Текст книги "Кольцо из склепа"

Автор книги: Олег Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая

Ира шла впереди, очень медленно, часто останавливалась, подолгу рассматривала все вокруг, как будто видела впервые, или вспоминала нечто давно забытое. Мы с Владом ей не мешали, молча плелись сзади, гадая, чем все закончится.

 Так миновали дамбу и приблизились к развалинам. Здесь Ира задержалась дольше. Обошла, груды слежавшегося кирпича, в одном месте остановилась и долго смотрела на разросшиеся до неимоверных размеров лопухи.

– Здесь была столовая, – сказала тихо, чужим, не своим, голосом. – По вечерам, когда на улице уже было темно, в ней собирались папины друзья и подолгу играли в карты. Они много курили, и дым стоял словно туман. Ничего нельзя было разглядеть, а в носу так смешно щекотало, что я сразу начинала чихать… Папа говорил…

«Папа» – на французский манер, с ударением на втором слоге.

Смутно знакомое, родное до боли, до слез. А они снова, без всякой на то причины, выступили из глаз, затуманили взгляд. Нечто млосное шевельнулось внутри, поднялось выше, опрокинуло разум, закружило голову.

Я смотрел на заросли лопухов, на строительный мусор и различал смутные расплывчатые очертания уютной комнаты. Видел девчушку в легком пышном платьице. Она едва перешагнула подростковый возраст, в ней еще много было детского. Движения – излишне резкие, мимика искренняя и непосредственная. Милое и прелестное дитя природы. Она действительно очень смешно морщила маленький носик, прежде, чем громко чихнуть.

Перед моим взором возникла другая женщина, громадная, массивная, необъятных размеров. По-сравнению с хрупкой девочкой она выглядела исполином. Женщина делает девочке замечание, строго выговаривает, за то, что та ведет себя неприлично. В ответ девочка заливается дерзким звонким смехом и убегает…

– Ирочка!

Встревоженный голос Влада прогнал наваждение. Теперь передо мной снова только лопухи и куча битых кирпичей.

Ира повернула голову, глаза ее были затуманены, слепые, без зрачков. Но потом стали проясняться и приобрели нормальный вид.

Я смотрел на ее лицо и угадывал в нем смутное сходство с той бойкой девочкой, образ которой неожиданно возник в моей голове.

Похоже, в нашей компании на одного сумасшедшего стало больше.

– Ирочка! – повторил Влад.

– Что?

– О чем ты сейчас говорила?

– Я, что-то говорила?

Ее удивление было искренним, она действительно ничего не помнила.

Может, и к лучшему?

Может, ей и не нужно ничего помнить?

Ведь минуту назад с нами, точнее даже, не с нами, а с самой собой, разговаривала та, другая девушка, душа которой нашла прибежище в теле Ирины.

Больше возле развалин мы не задерживались, направились к склепу. Опять, сам не знаю, почему, я собрал букетик полевых цветов и положил его рядом с изображением погребенной здесь девушки.

Ира посмотрела на меня странно, но ничего не сказала.

А я, как уже было раньше, долго не мог оторваться от высеченного на камне портрета. Правда, теперь он не пытался ни напугать меня, ни куда-то затянуть. Девушка просто смотрела на меня большими грустными глазами. Она казалась мне прекрасной, родной. И, чем дольше я на нее смотрел, тем больше находил сходства с той бойкой девочкой из полусна, полувидения, а также узнавал в ней стоявшую рядом, живую и доступную, Ирину.

– Дружище, да ты, кажется, влюбился! В каменное изваяние, как этот, ну, как его… Не помню… Древний грек какой-то…

Влад говорил громко, его голос был притворно грубый и совершенно неуместный, как и произнесенные им слова. Все это он понял сам, потому что сразу сник, сбросил с себя маску показной бравады.

– Ладно, извини, дружище. Само сорвалось. Не думал я ничего такого…

Он достал фляжку.

– Давай помянем покойницу. Царство небесное ей, конечно, не светит, но пусть ее душа покоится с миром.

Мы оба одновременно посмотрели на Иру.

Она сидела на траве, крутила в руке злополучное колечко и смотрела грустными, наполненными непонятной нам болью, глазами то на меня, то на Влада.

