову на колени, и я нежно гладил ладонью ее сверкающие под луной волосы. – Наверное, человек так устроен. Не может полностью расслабиться и наслаждаться тем, что ему даровано. Обязательно пытается найти подвох. Потому мы редко бываем счастливы… Менталитет такой, нехороший…

Танечка улыбнулась, меня захлестнула волна нежности к ней, я склонился и поцеловал ее сладкие губки. Она обняла меня, равновесие нарушилось, и мы едва не свалились в воду.

 – Нет, так мы не договаривались! Водные процедуры будем утром принимать. А сейчас, бегом в палатку!

* * *

Кто-то меня звал. Как я смог различить едва заметный звук сквозь шорохи ночных шумов, ума не приложу. Мгновенье назад я спал крепким, и, казалось бы, беспробудным сном. Тем не менее, проснулся сразу, словно меня шилом в одно место штрикнули.

В палатке было темно. Провел рукой, нащупал мягкое и приятное. Танька всхлипнула, пробормотала неразборчивое и продолжила спать дальше.

– Димка! – донесся снаружи едва различимый шепот.

У костра сидела Ирка и тоскливо смотрела на меня.

– Что случилось? – так же шепотом спросил я.

Она приложила палец к губам, кивнула на свою палатку, откуда доносился раскатистый храп, поднялась на ноги и поманила меня за собой.

– Что случилось? – спросил снова, когда мы отошли от лагеря.

– Ничего. Скучно стало, захотелось прогуляться, а самой страшно.

– Влад может неправильно понять.

– Кто же ему скажет? Он как хорек дрыхнет. Вы вчера здорово на грудь приняли.

Ирка пьяно хихикнула, споткнулась, и я едва успел схватить ее за руку. Наученный недавним опытом, испугался, что женщина снова ускользнет от меня, оставив неприятное мокро-холодное ощущение. Ничего подобного. Ирка была настоящая, живая, теплая, состоящая из плоти.

Прикоснулся к ее телу и словно электричеством пронзило. Кровь взбурлила, сердце забилось, как сумасшедшее.

 Женщина не спешила освобождаться от непроизвольных объятий, замерла, прильнув ко мне. И лишь потом отстранилась, неохотно, словно пересиливая себя. Я же стоял истуканом и не знал, как вести себя дальше. Ситуация более, чем двузначная и, несмотря ни на что, она мне нравилась.

Ирка взяла меня под руку.

– Будешь моим кавалером, я ведь вечером тоже перебрала… Тебе нравятся пьяные женщины?

Она мне нравилась и трезвая и пьяная тоже. Только, я не мог ей об этом сказать. Это – моя, и только моя, очень большая тайна. Самая сокровенная тайна, которую я намерен был хранить до конца своих дней.

– Молчишь? А я знаю, что нравятся. Ты с меня весь вечер глаз не отводил. И не только сегодня. Неужели, влюбился?

Она издевалась надо мной. Что я мог ей ответить? Естественно – ничего. Глупо признаваться в любви замужней женщине, тем более, если ее муж – твой лучший друг.

Но Ирка не нуждалась в моем ответе. Она вела меня куда-то вдаль, в сторону серебрящихся под луной листьев ивы.

– Вы с Танькой времени зря не теряете. Такую возню устроили…

– Неужели слышно было?

Я удивился и покраснел от смущения. Хорошо, что ночью незаметно. А ведь старались тише.

– Еще бы, не слышно. Я вся слюной, и не только слюной, стеклась, пока вы кувыркались. Мой, зараза, нажрался и – на бочок. Совсем забыл, что у него жена есть.

Началось! – тревожно стрельнуло в голове.

Сейчас пойдут расспросы о женщине, которая, якобы, была с нами у пруда. Для меня – больная тема. Необъяснимая, из тех, что не вкладываются в разумные рамки. Однако, заводить разговор о мистической сопернице Ира не стала.

