Текст книги "Черный ростовщик"

Автор книги: Олег Мушинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Падре, – тихо окликнул Эспада монаха. – А жертва, она как обычно идет – впереди всех или сзади?

– Посередине. Чтоб не отняли по пути.

– Жаль. А то идея есть.

– Надеюсь, хорошая. А то мне только какие-то авантюры в голову лезут.

Эспада пожал плечами.

– Зависит от того, как за дело взяться. Эти скалы не такие уж прочные на вид. Если взорвать гранату прямо в проходе…

– А у нас есть граната?

– Порох есть, остальное – дело нехитрое. Только емкость подходящая нужна, но у меня вроде имеется кое-что подходящее. – Дон Себастьян заглянул в сумку и вытащил фляжку, подаренную Мирандой. – С вином, правда, но мы это дело сейчас поправим. Заодно и взбодрим дух перед боем.

– Главное, не переборщить, – усмехнулся монах.

– Да с чем тут перебарщивать? – в тон ему ответствовал Эспада.

Свернув крышку, он протянул флягу монаху, а сам снова полез в сумку в поисках чего-нибудь съедобного. Падре Доминик поднес ее ко рту, принюхался, резко помрачнел, повторил всю процедуру и вдруг, перевернув флягу, вылил ее содержимое на землю. Вылил аккуратно, держа руку так, чтобы ни одна капля даже случайно не попала на него или на дона Себастьяна.

– Можно было просто отказаться, – недовольно проворчал Эспада.

– Простите, дон Себастьян, – сказал падре, возвращая ему пустую флягу. – Но вам вместо вина налили сока манцинеллы.

– А по-испански?

– В Старом Свете такие не растут, – ответил монах. – Манцинелла – это здешнее дерево. Похоже на яблоню, даже плоды такие же, только все это ужасно ядовито. Индейцы говорят, что даже тень его смертельна. Тут они, правда, преувеличивают, но деревце сие не иначе как сам дьявол создавал. Здесь, в Новом Свете, это очень популярный яд. Обычно его подмешивают в вино, а вам, судя по запаху, вообще чуть ли не чистого сока налили. Это кто же вас так не любит?

Эспада озадаченно покачал головой.

– Даже не знаю. Я думал, наоборот, чуть ли не влюбилась.

– Быть может, и влюбилась, – тихо заметил падре Доминик. – Любовь горячей женщины, она – как солнце. Может согреть, а может и спалить… Вы поосторожней с фляжкой. Сок на кожу попадет – не так и страшно, разве что волдыри вскочат, а вот если в глаза попадет, то ослепнуть можно.

– Учту.

Фляга для обычной гранаты была великовата. Обычно их изготовляли размером с кулак или чуть больше, но то – официальные поставщики. Испанские же солдаты в последние годы войны были чуть ли не на полном самообеспечении. Не только в плане продовольствия – мародерство давно стало нормой, – но и по части прочего снаряжения. Сами отливали пули, сами чинили оружие, сами в долгие дни какой-нибудь затянувшейся осады мастерили гранаты из подручных материалов. А под руку чего только не попадалось.

Едва дон Себастьян закончил изготовление адского гостинца для служителей владыки преисподней, как лагерь, наконец, пришел в движение. Вначале внизу замелькали снующие туда-сюда аборигены, потом у подножия скал появилась целая процессия. Лагерь выступил практически в полном составе. Впереди шла группа из десятка воинов с факелами в руках. За ними выстроились основные силы. На глаз их было около сотни. Все – с оружием, за исключением Дианы и двух индианок. Большинство были вооружены копьями и топориками, но кое у кого имелись длинные луки или даже европейские шпаги и сабли. Около десятка индейцев несли большие раскрашенные щиты.

Пленницу поместили в самый центр колонны, окружив самыми рослыми воинами. Тех, в свою очередь, прикрывали щитоносцы. Замыкал процессию еще десяток воинов, почему-то следующих поодаль.

– Ну что, падре? – прошептал Эспада, отползая назад. – Придумали что-нибудь или будем сурово импровизировать?

– Ну, вообще-то да, хотя предпочел бы приберечь этот план на крайний случай.