Влад выпил первый и протянул фляжку мне. Я приложился к ней от души, стараясь залить огненным напитком все то, муторное и непонятное, что творилось в душе. Я хотел сжечь его без остатка, чтобы оно оставило меня в покое и больше никогда не тревожило.

– Вот так-то лучше. Да, женушка? – обратился Влад к Ирине.

– Да, милый, – покорно ответила она, и мое сердце снова резануло беспричинной острой болью.

Я прикусил себе губу, сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони, поднялся и побрел прочь, без разницы, куда. Мне необходимо было побыть самому. Чтобы вытряхнуть дурь из мозгов и вести себя нормально, как полагается другу семьи, а не как идиоту, утратившему последние остатки разума.

Глава девятая

– Митенька, я и вправду вам нравлюсь?

– Слабо сказано, мадам. Я имел неосторожность влюбиться. Мое сердце принадлежит только вам, и вы вправе распоряжаться им, как вам угодно.

– И потому, дабы задобрить меня, вы весь вечер подливали мне шампанское…

– Лизонька, не только шампанское. Если помните, я и вальсировал только с вами.

– Ха-ха-ха! – она была пьяна, ее звонкий смех громко разносился по укрытому ночной тишиной парку. – Поручик, вы меня не обманите! С кем вам еще было вальсировать, как не со мной? Разве что с кузиной, так ее муж – ужасный ревнивец, он бы не позволил вам и на шаг к ней приблизиться.

– Дорогая, вы недооцениваете мужское обаяние… Неужели вы думаете, что офицер гвардии может спасовать перед ревнивым мужем? Просто ваша кузина не в моем вкусе.

– А я, выходит, в вашем вкусе?

– Вы в этом сомневаетесь?

– Чем же вы докажете, что любите меня? Ой, Митенька, я не это имела в виду… Митенька, не надо, ваши усы так смешно щекочутся… Митенька, я сейчас чихну… Митенька! Митенька!!!

* * *

– Димка! Димка!!! Ты где?

Влад орал во всю силу своих мощных легких. Я открыл глаза и долго не мог сообразить, где нахожусь.

Солнце уже клонилось к закату.

Ничего себе, поспал. И сон какой-то странный. Хотя, сон ли? Все было так реально… Жаль, что Влад разбудил на самом интересном месте…

– Ирка хочет остаться на ночь, – сообщил Влад, когда я приплелся к месту нашего бывшего лагеря. – Ну и мастер ты спать, – заметив мое полусонное состояние, съязвил он. – Не хочешь окунуться.

– Хочу, – сразу согласился я, надеясь, что водные процедуры помогут мне вернуться к реальности.

– Ты Таньку предупреди, чтобы не волновалась.

– Таньку?

Какую Таньку?

Ах да, Таньку…

Странно, за все время, пока мы были здесь, я ни разу не вспомнил о жене.

Плохо на меня влияет озеро и все, что вокруг него. Нужно рвать отсюда когти и поскорее.

Но рвать когти почему-то не хотелось. И то, что где-то волнуется Танька, меня совершенно не беспокоило.

– Димка, ты что, белены объелся? Что с тобой?

– Переспал, наверное…

Я разделся и с разбегу окунулся в теплую воду. Нырнул как можно глубже, задержал дыхание, пока звездочки в глазах не замелькали и лишь после этого поплавком выскочил на поверхность уже где-то посредине озера.

– Красотень! – закричал, не в силах сдержать охватившего вдруг восторга.

– Ты все-таки позвони Тане. Она там с ума сходит, – напомнила мне Ирина, когда солнце скрылось за горизонтом и в, пока еще сером, небе стали зажигаться первые звезды.

Я неохотно поплелся к машине, вытащил мобилку. Сигнала не было.

– Нужно к деревне подняться. Там, хоть и слабо, но берет, – посоветовал Влад.

Я послушно завел двигатель.

Сигнал действительно был очень слабый, то и дело звонок обрывался. Наконец, Таня подняла трубку.

– Меня сегодня не будет, – сказал я.

– Димочка, где ты?

– На озере. Ира захотела остаться на ночь.

– А Влад с вами? Дай ему трубку! – потребовала жена.

Мне показалось, что в ее голосе я уловил нотки ревности. Но не стал ничего объяснять. Отключил телефон и поехал обратно к озеру.

