Текст книги "Впервые. Записки ведущего конструктора"

Автор книги: Олег Ивановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Вторая лунная

«12 сентября 1959 года в Советском Союзе осуществлен второй успешный пуск космической ракеты… Последняя ступень ракеты… движется к Луне…»

(Из сообщения ТАСС)

Итак, подведем некоторые итоги. Первая космическая ракета – есть. Вторая космическая скорость – есть. Первая искусственная планета в Солнечной системе – есть! И имя у нее хорошее, красивое – Мечта! Мчалась и до сих пор мчится наша Мечта вокруг Солнца, где-то между орбитами Земли и Марса, со своим годом в 450 суток. Лет через пять после запуска, как подсчитали астрономы, она должна была приблизиться к Земле. Но не рядом с Землей пролегал ее путь – в десятке миллионов километров от нее. Она столь мала, наша Мечта, что даже самые совершенные телескопы не в состоянии ее заметить.

А наши – инженерные – итоги? Конечно, и они были значительными. Прежде всего то, что последняя ступень носителя – блок «Е» подтвердил надежды конструкторов. С полной уверенностью можно было сказать, что путь к Луне обеспечен. Конструкция приборного контейнера также была вполне удачной. Все приборы, системы работали нормально. Скептики убедились, что измерениям параметров траектории на таких больших расстояниях с помощью радио можно верить. Это со всей очевидностью подтвердила искусственная комета.

Теперь следующая задача – достижение Луны, сделать надо так, чтобы ракета попала в Луну. Исследование окололунного пространства и прежде всего магнитного поля Луны (если оно существует) при посылке на нее ракеты можно вести с весьма далеких расстояний, вплоть до удара о поверхность…

Примерно такие мысли не давали покоя Глебу Юрьевичу и его сотрудникам. Послать ракету не в сторону Луны, а на Луну – не совсем одно и то же. Для того чтобы представить себе сложность решения задачи, совершим маленький экскурс в астрономию. Не надо долго распространяться по поводу такой хрестоматийной истины, как та, что Луна является спутником Земли и движется вокруг нее по орбите, очень близкой к круговой. Но о некоторых подробностях из астрономии все же вспомнить необходимо.

Если лунную круговую дорогу представить в виде границы гигантского круга (именно круга, плоскости), то сама эта плоскость наклонена в пространстве по отношению к плоскости, проходящей через другой круг, ограниченный земным экватором, на угол около 18 градусов. Из-за этого при движении по орбите так называемое склонение Луны, то есть угол между направлением из центра Земли к Луне и плоскостью земного экватора, все время меняется от +18 до –18 градусов. Время оборота Луны вокруг Земли округленно составляет 27,3 суток. Расстояние Луны от Земли – в среднем 384 386 километров. Оно изменяется от 356 400 до 406 670 километров за счет того, что лунная орбита не точно круговая. По своей почти круговой дороге Луна движется со скоростью около 1 километра в секунду.

Теперь несколько слов о пути ракеты между Землей и Луной. Он состоит из двух частей: участка разгона, на котором под действием тяги двигателей ракета взлетает с Земли и достигает некоторой заранее выбранной точки в пространстве, куда она попадает с вполне определенной скоростью и направлением полета, и участка свободного космического полета, который начинается после прекращения работы двигателя последней ступени – того самого блока «Е», о котором уже шла речь.

Принципиально запуск космической ракеты на Луну возможен в любое время, то есть при любом положении Луны в ее движении по орбите вокруг Земли. Однако расчеты показывают, что запускать ракету конкретно с территории Советского Союза, с данного космодрома наиболее выгодно, когда Луна находится вблизи точки своей орбиты под углом –18 градусов по отношению к плоскости земного экватора. Этот момент не определяется несколькими секундами или минутами. Это – несколько дней. При значительном отклонении от этого периода целесообразность запуска резко уменьшается. В пределах выгодного интервала времени Луна при встрече с ракетой, естественно, должна находиться над горизонтом Земли и по возможности выше. Так нужно для лучших условий радиосвязи.