– Так там и есть крайний случай, – заверил его Эспада. – Столько народу я никак не перебью, даже если бы у меня тут ящик гранат был бы.

Монах вздохнул.

– Ну что ж. Помните, я говорил, что жертвоприношение совершает только один-единственный жрец. С этим вашим трофеем можно оспорить его право совершить ритуал.

– И что нам это даст? – не понял Эспада.

– Время, за которое, глядишь, что-нибудь да случится.

– А если не случится?

– Заморочим им головы и сбежим. Индейцы по своей природе не злобны и не станут нападать, пока не разберутся, друг перед ними или враг. Если эта ваша граната еще и вход обрушит, то идти в обход им выйдет далековато.

– Насколько далековато?

– Ну, перелезть через завал будет быстрее.

Дон Себастьян рассмеялся.

– Это нам подходит. Держите побрякушку.

Основные силы индейцев несколько подрастянулись на подъеме, но не настолько, чтобы можно было бить их по частям или просто выдернуть девушку, неожиданно атаковав с фланга. Рассыпавшийся впереди десяток воинов тщательно обшаривал местность. Любая засада на пути была бы непременно ими обнаружена. Индейцы не поленились залезть на скалы, образующие проход, – хорошо, что не выше, – и тщательно обшарили само кладбище. Лишь после этого один из них вышел наружу и замахал факелом, показывая, что путь свободен. Основные силы, остановившиеся на время разведки, снова пришли в движение.

– Падре! – тихо позвал Эспада.

– Я здесь, – отозвался монах справа.

Он так тихо подобрался, что дон Себастьян его не услышал.

– Пусть войдут, – прошептал падре Доминик. – А мы сразу за ними.

– А вон те чего отстали?

– Те, насколько я понимаю, не приглашены.

Те – это десяток замыкающих воинов, которые остановились на полпути. Рассредоточившись, они расположились полукругом, охраняя проход на кладбище снизу. Вытянувшись на камнях, воины застыли в полной неподвижности, и сгущающиеся сумерки надежно укрыли их от посторонних глаз. Остальные члены процессии по одному скрылись в проходе. За то время, пока прошли все, падре Доминик успел сотворить краткую молитву.

– Пора, – шепнул Эспада.

Они тихонько спустились по скале и подкрались ко входу. С другой стороны прохода тоже стоял часовой. Совсем еще молодой воин, он легко опирался на копье, вперив глаза в разворачивающееся действие, а не туда, куда следовало бы. Эспада снял его почти на ходу и аккуратно уложил тело в уголок.

– Еще одна заблудшая душа, которая так и не увидела света истинной веры, – вздохнул монах.

– Нечего было на посту ворон считать, – буркнул в ответ Эспада. – За такое отношение к службе и доброго католика расстреляли бы к дьяволу.

Монах лишь еще раз вздохнул в ответ. В ущелье было темно. Луна взошла, но небосвод плотно затянули тучи. Основным источником света был костер, который индейцы разожгли справа от каменной плиты. Языки пламени озаряли место жертвоприношения и камни вокруг, но стены едва угадывались в полумраке, а дальние уголки и вовсе тонули в непроглядной темноте. Воины с факелами выстроились в ряд неподалеку от костра и серьезного вклада в дело освещения ущелья не вносили.

У костра сидели на корточках трое аборигенов. Перед каждым стоял небольшой барабан, и они с каменными лицами выстукивали сложный, постоянно меняющийся ритм. За их спинами стоял высокий седой индеец, одетый побогаче прочих. На голове у него был странный головной убор со свисающими вниз ушами и торчащими в стороны короткими серыми перьями. Из таких же перьев состояла длинная, до самых пят, накидка, и они же украшали по бокам его кожаные штаны. Но главное – на шее у старика висел такой же амулет, как и тот, что стал трофеем дона Себастьяна.

