Текст книги "Аккомпанемент для балалайки с Вечностью"

Автор книги: Олег Музалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

И нам все труднее было не отождествляться с датчиками чувств, теперь уже воспринимающими аромат сырой земли и запах теплой крови. И, наконец, между нами и Миром появился еще более изощренный и провокационный датчик – мозг!!!

Мы как дети с забавной игрушкой стали с большим рвением отождествляться с его масштабной иллюзорной деятельностью.

Когда же мы отстранимся от этого белого шума нашего ума и обретем свободу?!

* * *

Ум безнадежно оглоушен сущей простотой Лучезарной Истины, поэтому, не замечая её, блудит по околицам усложненных воззрений.

* * *

Мы приходим сюда из сна и в сон же уходим. Вот, только, взрослея, человек разучивается полноценно спать. Из гармоничного сна его выталкивает навязчивое бодрствование нашего Мира.

Старый организм может лишь дремать на поверхности одной грани бытия, его сон мелок и чуток; пополняться свежестью и энергией он уже не в состоянии. Ему привычно дрейфовать в рамках озабоченности делами мира людей.

Мы стареем вместе с нашими снами от возрастающей фиксации дисгармоничного бодрствования. Слишком навязчивый и однообразный земной сон стал ею. Умение правильно сновидеть – это не только умение путешествовать по Мирам, но и умение набирать жизненную силу. Старость – это окончательная потеря навыка гармонично спать!

– Вот, тогда-то смерть укладывает всех баеньки, – делает заключение Странник забытых снов.

* * *

Бла-бала всегда помнит, что после явных дифирамб эго самому себе, наиболее негативным состоянием сознания является парение ума или, иначе, – мысли ни о чём. Эти суетливые создания живут своей жизнью и бегают как стая шальных насекомых в темноте черепной коробки. Они кажутся безобидными, сильно не напрягают и можно подумать, что в это время ум отдыхает. Но отдыхает он предательски своеобразно.

Если проследить какие мысли там превалируют, то окажется что это знакомые «тараканчики» всё того же эго.

Тихие всплески и почти незаметные перекаты отпущенного на самотек сознания постоянно промывают нам мозги, делая нас слабыми и аморфными. Эти состояния вредны тем, что они занимают массу времени и наносят ущерб своим количеством, сводя на нет качество сознания. Они буквально пожирают наше сознание!

– Такие паразиты мне не к чему, – думает Бла-бала, всё больше сосредотачивая на них своё внимание как кошка перед прыжком.

* * *

Бла-Самовзрыватель собственных привычек расщепляет своё осознание, используя для этого различные состояния или противоположные виды деятельности. Примерно так же он обновляется контрастными энергиями различных Миров. Средний человек избегает таких напряжений в жизни, – они его пугают.

* * *

Окружающий мир как заботливый родитель ведет наше восприятие за ручку. Без него в диапазонах между мирами, где команды миров не так сильны, требуется больше усилий для упорядочивания сознания. Там вся куча хлама мыслей высыпает на передний план, не позволяя разглядеть утонченные аспекты реальности. Через мысленные барьеры восприятия невозможно пробиться. Наступает ослепление от своей ограниченности, теряется путь; без достаточной чистоты сознания можно заблудиться, стать авто-призраком с конечным набором состояний. Где собственные «глюки», а где реальность трудно разобраться.

При эффективной настройке на явленные Миры неугомонные мыслеформы опять становятся вторичными по силе воздействия, загнанные в привычную для них конуру командами сонастраевомого мира.

– Этот Мир – мой командир, улыбается Бла-бала и добавляет:

– До тех пор, пока у меня «овсянка» в голове.

* * *

Без определенной цели – мы никто, и находимся в режиме развлечения. Но любую привычку можно считать за цель, так как она определяет некоторую стратегию поведения и требуется определенным образом себя вести. Поэтому преследование некой цели тоже есть привычка, и совсем без них – родных, видимо, не обойтись. Но привычка одна другой – рознь.