Возле родника она остановилась.

– Хорошо здесь. Мне нравится. А тебе.

– Конечно, нравится.

– Ты, Димка, заторможенный какой-то. Наверное, зря я тебя с собой потащила. Прервала сладкий сон, увела от любимой женушки… – измывалась Ира.

Может, и зря, – подумал я и сам себе не поверил.

– На-ка, хлебни!

Только теперь я заметил, что в руке Ирка сжимает пластиковую бутылку с недопитым вином.

Я отхлебнул. Чтобы растормозиться, как выразилась Ирка, усыпить совесть и смириться с тем, что поступаю, как свинья по отношению к лучшему другу.

Ирка тоже выпила.

– Поцелуй меня, – попросила.

Я не смог ей отказать. Точнее, не смог отказать себе, потому что давно мечтал об этом.

* * *

– С кем ты разговаривал?

Я старался забраться в палатку тихонько, но Таня услышала. Интересно, она только проснулась или давно не спит?

Представив последнее, я содрогнулся.

– Ни с кем, тебе приснилось, – ответил, может, грубовато, чтобы скрыть собственные растерянность и вину.

– Да?

Что-то в ее голосе мне не понравилось.

Неужели, догадалась?

А, может, и следила за нами?

Сердце тревожно екнуло.

Нет, не может быть. Она спала, когда я уходил.

Или притворялась?

– Где ты был? – продолжала допытываться жена.

– Писать ходил. Разве, нельзя? – вызверился я.

– Что ты так нервничаешь? Можно, конечно. А почему – мокрый, ветер сильный? – вспомнила анекдот о поручике Ржевском.

– Ага, – ответил в тон ей, – к тому же, встречный. Голова трещит, – объяснил уже серьезно, – окунулся в озере.

Я действительно искупался, но не из-за головной боли. Женщины чувствительны к запахам, особенно если пахнет другой женщиной. Мне же после ночного рандеву было что смывать.

– А ты почему не спишь? – спросил в свою очередь.

– Сон приснился…

– Надеюсь, не кошмар?

– Как сказать…

– Ладно, Танюха, потом расскажешь, давай-ка, лучше – баиньки… – притворился веселым и беззаботным. – Утром все кошмары уходят, и жизнь становится радостной и интересной.

– Ага, – согласилась жена. – Спокойной ночи!

Только я еще долго не мог уснуть.

Мною обладали двоякие чувства. Я с удовольствием вспоминал пережитое сумасшествие, и в то же время – мне было неимоверно стыдно. Я не представлял, как смогу утром смотреть в глаза друзьям.

Но преобладал страх: если Таня, и не знает о том, что произошло, то уж точно о чем-то догадывается…

* * *

Казалось, конца этой ночи не будет.

– Мать твою, так! – потряс окрестности рык Влада, затем раздался выстрел. Спустя некоторое время – еще два.

«Крантец! – мелькнула мысль. – Влад все узнал, пристрелил Ирку и сейчас явится по мою душу…»

– Что такое? – Таня высунула голову из спального мешка.

На улице серело. Влад в одних трусах стоял возле куста шиповника с пистолетом в руке и смотрел себе под ноги.

– Представляешь, Димка, эта тварь укусила меня за ногу.

На земле валялось тельце крысы с раздробленной головой.

– Ой, крыса! – воскликнула невесть откуда появившаяся Ирка. – Влад, мне страшно! Как я теперь буду спать?

Вопреки логике, хотя и смотрела на мужа, она схватила за руку меня. Я понял, что это не спонтанное движение испуганной женщины. Она подбадривала меня: мол, все нормально, успокойся и не комплексуй.

И я успокоился.

– Сами виноваты, – огрызнулся Влад. – Нужно было объедки убрать. Странно, что только одна прибилась.

– Ага, а сами-то… Споили женщин, и они же виноваты… – не осталась в долгу Ирка.

– Ну, хоть бы палатку застегнула, когда выходила… – успокоился Влад.