Сложив руки на груди, старый индеец застыл, точно изваяние. Еще несколько человек суетились вокруг, видимо, заканчивая последние приготовления. Остальные спокойно ждали. Кто-то стоял, другие сидели на камнях. Примерно половина из присутствующих собралась позади старика с амулетом, образуя полукруг. Вторая половина образовывала схожий полукруг по другую сторону каменной плиты. Диана стояла чуть в стороне, у стены, гордо вскинув голову. По бокам от нее замерли две индианки, не сводящие с пленницы глаз. Это были не единственные женщины в отряде. Эспада заметил еще около десятка воительниц среди воинов. Такие же мускулистые и поджарые, как и воины-мужчины, они тоже были покрыты татуировками с ног до головы.

Старик раскинул руки и издал долгий протяжный стон.

– Мой выход, – шепнул падре. – Я заморочу им головы, а вы позаботьтесь о девушке.

Эспада кивнул. Старик повелительно взмахнул рукой. Один из воинов подбежал к Диане и схватил ее за руку. Индианки отошли в сторону. Должно быть, их миссия была выполнена.

– Ну, с Богом, прости и сохрани нас Господи, – прошептал падре Доминик, выпрямился и открыто шагнул вперед, в круг света.

Аборигены разом повернули к нему головы. Падре вскинул вверх руку с амулетом, болтающимся на бечевке, и заговорил. Заговорил уверенно, напористо и совершенно непонятно для дона Себастьяна. Старик-индеец вперил в монаха суровый взгляд. Воины недоуменно переглядывались. Невесть откуда взявшийся пришелец говорил на их языке, но о чем? То есть слова-то им были понятны, но суть – чего хотел-то? – оставалась загадкой. Кто-то из сидящих воинов заикнулся было спросить прямо, но монах гневно возвысил на него голос, и тот смущенно умолк. Эспада змеей скользнул в сторону, к Диане. Внимание индианок-стражниц было полностью поглощено падре Домиником, но оставался еще индеец, по-прежнему державший Диану за руку.

Тем временем монах обвиняющим тоном обратился непосредственно к жрецу. Индеец сути претензий тоже не понимал, но и молчать уже не мог – воины ждали от него достойного ответа. И старик ответил. Голос у него был мягкий, спокойный. Монах взмахнул рукой, отметая возражения, и резко заговорил снова.

Эспада сделал еще пару шагов к цели. Воин, почувствовав движение рядом, повернул голову. Ладонь Эспады, скользнув над плечом, зажала еще только открывающийся рот, а «бискаец» уже добрался до сердца. Все это заняло меньше секунды. Опускаясь на одно колено, чтобы вернуть кинжал в ножны за голенищем, дон Себастьян придержал оседающее тело и аккуратно, бесшумно уложил его на камни.

Покойный был достаточно любезен, чтобы выпустить руку Дианы, но не сразу. Вначале он потянул ее за собой вниз. Диана недоуменно повернула голову и увидела дона Себастьяна. В ее глазах вспыхнули узнавание и надежда. Эспада подмигнул и молча указал в сторону выхода. Девушка кивнула. В полумраке дон Себастьян скорее почувствовал, чем заметил жест. Эспада мысленно поздравил себя с успехом, но тут одна из индианок обернулась.

К счастью, падре, внимательно следивший краем глаза за мельканием теней на заднем плане, уже сворачивал этот диспут. На следующий ответ старика он просто повернулся, гордо вскинул голову и молча направился прочь. Тот так ничего и не понял, но, видя, что последнее слово осталось за ним, приосанился. Воины проводили пришельца недоуменными взглядами, и в этот момент индианка закричала.

Вот тут они всё и поняли.

– Бежим, – коротко бросил Эспада, отпрыгивая в сторону прохода. – Падре!

– Я здесь, – отозвался монах, выныривая из темноты.

Эспада пропустил его вперед и рванул следом. Самый шустрый из индейцев уже наступал ему на пятки. Выскочив с другой стороны, Эспада развернулся, одновременно выхватывая пистолет, и выстрелил практически в упор. Пуля отшвырнула воина на руки следующему. Тот коротко вскрикнул. Наверное, и ему досталось. Эспада не стал задерживаться, чтобы выяснить это наверняка. Те воины, что охраняли проход на кладбище снизу, уже наверняка бежали к ним. В темноте их не было видно, но сомневаться в этом не приходилось. Что-что, а стрельба из огнестрельного оружия явно не входила в их дикие обряды.