Есть привычки мелкие, противоречащие друг другу, это когда «хочется и колется» одновременно. И есть абстрактные – типа: привычка – не иметь привычек. Абстрактные привычки объединяют многие аспекты сознания, являясь универсальными. И чем выше поднята планка абстрактной привычки, тем эффективнее под её началом идут процессы интеграции сознания. И тем меньше в нем конфликтующих начал. Даже собственная смерть может быть проинтегрирована в свете абстрактной привычки как штатная ситуация на очередном этапе познания мира.

– А какая любимая привычка у меня? – задает себе вопрос Бла– Беспристрастный и теряется в догадках.

– Абстрактная привычка непостижима, текуча и не поддается конечному описанию. Можно, например, сказать о ней: жить– не тужить и горя не знать. А вот как это делается, – готовых ответов и формул нет, – подсказывает ему подруга Смерть, давно растерявшая все свои привычки, остановившись на одной – постоянно и фатально умирать. И как растерянная бледная девица она порой воодушевленно недоумевает:

– И как только мне самой удается жить?!

– Да, специалист высшего класса. Вот у кого жизнь парадоксально удалась, – искренне симпатизирует ей Бла-бала.

* * *

Бла-Бала всегда помнит наказ древних: «увидел Будду – убей его». А потом добавляет для себя: убил Будду – добей «не будду». Точнее то, что осталось на его месте: новый идол, красивый постамент или самодовольство от «героического» акта борьбы за искоренение привычки.

А потом, оставайся в невыразимом.

* * *

Человек осознает себя как личность, когда его восприятие захвачено окружающим Миром. При отсутствии этой фиксации личность распадается. Наше «я» собрано в большей степени командами наблюдаемого Мира. Когда меняются Миры, изменяется качество сборки нашей личности. Миры определяют осознание.

Иногда, что-то отдаленно подобное происходит и с некоторыми людьми в нашем мире, когда они теряют память о себе и, соответственно, все прежние связи, выпадая из привычной колеи жизни. Они даже не помнят, где их родной дом. Их личности неожиданно «перезаписываются». Но без должной осознанности подобные метаморфозы не являются сознательным путешествием. Это больше похожи на реальную смерть, и появление неизвестно кого с амнезией памяти.

Путешествие осознания есть сохранение вселенской памяти в череде кардинальных трансформаций.

Бла-Странник сохраняет свою самоидентичность, имея навык её переноса на другие энергетические носители – на вибрации других Миров в своем путешествии.

* * *

Недостаточно энергии жизни – нет должного самоосознания. Не так ли? Не совсем. Нет чистой энергии – нет самоосознания,– так точнее.

Современный человек переполнен суррогатом энергий, состоящим из конфликтов и болезненной одержимости. Но эти виды энергий пригодны для работы в грубых полях осознания. Человечество питается грязной энергией только для того, чтобы её и плодить. А для понимания абстрактного необходима энергия безмолвия, которой обделен социум.

* * *

Качество познания своей дхармы намного выше, если оно вытекает не из страдания и безысходности, а из состояния любопытства исследователя. Потому что в первом случае, толчок к духовному поиску дают негативные эмоции, которые удручают и нежелательны. В этом случае нас как устрашенных животных гонит бич судьбы. А во втором, мы заворожены красотой и тайнами мира.

* * *

Однажды, Бла-бала, озадаченный скопищем вопросов, возникших после длительного самосозерцания, обратился к неразлучной с ним Смерти:

– Для чего дано «эго»? И почему человек так быстро устает от него?

– Твой вопрос – один из ключевых в теории и практики эволюции, – академически вдумчиво ответила Смерть. – Накопление принципиально нового опыта любым живым существом всегда жертвенно и во многих случаях мучительно. Поэтому любая единица осознанности, стремясь к благополучию, не желает сильно рисковать и добровольно радикально изменяться. Все эксплуатируют свои навыки лишь для достижения локально-номинального благополучия, застревая на излюбленной ступеньке, или точнее, созданном ими, удобном выступе эволюции.