Итак, старт выгоден, когда Луна имеет минимальное склонение –18 градусов, а финиш – когда Луна имеет максимальное склонение +18 градусов. А ведь время между этими двумя положениями Луны равно половине земных суток. Отсюда ясно, что полет к Луне должен продолжаться либо полсуток, либо не менее полутора суток, либо двое с половиной суток и т. д.

Расчеты показали, что наиболее выгодным является полуторасуточный полет. Почему? Если осуществить его в полсуток, то ракету надо разогнать до большей скорости, а это дополнительное топливо за счет веса, ну, скажем, научных приборов, если – в двое с половиной суток и т. д., это означает меньшие скорости, что существенно ужесточает требования к точности управления полетом. Взвесив все «за» и «против», и выбрали вариант полуторасуточного полета.

Необходимая скорость должна была быть несколько больше второй космической. Такую скорость уже умели получать. Из более жестких требований к точности управления полетом при меньших скоростях совсем не надо вывода о том, что при полуторасуточном полете эти требования легкие. Расчеты показывали цену ошибок. Ошибемся в скорости на 1 метр в секунду (это при самой-то скорости 11 тысяч метров в секунду) – и точка встречи с Луной уйдет на 250 километров. Луна не будет ждать задержавшуюся ракету и не поспешит к ней навстречу, если она полетит быстрее. Примерно такую же ошибку давало и отклонение от нужного направления полета всего лишь на одну угловую минуту. Вроде бы само отклонение от расчетной точки на 250 километров и не очень-то принципиально, но все неточности в совокупности дадут значительную ошибку.

Для надежного попадания в Луну были установлены следующие предельно возможные ошибки: в скорости – не больше 2–3 метров в секунду, в направлении – не больше 0,1 градуса, во времени старта (а оно, как нетрудно догадаться, играет немаловажную роль) – не больше нескольких секунд. Все это предъявляло весьма серьезные требования и к ракете, и к организации и подготовке ее запуска.

В заключение к этому маленькому экскурсу в область астрономии, небесной механики и ракетной техники можно сказать одно: все, что здесь было изложено, представляет задачу в очень упрощенном виде. Не задерживая больше внимания неискушенного читателя на этих проблемах, достаточно сказать, что при расчетах и проектировании траектории полета к Луне и приборов системы управления ракетой учитывалось немалое количество факторов, весьма серьезно влияющих на возможность попадания в Луну. Взять хотя бы такой: Луна движется вокруг Земли со скоростью 1 километр в секунду. Значит, «стрелять» надо не по стоящей мишени, а по подвижной. Кроме того, Луна совершает на орбите сложнейшее движение. Известный математик Леонард Эйлер задался целью составить уравнение этого движения. Получилась формула, содержащая более 700 членов! Место старта тоже не остается неподвижным. Находясь на Земле, оно вместе с ней движется вокруг Солнца со скоростью 30 километров в секунду. Сама Земля, вращаясь вокруг своей оси, тоже совершает ряд сложных движений…

Можно понять, какова сложность той задачи, за решение которой взялись через два года после создания первого космического аппарата. Могли бы быть решены все эти задачи одним человеком, пусть самым гениальным из всех землян? Конечно, нет. Это было под силу только коллективному интеллекту, только совместным усилиям многих коллективов. Но совместная деятельность такого рода всегда требует организующего начала, целеустремленного руководства, единственно нужного направления, подчинения одной задаче. Вот это, и прежде всего это, и осуществлял Сергей Павлович Королев. Его беспредельная энергия, целеустремленность, праведный фанатизм во многом способствовали тому, что советская космическая ракета была создана в 1959 году…

В группе Глеба Юрьевича все стали что-то очень смахивать на своего начальника. Похудели, побледнели, глаза как будто сделались больше, в голосе появилась хрипота. Энтузиазмом начальника группы заразились все. Мысли становились в строй, обретая строгую форму проектных документов.