– Сюда! – крикнул падре Доминик.

Эспада бросился на голос, споткнулся и ударился плечом о скалу.

– Мы здесь, – прозвучало сбоку.

На месте они не стояли. Эспада заметил впереди светлое пятно и, держась руками за стену, поспешил за ним. Скоро его рука наткнулась на ткань.

– Падре?

– Да. Идемте.

– Где Диана?

– Здесь, – прозвучало совсем рядом.

В проходе мелькал свет факелов, но всего один шаг в сторону – и тьма становилась почти кромешной. Тучи затянули все небо. Мир вокруг казался единым черным монолитом, в котором лишь вблизи можно было различить отдельные темные элементы. Белая мантия падре, светлая кожа девушки и перо на шляпе дона Себастьяна – это помогало испанцам не потерять друг друга в темноте, но и облегчало задачу индейцам, преследовавшим точно такую же цель.

Ужин из трех блюд рванул вначале вдоль скалы, а потом вверх. Падре, очевидно, рассчитывал забраться обратно на уступ и прихватить оставленные там сумки с припасами, но впереди мелькнула чья-то тень. Путь был отрезан. Внизу смутно колыхалась во мраке темная масса. Потом появился факел, и масса распалась на дюжины две индейцев, столпившихся у подъема. Один из воинов, должно быть, заметил движение трех светлых пятен наверху и закричал, привлекая внимание остальных.

Эспада в этот момент как раз вскарабкался на карниз и обернулся, протягивая руку Диане.

– Кажется, нас заметили.

– Неважно. Мы уйдем по этой тропинке, – выдохнул падре.

Голос его звучал устало. Быстрый подъем нелегко дался старому монаху, а ведь позади остался день тяжелого пути сквозь джунгли. Какой путь еще предстояло проделать, Эспада даже не хотел предполагать. Едва Диана забралась на карниз, он вытащил гранату.

– Бегите, я догоню.

Диана кивнула, пробираясь мимо, и даже успела шепнуть на ухо:

– Спасибо, мой рыцарь.

Горячее дыхание согрело не только мочку уха, но и сердце идальго. Он встряхнул головой, отгоняя пусть приятные, но в настоящий момент лишние мысли, и сосредоточился на деле. Огниво было под рукой. Некоторые солдаты в его роте умели запалить фитиль от холостого выстрела из пистолета, но у дона Себастьяна этот трюк не получался. Зато с огнивом искра явилась по первому же зову. Эспада нежно, как новорожденного котенка, перенес ее на фитиль, легонько подул, выждал ровно две секунды и сбросил гранату вниз.

От взрыва содрогнулись скалы. Да что там скалы, вздрогнуло само небо. Оно гневно громыхнуло в ответ, и сразу хлынул проливной дождь. То, что не скрыла тьма, укрыли потоки воды. Теперь дону Себастьяну, монаху и Диане пришлось держаться друг за друга, чтобы не потеряться. К счастью, падре Доминик отлично знал здешние тропинки. Индейцы, к сожалению, тоже.

Время от времени чуть ли не рядом звучал резкий гортанный крик, подобно пуле навылет прорывающий шелест дождя. Тогда беглецы ненадолго замирали, а потом снова возобновляли движение вперед и вверх. Монах кружным путем уводил их все выше в горы. Кое-где тропинка проходила по самому краю пропасти, и путь надо было нашаривать руками. В иных местах приходилось карабкаться вверх по стене, вначале выискивая на ощупь трещины и выступы, а потом – друг друга.

Индейцы, потеряв беглецов из виду, широко раскинули сеть поиска. Основная масса воинов обшаривала склон, резонно полагая, что белые люди поспешат вернуться в свой город, но несколько отрядов отправили и по другим направлениям. Один такой шел по пятам за беглецами. Привычные к местности индейцы передвигались по скалам куда быстрее, но по пути обшаривали все трещины и укрытия, где могли бы затаиться три человека, теряя на этом время.

Оторваться от погони удалось лишь после того, как падре Доминик, дважды резко сменив направление, снова вывел их к склону, только выше и дальше.

– Вниз? – прошептал Эспада ему на ухо, коснувшись губами капюшона.