Учиться хотят многие, а вот основательно переучиваться и изменяться никто не желает. Ломка старого уклада жизни у большинства вызывает боль и страдания. И этот характерный штрих процесса накопления знаний касается всех и вся, даже самого Архи-Создателя. Наверное, поэтому на игровую площадку он стратегически выдвинул меня как самую сокрушительную фигуру, и в то же время подготавливающую зарождение новой волны жизни. Я – его тень – всегда там, где его нет, но из которой он вновь появляется как Феникс из пепла.

И вот волна несет новую жизнь. Как личность ребенок не помнит какого-либо опыта жизни, и его сознательная память пуста. В его же бессознательном арсенале находятся базовые навыки и наклонности, предопределяющие его развитие. И эта щадящая искусственная неосведомленность о своём сознательном прошлом позволяет ему с искренним ликованием «вломиться» в ворота новой жизни. Его энтузиазм и воодушевление – это увлеченность чистого незапятнанного листа. Вселенский архи– ребенок рад от того, что не помнит ничего! Его мотивация к жизни – драгоценный подарок богу.

А теперь представь, что твой удел – это удел бессмертного создания, и ты прекрасно помнишь все свои прежние начинания и воодушевления, которые с твоего нынешнего уровня развития кажутся тебе наивными и глупыми. А потом ты вдруг понимаешь, что со следующих ступеней эволюции, ты точно так же будешь рассуждать о своем нынешнем положении. И вот тут осознание всей логики бесконечного развития может жестко срезонировать с чувством бессмысленности твоего пути в никуда. Он представится неким актом бесконечной борьбы, учебы, накопления опыта и разоблачения предрассудков. Протяженная ретроспекция в изнуряющую хронологию игр собственной жизненной адаптации может свести весь огненный задор постижения бытия к обездвиженной саморефлексии и унынию.

В этой ситуации многие сочтут, что нет разницы: биться ли им лбом о стену или о бесконечные, скользкие ступеньки эволюции. Поэтому длительность существования любой самоосознающей системы обратно пропорционально степени её саморефлексии – самопоглащенности своим образом и, как следствие, скрытому унынию от надоедливости своих же привычек.

А «эго» – это, всего лишь, э-го-го, -эх поехали в новую жизнь. Та – фабрика иллюзий-моделей, толкающая на постижение. У ребенка имеется множество субъективных, увлекательно живых переживаний, отражающих характер моделирования окружающего пространства. Своей спонтанной сопричастностью с ним он входит в него без всяких научных моделей, которые так отдалены от живого контакта с реальностью. А затем, как я уже говорила, корабль эго обрастает рациональными «ракушками», уместными в одном срезе мира, но в целом тормозящими движение. В дальнейшем этот балласт увлекает корабль на дно небытия. И всё начинается с начала: ребенку вновь дается возможность легко учиться без тормозящего балласта саморефлексии, без ошибочного эго. С ним разбираюсь я. Так как этот заплечный мешок-горб опыта не позволяет взрослому человеку переучиваться.

В начале пути эго является подарком-стимулятором или золотым конем в эволюционном процессе развития, а потом, из-за неумения обращаться со столь строптивым инструментом исследования реальности, он превращается в троянского дряхлеющего мерина.

Поэтому искусство обхождения со своим эго – одно из величайших достижений на пути к бессмертию.

– Да…, – глубоко задумался Бла-проницательный. – Следующий мой танец будет с Эго, а не со Смертью.

* * *

И наш Бла бывает сентиментален. Особенно в те моменты, когда его подруга Смерть пристально смотрит ему в глаза. Он не отворачивается, а под воздействием её не двух смыленного взгляда, вспоминает о чём-то важном:

Когда ты умер, кто тебя ведёт

В хрустальной мгле пронзительной печали?