Я отошел от Ирки. Заспанная Таня выбралась из палатки. Кажется, она не обратила внимания на последнюю фразу Влада.

– Война началась?

– Влад крысу пристрелил.

– А… – равнодушно молвила она и снова исчезла.

Наши женщины не переставали меня удивлять. Вместо положенной истерики – полное спокойствие, как будто ничего особенного не произошло. Действительно, что перевернулось в этом мире.

– Давай, Димка, зароем эту тварь, и порядок немножко наведем, а то их полчище прибудет. На всех патронов не хватит.

Я достал из багажника лопатку, отошел подальше, выкопал ямку. Влад притащил собранные в газету объедки и пристреленного грызуна.

Я посмотрел на крысу.

– Это что, резиновой пулей так?

– А ты думал. Резинка с десяти метров дюймовую доску пробивает.

Мордочка у крысы была раздроблена, в запекшейся крови. Один уцелевший глаз, тусклый и остекленевший, смотрел на меня с укоризной.

«На ее месте должен был быть я» – некстати мелькнуло в голове. Безобидный зверек поплатился жизнью только за то, что слегка ущипнул Влада, а я нанес ему более серьезную травму… И что будет со мной, если Влад, не приведи Господи, узнает об этом?

К горлу подступила тошнота, и я поспешно отбежал в сторону.

– Слабак ты, Димка, – по-своему отреагировал Влад. – Совсем не закаленный. Насмотрелся бы трупов, как я…

Он сам забросал ямку землей и аккуратно, прикрыл ее вырезанным мною дерном.

– Полегчало? Пойдем похмеляться, башка разваливается.

Мы выпили казенки с наших запасов, самогон Трофимыча закончился еще вчера. Влад ушел досматривать сон, а я остался у костра. Знал, что больше уснуть не смогу.

Глава десятая

Утро я провел в камышах, изображая, что ловлю рыбу. Клев был никудышный. Может, рыба и не виновата, просто мне было не до нее. Мысли мои были далеко, и я лишь иногда, ради приличия, вытаскивал крючки, чтобы поменять наживку.

Погода с утра хмурилась. Небо укуталось белыми клочками облаков, которые то и дело прятали за собой солнце. Ветер налетал порывами, поднимал рябь на воде. Было зябко и неуютно.

В голове крутилось одно: догадывается ли Татьяна о моем ночном приключении и, если – да, чем все может обернуться? Предположения возникали разные. Жена моя, хоть с виду и спокойная, из тех женщин, о которых говорят, что в тихом омуте черти водятся. Вполне могла устроить скандал и довести дело до развода. А дражайшая, в кавычках, теща с дорогой душой ей поможет.

За пять лет супружеской жизни у меня было несколько мимолетных связей, но я знал, что Таня о них не догадывается и совесть моя была чиста. Сейчас я не был уверен, что все прошло шито-крыто, и чувствовал себя неуверенно и неспокойно. К тому же, я никогда раньше не изменял с женой друга.

Ирка, конечно, не такая дура, чтобы проболтаться, да и Танька, думаю, если что знает, язык придержит. Не станет выставлять себя на посмешище и чужую жизнь разрушать.

Впрочем, свою тоже.

Что моя женушка обретет, решив меня бросить? Ничего хорошего. Вернуться к маме, чтобы ежечасно выслушивать ее нравоучения? После пяти лет свободы, она этого не выдержит. Сама должна понимать.

Так что, пришел к выводу, если Танька и знает что-то, для нее же лучше стиснуть зубы и делать вид, что ничего не произошло. А там, со временем все само уладится.

От Влада тоже не убудет. Если ничего не узнает, спать будет спокойно. Небось, давно с рогами ходит. Не из тех Ирка жен, чтобы мужу верность хранить, тем более, если его неделями дома не бывает.