Глава десятая

– Митенька, вы – мой первый мужчина.

– Простите, я не знал. Вы вели себя, как опытная барышня…

– Вы жалеете? – она всхлипнула.

– Что вы такое говорите? Ничуть не жалею.

– Теперь вы меня бросите?

– Как вы могли подумать?

– Вы меня обманываете, Митенька. Я вела себя легкомысленно, и теперь вы должны меня презирать.

– Лизонька, успокойтесь… Все будет хорошо. Я попрошу у генерала вашей руки.

– Правда?

– Слово офицера! Вот, Лизонька, возьмите колечко, как залог нашей любви. Это колечко моей матери, семейная реликвия.

– Значит, мы теперь обручены? Митенька, я люблю вас. Вы такой галантный кавалер и такой страстный мужчина. Митенька, я буду вам самой верной женой!

– Я тоже вас люблю, Лизонька. Вы самая прелестная женщина из всех, кого я знал.

– Митенька, а здесь мои инициалы.

– Где?

– На колечке…

* * *

– Димка! Димка! Да проснись же ты, наконец!

Кто-то тряс меня за воротник рубашки, словно пытался оторвать его или вытрясти из меня душу.

– Что случилось?

Я никак не мог прийти в себя. Я все еще видел перед собой прекрасную девушку, в голове моей еще не угасла ее последняя фраза об инициалах на колечке.

Что это было?

Всего лишь сон, который преследует меня с настойчивой постоянностью, внезапно пробудившаяся генная память или, может, сама местность запечатлев в себе, словно на кинопленку, происшедшее здесь сотню лет назад, решила вдруг воспроизвести отснятые кадры?

– Димка!!!

– Ну чего тебе? – вызверился на Влада, который, как злой гений, только тем и занимался, что нагло вторгался в мои видения и прерывал их в самых интригующих местах. Тоже мне, кайфоломщик хренов!

– Димка, Ира пропала!

– Опять?

– Тебе смешно, а мне не до шуток.

Я сидел на переднем сидении, где и прикорнул, не могу сказать точно, когда. Мы не захватили с собой ни спальников, ни палатки, а потому решили с Владом, что выделим Ирке заднее сиденье, а сами уж как-нибудь перебьемся. Помню, когда я уединился в машине, они еще сидели возле костра и спать не собирались.

Я вышел из машины, потянулся, взглянул на часы. Половина второго. Круглая луна висела низко над головой, ярко освещая местность призрачным серебряным светом. Дорожка от нее пересекала озеро и терялась в густых кустах на противоположной стороне.

– Она что, ничего не сказала, когда уходила?

– Я не видел, когда она ушла. Уснул.

– И чего так разволновался? Может, она просто под кустик по своим женским делам спряталась?

– Я тоже сначала так подумал. Но уже больше часа прошло… Димка, ты ведь знаешь, что я не паникер. Но это место на меня странно действует. Я боюсь за нее. Боюсь, что ее могут у меня отнять.

Влад действительно выглядел не лучшим образом. Но в последнее время я начал к этому привыкать.

– Ладно, успокойся, сейчас поищем…

– Димка, ты что, не догоняешь? Думаешь, я все это время просто так сидел? Да я уже все развалины облазил, все кусты прочесал. Разве что в склеп не спускался, да и то потому, что веревки не было. Но я осветил все внутри. Она не могла туда забраться. Там – глубоко, ты же сам знаешь.

Возразить было нечего.

– Может, мы напрасно тревогу бьем? Если она ушла, никого не предупредив, значит, ей так надо… Вспомни, как она настаивала, чтобы мы на ночь остались…

– Тебе легко рассуждать…

Знал бы он, как мне на самом деле «легко».

Но, лучше, пусть не знает. Он и так сейчас нервный.

– Могу предложить только одно, нужно идти в карьер.

– Блин, – Влад схватился за голову, – как я сам догадался?

Пока я доставал фонарик, он успел скрыться за пригорком, и мне пришлось очень постараться, чтобы его догнать.

Глава одиннадцатая

Предрассветный туман опустился на землю. Он обильно укрыл траву утренней росой, намочил дрова и был настолько густой, что в двух шагах ничего нельзя было различить. Костер с отсыревшими дровами едва тлел, дым забивал дыхание и выедал глаза.