Не меркнет путь и прерванный полет

Вдруг с большей силой отмеряет дали.

Звезда твой путь колдует с высоты,

Зовущий свет бросает на сирени.

У ног – край бездны, над – звезда мечты,

И силой их ты разгоняешь тени.

Мечта и смерть – пульс жизни до краёв:

Под звуки флейт в лазоревой балладе

Ты вновь собрал свою охапку снов –

Цветов волшебных, только жизни ради.

У каждого цветка свой аромат,

Пьянящий танец розовой позёмки;

Как в суть свою ныряешь в дивный сад,

Где от восторга лопнут перепонки.

А затем Бла-бала разворачивает свои сантименты на 180 градусов и добавляет:

Цветы, букашки, певчих гвалт – салют:

Себе ты рай устроил ненароком.

И рай, и ад – иллюзии приют,

Миную я бубновым скоморохом.

Вот такой он, отчасти нескладный, Бла-разворотный-поворотный. Как флюгель на перекрёстке миров, да семи гуляй-ветров.

* * *

Обучение и наставление других на «путь истинный» зачастую связано с социальной реализацией и значимостью. В свою очередь самореализация требует признания в обществе и завершенности собственного образа. А одиозный образ ведёт к авторитарности.

– Может поэтому большинство «гуру» лжецы и обманщики, – рассуждает Бла-Тень.

* * *

– Мы живем по неписаным законам, которые по мере понимания познаем через наши представления и модели описаний. Игра необузданного воображения есть неуправляемая прокрутка наших моделей – иллюзий. Так мы спонтанно интерпретируем законы бытия своей текущей глупостью, – рассуждает Бла-законопослушный и обращается к его спутнице Смерти:

– А зачем нужны глупые интерпретаторы законов вроде нас? Всё равно до конца их не постичь. Что теперь, век заблуждаться?

– Любая глупость похожа на ребенка. Она питает сухие законы своим неведением, своим энтузиазмом и воодушевлением первооткрывателей. Радость неведения освещает путь жизни и наполняет смыслом движения по нему. В этом – вся премудрость жизни.

– Есть только тайна и её торжествующее открытие глазами ребенка. Нет глупости, – нет открытия – импульса жизни, – подытожила своё повествование Смерть, увлеченно подбирая новые созвучия на перепуганной до смерти балалайке.

* * *

Мы эффективны и счастливы только тогда, когда нам интересно. Только в этом случае, осознанно или нет, призывается его Величество Намерение, накапливается полноценный опыт.

Эффективно можно созидать или же с таким же «успехом» саморазрушаться. У каждого – свой выбор. Плох он или хорош – вопрос вторичный. И не следует никуда торопиться, а оставаться со своей устремленностью куда бы то ни было до тех пор, пока не появиться желание что-либо изменить и пересмотреть жизненные позиции. …Или же умереть с ними, если получится умереть счастливым.

Свой интерес нужно не только выявлять, но и создавать для него благоприятные условия. Им не следует пресыщаться или наоборот, задвигать в дальний угол. Иначе мотивация к жизни ослабнет.

У нашего Бла-затейника много интересов. Он интересен сам по себе, а с балалайкой в руках тем более. А его подруга Смерть интересна до жути.

* * *

– Мир во мне или вокруг меня? А какая разница? Вопрос не в том, где находятся Миры, а что я буду делать в них, – подумал Бла-Сталкер и с благоговением и в полном осознании направился в огород прореживать свои любимые грядки с морковкой.

* * *

– В чем польза религий? – рассуждает Бла-бала.

– Они выставляют для человека абстрактные цели. Достигать их можно во всех непорочных занятиях, они – не помеха. Служить богу можно в мыслях, при ходьбе, при чистке картошки, и даже лёжа на боку.