Дальше мои мысли повернули в более приятное, русло. Я снова и снова во всех подробностях прокручивал ночное свидание и как бы заново переживал моменты нашей с Ирой близости. Воспоминания были волнующими, возбуждающими. Ира не говорила, но подсознательно я чувствовал, что ей тоже понравилось. Не зря же она утром так многозначительно пожала мне руку.

– Эй, рыбак! Ты где? Уснул что ли?

Громогласный крик Влада вернул меня в реальность.

– Я здесь! – отозвался.

– Бросай гиблое дело, пора обедать.

Я взвесил небогатый улов в руке, бросил садок обратно в воду, поднялся и на затекших ногах поковылял к лагерю.

Несмотря на то, что природа слегка хмурилась, и то и дело прятала солнце за начинающими сереть тучами, в нашем лагере царило полнейшее благодушие.

Девчонки ополчились против Влада и донимали его насмешками по поводу утреннего происшествия. Особенно усердствовала Ирка, с едкой улыбкой она допрашивала мужа, действительно ли крыса укусила его только за ногу, или еще за что-то? Влад вяло отбивался, но жена, не стесняясь посторонних, не оставляла его в покое, добивая весомым аргументом, мол, если кое-что не пострадало, тогда, почему Влад им не пользуется? Тонкий намек на толстые обстоятельства, как говорят в народе. Можно было бы назвать придирки Иры воплем отчаяния изголодавшейся женщины, если бы я не знал, чем она занималась прошлой ночью. Да и Ирка не строила из себя обиженную. А Танька, скромно хихикала в кулачок.

Когда я появился, Влад вздохнул с облегчением. Девчонки и вправду переключились на меня, но ненадолго. Рыба, точнее, ее отсутствие, их не интересовала. И стандартный ответ рыболова, мол рыба в ставке вполне удовлетворил и Таньку и Ирку. Меня даже похвалили.

– Димка, ты такой, умничка! – восторгалась моя ненаглядная. – Знал бы ты, как эта рыба всех задолбала.

– Особенно возня с нею.

– А вам то что, – возмутился Влад. – Чистим ее мы с Димкой.

– Ты не отвлекайся, – сразу осадила его Ирка. – Расскажи лучше, как до такой жизни докатился? Представляешь, Димуля, мы тут все тщательно проанализировали, и пришли к выводу, что Влад вступил в интимные отношения с мелким грызуном, а затем, чтобы избавиться от свидетеля, пристрелил его. Чисто ментовская заморочка. Ты как считаешь?

Я сдвинул плечами. Слишком скользкой казалась затронутая тема.

– Ну да, – не унималась Ирка. – Мужская солидарность не позволяет в открытую высказать свое мнение. Потому и страна страдает, что таких молчунов много развелось. А ведь твое поведение можно расценить, как сокрытие преступления. Или даже – соучастие… Ну ка, Влад, – разъясни нам, непосвященным, юридические нюансы…

– Да ну вас, – отмахнулся Влад.

– Ты Димулю не трогай, – заступилась за меня Таня. – У него – алиби.

– Знаем мы ваше алиби! Наверное, вся рыба покраснела в пруду, когда вы в палатке его составляли.

Не знаю, как рыба в пруду, а Танька сразу стала пунцовой.

– Что-то бабы совсем с цепи сорвались, – пожаловался Влад откупоривая баночку с пивом и протягивая ее мне.

– Заскучали, наверное. Может, пора сваливать отсюда? Достала уже вся эта чертовщина. Иногда создается впечатление, что мы все тут потихоньку сходим с ума. Знаешь, Влад, мне Таня вчера рассказывала, что Ирка тебя ревнует.

– К кому? – искренне изумился Влад.

– Когда мы сидели возле озера, она увидела рядом с нами женщину.

Влад поперхнулся.

– Кого?

– Женщину. Ирка считает, что ты втихаря привез сюда любовницу.

– Бред!