Монах отрицательно покачал головой и потянул их влево. Все они уже шатались от усталости, а падре так вообще с трудом заставлял себя переставлять ноги. Господь, быть может, действительно не имел привычки посылать верующим испытания, превосходящие их силы, но сейчас он определенно испытывал их троих на прочность. И дон Себастьян всерьез сомневался в успехе этого испытания. Причем для всех троих. Пока он поддерживал только падре, но Диана тоже все чаще повисала на его плече, а Эспада и сам уже покачивался от усталости. Казалось, что устал даже дождь, который больше не лил сплошным потоком, а лишь лениво накрапывал. Слегка прояснилось, но мир по-прежнему оставался погруженным во мрак.

– Нам надо отдохнуть, – прошептал Эспада.

Диана согласно кивнула. Вконец обессиленный падре Доминик с трудом поднял руку, указывая направление. Кое-как обогнув скалу, они буквально доползли до очередного ущелья. По крайней мере когда-то бывшего таковым. Скала, что закрывала ущелье с внешней стороны, обрушилась, превратив склон внизу в такую каменоломню, где и ясным днем черт ногу сломит. Жалкие остатки самой скалы торчали вверх, как обломки гнилого зуба. Стена напротив готовилась последовать за ней. Пока пробирались вдоль нее, Эспада нащупал едва ли не полсотни крупных трещин и пару настоящих провалов. Во второй из них падре свернул, сделал еще несколько шагов и без сил опустился на пол.

– Здесь, – прошептал он.

На большее его не хватило. Провал был то ли переходом, то ли пещерой. По крайней мере сверху не капало. Диана пошарила у стены, села на пол и начала стаскивать сапоги.

– Думаете, надежное убежище? – спросил Эспада.

– Ох, мне уже все равно, – отозвалась Диана.

Монах не ответил. Эспада встревоженно склонился над ним.

– Я жив, – услышал он слабый шепот. – Только смертельно устал.

– Отдыхайте, я покараулю.

Монах едва слышно вздохнул и затих. Эспада выждал пару секунд и все-таки проверил пульс. Тот слабо, но подтвердил – святой отец пока еще не сдался. Дон Себастьян оглянулся. Диана уже тихонько сопела в углу. Эспада перебрался поближе к выходу. Вода, стекавшая с каменного козырька, тихо барабанила по камням. Один из них, большой и скошенный с одной стороны, показался дону Себастьяну неплохим укрытием. Эспада сбросил на пол плащ, сел, привалился спиной к стене и сам чуть было не уснул.

Чтобы отвлечься от дрёмы, он вытащил пистолет. Вначале аккуратно протер замок платком, потом неторопливо перезарядил оружие. Практически все приходилось делать на ощупь, но у дона Себастьяна был большой опыт. За это время дождь превратился в мелкую изморось, а потом и вовсе прекратился окончательно. Посветлело. Не сильно, но уже можно было различить соседнюю скалу.

Еще через несколько минут в ущелье пожаловали индейцы. Вначале мимо пробежало трое воинов с копьями. Эспада осторожно выглянул из-за камня. При входе в ущелье стояло еще человек десять. У одного в руках был импровизированный фонарь: факел, который он укрывал от непогоды зонтиком с обвисшими полями. Свисающая тряпка защищала пламя от дождя, а тот в свою очередь, промочив ее насквозь, не позволял огню поджечь зонтик. Поддержание столь сложной конструкции в рабочем состоянии требовало полного внимания от факелоносца, но остальные аборигены были настороже и внимательно смотрели по сторонам. Дождавшись, пока первая троица добежит до второго выхода из ущелья, они спокойно двинулись следом, заглядывая по пути в каждую щель.

Эспада медленно выпрямился, вытянул шпагу из ножен и приставил ее к стене, чтобы была под рукой. Мелькнула было мысль, что надо бы разбудить спящих, но Эспада тотчас отказался от этой идеи. В пещере было темно. Достаточно одного неосторожного движения, и на шум тотчас сбегутся все индейцы. Так что оставалось только ждать и молиться, чтобы ни падре, ни Диана не пошевелились во сне.