– Когда же цель менее абстрактна, подобно зарабатыванию денег, то круг занятий заметно сужается, и на боку уже долго не полежишь. А конкретика целей получения чувственных удовольствий еще более прямолинейна и примитивна. Их достижение сводится к одной– двум операциям, например, пощекотать пятку или съесть хот-дог и запить колой. Поэтому игры верующих с их богами всё же целомудреннее и утонченнее, при всей их фанатичной ущербности.

У искушенного Бла-Праведника одна из составляющих абстрактной цели – быть безупречным во всём. Поставленная задача настолько абстрактна, что он может даже безупречно ругаться со своей балалайкой, когда она фальшивит.

– Абстрактное – не догмы, не конкретные религиозные заповеди и предписания, – размышляет Бла-Целомудренный,

– С ним нужно быть вдвойне аккуратным.

* * *

У мудрецов лишь два последних препятствия на духовном пути: привычная для них рациональная объективность или, иначе, ясность ума, обретённая в приземленной практичности среди людей и последнее, и самое главное – это инстинктивное цепляние за жизнь.

Если преждевременно убрать эти два пунктика, то станешь глупым или же преждевременно мертвым.

* * *

Первая, для многих уже очевидная, ловушка социума – жаловаться на невыносимость жизненных условий, на не любимые занятия, на удручающие жизненные обязательства и долги.

Вторая скрытая ловушка социума – находить любимые занятия, погрязать в них и, в итоге, терять способность к изменениям. Или, иначе, представлять собой якобы ту «счастливую» заезженную пластинку, которая непрестанно заявляет о своем оприходованном счастье. Такое «счастье» вскоре истощается и отягощает.

У воина нет любимых или не любимых занятий, есть только самосознание процесса жизни в любом занятии и действии. Поэтому он беспристрастен и универсален в своих жизненных импровизациях. Для него нет рецептов по образу жизни, как и нет классовых разделений в социуме, нет добра и зла, и даже любимых и не любимых людей, а только всё более открывающаяся пустота Первопричины и зов абстрактного.

Наш Бла-Всеобъемлющий так и не нашел для себя любимого дела. Он благостно живет и пребывает, сливаясь с бесконечностью. Его любимое дело остается для него таинственным и необъяснимым в постоянном пробуждении новой волны жизни.

* * *

Почти все игры в этом мире должны стать тщетными, потому что, покинув мир людей и оставшись без привычной мотивации, где бы вы ни были, вы опечалитесь и распадетесь как облако тумана.

* * *

Когда все стремления и желания затихают, смерть ловит нас через внутренний диалог понимания устройства Мира; …мудрость тоже смертна.

Бессмертен тот, кто – в тени и … для самого себя; кто не рассуждает о своей мудрости или глупости.

Истина – в радости самоотсутствия! Но, кто же тогда радуется в танце самозабвения!?

* * *

Восток, возможно, многое потерял, когда заговорил о безмолвном знании. Безмолвие и Небытие не идентифицируются! А вербальные знания о них уводят в сторону.

«Говорящий не знает, знающий не говорит.»

Живущий вне двойственности и вне форм, не ведает, что такое форма: земля, вода, огонь…материя. И как, тогда, с помощью формального языка можно описать бесформенность?

– К чему все эти разговоры? – порой недоумевает Бла-молчаливый.

* * *

Однажды Бла-бала глубоко призадумался:

–Безусловно, наше осознание организовано и систематизировано, даже при наличии в нем очень гибких установок. Очевидно, что неупорядоченный хаос осознавать себя не способен. Но, любая системность в сознании конечна и потому смертна. Как же быть?

Системность становится ловушкой в случае, когда поглощает индивидуальность, возводя вокруг неё замкнутую границу. Если системность сознания своевременно переводить в инструментарий навыков и отстраняться от него, то появляется шанс ухода из ловушки формализации. Навыки – это те же привычки, но использованные своевременно и к месту они могут быть применены с пользой.