– Знаю, что – бред. Но самое интересное, видела она эту женщину в то же самое время, что и мы…

Влад отхлебнул пива, закашлялся.

– То-то она на меня набросилась…

Он выбросил баночку.

– Димка, мне нужно кой-куда съездить.

– Пора всем уже сматываться?

– Димка, я хочу разобраться. Тебе разве не интересно? Ты же – журналист. Такой сюжет в руки идет, а ты хочешь уехать.

Мне нечего было возразить, Влад ударил по больному месту, пришлось смириться. К тому же, где-то на подсознании вертелась похотливая мысль о том, что возможно еще представится возможность остаться с Иркой наедине.

Кто-то наверху, не берусь сказать, кто, подслушал мои потаенные мысли и, наверное, преследуя свои цели, а, может, просто, ради спортивного интереса, пошел мне навстречу. Влад уже садился в машину, когда Танька вдруг заявила, что хочет прокатиться. Я не знал, как реагировать, тем более, что Ирка, тоже собралась присоединиться к уезжающим.

– Не, вы как хотите, сам я здесь не останусь. Если ехать, то всем вместе.

– А кто за вещами присмотрит? К тому же, я не развлекаться еду, а по делу…

– Да? – двусмысленно спросила Ира. – Интересно, какие у тебя тут дела, в этакой глуши? Что-то ты от меня скрываешь, муженек.

Влад, видно, вспомнил, о чем я ему говорил и не нашел, что ответить. Давно известно: чем нелепее обвинение, тем труднее оправдаться и доказать, что ты не паровоз.

– Ладно, езжай с Танюхой, она за тобой присмотрит. А мы с Димкой найдем, чем заняться, – милостиво разрешила супруга.

Теперь пришла моя очередь стушеваться. К тому же, Танька так странно на меня посмотрела, что все мои подозрения о ее осведомленности возобновились с новой силой.

– Только не очень усердствуйте, – рассмеялся Влад.

Он даже в мыслях не допускал, что я могу стать его соперником.

А Ирка подлила масла в огонь.

– Димка, парень интересный, я давно на него глаз положила. К тому же, в отличие от некоторых, жене своей скучать не дает.

Как, наверное, Ирка и предполагала, вот уж хитрая бестия, результат оказался противоположный.

– Не волнуйся, малышка, мы скоро. А когда вернемся, будь уверена, я тебе покажу что такое – настоящий мужчина. Еще будешь молить о пощаде…

– Неужели? – Ирка вознесла глаза к небу, и мы все не удержались от смеха.

Влад захлопнул дверцу, запустил двигатель, резво развернулся.

Когда машина скрылась, я подошел к Ире и обнял ее за талию. Она ничего не сказала, просто взяла меня за руку и словно маленького ребенка, повела к палатке.

Глава одиннадцатая

Когда раздался звук приближающегося автомобиля, я, как и раньше, прятался в камышах. Ирка, изображая невинность, валялась на одеяле и листала журнал с картинками.

Идиллия!

Я выглянул из убежища. Рядом с моим джипом возле палатки пристроился зеленый «Москвич».

Кого еще принесло?

Влад был хмурый, недовольный, чем-то расстроен. Танька тоже выглядела не лучшим образом. Сослалась на головную боль и скрылась в палатке. Что-то произошло, может, поссорилась с Владом? Интересно, по какому такому поводу?

Из «Москвича» вышел невысокий круглолицый мужчина лет сорока. Плечи синей форменной рубашки украшали погоны с мелкими, как для его возраста, тремя звездочками.

– Знакомься, Василий, местный Анискин, – сухо представил Влад.

– Дима, – пожал руку милиционеру.

– Значит так, Вася, – сразу перешел к делу мой друг. – Ты, человек местный, все знаешь, а если не знаешь, что-то слышал. Пойдем, покажешь все и расскажешь.

Мы обошли пруд и остановились у развалин.