Появились некоторые уточнения в компоновке аппаратуры. Еще несколько «последних сказаний» – и вот формула цели, краткая, четкая как приказ: «Достижение поверхности Луны восточнее Моря Ясности, вблизи кратеров Аристилл, Архимед, Автолик 14 сентября 1959 года в 00 часов 02 минуты по московскому времени. Старт 12 сентября».

Луна. До сих пор человек только смотрел на нее. Смотрел в древности, смотрел в наши дни. Глазом простым, глазом вооруженным. Дал название лунным морям, кратерам, горам… А теперь? Кратеры Аристилл, Архимед, Автолик с карты астрономов перекочевали в проектные документы, в расчеты инженеров. Теперь туда целили посланца Земли. И, как лицо официальное, облеченное доверием, он должен был нести с собой верительные грамоты. Ими стали вымпелы с гербом нашего государства. Копии этих маленьких пятиугольничков и алюминиевых полосок сейчас в музеях. Глядя на них, никто, пожалуй, не представляет, сколь хитроумна их конструкция, сколько выдумки и фантазии пришлось проявить конструкторам, чтобы эти кусочки металла остались на поверхности Луны.

Вымпел нашей Родины. Память на века о том годе, месяце, дне, когда впервые искусственное тело, созданное умом и руками людей, пролетев чуть не полмиллиона километров, достигло соседнего небесного тела. Память тем, кто когда-то будет, об их далеких предках. Память о тех днях, когда начиналась космонавтика.

Память – не только момент, сохраненный историей, память – это и предмет. Это то самое «то», что свидетельствует о событии. Это «то» должно сохраниться, дождаться того момента, когда рука человека, наклонившегося к нему, поднимет его, стряхнет вековую пыль и как бесценную реликвию принесет на Землю…

На столе – технический отчет о первых испытаниях вымпелов. Да-да, были испытания, был и технический отчет. А ведь всего месяца за полтора до этого у стола Глеба Юрьевича можно было видеть и задумчиво-безнадежные физиономии, и вдруг озарявшиеся, очевидно, внезапной мыслью, но потом опять потухавшие глаза. Как сделать? Как? Как сохранить на поверхности Луны вымпел – «что-то», сделанное человеческими руками, если это «что-то» подлетит к поверхности Луны и ударится о нее со скоростью 3,3 километра в секунду? Три и три десятых километра в секунду! Быстрее, чем артиллерийский снаряд! Да и какова она – лунная поверхность? Что это? Камень? Пыль?

И ведь надо было не только сделать, но и проверить, испытать, убедиться, что найденное решение действительно решение. Убедиться самим, убедить других, чтобы поверили.

Не сразу, не просто и не легко пришло в голову, вернее, в головы нужное решение. Разговоров, «банков», как называли совещания, было много (и откуда взялся глагол «банковать» – совещаться, он живет в технической среде уже какой десяток лет!). Ни в одном из этих «банков» не принимал активного участия ближайший помощник Глеба Юрьевича Володя Удальцов. Молчаливым он был по натуре. Больше думал да рисовал или читал что-нибудь потихонечку в своей рабочей тетрадке. Молчал он и по поводу вымпельной проблемы. До поры до времени. А потом выдал идею. Ракета с вымпелом – снаряд? Снаряд. Луна – мишень? Мишень. Но только снаряд, вопреки общепринятым правилам, не должен ни уничтожать мишень, ни сам уничтожиться. Володя предложил, как этого можно достичь. Только должны были помочь артиллеристы, раз уж о снарядах речь зашла.

Сразу же были организованы разведрейды. Как всегда, первые встречи, первые разговоры кроме недоуменных взглядов и глубокомысленного молчания ничего не дали. Задаче нужно было созреть. Но процесс созревания, ускоренный необычностью, исключительностью, интересностью задачи, длился совсем недолго. Взялись артиллеристы помочь.