К сожалению, мы эксплуатируем свои выявленные способности и отношения до последней черты, не желая своевременно менять свои предпочтения, зачастую отождествляясь со своими заслугами. Мы – это бизнесмены, ученые, поэты, родственники, жены и мужья, а не просто люди – существа воспринимающие реальность, о чем часто забываем. Смерть помогает выбраться из формализованного образа жизни – из многочисленных привычек, довлеющих родственных связей, сложившихся отношений, ролей-образов самого себя и подходов к жизни. В потенциальном виде прошлые навыки сохраняются и в обогащенном виде разворачивают свой инструментарий с новой волной жизни. В новом рождении по некоторым воззрениям индивидуальность имеет еще больший выбор в своем арсенале наклонностей и талантов, неповторимый расклад жизни, как и достаточно ровное отношение к нему. При этом, совершенно не помня своя прежнее «я», загнавшее себя в ловушку избирательно-схематичного владения ресурсами опыта.

Поэтому эго смертно, а взращенные с его помощью навыки бессмертны. Мощь инструментария с каждым новым рождением растет и сохраняется, а её пользователь «стирается» и создается вновь, дабы не повторяться в приложении его же опыта. Мы умираем, чтобы вновь по-настоящему творить что-то новое, обогащенные предыдущими знаниями. Но, мы не обязаны идти на поводу своих навыков и знаний, не замыкаться в их владении. Почти парадоксальная ситуация – наименее коррелировать со своим опытом, – с прежним собой!

Может ли «пользователь» печального образа ограниченного «я» стать не продолжением своих навыков, корыстно эксплуатируя их, а достаточно свободным в выборе своих занятий. Вот в чем вопрос? Свободны ли мы от рефлексов своих выявленных талантов на закате жизни? Или находясь в параличе самолюбования, не способны выбраться из колеи таких «прекрасных» привычек, за которые нас хвалят или с помощью которых мы неплохо зарабатываем, впрочем, как и из других предпочтений.

Должен ли кто-то или что-то из вне стирать наше эго с его личной историей, так как по природе в своем предназначении оно не способно самоустраняться и возникать вновь, памятуя о своем прошлом? Может память о прошлом у высших существ – это атавизм, устанавливающий локальные границы «движка» глупости и тормозящий развитие в дальнейшем? «Сумасшедшая мудрость» – это когда делаешь все спонтанно и естественно верно, но не знаешь, кто это делает и чего от него-себя возможно ожидать. Что за способ функционирования неизвестный человеку в полном равнодушии к своим талантам?

–Таки Святая кома в действии, однако, получается, – завершил свой односторонний диспут Бла-бала и понимающе подмигнул оппонирующей аккордами балалайке, на которой можно играть, но у которой абсолютно нет мозгов, чтоб помнить себя и как-то системно возражать.

* * *

Принцип неделания для любых занятий: научился что-то делать хорошо, – можешь уже этого не делать. Лучше делай плохо что-то новое и опять учись.

* * *

Книга – это хаос из букв и знаков, фильм – череда из пятен красок и вспышек света. Родители и дети – случайные попутчики в жизни, объекты. Мир – космическая свалка из элементарных частиц. . И лишь субъект-наблюдатель найдет в них свою обусловленность и смысл, которых изначально нет.

Обновление жизни есть постоянное балансирование у предела отсутствия смысла, но не окончательная его потеря. Не из-за маразма или душевной болезни, а из-за редкой возможности выпрыгнуть из завязанного мешка угодливого смысла, – из самого себя.

Наш смысл жизни – маленький самообман для мотивации своего бытия. Мы верим в него сегодня, чтобы завтра обнаружить другой смысл и продолжить движение.

…Бог – улыбка «Чеширского Кота» над искателями, серьезно увлекшимися своим мнимым смыслом.