Из-за серого неба трава под ногами тоже казалась серой. Листья на деревьях и кустах выглядели поблекшими. Не знаю, может, я просто внушил себе, но сама атмосфера казалась мне тревожной и напряженной.

Василий шел впереди, Влад за ним, я, немного поотстав, плелся сзади.

– В последний раз я здесь еще пацаном был. Когда Гришка, одноклассник мой, в пруду утоп, нам взрослые запретили сюда ходить. Да мы особо и не рвались. Жутко здесь было, неприятно. Мест, где можно порыбачить или просто развлечься, слава Богу, хватало. Потом еще историк пропал. Милиции понаехало…

Василий остановился возле разрушенной до фундамента стены. Под зарослями чертополоха ее едва можно было разглядеть.

– Здесь особняк барский был. Генерала Воронкова. Геройский был мужик. Его дед в Крымскую прославился, а сам он в Маньчжурии япошкам жару давал. В семнадцатом старый уже был, ни к красным, ни к белым не примазывался, сразу в Париж укатил. Да и рассказывают, уже тогда у него с головой что-то случилось. Говорят, что он жениха дочери на дуэли пристрелил. Мол, та забеременела от одного из офицеров. Генерал счел, что жених не ровня его роду и на предложение ответил пощечиной. А дальше все в традициях российского вестерна. Это сейчас принято честь и достоинство в судах за деньги покупать. А раньше пять шагов и будь здоров – отвечай. Жених не осмелился невесту сиротой оставлять, в воздух пальнул. А батя не промахнулся. Вот его дочь после всего этого с горя и сиганула в пруд. С тех пор, мол, душа ее мается, никак покой обрести не может. И кого встретит, за собой в могилу утаскивает. Только, сказки, наверное. Я, во всяком случае, ее не встречал.

Старлей улыбнулся, а мы с Владом понимающе переглянулись.

– Дом, после того, как генерал умотал за границу, долго еще стоял. Люди верили в проклятье и сюда почти никто не приходил. В семидесятые был у нас председатель колхоза, еще тот мужик, своего не упустит, хотел деньги на строительстве клуба сэкономить. Решил особняк под это дело приспособить. Вызвали из города специалиста, чтобы по закону разрешение получить. Дак, незадача получилась. Тот с перепою на склеп наткнулся и в нем коньки откинул. И надо же, случилось все на второй день после того, как Гришка утоп. Народ заволновался, сразу о проклятье вспомнили. Степаныч, так председателя звали, приказал склеп бетоном залить, чтобы никакой призрак оттуда не выбрался. А особняк на стройматериалы по его указке разобрали. Тогда еще тоже «чэпэ» случилось. Мужик с крыши свалился. Насмерть не разбился, но сами понимаете, разговоров было…

– А склеп, где? – спросил Влад.

– Сейчас, сориентируюсь. Давно здесь не был.

Василий отошел в сторону, взобрался на пригорок.

– Кажется, нам – туда, – махнул рукой в сторону рощи, – Там раньше парк был с фонтаном, каштановой аллеей, беседками. Дорожки были выложены каменной плиткой. Свой маленький Версаль. Умели графья себе красивую жизнь устроить.

– Ну, нынешним хозяевам жизни они и в подметки не годятся…

Старлей хмыкнул и стал пробираться к намеченной цели. Задача не из простых. Кроме бурьяна и кустов, ноги то и дело проваливались в ямы, спотыкались о бугры.

– Как после бомбежки! – возмущался Влад.

– Не без того, – ухмыльнулся Василий. – Мне бабка рассказывала, когда граф сбежал, люди придумали, что он сокровища в земле спрятал. Естественно, стали искать. Не успокоились, пока пара-тройка искателей без следа сгинула.

– Тебе бы триллеры писать, Василий. Нагнал страху, как я теперь спать буду?

– А убирались бы вы отсюда, Владислав Викторович по добру по здорову, пока не поздно. Люди зря говорить не будут.