Мы уже допили содержимое фляжки и молча, сидели у огня, так как говорить было не о чем.

Наша вылазка в карьер завершилась полным фиаско. Мы тщательно обследовали пещеру и даже уводивший из нее подземный ход. Не полностью, пока дорогу не преградил свежий обвал. Но мы еще раньше поняли, что затея бессмысленная. Ничего не указывало на то, что Ира была здесь. Продолжали искать просто так, по инерции, потому, что лишь таким образом могли поддерживать в себе надлежащий моральный дух.

Прав был сатирик, утверждающий, что процесс – это жизнь, а результат – это смерть. Процесс завершился, и мы сразу приуныли, погрузились в тоску, граничащую с отчаянием.

На дворе было сыро, зябко и неуютно. Но ни мне, ни Владу не приходила мысль спрятаться в машине. Почему-то казалось, что таким образом мы признаем свое поражение, и больше не увидим Ирину никогда.

Предчувствие, что ли?

А если сидим на улице, терпим лишения и неудобства, значит, еще не смирились. Значит, бдим, ждем и верим… И теплится в душе искорка надежды, что все образуется, закончится благополучно. Взойдет солнышко, разгонит знобящую сырость, согреет землю и нас вместе с нею.

А там, гляди, Ирка вернется…

Пока не закончился коньяк, сидеть было уютней, комфортней, а сейчас тело трусилось от холода, зуб на зуб не попадал, выбивая непрекращающуюся дробь. Еще этот дым. Едкий, вонючий. Поначалу я пересаживался с места на место, пытаясь укрыться от него, но потом понял бесполезность и смирился.

Начало проясняться. Туман уже не висел толстым однородным покрывалом, а как будто стал расслаиваться. Тонкие струйки пара отделялись от общей массы, легкой паутиной вздымались вверх, где и таяли. Приглушенные раньше звуки приобрели отчетливость. Плеснулась вода, треснул сучок, подала несмелый голос ранняя пташка.

* * *

– Вы – подлец, поручик!

От громкой пощечины голова моя мотнулась в сторону, а кулак непроизвольно сжался, чтобы нанести ответный удар. Лишь в последний момент усилием воли я смог удержать себя.

– Вон из моего дома! Чтобы ноги вашей здесь не было!

Сухонький старикашка, метался по паркетному полу кабинета, задел столик с витиеватыми ножками, отчего стоявший на нем графин перевернулся и вода, замочила белую салфетку.

– Господин генерал! Ваша дочь уже не девушка. Как вы собираетесь жить с таким позором? Не лучше ли уладить дело по любовному?

Генерал взбеленился окончательно. Его глаза загорелись и готовы были испепелить меня.

– Да вы… Да… Кто вам дал право!

Никогда не приходилось мне видеть никого в такой ярости. Я и раньше слышал, что генерал крутого нрава, но такое…

Он мотнулся к бюро, выдернул шуфлядку, а мгновенье спустя мне в лицо смотрел ствол револьвера.

– Вы оскорбили честь моего дома. Вы воспользовались моим гостеприимством и украли самое ценное, что у меня было. А с ворами у меня – один разговор.

Я еще успел увидеть, как побелел его палец, нажимая на спусковой крючок. Раздался треск, лишь отдаленно напоминавший револьверный выстрел, что-то больно обожгло грудь, затем все тело запылало огнем, в глазах задвоилось, завертелось яркими блестками, пока глубокая ночь не поглотила все яркое и различимое…

* * *

– Ну, ты, Димка, и даешь. Это надо же, уснуть и свалиться в костер.

Влад обтряхивал меня, словно маленького ребенка, сбивая громадными ладонями прилепившийся к моей одежде пепел.

Посреди свитера зияла черная проплешина, края которой еще алели непогасшими искрами.

Оклемавшись, я стащил его и, поплевав на пальцы, стал задавливать, не желающие отступать угольки.

Небо уже прояснилось. От тумана остались лишь небольшие островки, жить которым оставались считанные минуты. На востоке появился краешек светила. Все вокруг весело заискрилось в преддверии погожего дня.

Глава двенадцатая

– Влад, смотри!

Я застыл, сжимая свитер в руке.