Индейцы обшарили соседнюю пещеру и спокойно направились дальше. Это в первое укрытие заглядывают осторожно, во второе, в третье. А затем безрезультатность всегда притупляет бдительность. Отсюда и спокойствие, порожденное усталой уверенностью: там, в сто первой щели, тоже ничего и никого нет.

Первый из воинов появился перед входом и остановился, прислушиваясь. Из пещеры не долетало ни звука. Эспада замер. Остальные вроде чуть подотстали, но именно этот индеец стоял слишком неудачно, чтобы можно было быстро и тихо достать его шпагой. Оставалось только пристрелить его, но Эспада не спешил. В таких делах никогда не следовало спешить. С другой стороны, вспышка выстрела могла ослепить индейцев, уже привыкших к этому полумраку, и дать возможность беспрепятственно нанести несколько ударов.

В темноту треугольником вклинился свет. В поле зрения показался второй индеец. Первый повернул к нему голову и вдруг замер как вкопанный. Эспада не услышал ничего. Решив, что это кто-то из спящих пошевелился, он медленно обернулся и похолодел. Темнота по-прежнему надежно укрывала монаха, но на самом краю света вызывающе мерцал яркий блик. Дон Себастьян вначале не понял, что это. Потом сообразил: падре так и не выпустил амулет из рук, и теперь тот, отполированный прежним владельцем чуть ли не до зеркального блеска, посылал последователям дьявольского культа золотые приветствия от их верховного владыки. Свет факела дрожал на ветру, и каждый сполох порождал новый золотой блик.

Резко повернув голову обратно, Эспада едва удержался от выстрела. Оба индейца стояли к нему спиной и что-то высматривали на скале напротив. Тот, что с фонарем, поднял его повыше. То ли увидел, то ли услышал что-то. Эспада тоже пригляделся. Ничего интересного из-за спин воинов видно не было. Индейцы же определенно что-то заметили. Еще какое-то время они провели в полной неподвижности, всматриваясь и вслушиваясь в темноту. Потом первый, видно, уверился в своих подозрениях и плавно, бесшумно побежал в ту сторону. Индеец с импровизированным фонарем едва поспевал за ним, на ходу подавая знаки остальным. Вскоре вся компания скрылась за скалой.

Эспада выдохнул, надел шляпу и пополз в глубь пещеры. Теперь тут снова царил полный мрак, и пришлось пошарить по полу, прежде чем пальцы коснулись жесткой ткани плаща, а затем и золотого диска. Пальцы падре разжались. Эспада спрятал свой трофей во внутренний карман, а потом деликатно растолкал спящего. Сделать это удалось далеко не сразу. Наконец послышался сонный голос монаха:

– А? Что случилось?

– Тише, падре, враги близко.

Монах сел и тихо застонал.

– О боже, как же я устал, – прошептал он. – Неужели опять в дорогу? Где девушка?

– Спит. Насчет дороги – не знаю. Индейцы были здесь, шарили по всем щелям, но потом за каким-то дьяволом бросили это дело и заспешили куда-то. Как думаете, они вернутся?

– Думаю, да, – вздохнул падре. – Хотя это во многом зависит от того, что их вспугнуло. Вообще-то они очень педантичны в таких вопросах.

– Тогда потихоньку ползите к выходу, а я разбужу Диану.

– Хорошо…

Послышался тихий шорох, а потом смущенный шепот падре Доминика:

– Ох, простите, дон Себастьян, но я, кажется, потерял ваше золото. В смысле, тот трофей.

– Все в порядке, он у меня. Ползите.

Снова послышался шорох, медленно смещавшийся к выходу. Диана проснулась мгновенно. Едва дон Себастьян коснулся ее ноги, девушка моментально ее отдернула и чуть было не угодила ему пяткой в нос.

– Кто здесь? – послышался встревоженный шепот.

– Это я. Дон Себастьян.

– Ах, мой спаситель. Тебе не терпится познать мою благодарность?

– Звучит многообещающе, – улыбнулся в темноте Эспада. – Но рядом индейцы, и нам пора опять уносить ноги.

– О, нет! Я не могу больше.

– Я помогу. Поднимайся и обопрись на меня. Ну же.