– Фигня, старлей, не робей! – успокоил коллегу Влад, но уверенности в голосе друга я почувствовал.

– Ема-е… Ну, ни фига себе…

Участковый резко остановился.

Из-за его спины нам не было видно, что поразило милиционера. Влад отодвинул Василия в сторону. Перед нами открылся небольшой холмик, а на нем – гранитный постамент с вырезанными на нем чертами симпатичной девушки. Лицо ее выражало такую скорбь и безнадегу, что сердце сжалось от тоскливой боли. Мы все замерли, воцарилась тишина. И от этой тишины стало еще тоскливей. Как будто серое, уже полностью укутанное тучами, небо опустилось еще ниже и надавило на нас всей своей тяжестью.

– Здесь был склеп, – нарушил молчание Василий. Голос его потерял прежнюю уверенность, звучал хрипловато, с надрывом. – Только памятника я раньше не видел. Наверное, Степаныч постарался.

Я сорвал несколько полевых цветочков и положил у камня. Влад посмотрел на меня с одобрением и ничего не сказал.

Холм был небольшой и какой-то голый. Высохшая стелющаяся трава покрывала его словно вылинявшим саваном, а рядом с камнем возвышалось причудливо скрюченное сухое дерево. Здесь отсутствовала жизнь, и все напоминало о смерти.

Жутко…

Я медленно пошел вокруг. Не знаю, почему, просто захотелось обойти курганчик, под которым лежала всеми забытая несчастная девушка. Путь преграждала цепкая растительность, кусты больно царапали руки, но я не решался ступить на холм, как будто боялся потревожить неспокойный сон мертвой девушки.

Сказать, что на душе было тяжело, значит, не передать и сотой доли тех чувств, которые меня тревожили, и в которых я сам не мог разобраться. Но одно, главное, преобладало над остальными, и в нем я не хотел признаваться самому себе.

Мне было страшно.

Я ощущал страх не перед чем-то конкретным, а какой-то более глобальный и необъяснимый. Что-то похожее чувствует ребенок, оставшись один в темной комнате. Мне было муторно до мурашек на коже. И, наверное, именно страх, хоть и звучит нелепо, вынудил меня отойти от товарищей. Я хотел перебороть его, доказать себе, что сильнее. А, может, доказать спутникам, что я храбрее их, так как видел, что они тоже чувствуют себя не в своей тарелке.

Я то и дело оглядывался, но скоро потерял из виду Влада с Василием. И сразу почувствовал себя одиноким, всеми брошенным и никому не нужным. Почему-то стало обидно до слез и слезы, в самом деле, выступили из моих глаз…

Что же со мной творится?

К чему эта мелодрама? Мужик же я, а не кисейная барышня! Только от мыслей мне не стало менее страшно. Я словно проваливался в бездну, где властвовали беспросветное уныние и полная безнадежность.

Я хотел вернуться, но это уже не имело смысла. Слишком много пройдено, чтобы возвращаться. Я достиг той точки, когда обратная дорога перестала быть короче. А потому побежал вперед, пытаясь бегом сократить назначенную для себя экзекуцию. И хотя окружность холма не превышала нескольких десятков метров, дорога казалась мне нескончаемо длинной, и в какой-то миг я уже потерял уверенность, что у меня хватит сил ее одолеть. Время, которое должно было исчисляться секундами, вдруг растянулось для меня в долгие тоскливые часы. Оно остановилось, стало резиновым, я чувствовал, что увязаю в нем.

Страх, нет уже не страх, дикий животный ужас достиг апогея, когда что-то схватило меня за ногу, резко дернуло, и я со всей силы шмякнулся лицом в колючий кустарник. Моя сила воли исчерпалась. Больше сдерживаться я не мог, мои чувства вырвались наружу, трансформируясь в крик, в то единственное, чем человек может выразить боль и отчаяние.