Со стороны озера к нам шла Ирина. Стелющиеся по траве остатки тумана скрывали ее ноги, и казалось, что она парит в воздухе.

Влад оглянулся и тоже замер.

Господи, только не это!

Неужели, перед нами снова всего лишь призрак?

Ира медленно плыла к нам, а мы не решались пойти ей навстречу. Боялись разрушить иллюзию, потерять надежду, которая хоть и была крохотной, но все еще теплилась.

Так и стояли истуканами. Лишь, когда девушка подошла, вздохнули с облегчением.

Ира что-то бережно прижимала к груди.

Деревянный ларец, старинной работы, покрытый пылью, паутиной, еще чем-то. Но даже сквозь налет вековой грязи можно было рассмотреть витиеватый узор, изящно украшающий его.

Ира посмотрела на меня, на Влада. Взгляд ее был затуманенный, отрешенный. Она пребывала в ином мире, и мы догадывались, в каком. Мы знали, чьими глазами она смотрела на нас.

Ее и так бледное лицо стало еще бледнее, она закусила губу, на ее лобике появилась испарина.

Наконец, она решилась, шагнула ко мне, но тут же опомнилась, даже головой дернула, сбрасывая наваждение. Повернулась к Владу и протянула ларец ему.

– Ирочка… – только и смог сказать Влад.

И было в его голосе столько печали, столько нежности и столько счастья, что у меня слезы навернулись на глаза.

– Ирочка… – повторил он.

Не глядя, положил ларец на землю, обнял жену и прижал к себе. Его голова уткнулась в ее волосы, и я увидел, что он плачет. От счастья, от радости, еще от чего-то…

Мне не хотелось думать об этом, потому что я сам был готов разрыдаться. Только меня обуревали иные чувства. В душе было пусто и неуютно. Я понял, что в эту минуту потерял нечто очень важное и значимое для меня.

Потом мы открыли ларец. Он оказался доверху набит драгоценными женскими безделушками.

– Ух, ты! – восхищался Влад, – Здесь целое состояние! Димка, мы сейчас же все поделим поровну, – обратился ко мне в приступе благодушия.

Но я остудил его пыл.

– Влад, разве ты не понял? Мы не будем ничего делить. Это – ее приданное.

Мне показалось, мой друг вздохнул с облегчением. А я порадовался, что с нами нет Тани. Как и любая женщина, моя жена вряд ли смогла устоять перед соблазном.

Больше нам здесь делать было нечего. Влад осторожно уложил ларчик на заднее сидение рядом с Ириной, и мы отправились обратно в город, чтобы снова окунуться в привычную суетливую жизнь.

Эпилог

Дальше у нас отношения с Владом не сложились. Он понял, или заподозрил, что призрак, вселившийся в его жену, симпатизирует мне. И, наверное, решил оградить свою половинку от ненужного соблазна.

Все это, лишь мои предположения, которые, возможно, ничего общего с реальностью не имеют. Но факт остается фактом. Не было видимого конфликта, и, тем не менее, мы охладели друг к другу.

Если быть совсем честным, моя доля вины тоже имеется. Я слишком дорожил душевным комфортом, чтобы вновь будоражить себя ненужными волнениями, переживаниями и еще, черт знает чем. Звонил другу все реже и, как бы, между прочим, просто отдавая дань вежливости. А, когда звонил он, что тоже случалось не часто, отделывался пустыми фразами и старался по возможности скорее завершить разговор.

Кстати, Танька моя была искренне рада такому развитию событий. Как любая женщина, она заподозрила неладное. И хоть старалась не подавать виду, я чувствовал, что Ирка занесена ею в черный список

Потом Влад совсем перестал звонить, и я – тоже.

Когда у нас с Таней родилась дочка Аннушка, я вспомнил Влада и, невзирая на все, хотел реанимировать отношения и позвать его крестным. Но получился полный облом. Из УВД он уволился, а в его квартире теперь жили чужие люди.

Поэтому его звонок после пяти лет молчания стал для меня полной неожиданностью.

– Димка, дружище, – услышал знакомый, хотя уже и слегка подзабытый голос, – привет!

– Влад, ты?

– Нет, тень отца Гамлета! – засмеялся он, но я чувствовал, что смех не совсем искренний, неловкий. Влад как будто боялся, что я не захочу с ним говорить.