И вот два варианта. Первый – вымпел в виде шара. Хотя это и не совсем точно. В виде шара он существовал только на Земле и в полете. На Луне, при ударе о ее поверхность, он должен был превратиться в тридцать шесть стальных пятиугольничков, на каждом из которых – герб СССР, год и месяц «доставки». Пятиугольнички приклеивались к поверхности шара. А под ними? Под ними – тонкая оболочка, внутри которой – вот это-то и было гвоздем идеи – взрывчатое вещество. Без всяких взрывателей и запальных устройств оно должно было взорваться при ударе о поверхность – пусть рыхлую, пусть твердую, все равно. И не только взорваться, но и разбросать в стороны окружающие пятиугольнички со скоростью 3,3 километра в секунду – именно той, с которой ракета подлетит и ударится о поверхность Луны.

Что же при этом произойдет? Пятиугольнички должны разлететься в стороны. Значит, к собственной скорости какой-то их части, направленной в момент удара, скажем, условно вниз, прибавится такая же скорость. Значит, они врежутся в Луну с двойной скоростью. Что же от них останется? Бог знает что… Те же пятиугольнички, которые окажутся с боков, разлетятся вдоль поверхности Луны. А те, что сверху? Энергия взрыва погасит их скорость в момент удара, и они должны остаться на поверхности. Таков вариант номер один.

«А если шарик со взрывчаткой в цехе со стола на пол скатится, что будет?» – позднее спросил кто-то на заводе. Его успокоили, что ничего не произойдет. Вернее, произойдет, но не взрыв, а мощнейший разнос за разгильдяйство. Как же можно допустить такое? Если при взлете ракеты что-то случится и она попадет в Землю вместо Луны, то вымпел останется целехонек. Взрывчатое вещество сработает только при скорости встречи с поверхностью 3 километра в секунду и больше. А в земных условиях таких скоростей не получишь.

Тогда как же идею проверить? А вот как. Взяли две пушки. В одну из них в качестве снаряда заложили специальный стакан, внутри которого был аналог лунного вещества (по тогдашним представлениям), а в другую – шар со взрывчатым веществом. Пушки стреляли навстречу одна другой. «Снаряд» и «мишень» сталкивались. Скорость их встречи была равна сумме скоростей – около 3 километров в секунду. К сожалению, я не видел этого уникального эксперимента. По всей вероятности, посмотреть было на что.

Существовал и второй вариант. На тонкой алюминиевой ленте надпись: «Союз Советских Социалистических Республик». На другой ее стороне – герб, затем месяц, год, снова месяц и опять герб. По заявлениям химиков, надпись, сделанная способом, который они предложили, должна была сохраниться вечно. Но прежде надо было сделать так, чтобы сохранилась лента.

Еще в 1891 году Константин Эдуардович Циолковский высказал идею о предохранении слабых тел от ударов, толчков и усиленной тяжести посредством погружения в жидкость равной им плотности. «Природа давно пользуется этим приемом, погружая зародыши животных, их мозги и другие слабые части в жидкость. Так она предохраняет их от всяких повреждений. Человек же пока мало использовал эту мысль», – писал Циолковский. Для доказательства он приводил простой, но убедительный пример. В металлическую кружку с водой погружается яйцо. Для увеличения плотности жидкости в воде растворяют поваренную соль до тех пор, пока яйцо не всплывет со дна. После того как это произойдет, можно ударить кружку о стол с большой силой, и яйцо не разобьется, в то время как без воды оно даже при слабом толчке раскалывается.

«Материализовалась» идея так. Ленту надо скатать в плотный рулончик. Теперь если ее поместить в ампулу, а в эту ампулу налить жидкость, плотность которой равна плотности алюминия, то и будет то, что нужно. При ударе жидкость предохранит ленту от разрушения. Но ведь так будет, если сама ампула не разрушится. Представьте тебе, что в эксперименте Циолковского кружка была бы недостаточно прочна и сама разлетелась бы на мелкие кусочки? Вряд ли в такой ситуации яйцо осталось бы целым.