Девушка с готовностью оперлась на плечо дона Себастьяна, но остановилась, сделав первый же шаг. Еще устраиваясь на ночь, она от усталости заснула прямо во время стягивания обуви и теперь проснулась в одном левом сапоге. Несколько минут ушло на то, чтобы на ощупь найти правый. Потом они кое-как доковыляли до выхода.

Падре Доминик еле держался на ногах. Диана тоже. Эспада, благодаря армейской выучке, оказался в лучшей форме, но и он, по правде говоря, вовсю клевал носом и лишь постоянным усилием воли не позволял себе заснуть. В общем, о еще одном забеге по ночным скалам не могло быть и речи.

Монах предложил перебраться в ту пещеру, которую индейцы уже успели обшарить. Если забиться подальше и сидеть потише, то появлялся шанс остаться незамеченными. Так они и поступили.

Часа через два к дону Себастьяну, дремавшему на посту у входа, подползла Диана и предложила покараулить до утра. Эспада хотел было благородно отказаться, но организм воспротивился. Если он хоть немного не отдохнет, то утром просто свалится на камни, а старик и девушка вряд ли смогут его даже поднять, не то что унести куда-либо. Поэтому, после краткой внутренней борьбы, Эспада сдался, кивнул и тотчас заснул, даже не успев поднять голову после кивка.

Утром он бы не удивился, обнаружив, что девушка испарилась, как туман, но нет. Диана сидела все на том же месте, привалившись боком к каменной стене и прижавшись к ней щекой. Сапожки стояли чуть в стороне, и из-под платья выглядывали маленькие изящные ступни. Оборванные рукава открывали ее тонкие руки, где под нежной кожей угадывались крепкие мускулы. Угадывались ровно настолько, насколько это требовалось для создания совершенного образа. Диана сидела так тихо и неподвижно, что ее можно было принять за спящую, только глаза были широко раскрыты. Застывшая в них тоска не мешала девушке следить за обстановкой. Едва Эспада пошевелился, как она уже повернула к нему голову.

– С добрым утром, – сказала Диана.

– А оно точно доброе? – ворчливо уточнил Эспада.

Спал он неудачно, левое плечо затекло и теперь противно ныло.

– Мы пока еще живы, – мягко улыбнулась Диана. – Хотя все еще не при деньгах.

Эспада бросил на нее подозрительный взгляд и пошарил по карманам. И золотой амулет, и несколько монет, оставшиеся после уплаты всех счетов «У Валерия», были на месте. Если монета-другая и пропала, то выпав исключительно самостоятельно при ночном карабканье по скалам.

– Лично я еще при деньгах, – возразил дон Себастьян.

– И камень на месте? – как бы между прочим спросила Диана.

– Какой?

– Алмаз величиной с куриное яйцо. Тот, губернаторский.

– Я же сказал, сказки это, – проворчал Эспада, сел и потянулся. – А если и нет, то кто бы доверил такую драгоценность приезжему, которого видит первый раз в жизни?

– Если только этот приезжий не явился специально, чтобы забрать камень, – парировала Диана.

– Ну, как я слышал, тут многие явились специально, чтобы забрать камень, – с улыбкой ответил Эспада. – Не знаю, что там губернатор откопал в этих ваших шахтах, но мне он этого даже не показывал.

– В шахтах? – Диана как-то грустно усмехнулась. – В золотых шахтах алмазы не водятся.

– Ну вот видишь. Откуда тогда ему взяться?

– От индейцев. Те считали его слезой какого-то своего бога и очень почитали. А потом пришли солдаты. Место, где хранился камень, разорили, деревню рядом сожгли, всех вырезали, как у них водится… А камень губернатор себе забрал.

Эспада поднялся на ноги. После вчерашнего забега мышцы просили пощады, да и заснул он в сапогах, что нелучшим образом напомнило о себе утром, но в целом самочувствие было именно таким, каким оно бывает после долгого тяжелого перехода. Сколько их таких уже было – Эспаде не привыкать.