– Влад, где ты, куда ты пропал?

– Так сложилось… – я понял, он не хочет ничего объяснять. – Димка, тут такое дело, у меня на днях сорокалетие намечается. Юбилей, как-никак. Давай вместе отметим, тряхнем стариной. Бери Танюшу, приезжайте…

– Куда приезжать, Влад?

– Помнишь озеро, где мы отдыхали?

– Еще бы не помнить…

– Вот туда и приезжайте. В пятницу. Мы с Иркой будем вас ждать.

И отключил телефон, словно боялся, что я могу отказаться.

К счастью, Таня ничего против поездки не имела. Прошло слишком много времени, чтобы продолжать таить зло, да и рождение дочери, которой уже миновал третий годок, примирило супругу с прошлыми подозрениями.

В пятницу утром мы загрузили в багажник палатку, спальные мешки, запас еды, выпивки и в прекрасном настроении отправились в путь.

* * *

– Вот так, дружище… Здесь я теперь живу.

Влад совсем не изменился. Был так же строен, вот только в голосе и в манерах появилась некая солидность, уверенность, я бы даже сказал – вальяжность.

На месте нашего бывшего лагеря стоял небольшой походной столик с парусиновыми креслами-шезлонгами, заставленный напитками и легкой закуской, а на противоположном берегу озера высился красивый дом из белого кирпича. Как раз на том месте, где раньше находился графский особняк.

– Понимаешь, Ирка совсем замучила меня, все рвалась сюда. Пришлось пойти ей навстречу, выкупил место, построился…

– Красиво! – похвалила Татьяна. – Я бы тоже так жить не отказалась.

– В чем же дело? – расплылся от удовольствия Влад. – Земли на всех хватит. И главное, соседи не докучают. Место по-прежнему считают проклятым, никого сюда силой не затащишь. Мне, когда строился, рабочих пришлось из города привозить.

Панорама, открывающаяся на том берегу умиляла. Напоминала Эдем, каким его изображают в сектантских журнал. Все – яркое, красивое, аккуратное и беззаботное.

Живи и радуйся!

От прежней разрухи следа не осталось. Даже озеро стало чище и воды в нем больше.

– Пришлось дамбу починить, чтобы дорогу сделать, – охотно объяснил Влад, перехватив мой взгляд и угадав, о чем я думаю.

– Папа, а этот дядя – клутой? – спросила дочурка, взобравшись ко мне на колени и запихивая в рот шоколадный батончик.

– Ага! – согласился я.

– Булжуй, значит?

Влад рассмеялся.

– Никогда не думал, что дети меня буржуем обзывать будут. Большая она у тебя уже, взрослая.

– А ты, как думал? – улыбнулась Таня.

Первые мгновенья неловкости миновали, мы чувствовали себя нормально, комфортно, как будто и не было пятилетней разлуки.

– А как твое потомство?

– Тоже растет. Шустрый пацан. Я его в твою честь Димкой назвал. Сейчас сами увидите. Ирка уже заждалась нас.

Он налил нам водочки, Тане вина, Аннушке сока, мы соприкоснули бокалы и выпили. На душе было хорошо, радостно и приятно.

У ворот усадьбы нас встретил шустрый мужичок, в котором я с удивлением узнал Трофимыча.

– Его то ты, где выкопал?

Влад лишь хитро улыбнулся.

Маленький, словно игрушечный издали дом, вблизи показался мне громадным. Трехэтажный особняк с большой террасой, и подпирающими портик гранитными колоннами. В стороне – хозяйственные постройки. Дорожки выложены красными булыжниками, как я понял, из соседнего карьера. По бокам аккуратно подстриженные кустики с цветущими розами.

– Знаешь, – шепнул мне на ушко Влад. – Я ведь таки нашел винный подвальчик. Пил когда-нибудь столетнее вино?

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда – дело поправимое. Не все, правда сохранилось, много испортилось, но и хорошего хватает. Вкус изумительный. А крепость… С ног валит…

Таня с Аннушкой восторгались цветами, которых вокруг было очень много, причем самых разнообразных, а я рассеянно смотрел по сторонам, выискивая Ирину. Но она почему-то не спешила выходить нам навстречу.