А если ампулу защитить, поместив в массивную и очень прочную оболочку? Это возможно. Но надо сделать так, чтобы оболочка при ударе осталась цела, – это во-первых, и не ушла глубоко в лунную поверхность, словно бронебойный снаряд в стог сена, – это во-вторых. Было принято решение поместить ампулу в оболочку из сверхсверхпрочного сплава, а ее – в оболочку из стали. Расчет таков: сверхсверхпрочная оболочка при ударе о Луну пройдет через массивную внешнюю стальную оболочку действительно как бронебойный снаряд через броню и отдаст ей энергию удара, а сама останется целой.

Оба вымпела были установлены на ракете. Оба полетели на Луну. Какой из них оправдал надежды создателей? Быть может, действительно кто-нибудь когда-нибудь…

«Сообщение ТАСС. О пуске Советским Союзом космической ракеты к Луне.

В соответствии с программой исследования космического пространства и подготовки к межпланетным полетам 12 сентября 1959 года в Советском Союзе осуществлен второй успешный пуск космической ракеты… Последняя ступень ракеты, превысив вторую космическую скорость – 11,2 км/с, движется к Луне… По предварительным данным, ракета движется по траектории, близкой к расчетной. Ожидается, что космическая ракета достигнет Луны 14 сентября в 00 часов 05 минут московского времени…»

Весь этот текст можно прочитать за минуту. А сколько за ним труда!

Вот и пролетели недели подготовки «Луны»-второй на космодроме. Вроде и не было бессонных ночей, до отказа забитых заботами дней, да и вспомнишь ли сейчас, ночью ли, днем ли произошло то или другое? Нет, не вспомнишь. До старта все в сознании было четко, мозг отмечал и регистрировал каждое событие, каждый итог работы – и своей и товарищей. Знал, четко знал, что нужно делать сейчас, что – через час, что – завтра, послезавтра. И так – до того самого мгновенья, когда вся твоя работа, весь труд коллектива отдается стихийному, вулканическому извержению энергии. Да нет, не стихийному. Строго рассчитанному.

И вот – старт! И то, что всего двадцать минут назад еще принадлежало тебе, было рядом с тобой – знакомое, выстраданное, земное – сейчас уже не твое. И никогда ты этого больше не увидишь, никогда не потрогаешь. Каждая секунда уносит твой труд на десяток километров туда, в неизведанное.

Растаял облачно-дымный след. В сознании нет никакого порядка. Остается одно – ждать. Ждать, что принесет радиоволна. Ведь только она расскажет, только она обрадует или огорчит. Ждать и верить. Верить и ждать. И самое дорогое в эти минуты, самое жданное: «Все в порядке». Все в порядке… А потом – «Сообщение ТАСС».

В тот день, под вечер, мы получили добавочную порцию волнений. В 21 час 39 минут 42 секунды должно было сработать командное устройство, по сигналу которого вспыхнет термит в корпусе нашей «кометы». Начнется бурное парообразование натрия. Облако паров, засветившись в лучах Солнца, должно еще раз показать всем «радиоверующим» и «радионеверующим», что радиотехника способна с большой точностью определять траектории космических ракет.

Астрономы, понявшие по опыту «Луны-1» некоторые особенности этого явления, на этот раз подготовились более солидно. Только бы погода не подвела. Там, в космосе, погода не помеха, там всегда «ясно», всегда Солнце. А на Земле? Повиснут облака над обсерваториями – а ведь сентябрь на дворе – и кусай локти. Ничего не увидишь.