* * *

Бла– Неприметный, замаскировавшись в кустах малины и зорко наблюдающий за окружающим, однажды вывел для себя:

– Становишься всем, когда, обретая, устраняешься от всего. «Кто был никем, то станет всем» с поправкой: если осознанно для себя остаётся этим никем навсегда. Иначе, опять волны маятника, например, то «пролетариат в цепях», то буржуазные великосветские «пупы Земли». Только в отсутствии осуществления можно оставаться в безвременье, – во всем. «Кто не приходил, тот и не уйдет».

В современном обществе отсутствует культура нейтрального всеобъемлющего наблюдателя, здесь все стремятся к реализации, и значит к смерти. Легкая касательная отстраненность вмещающе объективна, а реализация в узкой специализации ограничена определенностью выбора. Всё сводится к тому, что к закату жизни человек становится рабом привычек, выбранной профессии или даже собственного творчества. Как говорится: «гений тот, кто не может не творить» в избранной им ограниченной сфере творчества. Но настоящее творчество «пустоты» находится за гранью всех нам известных, там, где человеческий разум замолкает.

В тот день Бла-бала объевшейся малины, в молчании надолго слился с природой.

* * *

Если мы отстраняемся от жизни, то теряем смысл и мотивацию. При опасном сближении попадаем в сети обусловленности. Всюду требуется сохранять оптимальную дистанцию в стремлении к утонченности во всемогущих законах «слабых взаимодействий» природы.

* * *

Великая тайна непроявленности – древняя наука о возможности «скользящего» гостя входить в различные миры без торможения в них якорем собственного «я».

Аспекты непроявленности ведут к бессмертию.

* * *

Осознание невозможно в полном невежестве в атмосфере страхов, рефлексов, автоматизмов. В беспросветной Сансаре живут животные и дикари.

Но, оно невозможно и при всемогуществе – исполнении любых желаний. В «режиме богов» нет не разрешенных задач и нераскрытых тайн, всё доступно; сознание засыпает в блаженстве и недеянии – в Нирване. После периода призов и утешительных наслаждений делать больше нечего.

Поэтому «режим ограниченной глупости» с преодолением «полосы препятствий» и познанием тайн Мира у человека наиболее интересен и продуктивен. Нужно лишь отыскать точку самоосознанного равновесия в действии жизни – пещеру отшельника в своем сердце, из которой возможны игровые вылазки в другие режимы восприятия реальности.

* * *

В бодрствовании от глобальной осознанности нас отвлекает энергетически кипучая, заполненная событиями структура синтаксиса и причинно-следственные игры в нем.

В сновидениях наше осознание, наоборот, разжижено в отсутствии конкретики синтаксиса и причинных связей, на которых мы себя отслеживаем. И здесь и там нужно тренироваться в позиции постоянного и отстраненного наблюдателя жизни. В энергетически насыщенных полях размягчаться и быть текучим, а в слаботочных взаимодействиях, напротив, бдительно– агрессивно мобилизовать свою осознанность.

* * *

Основная задача для Бла-бала Миротворца не в поиске «доброй» духовности и, тем более, отвлеченного образа бога. Его задача – гармоничное равновесие между центром присутствия «я есмъ» и периферийной активностью, представляющей собой различные события и обстоятельства, – различные сны. Периферия генерирует заставки Майи, будь это неподвластные нам мысли, сновидения или объекты из привычного мира.

Периферийная активность всегда «перетаскивает одеяло на себя», фрагментируя сознание на сегменты субличностей – обособленные очаги реакций и отношений. Но, когда периферия молчит, волнения угасли, центр восприятия от пассивного – нечего делать, смещается в сон и в новом положении активируются другие периферийные заставки сновидений, которые также перетягивают внимание центра на себя.