– Где же хозяйка? – не выдержал, спросил у Влада.

– Да здесь где-то должна быть? – удивился Влад. – Засмущалась, наверное, и спряталась. – рассмеялся собственной шутке. – Не переживай, дружище, никуда она от нас не денется!

Едва сказал, Ира возникла на террасе.

Именно – возникла!

Она была прекрасна до невозможного, в длинном платье, которое ей очень шло. Я не мог вспомнить, видел ли я раньше жену Влада в платье? Кажется, она предпочитала джинсы и спортивные костюмы. Как много теряют женщины от собственной глупости и непонятного, ни на чем необоснованного, желания следовать глупой моде.

Хотя, тут же поправил себя, в городе в таком наряде не пошикуешь. В маршрутку не влезешь, да и в машине не совсем удобно. Разве что, в карете…

– Ирочка, ты, как солнышко ясное! Сто лет тебя не видел, а ты все хорошеешь и хорошеешь!

Мой глупый комплимент развеселил ее, она улыбнулась, быстро сбежала по ступенькам и без обиняков чмокнула меня в щеку. Влад промычал неразборчивое и демонстративно отвернулся.

Услышав наши голоса, из-за кустов выпорхнула Татьяна.

– Ирка! – обомлела она, – Ты так хорошо выглядишь…

Если уж женщина похвалила женщину, то вряд ли кто станет сомневаться, что так оно и есть.

Наши жены обнялись искренне и радостно, будто никогда между ними никакая кошка не пробегала.

А, может, и не пробегала? Вдруг, я все нафантазировал?

Дальше женщины начали обсуждать Иркин наряд, и нам с Владам стало неинтересно.

Влад повел меня за дом, там была еще одна лужайка с цветами, посреди фонтан с лепным ангелочком, а чуть дальше непонятное нагромождение гранитных валунов. Впрочем, гармонично вписывающееся в окружающий ландшафт. Именно к камням мы и направились.

Вблизи я увидел, что нагромождение не было беспорядочным. Камни, соприкасаясь один с другим, создавали уютный грот, внутри которого находился стол и деревянные скамейки.

– А теперь дружище, смотри, – интригующим голосом молвил Влад.

Он подошел к стенке и толкнул один из булыжников. Камень легко повернулся вокруг оси, обнажив черный зев скрывающегося за ним подвала. Влад нащупал спрятанный в глубине выключатель, и вспыхнувшая лампочка осветила кирпичные ступеньки, уводящие вниз.

Тотчас в моей голове что-то шевельнулось, и я вновь ощутил симптомы уже подзабытого «дежа-вю».

Я знал, что увижу, когда мы спустимся вниз. Сводчатый потолок, низко нависающий над головой, длинные ряды больших, почерневших от времени бочек из дуба. А по бокам в темных нишах, плотно укутанные толстым слоем пыли и паутиной, стеклянные бутыли в плетеных корзинах, наполненных древесной трухой.

Мне уже приходилось бывать в этом подвале. Очень давно, еще в прошлой жизни…

Нарисованная воображением картинка почти соответствовала тому, что я увидел на самом деле. Только электрический свет слегка преобразил ее. А так, все на месте: и дубовые бочки и бутыли в нишах. Вот только пыли стало меньше.

Усилием воли я выбросил из головы вторгшееся без спроса наваждение.

– То, что в бутылях – туфта, – рассказывал Влад, – прокисло. Давно пора выбросить, никак руки не доходят. А вот в бочках…

Он подошел к одной, вытащил деревянную затычку и нацедил в металлический ковш золотистого цвета жидкость.

– Впрочем, что рассказывать, сейчас сам попробуешь.

Аккуратно закрыл отверстие, протер тряпочкой пролившуюся влагу, которой, наверное, на мировых аукционах цены не было, и мы снова поднялись наверх.

Устроились в прохладном уютном гроте, Влад достал из шкафчика бокалы, наполнил их ароматным вином. Вкусным, пьянящим. Едва я вдохнул насыщенный аромат и сделал первый глоток, мир вокруг стал еще радостней и прекраснее.

– Вот так и живем, – довольно заметил Влад, увидев мою реакцию, после чего снова наполнил бокалы.