Как всегда, нетерпеливые потянулись к «Люксу» – маленькой комнатке, где стоят аппараты связи. Авось что-нибудь просочится. Сергей Павлович с девяти уже там. Говорит с Москвой. Стоим в коридоре, беседуем вполголоса. Когда волнуешься, всегда хочется курить. А здесь неудобно. Выйти бы на улицу, затянуться разок-другой, а вдруг в этот момент или Сергей Павлович, или кто другой выйдет? Прозеваешь, не узнаешь новости из первых уст.

Смешно, как потом задумаешься: ну что измените:! если «последние известия» узнаешь не сейчас, а, скажем, через час или завтра? Ведь все равно знать будешь и все равно сейчас от тебя ничего не зависит. Ракета там, далеко, за 100 тысяч километров, живет своей самостоятельной жизнью. А узнать подробности все же хочется как можно скорее. Такова, видимо, натура человеческая.

Резко открылась дверь, обитая черным дерматином. Королев – без пиджака, в серой шерстяной трикотажной рубашке – вышел в коридор. Вслед за ним шел уж не помню кто. Сергей Павлович остановился, посмотрел в нашу сторону:

– А вы что, братцы-кролики, тут страдаете? Ждете кого-нибудь?

– Да нет, Сергей Павлович, не ждем… Вот по поводу «кометы» волнуемся…

– Волнуетесь? Ну это хорошо, что волнуетесь. Я тоже волнуюсь. – Он посмотрел на часы: – Еще пятнадцать минут.

– Сергей Павлович, а астрономы-то готовы? Волнуются?

– А вы что, считаете – только нам волноваться? Не одни мы, они тоже волнуются. Я сейчас с Москвой говорил, с Астросоветом. Сообщение передано по всем обсерваториям. Товарищи готовы. Вот только москвичам не повезло, облачность большая. А в Средней Азии и на Кавказе ясно. Так что будем надеяться. Константин Давыдович, – Сергей Павлович повернулся к Бушуеву, подошедшему к нам, – я минут через пять буду. Побудь, пожалуйста, здесь, может, кто позвонит из Москвы…

В эту ночь мы легли поздно. Только после одиннадцати стали приходить сообщения. Картина постепенно прояснялась. В 21 час 48 минут на многих обсерваториях начались наблюдения, фотографирование появившегося между звезд точно в том месте, где и предсказали баллистики и где «говорили» радиоволны, натриевого облака. В течение 6 минут облако со скоростью больше 1 километра в секунду, увеличивающееся в размерах, фотографировали на высокогорной обсерватории близ Алма-Аты, в Душанбе, Тбилиси, в Абастуманской и Бюраканской обсерваториях. Уже позже мы узнали о том, что нашу натриевую «комету» наблюдали астрономы Чехословакии, Шотландии, Франции, Англии, Югославии.

Помимо изучения траектории ракеты эти наблюдения, по мнению специалистов, могли дать представление и о некоторых процессах в космическом пространстве.

Впереди были еще сутки. Еще сутки лететь нашей «Луне-2» на Луну. До полета «Луны-1» у ученых были весьма противоречивые и смутные представления о том, как влияет Земля на физические свойства космического пространства. Что такое собственно космическое пространство? Та же среда, что окружает Землю на высотах от 200 до 1800 километров? Некоторые сведения об этом дали наши первые спутники. Особенно интересные данные продолжали поступать с третьего спутника.

Научные результаты, полученные «Луной-1», показали, что околоземное пространство существенно отличается от межпланетного, по крайней мере, до расстояний в полмиллиона километров. Вместе с тем было обнаружено, что влияние Земли не замыкается в окружающем ее пространстве, а простирается на сотни тысяч километров неким хвостом, направленным в сторону от Солнца. Этот хвост оказывает влияние на межпланетную среду, взаимодействуя с магнитным полем и потоками заряженных частиц, идущих от Солнца. Взаимодействие и породило радиационные пояса Земли.