– Ладно, пусть алмаз отобрали у индейцев, – не стал спорить дон Себастьян. – В это я еще могу поверить. Но, если камень уже у дона Луиса, с какой стати ему отдавать его мне? Или еще кому-то? Вон падре Доминик из него несколько дублонов на восстановление собора сколько лет вытрясал, да так и уехал ни с чем.

– Люди говорят, что губернатор хотел отправить камень в Старый Свет, – уже менее уверенно сообщила Диана.

– Так это на корабле надо.

– Ага, так все вначале и думали. Тут скоро ежегодный конвой должен выйти из Панамы, и пойдет он вдоль Мейна. И «Синко Эстрельяс» должен присоединиться к нему по дороге.

– Вот это больше похоже на правду, – кивнул Эспада.

– Да, – согласилась Диана. – Но вчера вечером, после твоего визита к губернатору, появилась другая информация. Мол, ловушка это для пиратов. На галеоне будут одни солдаты, а алмаз отправится с надежным человеком по суше до Пуэрто-Кабельо, откуда и выйдет лодка навстречу конвою. А дальше посланец поднимается на один из кораблей, и все. Прощай, алмаз. Там одних тяжелых галеонов четыре штуки. Видела я их как-то в деле. После бортового залпа от шлюпа [30]30
  Шлюп– небольшой двух– или трехмачтовый корабль с батареей на верхней палубе.


[Закрыть]один киль остался.

– Хм… – задумчиво протянул Эспада. – А нас с падре, как я понимаю, за этого надежного посланца и приняли?

– Так больше-то никто город не покинул.

Эспада рассмеялся. Негромко, но от души.

– И жажда богатства лишила вас всех разума. Знаешь, а в этом есть своя логика.

Девушка посмотрела на него с такой надеждой, словно он собирался выложить ей настоящее местоположение алмаза. Но дон Себастьян развил свою мысль в другом направлении:

– Может быть, вся эта история с алмазом – ловушка. Собрали всех бандитов в одном месте и прихлопнули. Вчера же тут была настоящая бойня, и нам чертовски повезло, что мы все еще живы. Еще бы умыться для полного счастья…

– Там, за той пещерой, ручеек в трещине, – сказала Диана, изящным жестом указав направление. – Не горячая ванна с розовыми лепестками, конечно, но лучше, чем ничего.

– Спасибо.

Дон Себастьян выбрался из пещеры и первым делом внимательно осмотрелся. Обстановка тревоги не внушала. Индейцы куда-то убрались, а вместо них в ущелье пожаловали птицы. Эспада уже начал привыкать, что здесь они практически повсюду. Где ни окажешься, а хоть одну, да заметишь. Крикливые, с ярким оперением, они не особенно и прятались. Прилетел толстый гудящий шмель, облетел вокруг его шляпы, убедился, что страусиное перо – не цветок, и отправился дальше по своим делам. В глубине пещеры заворочался падре Доминик. Эспада прошел вдоль стены ущелья и скоро наткнулся на ручеек. Едва взошедшее солнце уже начало ощутимо припекать, но вода оказалась практически ледяной. Как природе удавался этот фокус, Эспада не представлял даже приблизительно. Должно быть, маленькое чудо.

Когда дон Себастьян вернулся, падре уже окончательно проснулся и выполз на свет. Вид у него был, как у старой заморенной клячи, только что честно выигравшей королевские скачки. О дальнейшем путешествии к озеру Валенсия не могло быть и речи.

– Ну что, падре, возвращаемся в Каракас?

– Боюсь, что да, – вздохнул тот. – Хотя бы за лошадьми. Пешком я не дойду.

– А еще не мешало бы нанести визит губернатору, – добавил Эспада. – Сказать ему несколько слов, как один идальго другому. Кстати, мне вот что в голову пришло. У дона Луиса какие-то проблемы с инквизицией. Кто его знает, чего они там не поделили, но просто так святые отцы за него бы не взялись. Все-таки губернатор.

– Для инквизиции важна только чистота веры, а никак не мирское звание, – поправил его падре Доминик.

– В мирное время, возможно. А вот если начнется война, то губернатор – самый старший по должности, и моральный дух солдат сильно пошатнется, если главного командира, как последнего воришку, поволокут за решетку.

Диана нахмурилась.

– Думаешь, он решится развязать войну?