– Угораздило же тебя…

Влад нависал надо мной, словно монумент, казался очень большим, даже громадным. Рядом с ним стоял Василий, но не в фокусе, я видел его боковым зрением. От этого лицо участкового представало расплывчатым и не четким. Влад пытался выглядеть спокойным, даже улыбался, вот только зрачки его суетливо метались из стороны в сторону, как будто он чувствовал опасность, но не знал, откуда она свалится на нашу голову.

– Встать сможешь?

Влад протянул руку, и резким рывком поднял меня на ноги. Я вскрикнул, но резкая боль сразу отступила, оставив после себя ноющий привкус.

– Не все так плохо, – подал голос участковый. – Отделался ушибом.

– Ага, – согласился Влад. – Могло быть хуже.

Овладев собой, я увидел причину, по которой едва не стал калекой. Оказывается, я банально провалился в какую-то дыру, возможно, лисью нору.

Влад с участковым придерживались иного мнения.

– Бетончика твой Степаныч явно пожалел…

– Похоже, что так, – согласился Василий.

Он вытащил из дыры обломок отсыревшего кирпича и отбросил его в сторону, за ним еще один, и еще. Вскоре в земле обнажилось достаточно большое отверстие. Под ним зияла пустотой черная пасть подземелья.

– Тут, говорят, и кроме склепа подвалов хватало. Бабка рассказывала, у генерала знатные винные погреба были.

– Может и так, – согласился Влад. – Только сомневаюсь, чтобы винный подвал далеко от дома строили. Скорей всего это тот же склеп, только с другой стороны. Степаныч только одну камеру замуровал, а кто знает, сколько их было? Чай, родословная у генерала поветвистей нашей.

– С какой стороны посмотреть. Просто графья своим предкам учет вели, а у нас – сплошная тьма да безграмотность.

– Потому их и называли голубой кровью. Они, в отличие от нас, своих предков не чурались…

– Что бы там не было, не тянет меня вниз спускаться…

– А как же графские сокровища? – подначивал Влад.

– Придумали, наверное, – отмахнулся участковый.

– Ну и ладно, – легко согласился Влад. – А дыру все равно заделать придется. Ты уж побеспокойся, Василий. Неровен час, провалится кто, потом снова разговоров о призраках не оберешься.

– Мне кажется, я уже сам в них верить начинаю, – признался участковый. – Неуютно здесь. И из дыры таким холодом веет. Чувствуете?

– Сырость, потому и холодом веет. Как из любого погреба, – возразил Влад.

Только уверенности в его голосе я не почувствовал.

– Димка, ты сам идти сможешь?

 Я демонстративно попрыгал на больной ноге и, слегка прихрамывая, первым отправился подальше от муторного места.

С каждым шагом идти было легче, на душе становилось спокойнее, теплее. Словно я покидал некую аномальную зону, которая высасывала из меня не только энергию, но и здравый рассудок.

* * *

– Не знаю, как в графских подвалах, а в ваших краях тоже винцо неплохое имеется…

Мы расположились возле столика мужской компанией и уже выпили по паре рюмок. Василий сначала отказывался, мол за рулем и на работе, но потом бросил ломаться и стал нормальным человеком. Девчонки наши заныкались и на глаза не показывались. Но мы на это не обратили внимание. После пережитого стресса душа требовала радикального лекарства, и Влад не преминул извлечь его из багажника машины.

Запивали, как и годится, пивом. Водка без пива – деньги на ветер, закусывали, точнее, загрызали, чипсами и солеными орешками. Не кушать же собрались, а лишь нервную систему подлатать.

– Где? – не врубился Василий.

– Ну, ты, братан, и даешь. Тоже мне, участковый… Хотя, – Влад хитро прищурился, – конспирируешься, наверное. Западло приезжим рыбные места выдавать? Так мы и без тебя все разведали…

– Вино у Трофимыча – славное! – подтвердил я.

– У Трофимыча? А кто это?

– Не гони пургу, Вася, – разошелся Влад.