Первые результаты, полученные приборами «Луны-2», подтверждали это. Интересных данных ожидали от магнитометра: его чувствительность в сравнении с магнитометром «Луны-1» была несколько изменена. И диапазон измерений был выбран так, чтобы можно было получить данные о магнитном поле и по пути к Луне, за пределами магнитосферы Земли, и непосредственно около самой Луны. И вот первые известия: прохождение радиационных поясов четко зафиксировано магнитометром. Надо было ждать подлета к Луне, самых последних данных в самые-самые последние мгновения.

Интересные сведения давало изучение солнечной плазмы и космических лучей. Солнечная плазма – это электроны, ионы и в первую очередь протоны, своим происхождением обязанные гигантским процессам на Солнце и в его недрах. Ученые подсчитали, что масса протонов, выбрасываемых Солнцем в секунду, составляет что-то около миллиона тонн. Опасно ли это для Солнца – терять каждую секунду столько вещества? Не очень, считают ученые. Солнце существует около десяти миллиардов лет. За это время его масса уменьшилась менее чем на одну сотую процента. Впрочем, эта сотая процента по массе больше десятка Земель.

Исследования потоков солнечной плазмы, концентрации протонов позволяли судить о структуре межпланетного магнитного поля и об иных свойствах межпланетного пространства. Помимо научного интереса был прямой «потребительский». Магнитные и ионосферные бури, отражающиеся на стабильности радиосвязи на Земле, на метеорологической обстановке, происходили как раз под влиянием солнечной плазмы.

Потоки плазмы ловились теми самыми протонными ловушками, которые доставляли своей нежной конституцией кучу неприятностей сборщикам. Работали эти ловушки отменно. В распоряжении ученых было уже более тысячи замеров. По их мнению, они должны были помочь составить представление о потоках солнечной плазмы на дороге «Земля – Луна», подтвердить полученные «Луной-1» данные о том, что Земля имеет ионизированную оболочку толщиной около 15 тысяч километров. Новые данные свидетельствовали о том, что на расстояниях больше 15 тысяч километров ионосфера Земли состоит из ионизированного водорода. А раз так, говорили ученые, то где-то в промежутке высот от 1 тысячи до 15 тысяч километров ионосфера из кислородной превращается в водородную.

Большой интерес вызвали и результаты измерений плотности потока электронов. Через каждый квадратный сантиметр пространства в секунду проходили сотни миллионов электронов. Это наводило на размышления о существовании третьего радиационного пояса Земли на высотах 50–70 тысяч километров от ее поверхности.

13 сентября (хотя тринадцать и считается числом несчастливым, но в ракетно-космической технике все наоборот!) впервые были «пойманы за хвост» в 225 тысячах километров от Земли потоки положительных ионов – солнечных корпускул. Потоки эти были весьма мощными – до нескольких миллионов частиц проскакивало через квадратный сантиметр площади ловушки в одну секунду. На более близких расстояниях такие потоки не наблюдались. Явление пока объяснить не могли. Но тем не менее ученые были очень довольны тем, что это не шло вразрез с результатами, полученными «Луной-1», и позволяло в дальнейшем уверенно выбирать диапазоны измеряемых приборами величин. Нам было проще. Ракета летит? Летит! Аппаратура работает? Работает! Научные результаты есть? Есть! Значит, еще один экзамен можно считать сданным. Почти сданным…

Ночь на приемном пункте в Крыму. Напряженно вслушиваются люди в сигналы бортового передатчика, всматриваются в электронные всплески на зеленых экранах осциллографов. Хотя результаты траекторных измерений, уточненные в последние часы, показывали, что космическая колея строга и что ракета летит точно в тот район Луны, куда ее нацелили, но все же… Стрелки хронометра приближаются к двум минутам первого. Последние секунды. Сердца частят, обгоняя беспристрастный механизм. Вот сейчас! Еще две секунды… одна… И вот – 0 часов 2 минуты 24 секунды. Сигнал пропадает. Резко. Сразу. Так и должно было быть. Луна достигнута! На ней – земное тело, оно на поверхности нашего вечного спутника!