* * *

Праздничный обед, постепенно перешедший в праздничный ужин, происходил на террасе. Взрослые – за большим массивным столом, накрытым белоснежной скатертью и уставленный всевозможными блюдами и напитками, дети рядом, за маленьким пластмассовым столиком, как в кафе.

Кстати, когда я впервые увидел своего мелкого тезку, мне снова стало не по себе. Малыш, словно две капли воды, был похож на меня, запечатленного на детских фотографиях. К моему ужасу, Таня это тоже заметила. Я видел, как она нахмурилась, но, к счастью, ничего не сказала. Не хотела портить праздник себе и людям.

Я с тоской подумал о суровых разборках, которые, вероятней всего, ожидают меня дома, но тотчас выбросил грустные мысли из головы. В детстве малыши все похожи один на другого – придумал для себя неопровержимый аргумент. Рассказывать жене о родственнике офицере, представлялось глупым и бесполезным.

Зачем все усложнять?

Когда стемнело, все вместе гуляли в парке. Влад показал каштановую аллею, о которой когда-то рассказывал участковый Вася, похвастался заново отстроенной беседкой.

Тут меня снова настигло воспоминание, но я заглушил его в зародыше. Мне не хотелось думать о той, прошлой, жизни. Мне хотелось наслаждаться этой, настоящей.

* * *

Проснулся я, едва рассвело. Свежий воздух врывался в открытое окно, легонький ветерок шевелил тюлевую занавеску. Таня и малышка сладко спали. Я не стал их тревожить, выскользнул из спальни и через заднюю дверь выбрался на лужайку.

 Спортивной трусцой оббежал дом, мощеной дорожкой спустился к озеру. На ходу сбросил лишнюю одежду и с разбега окунулся в прохладную воду. Вдоволь понаслаждавшись, выбрался на берег и, поеживаясь от утренней свежести, пожалел, что не додумался захватить полотенце.

В доме еще все спали, он выглядел тихим спокойным и умиротворенным. Мне не хотелось туда возвращаться.

Одевшись, я побрел без цели вдоль берега, потом свернул на тропинку и, неожиданно оказался возле склепа.

Теперь невысокий курганчик выглядел опрятным и аккуратным. Лишнюю растительность с него убрали, траву подстригли. Могильный камень высился на вершине и манил к себе.

Я поднялся.

С камня на меня с тоскливой нежностью смотрели глаза несчастной красавицы. Под изображением лежал свежий букетик. Совсем свежий, мне показалось, что цветы были сорваны совсем недавно.

Кто его принес в такую рань?

– Митенька, я знала, что вы придете. Я ждала вас.

Я обернулся.

Сзади стояла Ира.

Не совсем Ира.

Глаза у нее были, как у девушки на портрете.

– Лизонька, – не знаю, почему назвал имя, которое не раз произносил в своих снах.

– Митенька, я знаю, вы вправе сердиться на меня.

Она присела рядом.

– Я так долго вас ждала. Я вся извелась. И, когда вы пришли на мой зов… – она всхлипнула. – Митенька, я всегда хотела быть с вами. Я видела вас у родника с той женщиной. Ночью… Я думала, что если я стану ею, мы с вами всегда будем вместе… Митенька, я ошиблась, я выбрала не ту женщину…

В мозгах у меня зашевелились шестеренки. Пока еще медленно, но кое-что я уже начинал понимать.

Так вот в чем причина моих помутнений.

Жертвой призрака должна была стать не Ира.

Странно, как…

Выходит, и призраки ошибаются…

Не знаю, что отразилось на моем лице, но девушка снова всплакнула.

– Митенька, только не презирайте меня…

– Да о чем речь, милая, все в порядке. В жизни и не такое случается…

А случается ли? – сразу мелькнула мысль.

– Знаете, Митенька, Владислав тоже очень хороший человек. Он мне нравится, и мне его немножко жаль. Теперь я обречена, быть ему верной женой.

Комок подступил к горлу. Я вдруг почувствовал себя незаконно обделенным. Представил, что было бы, если бы призрак вселился в Татьяну, и сейчас я был бы хозяином этого великолепного поместья.

Картинка понравилась, и я снова ощутил острый приступ тоски.

– Митенька, не расстраивайтесь же вы так. Глупая я дура! Я недостойна вашего хорошего слова.