В каждом новом положении восприятия будет происходить то же самое: провокация со стороны различных возмущений для центра присутствия «я есмъ». Сознанию нужны эти две неразлучные стороны его жизнедеятельности. Вместе они представляют систему равновесного осознания или, иначе, гомеостаз вихря осознанности –тонкое тело сновидящего, удерживаемое самоосознанием.

В привычном для нас бодрствовании бывает сложно оценить суммарную активность поля деятельности периферии для эквивалентного усиления центра присутствия. Наше условное бодрствование – то же самое сгущенное, обыденное сновидение, в котором задействованы многие органы чувств, поэтому оно столь реалистично проработано. Явь – один из наших затяжных снов. В сновидении нашего так называемого «бодрствования» мы сильно застряли.

Когда мы фиксируемся в сновидениях, наше внимание взаимодействует с их периферической активностью, синтаксисом сна.

Если же мы осознанно располагаемся в них, то сохраняем равновесие с необходимой отстраненностью.

В случае принятия решения уйти в другое сновидение в своем путешествии осознания – уменьшаем периферийную оживленность, не цепляемся за неё вниманием и соскальзываем с крючка взаимодействия, оставаясь в центре, но ненадолго, так как активная периферия поставляет «пищу» для осознания, элементы структуры и мотивацию.

В перечисленных вариантах подразумевается наличие определенной энергии для путешествия осознания. Уйти в привычный сон возможно в бесплодном состоянии усталости и обесточенности, но тогда периферия утянет в процессы автоматизмов восстановления без нашего участия.

Формирование и удержание центра осознанности возможно при его достаточной оперативности, пропорциональной скорости активности сновидческой периферии. Физический мир с его инерционными объектами и линейным временем не так быстр, как другие близлежащие сновидения. Мы приучены к медленному концептуальному мышлению и восприятию, способные только таким образом удерживать свой ускользающий смысл жизни. Поэтому возникают проблемы осознанности при переходах в иные реальности, где не хватает скорости осознания.

И, безусловно, нужно стараться совершать в жизни завершенные действия и поступки, не оставляющие «кармических хвостов» и непроизвольного желания вернуться к ним вновь. Любой мир – это прежде всего сказка, а не производственные совещания, планерки и бизнес-планы, или озабоченность в мат.благах и крышей над головой, и т.д.

Поэтому Бла-бала иногда тоскливо поглядывает в соседний лес, подумывая включить «режим Йети» и уйти, куда глаза глядят.

* * *

По пути сердца нас ведет наша глупость – чистый незапятнанный эгоизм, изначальная природа ума. Именно глупость заставляет радоваться Миру и Солнцу глазами вечного ребенка. Наша задача не позволить кораблю эго обрасти ракушками корыстной рациональности из мелких привычек и прихотей, уничижающих его достоинство улыбчивого естествоиспытателя.

* * *

Человек богоподобен? А, если нет. Мы же не видели своих Создателей.

Мусорная урна, созданная человеком, человекоподобна?

Мы ничего не знаем о своём функциональном предназначении, и что вываливается из Вселенной на наши надменные головы.

* * *

Когда наше сознание кто-то или что-то ведёт, и мы не отдаем себе в этом отчета, то нас ведут к смерти. Ведущими могут быть люди, телевизионные программы, неконтролируемые мысли, всё то, что захватывает наше внимание. В такие моменты, которых не счесть, теряется целостность сознания. Точнее субъекта вообще нет. Есть лишь ведущие и куча транспортируемого хлама с вывеской нашего «я». Это живой труп, имеющий обозначение только благодаря «физике» самого трупа. Сознанием там и не пахнет.

Если подсчитать время жизни, когда мы собранны, осознанны и мобилизованы, проявляя свою целостность, то его окажется совсем немного. Проявления относительной полуцелостности у человека случаются в моменты достижения конкретных земных целей, например, при поиске денег, другой половины и т.п.. Даже в лучших случаях мы всегда действуем, исходя не из глобальной метацели, а из подцелей, влекомые одной стороной своего сознания –субличностью.